Текст книги "Сон длиной в зиму (СИ)"
Автор книги: Альма Либрем
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)
Глава восьмая
27 декабря, 2019 год
Казалось, до конкурса была ещё уйма времени, но Зоя даже моргнуть не успела, как наступило то самое двадцать седьмое число, когда надо было выступать. С каждым днём времени для репетиций оставалось всё меньше, и она наконец-то поняла, почему Лебедова настаивала на том, чтобы отточить всё заранее. В актовый зал то и дело приходили конкуренты, настоятельно просили покинуть зал, чтобы не подсмотреть какие-то детали их гениальных номеров и не стянуть ответы на вопросы. Леся, вздумавшая быть активисткой в рамках всего университета, а не факультета, помогала всем и сразу, и Зоя только и видела, как то тут, то там мелькала её рыжая шевелюра и доносился характерный для девушки шум – слишком уж неуёмной, желающей более ярко продемонстрировать свою активность она была, слишком настойчиво предлагала свою помощь, а ещё так смешно обижалась всякий раз, когда ей отказывали, что Зоя с трудом сдерживала смешки, но никогда ничего не говорила. Останавливать Лесю в любом случае было бесполезно. Пытаясь быть активной, она с такой старательностью занимала всё свободное пространство, что единственным выходом из ситуации оказалось просто не связываться.
Даже Лебедова, и та прикрикивала на девушку, успешно позабыв о том, что прежде та была её любимицей. Замдекана терпеть не могла, когда кто-то предавал родной факультет в пользу общественной деятельность и пытался помочь всем и вся, потому у Леси, кажется, медным тазом накрылись несколько зачетов и прахом пошли все мечты о помощи Лебедовой.
За день до праздника зал как-то неуловимо преобразился. Появился новогодний декор, который устанавливали, разумеется, студенты, тоже за какие-то бонусы от своих преподавателей, потому что университет не мог предоставить работников. Переносили длинные ряды сидений, чтобы всё-таки можно было занимать места и не бояться того, что туда даже дистрофики не смогут пролезть.
На улице выпал первый снег. Слабый, тонким слоем покрывавший траву и даже не до конца прятавший влажную грязь земли, он всё равно создавал какую-то особенную, праздничную атмосферу, о которой так мечтал весь город в преддверии Нового года. После двадцать пятого числа, отметив первый государственный выходной из большого праздничного цикла, народ как будто вздохнул с облегчением, сдал почти все отчёты и был готов приступить к веселью. Город наполнился новогодним шумом, запахом мандаринок, засуетился, готовясь встречать праздник, и Зоя наконец-то осознала, что Новый год, который она так любила отмечать, наконец-то должен наступить, буквально через несколько дней, и никто не мог ему помешать. Ей хотелось глотнуть немного этого счастья, разлитого в воздухе…
Но сначала надо было распрощаться с последним делом этого, настоящего года – принять участие в конкурсе, в котором она не видела особенного смысла, но согласилась и как-то внезапно с помощью него обрела нечто большее, чем привычная для её жизни обстановка.
Теперь за кулисами осталось совсем мало места. Рядом крутились организаторы, другие участницы, их помощники, которые не особенно осторожничали с конкурентами. Зоя впервые почувствовала, что кто-то действительно хотел выиграть. Она – не особо, если честно. Во всём этом, если честно, не было никакого смысла. Конкурс, который закончится всего лишь лентой и пластиковой короной, купленной в магазине детских игрушек.
До начала оставалось несколько минут, и общая дрожь немного передавалась и Зое. Богдан, будто почувствовав, обнял её за плечи и тихо прошептал на ухо:
– Не переживай. Ты же здесь самая лучшая. Как ты можешь не выиграть?
Зоя хотела ответить, что ей, собственно, не важно, выиграет она или проиграет, но вместо этого девушка только дотронулась до его руки, покоившейся у неё на плече, и шумно выдохнула воздух, пытаясь собраться с мыслями. Победа, поражение, это всё не имело значения… Она чувствовала себя счастливой. Даже если дома всё ещё была холодная война, и они с мамой практически не разговаривали, скорее перебрасывались сердитыми фразами, с трудом сдерживая общее раздражение, если Лебедова косилась немного странно и три раза поинтересовалась у Зои, не хочет ли она изменить аккомпаниатора, чтобы не переживать во время выступления…
Она включила на секунду экран мобильного, сверяясь со временем, и почти в тот же миг, вспомнив о том, что начинать надо было минут на десять ранее, ведущий наконец-то изволил выйти на сцену. Зоя растерянно оглянулась, сунула телефон в сумку, её передала Богдану, не зная, куда ещё деть, и вздрогнула, когда объявили её имя. В самом деле, первой?
Зоя ненавидела выходить первой. Она понятия не имела, куда надо идти, как становиться, что делать. Не могли позвать хотя бы второй? Но их факультет был самым большим, и девушка понимала, что Лебедова весь мозг ведущим проела, только чтобы Зоя выходила первой. Думала, наверное, что это чем-нибудь ей поможет…
Пришлось подниматься наверх. Ступеньки, которые вели на сцену, были кривыми и шаткими, Зоя опасалась, что попросту свалится с ног, если сделает один неправильный шаг. Тем не менее, варианта отступить не было, и она вышла на сцену, добралась до точки, на которую им показывали ещё при репетиции. Ведущий продолжал тарахтеть, перекручивая фамилии некоторых участниц, а Зоя наконец-то нашла время осмотреть зал.
И увидела маму.
Елена Леонидовна сидела рядом с Лебедовой и, заметив дочь, склонилась к замдекану, явно задавая какой-то вопрос. Зое вдруг стало не по себе, и она почувствовала себя самой последней идиоткой, которая какого-то чёрта пришла на конкурс, и конкурентки ей не по зубам. Тут, наверное, каждая мечтает о победе, а Зоя стоит вот как та варёная рыба, моргает и никак не может привыкнуть к тому, что на неё смотрят. Ещё и первый раунд, эти вопросы…
– А теперь пришла очередь наших девушек представить себя, – затараторил ведущий. – Мы переходим к визиткам. Конкурсантка номер один, – он подмигнул Зое, – остаётся с нами, – а все остальные девушки ждут своей очереди.
Зоя выдавила из себя улыбку, но она, наверное, выглядела очень жалко. Ведущий всё никак не мог умолкнуть, и девушке хотелось зажать себе уши, только б не слышать его противный, резонирующий голос. Впрочем, заученные фразы визитки она выдохнула легко, без запинки, и вновь поймала на себе внимательный взгляд матери.
– Скажите, Зоя, – ведущий повернулся к ней и ткнул университетский микрофон прямо под нос, едва не выбив девушке зубы, – вы влюблены?
Вообще-то, задавать такие личные вопросы было запрещено. Зоя знала, что она должна выстоять здесь, на сцене, в открытом платье, не обращая внимания на холод, обязана поговорить о том о сём с далеко не самым гениальным представителем мужской половины, вечным университетским ведущим, который уже выпустился два года как, а его всё ещё по старой памяти зовут вести мероприятия.
– Ну же, Зоя, – поторопил её ведущий и театральным шепотом добавил: – Это вопрос личного интереса! Я просто пользуюсь служебным положением!
Эта уловка, кажется, предназначалась для другой девушки, но ведущий смотрел на Зою так, как обычно смотрят несколько заинтересовавшиеся своими поклонницами звёзды, пытающиеся примерить ту или иную девчонку к своей постели. Зоя терпеть не могла таких мужчин, и этот парень, имя которого вылетело из её головы, выглядел далеко не лучшим представителем своего пола, хотя, очевидно, был о себе высокого мнения.
В зале послышались смешки, но Зоя видела только маму, буквально сверлившую её пристальным, вредным взглядом. На лбу Елены Леонидовны было прямо написано: "Не делай глупостей, дочка".
А Зоя хотела.
К чему весь этот фарс? Дорогое платье, надетое в университете, где по-хорошему даже пальто нельзя снимать? Она так замерзла, стоит тут, улыбается людям, которых не знает, вместо того, чтобы проводить вечер дома или в каком-нибудь уютном ресторанчике рядом со своим парнем… И плевать, что понарошку! Это она сама себе напоминает раз за разом, а Богдан уже недели две даже не заговаривал об этом.
– Да, – неожиданно легко улыбнулась она. – Моё сердце занято.
– Завидую, – поделился ведущий и продолжил задавать свои глупые вопросы.
Она терпеливо выдержала первую часть конкурса и ушла за кулисы, дрожа. Визитки других девушек проходили куда быстрее, конкурс на смекалку многие проваливали, а Зоя даже не помнила, какие ей вопросы задавали. Это "вы влюблены" было единственным, что было буквально высечено в памяти.
Оставалось только выдержать выступление, а потом блиц-раунд, который вообще выдернули из какого-то "что-где-когда". За кулисами девушки кутались в тёплые куртки, потому что было очень холодно. Те, кто должен был петь, косились на трескучие колонки, завидовали, что Зое повезло отхватить целого аккомпаниатора, а кто-то даже пытался заигрывать с Богданом, но Орловский проявил себя как настоящий чурбан, даже не отреагировал на все девичьи старания.
Зоя откровенно дрожала. Она набросила пальто на плечи и запустила пальцы в тёплый рыжий мех воротника. Пальто подходило к платью, выглядело лучше, чем ненавистные пуховики, и она с трудом представляла себе, как выпутается из него, чтобы петь в тоненьком платье. Заболеет наверняка…
Последняя девушка заканчивала со своей визиткой.
– Всё в порядке? – тихо спросил Богдан, останавливаясь у неё за спиной.
– Думаю, – прошептала Зоя, – как заставить себя соответствовать правилам.
– Да никак, если это, конечно, не законы нашей страны, – фыркнул Богдан. – Ты ж не собираешься сделать ничего плохого?
Занавес на время опустился, позволяя подготовиться к первому номеру, и Орловский, виновато улыбнувшись, словно извиняясь, что должен оставить её на время, уверенно зашагал к фортепьяно и отмахнулся от местного ответственного за звук, пытавшегося подсунуть ему какое-то устройство. Зоя проводила его, отметив про себя, что Богдан хоть и надел рубашку, так и остался в привычных джинсах и кроссовках, не особенно задумываясь о дресс-коде.
Ведущий, оставшийся снаружи, назвал её имя, и Зоя знала, что когда поднимется занавес, она должна уже стоять у микрофона. На решение оставалось около тридцати секунд, и ещё ведь надо было дойти…
А она, выдохнув, поплотнее завернулась в своё тёплое одеяние и бодро зашагала к микрофону. Кто-то из конкуренток тихим шипением окликнул её, дёрнул за полу пальто, но Зоя даже не оглянулась, только рывком высвободила шерстяную ткань из цепких пальцев девушек с других факультетов.
Занавес наконец-то поднялся, и она вновь смотрела на зал, стоя возле стойки с микрофоном, у самого края сцены, там, где её пыталась пародировать низкорослая, вредная Леся. Мать фыркнула – Зоя видела, как искривились её губы, – Лебедова сделала глаза, как те тарелки, даже вскочила, наверное, чтобы самостоятельно отобрать у Зои пальто, но Елена Леонидовна поймала её за руку и сказала что-то, уговаривая сесть. Зоя нашла взглядом недоумённую Лерку, Лесю, брызжущую ненавистью, Иру и Аню в первых рядах, недовольно засвистевших в ответ на её выход, и подумала – а ведь ей настолько всё равно! Впервые в жизни плевать на то, что подумают другие…
Так почему бы не рискнуть?
Зоя сняла микрофон со стойки, отказываясь играть роль кинодивы из прошлого века, и уверенно направилась к Богдану. Тот, правильно её поняв, опустил руки на клавиши фортепьяно и медленно, набирая темп и входя в мелодию не так, как они разучивали, начал играть.
Девушка закрыла глаза, пытаясь прочувствовать песню по-новому, так, как ей хотелось бы её вывернуть, и даже мысленно попросила прощения у автора, прежде чем наконец-то запела, поймав правильную ноту. И ей было плевать, что платье скрыто за пальто, а пальто и её саму за фортепьяно почти не было видно. Зоя впервые позволила себе наслаждаться выступлением. Просто потому, что она была здесь. Просто потому, что пела любимую песню.
Рядом со своим "понарошку" любимым.
Лебедова прибежала за сцену, когда выступление закончилось. Размахивала руками, шипела, а не кричала, только потому, что кричать было запрещено, можно испортить номер тем, кто в этот момент был на сцене. Зоя выслушала её с мягкой улыбкой, не позволяя себе расстроиться.
И на блиц-тур вышла, так и не позволив снять с себя пальто. Даже надела длинные, до локтей, перчатки, потому что так выглядело более органично. Лебедова разве что ядом не плевалась, и если б не Богдан, заговаривающий ей зубы, должно быть, вырвалась бы на сцену и уцепилась бы ей в волосы. Зое было всё равно. Она чувствовала себя умнее конкуренток – не только потому, что быстрее других отвечала на большую часть вопросов, а и потому, что её пальцы не одеревенели от холода, и она легко нажимала на нужную кнопку.
И не дрожала, когда надо было отвечать. Ну и что, что приходилось поправлять меховой воротник, пока остальные красовались в открытых платьях? Зоя велела себе думать больше о здоровье, чем о красоте, и отлично справлялась с этой удачей, успешно игнорируя всё то, что могли о ней сказать другие. Подумаешь, дала ведущему повод три или четыре раза пошутить по поводу её теплолюбивости?
Нет, любовь не греет, иначе это было бы неприлично.
Разумеется, лучше быть дерзкой, чем с насморком.
Он хочет пошутить ещё раз?
…Ведущий хотел. Он даже раз или два перебил ректора, когда тот толкал торжественную речь о том, что он очень ценит особенную красоту каждой своей студентки. Пошутил, что лучше б цени здоровье – включил бы нормально отопление. Ректор не краснел, к нападкам на прохладные батареи он уже давно привык и не реагировал на них, как будто это было чем-то нормальным.
Зоя тоже ни на что не реагировала, хотя Лебедова шипела у неё над ухом, а ректор даже пару раз покосился на конкурсанток, стоявших за кулисами, чтобы убедиться, что они его слушают. Не слушали, даже сомневаться не надо было в этом.
И Зоя не слушала. Если б не Лебедова, пропустила бы, когда ректор, выдержав слишком длинную паузу после "победительницей становится", выдохнул наконец-то:
– Зоя Горовая!
Лебедова аж взвизгнула. В зале сквозь громкие аплодисменты Зоя услышала недовольный свист, но ей даже не надо было смотреть, чтобы чётко определить, кто свистел – у Ани всегда отлично получалось, она частенько хвасталась этим своим умением. Очевидно, решила проявить этот свой талант, чтобы доказать, что это её надо было брать как конкурсантку.
Девушка даже не помнила, как в очередной раз поднялась по шатким ступенькам, чтобы пожать ректору руку и принять от него ленту, которую он так и повесил поверх пальто, корону, кое-как опущенную ей на голову, статуэтку, очевидно, являвшуюся ещё одним символом победы.
Зоя даже не до конца осознала, что от неё требуется, когда ей в руки впихнули микрофон, требуя сказать последнее слово, поблагодарить всех, утешить конкуренток, хотя вряд ли они будут в восторге.
– Это большая честь для меня… – микрофон заскрипел, выражая недовольство её ложью, и девушка попыталась улыбнуться увереннее. – Это большая честь для меня – получить этот статус, особенно когда не верила в победу. Я уверена, что каждая из моих конкуренток заслужила стоять здесь и говорить торжественную речь победительницы; более того, я даже не верила, что мне в самом деле придётся произносить эти слова. Это был приятный путь, и мне не просто приятно быть оценённой моим университетом – приятно будет навсегда оставить яркое воспоминание о днях, когда я узнавала его с другой стороны, не только как студентка, посещающая пары и сдающая лабораторные работы… Хочу поблагодарить администрацию факультета, остановившую свой выбор именно на мне, за поддержку, помощь в постановке номеров, тщательную подготовку. Спасибо всем, кто принимал в этом участие и из студентов…
Зоя знала, что это была правильная, канонная речь победительницы, которую ей два или три раза дала почитать Лебедова, искренне надеющаяся на то, что кто-то да оценит Зою и ей придётся всё это говорить. Она сейчас смотрела на неё с таким умилением, отпечатавшимся на лице, что даже смешно было – неужели эта крохотная, ничего не значащая победа, настолько много для неё означала?
И речь звучала пафосно, как будто Зоя только что выиграла не железную статуэтку, а настоящий "Оскар" или хотя бы миллион гривен. Тем не менее, она договорила, произнесла последнюю фразу, которой завершалась речь, и запнулась.
Это не мог быть конец. Слишком рано или слишком неправильно.
– Но больше всего, – Зоя улыбнулась, – я благодарна тому, кто научил меня быть искренней. Если б не это, – она повернулась к Богдану, – если б не он, – имя девушка называть не стала, это и так было понятно, – я бы никогда не победила.
Зал взорвался аплодисментами. История любви могла понравиться каждому, а Зоя подозревала, что в понедельник в местной университетской газете будет статья не о её высоких чувствах, а о том, что "мисс Университет – активистка, борющаяся за тепло в аудиториях".
Зоя, в целом, была не против.
Глава девятая
27 декабря, 2019 год
Зоя едва не упала, когда пришло время сходить со сцены, и с облегчением вручила букет, который ей подарили, Лебедовой.
– Поставьте где-нибудь на кафедре, – попросила она, – или в деканате. Я думаю, это будет приятно, а то я не знаю, когда доберусь домой.
– Конечно, Зоечка, – заворковала Лебедова, пытаясь обнять девушку. – Ты большая молодец! Я и не знала, что с этим пальто получится такая хорошая идея!
Зоя только пожала плечами. Она уже стянула с себя победную ленту, радуясь, что все торжественные фотосессии закончились, а фотограф наконец-то отправился домой. Конкурентки, кто-то разочарованный, а кто-то не особо на что-то надеявшийся, тоже постепенно расходились, и крохотное зеркало наконец-то освободилось, так что у неё появилась возможность подойти поближе и вытащить корону, запутавшуюся в волосах, из причёски.
– Помочь? – голос Богдана прозвучал неожиданно близко. – А то ты как скальп снимаешь.
– Давай, – усмехнулась Зоя. – Помогай…
Он осторожно, едва ощутимо касаясь пальцами волос, высвобождал зубчик за зубчиком, спасая Зою от её же победной короны, и девушка позволила себе немного расслабиться. Ей сейчас очень сильно хотелось домой или просто где-нибудь посидеть, немного расслабившись, забыть об окружающем шуме и вновь вернуться в привычную тишину свитеров.
– Ты была непревзойдённая, – прошептал ей на ухо Богдан – и вложил в руки корону. – И очень смелая.
– Подумать только, какая смелость, надеть пальто, чтобы не замёрзнуть, – фыркнула Зоя.
– Действительно. А я-то думаю, почему все остальные отказались от этой идеи? Ах да, они не хотели показаться банальными! – закатил глаза Орловский.
В какой-то мере он, конечно, был прав, но Зоя не желала чувствовать себя уникальной только из-за того, что она догадалась не превращаться в ледяшку. Да и ей вообще не о том хотелось думать.
Богдан стоял так близко, что это казалось даже интимным. Это было впервые, когда и пальто-то показалось Зое лишним. Она чувствовала тепло парня сквозь плотную ткань, но этого казалось недостаточно. И Зоя подумала – а она солгала ведущему? Или действительно сказала правду, когда он говорил о влюблённости, а она с лёгкостью кивнула, не задумываясь о последствиях, о том, что потом ей скажет мама, может быть, проклиная за спешку…
Девушка медленно повернулась к Орловскому лицом и непроизвольно потянулась к его губам. Это был очень уместный момент для поцелуя, в меру демонстративного, но всё равно интимного, для них двоих.
Уместный.
Но только ничего не вышло.
Зоя не знала, как она умудрилась пропустить отличительный, характерный для её матери стук каблуков, но она заметила Елену Леонидовну, только когда та остановилась на внутреннем краю сцены, у самих ступенек, и громко кашлянула, напоминая о себе.
– Поздравляю, дорогая, – улыбнулась она дочери. – Я была уверена в том, что ты победишь.
Зоя нехотя вывернулась из объятий Богдана, почему-то чувствуя себя совсем не счастливой.
– Спасибо, мама, – проговорила она.
– Я заказала в ресторане столик на двоих на вечер. Такси уже ждёт, чтобы мы по холоду не тряслись в трамваях, – женщина улыбнулась. – Посидим, как раньше. Ты заслужила быть звездой сегодняшнего вечера.
Елена Леонидовна так уверенно подчеркнула это "на двоих", что Зое даже не по себе стало. Богдан, прежде едва ощутимо придерживавший её за спину, чтобы придать некой уверенности, взглянул на Зою так виновато, как будто просил прощения, что вообще здесь – ещё и мешает!
– Я пойду, – промолвил он. – Хорошего вечера. Созвонимся как-нибудь потом, – не удержавшись от демонстративного жеста, он поцеловал всё-таки Зою, оставив невидимый теплый след на щеке, с лёгкостью запрыгнул на возвышение сцены, не воспользовавшись ступеньками, и быстрым, уверенным шагом направился прочь, очевидно, чтобы больше не смущать ни Зою, ни её мать, сердито покосившуюся ему вслед. Женщина хмыкнула, глаза закатила, выражая собственное недовольство тем, как он легко ушёл, не позаботившись о том, чтобы на какие-то несколько минут стать жертвой нападок Елены Леонидовны, но дочери ничего говорить не стала – может быть, пожалела из-за сегодняшней победы?
От хорошего настроения не осталось и следа. Зоя не стала менять платье на свитер и джинсы, только плотнее запахнула пальто, чтобы не замерзнуть за короткие метры от выхода из университета до стоявшего совсем рядом такси, посмотрела мельком на себя в зеркало в холле и даже подумала, что выглядела красиво, но только этот факт её совершенно не радовал сегодня. И шутка таксиста про принцессу, так позабавившая маму, была мимо, Зоя даже не отреагировала никак, отрешённо глядя в окно.
Напряжение между нею и матерью нарастало с каждой секундой, хотя они и не разговаривали почти всю дорогу. Зоя всё ждала какого-то подвоха, и это ожидание не прекратилось и тогда, когда они добрались всё-таки до ресторана, и мама выбирала блюда из меню.
Зоя попыталась предложить что-то для заказа, но мама с уверенностью отмела эти позиции – дорого, невкусно, дома можно приготовить, о, зачем им вообще такие выкрутасы и какой десерт, купят по пути назад тортик! – и официанту продиктовала только то, что ей самой хотелось. Зоя ненавидела рыбу, но мама хотела попробовать, и потому перед ними обеими теперь стоял стейк лосося, за который Зоя не знала с какой стороны приниматься.
Мама уже успела съесть несколько кусочков, сделала глоток вина, кажется, даже тост произнесла. Зоя позволила втянуть себя в беседу, и в какое-то мгновение ей даже показалось, что они с мамой могли общаться как прежде, не задумываясь ни о чём.
Играла приятная музыка, девушка расслабилась, и вечер даже в какую-то секунду показался ей приятным.
– Здравствуйте! – голос показался Зое знакомым, и она подняла голову на подошедшего к ним парня – надо же, того самого, с которым они столкнулись в кино. – Позвольте пригласить вас на танец?
– Соглашайся, Зоечка, – мама не продержалась и минуты без совета. – Будете отлично смотреться.
Отлично?
У парня было что-то общее с Богданом. Зоя ещё в прошлый раз заметила какое-то едва заметное, но при этом достаточно ощутимое сходство, но только до сих пор не могла описать, в чём же именно оно заключалось. Может быть, в цвете волос или какой-то весёлой искринке в глазах… Неизвестно. Вот только если Орловскому она не до конца доверяла, но была готова рискнуть, то этот молодой человек вообще не внушал никаких положительных эмоций.
– Извините, но нет, – выдавив из себя скованную улыбку, ответила Зоя.
– И сколько ещё раз нам придётся столкнуться, чтобы я услышал "да"? – хитро поинтересовался парень.
– Боюсь, сколько б раз это ни случилось, разницы никакой нет, – пожала плечами девушка. – У меня есть молодой человек. Извините, но не стоит больше меня никуда приглашать.
Мама даже открыла рот, кажется, чтобы заявить, что у её дочери с Богданом ничего нет, так, какие-то отношения для развлечения, но незнакомец уже понимающе кивнул, протянул что-то вроде "как жаль, как жаль" и вернулся за спой столик.
– Ты зря это сделала, – сердито отметила Елена Леонидовна.
В мягком полумраке ресторана было видно, как вспыхнули гневом её прежде добрые тёмные глаза. Женщина подняла руку, стремительным движением поправляя волосы и закладывая за ухо мешающую прядь, и уже по этому жесту Зоя увидела, насколько мама разъярена.
– Почему? – непроизвольно пытаясь притвориться дурочкой, спросила Зоя. – У меня же в самом деле есть парень.
– И где он, твой этот парень? – сердито фыркнула мама. – Мне кажется, мы сидим здесь вдвоём. Ничего страшного бы не случилось, если бы ты потанцевала с этим молодым человеком.
Надо же! Это она так с Лебедовой мило пообщалась, что сейчас готова растерзать Богдана в клочья?
– Я думаю, от того, что я ему отказала, тоже ничего страшного не случится, – пожала плечами Зоя. – Тебе не следует так реагировать.
– Так значит, у тебя с ним всё серьёзно?
– С кем, с Богданом? – на всякий случай уточнила девушка, прекрасно понимая, кого именно имеет в виду мать. – Ну, да. Ведь я не похожа на ту, кто стал бы встречаться с парнем просто развлечения ради, правда?
– Зато он как раз похож на такого молодого человека, который просто играет, а не строит серьёзные отношения. Не просто так же он убежал, верно?
– Он ушёл, потому что ты ясно дала ему понять, что мы этим вечером не нуждаемся в его компании, – отметила Зоя. – Вот и всё.
Елена Леонидовна закатила глаза.
– Не преувеличивай чуткость мужчин.
– Чуткий или нет, но с ним я б не ела рыбу, которую терпеть не могу, – проворчала Зоя, ковыряясь вилкой в своём лососе.
К сожалению, эти слова не пролетели мимо ушей её матери. Елена Леонидовна взглянула на рыбу так, словно та стала её личным врагом, и холодно проронила:
– Я хотела сделать тебе приятное, Зоя. И мне кажется, что с той поры, как ты начала с ним встречаться, мы слишком мало времени проводим вместе.
Вообще-то, дело было не в Богдане, а в том, что Зоя целыми днями торчала в университете на репетициях, а в те минуты, когда оказывалась дома, мама отмахивалась от неё и в очередной раз пряталась за работой. Но говорить женщине об этом было как минимум глупо. Елена Леонидовна никогда не признавала своё поражение, ей нравилось оказываться правой в любой ситуации, что бы ни произошло. Зоя уже смирилась с этим и практически не реагировала на выпады матери, только в тех редких случаях, когда ну точно не могла промолчать.
– Ну, сейчас мы вдвоём, – пожала плечами девушка. – Надеюсь, тебе доставляет удовольствие моя компания.
– И всё же, – не унималась мама. – Твоя замдекана… Лебедова эта, она рассказала мне об этом парне совсем не хорошие вещи.
Зоя могла себе представить.
– Оказывается, он был замешан в какой-то мерзкой драке… – наверняка Елене Леонидовне уже были известны все подробности, но она умело манипулировала словами, пытаясь заставить дочь примкнуть к её мнению. – И у него сомнительная репутация в контексте девушек. К тому же, из-за него ты поссорилась с подругами. Аня и Ира говорили мне, что этот молодой человек тлетворно на тебя влияет.
– А Лера?
– Лера не подходила, – пожала плечами мама. – Возможно, ты так её обидела, что она не хочет даже со мной общаться?
Скорее наоборот, она единственная не желала участвовать в коллективном предоставлении Елене Леонидовне отвратительных фактов из наполовину выдуманной биографии Орловского.
– Я понимаю, – тем временем мягко продолжила женщина, кажется, пытаясь увлечь Зою в паутину своих слов, – что ты влюблена. Это нормально! Все мы в таком возрасте очень легко верим словам, да и любви хочется каждому… Я подумала, может быть, не стоит делать из этого трагедию. В конце концов, всё хорошо, все мы живы, здоровы… Тебе просто нужны свежие впечатления. Может быть, на Новый год в Карпаты? Я взяла билеты, двадцать восьмого выезжаем, возвращаемся шестого числа, как раз на Рождество… Поедешь?
Зоя вспомнила ни с того ни с сего, что лет пять мечтала куда-то поехать с мамой. Но каждый год у них был одинаково неудачный, хотя предоставить точные характеристики этих самых неудач Зоя не могла. Завал на работе, несвоевременная сессия, на которой надо присутствовать, даже если попытаться сдать всё заранее, какой-то очередной мамин отчёт или просто нежелание выезжать… За долгое время жизни этой мечты она успела уже поугаснуть и казаться чем-то вялым, такой себе нереализованной возможностью. Зоя давно уже была в том возрасте, когда можно ездить и не с мамой, а с подружками.
Или с молодым человеком.
Совпадение, что именно в этом году мама решила поехать в Карпаты, отдохнуть вдвоём с дочерью? Нет, Зоя не верила в такие совпадения.
Елена Леонидовна умело, завуалированно отделяла её от Богдана, стремясь хотя бы так, искусственно, ограничить их общение.
– К сожалению, я не смогу, – пожала плечами Зоя.
Холодный мамин взгляд мог убить бы кого угодно, но девушка слишком к нему привыкла.
– Это из-за твоего молодого человека? – сухо поинтересовалась женщина.
– Ну что ты! – хмыкнула Зоя. – Это из-за моей сессии. У меня тридцать первого зачёт. И третьего потом. Тут уж точно не уедешь.
– Ты ведь всё сдала, разве нет?
– Да, но всё равно должна быть, – покачала головой девушка. – Во-первых, меня просили прийти из-за того, что могут быть проверки, а во-вторых…
– Хочешь, я договорюсь?
– Мам, – Зоя вздохнула. – Езжай сама, ладно?
Елена Леонидовна взглянула на неё так, словно Зоя только что с Луны свалилась.
– Одна? – переспросила женщина.
В её глазах на мгновение даже вспыхнуло отчаянное желание согласиться. Зоя знала, что на самом деле мама мечтала отдохнуть от неё, от семейных обязательств, от готовки и от неуверенности собственной дочери. Возможно, она нашла бы какую-то подругу, которой всучила бы вторую путёвку, а может, и вправду наслаждалась бы тишиной пустого номера, как знать. В любом случае, она приглашала Зою не потому, что хотела провести время с дочерью, и девушка отлично это чувствовала.
– Ну да, – кивнула Зоя. – Отдохнёшь. Всем время от времени нужно одиночество.
– Что ж, и ты хочешь сама встречать Новый год?
– Сделаю себе шубу и проведу с нею наедине вечер тридцать первого декабря, – пообещала Зоя. – Мне тоже не помешает пару дней в тишине и спокойствие. Просто без Карпат, понимаешь?
Елена Леонидовна с сомнением кивнула.
– Да, в последнее время ты вела достаточно активную жизнь, – наконец-то поверила она в слова собственной дочери. – Возможно, тебе и вправду не помешало бы немного от этого отдохнуть. А может, позовёшь подруг?
– Может быть. Помирюсь с Лерой, она вот тоже не хочет отмечать Новый год дома, – пожала плечами Зоя. – Я подумаю, мам.
Женщина выдавила из себя неуверенную улыбку. Соблазн согласиться и уехать, оставив Зою на хозяйстве, был слишком велик.
