Текст книги "Без пяти минут беременна (СИ)"

Автор книги: Амалия Март

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Глава 24. Гусь в ожидании

Лиза

Если бы жизнь, подобно книге, можно было отлистать на пару страниц назад, все стало бы гораздо проще. Я бы вернулась на несколько дней назад, четко расставила все точки над «i» на счет своего интересного положения, мотивации Дани и своей роли в его чудо-плане. А потом заглянула бы в финал, удостоверившись в хэппи энде, и сейчас от души радовалась поездке и его близости.

Я и сейчас умудряюсь радоваться, но не от всей души. Не от всей.

Потому что оказалась втянута в какой-то сюрреалистичный водоворот событий, где из-за одного не в меру мстительного мужчины и чьего-то очень длинного языка вся моя родня искренне считает, что я залетела от первого встречного. И что еще хуже – искренне этому радуется!

Я, конечно, слегка поплыла от вчерашних жарких поцелуев на закате, очень пронырливых рук и напора, который, оказывается, таился за броней холодности и отчуждения. Мурашечного такого. Но и план успела составить. Легенький и безболезненный.

И звучит он так: разделяй и властвуй!

То есть: разделяй и объясняй.

Главная задача побеседовать с каждым родственником отдельно, без лишних глаз и шумихи и объяснить, что это все недоразумение, что я, конечно, планирую, но не прям через пять минут и не факт, что от этого человека. Хотя гены, надо признать, у Дани что надо! Такой образчик генетического материала пропадает, пока циферки в паспорте все стремительнее приближаются к тридцати, эх.

Но все же обнадеживать мать – дело гиблое. Поэтому сначала поговорить с ней, она сама – с папой. Потом Эля, которая уже влезла по самые яйцеклетки не в свое дело и все только больше запутала, бабушка, и, наконец, виновник всех бед – Даня.

Тут я даже предвкушаю его реакцию. Вечер, квартира, его неугомонные руки и вечный стоп-сигнал на лице. А тут я такая: расслабься, никто тут не беременный, вышло недоразумение. Давай напьемся и сотворим что-нибудь безумное. Желательно в положении лежа.

И поскольку вчера мы уже выяснили, что против легких безумств он совсем не против – все должно быть в лучшем виде. Обнаженном и очень, очень горячем. Скала-то оказывается, спящий вулкан, чуть без трусов меня вчера не оставил!

Кидаю взгляд на сидящего за рулем напряженного Даню, и рука сама тянется успокаивающе его по затылку погладить. Снова. Так мне его реакция нравится. Пройтись пальцами по красиво вылепленной черепушке, немного запутаться в отросших кудрях. Хитро ноготками поскрести по обнаженной шее до мурашек на его коже. М-м-м, вот бы Элю отправить своим ходом добираться, а самим завернуть не туда и… осуществить мой коварный план пораньше.

Но фантазия не успевает разыграться, дорога ведет по прямой и уже через несколько секунд на горизонте появляется синяя крыша. Пока родители не решили дом строить я и не подозревала, что они дальтоники. Это ж надо было такой цвет выбрать!

– Видишь шизо-крышу? Нам туда, – тычу пальчиком в лобовое окно.

– Синяя? – удивленно спрашивает он, наклоняясь вперед, чтобы рассмотреть.

Это он еще желтую кухню не видел. Скоро увидит.

– Она, – горестно признаю я.

– Вот поэтому я и не замужем, – комментирует Эля, подбираясь на заднем сидении. – Чтоб таких сюрпризов спустя двадцать лет брака избежать.

Ну да, ну да, давай во всем винить папу, который повелся на скидку от менеджера по продажам и его цветастые буклеты, а не твои заскоки.

Даня заруливает на подъездную площадку, я показываю место для парковки, и мы выбираемся из машины. Я не фанатка загородной жизни, это родители мечтали о елочках по периметру и неугомонных птицах по утрам на протяжении семи лет стройки, а я вполне довольствуюсь круглосуточными доставками и соседом меломаном через стену. Но одного не отнять – воздух здесь совершенно потрясающий. Не зря елки сажали.

Я по привычке глубоко вдыхаю, потягиваясь после дороги, и с громким стоном выдыхаю. Здесь такая тишь, что одного этого гимнастического упражнения хватает, чтобы сбросить напряжение.

Но это мне, конечно. Данил выглядит так, словно ему спицы в позвоночник вставили. И делали это без наркоза и с особой жестокостью.

Я уже абсолютно привычным жестом цепляюсь за его локоть и мягко поглаживаю по предплечью. П – поддержка.

– Все будет хорошо, – шепчу ему на ухо. И даже наклоняться не нужно, такой он высокий, это ли не благодать!

Он красивым жестом покрывает мою ладонь своей, и я слегка подтаиваю. Ибо сердечко делает кульбит, падая в те самые трусы, до которых сегодня мужские пальцы добраться не успели. Химия между нами, надо признать, сумасшедшая.

Я же говорила, ему просто нужно узнать меня получше.

И пройти психотерапию. Но с этим я поработаю позже.

Эля ускакала вперед, из дома уже слышатся хор веселых голосов. А потом дверь распахивается и на пороге появляется бабуля. Вся накрашенная, с укладкой и в любимом жакете с брошью. Маленькая, старенькая, но капец какая прыткая. Сбегает по ступенькам нам на встречу с распростертыми объятиями.

Я ее любимая внучка. Этого не отнять.

– Луиза моя приехала! Наконец-то! – радостно тискает меня, отчего приходится выпутаться из рук Дани и сложиться в три погибели.

И как они с баскетболистом грешили с такой диспропорцией – ума не приложу!

– Бабуля, – чмокаю ее обильно надушенные щеки.

– Что я тебе купила, – заговорщицки шепчет она мне на ухо.

– Гуся? – насмешливо припоминаю мамин вчерашний комментарий.

– И его тоже! – смеется, потрясывая мою руку в своей. – Пошлите в дом скорее, – оборачивается на Даню.

Я тоже оборачиваюсь. Он выглядит задумчиво.

– Луиза? – спрашивает у меня.

Ах да. Луиза.

Совсем вылетело из головы.

– Луиза? – тише повторяет вопрос, когда я снова подхватываю его под руку и веду в дом за бабулечкой.

Та уже успела его тискануть по-семейному и преувеличенно-громко шепнуть, какая отменная порода тут на лицо. Даня даже смутился.

– Так старшую сестру бабушки звали, она очень просила назвать меня в ее честь, – так же шепотом объясняю я. – Но Лиза как-то проще легло…

– Вот почему Лу, – понимающе кивает он. – Мне нравится. Лу.

А мне нравится, как он пробует этот звук языком. Очень… интимно.

– Это только для ближнего круга, – улыбаюсь смущенно.

– Наверное, исходя из ситуации я могу…

– Да. Ты – можешь, – утвердительно машу головой, запуская Даню в дом.

Вот он сейчас офигеет.

Нас уже встречает орава родни. Шумная, красочная и многоликая. А соседи тут что делают, божечки? Принесли гуся втроем? В полном косметическом обмундировании?

– Лиза! – восклицает мама, которая с Луизой так и не смирилась, хотя пошла на поводу у бабули. Ей дали н̶а̶з̶в̶а̶т̶ь̶ обозвать первую дочь.

Господи, меня пугает такая широкая улыбка на ее лице. Мама же она… не из этих домохозяек с пирогом наперевес, даже спустя пару лет выхода на пенсию. А сейчас выглядит как с картинки американского ситкома пятидесятых. Даже кудри накрутила.

– А это Даня? – радостно спрашивает она, разглядывая сопровождающего меня мужчину.

Нет. Первого встречного с улицы притащила.

– Даня, – подтверждаю я, вопреки желанию съязвить. – А это моя мама… – успокаивающе глажу его по плечу.

Хотя успокаиваю, надо признать, в этот момент больше себя.

Ну что за шоу устроили, выстроившись колонной к мужчине, что я привела в дом? Не хватает только транспаранта в вытянутых руках и приветственного слова от папы.

– Добро пожаловать в семью!

А, нет. Вот и оно.

Папа пожимает Дане руку. С преувеличенным энтузиазмом. Витю так не приветствовали, но тот и такое феерическое знакомство пропустил, был тупо застигнут на мне, когда мы «занимались». Такой этот матанализ сложный предмет, как раз сложение функций разбирали с ним на практике.

Мама подводит знакомиться соседей, типа, случайно заглянувших: три одинокие женщины в возрасте – та самая бабулина подруга и ее две дочери – мамины ровесницы. Те жадными взглядами осматривают бедного мужественного Даню. Настолько жадно для пенсионерок, что даже мне становится не по себе. Правда поздоровавшись, они тут же прощаются и направляются на выход, перешептываясь о чем-то с радостной бабулей. Может и правда гуся занесли.

Но все равно выглядит это подозрительно. Как смотрины!

– Пойдемте на веранду, – красивым жестом приглашает нас мама. – Коля, кидай мясо на мангал, – уже обращается к папе.

– Я помогу, – впервые отзывается Даня.

Мы отклеиваемся друг от друга, хотя мне очень не хочется оставаться без его безмолвной поддержки. Это ощущается как-то странно. Отзывается пустотой и тревогой в груди. С другой стороны, идеальное время для плана «разделяй и…»

– Мам, – иду за ней на кухню. Как раз Эля куда-то свинтила, бабушка зависла возле двери с «подружкой».

Идеальный шанс.

– Пойдем, пойдем, – машет мама рукой. – Смотри, что мы с бабушкой приготовили.

И заводит меня в комнату. Не на кухню. Это ловушка, господи.

Дверь сзади захлопывается, перед глазами летают цветные мушки, которые при ближайшем рассмотрении оказываются разноцветными детскими носочками, рассыпанными по кровати. И не только носочками.

Гостевая комната превратилась в склад вещей. Детских. Мне становится дурно. Словно воздух кто-то перекрыл. Это паника?

– Мам, это… – рукой обвожу вещевой апокалипсис.

– Мы с бабушкой вчера весь вечер разбирали ваши вещи, – любовно поглаживая какое-то невообразимо жуткое платьице в мелкую клубничку, говорит мама.

Боже, боже.

Нужно сказать. Вот прямо сейчас. Иначе они полезут на чердак за моей старой кроваткой.

– Кстати, папа достал твою детскую кроватку, – да чтоб её! – Мы выбросили.

И на том спасибо. Я выдыхаю с облегчением, только сейчас понимая, что воздух, застрявший шаром в груди, делал мне физически больно.

– Мы тебе новую заказали! Бабушка сказала от нее подарок будет. Сейчас придет, покажет тебе, она на телефон сфотографировала.

Мама садится на кровать и берет в руки какие-то застиранные штанишки.

– Это твои первые ползунки. Мы не знали, кто будет девочка или мальчик, я все белое скупала. А вот эти – Эли, – берется за желтые с листиками. Сильно напоминающими марихуану.

Я начинаю потеть. Обильно.

Делаю шаг к маме, терзая собственные кисти рук, чтобы собраться. Сзади распахивается дверь. Бабушка буквально врывается, лучась улыбкой.

– Ну какой красавец, а? Ты видела, Тома? – обращается к маме, обвивая меня сухенькой рукой за талию. – Вот это гены! Хоть бы девочка была, такая красавица выйдет!

Я готова заплакать. Правда. Ну как им сказать?

– Бабушка, – аккуратно начинаю я.

– Ой, подарок! Где мой телефон, Тома? – снова кидает матери.

– Да вон же, – указывает на прикроватную тумбу. Рядом с телефоном стоят два подозрительно грязных бокала, а внизу опустошенная бутылка вина.

Мама замечает мой взгляд и отвечает на мой немой вопрос:

– Это мы с бабушкой праздновали вчера. Разбирали вещи, и такая ностальгия накрыла, еле встали сегодня, да, мам?

– Где мои очки, Том? – отводя подальше от лица телефон, снова спрашивает бабушка. – Ничего не вижу. На, покажи сама, – сует маме в руки свой телефон.

– Давай, – принимается листать бабушкин не хухры-мухры айфон.

Мне плохо, плохо, плохо. Я начинаю обдувать собственное лицо и обмахиваться руками, вымеряя комнату шагами. Но тут куда ни шагни – ползунки да носочки, юбочки да платочки. Как будто мои фотки из семейного альбома ожили. Боже, кажется, именно в этой кофточке с утятами я сидела на горшке на той позорной фотке… А вот это платье Эли с первого утренника в яслях. Там у нее еще дурацкая ленточка на лысой башке была повязана. А вот и ленточка.

– Мама! – поворачиваюсь к родительнице с твердым намерением все расставить по местам. Не будут же они меня бить? Обидятся – да. Расстроятся – однозначно.

Но я же не виновата, что у них такой переклин на детях случился! Будут еще! Может даже Элька сподобиться, что, конечно, маловероятно.

– Вот, смотри какая классная, – мама поворачивает экран ко мне, показывая кроватку.

Классную. Белая такая, с мягкими подушечками по периметру мятного цвета и каруселькой сверху.

Зараза.

Беру в руки телефон, разглядывая фотографию, явно сделанную с экрана ноутбука. Мамочки, это что, цена? Не артикул, точно? Это в рублях, не в тенге? Может сайт не российский?

Поднимаю ошалевший взгляд на маму, потом перевожу на бабушку. Обе с такими счастливыми лицами на меня смотрят, что слова в который раз мучительно застревают в горле.

– Вы уже заказали? – сипло выходит из меня.

– Да. Не нравится? – расстроено спрашивает бабушка. – Я же тебе говорила, Том. Надо было посоветоваться. Ой, а деньги с карты уже списали, – присаживается на край кровати, сжимаясь в очень грустный комок. – Можно отказ оформить, Том? Ты же читала?

– Подожди, мам. Что, совсем не нравится? Ну смотри, тут в комплект мобиль идет с единорогами! – мама встает и заглядывает в телефон в моих руках. – И бортики мы попросили такие же зеленые, ты же любишь зеленый? И он нейтральный. Пока узнаем пол… Или ты уже знаешь?

Меня заваливают вопросами, окончательно подбивая мою решимость. Ну как за полдня можно было наворотить таких дел? Что мне делать теперь со всеми этими штанишками и кроватками?

– Нет, она классная. Спасибо, бабуль, – выдавливаю из себя.

Порадовать бабушку – нет ничего проще и приятнее. Что теперь делать со всем этим – вопрос второстепенный. Кажется, проще уже реально залететь.

Я выбираюсь из комнаты спустя долгих двадцать минут ностальгии по распашонкам, в которых я дрыгала своими пухлыми ручками, и конверту на выписку, в котором меня папа забирал из роддома. Редкое кружевное безобразие, надо сказать.

Улыбаться и молчать стало невыносимым.

Бреду по коридору в сторону кухни в надежде на спасение. Может сейчас во двор рухнет метеор и решит все мои проблемы разом? Было бы неплохо.

А пока надо проветриться. И начать с другого конца. Может, с папы?

За маленьким кухонным столом сидит Эля с бокалом вина в руке и телефоном. Отрывается от ленты ВК и кидает на меня взгляд, полный торжества.

– Как тебе мои ползунки?

– Ты была на редкость безвкусно одетым ребенком.

– Кто бы говорил, ты за мной донашивала. А теперь твое чадо будет донашивать.

– Не будет, – бурчу раздраженно, впиваясь взглядом в бутылку красного. Полусладкое, интересно?

– Что, завидуешь? – ехидно прищуривается сестрица, делая глоток из бокала. Я сглатываю появившийся липкий ком жажды. – Ахах, смотри и страдай. Тебе теперь долго будет нельзя.

Я хватаю со стола бутылку и жадно опрокидываю ее в себя. Эля ошеломленно наблюдает, как во мне исчезает глоток за глотком вино и ошарашенно округляет глаза.

– Можно, – на выдохе говорю я, отрываясь от бутылки. – Пойдем выйдем, а?

Глава 25. Работа над ошибками

– Это самая потрясающая история, что я слышала, – Эля раскачивается на подвесных качелях, подливая себе вина в бокал и передает бутылку мне.

Я благородно отказываюсь, в голове уже полегчало, так что лишний раз палиться не хочется. Не самый мудрый план рассказать правду.

– Рада, что тебе весело.

– Мне не весело, я заинтригована. Как вообще все могло так запутаться?

– А я знаю? – сажусь в позу лотоса на деревянный пол веранды. Отсюда отлично просматривается задний двор, на котором папа с Даней обмениваются какими-то незатейливыми фразочками. Жаль не слышно.

Как вообще папе удалось из этой неразговорчивой горы слова вытащить? Ума не приложу, но нужно спросить. У меня кроме провокаций пока действенных методов не нашлось.

– А чё, симпатичный, от такого можно и… – Эля выглядывает из качелей и разглядывает высокий силуэт.

– Ага, – согласно киваю я. – Но этого ни за что не случится, пока он думает, что я беременна от кого-то левого! Блин, что делать-то? – утопаю лицом в ладонях и издаю протяжный стон.

– Я тебе ща грандиозный совет дам, хочешь?

– Конечно, – тут же вытягиваюсь, как сурикат, прислушиваясь к мудрой старшей сестре.

– Просто поговори с ним. Словами и через рот. Проверенный метод – инфа сотка.

– Э-э-эля! – измученно тяну я. – Ладно с ним! А с мамой и бабушкой что делать? Ты видела их вообще?!

– Я тебе больше скажу, я вчера на видеозвонке сорок минут торчала, пока они сайты с колясками изучали. И выслушивала, как бабушка эмоционально настаивает, что похоронные ей пока ни к чему, раз тут первый правнук намечается! Такой повод пожить еще!

– О, Господи, – меня снова разбирает холодный озноб по позвонкам. Все еще хуже, чем я думала. Она из знаменитой заначки эту дурацкую коляску прикупила!

Теперь я официально самый отвратительный человек на земле. Ну как ей сказать правду, чтобы не обрубить эту нечаянно проснувшуюся жажду жизни на девяностом году? Я же только за то, чтобы она жила еще долго и очень счастливо!

– Мама тебя раскусит при первом же медосмотре.

– Я не собираюсь ни на какой медосмотр!

– Значит, еще раньше, бу-га-га.

– Ты, блин, помощник от бога.

– Я в помощники не набивалась, – пожимает плечами коварная сестрица. – У самой такая жопа в жизни, лучше бы мнимо залетела! – присасывается к своему бокалу.

Я всматриваюсь в лицо сестры. Внимательно. И как я не заметила? Она и правда сама не своя. Не то, чтобы обычно королева позитива, но и не угрюмая тихушница, отсиживающаяся на кухне с бокалом вина.

– Что произошло? – искренне интересуюсь я.

– Да забей, утром рассосется, в отличие от твоей проблемки… – кидает взгляд на мой живот.

– Меня реально начинает от ситуации подташнивать, Эль. Скоро и притворяться не нужно будет, психосоматика все за меня сделает.

– Ну, сиськи у тебя уже кажутся больше, – ржет она, снова отталкиваясь ножкой от пола.

– Это пуш-ап, – пораженчески признаю я. Моя грандиозная провальная попытка завлечь мужика. Хотя почему провальная? Даже кофту расстегивать не пришлось, одни шорты сработали.

– Слушай, ну у тебя на самом деле есть целый ряд вариантов решения проблемы, – задумчиво крутя бокал в руке, говорит сестра. – Первый – болезненный и неприятный – собрать-таки всех в одну кучку и рассказать правду. В лоб и без приукрашиваний.

Отстой.

– Второй – не очень красивый, но щадящий – мягко слиться с темы, типа, ошибочка вышла, тест фуфло, простите за беспокойство, коляску оставьте, я буду стараться.

Отвратительно.

– Третий, – Эля делает многозначительную паузу, отпивая из бокала и смакуя вино на языке. – Схватить своего баскетболиста, затащить в комнату и… обесчестить. Глядишь, с первого раза сработает и ничего придумывать не придется.

А это просто мерзко.

С каждым новым ее вариантом мое лицо все больше кривится. Я в такой глубокой беспросветной… дыре, что даже не представляю, что должно было произойти у моей скрытной сестры, что она диагностирует у себя задницу побольше.

Не расскажет же, пока не припрет.

– Значит, первый, – со вздохом произношу я. Поднимаюсь на ноги и отряхиваю шорты. – Где у мамы корвалол, не знаешь?

– Мама не пьет его.

– Это для бабушки, – горестно тяну я.

– Может все-таки вариант три? – кивает на Даню, которого уже окружили две неугомонные женщины и тащат к столу.

Господи, они его там сейчас растерзают. Нужно спасать.

– Нет, точно нет.

Я не могу с ним так поступить. С собой – тем более.

Выхожу с веранды, пересекаю задний двор и подхожу к отцу. Он, весело присвистывая, крутит решетку со стейками над огнем. Ну хоть поем нормально! На сытый желудок я соображаю гораздо лучше.

– Ну как пап, о чем говорили? – оттягиваю момент, когда придется лезть шеей в петлю правды.

– Да ничего вроде, нормальный, – пожимает плечами. – Не глупый.

– Он очень умный! – с энтузиазмом поддерживаю я. – Книжки на работе читает, представляешь? И целым отделом техническим руководит!

– Нравится тебе, понял я, – смеется папа. – Ну дай бог все сложится. Не Витек и ладно.

Это имя у нас в семье стало нарицательным. Любой поступок и любого человека теперь меряют в Витях.

Интересно, тяну ли я на полного Витюшу со своей супер ложной беременностью?

Боюсь, что да.

Ладно, перед смертью не надышишься.

Я шагаю ко входу на веранду со стороны кухни, где полным ходом идет обработка моего мнимого женишка. Хотя о свадьбе, прошу заметить, никто даже словом не обмолвился! Но мама уже обрабатывает бедного Даню на свой потрясающий манер.

– И кому нужна эта пышная свадьба, правда? Можно просто расписаться, – наливает ему в бокал вина. – Поехать куда-нибудь в путешествие, у меня есть знакомая в турагентстве, все в лучшем виде устроит. Этот от нас подарок будет. Но лучше это, конечно, сейчас сделать, на поздних сроках летать уже не безопасно…

– Я думаю, кхм, лучше поинтересоваться у Лизы, чего хочет она, – вставляет свои пять копеек Даня.

Господи, даже ненастоящий жених из него что надо. Умеет же говорить правильные слова. Мама замолкает, пораженная таким подходом. Подумать только, тут мужчину интересует чего хочет женщина!

А эта конкретная женщина как раз очень хочет и свадьбу, и острова, и все вот это вытекающее, с тщательной работой над тем, чтобы заполнить злополучную кроватку.

Даже в животе дурацкие бабочки от этого трепетать начинают.

Ну что за подстава, а?

– А Лиза хочет мяса, – отрываюсь от косяка и шагаю в столовую, привлекая внимание.

Нужно прекращать всю эту свадебно-беременную тему. Она только кружит голову.

– Мясо – это хорошо, – вскакивает мама, принимаясь крутиться возле стола. – Это полезно.

– Мясо надо обязательно есть. Белки, аминокислоты, витамины группы В, Е, железо, фолиевая кислота, в конце концов, – с видом знатока кивает бабушка.

Хотя почему с видом, она реально шарит. Сорок лет врачебной практики.

– Ты, кстати, пьешь фолиевую кислоту? – раскладывая тарелки, спрашивает мама. – А Йодомарин? Йод обязательно нужно пить.

Я согласно киваю, опускаясь на стул возле Дани. Удивительно, но все эти названия кажутся мне знакомыми. Может и правда пила во время весеннего авитаминоза и остатки даже завалялись где-то.

– А железо проверяла? Ты же у нас анемичная, – обеспокоенно вглядывается в меня бабулечка. – Бледная такая сидишь. Тома, гранатовый сок есть у нас?

– Покупала, – кивает мама, бросаясь к холодильнику.

И все-таки с беременной темы не так-то просто съехать, когда твоя родня в таком ожидании внука/правнука.

Из высокой стеклянной бутылки мне в бокал для вина наливают ярко-бордовую жидкость, насколько помню – гадость несусветную. Поэтому я предпочитаю закидываться Мальтофером, все эти народные полезные методы – не для меня. Хотя, если очень постараться, можно представить, что это то же вино. Просто без приятного бонуса в виде легкости в голове. Вон, с бокалом Дани и не отличить.

– Кто тут заказывал мясо? – в кухню врывается папа и умопомрачительный запах стейков с огня. Благослови бог моих не травоядных родителей.

Я кидаю на Даню победный и, чего уж скрывать, слегка ехидный взгляд из разряда «видел, как надо встречать гостей». А потом шумно сглатываю. Все-таки я очень голодна. Даня почти улыбается, очевидно, наблюдая, как у меня изо рта течет слюна. Так на мой рот пялится, что даже приходится проверить. Но нет. Все сухо. Он просто пялится.

Котеночек.

Весь мой уже. Быстрей бы вечер. И разобраться со всем этим каламбуром.

Глядя на огромное блюдо посреди стола, источающее дивный аромат, я решаю, что мой план может немного подождать. Ну правда. Кто вываливает такие новости на голодный желудок? На сытый – другое дело. На слегка пьяно-сытый вообще все пойдет как по маслу!

– Ну что, я как раз к началу шоу? – в дверях появляется Эля с наполовину опустошенной бутылкой в руках.

– Эля! – чуть ли не выкрикиваю я.

– А! Рановато. Ладно, я еще погуляю, – снова разворачивается на выход.

– Садись обедать, – мама машет на пустующий стул.

– Я не голодна.

– Эля! – забавно, что в кои-то веки под фирменный укоризненный взгляд попадаю не я.

– Ладно, ладно, – сестра отодвигает стул и плюхается напротив нас с Даней.

Смотрит на меня с прищуром долгую секунду, а затем переводит взгляд на моего соседа. И расплывается в искусственной улыбке.

– А кого ты больше хочешь, Даня? Мальчика или девочку.

Ну что за свино́та!

Я пытаюсь укокошить сестру взглядом, жаль не выходит. Я думала, она на моей стороне!

– Эм, я не знаю, – бросая на меня растерянный взгляд, говорит Даня.

– А еще не известно, кто будет?

– Нет, не известно, – с нажимом говорю я.

Помощи от нее – как от козла молока. Вот за что она так со мной?

– А сколько точно недель? – тут же интересуется мама.

– Я не знаю, – отвечаю сквозь зубы.

– Как не знаешь? – удивляется она.

– Вот так, – тянусь к бокалу и делаю пару жадных глотков. Оу. А это не гранатовый сок.

Не тот бокал. Вот и славненько.

Делаю еще два щедрых глотка, пока меня пытают взглядами. Даже Даня. Он единственный – сочувствующим.

– А где же гусь? – неожиданно выдает он.

Переводит тему. И тут я резко становлюсь жутко набожной и начинаю молиться. На него.

– Гуся не сезон, еще не откормили, – делится бабушка. – Так что фирменное блюдо к Новому году ждите.

– Даня, твои родители же едят птицу? Хотели их к нам позвать, – с энтузиазмом интересуется мама.

Боже, они уже планы на совместный Новый год строят! В такие моменты жалеешь, что у тебя очень активная коммуникабельная семья. Если им так скучно, надо было рожать больше детей, а не перекладывать сейчас всю ответственность за ее расширение на меня!

Я пилю мясо и нагло потягиваю вино Дани, пока он не замечает. Ну просто красное мясо без красного вина… это моветон вообще. И сплошное напряжение.

Бедный Килиманджаро отдувается за двоих. Филигранно сливается с очередной скользкой темы, как мне и обещал, и переключает фокус внимания на папу. А папа знатный любитель потрепаться о любимом футбольном клубе и рыбалке. И весь неловкий обед скатывается в веселые отцовские истории и обсуждение счета последней игры. Тут уже Даня замолкает, явный не любитель спортивных дискуссий, и на арену выхожу я. Потому что судья реально – козел, ни за что желтую карточку Ерохину в нос тыкал, а билеты на Арену в этом году просто неподъемные и все это приходится высказывать телеку, а не лично в лицо перцу в желтой футболке.

Пока мы с папой увлечены обсуждением текущего сезона, Даня заметно расслабляется. Откидывается на стуле и впервые решает глотнуть домашнего вина. Я замечаю это все слишком поздно. Буквально краем глаза, когда уже смертельно поздно и его настоящий бокал крепко сжат в моих пальцах.

Вот черт. Попалась.