Текст книги "Невыносимый (ЛП)"

Автор книги: Аляска Ангелини

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Холод просачивается в мои пальцы, и я в ожидании закрываю глаза. Мягко лаская, он скользит по моей спине, и я вздрагиваю, когда мужчина перебрасывает мои волосы через плечо.

– Такая мягкая, – говорит он, подходя ближе и касаясь моего тела.

– Покончим с этим, – скрежещу я зубами. Я больше не хочу, чтобы он меня касался.

Господин хватает меня за бедра и дергает так, что мой зад почти прижимается к его телу.

– Через тридцать секунд, ты будешь жалеть, что не набросилась на меня, – он отступает, а я зажмуриваюсь, когда сосредоточенно приветствую боль. Было ли так и раньше? Чувствовала ли я себя лучше, несмотря на то, что находится внутри меня? Мне бы хотелось. Не для чего сопротивляться. Это плата. Боже, я смогу. Я должна быть наказана, зато что хочу, чтобы он продолжал меня касаться. За желание, на самом деле ощутить его большой член. Стон вырывается из моего рта, а ноги пылают в огне, который впивается в тело словно иголки, распространяясь по всей спине.

– Считай и благодари своего Господина.

Я даже не успеваю отдышаться, чтобы начать говорить. И я не успеваю ответить, когда он обрушивает на меня следующий удар.

– Сделай это!

Всхлипывая, я впиваюсь ногтями в ладони, отзываясь на его рычание.

– Два… спасибо… – Боже, это слово может меня убить. Я не могу дать ему такую власть.

Удар!  

– Скажи это, – кричит он, вновь обрушивая удар. – Ты собираешься научиться повиноваться, даже если мне придется вбить в тебя это. Теперь, считай и благодари своего Господина.

– Четыре. Спасибо…

Удар!  

– Еб*ть! – выкрикиваю я. Жар опаляет заднюю часть моих бедер, заставляя мои колени подогнуться к полу.

– Это именно то, что мы собираемся сделать. Скажи, прямо сейчас, скажи, рабыня!

Удар! Удар!

– Нет! – я не могу остановить поток слез, который вытекает будто из моей души. Они льются по моим щекам, словно кто–то открыл кран. Возможно, это сделал он.

Удар!

– Скажи мне, кому ты принадлежишь?

Я должна сделать это? Поддаться ему и поклониться в ноги? Боль. Я родилась с ней, жила ей… питалась ей, как гребаным пятизвездочным изысканным блюдом.

Я открываю глаза, глядя на путы удерживающие меня. Мое тело содрогается, но я позволяю этим ощущениям себя затопить. Приветствуя их, вместо того, чтобы бежать, как я привыкла.

– Давай же, рабыня. Твои ноги уже дрожат. Говори!

Улыбка расцветает на моем лице и не исчезает от боли, опаляющей мою задницу. Я стону от жара, принимая его. Заключая в объятия.

– Может мои ноги дрожат, но я все еще стою.

Позади меня грохочет рычание, и от следующего удара, перед глазами начинают расплываться белые пятна. Мои волосы сжимают, а я оказываюсь скручена, и повалена на кровать.

– К черту это, – его палец проскальзывает в меня, и я пытаюсь бороться с желанием, но возбуждение, которое сопровождает его жесткий толчок, заставляет меня ожить. Мурашки покрывают мою спину, а тело начинает дрожать, когда он проталкивает второй палец. Мой разум, который умоляет о большем, не помогает остановить растущую напряженность в животе, но я полона решимости ее скрыть.

Я лишь раз ударяю локтем его бицепс, прежде чем он заламывает мою руку за спину, придавливая сильнее.

– Отъ*бись от меня! – мой рот говорит одно, а тело жаждет другого. Как раз, когда вырываются слова, я со стоном, сжимаюсь вокруг него, умоляя, чтобы он не останавливался.

– У тебя был шанс. Если бы ты не хотела меня, то подчинилась бы. Приказ был не сложный, – зубы сжимают мочку моего уха, и я не соглашаюсь из–за его пальцев, находящихся внутри меня. – Однако, можешь не переживать, рабыня. Я знаю, что тебе нужно. Зная тебя – ты не избежишь неприятностей.

Его пальцы исчезают, и он с силой проталкивается внутрь меня членом. Я молчу, по–прежнему не желая терять контроль, мечтая снова просто видеть его пенис, а не чувствовать внутри. Его рука скользит по моему бедру, и кончики пальцев пробегаются по расщелине, потирая клитор. Оргазм едва ли не накрывает меня, но все же мне удается его сдержать.

– Боже, ты такая чертовски тугая, – еще больше его значительной длины проталкивается в меня и мои бедра свободно приподнимаются. Он проникает в такие глубины, о существовании которых, я даже не знала. Я резко втягиваю воздух, от переизбытка незнакомых ощущений. Несмотря на попытку игнорировать его прикосновения, удовольствие выстреливает прямиком в мой бутон, который он потирает. Мои бедра взлетают, и я с криком прячу лицо в стеганом одеяле, когда мне удается подавить оргазм. – Иисус, гребаный… Христос, – стонет он, врезаясь в меня снова.

Толчки становятся жестче. Грубые, с желанием атаковать. Рука мужчины скользит по моей спине, оборачиваясь вокруг шеи, сжимая ее бицепсом… начиная меня душить.

– Я почти надеюсь, что ты будешь бороться со мной очень долго. Я могу привыкнуть к этому.

Мои руки взлетают вверх, и я впиваюсь ногтями в его кожу, ощущая, как он притягивает меня к себе еще ближе.

– Ты хочешь большего, не так ли? Вот так? – скорость скольжения его пальцев по моему клитору увеличивается, как и ритм проникновения его члена, из–за чего, мне приходится бороться с тем, что могло произойти с самого начала.

Мышцы непроизвольно сокращаются, заставляя меня закричать. Пальцы моих ног впиваются в его голень, когда я вхожу в раж. Отказываясь кончать с удвоенной силой, я все же не хочу, чтобы он останавливался. Пока нет.

– Ох, как же мне нравится, когда ты сопротивляешься, рабыня. Сделай это еще раз, – я едва могу дышать, когда он начинает сильнее сдавливать мое горло. – Ну же, пинайся ногами, – но все, что я могу – это изо всех сил царапаться ногтями, которые, кажется, нисколько его не беспокоят. Второй раз в своей жизни, мне становится понятно, насколько я беспомощна. Первый раз я была беспомощна, когда потеряла семью. Второй, теперь… с ним. Я вдруг чувствую себя совсем крошечной в его объятиях. Боже, он действительно может убить меня, если захочет. Почему я умоляла его о смерти, а теперь вдруг боюсь умереть? Ответ приходит быстрее, чем возникает вопрос. Потому что теперь все в его руках, а не в моих. Я позволю монстру провести меня по этой дороге, попутно наслаждаясь тьмой, узнавая возможности его страсти.

Я зажмуриваюсь, в то время как мое сердце разбивается еще сильнее. Ясность моего разума покрывается туманом, когда его пальцы щелкают по клитору.

– Очнись, твою мать! Ты никуда не ушла, сейчас ты прямо здесь. Борись! – рука оставляет в покое мое горло, вместо этого зажимая мне рот и нос. В панике, я пытаюсь укусить его за пальцы. Спазмы от нехватки кислорода сжимают грудь и в тот момент, когда я думаю, что грохнусь в обморок, он хватается за мои волосы, а воздух наконец–то поступает в легкие. Мужчина швыряет меня на матрас, прижимая к нему щекой, одновременно приподнимая мои бедра еще выше, и начинает вбиваться в киску, овладевая ей.

– Хватит, – пытаюсь закричать я. Огонь опаляет мое горло. Я упираюсь коленями, продолжая сопротивляться. Если он хочет борьбы, то он ее получит. Удовольствие, которое я испытываю, на данный момент достаточно. Последствия… я не хочу о них думать. Я знаю, что потом будет плохо. Я могу почувствовать печаль и предательство, запускающие свои щупальца в недра моего сердца. Может, мне повезет, и они просто вырвут его из моей груди, и все это, наконец, закончится.

Его палец, потирает вокруг моего заднего прохода, от чего мои глаза расширяются и сопротивление, становится реальным. Я никогда не занималась анальный сексом прежде и незнакомые ощущения, когда он погружает кончик влажного пальца, пугают меня.

– Я собираюсь заставить тебя кончить, сильно. Ты готова?

Мой скальп пронзает жалящая боль, когда я пытаюсь покачать головой, но с каждым движением, сопротивление становится все меньше.

– Наклонись и поиграй с клитором. Я хочу, чтобы ты взорвалась так сильно, что никогда не забудешь, кто это сделал с тобой.

Его погружение сопровождается жжением, когда он входит глубже. Я подчиняюсь на автомате, прикасаясь к себе между ног и задавая правильный ритм. Его член все еще проникает в меня в устойчивом темпе, и я снова чувствую, что уже близка.

– Именно так, рабыня. Скоро ты захочешь кончить, и я не могу дождаться, когда почувствую, как твоя киска сжимается вокруг моего члена. Теперь, шевели своими пальцами быстрее, – Господин отпускает мои волосы и упирается ладонью сбоку от моей головы, которая откидывается назад, когда его палец полностью входит в мою задницу. Я втягиваю воздух, а боль и удовольствие смешиваются, скрадывая мое дыхание без какого–либо предупреждения. Нависает возможность почувствовать себя живой. Никто не предупреждал меня, что будет так хорошо. Непередаваемые волны экстаза, разрывают мои внутренности в клочья, когда новая волна начинает формироваться в моем сознании. Таким образом, я ненавижу наш секс. Ненавижу настолько, что этого вполне достаточно, чтобы фактически захотеть сделать это снова, после того, как мы закончим. Не хорошо. Совсем не хорошо…

– Ох… черт, да, – член пульсирует внутри меня, и я чувствую, как он выходит. Теплая жидкость изливается на мой зад и это горячее, чем любой его толчок, который он сделал внутри меня. Мои глаза закрываются, отказываясь смотреть вокруг. Я не могу. Я не могу вынести того, что случилось. Это убивает меня. Это… невыносимо.

Глава 7

Господин

3 сентября (День 5)

Рабыня Диана отстранена. Сбита с толку. Ее сопротивление временно исчезло, пока она остается погруженной в свои мысли. Изредка, она провоцирует меня, наблюдая за моей реакцией. Она хочет, чтобы я заклеймил ее опять, но я отказываюсь делать это так скоро. Не после того, как я в приступе ярости оставил на ней синяки и ссадины. И их много, они покрывают ее спину, задницу и ноги. Первые пару дней, она едва могла лежать или сидеть.

И все это случилось из–за Розы и нашего ребенка. Наши отношения не были типичным браком по любви, скорее сделка или одолжение ей и ее брату; таким образом, она смогла стать гражданкой США. Если бы я не задолжал Раулю собственную жизнь, то никогда бы этого не сделал, но мне понравился ее покорный характер, так что я женился на ней. Годы, проведенные вместе, сделали нас хорошими друзьями и любовниками, но не в том традиционном смысле, о котором говорят другие люди. Потеря ее и нашего ребенка — уничтожили меня. Я отодвигал большую часть горя вплоть до этого момента, но желания моей рабыни, слишком близки к моим худшим кошмарам. Они снова возобновились от желания соединиться с Дианой.

Из –за сочетания ее упрямства и страсти, я не в силах сдержать монстра, который притаился внутри. Зверь полностью поглотил меня. Это смертельная комбинация. Если я твердо намерен ее спасти, а не убить. Я потерял контроль первый раз в своей жизни; превратившись в человека, которого я даже не знаю. На мгновение мне стало страшно… и небезосновательно.

Теперь, из–за моей сдержанности, Диана сердито отворачивается от меня. Она хочет тайну, которую я храню под замком, и я не могу отрицать, что меня все больше привлекает мысль рассказать ей. Но гнев, который она испытывает, слишком хорош. Мне нужно время, чтобы все обдумать. Переварить то, что я сделал. Ее молчание предоставит мне его.

И хотя я уже все обдумал, я настроен скептически относительно того, как поступить. Я не могу спасти ее так, как сделал с другими. Я не доверяю ей за пределами своего дома. Она знает, как нужно себя вести. Как притвориться. Если я смогу заставить рабыню выбрать жизнь, то не думаю, что когда –н ибудь действительно поверю, что эта ее счастливая маска настоящая. Это больше не настоящая она. Она темная и разрушительная. Боль – это то, на что она начинает полагаться. Я бы хотел оставить ее для себя, и возможно, она переродилась бы в мазохистку для садиста, живущего во мне. Но мы не прекрасная пара, которой возможно могли бы стать, если бы встретились при других обстоятельствах.

В другой жизни, возможно. В этой же… она будет толкать меня к моим пределам. Попробует заставить меня убить ее. Я это знаю. Так почему же я с нетерпением жду ее провокаций? Потому что у меня есть свой собственный план; план, который принесет мне пользу, точно так же, как и ей. Если я смогу воплотить его, возможно, появится что–то, что можно будет спасти в ней, когда я закончу. Или, может быть, я снова ищу предлог, чтобы, в конце концов, удержать ее. Намеренно удержать ее в темноте. Эта мысль так заманчива.

Звуки заставляют меня поднять взгляд к монитору. Кошмар. Из–за меня? Эта мысль вызывает у меня улыбку. Это лучше, чем смерть, которая ее мучает. Крик прекращается, и она переворачивается на живот. Не осталось ничего, что Диана сможет использовать против себя, она в безопасности.

Не отрывая свой пристальный взгляд от экрана, я двигаю рукой, чтобы взять антикварный нож, которым она пыталась себя зарезать. Имя "Ронни" выгравировано на деревянной ручке. Мой палец потирает углубления. Оружие не принадлежало ее мужу, оно принадлежало его отцу. Почему оно было в комплекте с ее платьем, было тем вопросом, ответ на который я получил спустя два дня после того, как мы трахнулись. Мне потребовались часы, чтобы вытащить его из нее, но она наконец–то призналась, что спрятала его там, чтобы потенциальные покупатели дома не украли вещицу, в один из осмотров. Это имело смысл, но я ненавижу то, что пропустил его во время своего обыска. Что если бы нож был более острым? Что если бы я не подоспел вовремя?

Я открываю ящик, прячу нож и закрываю его за собой. Ей пришло время начать свой день, и я с нетерпением этого жду. Мои методы не сработали, но я знаю, что должно подействовать. Страх. Он станет ключевым моментом. Засов благодаря мне скользит в обратном направлении и мягкое сияние освещения, льющегося из моей комнаты, падает на бежевый ковер, который покрывает ее пол. Сейчас только четыре утра, и я знаю, что она крепко спит. Это сработает в мою пользу. В этот момент, она не может увидеть, что приближается опасность.

Звучит щелчок, когда я закрываю нас. Мелкими шагами, я приближаюсь к кровати. Бинт натягивается напротив моей кожи, когда я стягиваю футболку, которая идет в комплекте с моими шелковыми пижамными штанами. Мой член уже твердый от одной только мысли, что меня ожидает.

Мне не требуется много времени, чтобы рассмотреть спрятанное под одеялом тело. Одним рывком, я срываю его с нее и наваливаюсь сверху обнаженной грудью, прижимая руку к ее рту, чтобы заглушить крик, который я знаю, она издаст.

– Свет, – командую я. – Доброе утро, рабыня. Ты хорошо спала? – гневные слова рвутся из нее еще сильнее, когда я прижимаю свою ладонь крепче к ее рту. – Ты серьезно собираешься отвечать? Ты думаешь, я не знаю, как ты спала? Я наблюдаю за тобой, – мое дыхание скользит по щеке девушки, – почти постоянно. Скажи мне, что ты видела в своем кошмаре? Это был я?

На какое–то мгновение она замирает, прежде чем снова начать свое сопротивление.

– Ты думаешь обо мне так же, как я думаю о тебе?

Какого черта, я творю? Я понимаю, что мне нужно внушить страх… и я хочу, чтобы он не был лишен эротического подтекста, но, черт возьми, я чересчур этим наслаждаюсь.

До меня доносится ее приглушенное мычание, а потом я ощущаю боль, когда она впивается ногтями мне в бок. Не так сильно, как я знаю, она может, но достаточно, чтобы оцарапать кожу до крови. С рычанием я убираю руку с лица рабыни, но продолжаю удерживать ее руки.

– Ты хочешь снова оказаться в наручниках?

– Нет, – тяжело выдыхает она.

Я прижимаюсь своими губами к губам Дианы, и девушка не сопротивляется. Раньше, она сказала бы мне не трогать ее. Или плюнула бы мне в лицо. Что–то изменилось.

– Расскажи мне свой сон, – я толкаюсь своим твердым членом в ее центр, и она пытается отодвинуться, избегая нашего контракта. Внутри, это заставляет меня улыбаться. Ну, по крайней мере, она не набрасывается прямо на меня с мольбами трахнуть ее снова. Кажется, это интересует Диану не так сильно, как произошедшее избиение.

– Ты знаешь мои сны. Я скучаю по своей семье. Мы можем перейти к той части, где я делаю доброе дело, а затем смогу покончить с этим?

Моя рука сжимается вокруг ее запястья так сильно, что она вскрикивает.

– Я передумал. Ты не готова ступить на этот путь. Ты все испортила своим небольшим инцидентом с ножом. Не говоря о том, что ты должна обращаться ко мне правильно.

– Но… ты сказал… – она немного отклоняется, угрожающе продолжая, – ты, бл*дь, сказал, что я смогу умереть, если сделаю это, – сила, которой я и не знал, что она обладает, выливается в сопротивление. Я сильнее вжимаю Диану в кровать, когда смотрю на нее сверху вниз.

– Твоя смерть наступит тогда, когда решу я. Может, это случится раньше, чем ты думаешь. А может, перед этим пройдут годы. Ты самая худшая рабыня, которая когда–либо у меня была. Дерьмо, ты не слушаешься. Почему я должен дать тебе то, что ты хочешь? Ты ничего не заслужила. Что дает тебе право на чувство собственной избранности? Ничего, – взрываюсь я. – Ты уже мертва, помнишь? Я, черт возьми, убил тебя, когда ты вошла в эту дверь. То, что ты пережила со своей семьей – это паршиво, но не хуже, чем оказались способны вынести другие. Я хотел показать тебе это, но ты все испортила.

Прорывающееся рыдание, переходит в крик. Ее голова покачивается назад и вперед, и я сжимаю ее, удерживая так, чтобы она смотрела на меня.

– Ты хочешь стать свободной, так стань моей рабыней, по–настоящему. Подчиняйся каждому моему приказу. Называй меня, как тебе положено, – я облизываю ее нижнюю губу, и она начинает подо мной дрожать. – Ты подчинишься мне, и я исполню твое желание.

– Я ненавижу тебя, – взрывается она. – Я ненавижу тебя!

Меня действительно распирает смех.

– Я не ожидаю, что ты облегчишь мне задачу, но если ты хочешь умереть, то сначала пройдешь через все круги ада. Единственный способ познать истинный смысл – это пережить то, что я тебе уготовил. Настоящий я. Тот, кого ты увидела только мельком. И он не такой сексуальный. Выбирай: это, или ты будешь гнить в этой комнате до тех пор, пока не умрешь от старости. Никто не будет искать тебя, Диана. Все заинтересованные уверены, что ты или сбежала, или покончила с собой там, где никто не сможет тебя найти. Они ожидают от тебя именно этого. Они никогда не догадаются, что нужно искать тебя здесь. Если в твою безмозглую голову пришла мысль о Джейми, и ты думаешь, что он заберет тебя, или приведет полицию туда, где ты, то не трать впустую свое время. Он высадил тебя у твоей новой съемной квартиры. Дорин скажет, что ты вернулась. А потом снова ушла.

Она дергается.

– Ты ушла и пропала, рабыня. Ты мертва, – шепчу я. – Точно так, как ты и хотела.

– Я хочу, чтобы ты сдох. Я убью тебя, – взрывается она. – Я, бл*дь, буду…

– Ты будешь что? – мои пальцы впиваются сильнее, пока она кричит. – Ты будешь повиноваться – вот что ты будешь делать. Сейчас, скажи. Скажи, что я твой Господин.

Ее рыдание превращается в продолжительный, душераздирающий вой.

– Говори! – шлепаю рабыню рукой по лицу, не достаточно сильно, чтобы причинить боль, но наверняка достаточно, чтобы вернуть ее внимание.

– Никогда. Бл*дь, никогда.

Стаскивая ее с кровати, я оборачиваю руку вокруг хрупкого горла, пока пальцы ног пытаются нащупать пол в качестве опоры. Я знаю, что душу рабыню, но она все еще может вдохнуть воздух. Ее ногти впиваются в мою руку, когда я подхожу и хватаю пульт. Пока я нажимаю на кнопки, меняя диск, Диана по–прежнему остается в моих руках. Я знаю, что она думает, что я заставлю ее смотреть на самые отвратительные самоубийства, но она ошибается. Так сильно ошибается.

Смех наполняет комнату сладким голоском ребенка. Ее ребенка. Рукой я ощущаю ее вес, когда она ненадолго перестает дергать ногами. Будто кто–то отключает от нее аппарат, поддерживающий жизнедеятельность. А потом, она превращается в сумасшедшую, пытаясь вырваться, и борясь со мной так отчаянно, будто от этого зависит ее жизнь.

– Мамочка! Смотри! – темные кудряшки подпрыгивают, когда Кейли подходит ближе к переносной камере, держа новую куклу. Оберточная бумага разбросана по полу, везде виден свет: синих, красных, зеленых, и белых огоньков, от дерева, запечатленного на заднем плане.

– Посмотри на это, Кейли, – Диана появляется на экране, а мужчина смеется. Голос слышится достаточно близко, и становится очевидно, что он тот, кто держит камеру.

– Не надо больше, – медленно произносит она. Рыдания сотрясают ее так сильно, что я ощущаю их глубоко в своей душе. Пальцы, впивающиеся в мою чертову кожу, будто пытаются ухватиться за собственную жизнь. Боль, которую мне пришлось испытать несколько минут назад, теперь кажется несущественной в сравнении с тем, что я вижу, как передо мной разрывается ее сердце.

Мой захват ослабевает, когда я толкаю девушку на колени и встаю позади нее, все еще сжимая ее горло рукой, на всякий случай.

– Стоять на коленях крайне важно. Я ожидаю, что ты будешь делать это для меня. Теперь, прими свои воспоминания, рабыня. Это твоя дочь. Повернуться к ней спиной – это худшая вещь, которую ты можешь сделать. Столкнись со своими страхами, – говорю я, превращая свой голос в шепот. – Посмотри, как она прекрасна.

В это время, опираясь на меня всем весом, она продолжает сдерживаться и смотреть. Борьба в ней заканчивается, когда она начинает пялиться на экран, рыдая. Контраст смеха и плача прорывается сквозь мои стены, и я оборачиваю свою вторую руку вокруг ее живота, притягивая ближе к себе, чтобы усадить девушку между своими бедрами. Увидеть ее, узнать ее, в ее счастливом прошлом, подобное которому, когда–то могло быть и у меня…

Мои глаза закрыты, я утыкаюсь лбом в ее макушку. Возможно, у Розы и меня, могло быть что–то подобное, если бы наш ребенок остался жив. Она была так взволнована по поводу родов. Появления нашего сына. Так же, как и я. Шесть дней. Вот и все, чем мы смогли насладиться, прежде чем "синдром внезапной смерти младенца" забрал его у нас.

– Вот, открой один из этих, – голос Дианы эхом раздается вокруг меня. – Ронни, положи камеру и садись с нами.

Темнота, которая окружает меня, кажется, буквально обхватывает мое тело. Мои веки открываются шире, и я прижимаюсь к ее щеке, пытаясь оставаться тихим, пока перед ней разворачиваются события.

– Я так по ним скучаю. Боже… – кончики ее пальцев на мгновение впиваются в меня. – Зачем он их отнял?

Я не знаю, что ответить. Это один из тех вопросов, который я задавал себе слишком много раз.

– Я не знаю. Но ты не одинока, рабыня.

Она дергается.

– Как ты можешь так говорить? Без них, у меня никого нет.

– У тебя есть я, – я считаю свой тон нейтральным, когда возвращаю свое внимание назад к экрану. – Твоя боль… – я расскажу ей о себе? Поделюсь частичкой себя, что не делал ни с одним рабом, которого брал? Моя рука сжимается вокруг нее еще крепче, когда я обнимаю ее изо всех сил. Слова не выходят, независимо от того, насколько сильно я пытаюсь их произнести.

– Ты потерял кого–то, не так ли? – в ее голосе слышится почти надежда. Желание установить эту связь, и я хочу помочь ей.

– Да, – я обхожу подробности, так как смотрю вперед и наблюдаю за тем, как Диана притягивает дочь, усаживая на свои колени. Муж садится рядом с ней, когда они раскладывают перед собой подарки. Какими счастливыми они выглядят. Нет… какими счастливыми они были. В них нет поддельных эмоций. Их любовь очевидна, как белый день.

Из–за заложенного носа, мне приходится промаргиваться. Моя рабыня не выпытывает у меня ответы, и я благодарен ей за это. Но то, что она выудила, из меня частичку личной информации… не разделили ли мы что–то слишком личное? Я начинаю думать, что возможно, мне стоило держать свой рот на замке.

– Дорогой, тебе не следовало, – рука Ронни тянется к Диане, только чтобы прижать пальцы к ее губам. Слезы сияют в глазах девушки, когда она смотрит на ожерелье, лежащее в длинной коробке, которую она держит в руках. Поверх колен Кейли.

– Я запомнил, как долго ты рассматривала его, когда мы шли через торговый центр. Оно будет отлично на тебе смотреться.

Она достает его вручая ему, когда мужчина убирает с пути ее волосы и застегивает вокруг шеи. Бриллианты искрятся на свету и сердце, которое находится в середине, наполняется бликами.

Рука Дианы покидает мою руку, скользя вниз, ощупывая пальцами грудь.

– Где оно? – спокойно спрашиваю я.

Ее голова немного поворачивается в мою сторону, и она отвечает глубоко вздыхая.

– С Ронни. Я… у него… было мое сердце. Он имел право забрать его с собой, – немного дрожа, она оборачивается назад, чтобы взглянуть на экран. – Не надо больше. Пожалуйста.

– Я не могу его выключить. Ты должна его смотреть. Каждый день.

– Нет! – слова выпускают гнев, внезапно прорывающийся из нее назад. – Не делай этого. Закончи это прямо сейчас. У тебя есть сила. Сожми крепче мое горло. Позволь мне уйти, наблюдая это. Это было бы прекрасное окончание, учитывая, что я возвращаюсь к ним. Господин, пожалуйста.

Мой пульс ускоряется от ее правильного обращения. Однако она стремится уступить, чтобы добиться желаемого. Неприемлемо.

– Нет. Ты знаешь мои правила. Дай мне то, что я хочу, и взамен, я исполню твое желание, – я отпускаю ее и поднимаюсь на ноги. Диана не встает с колен, когда я покидаю комнату. Что касается оставшейся части дня, то она проведет его со своей семьей. Всем, что от нее осталось.

Глава 8

Диана

Удар!

По моей спине словно пробегают языки пламени, и я сильнее прижимаю ладони к стене. Мои глаза закрываются, боль приносит освобождение от гнетущих меня демонов, заполняя собой дыру, находящуюся в моей груди. Прошло две недели, а я до сих пор ни чему не научилась. Во всяком случае, со слов моего Господина. Он говорит, что я всего лишь испорченный ребенок. Позор каждой рабе, которая когда–либо только ходила по земле и гордилась своим предназначением.

Я понятия не имею, что означают эти слова, но начинаю понимать Господина чуточку лучше, чем в самом начале. Есть в его жестокости неуловимая красота. Грациозность в том, как он может ласкать мою плоть, или же заставить ее плакать. Господин говорит, что знает, в чем я больше всего нуждаюсь, и дает мне это, поэтому он выбрал наилучший момент, чтобы поставить меня к стене.

Смотреть на свою семью с каждым днем становилось все легче, но одновременно с этим я отпускала их все дальше. Тоска заставляла меня отодвигать поднос, который он передо мной ставил. Еда – это привилегия. Он подчеркивал это неоднократно. Я быстро поняла смысл этих слов, когда он отказал мне во всем, кроме измельченных кусочков хлеба и небольшого стакана воды. Эта пытка длилась почти два дня, прежде чем он принес мне приличную пищу.

Это не стало бы таким ошеломляющим, если бы в тот день я не работала непрерывно. Изнурительные упражнения заставили меня проголодаться, и я хотела съесть что–нибудь сытное после всех заданий, которые выполнила. То, что я не стояла на коленях, когда он вошел в комнату, быстро все изменило.

Удар!

– Ты серьезно все еще думаешь, что сможешь сбежать отсюда? – сила, с которой вжимается в мою спину его тело, заключает меня в ловушку напротив стены. – Что я говорил тебе об этом?

– Простите, Господин, – произношу я сквозь стиснутые зубы. Все–таки официальный термин дается мне нелегко.

– Еще пять в наказание за твое неуважение. Когда я закончу с тобой, ты, черт возьми, действительно почувствуешь раскаяние.

Он отступает на шаг, и на мое тело обрушивается очередной удар. Он также силен, как и первый. Крики срываются с моих губ, а все тело уже просто горит. Я не могу думать о прошлом, просто наслаждаюсь пустотой. В этом я преуспеваю. Для меня остается загадкой: как один тип боли может облегчить другой, но меня это настолько не волнует, что в данный момент я даже не пытаюсь это выяснить. Что было, то было, и мне нужно временное освобождение от отчаянных мыслей.

Удар! Бедро охватывает обжигающее пламя, и я чувствую, как моя киска сжимается в миллионный раз в тех пор, как стало понятно, что этого не избежать. Не то чтобы я постоянно думаю о сексе после единственного раза между мной и Господином. Но я определенно ощущаю побочный эффект того, чем насладилась. Это стало неожиданностью, но я уже ничего не могу с этим поделать.

– Расставь свои ноги шире и выгни спину.

Я скорее ощущаю Господина рядом с собой, чем слышу. Прикосновение его ладони к моей слегка выгнутой спине и последующий шлепок заставляют меня вскрикнуть от удивления.

– Мне кажется, что я отдал тебе четкий приказ, – он нажимает сильнее, пока мне не начинает казаться, что я не смогу прогнуться еще больше. Необходимость начать спор вертится на кончике моего языка, но я молчу из любопытства, желая увидеть, собирается ли он причинить мне боль в дальнейшем. Если продолжить сопротивляться, то результат известен, и будет лучше, если я смогу избежать этого как можно дольше. Даже если в действительности, отчаянно желаю повторения.

– Вот. Сейчас не двигайся.

Шаги удаляются, и дверь за ним закрывается. Я знаю, что должна вести себя тихо. Он наблюдает за мной из своей комнаты, независимо от того, чем сейчас занят.

Из меня вырывается глубокий вздох. Не такой уж и глубокий на самом деле. Возможно две недели – это самый большой срок из того, что он установил в самом начале. Время, по истечении которого я смогу вернуться домой. Вернуться к моей семье. Я невольно хмурюсь, осматриваясь по сторонам. Знаю, что мое желание умереть неизменно, но я пытаюсь игнорировать ту искорку, которая начала во мне расти. Она разгорается внутри меня все больше, заставляя задаваться огромным количеством вопросов. Мой Господин и Джейми не выходят из головы. Они действительно собираются удерживать меня следующие сорок лет, если я буду жива? И если я смогу сделать что–то хорошее, то что это будет?

Дверь снова открывается, заставляя меня отвлечься от размышлений.

– Хорошая девочка, – это сказано так тихо, почти шепотом, но я не могу отрицать того факта, что мой пульс учащается. Звук его голоса вызывает во мне какие–то чувства. Счастье? Это может быть оно? Нет. Это что–то больше. Глубже.

Шарик, прикрепленный к кожаной полоске, скользит по моим глазам и оказывается у меня во рту прежде, чем я успеваю отреагировать. Мое тело дергается, сопротивляясь, и я пытаюсь сдвинуть рукой эту штуковину. Мое плечо врезается в стену от его толчка.

– Что, черт возьми, я тебе говорил? Не дергайся.

Битва в моей голове оставляет меня заторможенной, пока он начинает закреплять его вокруг моей головы. Нет. Мне это не нравится. Плети или флоггер я могу выдержать, но засовывать мне что–то в рот, отнимая мою возможность говорить… от этого мне не по себе.