Текст книги "Арабская ночь. Табу на любовь (СИ)"
Автор книги: Амира Ангелос
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)
Глава 36
Дождь начинается после полудня, так внезапно, будто кто-то сверху нажал на кнопку. Небо распухло свинцом, по тенту лупят крупные капли. Мы спускаемся вниз, стуча босыми пятками по теплому дереву, оба промокшие до нитки, но нам весело, хохочем. Я сразу в душ забегаю, дрожа от перепада температуры. Когда выхожу, завернувшись в полотенце, Юсуф стоит у иллюминатора с телефоном в руке. Он вытерся, но даже не переоделся.
– Потом. Я позвоню позже, – отключается.
– Тебе тоже надо снять мокрое, – говорю тихо. Смущаюсь. Здесь все кажется более интимным, чем наверху.
– Ты права, – он скрывается за дверью.
Выходит очень быстро. Я даже не успеваю успокоить бешеный пульс. Почему так сердце колотится? Мы уже были близки. Он не раз доводил меня до края настоящей огненной бездны. Что поменялось?
Чувства. Он больше не абстрактный незнакомец. Невидимые нити, привязывающие меня к нему, становятся крепче. Чувствительнее. Меня это сильно пугает, но я ничего не могу изменить.
Сразу подходит ко мне. Обнимает за талию. Мне нравится как он пахнет. Чистота, гель с нотками сандала и его особенный запах.
– Посмотри на меня, Слава, – просит мягко.
Голос – низкий, без привычной мягкой улыбки. Почти приказ. Я замираю, пальцы сами тянутся к узлу полотенца, которое на этот раз, как мне казалось, я завязала лучше. Горло пересыхает, машинально провожу языком по губам. Замечает это, его взгляд темнеет. Вода с волос Юсуфа медленно капает на ключицы, он не касается, держит дистанцию, и все равно кажется, что воздух между нами сместился, стал плотнее.
Его ресницы густые, длинные, цвета мокрого угля, с таким изящным изгибом, каждая словно выведена тонкой кистью на холсте. Залипаю на них, смещаю фокус на губы – мягкие, чувственные. Обычно изогнуты в дерзких усмешках, но сейчас расслаблены, чуть разомкнуты, и я невольно переключаюсь на мысль, как я люблю их вкус.
– Тебе не надо меня бояться, Слава, – выдыхает, чуть хрипло. – Моментами мне кажется, что ты только и думаешь о побеге.
– Это не так. Но я действительно… растеряна. Ничего не понимаю. А ты очень мало о себе рассказываешь, – чувствую, что вот он тот самый момент откровенности, который я так ждала.
Боже. Как же я так потерялась в этом человеке, ничего толком так и не узнав о нем? Я стараюсь сохранять хладнокровие, но уверена, что он видит меня насквозь. Я к нему пристрастилась. Одержима им. Запутываюсь все сильнее день ото дня.
– Ненавижу говорить о себе, – морщится.
– Я уже догадалась.
– Я сам толком не знаю, что со мной. С тобой. Ты была не готова к тому что случилось между нами, и я тоже. Я не мастер разговоров, правда. Но эта… черт, эта штука, что творится у меня внутри… – Он на секунду зажмуривается, подбирая слово, а потом просто, по-мужски честно: – Меня лихорадит от тебя. Постоянно. Ни с кем раньше такого не было.
Проводит ладонью по затылку, нервный жест совершенно не вяжется с его привычной уверенностью, и от этого у меня внутри странно теплеет.
– Я привык к дистанции. Никогда и никого не подпускаю, даже самых близких. С тобой это не работает. Меня это одновременно бесит и… нравится. Очень. – Он коротко усмехается. – С ума сойти, как нравится.
Дождь барабанит за иллюминаторами, и это делает помещение еще уютнее. В каюте пахнет теплой влагой, шампунем. Чувствую, как в груди тянет – и страх, и радость в одном узле.
– Я не хочу торопить тебя, – Юсуф осторожно касается кончиками пальцев моего лица. – Понимаю, что давить нельзя, – делает паузу, встречает мой взгляд и не моргает, – Мне просто нужно, чтобы ты знала: это все очень серьезно. Я хочу тебя. Постоянно. Навсегда.
Вздрагиваю, услышав последнее слово. Сглатываю. Мир за стеклом расплывается, будто яхта вошла в облако, и в этой молочной тишине его слова ложатся во мне как якорь.
– Я боюсь, – признаюсь едва слышно, сама удивляясь, как легко это вышло.
– Я тоже, – почти так же тихо говорит араб. – Но мне не страшно, если ты рядом.
Он сдвигается ближе, ровно настолько, чтобы я почувствовала тепло его тела. Большие ладони обнимают мои плечи, чувствуют мою дрожь, гладят успокаивающе. Лоб Юсуфа касается моего лба, мы оба дышим медленнее, глубже.
– Адски хочу тебя, – признается, накрывая мои губы своими. Но сдерживает себя, целует не жадно, не требовательно, скорее бережно. В этом поцелуе нет спешки – только обещание. Мой страх постепенно растворяется в этом уютном жаре. Полотенце мягко соскальзывает ниже, но Юсуф фиксирует его, не позволяя упасть, и я невольно улыбаюсь: даже сейчас он помнит о границах, которые сам же и стирает одной фразой, одним взглядом. Меня охватывает искушение, разгорается пожаром. Мы падаем на постель, обнаженные, заведенные до предела. Разговор снова вышел сумбурным, я так ничего и не узнала, не задала нужные вопросы, но сейчас мне все равно. Юсуф целует, ласкает меня, гладит, нежничает. Я и не заметила, как привыкла, что он боготворит мое тело. Обожает изучать, ласкать, лизать. Его поцелуи – что-то невероятное. Пытаюсь отстраниться, но он раздвигает мои ноги властно и касается языком самого чувствительного местечка.
Дрожу от нервного напряжения, от эмоций, от своих ошалевших чувств. Кусаю губы, зажмуриваюсь, жадно хватая ртом воздух, когда Юсуф проводит языком по клитору. Снова и снова бьет по самой чувствительной точке. Каждое его движение – будто электрический разряд, пробегающий по телу. Я извиваюсь,
задыхаюсь от наплыва ощущений, пальцы сжимают простыни, ногти рвут ткань. Мир сжимается до одного ритма – его языка, его дыхания, моего собственного сбившегося стука сердца. Не понимаю как ему удается творить с моими нервными окончаниями такое. Закручивать давление, надавливать точнее, чем я могла мечтать. Не могу больше. Что-то внутри надрывается, я разлетаюсь на части. Сначала волна толкает вверх, в самый пик, а затем накрывает падением, сильным, беспощадным. Хватаюсь за волосы Юсуфа, с силой тяну, не контролируя себя. Мне нужно хоть за что-то держаться, пока он лишает меня воздуха и сил. Кричу, теряю себя, исчезаю в этом блаженном беспорядке ощущений, пока тело мелко дрожит и не отпускает.
– Ты невероятно вкусная, Слава.
Приподнимаюсь на постели. Смотрю на его каменный член, тяжело сглатывая, и понимаю, что хочу сделать то же самое. Попробовать его на вкус.
Горячая волна по спине. Желание, скопившееся в груди, в животе, в горле – распирает изнутри, требуя выхода. Это не просто похоть. Это потребность почувствовать его вкус, его силу. Быть ближе. Кожей, дыханием, губами.
– Куда ты? – Юсуф тоже резко садится на постели, следя за мной не мигая. Как охотник за вожделенной добычей. Свешивает ноги, собираясь встать.
Опускаюсь перед ним на колени. Мягко, бесшумно, на ковер у его ног. Юсуф замирает.
Остается на краю кровати, обнаженный, с напряжением на лице. В глазах полыхает огонь. Глубокий, почти благоговейный.
Он прикусывает губу, чуть сдвигается вперед.
Я касаюсь его бедер. Глажу, провожу пальцами по внутренней стороне, слушаю, как меняется его дыхание. Он напрягается еще сильнее. Все его тело становится тугим, сосредоточенным. Ощущаю силу в его мышцах, и такая буря внутри, в том, как он дышит, как смотрит на меня раскаленным взглядом.
А я… дрожу. Внутри и снаружи. Но не от страха – от предвкушения.
Касаюсь губами его кожи. Сначала бедра, потом чуть выше. Юсуф делает резкий, мучительный вдох. Его запах кружит голову, возбуждает, заставляет забыть обо всем. Что-то очень мужское, очень настоящее.
Медленно провожу языком по линии паха. Юсуф приподнимает бедра, сдавленно выдыхает. Его член кажется раскаленным, каменным. Тяжелый, пульсирующий от желания. Он весь – напряженное ожидание.
Когда я обхватываю его губами, выдыхает резко, низко, громко. Кладет руку мне на затылок, но не давит. Гладит по волосам нежно. Его рука слегка дрожит. Он не торопит меня.
Наслаждается каждым моим движением. Осознавать это – ни с чем не сравнимый кайф. Крепко обхватив член у основания, вырисовываю языком круги по головке. Захват на волосах усиливается. Я беру его полностью в рот, посасываю. Двигаюсь медленно, с разной скоростью – то легкими, дразнящими движениями, то более жадно. Мне нравится чувствовать, как его тело дрожит. Как он почти не может сдерживаться.
Мой рот, мои руки, моя кожа – все служит ему.
Но это не унижение. Это власть.
Юсуф шепчет мое имя. Глухо. С хрипотцой. Его голос безумно возбуждает меня. Низкий и бархатистый. Его стоны нарушают тишину каюты. Он сильнее сжимает мои волосы, начинает активно толкаться бедрами вперед.
Я тону в своих чувствах, противоречивых и отчаянных. Это страсть, чувство власти, эйфория. Наслаждаюсь, даже когда сильные руки обхватывают мою голову, фиксируя, а член толкается глубже в рот. Доставая до горла, отчего появляется неприятное ощущение, я инстинктивно пытаюсь отстраниться. К моему облегчению, Юсуф позволяет мне отдышаться.
– Постарайся дышать носом, – его голос глухой, почти неузнаваемый.
Сжимает член, проводит головкой по моим губам, снова толкается, проникает медленно, подаваясь назад, и снова вперед. Принимаю его в рот насколько могу, стараюсь, и боже, я вся теку. Меня это и пугает и возбуждает. Адреналин кипит в крови.
– Соси, девочка. Фак, какая же ты…
Он переходит на арабский, я не понимаю ни слова, но это почему-то сильнее добавляет возбуждения. Юсуф начинает двигать бедрами, погружая член до самой стенки горла. Уже бесполезно пытаться отстраниться, кислорода все меньше, ощущаю, как член разбухает, становится еще горячее и больше. Мужские пальцы сильнее стягивают мои волосы в кулак. Юсуф дергается, мой рот наполняется густой горячей жидкостью. Я инстинктивно подаюсь назад. Встречаюсь глазами с пронзительным почерневшим взглядом. Мое лицо, шея, грудь – все залито спермой. Глотаю. Облизываюсь. Губы болят, саднят.
– Слава, что ты со мной делаешь… – выдыхает, прижимаясь лбом к моему.
Мы замираем, дыхание в дыхание.
Он гладит меня по голове нежно. Замираем в моменте. Нет стыда, наоборот. Освобождение. От запретов, страхов. Такое чувство, что весь мир у моих ног.
Глава 37
Нас накрывает безумие. Не можем оторваться друг от друга. Все время хочется прикосновений, ласки. Пока я не отключаюсь, буквально на полуслове, измученная, но бесконечно счастливая.
– Я тебя замучил, – говорит Юсуф с виной в голосе, когда открываю глаза.
– Есть немного, – улыбаюсь мечтательно. Да, физически мне непросто справляться с его бешеным темпераментом. Морально – ощущение, что парю на мягком облаке из розовой ваты. Я абсолютно счастлива.
Отстраняется, ловит мой взгляд:
– До вечера не прикоснусь к тебе, – обещает со всей серьезностью.
– Будешь тренировать выдержку? – улыбаюсь.
– Придется. Не хочу быть одержимым в твоих глазах.
– Хорошо, как скажешь, – отвечаю, впервые за долгое время чувствуя себя абсолютно, бесконечно счастливой.
Мы сидим у иллюминатора, дождь бьет по стеклу. Это создает в каюте особенное ощущение уюта. Юсуф спрашивает меня о прошлом. О ничего не значащей ерунде и о важном, вперемешку: что я любила на завтрак когда училась в школе, почему не люблю украшения, какая музыка мне нравится, какие книги. Потом мы включаем фильм на английском, романтичный и трогательный. У меня по щекам текут слезы. Я стала такой чувствительной.
Дождь прекращается только на следующее утро. Мы выходим на палубу чтобы насладиться завтраком и полюбоваться на радугу.
Впервые в жизни не хочется ничего загадывать, анализировать. Меня захватила глупая детская надежда, что все само как-то сложится. Хотя остатки логики подсказывают, что не бывает все настолько просто.
Вечером сидим на палубе, бокалы с шампанским блестят в лучах уходящего солнца. Небо переливается всеми оттенками золота и багрянца, море ровное, гладкое, словно зеркало. Все кажется слишком тихим и красивым.
Первой замечаю движение вдали.
На горизонте, в золотистом сиянии, вырастают два белоснежных корпуса. Сначала мне кажется, что это иллюзия, игра света, но они приближаются. Медленно, синхронно.
Две огромные яхты. Их силуэты словно вырезаны из самой ночи и подсвечены снизу мягким, но зловещим светом. На темной воде они смотрятся, как две акулы, медленно скользящие к своей добыче. У меня мгновенно холодеют ладони, пальцы судорожно сжимаются вокруг бокала, и я едва не роняю его.
– Юсуф… – мой голос звучит глухо, как будто не из горла, а из самой груди. – Что это?
Он поворачивает голову и тоже смотрит туда. Его лицо не меняется, но я чувствую, как напряглось его тело. Челюсти сжаты, его рука ложится на колено, кулак сжимается до белизны костяшек.
Белые корабли медленно растут в размерах, заслоняя закат, и скоро кажутся выше нашего горизонта. Кажется, еще немного, они сомкнутся вокруг нас, не оставив ни малейшего выхода.
Мое дыхание сбивается. Сердце падает в живот, потом бьется так, что я слышу его в ушах.
– Это пираты? – голос дрожит, срывается, я почти шепчу.
Юсуф медленно поднимается с места. Его движения спокойные, почти ленивые, но это только пугает меня сильнее. В этом слишком много уверенности. Он бросает взгляд на меня поверх плеча, и в этих черных глазах нет ни капли паники. Только злость и сосредоточенность.
– Нет, Слава. Не бойся, – произносит он низко, так спокойно, будто мы обсуждаем погоду. – Это не пираты.
– Тогда кто? – спрашиваю, не в силах отвести взгляда от белых монстров, плавно окружающих нас. – Кто они и что им от нас нужно⁈
Они подходят все ближе, и у меня внутри все холодеет. Две белые громады надвигаются медленно и неотвратимо.
Араб не отвечает сразу. На его лице та самая маска – камень, за которым ничего не прочтешь. Но я вижу, как напряглись мышцы его шеи, как сдержанно двигается грудь, будто каждое дыхание стоит усилий.
– Прокатимся, – бросает он. Его голос звучит ровно, даже лениво. Но внутри я слышу другое: напряженную сталь. – Не бойся.
Я задыхаюсь от противоречия: его спокойствие и мои собственные рвущиеся из груди страхи. Внутри все трясется, как струна, натянутая до предела.
Я смотрю на медленно приближающиеся яхты и впервые за все эти дни думаю: А вдруг я совсем не знаю, во что ввязалась?
Мне по-настоящему страшно. Это все становится слишком большим, слишком странным, слишком нереальным. Кто он, черт возьми? Юсуфу постоянно удается мастерски уходить от ответа на этот вопрос.
– Сейчас мы перейдем на ту большую яхту, Слава. Не переживай, ладно?
– Я не хочу. Отвези меня в отель!
– Клянусь, что с тобой ничего не случится.
Разве у меня есть выбор?
Мы пересаживаемся. Яхты аккуратно сближаются, строгие молчаливые мужчины в черном проводят нас по трапу. Ночные волны плещутся где-то внизу, черно-синие, бесконечные. Мне кажется, мы плывем всю ночь – между безмолвными стенами воды и неба, как в каком-то мифе. Под утро – уже не море, а узкий водный канал. Яхты следуют по нему одна за другой.
Юсуф не отпускает мою руку. Ни на секунду.
Я не спрашиваю. Догадываюсь, что сейчас – бесполезно. А может боюсь услышать ответ. Как наждачка внутри. Скребет по душе.
Ближе к рассвету перед нами проступает силуэт. Сначала я думаю, что это мираж – зыбкое марево над водой. Но он растет, становится все четче. Гигантский дворец, выросший среди скал. Золотые купола, сияющие арки, мраморные колонны, подсвеченные огнями. Он величественен и пугающе прекрасен, словно не здание, а сон, материализовавшийся наяву.
Это не может быть реальностью. Слишком роскошно. Слишком невероятное приключение.
На пирсе нас встречают люди в белоснежных одеждах. Их спины прямые, движения выверены до мелочей. Один склоняет голову, голос его ровен, торжественен:
– Шейх ждет вас, господин Юсуф.
Я едва дышу.
Араб сжимает мою руку, мягко, но уверенно. Его ладонь – единственное, что реально для меня в этом головокружительном приключении.
– Не бойся, Слава, – произносит, и в его голосе больше силы, чем в десятке охранников.
Я двигаюсь почти на автомате, шаг за шагом по сияющему мрамору. В сердце буря, в голове гулкий белый шум. В груди – дрожь и безумная надежда, что я еще не окончательно потерялась.
Мы входим внутрь.
Первое впечатление ошеломляет: свет льется отовсюду. Из-под полупрозрачного мраморного пола, из стеклянных ламп-лотосов, из сотен свечей в нишах. Золото играет на коже, превращая людей в живые статуи. Потолки уносятся в три этажа вверх, арки украшены резьбой, в центре пола журчат фонтаны. Ароматы повсюду изысканные, пьянящие: роза, уд, пачули.
Каждый мой шаг теряется в мягком ковре. И только ладонь Юсуфа в моей руке дает ощущение, что я еще существую, что я не растворилась в этом сказочном наваждении.
Наверху лестницы появляется фигура. Высокий мужчина с седой бородой, в длинной одежде цвета слоновой кости медленно спускается вниз. Его лицо скрыто в полумраке, но в глазах власть. Юсуф не склоняет головы. Их взгляды встречаются.
Между ними происходит что-то молчаливое, напряженное, словно невидимый диалог.
– Добро пожаловать домой, Юсуф, – говорит мужчина по-английски, с легким акцентом.
– Это Слава. Она со мной, – отвечает Юсуф твердо.
Мужчина смотрит на меня. Взгляд не жестокий, но и не теплый. Он словно видит меня насквозь, оценивает не одежду и не лицо, а суть, а самое нутро.
– Тогда пусть этот дом будет и ее домом, – произносит он.
По моей спине пробегает дрожь.
Нас усаживают за длинный стол. Он ломится от блюд: ягненок с гранатовым соусом, перепелиный кебаб, артишоки, табуле, инжир и финики, фаршированные баклажаны, шафрановый рис. В центре – огромная рыба, покрытая пряностями и лепестками цветов. Кувшины с мятной водой, лимоном и розовой эссенцией. Башни фруктов переливаются цветами персиков, винограда, ананасов. Серебряные чаши с хумусом и острыми соусами.
Я почти не прикасаюсь к еде. Смотрю только на Юсуфа. Его лицо спокойно, он будто привык к этому великолепию. Но под столом его пальцы крепко держат мою ладонь, и этим молчаливым жестом он дает мне силы держаться.
Позже нас провожают в роскошные покои. Бархатные портьеры, сводчатый потолок, огромная кровать под балдахином, окна с видом на сад, где журчат фонтаны. Я стою среди этой роскоши и чувствую себя чужой, как случайная гостья в кадре исторического фильма.
– Это правда твой дом? Ты сын шейха⁈ Почему ты притворялся простым⁈ Тебя называли бродягой! – меня прорывает. Я злюсь, психую. Ложь – просто чудовищная. Хотя Юсуфа нельзя назвать лгуном. Он просто ничего не говорил о себе. Позволял людям думать то что они хотели. Я подозревала его во множестве разных вещей. От наркоторговли до компьютерного гения. А он оказался наследником султаната? Или как там это у них называется. Да уж, такого мне точно не могло прийти в голову!
Юсуф усмехается, садится на край кровати.
– Слава, иногда я и есть бродяга. Мое положение мало что значит. Деньги ничего обо мне не расскажут.
– Боже… кто-то называл тебя бездомным. Представляю, как ты смеялся тогда. Но я бы правда предпочла, чтобы ты был обычным парнем.
Он поднимается, берет мои руки в свои. Его взгляд – прямой, обжигающий.
– Я это знаю. Поэтому тебя люблю. Но я не выбирал, кем родиться, Слава. Когда-то я правда жил на улицах, танцевал за деньги, спал где придется. Голодал. У меня не было дворца. Но сейчас я наследник. И я не до конца с этим смирился. Знаешь, что для меня главное?
– Что?
– Ты. Я безумно в тебя влюблен. Понимаешь? Мне не нужен этот дворец. Я хочу тебя.
– Ты со мной играешь.
– Я тобой болею, – возражает с горькой улыбкой. – Скоро ты в этом убедишься. Мне надо пойти поговорить с отцом. А потом… мы уедем. В любую точку мира.
Он целует мою ладонь и уходит, оставив меня в золотом, слишком реальном сне.
Глава 38
Дверь тихо закрывается за ним, и тишина становится оглушающей. Я какое-то время просто сижу на краю кровати, чувствуя, как во мне гулко отдается каждое его слово.
Я тобой болею…
Наследник шейха…
Все произошедшее не укладываются в голове.
Пальцы дрожат, когда я беру телефон. Набираю в поисковике фамилию, которую слышала в этом дворце. Аль-Рахмани. Сразу вываливается несколько десятков ссылок: сайты, журналы, упоминания в деловых изданиях и светской хронике. Древний род, безумно богатый и влиятельный. Нефтяные вышки, алмазы, золото.
Впиваюсь глазами в экран.
Информации довольно много, несмотря на то, что шейх не терпит публичности, почти нет интервью, редкие фотографии.
Н аследник шейха, Юсуф Аль-Рахмани. Человек, идущий наперекор традициям. К нефтяному бизнесу, контролируемому его отцом, не прикасается. Создал собственную кибер-империю. Очень талантлив, имеет свой банк, строительную корпорацию.
Ведет масштабные проекты в разных странах.
Я моргаю. Контракты на миллионы долларов. Для него, получается, бизнес Кирилла – мелочь, на которую даже минуты не стоит потратить. И при этом Юсуф завис в нашем отеле, даже не пятизвездочном. Выкупил половину.
Неужели все это из-за меня,
Листаю дальше. Заголовки газетных статей:
«Принц скорости» , «Аль-Рахмани – король асфальта» .
Упоминания о его участии в гонках. Опасных, запретных. Без правил. На фотографии Юсуф в шлеме, рядом сверкающий спорткар.
Высокие стройные красотки рядом. Модели с подиумов Парижа и Милана. Сверкающие улыбки, идеальные ноги.
По спине ползет холодок.
Разве мне место в этом глянцевом мире огромных денег, Мне все это чуждо. Мир, где все слишком блестящее, слишком дорогое, слишком опасное.
В груди закипает ревность, пока поисковик безжалостно подсовывает мне все новые кадры. Один за другим всплывают снимки с приемов и вечеринок: Юсуф в идеально сидящем костюме, с его фирменным уверенным взглядом. Его ладонь уверенно лежит на тонкой талии очередной красавицы. Будто сама себя наказываю, продолжаю листать дальше, все глубже увязая в мучительном любопытстве.
Самая свежая новость добивает меня окончательно: шейх официально объявил о предстоящей помолвке своего наследника с принцессой из соседнего государства. Все уже решено, семьи договорились, остается лишь назначить дату.
Телефон выскальзывает из пальцев и падает на покрывало. Подтягиваю колени к груди, обхватываю их ладонями, словно пытаюсь удержать себя от распада на куски. Но боль расправляет крылья внутри, сначала тонкой иглой под сердцем, а потом шире, глубже, разливаясь по всему телу. Каждая секунда делает ее острее. Мне трудно дышать, и кажется, что вместе с воздухом из груди уходит и надежда.
Я ведь знала. С самого начала знала. Такой мужчина не принадлежит только одной женщине. Тем более, мне. Обычной, которая приехала в чужую страну на заработки. Неудачница в браке, да и в остальном меня не назвать успешной. Замкнутая, скромная. Жертва мужа-абьюзера. Мир Юсуфа никогда не станет моим. У него есть семья, титулы, деньги, власть. У него есть обязательства, о которых я и понятия не имею. Есть невеста.
А у меня – только глупое сердце, которое сейчас трещит, потому что его сжимают стальными тисками.
Смешно, правда, Я ведь всегда считала себя умной. Держала дистанцию. Смеялась над теми, кто падал в иллюзии. Говорила себе: «Это курорт. Это игра. Наслаждайся и отпусти». И все равно позволила себе влюбиться без оглядки. Поверить в прикосновения, в слова, в то, как он смотрел на меня.
Я дура. Но самая счастливая дура в мире.
Потому что впервые за всю жизнь я почувствовала себя желанной. Настоящей. Живой.
Я не буду ни о чем жалеть!
Пусть даже сказка закончилась. Пусть боль все равно рвет изнутри. Слезы жгут глаза, но я стираю их ладонью, сердито. Не буду плакать. Не хочу. Пусть этот мужчина останется для меня тем самым безумным чудом, подарком судьбы. Эта история станет моим тайным воспоминанием, которое будет согревать меня, даже если все остальное рухнет.
Я все равно люблю его.
* * *
Воздух в этих покоях – слишком сладкий, слишком тяжелый, он давит. Мраморный пол холодит босые ступни, но внутри так жарко, что кажется, я задохнусь. Хочу выбежать отсюда, сбросить с себя дорогой шелковый халат, который надела после душа. Этот ослепительный блеск, который не имеет ко мне никакого отношения.
Я не часть этого мира.
Сказка, в которую я позволила себе поверить, лопнула, как мыльный пузырь. В ней было место огню, страсти, ночам без сна… Но не продолжению. Не будущему.
У меня дрожат колени. Сумка с моими вещами стоит на столике. Беру из нее первое, что попадается под руку – легкое розовое платье.
Переодевшись, выхожу в коридор, стараясь дышать тише. В груди клубок, каждая секунда в этих стенах превращается в пытку. Хочу снова в ту привычную жизнь, где все просто: работа, гости, Марина с ее болтовней, детский смех на анимации. Чем сильнее я это понимаю, тем острее боль, тем сильнее желание уйти.
Тихо, почти беззвучно, босиком иду по коврам и останавливаюсь у полуприкрытых дверей. Огромный зал, колонны, резные лампы, мужские голоса говорят по-арабски. Но я все равно ловлю интонации, отдельные слова, имя Юсуфа, и чувствую, что это не просто разговор. Это что-то важное.
Это ужасно некрасиво, и может быть даже опасно – подслушивать разговор шейха и его наследника. Но именно этим я занимаюсь. Смотрю в щель, жадно, украдкой.
Юсуф стоит прямо, уверенно. Сейчас он совсем другой. Раньше я видела в нем молодого беззаботного мужчину. Сейчас он – царственный, влиятельный, уверенный в себе.Невозможно не осознать: я вообще понятия не имею, кто он такой на самом деле. Да и поздно уже «знакомиться».
Я не собиралась подслушивать. Просто не смогла удержаться. В этом огромном дворце с его золотыми колоннами, шелковыми занавесями и блестящими мозаиками я почувствовала себя прозрачной. Невидимкой.
Сердце колотится сильно, видимо предчувствует: я услышу нечто, что изменит все.
– Ты женишься на Амине. Все уже решено, – шейх неожиданно переходит на английский. – Мы дали слово их семье. Назад дороги нет. Ты – не просто мужчина, Юсуф, ты – наследник. И ты поступишь, как подобает мужчине твоего рода.
Прижимаюсь к стене, дышать становится трудно. У меня начинает звенеть в ушах.
– Мне жаль, что ты пообещал не спросив меня, – отвечает Юсуф. Его голос спокойный, но внутри слышится гнев. – Я не стану жениться на ком-то, кого даже не знаю. Только потому, что вы договорились за моей спиной.
– Ты бросаешь вызов семье, Готов лишиться всего,
– Да, мне не нужно наследство. Я думал ты в курсе, – в голосе Юсуфа вспыхивает пламя. – Мне все равно на титул. На деньги. На дворцы. Я знаю, чего хочу. И я не позволю никому решать за меня. Даже тебе.
Пауза. Такая глухая, что слышно, как где-то в глубине дворца капает вода. Шейх молчит. Потом произносит что-то глухо, на арабском.
Юсуф отворачивается и быстро выходит из зала. Мне удается вовремя скрыться за колонной, он не замечает меня.
Я стою с дрожью в коленях, пытаясь осознать, что только что услышала. Он… отказался. Ради меня, Ради нас, Или просто из упрямства?
И все равно внутри горит. Неверие. Страх. И странная, почти осязаемая надежда.
Юсуф не лгал. Он действительно другой.
* * *
Я брожу по саду, словно во сне. Воздух густой, насыщенный ароматами жасмина, роз, каких-то незнакомых мне восточных цветов. Провожу пальцами по бархатным лепесткам, касаюсь тонких ветвей, трогаю острые края алоэ. Не хочу думать. Не хочу вспоминать, кто я, зачем здесь, как сюда попала.
– Я знаю, что вы слышали наш разговор с Юсуфом.
Вздрагиваю. Оборачиваюсь. Шейх. Такой же величественный, но под глазами замечаю глубокие тени, усталость на лице, губы сжаты. В глазах нет враждебности, что-то более сложное.
– Вы поэтому перешли на английский, – голос срывается. – Чтобы я услышала, Чтобы знала, что у него уже есть невеста, Что вы будете делать теперь, Угрожать, Заставлять исчезнуть,
– Я бы никогда не позволил себе такого, – шейх качает головой. Его голос глубокий, немного хриплый. – Мой сын привел вас в мой дом как гостью. А для меня гость – это священное. Я могу лишь просить вас услышать правду.
Отвожу взгляд, смотрю на огромную голубую бабочку, которая села на цветок. Боюсь, если снова встречусь с умным, проницательным взглядом этого мужчины, то не выдержу. Сорвусь.
– Юсуфу предстоит стать шейхом, – продолжает он. – Мудрым, сильным, справедливым. У него для этого есть все качества. Он мой единственный родственник по крови, и я его очень люблю. Он всегда был не таким, как все. Бунтарь. Странник. И именно поэтому мне больно. Потому что даже сейчас, он готов бросить все.
Делает паузу, будто проверяя, слышу ли я его. А я слышу. И сердце все туже сжимается.
– Я не собираюсь вас выгонять, Слава. Он вас любит. Но отказ жениться по договору навлечет позор на весь наш род. Я лишь прошу вас быть мудрее. Вы можете стать его второй женой. Он будет любить вас. Но он должен жениться на девушке, которая уже выбрана. Это вопрос чести.
– Я вас поняла, – отвечаю глухо. – Знаете, я сама во всем виновата. Мы столкнулись в отеле и мне в голову не могло прийти, что Юсуф – наследник. Я думала он простой парень. Чтож, надо отвечать за собственную наивность.
Шейх кивает.
– Юсуф и правда простой. Он не любит роскошь, она ему не интересна. И это замечательно. Он не будет жадным или высокомерным правителем. У него есть все для мудрости. Только одно еще необходимо – счастье. Он видит его в вас. Но вам нужно время, чтобы смириться с ситуацией. Я это понимаю и уважаю.
– Вряд ли, вы успели хорошо узнать меня. Речь не идет о смирении.
Скорее о глупости – это уже про себя мысль. Потому что второй я не буду никогда и ни за что.
– Вы честная девушка. Именно поэтому я вас и уважаю. И готов спросить прямо: чего вы хотите, Слава,
Я выпрямляюсь, не отводя глаз.
– Хотите… откупиться от меня, – тихо спрашиваю, глядя прямо.
Шейх не моргает.
– Если бы вы согласились остаться, я бы отдал вам все, что угодно. Но, как я вижу… этого не понадобится.
– Нет, – говорю твердо. – Все, чего я прошу, – это трансфер обратно в отель.
– Вы уверены, что хотите уехать,
Я медлю. Где-то глубоко внутри все кричит «останься».
– Да. Я думаю… так будет лучше для всех.
Он кивает. Медленно, с уважением.
– Тогда подождите завтрашнего вечера. Все будет готово. Мой слуга проводит вас в покои. Сами можете заблудиться.
Мужчина в белых одеждах появляется бесшумно. Поклонившись мне, предлагает жестом следовать за ним.
Шейх уходит в противоположную сторону. Я бросаю еще один взгляд на сад, на небо. На бабочку, которая все еще сидит на цветке, словно тоже не решается взлететь.
Завтрашний вечер. Значит, у меня остались сутки. Чтобы попрощаться.
* * *
Когда я возвращаюсь в комнату, Юсуф уже там.
– Где ты была? Я волновался.
– Любовалась садом. Здесь очень красиво.
– Тебе правда здесь нравится?
Юсуф смотрит на меня с такой пронзительной надеждой, что приходится собрать всю волю в кулак, чтобы не заплакать. Сердце бьется слишком быстро, слишком громко.
