Текст книги "Невыносимый (ЛП)"

Автор книги: Аляска Ангелини

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления! Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения. Спасибо.

Аляска Ангелини

"Невыносимый"

Оригинальное название: Alaska Angelini « Unbearable », 2014

Аляска Ангелини " Невыносимый " , 2015

Переводчики: Ирина Дмитренко (Пролог, 1—3 главы), Юля Монкевич (4—23 главы)

Редакторы: Юля Монкевич (Пролог, 1—7 главы), Ольга Горшкова (8—23 главы)

Вычитка: Юля Монкевич

Оформление: Юля Монкевич

Обложка: Марина Безденежная

Переведено для группы: https://vk.com/belle_books

Любое копирование без ссылки

на переводчика и группу ЗАПРЕЩЕНО!

Пожалуйста, уважайте чужой труд!

Аннотация

В глазах общества, я – идеальный мужчина. Щедрый, отзывчивый… пример для подражания каждому.

Для тех, кто ищет смерть, я – их спасение. Люди думают, что когда появятся у моей двери, я помогу им с тем, что они боятся сделать в одиночку. Умереть. Они ничего не знают. У меня в запасе гораздо больше, чем билет в одну сторону: в рай или в ад. Лишь пробыв моим рабом четыре недели, я осуществлю их суицидальное желание… или так они думают.

Когда Диана отправляется на поиски смерти, я не оставляю ей другого выбора, кроме как принять мою помощь. Её боль и решимость сильнее, чем я когда–либо видел. И я знаю, что я тот единственный, кто сможет её спасти. Даже если мне придется провести её через ад, от которого она так отчаянно пытается сбежать.

Но будет ли этого достаточно, чтобы заставить её выбрать жизнь? Смогу ли я отпустить её, когда ей станет лучше? Или Господин во мне откажет в свободе идеальной рабыне?

Пролог

Диана

Если в вашей жизни есть всё, то дни пролетают незаметно, а время проходит в ежедневной рутине: счастливый смех и нежные поцелуи. Мы никогда не задумываемся, что нужно ценить что–то, пока оно не исчезает. То, что мы считаем само собой разумеющимся, может уничтожить нас. Сожаления оживают, проникая под кожу и просачиваясь в вены, пока не оказываются в наших легких, перекрывая подачу кислорода. Они вынуждают нас встать на колени и молить о смерти. Упрашивая об освобождении от жизни, каждую секунду.

– Мама, я должна идти? Я хочу остаться с тобой.

Хотя я знаю, что то, что я слышу, не более чем воспоминание, но голос моей дочери звучит также ясно, как в день, когда она говорила мне все эти слова.

– Дорогая, маме нужно работать. А вы с папой на несколько часов сходите в парк.

Я протягиваю руку, отказываясь замечать кровь, капающую на пол, в то время, как вспоминаю события, которые кажется, будут жить во мне вечно.

– Садись ко мне на колени. Я расскажу тебе короткую историю, перед тем, как ты уйдешь.

Вес тельца прижимается к верхней части моих бедер и оседает в районе талии. То, что я чувствую – это не моя дочь, а пузырек таблеток, которые я проглотила и перевариваю, но они смогут отправить меня к ней.

– Это одна из историй про маленькую девочку из леса? Мне нравятся феи. Ты опять мне ее расскажешь?

Я начинаю улыбаться, когда тянусь, чтобы погладить ее мягкие черные волосы, заправляя темные локоны, которые как всегда, выскальзывают из–за ушка, выпадая из конского хвостика.

– Ты можешь услышать любую историю, какую захочешь.

Я откидываюсь в кресле, едва понимая, что мое тело на самом деле опускается по стене ванной. Я больше не хочу здесь быть. Мой разум цепляется за образы моей дочери и мужа, и я представляю, как он входит в комнату с огромной улыбкой на лице.

– Мы продолжим там, где я остановилась, и увидим, где принцесса на этот раз.

Даже если я прижму ее ближе к своей груди, то не смогу этого почувствовать. Мне щиплет глаза, а слезы текут, но я фокусируюсь на том, что имеет для меня большее значение.

– Давным–давно, жила–была, принцесса по имени…

Я жду, наблюдая, что она придумает сегодня.

– Пенни!  

Я улыбаюсь и смотрю на мужа, который прислонился к стене. В его взгляде столько любви, что кажется, я могу ощутить ее даже сейчас.

– Мне нравится имя Пенни. Отличный выбор, Кейли. Принцесса по имени Пенни. Она с семьей живет глубоко в лесу…  

– Фей, – вставляет дочка.

– Разве я не слышал эту историю только вчера вечером? – смеется муж, скрещивая руки на груди.

– Это хорошая история, – отвечает Кейли, выпячивая нижнюю губу и хмуря лоб, как будто она расстроена, что он не понимает, или по крайне мере, не разделяет ее энтузиазма.

Я поворачиваюсь на стуле, пытаясь игнорировать тот факт, что на самом деле, это вокруг меня все вертится. Пол подо мной движется. Такое уже случалось. Всего несколько недель назад. Но я не умерла. Конечно, ведь тогда я не перерезала свои запястья.

Сознание начинает ускользать, и меня окутывает тьма. Паника заставляет открыть глаза шире, и я знаю, что это не более, чем реакция моего отравленного, умирающего тела. Начинает включаться инстинкт самосохранения, но я игнорирую его. Я хочу назад к Кейли и Ронни.

Тяжелый удар по двери, и я в отчаянии, отворачиваюсь в сторону, чтобы заставить все это исчезнуть.

– Диана, скорая помощь уже в пути. Диана!

Удары раздаются снова и снова. Стук. Вокруг меня цветная рябь, и неподалеку я вижу свою старую дверь. Я сижу за своим столом и поворачиваюсь, удивляясь, что кто–то пришел. У нас никогда не бывает гостей. Возможно, это соседский мальчик ищет Кейли, чтобы пойти поиграть.

Я встаю, в ногах чувствуется тяжесть вместе со странным чувством тревоги. Я еще даже не там, и все же… с каждым новым шагом я нервничаю все больше. Моя интуиция кричит не подходить ближе. Но я иду.

Медленно я протягиваю руку, поворачиваю ручку и открываю барьер, который предназначен для того, что удержать меня в безопасности. Но это не так. Два офицера, их головы слегка опущены, чтобы не смотреть мне в глаза. На их немолодых лицах видна грусть. Я все понимаю еще до того, как они начинают говорить. Пустота разрастается за секунду, преследуя и разъедая меня изнутри, как миллион термитов.

– Мэм, вы Миссис Сакстон? Диана Сакстон?

Я знаю, что должна сказать “да”, чтобы спросить, почему они здесь, но не делаю этого. Я поднимаю руку и отступаю назад. У меня больше нет семьи. Ронни и Кейли – все, что у меня было. Все, что я когда–либо хотела иметь.

– Они живы?

Два слова – это все, чем я могу управлять, что могу вымолвить, хотя ноющие сердце уже дает мне ответ.

– Мне жаль. Это был несчастный случай.

Один из них делает паузу, смотрит на напарника, а затем обратно на меня.

– Они не справились с управлением автомобиля.

Кромешная тьма начинает захватывать оба места. Слезы… как тяжесть в моих обеих сущностях. Я чувствую, как падаю. Падение…

– Диана! Черт бы тебя побрал. Ты, бл*дь, обещала мне. Ты обещала!

Я падаю на колени, ощущая на них кровь, и радуюсь этому. Чем больше крови, тем быстрее я окажусь подальше от убежища, в котором прячусь. Я иду прочь от кошмара. Меня лишили заветной мечты всей моей жизни – настоящей семьи, как и того дома, частью которого я была. Мне казалось, что все под контролем, но, как и во всех приемных семьях, в которых я росла… я в очередной раз осталась одна. Пустота. Смерть близко. Да… я хочу умереть.

Я закрываю глаза, и это почти комфортное чувство окутывает меня впервые за восемь месяцев. Во тьме находится мое спасение, и я нахожусь к нему так близко. Так близко…

Глава 1

Господин

5 августа  

Рабыня Вероника снова показала признаки улучшения. Кошмары стали сниться намного реже, и кажется, ей помогает текущее лечение. Если так пойдет и дальше, она сможет уйти отсюда. И я рад за нее.  

Желание начать все сначала и заполучить рабыню Диану, доводят меня до умопомрачения. В этот раз все по–другому. Обстоятельства, которые приведут ее сюда, жажда покончить с жизнью… Я с нетерпением жду вызова, который она мне бросит. Мое сердце трепещет каждый раз, когда я пытаюсь представить, как она воспримет это место. Увидит свою новую комнату. Увязнет в моем темном мире. Она понятия не имеет, на что подписалась. Возможно, она читала общую информацию, но она даже не догадывается, что ее ждет…

Чтобы убедить Диану, что она должна жить, мне придется познакомить ее со смертью. Медленный, болезненный процесс, где она встретится лицом к лицу со своими страхами. Я заставлю ее бороться сильнее, чем других… Я хочу, чтобы она сражалась.

Мелодия фортепиано утихает, и Бетховена сменяет что–то другое. Я поднимаю голову к монитору, на котором полностью видно общую комнату. Пальцы Вероники медленно двигаются по клавишам. Сначала изящно, кое–где усиливая звучание, как указано в нотах. Циферблат показывает, что время почти одиннадцать часов. Я встаю и откладываю ручку в сторону.

Время для финального теста. Теста, который подведет черту и покажет мне, как обстоят дела.

Ей двадцать два года, они три раза пыталась покончить с собой, и поэтому пришла ко мне, в таком состоянии, которое я называю – абсолютный хаос. Она думала, что я здесь для того, чтобы помочь ей умереть, после всей той боли, которая копилась на протяжении всей жизни, где ее насиловал собственный отец. Вся процедура должна была занять 4 недели, и Вероника согласилась, даже когда я настоял на том, что она должна стать моей рабыней. Не в плане секса, но тем не менее, такой же податливой. Ни она, ни один из тридцати двух других рабов придя сюда, не поняли, что все они здесь по одной причине. На самом деле, никто из них не хотел умирать. Если бы это было так, все бы закончилось, как только они нашли бы пистолет. Помощь – вот, что они искали, даже если не были уверены, что именно привело их ко мне. Некоторые считали мои методы отвратительными, но я возрождаю в них желание жить. В каждом из них.

Легкий звук моих шагов едва ли слышен, когда я направляюсь в темную комнату, где храню все так, как мне удобно. Я достаю из кармана ключ, и плавно вставляю его в замочную скважину, открывая толстую дубовую дверь. Поднос, который мне нужен, стоит на столике у дальней стены. Бритвенное лезвие, кинжал, пистолет, баночка с таблетками – лежат на подносе, укрытом белой скатертью. Она сама должна сделать выбор.

По пальцам скользит холодок, когда я иду в переднюю часть дома. Музыка становится громче, когда я переступаю порог, и прочищаю горло. Вероника убирает руки, встает на ноги, обходит пуфик, и склоняет голову, чтобы опуститься передо мной на колени.

– Господин, – медленно произносит она.

Я знаю, что она ждет моей команды. Возможно, она думает, что это будет дополнительный урок, но это конец.

– Встань, рабыня.

Она поднимается, и только потом видит поднос, который я держу. Она резко втягивает воздух ртом, и ее взгляд встречается с моим. Там, где однажды я видел страх, смешанный с соблазном, теперь я вижу лишь шок и непонимание.

– Сейчас или никогда. Это твой выбор. Выбирай с умом.

Вероника опускает взгляд на поднос, осматривая каждый предмет. А я? Я терпеливо жду. Скорее всего, она думает, что у нее есть шанс отсюда выбраться, сбежать назад в объятия своей смерти, здесь и сейчас, но она ошибается. Если бы я ошибся в своих прогнозах, я бы ее не отпустил.

Никакого колебания. Никаких раздумий.

– Нет!

Она трясет головой, позволяя золотистым волосам упасть на плечи. Ее взгляд встречается с моим, за секунду до того, как она падает на колени.

– Я передумала. Я нужна миссис Темплтон… Я…

Вокруг нас растет стена молчания, пока я пытаюсь сдержать свою довольную улыбку, прикусывая щеку изнутри.

– Сегодня ты соберешь свои вещи. Обед подадут в обычное время. Утром я отвезу тебя в твой новый дом.

Страх. Он смыкается вокруг меня, заставляя сбиться дыхание. Но такого эффекта, как в первые дни, на меня это не производит. Вероника сглатывает, ее глаза слегка потухают, и она кивает. Я знаю, что для нее будет сложным шагом вернуться назад в общество. Вернуться туда, где не будет никого, кто будет принимать за нее решения, но она не одинока. Миссис Темплтон, например. Сорокапятилетняя женщина, которая живет неподалеку и готовит завтраки. Недавно она потеряла мужа. Они с Вероникой стали друзьями, когда она прибыла сюда. И конечно же, у нее есть я, если ей понадобится помощь.

– Все уже устроено. Продолжай играть. Потрясающая мелодия.

Я указываю рукой на фортепиано, и разворачиваюсь, намереваясь уйти и поставить поднос обратно. Тридцать три раба спасено. Я позволяю себе улыбнуться, как только поворачиваюсь к ней спиной.

– Господин?

Я оборачиваюсь, а она до сих пор стоит на коленях.

– Да, рабыня.

– Благодарю. За все.

Вернуть Веронику назад к жизни было для меня важнее, чем что–либо. Ей всего лишь нужно было узнать, чего она стоит. Что ею можно дорожить, а не пользоваться, как это было с тех пор, как ей исполнилось двенадцать. Не было ни мольбы, которую я мог бы проигнорировать… Не было криков, от которых стыла в жилах кровь… Не было необходимости в любви… всего лишь поощрение. Уважение к себе. Но что важнее всего, я заставил ее увидеть зло. Жизнь, которую она прожила. Именно это я показываю им всем. Но с ней… Она была напугана с самой первой минуты. У некоторых страх появляется спустя дни, или даже недели. Но не у нее.

– Пожалуйста.

И я ухожу, не в силах выдержать благодарность. Это не по мне. Я уже не тот, невероятно счастливый человек. Мне 36… Обстоятельства привели меня к такой жизни, и заставили бороться за выживание. У меня было все, о чем может мечтать мужчина – успех, безопасность, стабильность, а потом в один момент все превратилось в ничто. Пустота. Я потерял все, что так долго держал в своих руках. Вместо всего этого, я познакомился со смертью. Нет, я не пытался покончить с собой, но я думаю об этом. Каждый. Божий. День.

Я ставлю поднос на тумбу и смотрю на его содержимое. Рабы поддерживают во мне жизнь. Дают мне причину продолжать жить. Пришлось усвоить не один жизненный урок, чтобы понять, где мое место, но для всего этого, я отодвинул свои личные мотивы в сторону, и сосредоточился на помощи другим.

Джейми оказался первым. Группа, с которой я в свое время занимался, не принесла никакой помощи. Более того, любопытство найти ответы на вопросы взяло верх, и это стало началом. Мне хватило одного взгляда, чтобы понять, что он сломлен. Он не произнес ни слова. Никогда не выказывал желания умереть, как другие. Ему было все равно на истории других членов группы о том, что привело их туда. Джейми не говорил. Он просто слушал. Наблюдал, пока другие плакали и обнимали друг друга. Я уже видел подобное. Это не могло случиться снова.

Однажды, после сеанса с группой, я похитил Джейми и отвез к себе домой. В его кармане я нашел заряженный пистолет с одним патроном. Позже он рассказал мне, что собирался покончить с собой той ночью. Недели, потраченные на восстановление парня, только сломали его окончательно, но при этом изменили оба наших мира – его и мой. Он остался жив, и покинул меня, а я точной знал, что должен делать дальше.

Я никогда не афиширую то, чем занимаюсь. Ходят разные слухи. Но никто не может сказать точно. Знают только рабы и рабыни. Люди приходят сюда за смертью. Они просто не подозревают, что я не позволю им её встретить.

Я отхожу от тумбы, не в силах больше смотреть на все это. Нужно еще столько всего сделать. Рабыня Диана – не просто новая рабыня. По крайней мере, я так думаю.

Они лезли из кожи вон, чтобы убедить ее обратиться ко мне. Должна она это сделать, или нет, не тот вопрос, который я задаю сам себе. Если потребуется, я поступлю точно так же, как поступил с Джейми. Я знаю достаточно, чтобы отчетливо понимать, насколько далеко она готова зайти, чтобы расстаться с этой жизнью. Она так же не хочет моей помощи, учитывая ее попытку самоубийства, как я не готов утверждать, что исцелю ее. Я не уверен. Ребенок и муж – мертвы. Живых родственников нет. Попытка покончить с собой. Сейчас, на ее счету их уже две; вторая произошла совсем недавно. Но она попытается снова. И в этот раз она не оплошает. Я не смогу ей помочь после третьей попытки. Но мне придется, ведь она решится на это. Теперь она знает, кто я. Мы связаны, хоть и только на бумаге. В этот раз я должен искупить вину за то, что сделал в прошлом.

Музыка не прекращается, когда я закрываю дверь, и отправляюсь наверх, в свою спальню, к мониторам. Камеры находятся в каждой комнате дома. Даже в уборных. Когда речь идет о рабах, которые хотят свести счеты с жизнью, такого понятия, как "личное пространство" – не существует. Они искусные. Особенно, когда смерть слишком глубоко вонзила когти в их кожу и души. В доме запрещены любые предметы, которые могут стать средством самоубийства. Нет такого времени, когда я не знаю, что они делают. Изредка я сплю, и если необходимо, то в целях безопасности, есть система тревоги.

Как только я возвращаюсь в комнату, то беру в руки папку с делом Дианы Сакстон. К первой страничке прикреплена ее фотография. Я вытаскиваю снимок, и внимательно рассматриваю. Длинные темные волосы с карамельным оттенком обрамляют круглое лицо. Большие зеленые глаза прищурены – она улыбается. Она не красавица, как сказал бы "Голливуд". Но в ней есть что–то, что заставляет мою кровь забурлить… А такого не случалось уже очень давно… Я редко позволяю себе отвлечься на интим, хотя и не скажу, что совсем отрицаю его. Но секс с рабами – никогда. Это то, во что я не хочу себя втягивать. Я не смогу оставаться таким же отстраненным, каким привык быть.

Полные красные губы, идеальные белые зубы. На ней черно–серебристый свитер и шарф в тон через плечо. Небольшое декольте все же открывает, насколько пышной кажется ее грудь. Мне даже не нужно смотреть дальше. Я и так могу догадаться, что у нее прекрасная фигура. Изгибы в форме песочных часов и красивые бедра. А ее попка…

Я убираю фото, пресекая подобные мысли, и возвращаюсь к бумагам. Психиатрическая больница, в которой она находится сейчас, держит ее на препаратах. Если моя информация верна, она может прекратить принимать их на свое усмотрение. Учитывая, что я сам отказался от препаратов, то нет необходимости заставлять ее продолжать пить таблетки. Но первые 72 часа после окончания приема станут адом. Именно столько времени потребуется, чтобы организм очистил себя от дряни, которой ее пичкают. После этого нужно быть еще более осторожным. Она быстро сломается, и я должен буду находиться рядом, чтобы поймать ее, расшевелить, и снова поставить на ноги. Черт, неправильно. Но я не могу исключить эту часть. Удовлетворение, которое я получаю, возвращая им их силу, имеет две причины. Во–первых, я наслаждаюсь красивым сражением. Во–вторых, это показывает мне, с чем я сталкиваюсь.

Вместе с медицинскими записями я нахожу свидетельство о рождении, свидетельство о браке, и карту социального страхования. Последнее, что я нахожу, это список агентств, которым она предложила продать свой дом. Меня притягивают фотографии дома, и я начинаю просматривать каждую.

Двухэтажное поместье выглядит изумительно. Стены увешаны семейными фотографиями. По центру большой гостиной деревянный стол, который не раз играл роль центра досуга в семье. Комната маленькой девочки, отделана в розовых и светло–зеленых тонах. Родительская спальня с белыми стенами и красно–золотым одеялом на кровати. Множество подушек у изголовья с маленькими кисточками по краям. Огромная картина пары ангелов наполнена оттенками и цветами, которые идеально дополняют комнату.

Я разворачиваюсь на стуле, и тянусь к своему компьютеру. Найти список агентств не составляет никакого труда. Делая это, я сохраняю картинку ее спальни и отправляю Джейми.

«Мне нужна точно такая же кровать, тумбочки, стол, и картина на стене. Код – красный».

Я отправляю сообщение, и вытираю испарину с лица, которая успела образоваться на лбу. Не уверен от чего я так нервничаю, то ли от битвы, которая мне предстоит, то ли от того, что понимаю, насколько это может быть опасно. Диана не вернется в свою прежнюю комнату просто так, но это нужно сделать. Она может и дальше держаться за воспоминания о тех, кого любила, но она сбежала от всего, что может напомнить ей о них. Это не может продолжаться. Пока она не встретиться лицом к лицу с тем, от чего бежит, она никогда не исцелится. Это только начало – фитиль, который приведет к взрыву, если его поджечь.

Глава 2

Диана

– Как вы?

Я сижу на своем обычном месте, когда доктор Вентори берет в руки мою историю болезни, не сводя с меня при этом глаз. Он среднего возраста, волосы на его голове уже почти не растут, но глядя на него, внутри зарождается чувство спокойствия. Я замечаю на его лице улыбку, и ловлю себя на мысли, что и сама в последнее время довольно часто улыбаюсь, хотя и терпеть не могу это делать. Моя улыбка не бывает настоящей.

– Великолепно. Есть, чем заняться. Подыскиваю работу в новом районе.

– Ясно.

Он царапает что–то на бумаге, и осматривает комнату. Книжный шкаф в углу и стол с четырьмя стульями рядом. На доске около шкафа приклеены несколько красочных рисунков, которые дети нарисовали пальцами. Я переворачиваюсь на бок, чувствуя, как к горлу подступает тошнота. И так каждый день с тех пор, как я здесь. Кейли нравилось рисовать пальцами. Ее рисунок индюшки на День Благодарения целый год висел на холодильнике, прежде чем я решилась его снять. Ронни заставил ее нарисовать валентинку из множества сердечек, чтобы заменить рисунок.

– Какие именно вакансии вы просматривали?

Хоть я и просмотрела объявления, мой мозг абсолютно не воспринял информацию.

– Я искала в местных газетах. Как я уже говорила, я была писателем. Я могла бы попробовать себя в репортерстве. По описанию, мне подходит.

– Как думаете, вы будете счастливы, работая в этой сфере?

Мисти подготовила меня к таким вопросам, научила, что нужно говорить, если я хочу выбраться отсюда. Она пробыла здесь почти полгода. Тогда, они пошли на большой риск, отпустив ее. Но я нахожусь здесь уже три недели, и будь я проклята, если пробуду здесь еще столько же.

– Работа с людьми должна мне помочь. Я провела слишком много времени наедине с собой. Я поняла, что если хочу выбрать отсюда, мне нужно находить с людьми общий язык. Это долгий процесс. Я не ожидаю, что излечусь от депрессии за одну ночь, но с лекарствами и знаниями, которые получила здесь, мне кажется, у меня есть все шансы снова стать счастливой. Особенно, если я и дальше собираюсь приходить на встречи. Это правда. Меня окружала тьма, но сейчас мне гораздо лучше.

Он снова что–то записывает, а поднимая голову, начинает улыбаться.

– Я искренне надеюсь, что вы воспользуетесь шансом, который вам предоставляют. Я бы не хотел видеть вас в подобном месте… или где–то похуже. Вам нужно повидаться с Мелани. Я займусь подготовкой ваших документов на выписку, – он встает. – Я выпишу вам рецепт. Надеюсь, вы будете следовать всем рекомендациям.

Я оказываюсь на ногах раньше, чем осознаю это.

– Непременно. Спасибо, доктор Вентори.

Да, мне придется купить все эти таблетки, но не стоит переживать по поводу того, что я стану их принимать. То счастье, которое якобы несут эти пилюли, не имеет ни малейшего права на существование. И хотя мне действительно немного лучше, я знаю, что все это не на самом деле, а я хочу контролировать свой разум полностью. К чему бы меня это не привело.

Я протягиваю руку, и мы обмениваемся рукопожатием. Я уже собрала свои вещи. Все, что остается сделать – это взять сумку и выбраться отсюда. Конечно же, если подготовка документов не займет весь день.

Мисти отходит от стойки регистрации, чтобы встретить меня.

– Что сказали?

Я смотрю на нее через плечо, улыбаясь на этот раз по–настоящему.

– У меня получилось. Я сматываюсь отсюда.

Она раскидывает руки, чтобы обнять меня.

– Ты собираешься это сделать? Собираешься к нему?

 Закатываю глаза и продолжаю идти.

– Еще не уверена.

Правда заключается в том, что мне не нужна никакая помощь, чтобы свести счеты с жизнью. Не на самом деле. Но, если говорить откровенно, то в прошлый раз мне так и не удалось это сделать. Я слишком истощена. Я хочу побыть одна. Хочу уединиться. Может, если я вернусь домой…

От одной мысли, что я вновь войду в ту дверь, мне становится не по себе. Я не уверена, что смогу сделать это.

– Если я когда–нибудь выберусь отсюда, то я пойду к нему, – продолжает она. – Я слышала, что он ведет наблюдение и лично убеждается в том, что ты вернулась к праотцам. В этот раз у тебя должно получиться, Диана. Ты снова сможешь увидеть свою крошку.

Я замедляю шаг, чувствуя злость от того, что у нее возникла сама мысль упомянуть Кейли вслух.

– Может так и сделаю. Я…

– Ты передумала? – перебивает она. – Мы говорили об этом. Ты сказала мне, что точно хочешь сделать это. Если это правда, то у тебя не должно возникать вопросов. Хватайся за эту возможность. А он сам обо всем позаботится.

Разве я передумала? Нет, скорее всего, это действие таблеток, на которые они меня подсадили.

– Конечно, нет. Просто перед тем, как покончить со всем этим, нужно сделать некоторые вещи. Кто он вообще такой? Как мне узнать, могу ли я доверять ему?

Мою руку окутывает тепло, когда она вцепляется в нее, останавливаясь.

– Я слышала о Господине из надежного источника. От подруги, с которой познакомилась на встречах. Она никогда бы мне не соврала. Она ходила к нему. Хоть Джози и изменила свое решение в конце, она сказала, что если я не могу решиться, то пойти к нему – это лучшее, что можно придумать. Я сглупила, когда не послушала ее. Почему ты думаешь, я здесь? – она сильнее сжимает мою руку. – Не думай, Диана. Если ты этого хочешь, иди к нему.

Ее настойчивость и какое–то странное предчувствие, заставляют меня кивнуть головой. Как только она скрывается из виду, меня окутывает чувство беспокойства. Я все еще хочу этого? Я знаю, что хочу быть со своей семьей, но сейчас? Сегодня? А что, если это не сработает? Что если я обречена вернуться сюда, и провести здесь еще несколько месяцев? Или даже больше?

Я толкаю дверь и вхожу в комнату, забирая свою небольшую сумку. В этот раз все получится. Выбор огромный. Яд? Боже, ну почему я так боюсь пистолетов? Может, если я заставлю его спустить курок… Сделает ли он это? От того, что я попрошу, мне больно не будет. В конце концов, он не против наблюдать за всем этим. Но быть больным вуайеристом и убийцей – абсолютно разные вещи.

Сумка ощутимо бьет меня в спину, когда я перебрасываю ее через плечо. Я спускаюсь вниз, и смутно помню момент, когда киваю на прощание кому–то из тех, с кем познакомилась здесь. Также смутно я помню, как подписываю бумаги. Часть меня хочет остаться. Здесь я нахожусь в безопасности.

На глаза наворачиваются слезы, но ни одна из них не скатывается по щекам. Это все действие таблеток. Под их воздействием, я даже не могу заплакать. Ненавижу это. Я наклоняю голову, разглядывая рецепт, выписанный врачом. Ничего не разобрать, сплошные каракули. Но эти кривые завитушки одерживают победу над человеческой личностью. Я больше не буду собой.

Я засовываю бумажку в сумку и проскакиваю через главный вход. Небо над головой темно–серое… будет дождь, но к счастью, мне не суждено под него попасть. В конце аллеи стоит такси, и я спешу туда.

– Миссис Сакстон, – меня окликает глубокий голос, и я оборачиваюсь. Стоящий в стороне мужчина, едва ли старше, меня самой. Светло–каштановые волосы зачесаны на бок, и на нем дорогой элегантный костюм. Чем ближе он подходит, тем светлее кажутся его карие глаза. Тонкий прямой нос противоречит его большим пухлым губам. Я выпрямляюсь, и мне становится интересно, не наняли ли его специально, чтобы официально сопроводить меня обратно. – Вы миссис Сакстон, верно?

– Да. Простите, а кто вы?

– Джейми Ливингстон, – он протягивает руку, и я ее пожимаю, до сих пор ощущая себя не в своей тарелке. – Я работаю на человека, который заинтересован во встрече с вами. Вы бы сделали мне большое одолжение, если бы позволили сопроводить вас к нему.

Я не могу сдержать смех и отступаю ближе к машине.

– Я не сяду в машину к незнакомцу.

– Прекрасно, потому что я не просил вас об этом.

Он берет мою руку в свою, и ведет меня к низкому спортивному автомобилю, который стоит прямо за такси.

– Погодите–ка минутку, – произношу я, выдергивая руку из его пальцев. – Вы и есть незнакомец, если вы этого еще не поняли.

По тому, как дергается уголок его губ, я понимаю, что его забавляет вся эта ситуация.

– Нет, мы представились друг другу. Мы больше не незнакомцы.

Он засовывает руку в карман и продолжает смотреть на меня. Таксист сигналит, и я отступаю назад.

– Мне нужно идти. Иначе я упущу такси.

– Вам даже не интересно узнать, кто меня к вам прислал?

Я застываю.

– Оу. Кто?

Почему я не подумала спросить его об этом раньше. Наверное, потому что я не в состоянии нормально думать.

– Он называет себя Господином. Вы ведь слышали о нем, верно?

Меня будто ударяют молотом в грудь. Еще один побочный эффект.

– Оу, – выдавливаю я. Вот оно. Хочу ли я поехать? Что если я отклоню приглашение сейчас, а после он больше не захочет иметь со мной дело? Что если мне снова не удастся покончить с собой и меня опять упекут в лечебницу?

Он протягивает руку.

– Вы поедете со мной, чтобы встретиться с ним? Это не займет много времени. Он всего лишь хочет услышать лично от вас: да или нет. Не более.

Но я все равно ощущаю себя так, словно нахожусь на краю пропасти.

– Мне нужно позаботиться о некоторых вещах. У меня в сумке есть его адрес. Я приеду, как только закончу со своими делами.

– Так не получится, Диана, – мягко произносит он.

Откуда он знает мое имя? Они разыскивали меня? Все, что я говорила Мисти, это не то, что есть на самом деле. Но, тем не менее, передо мной стоит этот Джейми, ждет меня, будто ему позвонили и сказали, что меня выписывают. Хотя я сама узнала об этом всего час назад.

– Идемте, миссис Сакстон. Если это не то, чего вы хотите, вы сможете сказать ему об этом, развернуться, и никогда не возвращаться. Все очень просто.

Перед глазами возникает лицо моей дочери. Ее улыбка выглядит настолько широкой, что я в изумлении перестаю дышать. Желудок скручивается в узел, и я киваю.

– Подождите.

Я отступаю от него, и на дрожащих ногах иду к водителю такси, оповещая его, что ему придется ехать без меня. В этот момент мне кажется, что я собственноручно подписываю себе смертный приговор. Ну, это именно то, что я планирую сделать. И я не уверена, о чем должна думать.

Я сажусь внутрь симпатичной спортивной машинки, и уставляюсь в окно, как только водитель трогает с места. Линии пейзажей размыты, но чем дольше я на них пялюсь, тем ярче становятся цвета. Над парком моросит дождь, который я вижу через стекло, окрашивая листья и траву в ярко–зеленый. Родители пытаются догнать своих детей, чтобы те не намокли, но им кажется это только в радость – попасть под мелкие капли. На моем лице появляется улыбка, но она быстро тает. Скоро, Кейли, и мы снова будем вместе…