Текст книги "Танковые рейды"

Автор книги: Амазасп Бабаджанян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)

Приказ переподчинения 1-й гвардейской танковой армии в Висло-Одерской и Берлинской операциях, дорогой Константин Федорович, подписаны и Вами. Ибо без Вашей подписи приказы не имели законную силу. Все это происходило при Вашем молчаливом согласии. Даже после войны, когда за 25 лет были проведены многочисленные научные конференции, где исследовались и разбирались эти наступательные операции, было написано огромное количество воспоминаний и мемуаров, нигде ни одним словом не говорится об этих беспрецедентных случаях с 1-й гвардейской танковой армией.

Все, в том числе и бывшие руководители, этот неприятный вопрос обходят молчаливо. Вот Вам «объективность» в освещении исторических фактов. Нужно быть до конца последовательным нам самим, а потом этого же требовать и от других.

И последнее: Вы пишете, что, «говорят», я превратился в игральный инструмент в руках Садовского. И на этой основе Вы даете мне рекомендацию, чтобы я, «подписывая документ, знал, что сочиняет Садовский». Во-первых, хочу порекомендовать, чтобы Вы не строили мнения по слухам («говорят»), слухи – не факты. Не Садовский сочиняет, чтобы Садовскому сочинять, надо, чтобы он знал, о чем писать. Разве допустимо руководствоваться слухами? Пишу я. Дело Садовского при моем согласии придать этому «творению» литературную форму. Ваши «помощники» и «информаторы» Вас и здесь подводят. Я, в свою очередь, рекомендую Вам не слушать этих шептунов.

Я считаю, что Ваше обращение непосредственно ко мне с Вашими «строгими» претензиями и замечаниями полезнее, чем советы многочисленных шептунов. Лично я Ваши замечания принимаю как достойные и постараюсь быть более внимательным к событиям Великой Отечественной войны.

Независимо от того, в каком виде поступят Ваши замечания и пожелания, я с большим уважением их приму к сведению. А что касается вопроса долга перед своими боевыми товарищами, могу заверить Вас, что я всегда относился и отношусь, особенно к тем, кто был моим наставником, с должным уважением и вниманием, хотя, как Вы пишете, «получил высокое звание». Лично к Вам, уважаемый Константин Федорович, у меня самое приятное и уважительное отношение, и я всегда вспоминаю прошлое с благоговением. И Вы напрасно бросаете обвинение в мой адрес.

С искренним уважением,

А. БАБАДЖАНЯН

Министру обороны Союза ССР маршалу Советского Союза тов. Малиновскому Р. Я.

Уважаемый Родион Яковлевич!

В канун исторической даты – двадцатилетия со дня Победы над фашистской Германией – меры, принятые Центральным Комитетом партии и Советским правительством к тому, чтобы полностью восстановить заслуги непосредственных участников боевых действий периода Великой Отечественной войны, как-то сами по себе наводят на раздумья о событиях этих суровых лет в жизни нашей страны и людях, принимавших в них участие.

Не знаю, насколько это удобно с точки зрения этики и субординации, однако, руководствуясь исключительно чувством товарищества по отношению к сослуживцу, чувством глубокого и искреннего уважения к человеку, которого я очень хорошо знаю по совместным боевым действиям, полагаю возможным, товарищ Министр обороны, обратиться к Вам с этим личным письмом и поделиться некоторыми мыслями о генерале армии тов. ГЕТМАНЕ А. Л.

Как известно, Андрей Лаврентьевич вступил в войну в самом ее начале в должности командира танковой дивизии. С 1942 года и почти до капитуляции Германии он командовал танковым корпусом, принимал личное участие в крупнейших сражениях на фронтах Великой Отечественной войны. Его заслуги и боевые подвиги отмечены многими правительственными наградами и высоким воинским званием.

И все же, оглядываясь ныне на путь, пройденный тов. ГЕТМАНОМ А. Л., одним из первых боевых генералов наших славных танковых войск, невольно приходишь к мысли, а почему его имени нет среди тех танкистов, которых Партия и Правительство удостоили высшей награды, присвоив почетное звание Героя Советского Союза?

В самом деле, Родион Яковлевич, перебирая в памяти представителей «старой гвардии» танковых войск, мне, например, трудно назвать еще кого-либо из крупных военачальников-танкистов, кто, подобно генералу ГЕТМАНУ А. Л., провоевал с первого до последнего дня Великой Отечественной войны, непосредственно на полях сражений руководил танковыми частями и соединениями и не удостоен почетного звания Героя Советского Союза.

Во время войны, начиная с 1942 года, мне довелось служить с Андреем Лаврентьевичем в войсках 1-й гвардейской танковой армии и совместно участвовать во многих боевых операциях. Среди других генералов и офицеров-танкистов тов. ГЕТМАН А. Л. выделялся хорошим знанием военного дела, большим практическим опытом руководства войсками, широкой эрудицией, исключительной честностью, справедливостью и скромностью, высоким самообладанием и мужеством в самых сложных условиях боевой обстановки. Танковый корпус, которым он командовал, совершил немало замечательных подвигов на полях сражений.

Говорят, «на войне всякое бывает» – и успехи, и неудачи. Возможно, были некоторые промахи и в руководстве боевыми действиями подчиненных частей и у генерала ГЕТМАНА А. Л. (А у кого из командиров танковых соединений, провоевавших всю войну, их не было?)

Тот парадоксальный факт, что генерал ГЕТМАН А. Л. не был в свое время представлен к присвоению почетного звания Героя Советского Союза, а он несомненно заслуживал этого звания, на мой взгляд, объясняется, мягко говоря, предвзятым отношением к нему со стороны командования 1-й гв. ТА, и прежде всего ныне маршала бронетанковых войск тов. КАТУКОВА М. Е. и генерала тов. ПОПЕЛЯ Н. К., которые, как мне хорошо известно, необъективно оценивали боевую деятельность Андрея Лаврентьевича и руководство им подчиненными частями.

Все эти раздумья и побудили меня, уважаемый Родион Яковлевич, обратиться к Вам с данным неофициальным письмом. Мне представляется, что в связи с 20-летием со дня Победы над фашистской Германией было бы закономерным восстановить справедливость и рассмотреть вопрос о присвоении генералу армии тов. ГЕТМАНУ А. Л. почетного звания Героя Советского Союза за его умелое руководство подчиненными частями, личное мужество и отвагу, проявленные в годы Великой Отечественной войны.

С искренним и глубоким уважением,

ГЕНЕРАЛ-ПОЛКОВНИК

А. БАБАДЖАНЯН

«…» апреля 1965 года

По поводу воспоминаний маршала Советского Союза товарища Чуйкова Василия Ивановича «Конец Третьего рейха»

За последние годы Военным издательством Министерства обороны Союза ССР выпущено в свет заметное количество мемуарных произведений. Их авторы, в большинстве своем видные военачальники и непосредственные участники Великой Отечественной войны, делятся с читателями своими воспоминаниями о событиях этого важнейшего периода в жизни советского народа. В целом это, несомненно, положительное явление, тем более что военные мемуаристы Запада, в их числе и генералы гитлеровской Германии, произведения которых получили довольно широкое распространение не только за рубежом, но и в нашей стране, всячески стараются исказить события Второй мировой войны, фальсифицировать историю.

Значение советской мемуарной литературы трудно переоценить. Каждое произведение этого жанра призвано к тому, чтобы помочь читателю глубже, детальнее познать то или иное событие, исторический факт, о которых автор пишет как непосредственный их участник или очевидец. И как бы само собою подразумевается достоверность излагаемого материала, ведь автор не «сочиняет», а рассказывает о том, что видел и пережил сам, при этом он не просто говорит о том, что произошло и как это было, но и выражает свое отношение к излагаемым событиям, высказывает свою точку зрения в их оценке.

Поэтому вполне понятен интерес читателя к произведениям советской военно-мемуарной литературы и тем более к тем, авторы которых занимали высокие должности в годы Второй мировой войны. Это отнюдь не из-за преклонения перед авторитетами высокопоставленных личностей, а прежде всего из-за убеждения в том, что, находясь на высоком посту в период, описываемый автором, он мог быть непосредственным участником важнейших исторических событий и фактов и, следовательно, может не только правдиво о них рассказать, но и дать им квалифицированную оценку, сделать правильные обобщения и выводы.

Как известно, мемуары являются одним из важнейших источников для познания истории, поэтому мне представляется, что ценность, значимость любого мемуарного произведения определяется, во-первых, исторически правдивым изложением событий, о которых автор рассказывает читателю, и, во-вторых, глубиной обобщений и выводов, сделанных им на основе анализа этих событий, их правильной оценкой.

К сожалению, в воспоминаниях некоторых наших авторов о событиях Великой Отечественной войны допускаются искажения исторических фактов и событий, чрезвычайно вольное их толкование, не всегда делаются обоснованные выводы, что, несомненно, нельзя считать нормальным, так как подобные воспоминания не только не способствуют более глубокому и полному пониманию прошедших событий, а, наоборот, дезориентируют читателей, создают у них неправильное мнение об этих событиях и людях, принимавших в них участие.

В текущем году в журнале «Октябрь» (№№ 3, 4 и 5) опубликованы воспоминания Маршала Советского Союза тов. ЧУЙКОВА Василия Ивановича под названием «Конец Третьего рейха», посвященные заключительному этапу Великой Отечественной войны.

В воспоминаниях довольно подробно рассказывается о боевых действиях 8-й гвардейской армии, замечательных подвигах ее воинов, о подготовке и проведении ряда боевых операций, а также о событиях, связанных с переговорами о безоговорочной капитуляции немецко-фашистских войск.

Маршал Советского Союза тов. ЧУЙКОВ В. И. в годы Великой Отечественной войны командовал крупным, прославленным в боях объединением – 62-й армией, впоследствии переименованной в 8-ю гвардейскую, – героически сражавшимся в Сталинграде и принимавшим непосредственное участие в штурме Берлина. Поэтому вполне понятен большой интерес читателей к его воспоминаниям и оценке описываемых событий.

«Каждая строка этих мемуаров, – пишет тов. ЧУЙКОВ В. И., – результат моих наблюдений, переживаний и размышлений, порой, может быть, субъективных, но всегда искренних» («Октябрь», № 5, стр. 161).

Это очень хорошее и справедливое резюме автора по содержанию своего произведения. Зная его как человека прямого и решительного, не вызывает ни малейшего сомнения, что все сказанное в воспоминаниях сказано искренне, от души. Вместе с тем он не мог избежать субъективности в высказываниях о пережитых событиях. Ведь это его личные воспоминания, и они описываются так, как запечатлелись в памяти и сознании автора.

Однако сказать о том или ином событии искренне вовсе не значит сказать правильно, а всякая субъективность имеет к тому же определенную направленность.

При всей искренности тов. ЧУЙКОВА В. И. его воспоминания «Конец Третьего рейха» изобилуют значительными искажениями исторических фактов и событий, а многие выводы и обобщения сделаны действительно субъективно, в полном смысле этого слова, без достаточных оснований и доказательств.

Рассказывая, например, о ходе боевых действий в Берлинской операции, автор пишет:

«1-я танковая армия и 11-й танковый корпус, введенные в бой командующим фронтом в первый день сражения за Зееловские высоты, двигались позади боевых порядков 8-й гвардейской армии, запрудив дороги и стесняя маневры. Танкисты не только не вырвались вперед, но и на второй, и на третий день операции оставались позади общевойсковых армий» («Октябрь» № 4, стр. 149).

Такая трактовка действий войск 1-й, кстати говоря, гвардейской танковой армии с вводом в бой в Берлинской операции совершенно не отвечает действительности.

Мне было поручено командовать 11-м гвардейским танковым корпусом, входившим в состав 1-й гвардейской танковой армии, и довелось участвовать в Берлинской операции, в частности, в бою за Зееловские высоты. Танкисты не «оставались позади общевойсковых армий», как пишет автор, а смелыми и решительными действиями совместно с воинами 8-й гвардейской армии прорывали оборону противника и успешно справились с этой задачей.

Как известно, в ходе Берлинской операции особенно упорное сопротивление противник оказал на второй полосе обороны, проходившей перед Кюстринским плацдармом на рубеже ВРИЦЕН – ЗЕЕЛОВ, с передним краем по Зееловским высотам. Ему удалось здесь задержать продвижение наших войск, в том числе и 8-й гвардейской армии.

Для наращивания силы удара командующий войсками фронта ввел в сражение 1-ю и 2-ю гвардейские танковые армии.

Вот как описываются их действия и, в частности, 1-й гвардейской танковой армии в Истории Великой Отечественной войны, изданной Институтом марксизма-ленинизма при ЦК КПСС:

«Командующий 1-й гвардейской танковой армией генерал-полковник танковых войск М. Е. КАТУКОВ предпринял маневр по охвату зееловского узла обороны: 11-й отдельный танковый корпус, развивая наступление севернее ЗЕЕЛОВА, а 11-й гвардейский танковый и 8-й гвардейский механизированный корпуса южнее. В результате этого оборона противника была дезорганизована. Танкисты стали успешно продвигаться на запад. 8-я гвардейская армия под командованием генерал-полковника В. И. ЧУЙКОВА 17 апреля овладела ЗЕЕЛОВЫМ. Так была прорвана здесь вторая полоса обороны гитлеровцев» (том 5-й, стр. 265). (Подчеркнуто мною. – А. Б.).

Где же истина в оценке действий наших войск в вышеупомянутый период Берлинской операции: в воспоминаниях Маршала Советского Союза тов. ЧУЙКОВА В. И. или же во мнении редакционной комиссии Истории Великой Отечественной войны Советского Союза под председательством секретаря ЦК КПСС тов. ПОСПЕЛОВА П. И., в состав которой входят такие крупные военачальники, как Маршалы Советского Союза тт. СОКОЛОВСКИЙ В. П., ГРЕЧКО А. А., БАГРАМЯН И. Х., ЗАХАРОВ М. В., генералы тт. ЕПИШЕВ, ЖЕЛТОВ и другие? Конечно, на стороне редакционной комиссии, а не тов. ЧУЙКОВА В. И.

Вызывает недоумение стремление автора воспоминаний «Конец Третьего рейха», образно говоря, «свалить с больной головы на здоровую».

К сожалению, это не единичный случай в воспоминаниях тов. ЧУЙКОВА В. И., когда он допускает чрезмерно вольное толкование важнейших событий периода Великой Отечественной войны, пытаясь, что называется, «навести тень на плетень».

Развивая дальше свою мысль о якобы неудачных действиях танковых армий, участвовавших в Берлинской операции в составе 1-го Белорусского фронта, тов. ЧУЙКОВ В.И. пишет:

«…танковые армии не вышли в прорыв, и планом операции не было предусмотрено, что они должны делать в такой обстановке. На этот вопрос никто не мог ответить. Я говорю об этом с полной ответственностью, так как в полосе наступления 8-й гвардейской армии действовала 1-я танковая армия. Она не заняла должного места вплоть до Берлина, да и в самом Берлине» («Октябрь», № 4, стр. 158).

И затем автор приводит в качестве положительного примера боевые действия 3-й и 4-й гвардейских танковых армий 1-го Украинского фронта, успешно вышедших на оперативный простор и получивших самостоятельные задания и направления.

Действительно, танковые армии 1-го Украинского фронта совершили блестящий маневр, вышли на подступы к Берлину с юга и вписали славную страницу в летопись истории советского военного искусства. Но нельзя же так формально, догматически сравнивать действия танковых армий 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов, находившихся совершенно в различных условиях.

Ведь надо полагать, Маршал Советского Союза тов. ЧУЙКОВ В. И. отлично знает, что в тот период времени на всем советско-германском фронте наиболее мощная группировка противника была на Берлинском направлении. Именно на этом направлении, и особенно на направлении ожидаемого главного удара советских войск (КЮСТРИН – БЕРЛИН), немецко-фашистскому командованию удалось создать в обороне наиболее высокие оперативные плотности: одну дивизию на 3 километра фронта и на каждый километр фронта 66 орудий и минометов (а в районе ЗЕЕЛОВА и до 200 орудий) и 17 танков. При этом, как известно, все подготовительные оборонительные полосы были заранее заняты войсками, что создавало для противника благоприятные условия для длительной и упорной обороны. Поэтому нисколько не умаляя, а, наоборот, еще раз подчеркивая решительные, мужественные и умелые действия танкистов 1-го Украинского фронта, следует сказать, что нельзя догматически, без учета сложившейся обстановки, противопоставлять их танковым армиям 1-го Белорусского фронта и на этой основе шельмовать последних, охаивая их боевые действия «…вплоть до Берлина, да и в самом Берлине».

С таким же основанием танкисты, скажем, 1-й гвардейской танковой армии могут заявить, что 8-я гвардейская армия, не сумев прорвать главную полосу обороны противника, не выполнила тем самым возложенную на нее задачу, не обеспечила ввода в прорыв танковой армии, которая вынуждена была штурмовать зееловские позиции и нести значительные потери.

Вполне понятен весь абсурд подобных взаимных обвинений, не имеющих ничего общего с действительным, объективным анализом боевых действий в ходе Берлинской операции.

1-я гвардейская танковая армия действовала, исходя из реально сложившейся обстановки. И неправда, что она «не заняла должного места» в Берлинской операции. Танковые армии наступали в тесном взаимодействии с общевойсковыми армиями, порою отрываясь от них на 10–15 километров, как это было на второй день ввода в сражение 1-й гвардейской танковой армии, после прорыва второй полосы обороны противника, и с честью выполнили возложенные на них задачи.

Мне трудно судить, мог или не мог кто ответить, что должны были делать танковые армии, коль они не вошли в прорыв, предусмотренный планом операции. Это, видимо, хорошо известно тов. ЧУЙКОВУ В. И., ведь он так безапелляционно об этом пишет. Но бесспорно одно: танковые армии 1-го Белорусского фронта не бездействовали в связи со срывом сроков проведения операции, а активно действовали и хорошо дрались, в том числе и в Берлине.

Кстати говоря, о действиях танкистов в Берлине сам же тов. ЧУЙКОВ В. И. пишет:

«Танковая армия, приданная приказом командующего фронтом 8-й гвардейской армии, в первый же день штурма перестроила боевые порядки по тому же принципу, по какому перестроились общевойсковые части. Танки влились в штурмовые отряды и начали тесно взаимодействовать с ними, потери бронированных машин сократились до минимума. Славные танкисты генерала КАТУКОВА закончили свой боевой путь вместе с гвардейцами-пехотинцами в ТИРГАРТЕНЕ, в центре Берлина» («Октябрь», № 4, стр. 164).

Из этого рассуждения видно, что 1-я гвардейская танковая армия в первый же день штурма Берлина правильно перестроила свои боевые действия и, следовательно, «заняла должное место».

Чем же объяснить такую метаморфозу в воспоминаниях автора? На мой взгляд, она объясняется очень просто. Ведь в данном случае тов. ЧУЙКОВ В. И. подчеркнул, что 1-я гвардейская танковая армия была придана командующему 8-й гвардейской армии, а уж под его руководством любые войска должны действовать только отлично, во всяком случае, это твердое убеждение автора, красной нитью проходящее через все содержание его воспоминаний «Конец Третьего рейха».

Действительно, танкисты 1-й гвардейской танковой армии и в Берлине дрались хорошо. Но это отнюдь не является личной заслугой тов. ЧУЙКОВА В. И., и пусть меня извинит Василий Иванович, не к чести полководца всякий успех приписывать себе, а от промахов и ошибок открещиваться как от «нечистой силы».

Ведь если говорить откровенно, то и город ЛОДЗЬ был взят не войсками 8-й гвардейской армии, как об этом пишет автор воспоминаний «Конец Третьего рейха», а частями 8-го гвардейского механизированного корпуса 1-й гвардейской танковой армии. В уличных боях за этот город погибли командир 19-й гвардейской механизированной бригады полковник ЛИПОТЕНКОВ и сотни других бойцов 8-го гвардейского механизированного корпуса 1-й гвардейской танковой армии. Зачем же понадобилось автору воспоминаний придавать забвению память о погибших в боях героях и приписывать чужую славу войскам 8-й гвардейской армии? Ради исторической правды автору не мешало бы сказать о том, что и к городу ПОЗНАНЬ первыми из советских войск подошли и форсировали р. ВАРТУ части 11-го гвардейского танкового корпуса 1-й гвардейской танковой армии и только к исходу второго дня туда подошли войска 8-й гвардейской армии, взявшие впоследствии эту крепость.

Аналогично было и с захватом плацдарма на западном берегу реки ОДЕР. Достоверно известен и отражен в исторических документах (акт о сдаче плацдарма) тот факт, что первыми захватили плацдарм на западном берегу ОДЕРА в районе г. КЮСТРИН войска 1-й гвардейской танковой армии, в частности, танкисты ныне генерал-полковника ГУСАКОВСКОГО И. И. и мотострелковая бригада под командованием полковника СОЛОВЬЕВА. Этот плацдарм был передан 27-й стрелковой дивизии (командир дивизии генерал ГЛЕБОВ) 8-й гвардейской армии и расширен ею, но это уже после.

А посмотрите, как своеобразно эти события излагает тов. ЧУЙКОВ В. И. («Октябрь», № 4, стр. 124–126).

31 января наши войска находились в 40 километрах от ОДЕРА. Все взаимодействующие армии были на одном уровне. «И вот ранним февральским утром наша 8-я гвардейская армия снова пошла вперед». О других армиях ни слова, ну это, так сказать, дело автора. «1 февраля 1945 года войска 8-й гвардейской армии подошли вплотную к ОДЕРУ.

Не дожидаясь прибытия средств усиления, я принял решение: 4-му гвардейскому корпусу с ходу форсировать ОДЕР и к исходу 2 февраля овладеть плацдармом на его западном берегу…»

А далее автор, по существу, признает, что начатая переправа сорвалась, но обвиняет в этом генерала СЕРЕДИНА, не прибывшего своевременно с зенитной артиллерией для прикрытия переправы. «…По неизвестной причине, – пишет он, – эта дивизия не выполнила приказа командующего фронтом».

Коль автор воспоминаний не выяснил этих причин (хотя, по-видимому, ему следовало это сделать), то читателям, естественно, трудно оценивать действия генерала СЕРЕДИНА. Несомненно одно, командующий 8-й гвардейской армией, ставя задачу командиру 4-го гвардейского корпуса на форсирование реки ОДЕР, должен был позаботиться о реальном обеспечении и прикрытии переправы. Возможно, генерал СЕРЕДИН и виноват в несвоевременном прибытии для прикрытия переправы, но всю неудачу форсирования реки ОДЕР сваливать на него по меньшей мере нелогично.

Однако такова уж тенденция, изложенная автором воспоминаний «Конец Третьего рейха»: все, что хорошо, – моя заслуга, все, что плохо, – виноваты другие. Ни на одной странице своих воспоминаний автор не находит места для самокритичного анализа боевых действий руководимых им войск, а преподносит их или как сплошной триумф, или же кивает на других, кто якобы помешал успеху.

Маршалу Советского Союза тов. ЧУЙКОВУ В. И. хорошо известно, что 1-я и 2-я танковые армии были гвардейскими. Однако в своих воспоминаниях он лишил их этого высокого звания, называя просто танковыми. В то же время автор всемерно подчеркивает, что 8-я армия – гвардейская, представляя ее действия как сплошное победоносное шествие.

Уместно спросить автора воспоминаний «Конец Третьего рейха», а за какую доблесть в Берлинской операции, как говорится, «с треском» был снят командир 29-го стрелкового корпуса 8-й гвардейской армии генерал тов. ШЕМЕНКОВ? Надо полагать, не за успешные действия. Об этом факте автор деликатно умалчивает, зато он не скупится в рекламировании якобы неудачных действий соединений и частей 1-й гвардейской танковой армии.

Читаешь воспоминания тов. ЧУЙКОВА В. И. и диву даешься. До чего же «несообразительными» были воины 1-й гвардейской танковой армии и какие «смекалистые» пехотинцы 8-й гвардейской армии! В подтверждение этой мысли автор приводит прямо-таки «сногсшибательные» примеры.

«Находчивость и смекалка пехотинцев, – пишет он, – помогли увеличить огнестойкость брони, каждый танк штурмового отряда получил дополнительные бронеэкраны из мешочков с песком. Эти мешочки прижимались к броне проволокой, шпагатом или пришивались к тросам, укрепленным на бортах и башнях» («Октябрь», № 5, стр. 129).

У каждого осведомленного читателя может вызвать только иронию подобное суждение автора об увеличении «огнестойкости брони» танка с помощью шпагата и мешочков, которые «пришивались к тросам». Нетрудно понять, что весь этот пример автора действительно, образно говоря, «шит белыми нитками».

Не менее «оригинален» и другой пример, с помощью которого автор воспоминаний стремится подчеркнуть превосходство «смекалистых» пехотинцев 8-й гвардейской армии над танкистами. Товарищ ЧУЙКОВ В. И. пишет:

«Казалось, на том и закончатся попытки танкистов прорваться в ТИРГАРТЕН. Но опять выручила находчивость пехотинцев. Они предложили штурмовой танк, покрытый мешочками с песком, облить мазутом, соляркой, к бортам привязать дымовые шашки и выпустить этот танк „горящим“.

Эксперимент удался. Первый танк на подходе к месту воспламенился. Эсэсовцы растерялись – как же так, горящий танк продолжает двигаться и ведет огонь?» («Октябрь», № 5, стр. 133).

Чтобы убедиться в «правдивости» этого, на мой взгляд, надуманного примера, надо самому сесть в горящий танк, наполненный боеприпасами и повести его в бой.

Конечно, неосведомленным читателям трудно и порой почти невозможно разобраться, правду или неправду пишет автор. На это, видимо, и рассчитывает тов. ЧУЙКОВ В. И., искажая исторические факты и события периода Великой Отечественной войны. Время идет, люди умирают, а книга остается. Но в данный момент еще немало очевидцев и участников тех событий, о которых пишет автор воспоминаний «Конец Третьего рейха», они не могут, не имеют права допустить любого извращения истории в угоду личных целей автора, возвеличивания им своего собственного «я».

А в этом отношении воспоминания «Конец Третьего рейха» являются одним из ярких образцов безмерного восхваления автором своих заслуг. В воспоминаниях попрано все: и историческая правда важнейших событий и фактов, и объективная характеристика действий товарищей по оружию, и уважение к заслугам рядом действовавших объединений, которые, как и 8-я армия, были гвардейскими и не менее прославленными. Над всем этим возвышается раздутое до невероятных размеров авторское «я».

В самых различных обстоятельствах и ситуациях автор неизменно подчеркивает свои личные достоинства, предвидение и прозорливость при этом нередко весьма сомнительных с точки зрения правдивости.

В подтверждение сказанного можно было бы привести сколько угодно примеров из содержания воспоминаний «Конец Третьего рейха». Однако для этого потребовалось бы, по существу, переписать почти все произведение. Поэтому ограничусь только некоторыми извлечениями.

Рассказывая, например, о переброске в июле 1944 года 8-й гвардейской армии на одно из главных направлений, автор пишет:

«Ведь задолго до этого я пришел к мысли, больше того, к уверенности, что должно случиться именно так, что мне предстоит вести свои полки на штурм Берлина» («Октябрь», № 3, стр. 106).

Трудно сказать, возможно, у автора действительно такие мысли были, но в тексте воспоминаний они высказаны помпезно, без чувства скромности.

В этом же свете выглядит и следующее рассуждение тов. ЧУЙКОВА В. И.

«Говоря откровенно, – пишет он, – многие командиры, в том числе и я, не особенно приветствовали на своих КП и НП начальство: без него управлять ходом боя легче. Старшие начальники любят вмешиваться и не всегда удачно поправляют подчиненных; в присутствии старшего начальника ему в порядке субординации докладываешь свои решения, которые он может и не утверждать, что, несомненно, сковывает инициативу.

Я тоже частенько посещал КП своих подчиненных, бывало, и вмешивался в их работу, отменял решения, но это, как правило, диктовалось боевой обстановкой» («Октябрь», № 4, стр.144).

Вообще говоря, это рассуждение автора ошибочно по своему существу, ибо оно не способствует воспитанию военных кадров в духе уважения старших начальников, доверия к их опыту и знаниям. В частности же, тов. ЧУЙКОВ В. И. еще раз подчеркивает, что вмешательство других, даже вышестоящих военачальников в руководство боем «сковывает инициативу» и, следовательно, плохо. А когда же он, Василий Иванович, вмешивался, то хорошо, так как это «диктовалось боевой обстановкой». Можно подумать, что присутствие тов. ЧУЙКОВА В. И. на КП своих подчиненных вызывало у них восторг и восхищение.

Своего рода «кредо» о взаимосвязи личного достоинства и скромности автором высказано довольно определенно.

«Почти у каждого человека, – пишет он, – в новой обстановке, перед выполнением новых задач обостряется чувство собственного достоинства. Природа не лишила и меня таких чувств. Кстати, я не верю людям, которые, играя в напускную скромность, говорят, что они не думают о себе, о своем достоинстве» («Октябрь», № 3, стр. 108).

Видимо, автор вообще не допускает мысли о том, что могут быть люди действительно скромные по своему характеру, а не играющие в напускную скромность, меньше всего думающие о своих достоинствах и больше всего о порученном им деле. Так и хочется сказать:

«Уважаемый Василий Иванович, снимите очки „величия“, посмотрите вокруг себя простыми глазами и Вы увидите сотни, тысячи советских людей, по-настоящему скромных, отдающих все свои силы и способности общенародному делу и совершенно не кичащихся своим собственным достоинством».

Если бы действительность соответствовала, с позволения сказать, «философии» автора воспоминаний «Конец Третьего рейха», утверждающему, что перед выполнением каждой новой задачи у людей «обостряется чувство собственного достоинства», то в советском обществе давно бы уже перевелись нормальные люди. Они превратились бы в самовлюбленных эгоистов, дефилирующих друг перед другом, как индюки на птичьем дворе.

Благо, что это не так. Благо, что наши люди живут и воспитываются на основе марксистско-ленинской философии, выдвигающей на первое место при решении каждой новой задачи – ответственность перед народом за ее выполнение, а партия неустанно воспитывает у каждого члена нашего общества настоящую человеческую скромность и принимает решительные меры по отношению к тем, у кого настолько «обострилось чувство собственного достоинства», что закружилась голова от сознания собственного величия, и они оказываются не в состоянии решать новые задачи в новой обстановке.

Нельзя не обратить внимание на то обстоятельство, что тов. ЧУЙКОВ в своих воспоминаниях пытается представить себя перед читателями этаким новатором в военном деле, создателем новых оперативно-тактических приемов ведения боевых действий.