Текст книги "Лисёнок для депутата (СИ)"

Автор книги: Аля Морейно

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

Глава 22

Олеся

Телефон пиликает входящим сообщением.

«Я уже дома. Мне нужно ещё пару дней, чтобы уладить тут некоторые дела, а потом – сразу к вам».

«Хорошо».

А что я могу ему ещё ответить? Написать: «Не приезжай»? Так ведь всё равно приедет…

«Ты меня ждёшь?»

Не отвечаю. Обманывать не хочу. Но вовсе не обязательно ему знать, что жду и дни считаю. И даже немного обижаюсь, что он, вернувшись, не сразу помчался к нам.

«Вредина», – прилетает чуть позже. И смайлик в виде сердечка.

Зачем он снова появился в моей жизни? Я уже почти оправилась от очередного расставания, почти собрала сердце из кусочков, почти научилась жить без него…

Вздрагиваю от каждого сигнала о входящем сообщении. Трясущимися руками принимаю редкие звонки… Просто потрясающе – превращаюсь из-за него в невротичку.

Строго-настрого запрещаю себе думать о нём и фантазировать… Но самоконтроль бесповоротно утерян. Чем бы ни занималась, в голове всё время Он.

Закрываю глаза и вспоминаю. Сильные руки, красивое лицо, мягкие губы. Чуть насмешливые глаза. Хрипловатый голос с командирскими интонациями. Каким он бывает грубым и нежным. Весёлым и грустным. Мужественным и по-детски уязвимым. Страстным и безумным. Самым лучшим…

У меня даже нет ни одной его фотографии… Всё хранилось в телефоне и пало смертью храбрых от рук Олега. Остались лишь воспоминания, которые я берегу как зеницу ока.

На что я надеюсь? В одну реку и дважды-то войти нельзя. А трижды – вообще нереально. Мозг кричит: остановись, дура, хватит прыгать на одни и те же грабли, так и без головы остаться недолго! Не о себе, так о дочери подумай – каково ей будет снова потерять отца… Но сколько я ни пытаюсь объяснить это своему глупому сердцу, оно всё равно ждёт Витю и на что-то надеется.

А всё из-за того, что он сказал мне, что любит… Можно ли ему верить? Не знаю… Но так хочется!

Ведь если мужчина любит, то есть надежда… Вон Мансур даже свадьбу отменил… Но он-то наверняка не такой папенькин сынок. А Витя и шагу ступить без указки отца не рискнёт. Жениться – по папиной команде, разводиться – по свистку. Будто дрессированная собачонка.

Если и вправду Самборский-старший всё подстроил и с документами, и с сообщениями, и с сумасшедшими бабками, то он ни за что не позволит сыну быть со мной. Решится ли Витя пойти против него? Скажет ли хоть слово в мою защиту? Сомневаюсь… Может, потому и не приехал сразу, как только вернулся из-за границы, что папенька не велел?

Ожидание выматывает нервы. Внутри всё натянуто. Да я и сама как струна. Только тронь – зазвеню. А если задеть сильнее, то лопну… Остро реагирую на любую ерунду. Плачу по поводу и без. С каждым днём надежды всё меньше. Что это за дела такие неотложные, что он даже просто повидаться со мной не торопится?

– Леся, успокойся. Ну что ты себе душу рвёшь? Он же мужик, а у них вечно свои заморочки.

У Веры всегда для всех есть оправдания – святой человек, мне бы так… Я же, наоборот, себя постоянно накручиваю, настраиваюсь на плохое.

– Может, у него заседания депутатские, голосование важное какое-то, что пропустить нельзя? Слышала, говорили, что выгонять будут за прогулы? Там же, как в колледже, даже ещё жёстче дисциплина, наверное. А он и так по больницам сколько времени. Может, ему теперь безвылазно там сидеть придётся.

– Да глупости. Что значит безвылазно? – не верю я во все эти сказки. – Он же не раб на галерах! Выходные в любом случае должны быть.

– Так включи телевизор и посмотри, есть у них сессия или нет. Может, и Виктор твой где-то в кадре мелькнёт, а ты успокоишься. Ну или как вариант – его папик припахал по работе.

Да, последнее – вполне вероятно. Витя вечно под папиным каблуком. А тот сейчас будет изо всех сил стараться держать сына подальше от меня. Напрасно он, что ли, потратился на поддельные анализы и суд? Да и бабки придурочные наверняка влетели ему в копеечку.

В голову лезут разные глупости… С момента нашей встречи прошло больше месяца. Да за это время он десять раз мог найти себе подходящую женщину. Такая, как я, годилась для привлечения избирателей. Или на худой конец когда он не мог ходить. А теперь… наверняка захочет богатую и статусную, которую одобрит отец.

На шестой день я перестаю ждать. Просто приказываю себе перестать. Хотел бы – приехал. А нет – так нет. Больно, обидно, но жизнь ведь на этом не заканчивается?

Витя звонит, когда я отмокаю в ванне, успокаивая рвущуюся во все стороны душу.

– Лисичка, я завтра утром приеду. Сможешь взять выходной?

Мозг ещё не до конца обработал звуковой сигнал из телефонной трубки, но язык уже перешёл в режим неуправляемого электровеника.

– Зачем? – вылетает из меня со скоростью выстрела.

Зажимая трубку плечом, обеими руками закрываю рот, чтобы не смел молоть глупости.

– Зачем что? Зачем приеду или зачем выходной?

– Выходной, – благосклонно позволяю электровенику ответить, но тут же возвращаю руки обратно, мало ли, какая вожжа ему под хвост попадёт.

– Ну-у. Поговорить надо, – напускает туману.

Боже, что это за разговор такой, что на целый день? Но рта не открываю, прогоняя по всем извилинам ситуацию. Знать бы, о чём разговор. Если о хорошем, то стоит, конечно, поменяться сменой. А если о плохом, то лучше по-быстрому всё обсудить и слинять на работу нервы успокаивать.

– В общем, постарайся договориться со сменщицей, или как там у вас всё устроено. Я утром буду.

Витя прощается и отключается раньше, чем я успеваю ему что-то ответить.

И что это было? Как понять, к чему морально готовиться? От него можно ждать чего угодно!

Может, если бы не было этой недели… Или если бы я не знала, что он приехал… Я же с ума сойду до утра! Что надеть? Как себя вести? Куда он меня поведёт?

Только уставшему за смену и разморенному в ванне телу плевать на мои душевные муки. Стоит голове коснуться подушки, как я отключаюсь. Ещё и одеяло натягиваю повыше – чтобы было теплее и уютнее.

– Мама, мама, проснись! – подскакиваю от Иришкиного шёпота. – Там в дверь звонят, а Вера на работу ушла.

– Который час? – хватаю с тумбочки телефон. – Четверть восьмого. Кого это принесло в такую рань?

Набрасываю халат на пижаму, заправляю за уши растрёпанные после сна волосы и спешу к входной двери.

Открываю – и обмираю…

Вслед за букетом роз в квартиру заходит Виктор. Первый шок сменяется ужасом: я только из постели, в пижаме, лохматая. Выгляжу наверняка как огородное пугало. И зачем было вчера полчаса копаться в шкафу, выбирая наряд и продумывая образ, а потом вот так всё одним махом перечеркнуть?

– Папа! Папочка приехал! – скачет вокруг гостя Иришка.

Вот уж кому счастье привалило. И неважно, что она тоже далеко не при параде.

– Здравствуй, моя хорошая! Как я по тебе соскучился! – наклоняется к дочери, позволяя обхватить себя за шею и подставляя щёки для поцелуев.

– Ты подарочек мне привёз? – выдаёт хитрая лиса, когда поток нежностей иссякает.

– А как же! – и указывает глазами на большой пакет из детского супермаркета, стоящий возле самого входа.

Дочь тут же забывает обо всём на свете и бросается к подарку. Качаю головой. Мог бы коробку поскромнее притащить в нашу крохотную квартирку.

– Так, только распаковывать будем после садика, – говорю я строго, – иначе опоздаем.

– Ну мамочка, не хочу в садик, я хочу быть с папой! – начинает канючить.

– Так, Иришка, что за фокусы? Ну-ка давай перекусим и будем собираться, – командую.

– А папа после садика никуда не уйдёт?

Как рыба открываю и закрываю рот, пытаясь подобрать нейтральный ответ, но ничего разумного в голову, как назло, не лезет.

Вспоминаю, что я всё ещё лохматая и в пижаме, и бурчу:

– Витя, иди на кухню, я сейчас вернусь.

По дороге в спальню думаю, что надо было у него хоть цветы забрать и в вазу поставить. Но я, шокированная его неожиданным появлением, остатки мозгов растеряла.

Впопыхах привожу себя в порядок. О косметике и речи быть не может: причесаться бы, сменить пижаму – и то хорошо.

Почему он приехал так рано? Что они там сейчас с Иришкой делают? О чём говорят? Не надо было оставлять их одних! Во всём мерещится заговор…

Когда возвращаюсь на кухню, то обнаруживаю, что цветы стоят в вазе, а Витя возится с чайником. Лисёнок сидит за столом, радостно улыбается и выбалтывает папе все наши секреты.

При дочери заводить никакие разговоры не хочу. Даже не зная, о чём мы будем говорить, интуитивно ощущаю, что вмешивать ребёнка во взрослые дела не стоит. Тем более что сегодня в садике по расписанию – танцы, а Иришка их очень любит. Поэтому оставляю гостя одного и отвожу недовольную малышку в сад.

Возвращаться домой не спешу. Оказывается, я боюсь… И трусливо оттягиваю момент, когда придётся посмотреть правде в глаза и расставить все точки над Ё. А я почему-то не сомневаюсь, что Витя приехал сюда именно для этого.

– Извини, я у тебя немного похозяйничал. Голодный, как чёрт. Садись, поешь. Время ещё немного есть.

– Ты куда-то спешишь?

– Не я, а мы. У нас назначено на время, нас ждут. Но до этого нам нужно с тобой поговорить. Ты ведь по-прежнему кофе пьёшь по утрам с молоком?

Сажусь за стол, машинально беру со стола бутерброды, и запиваю их кофе, пытаясь переварить еду вместе с обрывками смысла, которые никак не могут слиться в какую-то цельную мысль.

Забавно. Депутат Виктор Самборский подаёт мне кофе и кормит собственноручно приготовленными бутербродами!

Покончив с завтраком, убираю со стола, чтобы чем-то занять дрожащие руки. Волнуюсь. Не оставляет ощущение, что сейчас – самый ответственный момент в моей жизни. Не тогда, когда Витя забрал меня у мамы, не тогда, когда бросил, уехав за границу, не тогда, когда давала согласие на фиктивный брак или собирала вещи и покидала его дом. Самое важное должно произойти здесь и сейчас.

– Я обещал тебе всё исправить, – выдаёт, когда я усаживаюсь обратно за стол. – К сожалению, далеко не всё я смог сделать в одиночку, без твоей помощи. Вот, – кладёт передо мной стопку бумаг.

– Что это? – спрашиваю дрожащим голосом и беру документы в руки.

– Решение суда о признании Иришки моей дочерью. Теперь надо с её свидетельством о рождении ехать в ЗАГС и вносить изменения в запись о рождении.

– Снова? – вырывается из меня раньше, чем Витя успевает договорить.

– Ну что поделать? Таков регламент.

– Ладно, поехали.

– Но раз уж мы поедем в ЗАГС по поводу свидетельства, то можем заодно сделать ещё одно дело.

Смотрю на него выжидательно.

– Лисичка, я знаю, что очень много косячил. И по своей вине, и не по своей. В общем, я о многом сожалею, даже не представляешь, как сильно. И о том, что оставил тебя тогда беременную. И потом… Многое осознал лишь недавно, сделал выводы и расставил приоритеты. Я бы предпочёл, конечно, начать всё сначала. Но… сначала у нас, видимо, не получится.

Сердце замирает на этой фразе. Он меня окончательно бросает? Иришку снова на себя запишет, а меня бросит? Мысли мечутся в голове, как испуганные лошади.

– Олеся, всё у нас с тобой как-то получилось шиворот-навыворот. Давай попробуем ещё раз, – Витя придвигается совсем близко и берёт меня за руку. – Я тебя очень люблю, очень. Дышать не могу нормально, когда тебя нет рядом. Выходи за меня, пожалуйста.

Он правда это сказал? Мне не послышалось?

– Извини, с коленом не буду экспериментировать. Вот, – протягивает коробочку с очень красивым колечком. – Я же тебе в прошлый раз предложение не делал! Исправляюсь.

Беру коробочку и верчу в руках, не решаясь достать оттуда кольцо. Витя делает это сам.

– Ну так что? Едем расписываться? Через час нам надо быть в ЗАГСе.

И мне бы просто ответить «да», но язык мой, кажется, живёт отдельной жизнью и произносит:

– А твои родители? Они знают? Они не будут против?

– Я же сказал, что всё исправлю. Думаю, после серьёзного разговора и с отцом, и с матерью они смирятся. Хотя ты права – в восторге не будут. Но нам же с ними не жить.

– И твой отец больше не будет пытаться нам делать гадости?

– К сожалению, главным инициатором гадостей оказался не он, а мама.

– Как? – вырывается от удивления помимо воли.

– Вот так. Они с Лизой решили, что ты – алчная девица, которой лишь бы отхватить у нас побольше денег. А потому от тебя и твоей дочери нужно избавиться. Они не догадывались, что Иришка – моя. А я, дурак, никак не мог понять маминой реакции, когда заявил ей в клинике, что собираюсь на тебе жениться, и показал кольцо.

Витя улыбается и гладит мою ладонь. Нежно и немного щекотно.

– Никому тебя в обиду не дам. Я больше не переживу расставания с тобой и нашим Лисёнком. Слышишь? Не отпущу тебя…

И мне так отчаянно хочется ему верить…

– Так что? Я надену?

И не дожидаясь ответа, вращательными движениями водружает кольцо мне на безымянный палец.

– Похоже, ты не даёшь мне ни единого шанса отказаться, – счастье рвётся наружу, но я по привычке сдерживаю эмоции.

– Не даю. Зачем он тебе, этот шанс? А, Лисичка? Дразнить меня? – шепчет в самые губы.

Его лицо возле моего, совсем близко. Его дыхание бьёт током, задевая самые чувствительные точки и выгоняя на волю щекотливых бабочек. И они кружатся, кружатся…

Витя усаживает меня к себе на колени.

– Так ты выйдешь за меня, моя вкусная девочка?

Его губы беззастенчиво гуляют по щекам, шее, норовят забраться под свитер.

– Лисичка, как же я по тебе соскучился… Я совершенно дурным становлюсь, когда ты рядом. Не мучай меня, пожалуйста. Ты будешь моей?

– Вить, куда я от тебя денусь? Я тебя люблю… Всегда любила, с того самого дня, когда увидела впервые.

– Это значит «да»?

– Конечно, да!

Он нежно касается моих губ. Целует медленно, аккуратно, будто пробует на вкус. Так непохоже на него – эмоционального, страстного, напористого. Отвечаю, теряя голову, поддаваясь одному на двоих нежному безумию. Будто в первый раз. Новый уровень эмоций, новый уровень доверия и проникновения душами друг в друга.

– Я тебя люблю, – шепчу, отрываясь на мгновение, чтобы дать выход гарцующим в груди эмоциям.

– Лисичка, надо тормозить, иначе мы никуда не успеем. А потом у нас будет целая жизнь…

В ЗАГС мы всё-таки немного опаздываем. Но нас ждут, и домой мы возвращаемся семейной парой с новым Иришкиным свидетельством о рождении.

Голова кружится как от шампанского. Хочется визжать от радости на всю улицу. Восторг хлещет через край. Можно ли быть ещё счастливее? Нет, это просто нереально!

В квартире настроение резко меняется. Тишина. Мы вдвоём. И химия между нами. Жадно разглядываю мужа, будто вижу впервые. Он всё так же красив и самоуверен. Я всё так же с трепетом смотрю на него. Сколько бы лет ни прошло, сколько бы бед между нами ни стояло. Можно ли войти в одну реку трижды? О, да! Но больше экспериментировать совсем не хочется.

Едва добираемся до спальни, набрасываемся друг на друга. Гладим, ласкаем, целуем, впиваемся, врываемся. Телами, душами, сердцами. Не можем насытиться. Взорвавшись, возрождаемся и проходим тот же путь заново.

А потом в дверь звонят – и приходится возвращаться с неба на землю…

Спустя неделю мы с Иришкой снова переступаем порог нашего столичного дома.

– Ура! Ура! Наконец-то мы дома! Папочка, ты больше никуда от нас не уедешь? Правда-правда? Совсем-совсем?

Малышка никак не может поверить, что Витя с нами. Она наотрез отказалась отпустить отца в гостиницу из нашей маленькой съёмной квартирки. По такому случаю даже согласилась уступить ему своё место у меня в кровати. Каждое утро вскакивала раньше всех и прибегала к нам проверить – не уехал ли папа. Как мало ребёнку надо для полного счастья…

На рассвете просыпаемся по будильнику.

– Лисичка, – тормошит меня муж. – Вставай. У меня для тебя сюрприз. Надеюсь, тебе понравится, но времени у меня очень мало. Нужно поторопиться.

– Сюрприз? Хочу сюрприз! – в комнату заносится маленький рыжий метеор.

Любопытство придаёт Иришке ускорение. Она быстрее обычного завтракает, без капризов надевает первый предложенный ей наряд и сразу выбегает во двор, чтобы поскорее занять место в машине.

Мне тоже не терпится увидеть, что же такое Витя нам приготовил. И когда мы выходим возле неприметного здания, отчаянно кручу головой, пытаясь усмотреть в окрестностях что-нибудь необычное.

– Ну что, добро пожаловать, – торжественно произносит муж, открывая дверь и впуская нас в просторное пустое помещение.

– Что это?

– Мой свадебный подарок – твоё кафе. Ты не смотри, что оно такое серое и невзрачное. Зато просторное, есть, где фантазии разгуляться. Я не стал торопить события и решил дать тебе возможность лично пообщаться с дизайнером, выбрать необходимую технику. И вообще… Ты тут хозяйка – командуй.

У меня нет слов… Слёзы катятся по щекам, я брожу из помещения в помещение, мысленно прикидывая, что в каждом из них имеет смысл разместить.

– Вить, ты – волшебник? Я же о таком даже мечтать не смела!

– Немножко, и только для моих лисят. Я очень тебя люблю, и хочу, чтобы ты была счастлива.

Эпилог

Четыре года спустя

Виктор

Тороплюсь подписать документы и попрощаться с иностранными партнёрами. Сегодня, как и планировал, управляюсь быстрее, чем обычно, и спешу к семье. В кои то веки взял жену с детьми с собой за границу, чтобы они немного сменили обстановку.

Останавливаюсь возле парка, выбираюсь из машины и делаю глубокий вдох. Ощущается наступление осени – даже в календарь заглядывать не нужно, чтобы это почувствовать.

Шагаю по дорожке из гравия. Впереди сквозь деревья поблёскивает водяная гладь. Где-то там, возле озера, должны быть мои лисята. Сколько бы ни прошло времени, каждый раз душа замирает в предвкушении встречи с любимой. После рождения второго ребёнка она стала ещё более чувственной и соблазнительной. И я ещё больше схожу по ней с ума.

Первой в глаза бросается рыжая макушка младшего сына. Он бегает туда-сюда по дорожке и возит за собой на верёвочке яркий самосвал. Ярослав помешан на машинах – маленьких, больших, легковых и грузовых. А техника вроде экскаваторов или подъёмных кранов – и вовсе вне конкуренции. Откуда это у него, если всё время он проводит с мамой, сестрой и няней, а дома подавляющее большинство игрушек – девчачьи куклы и всё, что с ними связано? По воспоминаниям мамы, я был таким же. Откуда в мальчишках чуть ли не с рождения эта тяга к технике и автомобилям?

Лисичка стоит спиной, разговаривает по телефону и не замечает меня, пока я не подхожу почти вплотную.

– Ну хорошо, ты там был? И что тебе сказали?.. Погоди, я же с ними обо всём договорилась… Ну что значит «не совсем то»?.. Ты что, маленький, и тебя всему учить надо?

Обнимаю её сзади и целую шею. Жестом спрашиваю: «Кто это?». Отмахивается.

– Мансур! Ну у тебя же уже второй ребёнок, ты опытный отец… Хорошо-хорошо, не буду… Ладно, присылай фотографии, я посмотрю и выберу… Не подлизывайся. Вере привет!

Наконец-то завершает звонок и дарит мне ответный поцелуй.

– Что там у него стряслось?

– Поехал за кроваткой в магазин, а они вместо цвета, который я заказала, пытаются втюхать ему немного другой.

– Ой, тоже мне проблема. Можно подумать, это так принципиально.

– Ну знаешь ли! Я же выбирала под цвет остальной мебели, чтобы кроватка не казалась в комнате инородным телом, чтобы всё было гармонично. Это же не коляска, которая нужна только первые месяцев девять, а потом всё равно приходится покупать другую!

– Ладно, а они успеют поменять?

– Предложили варианты. Сейчас заедем в гостиницу, я включу компьютер и выберу.

– Как там Вера? Скоро выписывают?

– В том-то и дело, что если всё будет хорошо, то уже послезавтра их отпустят домой. А кроватка ещё не готова. Мансур мечется, будто в первый раз.

– Так у него это и есть первый раз. В прошлый-то ты всё это на себя взяла, – смеюсь.

Ох, уж этот Мансур. При потрясающей бизнес-хватке в бытовых вопросах он порой удивительно беспомощен.

– Он и теперь на тебя рассчитывал. Кто ж знал, что малая родится раньше срока и мы не успеем вернуться?

– Папа! Папа! – Лисёнок-младший наконец-то обнаруживает моё появление и торопится поделиться впечатлениями, накопившимися за день.

На его крик тут же реагирует сестра, которая кормит уток у берега, вскакивает и бежит к нам.

– А у меня вот что есть, – сын показывает на грузовик, наполненный шишками.

– И где же это вы такую красоту насобирали?

– Идём, покажу, – тянет меня за руку Ярик куда-то в сторону.

– А с малой-то там у Веры всё в порядке? А то Мансур бьётся в истерике, что ребёнок недоношенный.

– Вот вы мужики бестолковые. Сами же себе проблемы придумываете на ровном месте. Ну кто вам сказал, что срок должен быть непременно ровно девять месяцев? Да ребёнок в норме может родиться и в тридцать восемь недель, и в сорок две! – вредина никогда не упускает случая подколоть по поводу моего досадного просчёта с рождением Иришки.

– Ладно, сдаюсь, – поднимаю примирительно руки вверх.

– Какие у нас планы на вечер? – меняет тему жена. – Дети просятся в аквапарк.

– Да, да, папочка, пожалуйста! – тут же встревает в разговор вездесущая Иришка.

– Что, так сильно хотите?

– Ярик, скажи папе, что хочешь в аквапарк, ну, пожалуйста, – доносится горячий шёпот Лисёнка-старшего.

– Аквапарк! Хочу аквапарк! – выдаёт сын командным тоном, коряво выговаривая часть звуков, и мне ничего не остаётся, кроме как согласиться.

– Раз большинство голосов за, то едем в аквапарк!

Дети убегают по дорожке вперёд, и я решаюсь на важный разговор.

– Отец звонил, просит привезти ему детей, пока мы тут.

– С чего это вдруг? С каких пор они ему понадобились?

– Кто знает? Может, инфаркт так на него повлиял. Задумался о смысле жизни, занялся переоценкой ценностей и всё такое, – сам не верю в то, что несу, но откуда я знаю, что там у папы на уме на самом деле? – Это недалеко, меньше двухсот километров. С утра поедем, к вечеру вернёмся. А послезавтра – в зоопарк, как договаривались.

Отец лежит в известной кардиологической клинике, куда его привезли в экстренном порядке после инфаркта. По заверению местных врачей, идёт на поправку. Но в его возрасте сердце может вести себя непредсказуемо, поэтому мама периодически устраивает истерики с заламыванием рук. А есть ли для них основание – непонятно.

Мы почти не общаемся с родителями после скандала, который произошёл четыре года назад и вынудил меня очень многое в жизни изменить. Я тогда сразу сложил депутатский мандат. Для этого было много причин, в том числе и вполне весомая, озвученная официально – необходимость заниматься здоровьем и восстанавливаться после операции.

Бизнес с отцом я не бросил. После долгих размышлений решил, что не для того посвятил десять лет жизни развитию нашего семейного дела, чтобы вот так всё оставить и уйти, хлопнув дверью. Мы с папой жёстко разграничили полномочия, сведя коммуникацию к минимуму даже по рабочим вопросам.

Теперь, когда он слёг, я вынужден фактически возглавить всю его империю. Кто знает, вернётся ли отец к штурвалу и сможет ли справляться с прежней нагрузкой?

Почти двести километров до клиники по автобану преодолеваем за два часа. Дети смотрят на планшете мультфильмы и не капризничают. Лисичка заметно волнуется, хотя старается не показывать нервозность. Я и сам в напряжении.

Дети бабушку с дедушкой не знают – я оградил семью от общения с родителями во избежание нервотрёпки. Впрочем, всё это время старики не проявляли инициативу, чтобы наладить контакты. Ярика папа видел лишь однажды на протокольном мероприятии. Иришку – чуть больше, но всё это были лишь ритуальные танцы для поддержания имиджа компании. И вот теперь эта странная просьба. С чего вдруг?

В палату я захожу первым как главный парламентёр. Отец поднимается в кровати, мама помогает ему поудобнее сесть. Подхожу, пожимаю руку и обнимаю старика.

– Приехали! Спасибо, сынок, – говорит он, увидев моё лисье семейство.

– Здравствуйте, – тихо выдаёт Олеся.

– Иришка, помнишь, это – ваш дедушка! – напоминаю, но дочка стесняется и прячется за меня, а Ярик и вовсе карабкается к маме на ручки.

– Рыжие… Совсем не похожи на тебя…

– И что?

– Это я так, к слову. Сразу видно, что мамины дети, – улыбается. – Олеся, ты прости меня, дурака старого.

– Папа! Не при детях, – тут же поправляю.

Отец такой, что не особо слова выбирает, в порыве эмоций может и крепкое словцо ляпнуть.

– Не знаю, увидимся ли ещё. Просто знайте, что я очень сожалею, что так у нас всё сложилось. Не верил я… Думал, ерунда, блажь. В общем, простите меня, дети.

– Боря, перестань, всё будет хорошо, – вмешивается мама. – Витя, скажи ему!

Визит к отцу проходит в странной атмосфере. Спустя полчаса дети устают, начинают крутиться в поисках, какую бы шкоду натворить, и мы покидаем клинику. Выхожу в смятении. Я верю в силу западной медицины, да и папа ещё относительно молод, а потому разум отказывается подчиняться его паническим настроениям. Но на душе неспокойно. Всё-таки родителей не выбирают. Мне горько и больно, что нас с ними так развела судьба…

Через два дня, как и планировали, возвращаемся домой. У каждого из нас тут накопился вагон и маленькая тележка дел. Иришка прогуляла больше недели занятий в школе, и теперь приходится нагонять. У Олеси всегда море забот в кафе, и она разрывается между работой и недавно родившей подругой. Я же пытаюсь заменить на всех фронтах отца. И получается у меня, откровенно говоря, с большим трудом.

Порой в памяти всплывает встреча в клинике и папины слова о детях: «Совсем не похожи на тебя…» Никогда не испытывал по этому поводу никакого дискомфорта. Разве мы в силах повлиять на генетику? Наши дети – это наши дети, и неважно, на кого они похожи. Но сейчас вдруг возникла мысль: может, стоит попробовать в третий раз? Возможно, имея двух клонов Лисицы, удастся получить ещё и маленького клона меня?