Текст книги "Ловушка любви"

Автор книги: Аманда Дойл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

Очевидно, сейчас он чувствовал себя разбитым, несмотря на ту маску, которую мог надеть на себя. Разбитым, разочарованным и потерянным. От одной мысли, что он сейчас переживает, сердце Джонти начало ныть. Он потерял самое дорогое, что у него было. Да, ему приходится платить высокую цену за свою преданность!

– Мое намерение уехать может повлиять на решение о твоем отъезде, Джонквил? – неожиданно спросила Изабель, бросив на нее взгляд, полный любопытства.

– Э-э-э... простите? – Вопрос, заданный Изабель, вывел Джонти из задумчивости, и она не могла сразу найти вразумительный ответ.

– Я сказала, – Изабель помедлила, демонстрируя нарочитую терпеливость, и сделала паузу, чтобы Джонти вникла в ее слова, – может ли тот факт, что я уезжаю, повлиять на твои планы?

– Нет-нет, мисс Роше. При чем тут это?

– Я только хотела сказать, что если я уеду, то, может быть, ты захочешь остаться, – любезно разъясняла ей Изабель.

Остаться! Остаться? И быть свидетелем страданий мужчины из-за отъезда его прекрасной, но эгоистичной возлюбленной? Нет, никогда.

– Никогда! – сказала она вслух с особым ударением, что заставило Изабель удивленно поднять брови от той горячности, с которой было это сказано. – Я хочу сказать, что не могу этого сделать, – добавила Джонти уже более мягко. – Я решила уехать из Даллура, и мое решение окончательное.

– Понятно, – сказала Изабель, бросив на нее еще один косой взгляд. – Ну, в таком случае единственное, чем я могу помочь этой семье, так это поискать тебе замену, когда приеду в Сидней. До свидания, Джонквил.

Джонти протянула ей руку:

– До свидания, мисс Роше.

Пальцы Изабель на краткий миг сжали руку Джонти, но это было холодное пожатие, затем Изабель быстро вышла из комнаты. Джонти видела, как она опять пересекает двор – привлекательная, с прекрасной фигурой, в элегантном льняном платье и блестящих туфлях из крокодиловой кожи.

Вскоре после ее ухода Нэт Макморран подогнал к ступенькам веранды «холден» и загрузил в багажник один за другим чемоданы из крокодиловой кожи, а затем и сумку с косметикой. После этого он усадил Изабель на переднее сиденье рядом с собой. Когда машина тихо тронулась, ее голова с уложенными золотистыми волосами была хорошо видна рядом с его темноволосой головой. Но вот автомобиль исчез из виду.

После отъезда Изабель дети явно повеселели. Они даже позволяли себе громко хихикать и болтать за столом. Поспорив с Дебби, Марк чуть ли не ткнул в нее ножиком, обвиняя в чем-то.

Джонти с некоторым чувством вины наблюдала за этим «падением нравов».

Мужчина, сидевший во главе стола, хранил гробовое молчание, погруженный в свои мысли. Казалось, он даже не замечает шалости детей за столом. Без сомнения, в душе он пытался преодолеть чувство утраты и никак не мог смириться с отъездом Изабель.

– Марк, нельзя, – предупредила его Джонти и пожала плечами. Какой смысл вмешиваться, если ей осталось пробыть здесь всего четыре дня?

Когда подошло время отъезда, Джонти узнала, что к поезду ее повезет Рик. Он подал машину и положил ее единственный потрепанный чемодан на заднее сиденье, пока она пошла попрощаться с детьми.

Никогда в жизни ей не забыть эти минуты прощания. Дебби, вся в слезах, поцеловала се и шепнула:

– Ты когда-нибудь приедешь проведать Десмонда? Помнишь, ведь это мы с тобой спасли его?

– Может, когда-нибудь, дорогая, – попробовала солгать Джонти.

– Джонти, если хочешь, можешь взять с собой Драммонда. Я посажу его в банку, так что тебе нечего будет бояться. Правда, у меня пока нет ему замены, но ты все равно можешь взять его.

– О, Марк! – Она крепко обняла мальчугана, а затем повернулась к Рэчел, которая молча поцеловала ее, даже не пытаясь ничего сказать, просто глядя полными слез глазами, в которых была надежда и мольба.

Когда настала очередь Силлы, девушка, немного поколебавшись, шагнула к ней.

– Джонти? – В ее глазах она увидела мучительные сомнения. – Скажи, это не из-за того, что случилось с нами? Из-за меня?

Джонти почти в отчаянии, обняла Силлу.

– Силла, дорогая, ты никогда, никогда не должна так думать. Я клянусь, что мой отъезд никак не связан с тем происшествием. Выбрось из головы, помни только, каким счастливым был тот вечер. Пожалуйста, хотя бы ради меня. Причина только та, о которой сказал дядя Нэт. Человек имеет право переезжать с места на место, куда ему захочется, и волен самостоятельно принимать решения. Я... я буду писать вам иногда и сообщать, где нахожусь.

Она отвернулась и с побледневшим, каменным лицом пошла к машине.

Рик уже ждал ее, сидя за рулем, а Нэт Макморран стоял с другой стороны машины.

Он пожал ей руку, помог сесть в машину и захлопнул дверь.

– До свидания, Джонти. – Он галантно приподнял свою шляпу с широкими полями, затем надел ее, как всегда, набекрень, повернулся и пошел прочь.

– До свидания, Джонти! – гортанно прохрипел Теодор – и вот наконец все позади.

Пока машина ехала по аллее, у Джонти в горле стоял комок от охвативших ее чувств, а Рик тактично не отрывал взгляда от дороги.

Странно, но в этот день Даллур казался особенно прекрасным. Даже поселок с его бараками, покрытыми рифленым железом, и внешними строениями выглядел очень привлекательно; теперь Джонти знала, что все они были неотъемлемой частью фермерского хозяйства и каждое из этих строений имело свое назначение.

Солнце безжалостно палило, и шлейф пыли окутывал ее, когда она выходила из машины открывать ворота. Все было так же, как в тот день, когда ее привез Нэт.

От одной только мысли о нем ее сердце сжималось, и она старалась гнать эти мысли прочь, такую они причиняли ей боль.

У последних ворот, где был трудный запор, у Джонти опять ничего не получилось. В конце концов Рику пришлось выйти из машины, так же как и Нэту. И это оказалось последней каплей. Это был символ ее полной несостоятельности. Она так и не научилась открывать запор на воротах, так что сельской жительницы из нее не получилось. Все шло так, как и должно было идти, и конец именно таков, каким должен быть. Она никогда не вписалась бы в это большое хозяйство, по крайней мере надолго. Теперь это очевидно.

С чувством полного поражения она устало откинулась на спинку кожаного сиденья и приняла ситуацию как неизбежность, как горькую реальность.

Человек должен быть реалистом. Надо смотреть правде в глаза.

Джонти непроизвольно тяжело вздохнула, и тут Рик нарушил молчание:

– Очень жаль, Джонти, что ты уезжаешь. Я надеялся, ты будешь на моем дне рождения. Дебби сказала, ты хотела испечь торт и украсить его свечами, – добавил он с мягкой усмешкой, такой характерной для него.

– Да. Мне тоже очень жаль, Рик.

– Но если ты решилась... – Он пожал плечами. – Уверен, ты знаешь, что делаешь, и ни о чем не пожалеешь.

– Да, я надеюсь, – произнесла Джонти автоматически.

– Забавно, сначала Изабель, а теперь вот ты. Мы опять остаемся одни – дядя Нэт и нас пятеро. – При этих словах он тяжело вздохнул. – Конечно, я понимаю тебя, Джонти. – Он продолжал мягко подбадривать ее, видя бледное лицо и маску безразличия на нем. – Атмосфера в доме была не простая, особенно когда споры касались тебя. Я надеюсь быть счастливее дяди Нэта, когда придет мое время. Достаточно оттолкнуть мужчину, чтобы он влюбился в тебя. Ужасно для него и неприятно для тебя.

Сердце Джонти замерло на какие-то секунды, а потом стало стучать с перебоями, дыхание, казалось, задержалось в горле, будто встретив на пути преграду. Она выпрямилась и уставилась на него широко раскрытыми глазами.

– Что ты сказал, Рик?

– Я сказал, ты, наверное, переживаешь, что стала причиной их окончательного... э-э... разрыва. – Он улыбнулся извиняющейся улыбкой. – Я хотел сказать «скандала», но они оба слишком гордые, чтобы допустить такое! Ты же знаешь дядю Нэта!

– Я начинаю сомневаться, что узнала его хорошо, – хрипло произнесла она. – Рик, пожалуйста, объясни мне все.

– Объяснить? – Теперь он смотрел на нее удивленно. – А разве ты не знаешь? Мне казалось, ты знаешь.

– Теперь я вообще ничего не понимаю, – призналась Джонти в отчаянии. – Расскажи мне, Рик... пожалуйста.

– Я не мог не слышать, правда, – запротестовал он. – Они не кричали, нет, но говорили на повышенных тонах, и я просто не мог уйти в тот момент, не смутив их обоих.

«Ну же, Рик», – умоляли ее глаза.

– Я даже не знаю, с чего у них все началось, я появился где-то в середине разговора, если можно это назвать разговором. Изабель обвиняла дядю Нэта, что его чувства к ней изменились, что он стал другим человеком. А он не отрицал этого. Может, он даже сам сказал ей об этом раньше, я уж не знаю. Затем она обвинила его в том, что он изменил ей, влюбился в тебя, а он ничего не отрицал. Должен сказать, он поступил честно в этой ситуации.

– Ой, Рик! А потом?..

– Потом она сказала что-то вроде: «Легко заметить, что и она влюблена в тебя, и не притворяйся, что ты не замечаешь этого». Она была очень сердита, да и он тоже, хотя и говорил тихо... ну, ты ведь знаешь дядю Нэта! Он сказал очень мрачно, так, что я расслышал каждое слово: «Моя дорогая, поверь, мне такое счастье никогда не достанется. Она считает меня великаном людоедом, да еще и древним к тому же». И...

«О мой дорогой, дорогой людоед!»

– Поворачивай машину, Рик, пожалуйста.

– Поворачивать?! Ты имеешь в виду... ехать назад?

– Назад! Разворачивай машину и поехали обратно, Рик. Обратно в Даллур, обратно к дорогому дяде Нэту, обратно к моему любимому, прекрасному, древнему людоеду! Побыстрей, Рик!

Он остановил машину.

– А ты, случайно, не сошла с ума, Джонти? – спросил он, взволнованно и озабоченно глядя на нее своими близорукими глазами.

– Может, и так, Рик. Наверняка так! – весело ответила Джонти, и вдруг Рик понял все, и его лицо расплылось в широкой улыбке. Он развернул «холден».

Рик сам открыл трудный замок на воротах, а Джонти все остальные. Стая желтогрудых какаду поднялась с дерева и стала по спирали ввинчиваться в небо... ввинчиваясь все выше и выше, пока птицы не стали похожи на маленькие белые комочки на голубом фоне.

Рик высадил ее у лестницы.

– Где он может быть сейчас, Рик? Где?

– Может, в офисе? – с готовностью предположил Рик, прежде чем отправиться обратно в гараж.

А Джонти уже бежала через веранду.

Она даже не постучала в дверь, а просто ворвалась в комнату и тут же резко остановилась.

Темный огонь, бушевавший в глубине его прекрасных серых глаз, словно магнит притягивал Джонти и заставил ее броситься в эти раскрытые руки, которые тут же сомкнулись вокруг нее и крепко прижали к груди.

– Джонти? – пробормотал он над ее ухом, прежде чем его губы, коснувшись ее щеки, быстро нашли ее губы.

Она почувствовала, как их губы слились, и в этот поцелуй он вложил все свое отчаяние, радость, нежность и всю первобытную страсть. Голова у нее пошла кругом. Она прижалась к нему, ища поддержки, чтобы не упасть.

– Ох, дядя Нэт! – выдохнула она, когда наконец обрела дар речи.

– Не дядя Нэт, Джонти. Никогда не называй меня «дядей». – Он хрипло усмехнулся, положив подбородок на ее голову.

– О, Нэт!

Он опять поцеловал ее, но на этот раз очень нежно, затем мягко отстранил от себя, прошелся пальцами по ее волосам и застонал.

– Как ты могла так поступить со мной, Джонти? – пробормотал он с ноткой обвинения в странно осевшем голосе. – Как ты могла так мучить меня? Зачем ты все время заставляла меня разгадывать загадки? Иногда мне казалось, что я прав, а иногда, что неправ. О... черт!.. я должен был бы лучше разбираться в том, как мыслят женщины. Совершить такую ошибку!

– Как эта?

– Как эта, – резко пробормотал он. – Позволить тебе уехать. Позволить тебе уйти из моей жизни... или почти уйти... когда я... когда я... о дьявольщина!

Он потряс головой и резко притянул ее к себе.

– Ты знаешь, что я делал, когда ты вошла только что? – спросил он, целуя ее волосы. – Я сидел и строил планы, как буду разыскивать тебя, чтобы вернуть. Она обещала написать, рассуждал я. Ко мне она не привязалась, а детей полюбила, поэтому она обязательно скоро напишет им. А когда я узнаю, откуда она посылает письма, поеду туда и завоюю ее... со всей лаской, которой она заслуживает, потому что она даже не знает, что это такое, но я научу ее, шаг за шагом, что значит быть влюбленным в нее, и я продолжал лелеять надежду, что когда-нибудь ты почувствуешь то же самое. И тогда... – Он поднял ее лицо, и она увидела намек на ту знакомую сардоническую ухмылку... – Но в конце концов мне не пришлось делать ничего этого, ведь маленькая птичка сама прилетела домой, в свое гнездышко.

– Домой. – В глазах Джонти появилось мечтательное выражение, и она положила голову ему на грудь. Вдруг она вся напряглась и отстранилась от него.

– В чем дело, дорогая?

– В тебе, – заикаясь, проговорила она. – Все эти твои подруги... о да! Я знаю, Силла сказала мне, что в семье все тебя считали ловеласом... а теперь вот я. Как я могу поверить всему этому, когда ты... когда ты...

– Когда я что? – Серые глаза спокойно, не мигая смотрели на нее, а его голос звучал терпеливо и сочувственно, таким тоном он иногда разговаривал с Дебби.

– Ты назвал меня... ну, не совсем ты, не... но ты сказал... – Она глубоко вздохнула. – Я имею в виду, я сказала во время пикника, если ты помнишь, что я похожа на маленькую серую птичку, а ты добавил: «Скорее всего, на Вилли Вэгтейл».

– И что? – Он широко улыбался.

– А то, – с обидой в голосе продолжала Джонти, – я не думаю, что это вообще следовало говорить. Ты не можешь любить меня, если считаешь, что я похожа на Вилли Вэгтейл, ведь так?

Он смотрел на нее и улыбался. Сопротивление было бесполезно, поскольку он стоял близко, слишком близко. Он опять целовал ее, и Джонти, несмотря на всю свою решимость, отвечала ему. Она презирала себя за свою слабость, но все вертелось вокруг неопровержимого факта: она позволила себе влюбиться в этого властного и деспотичного человека.

– Милое, прелестное создание, – пробормотал он около ее уха. – «Мое милое, прелестное создание» – вот что возвещает Вилли Вэгтейл всему миру, когда поет, хотя это уже ни для кого не секрет.

– Не поняла?

– Разве ты не знаешь? – Уголки его рта мягко изогнулись.

– Я не верю тебе! Ты все это придумал, чтобы... чтобы... чтобы как-то выкрутиться.

– Она возвещает всему миру, что она милое, прелестное, маленькое создание, что она вот такая. Пойди и спроси Рика, если не веришь. – Он развернул ее и слегка подтолкнул в сторону двери. – Иди, моя маленькая, любимая упрямица. Я подожду тебя здесь. Но я не позволю тебе больше убегать, так что не пытайся надуть меня, ладно?

Джонти пошла по веранде. Она слышала, как Рик громыхал чем-то в гараже. Оказалось, это одна из ступиц колеса «холдена». Он забивал ее на место ладонью, и от соприкосновения с ободом колеса она звенела.

Когда Рик увидел Джонти, он поднялся и прислонился к крылу машины.

– Ну как дела, Джонти? – спросил он, широко улыбаясь.

– Рик, о чем поет Вилли Вэгтейл?

Он сложил руки, а его лицо выразило явное удивление, но тем не менее он ответил.

– Существует два мнения по этому поводу, – сказал он серьезно. – Некоторые считают, что она поет «милое, прелестное создание».

– А другие? – И Джонти невольно задержала дыхание.

– Другие полагают, что перед «созданием» она еще поет «маленькое». Получается «милое-прелестное-маленькое-создание». Я слышал оба варианта. – Он странно взглянул на нее и покачал головой. – О Боже, Джонти, у нас все знают об этом.

– А я нет, – робко призналась она.

– Не может быть! – Рик был явно изумлен. – Я имею в виду, что все знают эту милую-прелестную-маленькую-птичку. Скорее всего, это самая любимая в Австралии птичка. Ее все любят...

Но Джонти не собиралась слушать дальше. Она уже бежала обратно.

– Ну? – Его глаза добродушно поддразнивали ее, а руки опять широко раскрылись, и Джонти бросилась к нему.

Он поднял за подбородок ее лицо и серьезно посмотрел ей в глаза:

– Теперь ты веришь мне, Джонти? Достаточно веришь, чтобы выйти за меня замуж?

– О, Нэт, – прошептала она, и он уже знал ответ: ее глаза сказали ему обо всем раньше, чем он поцеловал ее.

[1] Помми – англичане иммигранты, недавно поселившиеся в Австралии.

[2] От английского Jonquil – светло-желтый нарцисс.

[3] Bull – бык, frog – лягушка, dog – собака (англ.).

[4] Вилли Вэгтейл – трясогузка (англ.).