Текст книги "Скандал"

Автор книги: Аманда Плейтелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

Дуглас впервые со времени встречи в аэропорту получил возможность внимательно её рассмотреть. Выглядела Джорджина, несмотря на долгое и утомительное путешествие, просто восхитительно. Она вся сияла. И волосы, и глаза блестели больше обычного.

– Ты изменилась, Джорджи, – сказал наконец Дуглас. – Что случилось? Надеюсь, ты не беременна?

– Весь вы в этом, – с улыбкой ответила она. – Стоит только женщине выглядеть счастливой, и вы уже считаете, что она беременна.

– Извини, – грустно сказал он.

– А все дело в том, что я просто счастлива. Я влюблена. Мы познакомились в Австралии. – Джорджина умолкла, вспомнив, что Дугласу не очень интересна её болтовня.

– Послушай, Джорджи, я хотел спросить насчет этой пленки...

– Я знаю, она вам нужна.

– Мы оба знаем, что она мне нужна, – поправил Дуглас. – Одного я не понимаю: почему ты её не отдаешь. Как-то это на тебя не похоже.

– Вот именно. На меня было бы больше похоже сразу же с ней расстаться, ничего не прося взамен. Так? Вы ведь к этому привыкли, не правда ли?

– Зачем ты так? – уязвленно переспросил Дуглас. – Мы всегда держались друг за друга. И я всегда тебе помогал, даже когда...

– Не надо, Дуглас! – резко перебила его Джорджина. – И не вздумайте завести свою старую песенку. Я и сама знаю, что по гроб жизни вам обязана вы не позволяли мне забыть об этом ни на миг. Но теперь уже в моих силах спасти вас, так что будем считать, что мы квиты. Однако за спасение своей жизни я платила вам бессчетное число раз, поэтому теперь я ожидаю, что и вы мне заплатите. Причем вперед.

– Боюсь, что я не понимаю. – Дуглас нахмурился.

– Сейчас поймете. – Джорджина потянулась было к бутылке, чтобы снова наполнить бокал шампанским, но официант оказался тут как тут, и опередил её. Дождавшись, пока он отошел, Джорджина пояснила свою мысль: – Я отдам вам запись только при условии, что вы сделаете меня главредом "Дейли Трибьюн". Это все, что мне нужно. Как, договорились?

Дуглас уставился на нее.

– И это все, чего ты хочешь? Я и так собирался назначить тебя главредом "Дейли", до истории с Купером. Ты, должно быть, в курсе, как оскандалилась Шарон с так называемой сестрой Дианы? Репутация Шарон теперь и ломаного гроша не стоит. Я уже принял решение, что ты займешь её место. Но мне помешали известные тебе события.

– Замечательно! – Джорджина достала из сумки конверт. – Тогда вы, конечно, не откажетесь подписать вот это. – Она положила перед ним отпечатанный документ.

– Что это? – недоуменно осведомился Дуглас.

– Контракт, согласно которому вы назначаете меня главным редактором "Дейли Трибьюн" с годовым окладом двести пятьдесят тысяч фунтов стерлингов, плюс доходы от моей части акций, плюс премиальные. Думаю, это не слишком высокая плата за столь блестящего профессионала.

– Джорджина, это ни к чему. Даю тебе честное слово...

– Когда-то, Дуглас, мне этого было достаточно, но сейчас времена изменились. И, что более важно, вы изменились. Как и я. Поставьте свою подпись, и пленка ваша.

По пути домой, в такси, Джорджина достала из сумки подписанный Дугласом контракт и внимательно просмотрела его. Она до сих пор не была уверена, так ли уж жаждет заполучить этот пост. А вот одного ей хотелось наверняка: услышать, как Дуглас предлагает ей занять место Шарон.

И ещё в мозгу настойчиво свербела одна мысль. В ответ на вопрос Дугласа, не беременна ли она, Джорджина, недолго думая, ответила отрицательно. Ведь, встречаясь с Белиндой, ей ни к чему было предохраняться. А вот в Австралии они с Недом вели себя совершенно безрассудно. Никто даже не вспоминал о презервативах. Господи, а вдруг я и вправду забеременела? – ужаснулась Джорджина.

Попросив таксиста притормозить у ближайшей к её дому аптеки, она купила себе стандартный набор, позволяющий определять беременность. Фармацевт заверил её, что чувствительность теста высока, и позволяет выявить беременность уже начиная со срока в две недели.

И в тот же вечер, прежде чем лечь спать, Джорджина помочилась на трубочку с лакмусовой бумажкой, после чего, затаив дыхание, ждала, как ей казалось, целую вечность. На самом деле прошла всего минута, минута, которой суждено было предопределить всю дальнейшую жизнь Джорджины. Она была беременна.

Глава 23

Была почти полночь, когда зазвонил телефон. Сидя на своей лоджии, Джорджина вдыхала аромат душистых гераней, недоумевая, почему он напоминает ей запах австралийских эвкалиптов. И ещё она пыталась понять, что ей теперь делать. Как отразится беременность на её дальнейшей жизни.

События развивались с воистину головокружительной быстротой. Такого она и представить не могла...

Телефон переключился на автоответчик, и Джорджина приготовилась услышать голос Неда. Она не хотела говорить с ним сейчас, не успев принять решение по поводу своего ребенка. Их ребенка.

Однако вместо мягкого баритона с австралийским акцентом, она услышала женский голос:

– Джорджина, это Шарон. Мне нужно срочно переговорить с тобой. Как насчет завтрака, в восемь утра? В каком-нибудь уединенном месте. Скажем, в ресторане "Мариотт" в Каунти-Холле* (* до 1986 г. центральное здание Совета Большого Лондона). Никто из "Трибьюн" туда не заглядывает. Дело крайне срочное, поверь. Прошу тебя, приходи.

Джорджину так и подмывало снять трубку. Почему Шарон-которая-никогда-не-завтракает звонит ей домой, и какое у неё может быть срочное дело? Впрочем, в чем бы оно ни было, пусть подождет, решила Джорджина.

Перейдя в спальню, она быстро заснула, и увидела во сне эвкалипты на фоне золотисто-багряного заката. И ещё Неда, который сжимал её в объятиях.

Джорджина проснулась задолго до рассвета. Увидев, что за окном ещё царит кромешная ночь, она про себя прокляла неизбежную после столь дальних перелетов акклиматизацию. И вдруг, вспомнила про вчерашний звонок Шарон. Что за ним укрывалось?

Не в силах устоять перед искушением, Джорджина решила встретиться с медноволосой бестией.

Когда Джорджина вошла в зал ресторана, Шарон была уже там. Джорджина хотела есть, и лишь гадала, вызвано ли чувство голода беременностью, или тем, что организм ещё не перестроился.

– Вид отсюда прекрасный, – заметила она, усаживаясь за столик, из-за которого открывалась величественная панорама Вестминстерского дворца. Затем перевела взгляд на Шарон и поразилась происшедшей в той перемене. Та выглядела куда менее вызывающе, чем обычно, почти не воспользовалась косметикой, а во взгляде сквозила непривычная опустошенность.

Официант принял у них заказ и, разлив по чашкам кофе, удалился. Шарон посмотрела Джорджине в глаза.

– Чтобы не ходить вокруг да около, я сразу перейду к делу, возвестила она. – Меня поимели. Карсон расправился с Дугласом, а заодно и на мне отыгрался. Так что, сама понимаешь, терять мне особенно нечего.

– Что означает – расправился с Дугласом? – уточнила Джорджина.

Шарон встряхнула медными кудряшками.

– Это Карсон отправил членам Совета подметные письма, – сказала она. А я лично помогла ему собрать на Дугласа компромат.

– Лично меня это нисколько не удивляет, Шарон, – сказала Джорджина, пожимая плечами. – Не пойму только, почему ты решила рассказать это именно мне.

– Потому что я хочу вывести этого мерзавца на чистую воду, а заодно кое о чем с тобой договориться.

Джорджина заказала себе яичницу с беконом. Однако, увидев перед собой тарелку с яичницей, вдруг ощутила прилив тошноты. Она посмотрела на Шарон и поняла, что ещё немного, и её в самом деле стошнит.

Когда Джорджина вернулась из туалета, Шарон взглянула на неё с нескрываемым любопытством.

– Выглядишь ты ужасно, – заметила она вскользь.

– Никак не приду в себя после возвращения из Африки, – ответила Джорджина, сфокусировав взгляд на Биг Бене, чтобы унять головокружение.

Шарон соображала быстро. При переакклиматизации возникало чувство голода, и уж никак не тошнота при одном лишь виде еды. Нет, тут что-то не вязалось.

– Ты не беременна? – спросила она, и тут же, не дожидаясь ответа, вскричала: – Господи, просто поверить не могу! Впервые в жизни у тебя появился шанс сделать настоящую карьеру, а ты ухитрилась залететь! Ну и невезуха, блин!

Обе женщины замолчали, и вдруг Джорджина расплакалась. Она даже не пыталась унять слезы, и не понимала, почему плачет, да ещё в присутствии Шарон. Впрочем, ей было все равно.

Немного успокоившись, Джорджина заговорила:

– А ты никогда не жалела, что так и не обзавелась детьми?

– По правде говоря, меня никогда не прельщало материнство, изменившимся голосом ответила Шарон. – Детство у меня было такое поганое, что меньше всего на свете я хотела бы, чтобы близкое мне существо испытывало подобную боль. Мать моя тяготилась мной, а отец, похоже, вообще во мне разочаровался. Нет, семейной жизнью я сыта по горло.

– Мне очень жаль, – выдавила Джорджина.

– Жаль, что у меня нет детей, или жаль, что ты собираешься рожать сама? – спросила Шарон.

– Не знаю, – со вздохом призналась Джорджина. – Наверно, жаль, что все так обернулось. С Дугласом, с "Трибьюн". Стоила ли игра свеч?

– А хрен его знает, – ответила Шарон. – Хотя, Дуглас, на мой взгляд, не заслужил такой участи, да и я сыграла в этой истории довольно скверную роль.

– Сейчас уже поздно каяться, Шарон.

– Послушай, Джорджина, я понимаю, что я по уши в дерьме, однако, если бы все повернулось так, как я замыслила, мы бы сейчас правили бал с Энди. Однако этот сраный ублюдок меня кинул, и будь я проклята, если ему это сойдет с рук. Ты ни за что не поверишь, кого он наметил в главреды "Трибьюн". – Джорджина быстро вскинула голову. – Гребаную Майру-которая-со-всеми-дружит-Прескотт. Мало того, что эта праведная феминистка за моей спиной трахалась с Энди, так она ещё и предала меня, свою лучшую подругу.

– Вот как? – Джорджина не смогла скрыть изумления. – Удивительно, ведь она клятвенно уверяла, что я – её лучшая подруга! С ума сойти можно. Вот двуличная стерва. Ну и черт с ней. Зато уж мы с тобой никогда не притворялись, что обожаем друг дружку. – И обе женщины звонко рассмеялись.

Вдоволь нахохотавшись, Шарон заговорила:

– В любом случае, если мы скинем Энди, то эта сука останется у разбитого корыта. Я хочу заключить с тобой сделку.

Джорджина откинулась на спинку стула. Теперь она наконец узнала прежнюю Шарон.

– Я могу доказать, что Энди подставил Дугласа в истории с Купером...

– Только и всего? – перебила её Джорджина.

– И ещё – что Энди снабдил остальных членов Совета директоров компроматом на Дугласа.

– А что тебе нужно взамен? – сухо спросила Джорджина.

– Работа, хорошее место, – быстро ответила Шарон. – Я прекрасно понимаю, что сейчас не имею права быть главредом. Но это временно. Я хотела бы снова вернуться к тому, что умею и люблю. Прецеденты такие уже были.

– А доказательствами ты располагаешь? – спросила Джорджина. – Одного твоего слова будет недостаточно.

На мгновение Шарон злорадно припомнила, как просто ей получить доступ к квартире Карсона, к его компьютеру и секретной информации. В то же утро, когда Энди её выгнал, она сделала дубликаты унесенных ключей. Затем, дождавшись, когда Карсон уехал на работу, проникла в его квартиру и положила ключи на место, оставив дубликаты себе. Он никогда ничего не заподозрит. А она может попасть в его квартиру в любое время, когда ей заблагорассудится.

– Доказательства я добуду, – уверенно пообещала она.

Джорджина посмотрела на неё с сочувствием. Поразительно, Шарон потратила столько времени и сил, чтобы её угробить, а теперь сама просит у неё поддержки. И, самое удивительное – Джорджине хотелось ей помочь.

Должно быть, все дело в гормонах, подумала она. Я становлюсь сентиментальной.

* * *

В течение четырех дней телефон трезвонил, почти не умолкая, но Дуглас оградился от звонков с помощью автоответчика. Сам же он все время проводил в кабинете, штудируя сотни страниц материалов, подготовленных его адвокатами.

Адвокаты были убеждены, что одной лишь магнитофонной записи в качестве подтверждения предательства Карсона, будет достаточно, чтобы Дугласа в течение двадцати четырех часов восстановили в прежней должности. В "Трибьюн" не спешили разглашать сведения, которые могли повлиять на прибыль компании, поэтому официального заявления об отстранении Дугласа ещё не последовало.

После того, как адвокаты побывали у сэра Филипа и предъявили ему раздобытые доказательства, он сам распорядился отложить вынесение окончательного решения до завершения расследования. Срок последнего истекал завтра.

Размышления Дугласа были прерваны звонком Бекки.

– Дорогой, тебе снова звонила Жаклин. Утром я уже один раз с ней общалась, но сейчас она, похоже, жутко расстроена. Она оставила номер, по которому ты можешь её найти.

Дуглас обратил внимание, что номер – не домашний, но тем не менее позвонил. Жаклин сняла трубку почти мгновенно, точно ждала его звонка.

– Что, ты меня поздравить хотела? – саркастически осведомился Дуглас. – Дурные вести быстро распространяются.

– Не знаю, о чем ты говоришь, Дуглас, – с плохо сдерживаемым гневом ответила Жаклин, – но ты, как всегда, думаешь только о себе. В жизни не сталкивалась с подобным эгоцентристом.

– Не знаю, порадую я тебя, или нет, – сказал Дуглас, – но слухи о моей отставке сильно преувеличены. Завтра я намерен вновь стать у руля группы "Трибьюн".

– Дуглас, ты даже не понимаешь, что я говорю с тобой из больницы, Жаклин всхлипнула, и только тогда Дуглас понял, что голос её дрожал от слез, а не от гнева.

– Господи, что случилось? – вскричал он, охваченный ужасом. – Саймон?

– Нет, Дуглас, не Саймон.

– Как, неужели Джейми? Боже мой, только не Джейми!

– Нет, Дуглас, мальчики живы и здоровы. А вот Дэниел... Он в реанимации... – Она громко всхлипнула. – До сих пор поверить не могу. Все так хорошо было. Мы все мирно сидели, завтракали, и вдруг... он захрипел и потерял сознание. – И она разрыдалась.

Дуглас молчал несколько минут. И не потому, что давал Жаклин время успокоиться, а потому, что никак не мог осознать смысла ужасных слов: Дэниел, реанимация, потерял сознание...

– А все из-за перенесенного им в детстве ревматизма, – продолжила наконец Жаклин. – У него развилось сердечное заболевание, потом в мозг попал сгусток крови... О, Дуглас, как я без него проживу? Почему все так несправедливо? Почему это случилось с Дэниелом, а не с тобой?

– Я прилечу ближайшим рейсом, – сухо сказал он.

Бекки заказала ему билет, а Дуглас, потрясенный, сидел в кресле и размышлял. Какой удар! Одновременно лишиться всего самого дорого на свете работы и любимого брата. И почему судьба так сурово обошлась с ним?

Медленно ступая по длинному больничному коридору с выбеленными стенами, Дуглас с горечью поймал себя на мысли, что в течение последних сорока восьми часов уже не в первый раз направляется как бы на собственную казнь. Никогда ещё он не ощущал себя таким одиноким, начисто потерявшим все, что имело в жизни хоть какую-то ценность.

Остановившись перед дверью палаты Дэниела, он вгляделся в застекленное оконце. Брат его неподвижно лежал на кровати, окруженный, как показалось Дугласу, мириадом трубочек и проводов, подсоединенных к каким-то сложным приборам. Возле кровати сидела Жаклин и держала умирающего за руку. Рядом стоял Саймон, старший из сыновей. Джейми, которому недавно исполнилось семь, сидел на кровати и читал вслух что-то, напечатанное крупными буквами.

Увидев вошедшего Дугласа, Жаклин грустно улыбнулась.

– Джейми читает папе любимый стишок Милна, – пояснила она. Продолжай, малыш.

– Мамочка, а разве он меня слышит? – спросил мальчик, глядя на неё полными слез глазами.

– Он всегда будет тебя слышать, родной мой.

Дуглас медленно обвел взглядом палату. Что-то было не так. Молчание приборов, отсутствие медсестер, и на мониторе вместо всплесков пульса высвечивалась прямая линия.

– Жаклин, он ещё жив? – с оборвавшимся сердцем спросил Дуглас.

– Нет. Он угасал буквально на глазах. Врачи объяснили, что мозг его уже умер, что никакой надежды нет. И час назад я сказала им, чтобы они отключили его от аппарата искусственного дыхания.

– Но почему ты не подождала? Ты ведь знала, что я приеду.

– Именно поэтому.

– Если хочешь знать мое мнение, Шарон, то ещё бабушка надвое сказала, кто получает большее удовольствие от секса – мужчины или мы, – промолвила Джорджина. Они сидела в Американском баре "Савоя", попивая шампанское.

Сторонней наблюдатель принял бы их просто за двух деловых дамочек, которые расслабляются и сплетничают после утомительного рабочего дня. А вот сидевшая в углу бывалая журналистка, которая вела колонку в "Таймс", просто не верила своим глазам.

– А ты любила Энди? – спросила Джорджина полушепотом.

– По крайней мере, мне так казалось, – призналась Шарон. – Как я могла быть такой дурой! Он просто использовал меня самым подлым образом.

– Хорошо еще, что теперь ты свободна. Поверь, в мире ещё много замечательных мужиков.

– Пусть так. Кстати, какие у тебя планы насчет своего нового приятеля?

Джорджина отправила в рот очередной орешек. В баре было и без того шумно, а тут ещё пианист запел, аккомпанируя себе, старую песню из репертуара Фрэнка Синатры. К изумлению Джорджины, Шарон начала вполголоса подпевать ему, мыча себе под нос в тех случаях, когда не могла вспомнить слова.

Джорджине до сих пор с трудом верилось, что она сидит в баре с Шарон и болтает с ней про любовь. Однако, как это нередко бывает, общая беда примирила и даже чем-то сроднила обеих женщин.

– Если честно, то я до сих пор так ничего и не решила, – сказала Джорджина. – Впрочем, сейчас для нас куда важнее, какие у тебя планы насчет Энди.

– Устроить мерзавцу настоящий праздник, – ответила Шарон и захохотала так громко, что едва ли не все головы повернулись в их сторону. – Я уже написала заявление, что он обманом подбил меня установить слежку за Дугласом.

– Сама знаешь, одного мало, – сказала Джорджина. – Почему Совет директоров должен поверить тебе, а не ему?

– У нас будет нечто куда повесомее, нежели мое слово, – ответила Шарон и злорадно усмехнулась. У меня хватит доказательств, чтобы похоронить эту сволочь. Положись на меня. – И принялась громко подпевать пианисту.

Похороны были намечены на четверг, через три дня, в той самой неприметной церквушке, где братья в детстве получали свои первые уроки в воскресной школе. Возвращаться в Лондон Дуглас пока не собирался. Бекки должна была прилететь к нему вместе с Фредди на следующий день. На работе его не ждали. У него её и не было. Сидя в кресле самолета, держащего курс на Нью-Йорк, Дуглас пытался привести в порядок свои мысли. Его преследовал образ брата, неподвижно вытянувшегося на больничной койке, плачущих детей. Сумеет ли он когда-нибудь забыть этот кошмар?

Дуглас до сих пор не мог осознать случившегося, всей глубины постигшего его несчастья. Он не мог смириться с потерей брата. Ему казалось, что он лишился части себя самого. Подобно больному, которому ампутировали ногу, ему казалось, что он ощущает, как она болит.

И ещё Дуглас не мог понять: как ему прожить без группы "Трибьюн"? Успех возвысил Дугласа, дал ему положение в обществе. Что с ним станет теперь? И ещё он испытывал мучительный стыд, как после публичной порки. Ни с кем не хотел видеться, или хотя бы разговаривать по телефону.

Дуглас, собрав волю в кулак, заставил себя встряхнуться. "Черт побери, да очнись же! – сказал он себе. – Да, ты потерял брата, лишился работы, но ведь сам-то ты жив!". Он сконцентрировал мысли на предстоящей встрече.

Джулиану Стоквеллу, главе лондонского филиала американской юридической ассоциации "Джонсон Квестинг", удалось все-таки через Джулию пробиться к Дугласу, и они договорились встретиться в Нью-Йорке. Дугласа это вполне устраивало, поскольку он хотел оформить бенефициарные права Фредди на компанию "Роузбад, инкорпорейтед". Теперь, после смерти Дэниела, этот вопрос нужно было уладить в самом срочном порядке. Смерть брата заставила Дугласа задуматься о том, что и сам он не бессмертен. А что если с ним что-то случится? Он должен обеспечить будущее своему ребенку.

Адвокатская контора располагалась поблизости от Уолл-стрит. За скромным фасадом из красного кирпича скрывался великолепно отделанный старинный особняк.

– Мистер Квестинг ждет вас в конференц-зале, – известила Дугласа секретарша.

Повернув начищенную медную ручку, Дуглас вошел в зал. Напротив Тедди Квестинга, управлявшего нью-йоркским отделением компании, сидели Жаклин и Келли. На углу примостился Фланаган.

– Что вам тут нужно? – спросил опешивший Дуглас. – Мне казалось, мы должны встретиться с представителями "Роузбад, инкорпорейтед".

– Совершенно верно, Дуглас, – сказал Фланаган, смущенно кивая. Однако после вашего последнего разговора с Джулианом ситуация существенно изменилась. Я целую неделю пытался вам дозвониться, однако ваша секретарша, судя по всему, вас не известила.

Дуглас подумал о сотнях людей, пытавшихся дозвониться ему за эту неделю, чтобы выразить сочувствие, или наоборот, поглумиться над ним. Он не мог вспомнить, видел ли в списке фамилию Квестинга или Стоквелла. Он ни разу толком и не просмотрел этот список.

А звонил ему Стоквелл не зря. Он хотел предупредить Дугласа, что Келли проведала о существовании их компании, и её адвокат потребовал у них полный финансовый отчет об инвестициях. А вчера позвонили от имени Жаклин.

Дугласу ничего не оставалось, как сесть за стол и выслушать, чего добиваются обе женщины.

Келли он не видел давно. Она была одета в красное платье от Шанель, которую купила год назад. Непохоже на Келли – появляться в таком старье, подумал он. Жаклин была облачена в длинную темно-синюю юбку и плохо подогнанный пиджак, выглядевший так, будто был куплен на барахолке.

– Ты поступил очень легкомысленно, дорогой, бросив меня с такой поспешностью, что даже не заглянул в ящик своего письменного стола, начала Келли. – Я нашла там крайне непонятные для меня документы от компании со странным названием – "Роузбад, инкорпорейтед". И мне ничего не оставалось, как поручить моим адвокатам разобраться в них.

Дуглас не ответил. Он понял, что его загнали в угол, и, поскольку крыть было нечем, предпочел слушать молча.

– Судя по всему, Дуглас, твой покойный брат тоже имел от меня секреты, – горько сказала она. – В ту ночь, когда его не стала, я не могла уснуть, и решила проверить, все ли в порядке с завещанием. И вот, перебирая документы, я наткнулась на бумаги этой компании, которая, как оказалось, стоит миллионы фунтов. Это меня потрясло, Дуглас. У нас с Дэниелом никогда не было тайн друг от друга. Так, по крайней мере, мне казалось. Но я поняла, что это ты вынудил Дэниела лгать мне. Ведь это он был единственным бенефициарием компании "Роузбад, инкорпорейтед". Он всегда обещал, что в завещании все свое имущество оставит мне, однако разыскать его завещание мне так нигде и не удалось. Более того, когда я позвонила его адвокатам, мне сказали, что Дэниел завещания не составил. А это означает одно: все, чем он владел при жизни, автоматически переходит ко мне.

– Но ведь Дэниел знал, что эти деньги не принадлежат ему, – возразил Дуглас. – И всего несколько недель назад я известил его, что единственным бенефициарием хочу сделать своего сына Фредди. И Дэниел с этим согласился.

– Боюсь, что я с тобой не соглашусь, Дуглас, – твердо сказала Жаклин. – Мне он никогда об этом и словом не упоминал, а, поскольку единственная его наследница – я, то я, разумеется, не стану лишать наследства своих детишек. Им, бедняжкам, и без того несладко пришлось.

– Но, мистер Квестинг! – ошеломленно воззвал Дуглас. – Как же так? Ведь это мои деньги, и все собравшиеся здесь это прекрасно понимают. Это просто... нечестно!

– Судя по представленным документам, мистер Холлоуэй, – сказал Квестинг, – боюсь, что юридические права обеих этих дам оспорить трудно.

– Но, мои деньги... деньги моего сына... – слабо запротестовал Дуглас.

– Прошу прощения, – вмешалась Келли, – но, кажется, вы забыли про меня. Я ведь тоже жду ребенка. И, нравится, тебе это или нет, Дуглас, но это наш с тобой ребенок. Я не намерена сидеть здесь и препираться, кому сколько денег достанется. Это унизительно, и этим вполне могут заняться мои адвокаты. Но я хочу получить то, что причитается мне не только по праву, но и по справедливости. Крышу над головой, средства для воспитания и содержания нашего ребенка. Сама я уже устроилась на работу и прокормить себя сумею. Об остальном вы тут можете спорить хоть до хрипоты.

Элегантно поднявшись, она прихватила сумочку от Шанель и угостила Дугласа лучезарной улыбкой.

– Прощай, Дуглас, – сказала она, возвышаясь над ним. – Мне жаль, что наш ребенок останется без отца, но очень надеюсь, что мы с тобой больше никогда не увидимся.

Она быстро вышла из конференц-зала и закрыла за собой дверь.

Глава 24

Ровно в 7:45 утра, как и было оговорено, личный шофер Карсона подвел "ягуар" к парадному дома босса. Не выключая мотора, он вышел из машины, позвонил в дверь и возвратился к автомобилю, дожидаясь, пока Карсон выйдет.

– Доброе утро, Джон, – приветливо поздоровался Карсон, забираясь на заднее сиденье.

За долгие годы службы Джон прекрасно усвоил, что говорить ему дозволяется лишь в ответ на обращение шефа, и, поскольку подобное случалось крайне редко, отважился выдавить:

– Славная сегодня погодка, сэр.

Карсон сделал вид, что не расслышал, и принялся листать свежий номер "Файнэншл таймс".

Шарон, позвонив секретарше Карсона, уже успела уточнить его распорядок: завтрак в "Симпсонзе"* (*Фешенебельный ресторан английской кухни на улице Странд), затем, в 8:45, совещание в офисе. Дождавшись, пока "ягуар" Карсона скрылся за углом, она неспешно пересекла улицу и подошла к парадному. Никто не обратил внимания на неброско одетую женщину с повязанным на голове шарфом, которая, достав из кармана связку ключей, уверенно отомкнула дверь и прошла в подъезд.

Войдя в квартиру, Шарон заперла дверь изнутри и поспешила в кабинет, силясь изгнать маячившее перед глазами видение – сцену её последнего пребывания здесь. Тогда Карсон, задрав ей юбку, грубо овладел ею сзади, в то время как на мониторе компьютера мелькали какие-то порнографические образы.

Благодаря общению с юнцом-хакером, Шарон узнала, как входить в Интернет, как создавать и сохранять файлы, как переносить их на дискеты.

Не мешкая ни минуты, она включила компьютер, воспользовавшись подсмотренным паролем, и быстро перекачала на свою дискету файл с порочащими Дугласа сведениями. "Ату Дугласа!". Затем, покопавшись в других текстовых файлах, которых, на её счастье, Карсон, всерьез увлекавшийся порнографией, хранил совсем немного, она обнаружила ещё кое-что интересное. Сохранив эти данные на другой дискете, она выключила компьютер. К концу этой операции руки её, в замшевых перчатках, вспотели. Вытащив дискетку из компьютера, Шарон, прежде чем отправить её в сумочку, поднесла черный квадратик к ярко накрашенным губам и поцеловала.

Сидя в номере монреальского отеля, Дуглас думал про Келли. Она поразительно изменилась. Дуглас не понимал точно, в чем именно, но Келли, которую он только что видел, разительно отличалась от женщины, с которой он прожил последние годы. В ней появились какая-то спокойная внутренняя сила, решительность, глубина, отсутствовавшие прежде.

Слова Келли о том, что она устроилась на работу, поначалу насмешили Дугласа. Не та была женщина Келли, чтобы самостоятельно зарабатывать себе на жизнь; она бы просто нашла себе нового покровителя. Тем не менее все это начинало выглядеть довольно загадочно.

Когда зазвонил телефон, Дуглас снял трубку, убежденный, что услышит Жаклин.

– Дуглас, это Зак. – Дуглас затаил дыхание. Этого звонка он ждал с трепетом; от того, что скажет Зак, зависела вся его дальнейшая судьба.

– Долгое время все висело на волоске, – сказал Зак. – Показания Джорджины звучали крайне впечатляюще, однако, на мой взгляд, исход дела решило выступление Шарон. Это выглядело просто потрясающе. Тем более что я пытался отговорить её от присутствия на заседании, но она настояла на своем.

– Шарон? – переспросил Дуглас, не веря собственным ушам. – Она выступала на Совете?

– Да, причем впервые в жизни ухитрилась запихнуть свои груди за пиджак и выглядела вполне пристойно, – добавил Зак со смешком. – Она уже подписала заявление, в котором признается, что шпионила за тобой по наущению Карсона.

Дуглас слушал, не перебивая.

– А на Совет она заявилась без приглашения, в сопровождении Роксанны, которая принесла портативный компьютер, – продолжал Зак. – Жаль, что ты её не видел, Дуглас – зрелище было грандиозное: в одной руке сигарета, в другой – дискета. Никого не слушая, она извинилась за вторжение, подключила компьютер к проекционному устройству и провозгласила: "Спектакль начинается". Роксанна погасила свет, и на экране началась демонстрация слайдов, посвященных активам некоей миссис Анджелы Карсон: дом в Дорсете, квартира в Лондоне, акции и так далее. Шарон пояснила, что миссис Анджела Карсон – мать Эндрю Карсона. Затем на экране появился файл с тем самым доносом на тебя, который получили все члены Совета, страница за страницей. В зале была гробовая тишина. Слышно было только, как Шарон сигаретой затягивается. Ну а потом она зажгла свет и рассказала обо всех своих отношениях с Карсоном, включая интимные.

– Фантастика! – только и выдохнул Дуглас.

– Да, зрелище было незабываемое. Шарон пояснила, что Карсон её обманул. Принудил установить за тобой слежку под предлогом, что это, якобы, решение Совета директоров. И ещё обманул, обещая оставить жену и жениться на ней. Видел бы ты Шарон! Она даже слезу пустила, рассказывая, как мечтала завести ребенка.

– А сам Карсон при этом присутствовал?

– Нет, и это меня удивило, – ответил Зак. – Он ведь собирался там быть. Однако по пути в конференц-зал я миновал дверь его кабинета – точнее, твоего кабинета, – и увидел, что Шарон стоит и размахивает перед его носом какой-то дискетой. Не знаю, что она ему говорила, но мерзавец сидел белый как полотно.

– И что теперь? – спросил Дуглас.

– Счастлив сообщить, что ты теперь снова, или по-прежнему, являешься генеральным директором группы "Трибьюн".

Воцарилось молчание.

– Дуглас, ты меня слышишь? Все кончено – ты победил!

Дуглас его не слышал. Он сидел, откинувшись на спинку кресла и обхватив голову руками. Наконец он поднял трубку и сказал только:

– Спасибо, Зак.

– Меня благодарить не за что, Дуглас. Тебя спасли Джорджина и Шарон. Кстати, нужно выждать несколько месяцев, а затем объявить о назначении Шарон директором нового развлекательного кабельного канала. Да, ещё одно: Совет согласился с твоими рекомендациями и принял решении о назначении Джорджины главным редактором "Трибьюн" с подчинением непосредственно тебе.