Текст книги "Невыносимый (ЛП)"

Автор книги: Аляска Ангелини

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Лезвие ложится на ее колени, а руки нерешительно тянутся к моему животу, спуская брюки вниз и оставляя их на уровне бедер. Я чувствую, как она дрожит, пока ее пальцы замирают на моем теле.

– Сделай это, – я хватаю ее за длинные волосы и так запрокидываю голову назад, что ей приходится посмотреть на меня. – Посмотрим, как глубоко ты сделаешь надрез. Одно неверное движение с твоей стороны, случайное или нет, и ты столкнешься с последствиями, с которыми не сможешь справиться.

Вслепую она тянется за инструментом и поднимает его на уровень второй руки, которая по–прежнему находится на моем животе. Стук моего сердца грохотом отдается в ушах, заглушая музыку, пока я жду, совершит ли она ошибку. Если я умру из–за этого, то это будет только моя вина. Смерть не пугает меня, но я несу ответственность за многих других людей.

Я отпускаю волосы Дианы, позволяя ее лицу приблизиться. Делаю глубокие, медленные вдохи через нос. Я беру под контроль возникшее напряжение, которое лишь усиливается. Боль – это не то, что я искал, но меня беспокоит не она.

Борьба искажает ее милые черты, и я жду, предоставляя ей возможность сделать следующий шаг. Огонь вспыхивает на месте пореза, когда она чуть сильнее прижимает скальпель и скользит им на добрых три дюйма вниз. Я блокирую шок от длины разреза, не позволяя своей концентрации разрушиться. Челюсть сжимается от обжигающей боли, но это только подстегивает ее сделать дугу, завершая большую букву "д". Резким движением она вырезает "и" и "а". На сей раз я готов, когда она заканчивает "н" и начинает вырезать "а".

Имя выглядит большим, пересекая всю нижнюю часть моего живота. Кровь стекает вниз, просачиваясь в ткань моих слаксов. Она достигает основания моего члена, впитываясь в материал, покрывающий мои бедра. Диана сделала все правильно, ведь я бы знал, если бы это было не так.

– О, мой Бог, – наши глаза встречаются, ее лоб нахмурен, и недоверие искажает ее лицо. Голова Дианы дрожит, и моя рука, прижимающаяся к ее груди, смещается, когда я начинаю поглаживать ее по спине. Она бросает скальпель, будто обжег ей руку.

– Не бойся сейчас. Дело сделано, – я поднимаю лезвие и размазываю по груди оставшуюся на нем кровь. Медленно, я указываю на нее, пока она в ужасе прижимает к губам ладонь, сжатую в кулак. – Твоя очередь.

Глаза девушки следуют за скальпелем, становясь еще шире, когда я прижимаю его к ее коже. Она кажется слишком неподвижной, я даже не уверен, дышит ли она. Возможно, задерживает дыхание. Я не дожидаюсь, чтобы узнать ответ, поскольку адреналин подталкивает мою руку к действию, и из–под лезвия проступает кровь. С моих губ почти срывается стон, пока я как завороженный смотрю на тайную фантазию, которая оживает перед моими глазами.

Я обращаю свой взгляд к рабыне, поскольку моя рука продолжает спускаться ниже. Ее веки прикрыты, а она тихо постанывает от боли. Большой палец моей руки кружит по ее клитору, в то время как я продолжаю резать, слыша, как изменяются звуки и тон ее голоса. Дерьмо. Я не спеша пробуждаю в ней желание бороться. Используя этот единственный шанс, который больше никогда не получу снова.

– Ты отлично справляешься. Практически закончили, – ее тело дрожит, и я знаю, что это от смеси боли и удовольствия. Мой палец проскальзывает в ее киску, и она крепко сжимает мышцы, когда я толкаюсь дальше, глубже, так же как делаю это со скальпелем. Мой член еще никогда не был напряжен так сильно… Боже, хотя кровь заливает всю надпись, я все еще могу ее разглядеть. Неровные края разрезанной плоти на нас обоих. Разный почерк. Больше всего на свете я хочу овладеть Дианой – это наш момент. И он принадлежит нам. Что–то, что только мы вдвоем можем разделить друг с другом. Никто не сможет отнять это. Шрамы на нашей коже останутся на всю жизнь. Они свяжут нас вместе навсегда.

"Господин". "Диана". Кровь капает так, словно вытекает из наших поврежденных сердец. Воспоминания останутся навсегда, хотя мы и пытаемся от них сбежать.

Я роняю скальпель и приближаюсь, накрывая ее тело и прижимая свой рот ко рту рабыни с большей страстью, чем планировал. Обхватывая руками лицо Дианы, я проскальзываю языком между губ, словно выпивая девушку и желая запомнить каждую маленькую деталь этого единственного вечера.

– Господин, – пальцы впиваются в мою спину, и я отстраняюсь, подталкивая ее к сооружению.

– Самое время.

Недолго думая, она встает на ноги и просовывает голову и руки в отверстия между балками, верх которых я приподнимаю. Я присаживаюсь перед ней, чтобы снова поцеловать, как только все надежно закреплено. Это награда за ее покорность, но ситуация выглядит иначе. Никакие слова не помогут объяснить, что я чувствую. Единственный способ доказать ей, что это только между нами… Секс.

Я медленно поднимаюсь и начинаю пятиться назад, не поворачиваясь к ней спиной. Мои инструменты разложены вдоль стены, и я внимательно осматриваюсь. Тянусь вперед, скользя пальцами по лежащим плетеным розгам, имеющим на концах узелки. Это идеально подойдет. Сказать, что я возбужден, будет явным преуменьшением, но у меня нет сомнений, что моя рабыня там, где я хочу ее видеть. После того, как я закончу трахать и стегать Диану, я собираюсь отправить ее через край, прямо к Святому Граалю из моей фантазии.

– Приготовься, – говорю я, когда возвращаюсь обратно, просто для того, чтобы она смогла услышать мой голос. Я хочу ее предупредить. Подготовить.

Я скольжу пальцем к влажному местечку между ее ног и кружу около входа, обрушивая жесткий шлепок на попку девушки. Она сжимается вокруг моего пальца, и я погружаю его еще глубже. Потребность ощутить себя внутри нее заставляет меня сбросить всю одежду. В это время я продолжаю наносить удары, не позволяя ее коже остыть, меняя лишь их местоположение.

Я продолжаю дразнить ее устойчивыми толчками, вставляя то один палец, то сразу несколько. Выдержка рабыни – удивительна. Она заставляет опасаться.

Моя ладонь со всей силы опускается вниз и это заставляет Диану закричать. Боль является чем–то постоянным все это время. Это испытание. У меня не займет много времени, прежде чем она отправится туда, куда я запланировал. А после, мне придется ждать очередного выброса адреналина…

Я вынимаю палец и начинаю медленно проталкиваться в нее своим членом, ощущая, как тепло окутывает головку. Делаю это на автомате: накрываю ее тело своим и наслаждаюсь теплом нашего слияния. Протягивая руку, я хватаю девушку за волосы, когда вгоняю себя глубоко в ее киску. Крик превращается в стон, и она пытается двигать своими бедрами мне в ответ.

Удар!

Я по–прежнему прижат к ней, но подстраиваюсь под движения ее бедер, вцепляясь в ручку плетки, как будто она мой спасательный круг. Бл*дь, я не могу дождаться, чтобы использовать ее. Не могу перестать представлять свое имя на коже рабыни. Все крутится и перемешивается в моей голове.

– Я не хочу, чтобы это закончилось, рабыня. Я хочу остаться в этой комнате навсегда, – отсутствие контроля, который держал мой рот закрытым, доведет меня до беды. Я знаю это, но не могу остановиться. – Скажи, что тебе нравится то, что я даю тебе.

– Мне нравится, Господин. Я… Боже, – вскрикивает она.

От этих слов, я хочу дать ей еще больше. Удержать ее так долго, как только смогу.

– Ты кончишь один раз. Один раз и все. Ты готова?

Я прижимаю свои пальцы к ее щели и потираю, стимулируя клитор. Она еще сильнее сжимается вокруг моего члена, заставляя меня закрыть глаза. Я немного приподнимаюсь и прижимаюсь к ее клитору кончиками пальцев, а затем медленно поглаживаю, начиная трахать быстрее.

– Давай, детка, продолжай сдерживаться. Правильно, – мой темп нарастает, люблю, когда она слушается. Трудно сдержать лавину, которая так мощно накрывает тебя. Моя грудь поднимается, и я сжимаю бедра Дианы, толкаясь в нее еще несколько раз.

– Господин! – спазмы заставляют ее задергаться подо мной. И она сокрушительно кончает, сжимая меня изнутри.

– Хорошая девочка, – говорю я, опуская плеть на спину Дианы. Следы выглядят замечательно. Бл*дь, но те красные, с неровными краями… они спереди. Не на спине, где бы мне хотелось их видеть сейчас.

– Я собираюсь сделать эту ночь лучшей в твоей жизни, рабыня. Боже, ты дашь мне то, чего я хочу, а взамен – я подарю тебе что–то, о чем мечтают все сабы.

Я увеличиваю скорость и силу проникновения до тех пор, пока не понимаю, что она больше не в состоянии вынести. Мой член пульсирует, и я не задерживаюсь ни на секунду. Выхожу из нее и наблюдаю, как моя сперма толчками выстреливает на ее задницу, посылая через меня волны эйфории.

– Детка, как… – я вдыхаю долгожданный кислород, который обжигает легкие. Мои ноги трясутся, я отстраняюсь и вытираю сперму с ее покрасневшей плоти краем простыни. Второй рукой я освобождаю ее от удерживающего механизма и обнимаю, наблюдая за покачивающейся головой рабыни. Можно сказать, что мы разделили особый момент. Или разделим в ближайшее время.

Близость, когда она закована – для нее почти подвиг. Диана не в себе. Она прижимает ко мне головой с таким доверием, что у меня захватывает дух, это даже… заставляет мое сердце биться чаще.

– Подними свои руки.

Она поднимает их вяло, ей тяжело. Когда я сковываю запястья манжетами, девушка моргает. Это не займет много времени.

Одной рукой я глажу ее киску, а другой обвиваю талию, чтобы прижать и удержать около себя. Я начинаю размазывать ее соки от предыдущего оргазма, но меня не хватает надолго. Отстраняюсь от ее тела и несколько раз шлепаю по заднице. Боль почти невыносима. Она должна быть такой. Чем сильнее, тем лучше.

Я становлюсь между ее ног. Хватаюсь сначала за одно, а затем за другое бедро для поддержки. Она вскрикивает и дрожит от этих прикосновений.

– Тебе это нравится, детка? – я снова ее шлепаю, пытаясь игнорировать то, как в моем воображении она превращается из девушки в рабыню. Черт возьми, это становится слишком сложно. – Ответь мне, – требую я. Мой палец проскальзывает обратно в нее, и я погружаю его глубже, достаточно для того, чтобы заставить ее извиваться.

– Ответь на вопрос. Тебе это нравится? – я хлопаю ладонью по щеке. Не сильно, но достаточно, чтобы привлечь внимание.

– Да, Господин. Мне это нравится.

Ее слова заставляют меня остановиться, позволяя ей найти точку опоры. Плетка, зажатая в руке, заставляет работать мое воображение. Я замахиваюсь, позволяя ее змейкам соприкоснуться с поверхностью бедра рабыни. Диана широко распахивает глаза. Она пытается задержать дыхание, но с ее губ срывается стон и всхлип, пока она старается задержать дыхание. Я ударяю по второму бедру, не давая ей времени прийти в себя, и впиваюсь пальцами в ребра. Она сжимается от этого прикосновения, но не сдвигает ноги.

Мой член напряжен. Необходимость, продлить наш секс, видимо, становится приоритетом. Но я отодвигаю эту мысль. Трахнуться можно и в другой раз. Есть кое–что важнее. Только сейчас я не собираюсь прятаться от самого себя. После сегодняшнего вечера мне придется уйти. Держать себя на расстоянии от этой женщины, которая пошатнула мое мировоззрение. Которая заставила меня усомниться, кто я на самом деле.

Я снова заношу руку для удара и плеть огибает внешнюю сторону бедра, заставляя ее кожу сменить цвет под раскачивающейся лампой. Возвращаю свое внимание к другой ноге, а Диана поджимает губы в ожидании боли. Размахиваюсь сильнее и обрушиваю удар на ее задницу. Один раз. Второй. Третий. Ее реакция заторможена. Черты лица расслабляются под действием эндорфинов.

– Ах! – вскрикивает девушка, когда я продолжаю пороть и сжимать пальцами ее попку.

– Вот так, малышка. Почувствуй это. Бл*дь, позволь себе погрузиться полностью, – я разворачиваю рабыню к себе, наблюдая, как скользят манжеты, а ноги спотыкаются и подгибаются. Плеть приземляется на другой половине ее задницы, и она рыдает сильнее, чем должна. Оборачиваю руку вокруг тонкой талии, и проталкиваю пальцы в киску, поглаживая снова и снова. Для облегчения боли, я повторяю процесс. Наблюдаю. Запоминаю каждую секунду.

Глубокие, тяжелые вдохи заставляют ее грудь вздыматься, и я сжимаю сосок, спускаясь ниже. Мой палец проталкивается внутрь, но она не двигается. Я не останавливаюсь. Сильнее впиваюсь в сосок, и жду. Ничего. Когда ее голова безвольно заваливается на бок, на моих губах расцветает улыбка.

– Ох, рабыня, – я откидываю волосы со лба Дианы и разворачиваю лицом к себе. Ее полные губы приоткрыты, а широко распахнутые глаза смотрят сквозь меня. Она медленно моргает, что порождает во мне желание улыбнуться во все тридцать два зуба. И я делаю это. Бл*дь, я на самом деле, толкнул ее через край… отправил в мир фантазий. Счастлива. Да, она на вершине блаженства и все это благодаря мне.

– Добро пожаловать за грань, детка.

Глава 10

Диана

Шепот и горячее дыхание вырывают меня из темных закоулков беспамятства, вытаскивая из непонятного сна, который я не могу вспомнить. Покалывание почти смешивается с болью, и я хочу застонать от ощущения блаженства, в котором пребываю.

– Возможно, если ты останешься, то тебе здесь понравится. Я смогу позаботиться о тебе. Я думаю, что хочу, чтобы ты здесь осталась.

Шепот настолько тихий, что я не уверена, правильно ли расслышала его слова. Я знаю, что это Господин. Глубина его голоса возвращает мое тело обратно к жизни, заставляя возбуждаться снова и снова. Но в этом нет смысла, как и в нежности, которой наполнен его голос. Я чувствую, как состояние покоя покидает меня, когда приближается мой тюремщик.

События ночи возвращают меня назад, и я чувствую, как начинаю дрожать от воспоминаний. Прежде чем я успеваю собрать их воедино, что–то мокрое скользит по моему животу. Боль заставляет открыть глаза. Огонь расползается по ране, и я кричу, пока он удерживает меня в лежачем положении, прижимая ладонь к моей груди.

– Ш–ш–ш. Я просто тебя мою, рабыня. Ты в порядке. Я буду хорошо заботиться о тебе.

Я буду в порядке? Он позаботится обо мне? Он убеждает меня, будто спасет или исцелит от пагубного желания, но он тот, кто режет меня и покрывает синяками мое тело.

Давление на моей груди ослабевает, и я расслабляюсь, осматривая тускло освещенное помещение. Мы все еще в подвале, и я лежу на кровати, которую видела в дальнем углу. Большие железные столбы переходят в металлический навес, расположенный сверху. Мои веки закрываются, я не могу окончательно проснуться. Я осторожно позволяю себе начать вспоминать. Все кажется таким размытым, пока я не вспоминаю про манжеты. Я с трудом понимаю, как оказалась на кровати. Но… есть и другие вещи. То, как приятно меня ласкали, пытаясь успокоить. Вверх и вниз, именно так он успокаивающе поглаживал мою руку от плеча до кончиков пальцев. И шепот… конечно, большую часть этого я лишь представляю, а не помню. Ощущения, которые витают вокруг, покорили меня, особенно когда Господин гладил мою руку, но это не может быть реальным. Нет никакого шанса, что я могу поверить его словам. Я знаю лишь то, что это могут быть мои собственные фантазии. Поврежден ли мой разум? Может быть…

Я заставляю свои веки подняться, вспоминая, что услышала, когда впервые очнулась. Он хотел уберечь меня, по крайней мере, так он сказал. Этого достаточно, чтобы заставить меня запаниковать. Если он хочет уберечь меня, то он не позволит мне умереть. И даже если мне захочется жить, то это означает, что я никогда его не покину.

Его голубые глаза на мгновение встречаются с моими, прежде чем я обращаю внимание на мазь, которой он покрывает буквы. Мои предыдущие опасения исчезают, а на их место приходят новые. Наши имена должны быть вырезаны на коже друг друга. Бл*дь, кажется, мы друг друга пометили. Боже, что если это действительно случилось? Я хочу застонать, но все же не могу отрицать ту часть меня, которая с теплотой вспоминает все это и даже то, что произошло. И как он это воспринял? Был ли в ужасе от меня? Или я была как он? Я прочищаю горло, прогоняя следующие вопросы. Я не могу думать об этом сейчас. Он прав. Я не собираюсь оставаться здесь и дальше, чтобы беспокоиться об этом. В горле застревает ком. Я снова чувствую это пламя, которое только еще больше разгорается, и именно его с каждым днем мне все сложнее погасить.

– Господин? – мой голос в тишине хриплый и скрипучий.

– Да, рабыня?

Столько эмоций одолевают и словно проходят сквозь меня, и я не могу игнорировать тот факт, что мне все время хочется улыбнуться. Внутри я чувствую себя лучше. Как гора с плеч свалилась. Странное ощущение, которое я не могу объяснить. Неужели это связано с тем, что произошло?

Я приподнимаюсь на локтях, игнорируя момент, когда он окидывает меня взглядом. Черт.

– Я не могу вспомнить многое из прошлой ночи. Что… случилось?

Уголки его губ приподнимаются вверх, но улыбка выглядит не дерзкой, а скорее самой сексуальной, какую мне только доводилось видеть. Это нечто иное.

– Это называется – "за гранью". Ты была великолепна. Совершенна… – кажется, он понимает, что выражение его лица меняется, и отходит к столу. – Позже я объясню подробнее. Как ты себя чувствуешь?

Могу ли я передать это словами? Я не уверена. Это что–то слишком сильное. Я просто хочу свернуться на своей стороне кровати, лежа с тупой улыбкой на лице из–за того, что это была самая сногсшибательная ночь, которую я не могу вспомнить. Это пугает меня сильнее, чем то, что он сделал. Меня не преследуют печаль или страх. Я не ощущаю их; им здесь не место. Разочарование – да, но моя самая сильная эмоция – это счастье.

– Я… хорошо. Больно… – черт, мне безумно больно, но я не собираюсь говорить ему об этом. И все больше и больше убеждаюсь, что поступаю правильно. Другое дело, если я буду держать рот на замке. Если я услышу его жалость, или желание и дальше удерживать меня здесь, то это будет большей проблемой, чем та, что есть у меня сейчас.

– Ты не умеешь врать. Тебе очень больно и это плохо, – он обмакивает тряпочку в миску с теплой водой, стоящей рядом с ним, и проводит ей между моих грудей, переходя от одного полушария к другому. Я пытаюсь успокоить свое дыхание, но чувствую, как твердеют мои соски. Из–за низкой температуры комнаты они еще сильнее скручиваются в узелки, контрастируя с внешним холодом и теплом моего тела.

Тряпка скользит левее, чтобы обмыть больше, и я уже не могу игнорировать пристальный взгляд, ни на секунду не покидающий моего тела. Я сглатываю, а мой желудок сжимается, когда он хватается за мое согнутое колено и разводит ноги в стороны. Я могла бы начать бороться, могла бы сжать их вместе, но новое ощущение вызывает у меня беспокойство. Что–то изменилось. Не только у меня, у нас обоих.

Теплая и влажная тряпка путешествует по внутренней стороне бедра и продвигается к моей киске. Мои глаза закрыты, пока он проходится плотным материалом по верхней части моей щели, вплоть до самого входа, обтирая меня легким движением руки. Я закусываю губу, предвкушая следующее движение. Слышится плеск воды, а затем его большой палец раскрывает мои складочки. Вода льется непрерывным потоком по чувствительной плоти, и я ахаю, двигая бедрами от удовольствия, которое возникает. Мне кажется, что он прикоснется ко мне тканью, но я ошибаюсь. Вместо этого его прикосновения переходят на мой клитор, потирая его нежными, мучительными кругами, и процесс с водой повторяется. С моих губ срывается стон, и я тянусь вниз, сжимая под собой шелковые простыни.

Вес его тела перемещается, и я прижимаюсь к кровати сильнее, когда ладони раздвигают мои колени шире. Он облизывает меня языком, заставляя задаваться вопросом, должна ли я позволить этому продолжиться. Я хочу этого. Очевидно, что он тоже. Но после прошлой ночи, хочу ли я полностью попасть под его влияние? Смогу ли я продержаться в последующие дни или даже недели?

Всасывая мой клитор в рот, он стонет и начинает двигаться. Вибрация от его стона заставляет меня задохнуться. Голова идет кругом, пока я наблюдаю, как он облизывает и посасывает, уделяя этому все свое внимание. Когда язык Господина проталкивается в мой вход, я выгибаюсь, больше всего на свете желая вцепиться в его волосы, чтобы прижать его к себе еще ближе.

– Черт, я не могу тобой насытиться, – он задевает мою кожу зубами, и наклоняя голову, всасывает клитор, чем заставляет меня желать большего. Мои бедра двигаются все быстрее, отчаянно пытаясь протолкнуть его глубже, но он остается на месте. Я не могу пошевелиться. Не могу сдвинуться с места, чтобы подтолкнуть мужчину туда, где хочу, чтобы он находился. Тепло превращается в жаркое пламя, и его язык неоднократно меня дразнит. Моя голова болтается из стороны в сторону, пока он сохраняет устойчивый ритм. Едва ощутимые щелчки языка заставляют меня затаить дыхание. Я отчаянно желаю быть заполненной.

– Господин, пожалуйста.

Крепко сжимаю зубы. Я не уверена, кто более шокирован моей мольбой: я или он. Так легко его имя выскользнуло из моего рта. Не из–за страха или того, что он этого ждал, именно в этот момент, обнимая его, я… принимаю свою роль.

Влага блестит на его подбородке, когда он поднимает голову. Изумление меняет цвет его глаз на светло–голубой, хотя почти всегда они кажутся черными.

– Ты меня хочешь, рабыня?

Никакого принуждения. Всего лишь вопрос. Тот вопрос, ответ на который меня душит. Все это происходит по обоюдному согласию. Если я произнесу эти слова вслух, если я соглашусь…

– Ш–ш–ш, – его голова дергается, и он поднимается с колен. Мое имя на его животе заставляет меня открыть от изумления рот, когда я воочию вижу свою работу. "Диана". Так аккуратно и чисто вырезано на его гладкой коже. Его имя вылетело из моего рта, мое имя на его коже… это уже слишком. Но у меня не получается все это тщательно обдумать. Вдруг он нависает надо мной, поглаживая костяшками пальцев мою щеку, с таким выражением на лице, которое я никогда не видела раньше. Жесткие линии, которые обычно искажают его лицо от злости, исчезают. Сейчас он самый красивый мужчина, которого я когда–либо видела, и я не могу заставить себя думать о чем–то другом. Куда подевался монстр, которого я знаю? Тот, кто так легко может поглотить меня, если я совершу ошибку? Я не могу думать, не могу говорить, пока смотрю на этого привлекательного незнакомца.

– Просто чувствуй.

Он с силой толкается в мою киску, и я закрываю глаза, полные обжигающих слез. По обоюдному согласию. Да. Здесь нет никакого насилия или борьбы, которые приводят к тому, что я позволяю этому произойти. Я не хочу думать. Чувство вины накроет слишком скоро. Оно уже скручивает и разрывает мое сознание. Как только я останусь одна, много времени на то, чтобы покончить с жизнью, мне не понадобится.

Моя рука поднимается вверх, сжимая его плечо, пока он медленно скользит внутри меня своим членом. Он не избавляется от моего прикосновения. Не следует никакого резкого захвата моего запястья, которое я ожидала. Вместо того чтобы убрать мою руку, он поднимает вторую и обвивает ей свою шею. Поцелуй, которым он прижимается к моему плечу и продвигается к шее, заставляет гореть мои глаза еще сильнее.

– Обними меня, рабыня.

Он приподнимает мой локоть, и я обнимаю его обеими руками. Сжимая мое предплечье, он показывает мне, что желает, чтобы я крепче его обхватила. Все внутри меня протестует, пока я заставляю себя повиноваться. Его губы пытаются уговорить мои открыться, и я зажмуриваюсь сильнее, пытаясь приспособиться к интимной близости, которая противоречит моему внутреннему состоянию. Воспоминания о моей семье наваливаются на меня, и я не сдерживаю всхлип.

– Я не могу это сделать, – вздыхаю я и отворачиваю голову. Выражение его лица, которое я вижу лишь мгновение, подсказывает мне, что Господин вернулся.

– Не можешь это сделать? – он прищуривается еще сильнее, и его взгляд становится злым. Пылающим. Мои руки сдернуты с его шеи и падают на кровать. – Не можешь это сделать? А теперь? Ты можешь сделать это теперь, рабыня? – его рев заставляет мое дыхание участиться, опасаясь, что я нанесла существенный вред. Я открываю рот, но прежде чем успеваю заговорить, его ладонь крепко прижимается к моим губам. – Ни слова. Я все равно с тобой закончил. Я оставлю тебя в твоей комнате, – его член врезается в меня, когда он наклоняется вперед, хватает сначала одну манжету, а затем другую. Я кричу, понимая, что это приносит столько удовольствия, что я едва могу чувствовать страх.

– Ты не можешь оставить меня здесь, – я пробую под ним пошевелиться, ищу способ выскользнуть и расстегнуть оковы. Это бесполезно.

– Я могу сделать все, что захочу. Я – Господин. Тебе лучше не забывать об этом, – его член все еще стоит, когда он уходит, оставляя меня в холоде, который я чувствую не из–за температуры в помещении. Впервые, я действительно его обидела, и я не уверена, что чувствую по этому поводу.

Глава 11

Господин

Почему трахаясь вчера вечером, я подумал, что что–то изменилось? Диана не хочет меня. Не настоящего меня. Она видит во мне лишь варвара. Какого–то ненормального мужика, который похитил ее и держит в плену в этом огромном доме, где у нее нет права голоса или контроля над чем–либо. Эти мысли ввели меня в заблуждение и подтолкнули к тому, что я решился показать ей свою другую сторону. Мне казалось, что она готова испытать все то, что я еще мог бы ей предложить. Бл*дь, как же я ошибался. Единственная вещь, которая нужна от меня этой женщине – это ГРЕБАНАЯ пуля.

Я поднимаюсь вверх по лестнице и прохожу мимо своей двери, направляясь прямо к шкафу, чтобы взять какую–нибудь одежду. Рывками натягиваю на себя ткань, и каким–то образом мне все же удается одеться, а не изорвать вещи. Галстук болтается в моей руке, и я со всей силы бросаю его на кровать. Моя грудь болит так, словно я протянул ей нож и позволил вогнать его себе в сердце, которое не билось с тех самых пор, как я потерял свою семью. Как я мог быть таким глупым? Я снова и снова задаюсь этим вопросом. Мне нужно все исправить. Придется вернуться к первоначальному плану. Дело не во мне и даже не в том, чего я хочу. Необходимо поступить так, как будет лучше для нее.

Я останавливаюсь, позволяя всему этому уложиться в моей голове. Ключи оказываются в руке прежде, чем я успеваю закончить собственную мысль. Звук моих шагов едва различим, когда я спускаюсь по лестнице. Дверь, за которой хранится мой контрольный набор, открыта. Я вхожу, хватаю баночку с таблетками и вытаскиваю темно–красную пилюлю из секретного отсека, лежащую отдельно. Есть только один способ узнать наверняка, насколько далеко готова зайти моя рабыня. Пришло время ее испытать.

Таблетки гремят в пузырьке из–за дрожи в моих руках. Во второй руке я прячу другую таблетку и направляюсь в подвал. Мой желудок сжимается, когда я спускаюсь в тускло освещенную комнату. Диана поднимает голову. Я вижу, что ей страшно. Она отползает к изголовью кровати и прижимает колени к груди. Как только она замечает, что я держу в руках, ее глаза встречаются с моими.

– Покончим с этим, – я подхожу к небольшой раковине и наливаю стакан воды. Отхожу от нее и ставлю кружку на тумбочку. Ее дыхание сбивается, пока она пытается успокоиться.

– Что ты имеешь в виду под "покончим с этим"? Ты сказал, что я должна заслужить смерть.

Я снимаю манжету, и она свободно падает на кровать.

– Ты безнадежна, Диана. Сейчас же снимай другую манжету.

Ее бровь выгибается от обиды. Не уверен, связано ли это с основным заявлением или с тем фактом, что я обратился к ней по имени. Она выглядит нерешительно, протягивая руку и медленно расстегивая пряжку. Невооруженным взглядом видно, как дрожат ее руки, когда она кладет их на колени. Я не сдерживаюсь и не позволяю ей осознать то, что происходит. Крышечка от банки падает на шелковые простыни, и я вынимаю четыре таблетки, перемешивая их с той, которую прятал в руке.

– Две из них убьют тебя. Все пять сделают так, чтобы ты не страдала, – я оставляю их на открытой ладони в ожидании ее выбора. Я смотрю вниз и едва ли могу обнаружить единственную таблетку со снотворным.

– Что, если ничего не выйдет? – она даже не смотрит на то, что я держу в руке. Я чувствую, как зарождается маленькая искорка надежды, когда она смотрит мне в глаза. Если она не возьмет то, что я предлагаю… будет ли это означать, что в действительности она не готова умереть?

– Все получится.

Она облизывает свои губы и с трудом сглатывает, но все же продолжает смотреть на меня.

– Ты не можешь просто пристрелить меня?

Пристрелить ее. Если бы ее задница уже не побывала в аду и не вернулась обратно, то я бы перекинул ее через свои колени и нашел бы ответ на этот вопрос. Вот как бы это было, но сейчас мне остается только стиснуть зубы, несмотря на свой гнев.

– Ты хочешь, чтобы я сделал за тебя всю грязную работу? – я саркастически смеюсь. – Нет. Если ты хочешь убить себя, то тебе придется взять их.

Диана выглядит устало. Я вижу битву, которая происходит в ее голове, и знаю, что уже выиграл. Независимо от того, что она сделает, это мгновение принадлежит мне. Раньше ей уже выпадал шанс уйти из жизни, но ни одна из предыдущих возможностей не вызывала у нее такого отчаяния. Небольшой шаг, но, тем не менее, весомый.

– Пять секунд, – я держусь прямо, когда она смотрит вниз, на красные капсулы в моей руке. – Четыре. Три. Два…

Она забирает их с моей ладони, и я даже не пытаюсь остановить ее.

– Зачем ты это делаешь? – ее рука сжимается в кулак, удерживая таблетки. Я наблюдаю, как слезы застилают ее глаза, а голос надрывается, после чего она начинает дрожать и закусывает нижнюю губу. – Почему тебе нравится смотреть, как умирают? Зачем было терзать меня или других, если все это время ты знал, чем все закончится? Зачем! – она выкрикивает последнее слово, не позволяя мне ответить. Ее тело врезается в мою грудь, когда она толкает меня на кровать, отправляя таблетки в рот. Я не сопротивляюсь. Даже не пытаюсь освободиться.

Диана тянется за стаканом воды и делает большой глоток, но ее рука по–прежнему остается прижатой к моей груди. Я знаю, что она не доверяет мне и отказывается понимать.

– Я ненавижу тебя, – всхлипывает она и ставит стакан на тумбочку. – Я ненавижу то, что ты сделал. Ты все испортил! – плач только усиливается, и удары обрушиваются на мою грудь один за другим. Проходит несколько минут, и она больше не в состоянии бороться. Я принял каждый удар, позволяя ей смириться с тем, что по ее мнению должно произойти.

– Каким образом я все испортил? – я предотвращаю следующий удар, стаскивая девушку вниз за ноги, а после сажусь верхом на ее колени. Она пытается ударить меня снова, но я держу крепко, и рычу, когда она начинает дергать ногами. Мое предупреждение не успокаивает ее. – Ответь на вопрос, рабыня.