Текст книги "Невыносимый (ЛП)"

Автор книги: Аляска Ангелини

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Меня охватывает грусть, когда она всхлипывает на моей груди. Мне придется ее отпустить. Осознание того, что наше время почти закончилось, почти разрывает меня на куски. Она уйдет из–под моей крыши и заживет своей собственной жизнью. Диана будет двигаться дальше.

Я не могу отрицать, что это сделает меня счастливым – видеть, как она идет по жизни, но чего это будет стоить мне? Бл*дь. Я не хочу об этом думать. Не хочу признаваться самому себе в том, что уже и так знаю.

– Ш–ш–ш, рабыня. Я позабочусь о тебе, – я целую ее в лоб и поворачиваю голову в сторону своей комнаты, расположенной дальше по коридору. Мои глаза цепляются за последнюю дверь и возвращаются обратно к моей ноше.

– Больно, – мягко стонет она.

– Я знаю. Это нужно было сделать. Теперь ты слышишь не только себя, – это не вопрос. Она будет послушной или, не дай Бог, я решусь сломать ее на самом деле. Я знаю, что смогу. Бл*дь, часть меня точно хочет это сделать, но я не могу с ней так поступить, даже если уверен, что это не займет много времени. Еще несколько таких же дней, как сегодня… и она была бы моей. Навсегда. Послушной рабыней в моем полном распоряжении.

– Я собираюсь промыть и заклеить твои раны. Сегодня ночью ты будешь спать со мной, а завтра начнется твоя новая программа обучения.

Я открываю дверь и прохожу мимо мониторов в ванную. Когда я включаю душ, она сильнее прижимается ко мне. Монстр внутри меня не может прекратить смотреть на отметины. Бл*дь, я люблю их. Я получал удовольствие каждый раз, когда оставлял их на ее коже. Я впитывал это ощущение, так как знал, что скорее всего, это было в последний раз. И это сделало печаль слишком сильной, мешая насладиться процессом. Завести вторую рабыню подобную ей, когда она одна на миллион. Я никогда не был так же одержим другим человеком, как оказался зависим от прекрасной Дианы. Мы так похожи. Так, бл*дь, сильно. Своими личностями и судьбами. Я цепляюсь за ее боль и утрату, желая излечить ее, словно это каким–то образом исцелит меня. Однако это не так.

Капли отскакивают от плитки, и я проверяю температуру воды, прежде чем сбрасываю ботинки и встаю под душ. Брюки прилипают к моим ногам от мощного потока, льющегося сверху. Пар заполняет пространство, и я выхожу из–под воды.

– Напор слишком сильный. Я не смогу принять душ, – она отстраняется. – Просто оставь меня, я буду в порядке.

Я хватаю мыло и опускаю его на дно кабинки. Моя рука тянется вперед, я нажимаю кнопку на панели, меняя режим подачи воды. Опускаюсь вниз и усаживаю ее на свои колени, пока нас орошают легкие брызги.

– Ты все сделала хорошо. Выдержала даже больше, чем я предполагал, – я открываю мыло, отказываясь смотреть ей в лицо. – Я горжусь тобой.

– Ты серьезно?

В ее тоне такой трепет. Он задевает что–то глубоко внутри меня, взывая к внутреннему Господину. Тому, кто играет по правилам, а не к тому, кто едва не ломает рабов. Я опускаю взгляд к ее округлившимся глазам.

– Да. На счет всего. Особенно твое решение быть послушной. Оно порадовало меня очень сильно, – возможно, я и произношу эти слова, но я по–прежнему ей не доверяю.

Я поднимаю руку и отодвигаю мокрые волосы, которые прилипли к ее челюсти. Какая жалость. Это чуть не убило меня, когда я срезал их. Ох, как мне нравилось сжимать в кулаке ее длинные волосы. Если бы не желание преподать ей урок, то я никогда даже не подумал бы сделать их короче.

– Я отрезал твои волосы. Я попрошу Кортни приехать завтра до обеда и все исправить, – линии моего рта искажаются, и я опускаю голову, позволяя воде стекать по мне. Ручеек пробегает по ее животу, взгляд останавливается на моем имени. Бл*дь, что я наделал? Я знаю… но, черт. Я собирался держать ее здесь; почти убедил себя, что моя подпись сделает для меня невозможное – заставит отпустить ее. Смогу ли я принять то, что другие мужчины будут смотреть на мое клеймо? Это будет означать, что они на моей территории. Моей.

– Кортни была как я? Рабыней?

Неужели в ее голосе звучит нотка ревности? Я не могу это определить, поэтому поднимаю голову вверх и смотрю на нее.

– Да. Но не такой, как ты. Она была другой.

– Я могу спросить о том, какой она была, Господин?

Ох, как мое тело реагирует на ее покорность. Все, что я хочу сделать – это притянуть ее как можно ближе, крепче сдавить в своих объятиях и прижать к груди, к единственной части тела, которая действительно в ее власти.

– Кортни была проституткой. С тех пор, как ей исполнилось четырнадцать. В тридцать четыре она была на очень опасной дороге. Метамфетаминовая наркоманка с семилетним стажем. Две попытки самоубийства при помощи наркотической передозировки. Она как раз собиралась совершить свою третью попытку, когда я похитил ее и привез сюда. Ее ломка была ужасной. Лекарства немного облегчили страдания, но не полностью. Во время своего обучения она призналась, что ей всегда хотелось поступить на курсы косметолога, но у нее не было на это денег. После того, как ей стало лучше, и она решила, что больше не хочет умирать, я снял для нее квартиру и отправил на такие курсы. Это было несколько лет назад. С тех пор она чиста, а сейчас даже имеет свой собственный салон.

Губы Дианы приоткрыты, когда я смотрю на нее. Я знаю, что рассказывая ей слишком много, могу все усложнить, но я горжусь своими бывшими рабами. Они все двигаются дальше, и я никогда никому о них не рассказывал. Никто не знает, как рад я был увидеть, что они отошли от гребаного края; поднялись, чтобы двигаться по жизни и достичь такого величия. Черт… это лишь заставляет выглядеть ее пустоту еще более значительной.

– С твоей стороны очень благородно, что ты ей так щедро помог. – Диана зевает и поворачивает свое лицо к моему бицепсу. От поцелуя, который она на нем оставляет, мои веки на мгновение закрываются.

– Все–таки в тебе есть что–то хорошее. Я рада.

Я вздыхаю.

– Не путай благотворительность с великодушием, рабыня. Это не одно и то же, – мыло оказывается в моих руках, прежде чем я могу все испортить попыткой поторопить события. Что угодно, лишь бы увести разговор в другое направление.

– Я думаю, в тебе есть что–то хорошее. Если бы не было, то ты бросил бы меня на пол и ушел. Ты лучше, чем ты думаешь.

Не могу остановиться и тихо посмеиваюсь.

– Настаивает женщина, которая едва может пошевелиться.

– Что есть, то есть. Я не оправдываю твое поведение, но и не готова сказать, что ты – чистое зло.

– Зло. Такое подходящее слово. Может быть, я здесь просто для того, чтобы посмотреть, как ты извиваешься от еще большей боли, – рука, которая держит мыло, размазывает пену по ее бедру, и Диана судорожно втягивает воздух, когда я промываю небольшую рваную рану от кнута. Черты ее лица напрягаются от жжения, которое она без сомнения испытывает.

Осторожными движениями я начинаю намыливать ее тело. Чертовски сложно заставить себя не рассматривать точеные изгибы, но мне не остается ничего другого. Ей плохо, что я могу сделать? Я давно приручил своих демонов и понял, кто я есть. Я не буду за это извиняться.

– Почти готово, – бормочу я себе под нос и проскальзываю рукой между стройных бедер.

Мытье ее киски становится пыткой. Медленные движения моих пальцев невозможно остановить. Она была настолько влажной только один раз – когда я проверил ее во время наказания. Я почти трахнул ее тогда. Я хотел, но она получила бы от этого удовольствие. А моей миссией было причинить ей такое количество боли, сколько бы она смогла вынести. И я победил.

Вода омывает мою руку, когда пальцы скользят между губок, поглаживая по всей длине ее щель. Из Дианы вырывается стон, когда она пытается передвинуться на моих коленях. Я отстраняюсь, практически готовый заскрипеть зубами от желания в нее ворваться. Прямо здесь, в то время, как она страдает. Проклятие. Какой же я испорченный сукин сын.

– Не останавливайся. Пожалуйста.

Как бы мне этого не хотелось, но я знаю, что не могу ее взять. Не после того, что я натворил. Только не в том случае, когда я собираюсь позволить ей уйти. Все это сбивает меня с толку еще сильнее.

Я провожу пальцем по букве "м" на ее плече. Другая метка. Другой знак о принадлежности мне.

– Это должно закончиться, рабыня. Все это. У тебя есть работа, которую нужно сделать. Нужно привыкнуть к рутине. Или это еще больше усложнит процесс.

– Ох, – что–то непонятное появляется в выражении ее лица, искажая черты, но вдруг я понимаю, на что это похоже – грусть. – Больше ни единого разочка? – она закусывает губу, и я не могу поверить своим ушам. Как, после всего того, что я с ней сделал, она может хотеть меня?

– Ты уже достаточно сильно ранена, – я предельно краток, обрывая дальнейший разговор из–за агонии, которую ощущает мой член.

Диана ставит ноги на мраморную плитку и приподнимается на коленях.

– Я думаю, что ты просто должен быть очень нежным, да, Господин?

Соблазняя, слова слетают с ее губ, действуя, как самый сильный афродизиак, известный человечеству. Пальцами тяну Диану за волосы, разворачивая ее лицо к своему. Она смотрит затуманенным взглядом из–под полуприкрытых век, встречая мой взгляд.

– Если ты меня хочешь, то скажи мне. Открыто.

Никаких колебаний.

– Я хочу, чтобы ты трахнул мою киску. Очень медленно и очень страстно.

Я приподнимаю голову, когда слышу ее просьбу.

– Не секс. Скажи, что ты в действительности хочешь от меня, – мой пульс ускоряется, и я не могу этому помешать. Жар разливается по моей коже, в то время как настоящий Господин, тот, что живет во мне – хороший и желающий найти себе постоянную партнершу, пытается выйти наружу.

– Займись со мной любовью, Господин. Позволь себе быть хорошим в последний раз, независимо от того… – она опускает глаза, – независимо от того, что будет дальше.

Я откидываюсь назад и широко расставляю ноги, приподнимая их к талии. Она легонько вздрагивает, удобнее устраиваясь на моих коленях. Теперь мои глаза ищут ее, а сердце в груди начинает стучать еще сильнее. Она поднимает руки, чтобы обернуть вокруг моей шеи, но опускает их, когда ловит себя на мысли, что у нее нет на это разрешения. Господина во мне переполняет гордость. Я хорошо ее обучаю. По крайней мере, на данный момент. Я могу научить ее гораздо большему, если захочу.

– Сделай это. Обними меня руками за шею, – я отклоняюсь, в то время как она хватается за меня. Моя поясница касается стены, и я беру ее лицо в ладони и наклоняю к своим губам. Когда она оказывается в пределах моей досягаемости, я жду, проверяя, сделает ли она какое–либо движение. Она не делает. Еще один признак того, что она учится.

– Хорошая девочка. Теперь, поцелуй меня.

С небольшим нажимом я проскальзываю своим языком между ее губ. Она отдает мне всю себя, когда открывает рот. Я перехватываю инициативу, и она подчиняется. Массируя щель в том же темпе, я медленно посасываю ее язык, в точности повторяя движения руки, от чего она начинает скользить своей киской напротив меня. Я не могу взять ее. Не в штанах. Я протягиваю руку, расстегиваю кнопку и молнию, а потом стягиваю их по своим бедрам. Когда член свободно подскакивает и ложится на мой живот, ее рука дергается, желая прикоснуться ко мне.

– Можно мне, Господин?

– Бл*дь, да. Дотронься до меня, рабыня, – я тяну Диану обратно, пока ее губы не оказываются напротив моих, не в состоянии выдержать расставание. Из меня вырывается неподдающийся контролю стон, когда ее маленькая ручка пытается обернуться вокруг моего члена. Пальцы дрожат от желания погрузиться в ее волосы, чтобы ускорить процесс. Я знаю, что не должен торопиться. Мы даже не должны делать это, но мне все равно. Бл*дь, я не могу отказать ни ей, ни себе. Последний раз… и мы уйдем, громко хлопнув дверью. Это будет идеальная концовка такой трагической истории.

Глава 16

Диана

Влага покрывает мое тело и каждая отметка, сделанная моим Господином, горит сильнее, чем моя уже и без того разгоряченная кожа. Я чувствую, как десятикратно усиливаются ощущения из–за ран, которые он нанес своими инструментами. Я изнываю. Я пульсирую. Я оживаю и расцветаю в своей боли.

Господин поднимает свою руку и с двух сторон сжимает мой подбородок, глядя мне в глаза. Такая близость с ним не кажется мне комфортной. Наши пристальные взгляды встречаются, доминирование и страх заставляют меня содрогнуться от желания отступить. Чтобы увернуться и скрыться от темной энергетики, которую он излучает. Восхищение его новой, другой стороной, позволяет продолжить то, на чем мы остановились. Я хочу наклониться вперед, туда, где моя рука медленно поглаживает его. Хочу целовать его и тереться своей киской вдоль твердого члена, пока не достигну оргазма, которого так жажду.

– Это не может быть настолько плохо, – он прищуривается, погружая свои пальцы в мои волосы, пытаясь крепче удерживать. – Твои волосы короткие, но, – хватается крепче, запрокидывая мою голову назад, – я могу с этим работать. – Господин проводит зубами по моей шее, и я усиливаю свою хватку, все сильнее сжимая пальцы вокруг его члена. Звук, который вибрирует около моего горла, заставляет меня желать большего. Рукой я скольжу по его длине немного быстрее, увеличивая скорость, а он начинает облизывать места укусов.

Господин освобождает от захвата мои волосы и прокладывает дорожку из поцелуев вниз по моему плечу. Я хочу обвить руку вокруг его шеи и притянуть ближе к себе. Внезапно, его прикосновения становятся нужны мне, как воздух. Я так долго обходилась без близости. Даже когда мы с Господином занимались сексом раньше, это не было похоже на то, что происходит сейчас. Эмоциональная энергия, окружающая нас, отличается. Даже наша необходимость друг в друге, выглядит иначе.

– Господин… – горло сдавливает, а слова душат, поэтому я замолкаю.

Он отстраняется, но я не готова посмотреть ему в глаза. Я даже не могу определить эмоции на его лице. Страсть? Да, но есть что–то почти напоминающее страх. Он думает, что мой голос дрожит из–за того, что я снова собираюсь отстраниться от той близости, которая между нами появилась?

– Да?

Даже его тон звучит иначе.

Он начинает подниматься, и я поднимаю руку, останавливая его.

– Могу я тебя обнять? Мне нужно… – я не могу закончить. Не могу произнести слова вслух. Чувство вины по–прежнему здесь. По–прежнему угрожает разорвать меня в клочья.

– Зови меня Севастьян. Только в этот раз.

Я замираю, когда слышу его имя. Сначала меня пронзает шок, но после этого теплота от его слов поднимает во мне такую волну возбуждения, что я могу лишь мягко произнести его имя, лаская собственный слух.

– Севастьян, – беззвучно повторяю я.

Рука, сжимающая член, расслабляется, а моя грудь прижимается к его, когда я наклоняюсь ближе. Поцелуй похож на первый. Мягкий. Нежный. Я снова начинаю скользить рукой по его длине, пытаясь не тереться клитором о член Севастьяна.

Я не могу сопротивляться.

Его руки заставляют меня почувствовать крошечные вспышки удовольствия.

– Бл*дь, – стонет он напротив моих губ. – Я хочу тебя так сильно. Прямо здесь и прямо сейчас.

Я прижимаюсь своей киской к его члену, сдерживая себя от желания начать двигаться, чтобы он быстрее в меня вошел. Но я осторожна. Я знаю, что, если возьму инициативу в свои руки без разрешения, ему это не понравится. Просто потому, что он действует как кто–то еще, не меняет того, кто он есть на самом деле.

– Позволь мне, – я начинаю говорить, но умолкаю. Я знаю, что если он захочет трахнуть или заняться со мной любовью, то он это сделает. Мной движет очень сильное желание. Каждый мой нерв вибрирует. Мягкие касания, которые путешествуют вверх и вниз по моей спине, где есть отметины, как мне прекрасно об этом известно, лишь усиливают мою чувствительность, делая желание более интенсивным.

– Кровать, – он просовывает свою руку под мою задницу, приподнимая. Далее следует звук его падающих на пол штанов, когда он освобождается от них. Господин тянется и выключает воду, даже не утруждая себя тем, чтобы взять полотенце для того, чтобы обтереть наши влажные тела. Я с облегчением заворачиваюсь в стеганое одеяло, но так и не могу перестать дрожать. Прохладный воздух, мужчина, стоящий рядом и наблюдающий за мной, добавляют адреналина.

– Ты уверена, что хочешь это сделать? Я могу отвести тебя в твою комнату прямо сейчас.

Мой мозг дает сбой. Он спрашивает у меня? У меня так долго не было возможности принимать решения самостоятельно, что я молча смотрю на него. Его брови вопросительно приподнимаются, и я киваю.

– Я хочу этого… Севастьян.

– Боже, скажи это снова, – Господин упирается руками в матрас и приближается, нависая надо мной.

– Севастьян.

Вес его тела размещается между моих бедер, а предплечья обосновываются по обеим сторонам от моего лица. Его светящиеся возбуждением глаза следят за движением собственного пальца по моим подрагивающим губам. Бл*дь, я не могу перестать дрожать.

– Я собираюсь согреть тебя, детка, ты только подожди. Или может, ты напугана? – улыбка появляется в уголках его рта, и я знаю, что он уже придумал что–то в своей голове. Я почти в ужасе. Не только от того, что я знаю, на что он способен, но и от того, что мы собираемся сделать. Я хочу близости, но что будет потом? Не только с нами, а внутри меня. Я боюсь, что это изменит многое.

– Пожалуйста, не останавливайся… несмотря ни на что.

Черты его лица становятся серьезными и он кивает.

– Даю тебе слово, – низким тоном произносит Господин.

Я расцветаю от этого голоса. Бл*дь, я чувствую, как становлюсь еще более влажной.

Губы Севастьяна прижимаются к моему рту и спускаются ниже по шее. Закрываю глаза, пока позволяю себе тонуть в наслаждении. Теплое дыхание щекочет мою кожу, когда он спускается еще ниже и добирается до середины моего бюста. Его ладони придают моей груди форму, большой и указательный палец сжимают сосок достаточно сильно, чтобы заставить меня сделать глубокий вдох. Я отчаянно желаю потереться своей киской о его член. Я жду, когда он положит конец этой пытке.

Это не займет много времени.

Господин сжимает мое бедро. Это справедливое предупреждение, и я повинуюсь, будучи отвлеченной увеличивающимся давлением на мой сосок. Зубы впиваются в округлость моей второй груди с правильно рассчитанным усилием. Он дразнит круговыми движениями языка затвердевшую вершинку, пока сжимает другую еще сильнее.

– О… Господи, – мои губы раскрываются, и я поднимаю голову, чтобы посмотреть. Он увлеченно всасывает меня в свой рот, и я вскрикиваю от боли, смешанной с удовольствием. Даже занимаясь с ним любовью, я чувствую боль. Конечно, не слишком много и определенно не так, как с его другой личностью, но она есть; она соблазняет ту часть меня, которая переросла в зависимость и наслаждение.

Он продолжает лизать и сосать, когда второй рукой проскальзывает между моих бедер. Поддразнивая ногтями, он приближается к моей киске. Легкие царапания и пощипывания, заставляют меня дотянуться до одеяла и ухватиться за него, будто от этого зависит моя жизнь.

– Прикоснись ко мне, Диана. Никаких правил, я разрешаю тебе.

Если тут нет никаких правил…

Мои руки поднимаются к его плечам, и я мягко его отодвигаю, удивленная, когда он приподнимается и позволяет мне уложить себя на кровать. На лице Севастьяна настороженное выражение, но я сосредоточена только на его теле. Я приподнимаюсь на руках и коленях, и наклоняюсь так, чтобы зеркально повторить его действия. Мои поцелуи скользят по одному из сосков Господина, я облизываю его, а потом опускаюсь ниже, покусывая кожу. Не сильно, но достаточно, чтобы увидеть отпечатки своих зубов, когда приподнимаюсь.

Севастьян стонет, и его рука поднимается к моей попке. Головка его члена манит меня пододвинуться своей киской ближе к его стволу. Я прокладываю дорожку по его животу, повторяя действия. Поцелуй. Облизывание. Всасывание. Укус. Мои руки поглаживают кожу, и я спускаюсь кончиками пальцев ниже, наслаждаясь звуками, которые он издает, в то время как я приближаюсь к его члену. Облизывая языком головку, я медленно сглатываю предэякулят, который обильно стекает вниз. Солоноватый привкус заставляет меня отчаянно желать большего. Вместо этого я продолжаю уделять внимание животу Господина, позволяя себе потереться о его длину щекой. От такого поддразнивания он начинает дышать глубже. Я так близко, что если сдвинусь хоть чуть–чуть, то смогу взять его в рот.

– Бл*дь, – тяжело выдыхает он. Его пальцы потирают щель и начинают распределять влагу по моим складочкам. Удовольствие заставляет меня скользить по его руке. Я хочу большего. Нуждаюсь в нем, трахающем меня. Глубоко. Да, я хочу, чтобы он отдал мне все, что у него есть.

Я нахмуриваюсь. Я сказала ему, что хочу, чтобы он занялся со мной любовью. Моя фантазия далеко не о медленном и размеренном сексе.

Провожу языком по его телу, приближаясь к члену, и бедра Севастьяна дергаются. Я стараюсь не прикасаться к нему руками. Не добавлять больше стимуляции, чем то внимание, которое я уделяю ему своим ртом. Приближаясь к его яйцам, я вытаскиваю язык, позволяя ему скользить от одной стороны мошонки к другой. Глубокое горловое рычание в сочетании с трением от его пальца внутри моей киски, заводит меня еще сильнее. Мои волосы падают вперед, когда я наклоняюсь и беру в рот левое яичко, поглаживая круговыми движениями языка, постепенно переходя к правому.

Севастьян медленно толкается вперед, но останавливает себя на полпути. Во мне растет потребность начать скользить по его длине. Когда я достигаю головки члена, то позволяю губам обхватить лишь кончик мощного пениса. Ему приходится замереть, и я знаю, чего он ждет: хочет знать, приму ли я его. Вместо этого я провожу языком по нижней части члена, довольная тем, как он дергается под моими губами. Он хочет большего. Внутри меня поднимается волна счастья. Я вдруг понимаю, что мне нравится угождать ему, когда контроль находится у меня. И по какой–то странной причине он мне его отдает.

– Черт. Ты убиваешь меня, детка, – стон, который следует после его слов, почти заставляет меня улыбнуться. Еще один… прилив счастья и необходимость угодить ему становятся очевидны.

Я поднимаю голову и удерживая его член за основание, погружаю длину в свой рот. Удовольствие пронзает меня от каждого толчка его пальцев глубоко внутри моей киски, но я не должна двигаться быстрее. Что–то во мне требует, чтобы он запомнил это навсегда. Я должна быть уверена, что он никогда этого не забудет. Не знаю зачем. Может потому, что у нас никогда не будет возможности повторить это снова. Я, черт возьми, уверена, что он не из тех, кто захочет увидеть, как в будущем я путаюсь с другим мужчиной. Это будет такая потеря для нас обоих, но если этому суждено случиться, то возможно, мы можем разделить сейчас что–то такое, что поможет пройти нам через трудные времена?

– Ты так чертовски хороша, – он совершает глубокий толчок и его пальцы выскальзывают. – Сядь мне на лицо. Я хочу твою киску на своих губах, чтобы пробовать тебя, когда ты это делаешь.

Я перемещаюсь, его приказ выполняется мной без раздумий. Поднимаю свою ногу, на время освобождая член Господина, но продолжая ощущать его вкус. Поглаживая пенис рукой, я снова погружаю его в свой рот. Медленными круговыми движениями языка, я скольжу по нему, делая паузу только для того, чтобы отдышаться, когда язык Севастьяна проходится по входу моей киски.

– Я могу привыкнуть к тому, как хороша ты на вкус, – Господин раздвигает пальцами складочки, и я запрокидываю голову назад, когда он проталкивается внутрь. Стон вырывается из моего горла, я не могу удержаться и впиваюсь в его ногу, двигая своими бедрами. Страсть только подогревает мое желание взять его в рот снова. Дюйм за дюймом я проталкиваю его к задней стенке своего горла, а потом еще дальше, до тех пор, пока он не оказывается так глубоко, что я не могу дышать. Я остаюсь в таком положении, испытывая чувство наслаждения от того, что могу дать ему это.

Приподнимаю голову, а затем опускаю обратно. Повторяя движения, я пытаюсь заглотить его глубже, с каждым разом вырывая из Севастьяна – моего Господина, новые звуки, которые как я знаю, навсегда останутся в моей памяти. Они так сексуальны в своей глубине. Они поглощают меня, но, как ни странно, это заставляет меня чувствовать себя в безопасности и желать, несмотря на то, что он сделал со мной, быть здесь. Я не уверена, куда это приведет, учитывая жестокость, но я знаю, что мне это нравится. Где–то в глубине души это нравится мне даже слишком. Слишком.

– Развернись и ползи сюда.

Я поднимаюсь и разворачиваюсь, чтобы оседлать его талию. В его глазах читается голод, когда взглядом он путешествует вниз по моему телу и останавливается на животе, а я откидываюсь назад и опускаю пальцы на мое собственное имя, вырезанное на нем. Столько всего произошло между нами, теперь у нас обоих есть шрамы, которые останутся на всю жизнь. Как наши имена друг на друге повлияют на наше будущее? Он тянется ко мне и кладет на себя, очищая мой разум от всего.

– Что же мне с тобой делать, рабыня?

Мой Господин временно возвращается… ну или не совсем он. Его голос звучит иначе, но взгляд Севастьяна пристальный и глубокий. Кого в этот момент я хочу больше? Я в замешательстве. Так же, как я хочу одного, точно так же я хочу и другого. Я не признаю что–то среднее, и это волнует меня сильнее, чем я хочу в этом признаться. Его вопрос беспокоит меня больше всего. Внезапно я понимаю, что у меня нет ответа, и я не уверена почему. Я знаю, что должна буду его покинуть, но что будет ждать меня там, когда мне придется уйти? Я снова провалюсь в глубокую депрессию? Буду оставлена наедине с преследующим меня прошлым и желанием убить себя снова и снова? Хотя мне нравится думать, что этого не произойдет, сама мысль об этом пугает меня.

– Я не знаю, – шепчу я. – Я… – моя голова дрожит, и он протягивает руку, чтобы привлечь меня к своей груди. Власть, которую он источает, когда руки Господина оборачиваются вокруг меня, заставляет зарыться лицом в его шею еще глубже. Так безопасно находиться в его руках. Так безопасно и все же… губительно. Я знаю на что способен этот мужчина, но лежать на нем сверху, когда он держит меня в своих объятиях – никогда в своей жизни я не чувствовала себя в большей безопасности. Я так легко могу представить, как он убивает кого–то, но способен ли он любить? И в этот момент я почти уверена, что это возможно.

Пространство переворачивается, когда он поднимает меня и укладывает на спину. Его вес дарит тот комфорт, который я не хочу ощущать. Каждую ночь, когда он спал со мной, его нога или рука всегда были перекинуты через мое тело. Я привыкла к нему. Но для того, чтобы это продолжалось, его планы относительно меня должны были быть отброшены. Единственный путь, который я знала, заставит Господина прикоснуться ко мне, было сопротивление. Это больше не является тем, чего он хочет. Я должна повиноваться. Показать ему, что я хочу жить и идти дальше по жизни самостоятельно. У меня не может быть того и другого. Он уже ясно дал понять.

Губы Севастьяна прижимаются к моим, и я борюсь со слезами из–за внутренних противоречий. Если я заплачу, то все испорчу. Я смогу сделать это позже, в тот момент, когда он оставит меня в одиночестве. Прямо сейчас я возьму то, что просила у него – близость. Так, словно смогу пройти через это и не разрушиться.

– Поцелуй меня снова. Ты не имеешь права отступать сейчас.

Я поражена тем, как хорошо он меня знает. Мои губы раскрываются, и я отвечаю ему, проскальзывая своим языком вдоль его. Ответная реакция Господина молниеносна. Она мгновенна, а движения полны голода, страсти и всего, чего я хотела, когда попросила, чтобы он занялся со мной любовью. По моей коже распространяется жар, и я начинаю двигаться, когда Севастьян скользит своим членом по моей влажной киске. Я впиваюсь в его спину, пытаясь притянуть ближе и заставить мужчину войти глубже. Поцелуи становятся пыткой, через которую мы проходим, и я понятия не имею, как он может контролировать свои потребности. Мой оргазм приближается с каждым скольжением его члена по моему клитору.

Я отстраняюсь тяжело дыша.

– Пожалуйста.

– Скажи мне, что ты хочешь заняться со мной любовью, – его руки сжимают мое лицо, не позволяя мне произнести хоть слово или отвернуться от него. – Скажи мне.

Столько эмоций отражаются в чертах его лица, что я не могу разрушить наш зрительный контакт, даже если захочу этого. Я знаю, что его стены почти полностью разрушены, и я поражена тем, свидетелем чего становлюсь. В нем почти невозможно разглядеть мужчину, который держал меня в плену. Монстра, который делал ужасные вещи с моим телом. Человека, который заставил меня желать их обоих.

– Люби меня, Севастьян.

Головка его члена скользит вверх по складочкам и осторожно погружается в меня. Я шире развожу ноги, позволяя ему войти глубже, когда он притягивает меня к себе. Мне хочется почувствовать каждый его дюйм так глубоко, как никогда раньше не могла себе представить, что он может так меня наполнить. Даже если это заглушит боль только на одну ночь. Я нуждаюсь в этом.

– Я хочу, чтобы ты все время смотрела на меня. Тебе нельзя отрывать от меня взгляд. Понятно?

– Да… Севастьян, – слетает с моих губ то, что хочет услышать Господин. Раньше, это слово чуть не убило меня, но теперь мне начинает нравиться, как оно звучит. Это прозвище мне дорого, но я не могу понять почему. Может, из–за сурового наказания, которое я получила. Я не верю в это. Я подчинялась ему и раньше. Это решение далось мне легко. Теперь я вижу, что мы двигаемся вперед. Я не знаю, что с ним случилось, но хочу это выяснить.

– У меня не было возможности сказать тебе, но я думаю, что ты красивая, – руки Севастьяна скользят вверх по моему лицу, и он пропускает сквозь пальцы пряди моих волос. Я сильнее втягиваю живот, в котором порхают бабочки. Слеза скатывается по щеке, но он вытирает ее большим пальцем. – Я хотел сказать тебе это с самого начала. Но не мог сделать этого раньше. Пока ты не признала свое положение, – его бедра толкаются в меня, и он вращает ими, заставляя меня понять, что он достигает тех мест, которых никто не касался прежде. Я отпускаю его спину, позволяя своим ладоням ухватиться за его предплечья чуть выше ладоней. От следующего толчка я стону и сжимаю его запястья.

– Ты действительно считаешь меня красивой?

– Мне жаль, что ты не видишь того, что вижу я. Если бы ты смогла послушать мои мысли, хотя бы пять минут… – он качает головой и наклоняется, прижимая свои губы к моим. – Мне жаль, что ты не можешь.

От моего хлюпанья носом его движения замедляются. Паника, что он может остановиться, заставляет меня дотянуться до него ногами и обернуть их вокруг его талии. Я не могу остановить поток слез, но я не хочу, чтобы из–за них он передумал.