Текст книги "Ловушка любви"

Автор книги: Аманда Дойл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

– Куда же ты идешь?

– На танцы в Габба.

– Габба? На свидание с?.. Как его зовут? Вин Деррант?

– Это мое дело.

– И мое тоже, – непреклонно заметила Джонти. – Итак?

– Хорошо, да, чтобы встретиться с Вином Деррантом. А что в этом плохого?

– Силла... дорогая... но делать это так... – Глаза Джонти округлились, а голос стал хриплым от волнения.

– А как?

– Но ты... ты всегда можешь спросить разрешения. Не лучше ли сделать это открыто?

– Послушай, я уже пыталась так сделать однажды – и что из этого вышло? Не мешай мне, Джонти.

– Нет, я не пущу тебя. Ты ведь должна понимать. Нельзя вот так просто взять и отправиться одной, среди ночи на какую-то вечеринку...

– Я иду не одна.

– Это же еще хуже... тайком улизнуть, чтобы специально встретиться с кем-то.

– Тьфу! – В отчаянии Силла заговорила громче. – А как еще мне это сделать, Джонти? Посоветуй! Я ведь молода, как ты не можешь этого понять? Я хочу быть такой же и делать то же, что и все мои сверстники. Изабель хочет одного – чтобы я жила здесь, пока не сгнию. Сгнию, ты слышишь? – Она была на грани истерики. – Я просто хочу немного развлечься, посмотреть, что это за вечеринка, посмотреть, как все одеты, что они делают, какая сейчас в моде одежда, музыка, танцы и все такое прочее. Я просто хочу выйти на люди. Что в этом плохого? Это ведь не преступление. Послушай, я не так уж увлечена Вином Деррантом, как вы все думаете, но он поведет меня на вечеринку, и я почувствую себя одной из них, хотя бы на один вечер. Потом я опять вернусь в эту удушливую атмосферу скуки и не буду ни на что жаловаться, честное слово, я даже не буду жаловаться по поводу моей несостоявшейся карьеры модельера. Поверь мне. Только один раз, а потом я буду ждать, пока Марк и Дебби подрастут. Я тебя не обманываю. И не пытайся остановить меня, пожалуйста. – В ее глазах стояли слезы. Лунный свет упал на слезинки, дрожавшие на ее длинных изогнутых ресницах. – Просто, чтобы у меня было хотя бы одно маленькое воспоминание. Неужели я прошу так много?

– А как ты доберешься туда?

– На джипе. Ехать всего семнадцать миль. Сначала я буду толкать его, пока не отъеду подальше от дома, а потом запущу мотор.

– Ты имеешь в виду, что я буду толкать его, – с решимостью в голосе поправила ее Джонти.

– Ты?

– Я еду с тобой, Силла, – решительно проговорила она. – И, пожалуйста, не спорь. Я не пойду на танцы, если ты этого не хочешь, но я поеду с тобой, или я бужу дядю Нэта. Думаю, что у тебя нет выбора.

Молчание длилось довольно долго, и наконец Силле пришлось сдаться.

– Хорошо, – без особого энтузиазма согласилась она. – Но тебе придется поторопиться. Я и так опаздываю, пока еще мы доберемся туда.

– Может, зайдешь в мою комнату, пока я одеваюсь?

– Ты мне не доверяешь? – И на лице Силлы сверкнули белые зубы, когда она, откидывая с лица длинные темные волосы, посмотрела на Джонти.

– Ни на йоту! Пошли, иди впереди. – Джонти шла следом за девушкой, пока они не оказались в ее комнате. Там она открыла шкаф и спросила: – А что же мне надеть? Вот это короткое платье подойдет? Впрочем, у меня все равно больше ничего нет.

– Конечно подойдет, Джонти. Сегодня носят любую длину, только, умоляю, поторапливайся. – Силла подошла к зеркалу и еще раз окинула себя критическим взглядом. – У меня эта юбка еще с четырнадцати лет. С помощью каймы мне удалось удлинить ее, но в талии она жмет ужасно. Вот почему я сидела на диете. Но под поясом не видно, что она сильно врезается, правда?

Джонти открыла рот.

– Ты хочешь сказать, что планировала все это заранее? И это не просто неожиданный глупый порыв? – Она была поражена.

– А это имеет значение? – спросила Силла.

– Но это... это уже вопрос моральных принципов, – нравоучительно отпарировала Джонти. – Конечно, это имеет значение! Заранее обдуманный шаг!

– Тогда оставайся.

Джонти беспомощно смотрела на Силлу.

– Но ты же понимаешь, я должна поехать, – прошептала она, натягивая на себя платье и борясь с «молнией», которая никак не хотела застегиваться. – У меня так же нет выбора, как и у тебя.

Когда Джонти была готова, обе девушки осторожно выскользнули наружу.

Джонти подумала, что еще ни разу в жизни она не чувствовала себя так скверно, такой виноватой, чем в те несколько минут, когда они на цыпочках, в полной тишине пробирались к гаражу. Там Силла отпустила ручной тормоз в джипе, и они вместе с Джонти выкатили машину на улицу. Затем она села за руль и объяснила своей новоявленной «дуэнье», что надо делать.

– Просто как следует подтолкни ее, и она покатится вниз по склону, – прошептала Силла. – А я буду ждать тебя в конце дороги и там уже заведу мотор.

Джонти толкала машину изо всех сил. Она тяжело дышала, пока старалась как можно скорее преодолеть последние метры, а потом бесцеремонно уселась в стоящую машину. О моторе никак нельзя было сказать, что он тихо урчал. Он грохотал и чихал так громко, что Джонти с опаской оглянулась назад, в темноту, и нервно проговорила:

– Ну, скорей же!

О, Боже! И это она говорит такие вещи Силле, при таких обстоятельствах! Наверное, весь мир внезапно перевернулся, раз такое стало возможным! И тем не менее это была реальность.

Она бросила еще один тревожный взгляд назад и издала сдавленный вздох облегчения, когда они наконец тронулись вперед, оставляя позади Даллур.

Силла же вела машину хладнокровно и умело, хотя и слишком быстро. Было ясно, что, в отличие от Джонти, она прямо-таки рвалась на танцы в Габба. Ее глаза горели в ожидании, а мягкие губы изогнулись в предвкушении того, что ждало ее впереди.

Они еще не доехали до места, а до слуха Джонти уже донесся усиленный динамиками грохот музыки, от которого, казалось, сотрясался воздух. Барак для стрижки овец был увешан разноцветными лампочками, а внутри был виден рассеянный красный свет. Со стропил свисал серпантин, а на деревянный ленточный конвейер, который тянулся через все помещение, были навешаны бумажные китайские фонарики.

– Сегодня здесь нет ни грабель, ни резаков! Ой, Джонти, как весело! Я так рада, что мы приехали! – Голос Силлы дрожал от волнения. – Ты пойдешь внутрь?

– Я лучше поброжу здесь, – ответила Джонти, и ее нос невольно сморщился от смеси запахов шерсти и дегтя, который трудно было скрыть, с запахом человеческих тел, холодной индюшки, майонеза и прочей еды.

– А вот и Вин! Ну, я пошла.

И махнув рукой, Силла исчезла в толпе юношей и девушек, которые извивались и качались в такт музыке в приглушенном красном свете.

Несколько раз Джонти видела Силлу, иногда она танцевала со светловолосым Вином, который первым пригласил ее, а потом и с другими. Силла танцевала без устали.

После долгого ожидания Джонти начала зевать и удивляться энергии танцующих. От дыма и духоты она стала ощущать резь в глазах, а горло как будто распухло. В воздухе стояла пыль, и неудивительно, если учесть постоянное шарканье такого количества ног.

Она побродила вокруг танцующих, затем ненадолго присела и опять стала прохаживаться, осматривая все вокруг – пресс для шерсти, огромные весы, на которых взвешивали тюки, орудия для клеймения, и шаблоны, висевшие на крюках, вбитых в стену.

Она съела немного холодной индейки и кусочек ветчины, попробовала русский салат и одну-две меренги, взяла бокал с фруктовым напитком, который уже не пенился, и быстро расправилась с порцией удивительно вкусного фруктового салата.

В половине четвертого она уже пробиралась между танцующими в поисках Силлы.

– Мне кажется, нам пора ехать, – обратилась она к Силле, когда разыскала ее наконец.

– Ой, нет!

– Да, Силла, пора ехать. Иначе мы рискуем быть пойманными!

– Ну ладно, Джонти. – Хотя и с явной неохотой, но Силла вняла голосу разума, к огромному облегчению своей старшей подруги.

– Я жду тебя через пять минут у машины, так что попрощайся со всеми, только не задерживайся, слышишь, Силла?

Когда Силла подошла к машине и села в нее, то она мечтательно напевала себе что-то под нос. Это была та же мелодия, которую продолжал играть ансамбль на площадке.

Она села за руль, затем вдруг наклонилась и неожиданно поцеловала Джонти в щеку.

– Джонти, ты молодчина, – проговорила она с теплотой в голосе, – и я никогда не забуду, что ты никому не проболталась. Я тоже обещаю держать все в тайне. Больше это не повторится, я даже никогда не упомяну об этом. Но какой был восхитительный вечер!

Она счастливо улыбнулась, выжала сцепление, и вот они уже едут обратно, в Даллур.

Джонти сидела молча, частью из-за того, что смертельно устала, а частью из-за того, что была тронута порывом девушки. Джонти с удовлетворением подумала, что если ей удалось сохранить любовь Силлы и в то же время предотвратить повторение такого своевольного шага, то большего ей и не надо. А ее собственное участие в этой вечеринке в конце концов простительно. Наверное, она все же приняла правильное решение, избрала верную линию поведения.

Может быть, в будущем ей удастся убедить Изабель организовать вечеринку для сверстников Рика и Силлы в Даллуре. В конце концов, в Даллуре барак для стрижки овец гораздо просторнее, чем в Габба, а сегодняшняя вечеринка показала, как легко его можно превратить в танцевальную площадку. От этой мысли у нее потеплело на душе.

Все, что нужно, – это воздушные шарики, серпантин и освещение, самые обычные закуски, музыка – и молодежь будет вполне довольна. Даже не обязательно приглашать ансамбль. Достаточно просто магнитофона. Рик поставит усилители. Ведь можно даже...

– Боюсь, у нас в радиаторе закипает вода, – обеспокоенно сказала Силла. – Наверное, порвался ремень вентилятора. Черт возьми...

Она уже выскочила наружу, затем просунула голову в окно.

– На тебе надеты чулки?

– Да.

– Дай мне один, пожалуйста. На мне колготки. Иногда можно добраться до дома и на нейлоновом чулке, – объяснила она Джонти, которая тут же стащила с себя чулок и протянула его Силле через окно.

Силла исчезла. Она подняла капот, теперь Джонти вообще ничего не было видно.

– О! Боже мой! Черт побери! – Только эти восклицания и доносились до слуха Джонти, а по ним она не могла судить о происходящем.

– У нас есть фонарик? – спросила Джонти, выглядывая из окна.

– К сожалению, нет. В том-то и беда. Дело не в ремне вентилятора, а в том, что чулок исчез, – с сожалением констатировала факт Силла. – В темноте я случайно дотронулась им до радиатора, и он тут же сморщился от высокой температуры. – Она вернулась в машину.

– Что же нам теперь делать? – со страхом спросила Джонти.

– Ничего.

– Ничего?

– По крайней мере, сейчас. Нам надо подождать, пока остынет радиатор, а тогда я залью в него воду из баллона на заднем сиденье. Другой воды в ближайшей округе нет.

– И тогда?

– А тогда придется подождать, пока станет светло и можно будет увидеть, в чем там дело.

– Ой, Силла! Нет!

– Ты так боишься? Возможно, что-то случилось с водяным насосом, но в темноте я не могу разобрать. Да не волнуйся ты так, Джонти, – пыталась успокоить ее Силла. – Благодаря Рику я неплохой механик, и, когда рассветет, я думаю, что смогу все исправить. Тогда мы сможем вернуться домой до того, как кто-либо хватится нас, – добавила она, стараясь успокоить Джонти.

Но вот тут-то Силла и ошибалась.

По прошествии какого-то времени она вылила содержимое баллона в радиатор. И едва Силла успела сесть за руль рядом с Джонти, как свет от мощных фар прорезал темноту, осветив дорогу, по которой они ехали.

И еще до того, как человек вылез из большого «холдена», предчувствие, от которого ее бросило в холодный пот, подсказало ей, что это Нэт Макморран. Так оно и было!

Он быстро выскочил из машины, хлопнул дверью и подошел к ним.

– Силла?

– Д-да, дядя Нэт? – И впервые за весь вечер улетучилась уверенность Силлы.

– Какого черта ты здесь делаешь? – сердито прорычал он. – Я пошел, чтобы запереть эту проклятую собаку, которая так громко скулила, что я боялся, как бы она не разбудила весь дом, и, проходя по веранде, увидел, что тебя нет. В чем дело? – И тут он увидел тоненькую фигурку Джонти, съежившуюся на переднем сиденье. – Вы! – Он был так удивлен, что восклицание прозвучало очень резко. Включив фонарик, который держал в руках, Нэт направил свет в лицо Джонти. – О нет, Джонти. Только не вы! – То, как он произнес эти слова – смягчившимся, неверящим, разочарованным голосом, – повергло Джонти в такое состояние, как будто у нее вырвали сердце. Свет от фонарика переместился на перед машины. – У вас поломка? Что случилось?

На каждый краткий вопрос последовали ответы дрожащим фальцетом.

– Я на всякий случай захватил с собой кое-какие запасные части, когда увидел, что джипа нет.

Он работал в полной тишине, и эта тишина, казалось, окутывала Джонти ледяным саваном.

– Силла, переведи на нейтраль и, пожалуйста, заведи мотор. Вот так.

Джонти слышала, как он собрал инструменты и убрал их в специальное отделение «холдена».

– А теперь поехали! – коротко приказал он. – Нет. Подожди. – И с этими словами он открыл дверь машины со стороны Джонти. – А вы поедете со мной. Силла, поезжай. Я поеду следом, вдруг еще что-нибудь случится. – Джип тут же тронулся с места, демонстрируя тем самым испуг и послушание водителя. В «холдене» стояла тишина, которая была нарушена только чирканьем спички, когда Нэт Макморран еще раз поджег сигарету. В тусклом свете приборной доски его лицо казалось серым и непроницаемым. – Где ваш чулок?

Неужели от этого острого, как у рыси, взгляда не укрылась даже такая деталь?

– Силла сожгла его, прикоснувшись к радиатору. Она решила, что порвался ремень вентилятора.

Опять воцарилось молчание. И теперь оно длилось милю, потом другую. Джонти чувствовала, что с каждой милей ее нервы напрягались все больше и больше. Они должны были вот-вот порваться, когда вдруг прозвучал еще один вопрос. Это был даже не вопрос, а как бы ледяное приглашение к разговору.

– Я бы хотел услышать ваши объяснения, если это не слишком навязчивая просьба.

Голос звучал не просто холодно. Он был ледяным.

Джонти нервно облизнула губы.

– Мы поехали на танцы в Габба.

Даже не глядя на него, она знала, какое сейчас у него выражение на лице – эта слегка приподнятая бровь.

– Так! Вы поехали на танцы в Габба. Понятно. Вы посодействовали Силле в этом глупом и бессмысленном предприятии...

– Пожалуйста, не надо! Это совсем не глупое и не бессмысленное предприятие. Разве вы не видите, что это значит для нее? Неужели вы не видите, что она стремится... рвется к общению со своими сверстниками? Неужели никто из вас не понимает, что значит для нее бессмысленное существование на ферме? Я сделала это ради нее! Она дала слово, что такое больше не повторится. Это был акт веры. – Голос Джонти звучал приглушенно от охватившего ее негодования. – Неужели вы не понимаете? А может, у вас просто нет веры ни во что?

Мужчина за рулем вздохнул:

– Вы пытаетесь перевести разговор в другое русло, не так ли? Вы ведь не станете отрицать, что пособничали и помогали ей?

– Нет. Это не так.

– Послушайте, Джонти, перестаньте провоцировать меня. – Неожиданно она почувствовала, как он весь напрягся. – Одно ваше присутствие здесь говорит само за себя. Вы бы не были здесь, если бы не принимали участия в этом плане, так? Я просто не могу поверить, – добавил он тихо, как будто только себе, в его голосе слышалось смущение, и от этого у Джонти на глазах выступили слезы.

– Все было совсем не так, – возразила она, желая, чтобы он правильно понял ее. – Я услышала, как она шла мимо моего окна. Я пыталась отговорить ее.

– Но вам это не удалось.

– Да. – В нетерпении она наклонилась к нему. – Все так и было! А когда я увидела, что все уговоры не действуют, что она все равно поедет, то решила, что единственный выход – это мне поехать вместе с ней. Ч-ч-чтобы сопровождать ее.

– А вам не пришло в голову обратиться ко мне?

Он остановил машину, повернулся к ней вполоборота и внимательно смотрел на нее со странным выражением в глазах.

– Тогда я потеряла бы доверие Силлы, – беспомощно произнесла она, зная, что ее слова абсолютно ничего не значили для него. – За последнее время мне удалось наладить с ней теплые отношения, завоевать ее доверие. Если бы я не поехала с ней сегодня вечером, то потеряла бы все, к чему так стремилась и что очень ценю. Я бы потеряла ее доверие, подорвала бы ее веру в меня.

– Ее веру! А как насчет моей веры?

Они смотрели друг другу в глаза, и Джонти не могла произнести ни слова.

– О Боже! – неожиданно вырвалось у него в отчаянии. – Неужели же я выгляжу таким неприступным? Таким неразумным? Таким... таким далеким от ваших мыслей, что вы не можете прийти ко мне, довериться мне, разрешить мне помочь вам? Неужели мое доверие ничего не значит? Да, теперь я вижу, что ничего!

Он отвернулся, устало потер глаза, нажал на сцепление и машина поехала.

У Джонти в горле стоял комок.

– Силла нуждалась во мне, – пробормотала она. – Силла нуждается во мне, мистер Макморран, вот почему ее доверие и вера так много значат для меня. Она нуждается во мне, а вы н-н-нет.

У него на щеке заиграли желваки. Она заметила, как он стиснул челюсти, как напряглись его руки, лежавшие на руле, но он не отрываясь смотрел на дорогу.

– Я понимаю, Джонти. – В его охрипшем голосе слышались усталость и разочарование. – Давайте оставим эту тему. Нет смысла продолжать разговор. Мне кажется, я все понял.

И в этот момент что-то случилось с Джонти: что-то совершенно непредсказуемое, пугающее, разрывающее душу, похожее на землетрясение. Ее охватили такие чувства, которых раньше она никогда не испытывала. Они толкали ее на сумасшедшие поступки. К своему ужасу и стыду, она почувствовала, что ей хочется взять в руки темноволосую голову Нэта Макморрана и разгладить нахмуренные брови. Мягким прикосновением пальцев она хотела бы стереть эти глубокие мрачные морщины с его худых загорелых щек, смягчить эти сжатые губы поцелуем, прошептать слова, которые заставили бы его поверить, что его доверие так много значит для нее – больше, чем что-либо еще на свете, что он значит для нее так много, что никакие слова, поцелуи или ласки не могли бы этого выразить, что именно сейчас он значит для Джонти больше, чем кто бы то ни было на земле.

Она закрыла рот дрожащими пальцами, чтобы эти слова не вырвались наружу. Она так и просидела остаток пути в оцепенении, ошеломленная, пока «холден» не подъехал к гаражу и Нэт, обойдя машину, не открыл ей дверь.

Молча они шли к дому.

– Спокойной ночи.

Отрывисто бросив эти слова, мужчина, шедший рядом с ней, направился к веранде, а Джонти неловкими пальцами нащупала выключатель.

Что делать, размышляла она, лежа в темноте в полном отчаянии, если ты влюблена в мужчину, который не испытывает к тебе таких же чувств? И что хуже всего – это мужчина, принадлежащий другой!

Джонти охватила дрожь.

Из этой ситуации был только один выход, был один-единственный шаг, который она могла совершить – убраться отсюда поскорее. У нее не было выбора.

Джонти понадобилось два дня, дабы собраться с духом и войти в кабинет к Нэту Макморрану, чтобы заявить о своем уходе. Она намеренно выбрала такой момент, когда Изабель не было поблизости. И вот Джонти решительно постучала в дверь. В это время Силла и Изабель разбирали белье в другой части дома.

Низкий голос пригласил ее войти, она повернула ручку, открыла дверь и вошла.

Джонти никогда раньше не была в этом кабинете. Все в нем говорило о том, что комната принадлежит мужчине. На стенах висели карты и полки с бумагами, стояли сейфы, а в центре – большой стол с кожаным верхом, который отделял ее от Нэта Макморрана.

Когда он увидел ее, то поднялся со своего кожаного вертящегося стула. На всей маленькой комнате лежал отпечаток его присутствия, кроме, пожалуй, двух мягких кресел, обитых ситцем, которые стояли рядышком у открытого и в настоящий момент пустующего камина. Это, должно быть, те кресла, на которых они с Изабель сидели и пили кофе каждый вечер из тех маленьких изящных чашечек в форме тюльпана.

– Джонти? Присаживайтесь. – Он пододвинул ей небольшой плетеный стул.

Да, эти уютные кресла не для нее!

Джонти послушно села – и не потому, что ей очень этого хотелось, а потому, что боялась упасть. Она села на краешек стула и застыла – колени вместе, руки крепко сжаты. А он опять опустился на свой крутящийся стул по другую сторону большого стола, обтянутого кожей оливкового цвета.

– Итак? – На его лице была добрая улыбка, но явно безразличная. – Чем я могу помочь вам?

Когда он улыбался, даже мимолетно, как это было сейчас, Джонти чувствовала, что ей не хватает воздуха. Набравшись храбрости, она изложила причину своего появления в этом кабинете с большим спокойствием и деловитостью, чем ожидала от себя.

– Я пришла сказать вам, что собираюсь покинуть Даллур, мистер Макморран. – Неужели это она произносит роковые слова? – Я предупреждаю вас об этом, как полагается. Вы хотите, чтобы я отработала месяц, или вам достаточно двух недель, чтобы найти замену? Я бы не хотела причинять какие-либо неудобства, поэтому поступлю так, как вы скажете. Может, вам надо обсудить это с мисс Роше, а потом вы дадите мне знать о вашем решении?

Джонти быстро встала – в основном из-за того, что не могла больше сидеть и смотреть, как выражение мимолетного любопытства сменилось настоящим удивлением. Какое-то мгновение он выглядел так, будто его ударили обухом по голове! – пронеслось в голове Джонти. Может, она была слишком категорична. Может, ей надо было начать издалека, а не сразу заявлять о своем уходе!

Затем на его лице появилась маска равнодушия, и он тоже поднялся.

Казалось, он был в нерешительности, а часы на столе отсчитывали минуты. Он избегал смотреть на Джонти, его взгляд был устремлен на кожаный верх стола. Она смотрела, как его загорелые пальцы взяли со стола линейку и стали медленно поворачивать ее, как будто его вдруг заинтересовали цифры на ней. Затем он положил ее обратно, обошел вокруг стола и встал рядом с Джонти.

– Скажите мне, – его серые глаза внимательно вглядывались ей в лицо, – связано ли ваше решение каким-то образом с тем, что произошло прошлой ночью? Если это так и если я говорил слишком резко...

– Нет-нет! – Она постаралась, чтобы ее слова прозвучали убедительно. – Вы имели право говорить со мной так. – Она улыбнулась извиняющейся улыбкой, стараясь, чтобы ее голос звучал беспечно. – Дело совсем не в этом. Я была счастлива здесь. Просто... ну, как я уже говорила вам, если помните, я как одна из ваших маленьких серых птичек, ваших «даллур». Я часто перелетаю с места на место и нигде не задерживаюсь подолгу. Я просто ощущаю потребность расправить крылышки и опять улететь. Мне здесь очень нравилось, как я уже сказала, но вы можете представить это и таким образом, – и она пожала плечами, – что маленькая птичка решила, что настало время улетать. Должно быть, во мне скрыта... потребность к перемене мест!

– Я... понимаю. – В глазах, которые внимательно смотрели на нее, она читала странное уныние, видимо из-за того, что найти человека, который бы согласился занять се место на этой ферме, было не так-то просто, и Изабель опять придется заниматься кухней до тех пор, пока не найдут замену. Джонти заметила, как у него ходят на скулах желваки, и пожалела его и саму себя.

– Ну хорошо, – мрачно проговорил он с легкой усмешкой, которой не было у него в глазах, – если вы так себя ощущаете, Джонти, и если вы на самом деле испытываете потребность в перемене мест, то давайте договоримся о двух неделях, начиная с сегодняшнего дня, хорошо?

– Хорошо. – Она немного колебалась. – Детям вы сами скажете, или это сделать мне самой?

– Нет-нет. Я скажу сам. Это все?

Все? О, Боже! Разве этого недостаточно?

Идя как слепая к двери, Джонти бормотала что-то невразумительное. Она действительно шла как слепая и никак не могла найти ручку двери – в тот момент на глаза у нее опустилась пелена.

Нэт Макморран любезно открыл ей дверь, и Джонти неверной походкой пошла через веранду, чувствуя себя разбитой после такого мучительного разговора и выжатой как лимон.

Глава 10

В последующие две недели ей было трудно поверить, что она приняла такое безвозвратное решение, определившее ее судьбу, и что ее пребывание в Даллуре подходит к концу.

И все же сейчас она находилась вблизи любимого человека, могла слышать и видеть его, не важно, сколь мимолетно это было, и она была благодарна судьбе за это.

Ее пугала только одна мысль, что впереди у нее месяцы и годы, когда она не сможет, хоть мимолетно, видеть этого худого, загорелого мужчину в его неизменной фетровой шляпе с широкими полями, потертых молескиновых брюках и сапогах скотовода. Джонти не могла себе представить, как она перенесет расставание, но она должна это сделать, и, возможно, время будет милосердно к ней и сгладит воспоминания, и они не будут ранить ее так остро.

Джонти точно определила тот момент, когда Нэт сказал детям о ее предполагаемом отъезде, хотя самого разговора она не слышала и не знала; как все это произошло.

Но по их смущенным взглядам, сдерживаемому волнению, почти обвиняющему молчанию поняла: что бы он ни сказал им, они так ничего и не поняли. Они были полны невысказанной боли и дурных мыслей о ней.

Однажды утром за завтраком Марк не утерпел и спросил:

– Джонти, а почему ты уезжаешь от нас? Тебе здесь больше не нравится? Почему ты...

– Марк, прекрати! – Окрик Нэта Макморрана тут же заставил его замолчать. – Я просил тебя не обсуждать этот вопрос. Ты еще слишком мал, чтобы понять поступки взрослых. Когда человек достигает возраста Джонти, он вправе ездить куда захочет. А теперь доедай свой завтрак, иначе ты опоздаешь в школу.

– Хорошо, но все же почему она уезжает? – И маленький мальчик обратил взгляд, полный боли, на Джонти.

– Хватит, Марк, разве ты не слышал?

– Да, дядя Нэт.

С покорным вздохом Марк вернулся к еде, но, вместо того чтобы есть, он только играл с отбивной, катая ее по тарелке. Вот он равнодушно оторвал малюсенький кусочек мяса от косточки, но есть его так и не стал.

Когда позднее они с Дебби вышли из кухни, неся на плечах рюкзачки с едой и держа в руках портфели, они шли рядышком, с понуро опущенными головами, как будто черпали утешение друг в друге. За ними шла Рэчел. Она шла выпрямившись, с изяществом, предпочитая переживать смущение и разочарование в одиночку.

Силла тоже выражала свое отношение к происходящему, как и другие члены семьи, но иначе. Она лезла вон из кожи, чтобы во всем помогать Джонти, делала много хорошо продуманных мелочей, которые ей раньше и в голову не приходили, как будто даже сейчас оставался какой-то шанс, что Джонти передумает и останется с ними.

Во время уик-энда, когда Дебби, Марк и Рэчел были дома целый день, Джонти старалась сделать эти два дня радостными, но расшевелить детей было невозможно. Даже маленькие пирожные с розовой глазурью не вызвали ожидаемой реакции – они натянуто и вымученно улыбались, но глаза их были полны тоски.

Это был ее последний уик-энд в Даллуре, и, несмотря на ее усилия, все оказалось напрасным!

В понедельник она на прощанье помахала им, старательно изображая радость, и после этого почти с нетерпением сидела в ожидании момента своего отъезда. Она и не предполагала, что ожидание будет столь мучительным и потребует от нее неимоверных сил и твердости.

Ближе к полудню Джонти вдруг заметила три кожаных чемодана кремового цвета, стоящих на веранде. Это были дорогие чемоданы, на них было множество наклеек, а рядом лежала сумочка из крокодиловой кожи для косметики и складной зонтик в желтовато-коричневом шелковом чехле. Все вещи принадлежали Изабель.

Возможно, она отправлялась в одну из своих поездок в город, видимо, чтобы поискать замену Джонти.

Вскоре сама Изабель пересекла двор по дорожке, увитой виноградником, и постучала в дверь комнаты Джонти.

– Ты у себя? Можно войти?

– Да, конечно. – Джонти открыла дверь, стараясь не показать удивления от столь неожиданного визита. – Может, вы присядете, мисс Роше? – И она пододвинула ей единственный в ее комнате стул, но Изабель отрицательно покачала головой:

– Нет, спасибо, Джонквил. Я ненадолго. Я только зашла попрощаться, вот и все. Я сегодня уезжаю в Сидней.

– И вы не вернетесь до моего отъезда? Тогда это очень мило с вашей стороны.

Изабель холодно и сухо улыбнулась. Сегодня она выглядела особенно холодной – холодной, элегантной и великолепно ухоженной. На ней было льняное платье с вышивкой. Джонти отметила, что ее туфли были из крокодиловой кожи того же цвета, что и сумочка для косметики. Она была, как всегда, собранной, но то, как она несколько неловко и взволнованно пересекла комнату и взяла маленькое зеркальце Джонти, чтобы еще раз окинуть себя критическим взглядом, а затем положила его на место, не вязалось с ее обычной манерой поведения.

– На самом деле я не собираюсь возвращаться сюда, – спокойно заявила она, пристально глядя на Джонти как будто для того, чтобы не пропустить ее реакцию на эти слова.

Джонти изумилась.

– Не вернетесь? – Она была в полном недоумении.

– Да, Джонквил, не вернусь. – На минуту воцарилась тишина, а затем Изабель продолжила деловым тоном: – Мистер Макморран и я решили разорвать пашу помолвку, поэтому не вижу смысла задерживаться здесь дольше.

– Мне очень жаль, – удалось выдавить из себя Джонти после того, как она осознала смысл сказанного.

Бедная Изабель! Что же произошло? За этим спокойствием на лице конечно же спрятана боль и грусть; вероятно, ей трудно было заставить себя вот так прийти в комнату к Джонти и сказать об этом. Ее самообладание было достойно восхищения.

– Не надо меня жалеть, – заверила се Изабель, слегка нахмурившись при этих словах Джонти. – Решение было обоюдным. Оказалось, что мы совсем не такие, как представляли себе вначале... или, может, изменившиеся обстоятельства сделали нас такими. – Она вздохнула. – Нэт не может дать мне того, чего я хочу больше всего на свете. Понимаешь, теперь я занимаю лишь небольшое место в его жизни, а я не готова делить его с кучей детей, проблему с которыми он не желает урегулировать; к тому же он хочет, чтобы я бросила свое дело. Оказалось, и я тоже не могу дать ему то, что он хочет, поэтому наиболее разумное решение в этой ситуации – расстаться.

Джонти смотрела на нее с состраданием.

Как бы спокойно и эгоистично Изабель ни относилась к такому, на первый взгляд логичному решению, Джонти была уверена, что Нэт Макморран испытывал иные чувства! Ведь он боготворил Изабель! Трудно было не заметить, насколько сильно его тянуло к ней. Его любовь к ней, с одной стороны, и его чувство долга по отношению к семье брата, с другой, были очевидными причинами его мрачного настроения, резкости, озабоченности и напряжения, которые особенно стали проявляться в последнее время. Он обожал ее, и единственным решением этой дилеммы для него было оставить детей, но этого он никогда бы не смог сделать.