Текст книги "Тайная жизнь Маши Ромашкиной (СИ)"
Автор книги: Амалия Март
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)
Глава 21
Руслан
Пять больших шагов вдоль. Семь – поперек. Диван, телек, тумба, окно, дверь. Обои терзают глаз своим дебильный рисунком. Почему я выбрал ромбы? Одинокая лампочка под потолком – никак не дойдут руки купить торшер. Ещё один пункт в списке дел.
Мне тесно. Тесно в своей голове и этой квартире.
И хотя мне было чем заняться в течение недели, пока лицо приобретало сносный вид, последние два дня заточения – просто каторга. Все дела переделаны, сериалы досмотрены, мамины припасы уничтожены. Можно было бы заскочить на работу, ибо вполне трудоспособен, но одна только мысль о встрече с мелкой заставляла закрыть дверь изнутри на все три замка. Словно она могла просочиться сквозь эту преграду, вломиться в мой устаканенный мирок, взбаламутить его. Хотя ей прекрасно удавалось это и на расстоянии.
Она не выходила у меня из головы.
Тот дикий эпизод на рабочем столе, момент близости в машине такси, беззвучный диалог у подъезда… Его вспоминал чаще остальных, потому что бесконечно прокручивал в голове, что было бы, не отпусти я ее тогда. Что было бы, пойди я за ней. Что было бы, если не тот урод…
Они сейчас вместе? Он проводит ночи в ее постели, как и говорил? Она отдает себя ему, не думая обо мне? Или грезит о моих руках, там, где он проводит губами, о моих пальцах, когда он глубоко в ней? Видит ли мое лицо, когда закатывает глаза в экстазе, как делаю я с другой?
С приближением пятницы, я все больше думаю о мелкой. Прокручиваю, как это будет, снова увидеть ее. Каким-то внутренним чутьем понимаю, что все изменилось. Бесповоротно. Но что с этим делать не знаю.
Путь до "Изумрудного бора" – ряд стройных голых деревьев, не украшенных пока зелёной листвой. Какой-то месяц спустя и вид будет потрясающий. А пока – это дорога печали на фоне серого неба. Капли падающие на лобовое стекло только подтверждают это ощущение. Где-то вдалеке небо разрезает молния, и я чертыхаюсь, понимая, что до крупного ливня могу и не успеть забраться под крыло гостиничного комплекса. Невольно на ум приходит и мысль о мелкой, как она добирается? Приехала ли уже? Я отгоняю эти непрошенные думы, ни к чему это все. Это не мои проблемы.
Стоянку отеля уже заполонили цветастые машины, и отыскать свободное местечко не под деревьями – не хватало только обнаружить завтра свою тачку придавленной столетним растением – дело не из лёгких. Втискиваюсь между криво припаркованной Хондой и мощным Геликом, и быстрой пробежкой добираюсь до рецепции.
Ух. Вот это сходка. Надежда, что приехав на час позже, я не попаду в толпу расселяющихся, канула в небытие, потому что весь холл галдит группками по три – пять человек. Половина из них с сумками и чемоданами разной величины у ног, часть вальяжно развалились на диванах, а небольшая доля и вовсе уже с бокалами горячительного. Там и тут компании взрываются смехом, везде стоит галдеж, а девочка на рецепции выглядит изрядно замыленной. Что ж, судя по всему, мы с Мышкой можем и не пересечься в ближайшие два дня. В такой толпе легко затеряться. И это к лучшему, конечно, к лучшему. Убеждаю я свое протестующее нутро.
Привлекаю внимание хорошенькой девушки за стойкой и протягиваю документы. Она вежливо улыбается, не клюнув, впрочем, на мою харизматичную морду, возможно, это последствия желтеющего под глазом синяка. Я снова надеваю темные очки, и решаю не расставаться с ними до конца мероприятий. И пофиг на всех. Присаживаюсь на резко опустевший диванчик, как велит мне сотрудница отеля, и втыкаю в телефон. Судя по всему, отель не слишком-то подготовился к потоку клиентов и придется подождать.
За окном уже знатно гремит и завывает ветер. Сухие деревья клонит к земле, и я ухмыляюсь своей предусмотрительности, вполне вероятно, некоторые тачки не доживут до воскресенья. Спустя какое-то время народ начинает потихоньку рассасываться по номерам, а те, кто остаются, уже активно вливаются в атмосферу расслабона с помощью открытого бара. Небольшая компашка представительных мужиков в костюмах и дамочек им под стать, в возрасте слегка за сорок, обосновались у одного из панорамных окон холла. При каждом новом звуке карающего грома, они дружно поднимают бокалы и чокаются. Отличная игра. Мне по вкусу!
– Че, Руслан А́дамович, – коверкает отчество девушка с рецепции.
– Ада́мович, – мягко исправляю ее, опираясь руками на стойку. – Одно из древнейших имён, – подмигиваю ей.
Ее пластиковая улыбка на мгновение становится чуть теплее.
– У Вас очень необычное имя, – немного смущается она.
– Разве? Мне кажется, его еще Пушкин восхвалял, – отмахиваюсь я.
– Ой, я имела в виду, фамилия и отчество, – она прикусывает нижнюю губу, флиртуя. – Никогда таких не встречала. А "Руслана и Людмилу" я тоже люблю, – хлопает она глазками.
Ну вот, конференция еще не началась, а развлечение уже нашлось. Че, а ты по-прежнему хорош. Девчонка протягивает мне ключи и наклонившись еще ближе, томным голосом объясняет, как пройти в номер, где расположен бар, спа и прочие развлечения. Готов поспорить, что еще минута, и она расскажет, во сколько заканчивается ее смена, но тут звенит дверной колокольчик и запустив моросящий холод, в проеме появляется самое жалкое из созданий.
Мы с девчонкой с рецепции отстраняемся друг от друга, и смотрим на мокрую Мышку. С ее пальто стекает водопад, мгновенно организовывая лужу там, где она стоит. Волосы закрученными паклями облепили лицо, а под глазами видны отчетливые потёки туши. И я напрочь забываю о флирте минутной давности с другой, потому что мое сердце начинает безумные скачки.
Мышка пока не замечает меня, она кидает небольшую коричневую сумку себе под ноги, присаживается прямо посреди отполированного холла и начинает в ней рыться. Она не замечает, что все на нее пялятся и что под ней уже растеклось озеро Байкал, а уборщица с тряпкой несётся к ней наперерез. Она не видит и то, как люди вокруг перешептываются. Ей вообще не до этого, судя по ее злому лицу.
Когда нужный предмет находится в недрах вещей, она резко вскакивает и не сделав и шага, врезается в уборщицу. Ведро с водой под ногами растекается мыльной пеной, частично заливая и сумку мелкой. Она шипит что-то нецензурное, а потом начинает неистово извиняться, сетуя на неудачный день.
Я наблюдаю за всем этим со стороны и поражаюсь, насколько другой мне сейчас кажется Мышка. Без привычного апломба и равнодушия на лице. Без маски хладнокровной тихони. Простая, беззащитная, настоящая. И самое сильное желание сейчас – просто спасти ее. Схватить под руку и увести отогреваться: горячим чаем и моими объятиями. Раздеть ее и уложить под многослойное одеяло, прижимая к обнаженному телу.
Но пока я размышляю об этом, все решается само собой. Мелкая достигает стойки регистрации и протягивает паспорт. Ещё раз приносит извинение за свое эффектное появление и недовольно косится на меня.
– Нечего так ухмыляться, – зло бросает мне.
А я и не заметил, что все еще улыбаюсь от пришедших мне в голову картинок.
– Я не… – начинаю оправдываться, но меня прерывают.
– Мария Сергеевна, Ваш номер 206. По лестнице направо, второй этаж, спа-зона находится на цокольном этаже, ресторан на первом, вход со стороны улицы, конференц-зал на четвертом. Режим работы вы найдете в буклете на столе в номере. Там же пароль от вай-фай. Приятного отдыха! – рапортует стандартное девчонка за стойкой, но от былой доброжелательности не осталось и следа.
Мышка подхватывает сумку и, оставляя за собой мокрый след, гордо удаляется в сторону лестницы. Я иду за ней, раздираемый мыслью: стукнет она меня, если я помогу с сумкой или нет? Ответ становится очевидным, когда она, резко развернувшись на ступенях, огревает меня мокрым подолом пальто по лицу.
– Ты с какого прешься за мной? – злится.
– Нравится твой вид сзади, – шучу я.
– Ты о харассменте что-нибудь слышал?
– Отличная идея! Давно пора было оставить на тебя жалобу, – подкалываю.
– Вали куда шел, а? – старается не сорваться на меня, но вижу, как вздулась жилка на ее шее. Ужасно сексуальная жилка.
– Я туда и иду.
– Прошу, – отходит она в сторону. – Не буду Вам мешать, господин Че.
Будешь, дорогая. Ещё как будешь, ведь мы в соседних номерах.
*Харассмент – дословный перевод – домогательства. Термин пришел из США и обрел специфический налет, обозначающий конкретно домогательство на работе.
Глава 22
Лучший способ протрезветь – попасть под проливной дождь. Доказано, подписано, утверждено мной.
Стою под струями горячего душа и все никак не прогреюсь. Кожа уже раскраснелась, пар заполнил прозрачную кабинку, а я все так же не шевелюсь, позволяя потоку воды смыть этот ужасный вечер. Не нужно было слушать Юльку, нельзя было поддаваться на ее "ну, один бокальчик!". Тогда я не опоздала бы на электричку, не поехала бы на автобусе, не отказалась бы от такси, не попала под проливной дождь и не опозорилась бы перед носом ненавистного Че.
Из груди вырывается жалостливый стон. Какое позорище. Мой план быть великолепной и загадочной с треском провалился в первые же секунды появления здесь. Никакое платье теперь не спасет меня. Все запомнят меня как девчонку с лужей под ногами. Нелепую, мокрую, странную.
Блин. Локоны, так тщательно накрученные Юлькой на втором бокале портвейна, распустились, едва я сделала шаг из автобуса. Ультрамодный макияж продержался чуть дольше, но и он не выдержал стихии, красочно растекаясь по лицу пятнами Роршаха. А платье, которое должно было сегодня вечером сразить весь мужской пол с Че впридачу, насквозь мокрое и отдает лимонным средством для мытья пола. Да, из того самого ведра.
Останусь в номере. Закажу ужин, включу телек и лягу пораньше. Ну его это знакомство. Делать большую карьеру в маркетинге я все равно не собираюсь, а одного представителя в лице моего извечного мучителя вполне достаточно, чтобы фирма была на слуху. Точно. Так и представляю, как Че ослепительно лыбится, пожимая руку очередному представителю рекламного гиганта. А еще представляю, как позже он угощает бокалом игристого какую-нибудь хорошенькую блондинку, имя которой он даже не собирается запоминать. И посреди ночи меня разбудят громкие стоны из-за соседней стены.
Озноб неприязни и какого-то липкого отвращения пробирает меня похуже холодного ливня. Я не смогу снова наблюдать, как он с другой. Одно дело жить с осознанием, что он неизвестно где, непонятно с кем и не ясно чем занимается, и совсем другое – видеть и слышать это.
Черт побрал того, кто поселил нас с ним рядом!
Гневно выключаю душ, резко открываю дверцу кабинки и с остервенением вытираюсь пушистым гостиничным полотенцем. Ну, уж нет. Никаких номеров. Я глаз с тебя, Че, не спущу. Пока ты здесь со мной, никаких баб в номере, никаких громких стонов за стенкой, никаких…
Никакого удовольствия! Только работа.
Тянусь к чемодану и выискиваю там не пострадавшие вещи. Хорошо, что Юлька уговорила меня закинуть с собой побольше вещей. Например, этот кружевной топ. Как она сама говорит: не просто топ, а магнит для мужиков. Именно в нем она познакомилась с Кириллом. И джинсы совсем не пострадали. И пиджак, огромный, по типу мужского, который я не собираюсь застегивать…
Когда спускаюсь вниз, народ уже вовсю веселится. При входе в патио, где, собственно и проходит вечер знакомств, расположен столик с бейджиками, которые нужно нацепить на себя и пакеты с материалами конференции. Выискиваю бейдж со своим именем и мимоходом проверяю, пришел ли уже мой недруг. Нет. Его пока нет.
Пластиковый прямоугольник с моим именем раскачивается на пиджаке, пока я пробираюсь к бару. На стойке выставлены легкие закуски и бокалы с разноцветными напитками. Я тянусь к соку, но на полпути передумываю, меняю вектор, и беру бокал с шампанским.
– Хороший выбор, – звучит за моей спиной.
Я оборачиваюсь на низкий приятный голос и встречаюсь взглядом с красивыми голубыми глазами. Надо сказать, что и все что к ним прилагается тоже весьма ничего. Высокий брюнет смотрит мне в глаза, а затем его взгляд сползает к моему вырезу. Все понятно. Магнит для мужиков в действии.
– Считаете без алкоголя здесь не обойтись? – вырываю его из грез по моим прелестям и отпиваю шампанское.
– Причем ударной дозы, – возвращает он взгляд выше, наблюдая теперь за моими губами.
– Все так плохо? – начинаю нагло изучать его в ответ.
Хорошо сложен, одет в стильный костюм, дорогие часы, модная стрижка с еще более модной бородкой. Наглая улыбка. Ему нравится, как я его изучаю, он знает, что я не найду изъянов. Интересный персонаж и идеально подходит под мой план. Главная задача – продержать его возле себя достаточно долго, чтобы это увидел Че.
Брюнет становится справа от меня, опираясь локтем о барную стойку и взяв второй бокал шампанского, говорит:
– Уже не так. За знакомство, Маша? – хитро улыбается он, поднимая бокал. Считает себя таким крутым просто потому, что увидел имя на бейджике? У меня такой форы нет, брюнет не озаботился пластиковым прямоугольником. Мистер инкогнито.
– Знакомство пока не состоялось, – игнорирую его поднятый бокал.
Он низко смеётся и выдает:
– Александр. Теперь считается?
– Допустим, – прищуриваюсь я. Поднимаю руку, и наши бокалы встречаются в громком звоне. Мы молча пригубляем искрящуюся жидкость, смотря друг другу в глаза.
Кого-то мне этот человек напоминает. Самоуверенного, наглого, красивого мерзавца. У него на лбу так и написано: берегись, девочка. И я не могу не усмехнуться иронии судьбы, которая упорно подбрасывает мне определенный типаж мужчин.
– Впервые на таком сборище? – интересуется Александр.
– Ага, – тянусь за ломтиком яблока и стараюсь надкусить его аккуратно, не как всегда.
– Здесь все всегда по одному и тому же сценарию, – не отрывает взгляда от моих действий мужчина. – Старые знакомые объединились по группкам, – кивает он на людей, стоящих кружочком. – Они проведут так всю конференцию, не пуская в свой круг чужаков. Одиночки потихоньку тоже собьются в стаю, но не сегодня, сегодня их цель – бар, – переводит он взгляд на меня. – А самая красивая девушка, традиционно, уйдет со мной.
От такого заявления моя рука с бокалом застывает на полпути ко рту. Вот это подкат. Непонятно, то ли радоваться, что я красивая, то ли расстроиться, что меня считают такой доступной. Хотя тут дело, скорее в самоуверенности объекта.
– Фу, какой банальный подкат, Александр Германович, – раздается возле нас.
Поворачиваю голову в сторону знакомого голоса и невольно улыбаюсь. Даже не думала, что так жду его прихода.
Руслан проходит мне за спину, одной рукой берет шампанское, а вторую закидывает мне на плечо.
– Мышка, тебя вообще никуда нельзя одну отпускать! – нагло заявляет он, а я задыхаюсь от такого собственнического действия, ужасно хочу скинуть эту наглую клешню и одновременно прижаться к нему поближе, помечая территорию.
– Руслан Адамович, видел твое имя в списке, надеялся, ошибка, – расплывается в улыбке Александр.
– Конечно, надеялся, – фыркает Че.
– И не один… – брюнет снова кидает масленый взгляд на меня.
– Один, – скидываю я с себя руку наглого Че.
– Не один, – рука Руслана теперь оказывается на моей талии, прижимая ближе к нему.
– О, а сборище становится интереснее, – ухмыляется Александр, забирает свой бокал и растворяется в толпе.
Я тут же скидываю с себя руку чертова Че, и отхожу от него на метр.
– Это что такое было?
– Всего лишь спасаю глупую Мышку от хитрого кота, – пожимает плечами Руслан и отводит от меня взгляд, равнодушно осматривая толпу.
– Я и сама справлюсь, спасибо, – язвительно отвечаю я.
– Не справишься, – говорит он в сторону, все ещё не смотря на меня. – Не твой уровень.
– Откуда ты знаешь его? – вспоминаю о своей главной задаче.
– Пересекались на предыдущем месте работы, – пространно отвечает он.
– Где? – не отстаю я.
– С чего такой интерес ко мне? – теперь внимательный темный взгляд прикован ко мне, но надо отдать ему должное, не опускается ниже положенного.
– Ты хочешь продолжить нашу ни к чему не ведущую войну? – достаю я свой козырь.
– А что предлагаешь ты? – он подходит ближе. Мне приходится задрать голову, чтобы по-прежнему смотреть ему в глаза.
– Мировую? – сглатываю комок, образовавшийся в горле.
– И как ты себе это представляешь после всего, что было?
– Я прощаю тебя, – мне тяжело произнести эти слова, но сказав их, становится легче. "Я прощаю тебя. Я отпускаю свою боль. Я готова идти дальше" – звучит бегущей строкой в моей голове. И мне действительно становится лучше.
Взгляд Че вмиг становится черным, холодным, злым.
– Ты? Ты прощаешь меня? – гремит он.
Вокруг нас вновь собирается грозовая туча. Сгущается воздух, электризуется пространство, и бокал в руке Руслана разлетается на осколки.
Глава 23
Смотрю на темный силуэт, отражающийся в стекле панорамного окна. Там, в черноте ночи, ветер гнет деревья до самой земли, обрушивая стихию на мирный загородный комплекс. Природа не знает, что внутри ничуть не безопаснее.
Капли крови тянутся дорожкой по мягкому паласу номера, осколки зеркала разбросаны по всей ванной комнате, то тут, то там можно наткнуться на вещи, еще недавно стоящие на поверхности, а теперь сваленные грудой на пол. Это была длинная, напряженная ночь. Это был ураган.
Как же я оказалась в центре этой стихии?
Накануне.
– Ты? Ты прощаешь меня? – гремит Че.
Он выделяет слово "ты", словно не веря, что я это произнесла. Его черные глаза полны ярости, негодования, неверия. Клянусь, его ноздри раздуваются, как у быка перед нападением.
Я делаю несмелый шаг назад и наблюдаю, как тонкое стекло бокала в его руке покрывается трещинами. Секунду спустя осколки разлетаются, разбрызгивая золотистую жидкость вокруг. Липкий сладкий алкоголь покрывает пятнами его рубашку, мои джинсы и пол под нашими ногами. Руслан шипит и трясет рукой, стряхивая мелкие стекляшки с ладони. Мы оба наблюдаем, как на поверхности его кожи появляются мелкие красные капли, словно в замедленной съемке: сначала пара очагов, потом десяток и вскоре вся внутренняя сторона ладони похожа на кровавую карту земли.
– Бл*ть! – вырывается ругательство из уст Че. – Сука! – сжимает руку в кулак и прикладывает к рубашке, мгновенно пропитывая белоснежную ткань кровью.
Я хватаю салфетки с барной стойки и пытаюсь помочь ему вытереть кровь.
– Не трогай меня! – орет Руслан, хватая меня за запястье. Он причиняет мне боль, наверное, равноценную той, что испытывает сам. Затем отбрасывает мою руку, и я отшатываюсь от него на метр, потирая запястье. Он обвиняюще смотрит на меня, не больше пары секунд, но этого достаточно, чтобы окончательно выбить меня из колеи. Застываю на месте, наблюдая, как Че разворачивается и быстрым шагом скрывается в толпе.
Я бегу за ним. Это не четкий план или продуманное действие. Просто невидимая сила, тянущая меня за веревочку. Что это: чувство жалости к нему или потребность увидеть воочию его боль, до конца не понимаю. Выхожу в холл, когда спина Руслана уже удаляется по лестнице. У девушки за стойкой регистрации беру аптечку, чему она ни грамма не удивляется, и несусь на второй этаж к соседнему номеру. Дверь открыта, что свидетельствует о спешке Руслана.
Несмело прохожу в номер. Он зеркально отображает обстановку в моем: кровать слева, тумба, стол, окно посередине, дверь в ванную справа. Кровавый след из капель ярко-красного цвета ведет именно туда. Руслан стоит над раковиной, подставив руку под струю воды. Он не произносит ни звука, но лицо, отражающееся в зеркале, искажено гримасой боли.
– Уходи, – не оборачиваясь, говорит он.
– Аптечка, – приподнимаю в руке коробку, хотя он не видит. Делаю несмелый шаг к Руслану, становлюсь справа от него.
Керамический пол в ванной украшают несколько капель крови, таких же ярких, как те, в комнате. Вся раковина в кровавых потеках, струящихся с руки вместе с водой. Меня немного мутит от такой картины, но я быстро беру себя в руки. Раскрываю аптечку и исследую содержимое на предмет антисептика и бинта. Все в наличии, к счастью.
– Почему ты не можешь оставить меня в покое? – рычит злой мужчина.
– Хотела бы задать тебе тот же вопрос.
Закрываю воду и промакиваю гостиничным полотенцем ладонь от лишней влаги. Раскрываю флакон с перекисью и щедро лью ее поверх ран.
Кровь, вступая в реакцию с перекисью, начинает пениться, а Руслан болезненно выпускает из лёгких воздух.
– Тебе доставляет это удовольствие, признайся, – шипит он, пальцами второй руки, добела сжимая раковину.
– Несомненно, – смотрю ему в глаза.
– Как долго это будет продолжаться? – он закрывает глаза, погружаясь в свои размышления. – Как долго мы будем сражаться?
– Пока один не сдастся.
– Я сдаюсь. Вот мой белый флаг, – носком ботинка он подталкивает окровавленное полотенце на полу. – Ты счастлива? – цинично выдает он.
– Нет, – честно отвечаю я.
Я смотрю в глаза Руслана и понимаю, что боль никуда не ушла. Меня переполняет гнев и злость на него. Я достаю бинт и начинаю обматывать его раненую ладонь. Если честно, мне мало того, что кровоточит его рука, я хочу, чтобы то же самое случилось и с его сердцем. Хочу, чтобы он рыдал на холодном кафеле подъезда, ненавидя себя за наивность. Хочу, чтобы жил затворником много лет, боясь подпустить к себе другого человека. Хочу, чтобы от одних только воспоминаний, его лихорадило, и захватывала бессонница.
– Я хочу, чтобы тебе было больно, – неосознанно произношу я.
– Что?
– Хочу, чтобы ты страдал, как это было со мной, – снова поднимаю взгляд и смело смотрю ему в глаза, произнося следующие слова. – Ты испоганил мне юность. Разбил сердце. Уничтожил самооценку. Я. Хочу. Чтобы. Тебе. Было. Больно. – Медленно, зло, произношу я.
Сердце стучит где-то в висках, дыхание участилось от прилива адреналина. Мне не страшно, что сделает этот крупный мужчина в замкнутом пространстве. Мне страшно, что столько лет боялась признаться самой себе: я ненавижу его.
Отрываю взгляд от черной бездны его глаз, завязываю узел на повязке и гневно складываю аптечку. Руслан снова хватает меня за запястье.
– Мне больно каждый чертов день, что я вижу тебя, – хрипит он. – Кажется, ты забыла, что не я здесь злодей. Ты забыла, как играла со мной себе на развлечение. Ты забыла, что ты – двуличная дрянь. Шлюха. Не больше.
– Да пошел ты!!! – вырываюсь из его хватки. – Урод! Использовал меня, трахнул и бросил!
– А разве не так поступают со шлюхами? – его лицо искажает мерзкая улыбочка.
Я размахиваюсь и бью его по лицу. Громкий хлопок отзывается эхом в маленькой комнатке, рука горит от встречи с его каменным лицом, но Че даже не шелохнулся. Он нависает надо мной глыбой ненависти, горой пышущего гнева, я толкаю его в живот, пытаюсь оттолкнуть, но все бестолку. Он надвигается, неумолимо съедая пространство вокруг. Останавливается только, когда я врезаюсь спиной в душевую кабинку.
– Правда глаза колит? – Руслан приподнимает мой подбородок здоровой рукой. – Сколько их было после меня? А во время?
– О чем ты говоришь? – шепчу я.
– Не ври мне!!! – орет мне в лицо. – Строишь из себя жертву, но я никогда не забуду, как ты развела меня, словно мальчишку. Почему, почему ты это сделала, – трясет он меня за плечи. – Я любил тебя! – его лицо искажается болью от произнесенных слов.
Я застываю в его руках. Как пластиковую куклу меня мотает из стороны в сторону, закручивает в эмоциональное торнадо, накрывает с головой. Я ничего не понимаю. Он псих. Псих. Псих. Псих. Что за бред он несёт?
Руслан отходит в сторону, запускает руки в волосы, зажимает их в пальцах, задирает голову вверх и глубоко выдыхает. Вижу, как его тело трясется, когда он выпускает воздух из лёгких.
– Что ты делаешь со мной?! – снова орет, хватает аптечку и с размаху кидает ее в стену. Раздается громкий звон стекла, и зеркало над раковиной рассыпается нам под ноги.
Смотрю на свое отражение в огромном осколке зеркала у моих ног и не понимаю, что с нами не так. Отбрасываю кусок стекла ногой и сажусь на пол, упираясь спиной в душевую кабинку.
– Просто скажи мне… скажи, за что? – я смотрю на Руслана снизу вверх. Пытаюсь прочитать ответ в его взгляде. Вся злость испарилась, словно и не было ее. Осталась только пустота, черная дыра там, где должны жить эмоции. – Что, по-твоему, я сделала?
Мой голос звучит хрипло и надрывно. Кажется, у каждого из нас своя правда, и пора ее узнать.
– Я видел тебя тогда…
