Текст книги "Сон длиной в зиму (СИ)"

Автор книги: Альма Либрем

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Глава пятнадцатая

3 февраля, 2020 год

– Как каникулы? – Лерка швырнула свою сумку на стол рядом с Зоей и заняла свободное место. – Отдохнула?

– Отдохнула, – отозвалась Зоя, отвечая искренней, радостной улыбкой.

– Ездила куда-то?

– Нет, в городе, – она откинулась назад и скосила глаза в сторону, чтобы посмотреть в окно.

Снаружи царила зима. Не поддельная, которая терзала их город болотом и плюсовой температурой весь декабрь и как минимум половину января, а настоящая, снежная, искристая, пусть не слишком холодная, но всё равно радующая и погодными условиями, и своим внешним видом, невероятно праздничным, как будто вот сейчас начался новый год.

– А Богдан как? – тут же настороженно поинтересовалась Лера, устраиваясь поудобнее и всё-таки снимая сумку с парты.

– А как Аня и Ира? – вопросом на вопрос ответила Зоя.

Лера покраснела.

– Ну я же не могу совсем с ними не общаться, Сойка. Мы ж подруги!

Зоя только пожала плечами.

– Так я и не прошу. С Богданом всё просто отлично.

– И вы…

– Всё ещё вместе, – закончила за неё девушка. – Не разочаровывай меня, Лера, пожалуйста.

Подружка вздохнула.

Зое ни с того ни с сего подумалось, что настоящие доверительные отношения между ними больше никогда и не восстановятся. Всё-таки трудно склеить то, что никогда не было одним целым. Горовая теперь понимала, насколько была наивна, когда принимала все те воскресные посиделки за встречи подруг, а не за обыкновенные попытки вытрясти из неё побольше информации, раскрутить на какую-нибудь помощь вроде расчётки по экономике…

Лера больше ничего не просила, только написала на сессии по поводу какого-то конспекта. Зое было не трудно, что там – сделать несколько фотографий и отправить? Но всё же, их отношения так и остались на уровне неплохих знакомых, способных перекинуться несколькими фразами.

Ира и Аня и вовсе отошли на задний план. В университете они и тогда не особенно-то и появлялись, а теперь, как полагала Зоя, и вовсе ходить перестанут. Четвёртый курс, выпускники, и вряд ли девушки действительно собираются писать диплом самостоятельно.

Купят, как же иначе?

И сидящая рядом с преданным видом отличницы Лера тоже купит, чего уж сомневаться? Семестр лёгкий, из противного – только глухарь, первая пара в понедельник… Та, на которой они как раз сейчас и сидели. Зоя знала, что они опять не будут слышать друг друга, преподаватель – студентов, студенты – преподавателя, и придётся щурить глаза, высматривая что-нибудь более-менее понятное в его записях на доске. Возможно, ей действительно удастся понять ту тему, которую он попытается рассказать на очередном занятии, и, несомненно, она никогда в жизни этими обретёнными знаниями не воспользуется.

С каждым днём занятия в университете казались Зое всё большей фикцией. Вот и сейчас она с какой-то радости больше думала о Богдане, чем о том, чтобы следить за гениальными изъяснениями глухаря. Да ещё и Лера никак не хотела умолкнуть, то и дело дёргала, пытаясь раскрутить на разговор.

– Пожалуйста, тише! – не выдержал наконец-то глухарь, Альберт Семенович, их пожилой преподаватель. – Молодые люди!

Молодые люди, которых здесь было едва ли больше двадцати процентов от всех, кто должен присутствовать, ответили короткими кивками и тут же – тихими смешками, в которых плохо скрывалась издёвка над преподавателем. Зоя вспомнила, как гордо старшие курсы, да и тот же Богдан, рассказывали о том, сколько им приходилось терпеть глухаря, какими скучными были его лекции и как отчаянно хотелось выскочить вон из аудитории.

Из приходивших не выскакивал никто, но и приходивших-то становилось всё меньше с каждым годом.

– А у вас что, – не удержалась Лера, – действительно всё серьёзно?

Зоя улыбнулась.

Она сама толком не знала ответа на этот вопрос, наверное, в первую очередь потому, что они с Богданом о таком практически не говорили. Серьёзно или нет… Как получится. Ей нравилось проводить с ним время, гулять, держась с ним за руку, целовать его, не заботясь о том, что кто-нибудь на них смотрит. Зоя перестала бояться толпы, перестала ругаться с матерью по этому поводу, потому что Елена Леонидовна, кажется, смирилась с тем, что у её ребенка с кем-то появились серьёзные отношения…

– У нас так, как получается, – ответила она наконец-то, поняв, что так долго молчать нельзя, не то Лера вновь начнёт задавать глупые вопросы и смотреть на неё квадратными глазами, не понимая, как Зоя могла скрывать такие подробности личной жизни.

Почему люди так плохо относятся ко всем попыткам скрыть своё, родное, принадлежащее только двоим людям, а не всему окружающему миру? Почему не понимают?

Зоя попыталась сконцентрироваться на том, что говорил преподаватель, игнорируя лезшие в голову мысли о собственных странных отношениях с Богданом. Какая разница, как у них всё складывается? Главное, что их двоих это полностью устраивает.

Лекция у глухаря поражала тем, насколько скучной, длинной и занудной она была. Зое хотелось закрыть глаза и задремать, не слушая это монотонное бормотание, но она отчаянно сдерживалась, прекрасно понимая, что спросить потом точно будет не у кого. Лера притворялась ещё одной внимательной студенткой, даже следила взглядом за движениями преподавателя, но, судя по выражению лица, не понимала ни единого слова.

– Ты хоть что-нибудь разбираешь? – не удержалась она минут через пятнадцать, раздражённо сверяясь с часами.

– Да, почти, – буркнула в ответ Зоя. – Не мешай.

На самом деле, она не испытывала ни малейшего интереса к тому, что там читал глухарь. В голову то и дело лезли разные мысли, вспоминалось почему-то, как они недавно с Богданом вновь гуляли по парку, и Орловский будто специально выбирал самые безлюдные аллеи. Зоя всё никак не могла понять для себя, показательное это выступление или нет. Настоящие отношения или понарошку?

Хотелось верить, что настоящие, но разве люди могут хоть иногда в чём-то не сомневаться?

Она так глубоко ушла в свои мысли, что даже не услышала мелодию звонка. Та была совсем тихой, и Альберт Семенович ещё несколько минут продолжал бормотать что-то себе под нос, очевидно, читая лекцию, потом вдруг посмотрел на часы, вздрогнул и умолк.

– Лекция окончена, – пробормотал он чуть громче, чем весь предыдущий материал, спешными движениями стёр то, что рисовал на доске, повернулся, ожидая услышать недовольный гул, но никто даже внимания не обращал на то, что он там писал.

А кто обращал, давно уже переписали.

Альберт Семенович деловито пожал плечами, хмыкнул себе под нос, таким образом выражая недовольство, и медленно зашаркал в направлении выхода из аудитории.

Все остальные, и Зоя в том числе, тоже начали собираться. В понедельник у других групп с потока была масса занятий, а вот у неё только какое-то практическое занятие, на которое ходить почти необязательно. Зоя б не отказалась сейчас сбежать с занятий, подальше от Леры. Продолжать почему-то разговор совершенно не хотелось.

– Зойка, подожди!

Она нехотя остановилась, успев сделать это раньше, чем Лера схватилась за её запястье.

– Ты что, так и не простила? Ну я ж не поддерживала их тогда! Да, я вступилась за тебя сразу, просто не подумала, что всё будет настолько серьёзно, но Зойка, правда, нельзя же столько дуться!

Зоя вздохнула, повернувшись к подруге.

– Я не дуюсь, – абсолютно серьёзно ответила она.

– Правда, что ли?

– Ну конечно, – уверенно кивнула Зоя. – Просто у меня больше нет времени так активно общаться.

– Но ведь раньше оно было! И раньше нас было целых трое…

– Да, – согласилась Горовая. – Но раньше я знала, что мои подруги меня поддерживают, а не ходят на эти встречи только для того, чтобы я помогла с лабораторными или какими-то расчётными работами, понимаешь?

Лера покраснела. Ей хотелось, наверное, воскликнуть, что уж она-то это делала не ради помощи Зои, но это прозвучало бы несколько нечестно.

– Я ничего у тебя просить не буду, – пообещала она. – Но мне бы не хотелось всё портить!

– Мы ничего не портим, – ободряюще улыбнулась Зоя. – Просто у меня стало немного меньше времени на подруг, понимаешь? Считай, что Аня и Ира просто не выдержали конкуренции.

– Ты хоть виделась с ними? – спросила Лера.

Горовая отрицательно покачала головой.

– Не-а, – ответила она, чувствуя, как обжигает губы натянутая улыбка. – И я б не сказала, что очень хочу этой встречи. Думаю, перегрызться мы сможем, а вот помириться – точно нет.

– Ты же знала, что Анька влюблена в Богдана, – вздохнула Лера, шагнув к выходу. – Надо было как-то помягче сообщить, наверное.

Зоя кивнула. Конечно, надо было. Но только Аня была влюблена в каждого более-менее приличного парня…

Мама вчера вот заявила, что, может быть, Орловский не так уж и плохо влияет на её дочь. По крайней мере, подружки, которых Елена Леонидовна считала паразитками, сидевшими у Зои на шее, больше не пьют из неё жизненные соки и ничего не пытаются от неё добиться. Что ж, она была права, с появлением Богдана Зоя потеряла контакт со многими откровенно лишними людьми. Кто-то завидовал, на кого-то просто не хватало времени.

Аня и Ира оставили о себе в качестве воспоминаний только бесконечную завистливость и нежелание даже вспоминать об их существовании, не говоря ни о чем большем.

– Слушай, – оживилась вдруг Лера, – а ты знаешь про встречу выпускников? Восьмого числа будет! Может быть, придёшь в этом году? Можешь даже не одна.

Зоя задумчиво взглянула на подругу. Она всё время забывала о том, что училась с Леркой в одной школе, вот и сейчас смотрела на неё с лёгким недоумением.

– Встреча выпускников? Да, точно… Думаешь, стоит? – Зоя обернулась в поисках путей для отступления, но Лера никуда исчезать не собиралась, да и отпускать её – тоже.

– Конечно же, стоит! Ну! Соглашайся! – уверенно заявила она. – Слушай, у нас всё будет мегакруто! Уже можно похвастаться жизненными достижениями… Вон, Маринка, говорят, родила, а Настя так вообще… Ну так что, пойдёшь?

– Подумаю.

Зоя никогда прежде не ходила на встречи бывших одноклассников. Школу она не слишком-то любила, в университете всегда чувствовала себя куда более уверенно. Не видела ни малейшего повода встречаться с ними и сейчас.

Зачем? Похвастаться, посмотреть на то, как устроились другие, расстроиться чужим радостям, улыбаться, слушая о неудачах? Для такого у Зои не хватало цинизма. А искренне сопереживать и улыбаться одноклассникам она смогла бы вряд ли, чувствуя по отношению к ним больше равнодушие, чем интерес и желание общаться.

Она наконец-то смогла выйти из аудитории, правда, так и не избавившись от Леры, и уверенно устремилась к узкому переходу, что вёл в другой корпус. Сейчас бы домой уйти…

– Сойка!

Зоя остановилась, как вкопанная, и стремительно обернулась, заранее зная, что увидит Богдана.

Никто, кроме Орловского, не называл её сойкой. Это обращение, ласковое, звучавшее немного смешно из его уст, было для неё таким себе идентификатором. Зоя так привыкла к собственному птичьему прозвищу, что напрочь забыла о том, что оно может быть обидным. Богдан, кажется, воспринимал собственное "Сойка" так, как будто обращался к Зое по имени.

Она обняла его, игнорируя не отстающую ни на шаг Лерку, поцеловала в щёку и, чувствуя излучаемое Орловским тепло, констатировала для себя привычный факт: она вновь сумела заполучить капельку уюта и спокойствия, опять была под защитой и могла больше ничего не бояться. Хотя бы некоторое время.

– Ну вот! – послышался за спиной раздражённый тон Лерки. – Зоя! Ну Зоя!

– Что такое? – девушка повернулась к подруге – или к бывшей подруге, или к хорошей знакомой, Зоя никак не могла определиться с конкретным статусом для Валерии.

Богдан, будто предчувствуя, что сейчас что-нибудь случится, обнял Зою чуточку крепче, чем до этого. Она благодарно улыбнулась, вновь чувствуя себя под защитой, увернулась, впрочем, от шутливого поцелуя в щёку, хихикнула и, реагируя на раздражённое фырканье Леры, невольно повернулась к ней.

– Так что ты хотела? – поинтересовался Богдан, обращаясь к Валерии.

Зою он из своих объятий не выпускал.

– Да вот, Сойка твоя не хочет опять идти на встречу выпускников, – затарахтела Лера, обнаружив, что кто-нибудь всё ещё готов её слушать. – Каждый год её уговариваю, и каждый год одно и то же, что-то её упрямо не устраивает! Может быть, вы вдвоём пойдёте?

Вдвоём? Эта идея была получше, по крайней мере, Зоя не была бы обречена на одиночество на этой встрече, но всё равно, куда приятнее провести этот вечер без лишних свидетелей.

– Богдан, может быть, на свою пойдёт, – попыталась вклиниться Зоя, но Орловский ответил ей фырканьем, не проявляя в этот раз своей привычной чуткости.

– Ну нет, – закатил глаза он. – На свою я точно не пойду, зачем оно мне надо? А вот на твою бы сходил. Или ты настолько не хочешь?

– Пожалуйста! – взмолилась Лера. – Разве это так плохо – повидаться о старыми знакомыми, пообщаться с нашими, учителя тоже будут рады тебя видеть…

О, это вряд ли. Зоя ж не носила взяток.

– Я не знаю…

– Соглашайся, Сойка, – прошептал ей на ухо Богдан. – Чего ты боишься? Неужели твои одноклассники тебя искусают, честное слово?

Искусали бы, случись это немного раньше. Зоя терпеть не могла возвращаться в школьное змеиное гнездо, она за аттестатом-то нехотя приходила через несколько дней после выпуска, а теперь добровольно переступать порог этого "казённого дома", как смеялась мама… Вот что было хорошее в те годы, так то отношения с матерью. Елена Леонидовна тогда была для Зои единственным другом, единственным близким человеком. Как это могло так сильно измениться?

Впрочем, они ведь с мамой имели все шансы сблизиться вновь. Зоя, по крайней мере, искренне на это надеялась. Ей хотелось верить в то, что то временное потепление в отношениях с Еленой Леонидовной станет постоянным.

– Ну ладно, – сдалась она. – Только если Богдан пойдёт со мной.

– Ну конечно, – рассмеялся он, целуя её в щёку, вредно так, будто дразнясь.

Зоя повернулась к нему, позволяя коснуться коротким поцелуем своих губ, прижалась крепче, настолько, насколько это вообще было допустимо в стенах родного университета, и тут же услышала раздражённый стон в исполнении Леры.

– Достали со своей любовью, – фыркнула она, пытаясь за шуткой прикрыть реальное отношение ко всему происходящему. – Честное слово, только и могут, что целоваться!

– Не завидуй, Лера, – пошутила Зоя, и уже тогда, когда Лерка отмахнулась от неё, не желая развивать эту тему, осознала, что зависть-то реально была, даже от той единственной девушки, которая не пыталась плюнуть в Зою ядом.

Но что самое странное: ей было всё равно. Зоя больше не боялась человеческой зависти, но она и не испытывала удовольствия от того, что причинила им такое неудобство. Впервые за долгие годы Зою в самом деле интересовало только то, как было ей самой.

Глава шестнадцатая

8 февраля, 2020 год

Школа была украшена новогодней мишурой и бумажными снежинками, скотчем прилепленными к стеклу. Со стороны складывалось такое впечатление, словно весь дешевый декор не смогли отодрать, потому решили разукрасить в розовый и выдать за украшение ко дню Святого Валентина. На стене, впрочем, уже было прицеплено одно огромное розовое сердце, призванное создать антураж близящегося праздника всех влюблённых, абсолютно неуместного, между прочим, для несовершеннолетних…

Зоя решила оставить свои мысли о моральном облике школы при себе. Всё равно никто не будет прислушиваться к попыткам выпускников призвать администрацию к уничтожению совершенно бесполезного декора.

Сдавать зимнее пальто в переделанный, но всё такой же неудобный школьный гардероб не хотелось, но таскаться с пальто в руках тоже было неудобно. Зоя отдала одежду гардеробщице и сжала круглый номерок в руке, вспоминая, как прежде царапали руку и оставляли затяжки в кармане старые, неотполированные, сделанные из кусков железа номерки.

Школа изменилась в деталях, но, стоило собрать их все воедино, как Зоя опять видела ту же самую картину, довольно печальную, серую и скучную. Плохо помытые полы, особенно там, где их не поменяли на новые, лестница, на которой на перемене будет ужасная толкотня и кто-нибудь обязательно упадёт, щели в окнах в вестибюле, хотя в аудиториях их уже лет шесть назад массового заменили на новые…

– Зойка! – девушка даже не заметила, откуда выскочила университетская подруга, почти повисшая у неё на шее и бесцеремонно оттолкнувшая Богдана в сторону. – Пришла всё-таки!

– Пришла, – нехотя улыбнулась Зоя. – О, ты сегодня прям принарядилась…

Лера и вправду постаралась, выбирая себе наряд. Внутри школы было холодно, и Зоя нисколечко не жалела, что решила не изменять своему тёплому платью, но Лера, кажется, была готова на любые жертвы, лишь бы только немного побыть королевой вечера.

Она хотела что-нибудь ещё, но, заметив кого-то из одноклассников у входа в школу, тут же метнулась туда.

Зоя училась с Лерой в разных классах, они-то получше познакомились только в университете, когда попали в одну группу. Наверное, хорошо, что раньше они были не особенно знакомы, иначе Зоя чувствовала бы себя так же, как в собственном классе, самой неуверенной, несколько неловкой, вечно падающей на ступеньках девчонкой. Она с той поры сильно изменилась, по крайней мере, внешне, да и людей боялась не так сильно, но всё равно, заглянув в школу, чувствовала себя покинувшей зону комфорта.

– Всё в порядке? – шепотом спросил Богдан, привлекая Зою к себе.

– Да, – кивнула она. – Просто давно не была здесь.

Она двинулась наобум, скорее по направлению, а не по номеру вспоминая, где именно находилась её классная комната. Зоя помнила, что третий этаж, но с удивлением осознала, что сама цифра напрочь вылетела у неё из головы. Надо же… Её жизнь в последнее время оказалась такой активной, что из воспоминаний упрямо стиралось всё прошлое, как ластиком кто-то прошёлся.

Богдан рассматривал школу без особенного интереса, всем своим видом демонстрируя, что пришёл исключительно ради Зои. Смешно было, впрочем, ждать от него восторгов по отношению к старому и снаружи, и внутри зданию, которое пыталось за ремонтом спрятать собственные недостатки.

Надежда подняться до классной комнаты и повидать там уже знакомые лица и вечно сердитую классную руководительницу, которая попытается выжать из себя улыбку и притвориться радостной, разбилась о громкий оклик:

– Горовая!

Зоя стремительно обернулась, чтобы увидеть на ступеньках бывшую "подружку". Они не ссорились, по крайней мере, открыто, никогда не позволяли себе прямых столкновений, но натянутость в отношениях, которые по какой-то смешной причине называли дружескими, чувствовалась уже последние года три.

Потом потеряли друг друга, и не сказать, что Зоя сильно об этом жалела.

– Лида, – натянуто улыбнулась она, чувствуя себя плохой актрисой, исполняющей не нравящуюся ей роль. – Как я рада тебя видеть!

– А я-то как рада, – расплылась в улыбке Лидия, раскрывая объятия.

От неё пахло духами средней стоимости, неплохими, хорошо державшимися, но вызывавшими у Зои стойкое отвращение из-за их популярности. Платье было дорогое, из какого-нибудь модного столичного бутика, и вспомнилось отчего-то, что Лида уехала покорять столицу, правда, путём поступления в университет покорять, а не каким-нибудь непристойным образом.

– Познакомься, – Зоя посторонилась и кивнула на Орловского, – это Богдан, мой парень. Вот, решил прийти со мной.

– Вот как, – Лида смерила его оценивающим взглядом и, судя по довольному кивку, осталась вполне довольна результатом. – Всегда знала, Зоя, что у тебя отличный вкус на мужчин. А я вот одна… Всё в разъездах, много путешествую…

– Надо же, – Зоя почувствовала, что постепенно расслабляется. – Ну, ты ведь знаешь, я не по этому делу. Предпочитаю уют родного города.

Лида, кажется, улыбнулась вполне искренне и затараторила о своей учебе. Эту тему поддерживать было легко, Зоя даже втянулась в спор о новом распределении стипендий, потому вздрогнула от неожиданности, когда услышала сзади осторожное покашливание.

– О! – Лида заметила источник звука первой. – Надо же. Лизавета! Какими судьбами?

Зоя тоже повернулась – чтобы почувствовать, как на мгновение начинает учащённо биться сердце, а потом возвращает свой привычный ритм, а она – стремительно успокаивается, с трудом подавляя рвущееся на свободу торжество.

Лиза на самом деле не была Лизаветой, нет, она – обыкновенная Елизавета, ничего сверхъестественного. Но школьное прозвище, такое вот простое, прочно прицепилось к ней и никак не желало отставать. Зоя не помнила, кто её так прозвал, может, само повелось с лёгкой руки той же Лидии. Лиза была простой, немного завистливой, немного ядовитой. Ума ей часто не хватало, и она таскалась то за Лидкой, вторя каждому её слову, то за Зоей, то за кем-нибудь ещё, пытаясь, находясь на вторых ролях, притворяться лидером перед теми, кто был слабее.

С кем-то выходило, с кем-то нет.

Но то, с каким торжественным видом Лиза держалась за руку Максима, некогда первого кавалера их класса, заставило Зою улыбнуться и повернуться к Богдану.

В каждой школе, в каждом университете есть свой красавчик, с которым, что логично, мечтает быть вместе буквально каждая девочка. Или почти каждая. И Лидка, и Лиза, и даже Зоя когда-то вздыхали по Максу, только кто-то делал это очень громко, кто-то – так, что никто бы и не догадался. Зоя относилась ко второй группе. Она терпеть не могла выставлять своё отношение к кому-либо напоказ. Макс, должно быть, и не догадывался, что она питает по отношению к нему какие-нибудь тёплые чувства.

Скорее всего, он свято верил в то, что Зоя была в числе тех немногих, кто плевать хотел на его обаяние.

От него теперь, впрочем, не так много и усталость. Максим выглядел каким-то очень уставшим, под глазами залегли синие тени, а то, как Лизка цеплялась за него, явственно подчёркивало – пытается продемонстрировать, как они счастливы вместе. Возможно, пересеклись случайно, возможно, столкнула жизнь, но пародийная гордость Елизаветы так сильно раздражала, что Зоя с трудом сдержалась, чтобы не развернуться и не уйти прочь.

Теперь, переглянувшись с Лидой, в бывшей сопернице-подружке она ощутила близкую соратницу, возможно, испытывающую по отношению к Лизке то самое ощущение отвращение.

– Девочки! – заохала Лиза, бросаясь их обнимать. Зоя позволила притронуться к её щеке губами, но сама только клюнула воздух, отказываясь от реального поцелуя, Лида, кажется, поступила точно так же.

Макс сделал шаг навстречу, приобнял Лиду, потянулся и к Зое, явно забывая о том, что она была не подружкой, а другом в те далёкие школьные годы, но натолкнулся на протянутую для рукопожатия ладонь, как раньше.

Зоя посмотрела на него и с досадой отметила, что Макс подурнел. Из красивых мальчиков редко получаются красивые мужчины. Она понятия не имела, как выглядел её – её, это хотелось выделить даже в мыслях, – Богдан, когда был ребёнком, но знала, что от Максима осталась только вялая, подавленная жизненными проблемами оболочка, нечто пустоглазое, но хранящее налёт былой привлекательности.

– Так приятно наконец-то встретиться! – тарахтела Лизавета. – А вот мы с Максиком… – она делала внушительную паузу, прежде чем принималась рассказывать о какой-то ещё очередной глупости из своей жизни. – Лидочка, а ты путешествуешь? А вот мы с Максиком… Зоечка! Познакомишь со своим молодым человеком?

Зоя представила Богдана с таким спокойствием, что Лизавету, казалось, почти передёрнуло, а потом ни с того ни с сего промолвила:

– Мы хотели послушать официальную речь директора. Как я понимаю, сначала основная программа, нас ждут в актовом зале?

Лиза, уже сделавшая несколько шагов вверх по ступенькам, чтобы скорее оказаться под крылом классной руководительницы и там рассказывать о том, что она с Максиком живёт в своём персональном долго и счастливо, внезапно остановилась и поражённо уставилась на Зою.

– Да, – кивнула нехотя Лида. – Но мы думали, сразу в класс?

– Нет, – усмехнулась Зоя. – Я хочу посмотреть, как там всё изменилось.

Богдан, разумеется, последовал за нею. Свободных мест хватало, в актовом зале в основном обосновались люди постарше, и они заняли место в одном из первых рядов, не оглядываясь назад. Зоя не стала задаваться вопросом, последовала ли Лизавета за нею или пошла искать себе аудиторию в другом месте. Она только чувствовала, что зря послушала Лерку, зря подумала, что появление в школе может доставить ей хотя бы капельку удовольствия.

Надо же. Оказывается, в этом плане она совершенно не мстительная. Что толку хвастаться своими отношениями и даже дурацким титулом "мисс Университет", ведь самое главное – просто быть счастливой! Так странно, что та же Лиза этого не понимает. Она-то наверняка пришла похвастаться, продемонстрировать, что всё-таки завоевала кого-то лучшего, сумела стать лидером в отношениях, одного это «мы с Максиком» чего стоит.

– А как бы ты отреагировал, если б я называла тебя Богдашей? – вдруг прошептала Зоя.

Орловский, до этого притворявшийся внимательным зрителем, которого в самом деле интересовал танец маленьких утят в исполнении первоклассников, с трудом сдержал хохот.

– Я бы попросил тебя больше никогда так не делать.

– А если б я повторила?

– О, ну. Пришлось бы нам в первый раз поссориться, – скривился Богдан. – Терпеть не могу, когда кто-нибудь коверкает моё имя.

Зоя оглянулась. Нет, Лизы не было, очевидно, она пыталась хотя бы при частичном наполнении зала устроить своё выступление. Плевать, что одноклассники ещё не все собрались, потом подойдут и будут обсуждать, как удачно у неё всё в жизни сложилось, не так ли?

– А давай уедем? – ни с того ни с сего предложила Зоя.

– Уедем? – поразился Богдан. – Мы ж только…

– Я не хочу участвовать в этой ярмарке тщеславия, – легко пожала плечами Зоя. – Мне это… Неинтересно, наверное. Лерка уговорила, и я подумала, может, приду, почувствую себя сильной-умной-красивой.

– Ты и так у меня сильная-умная-красивая.

– Вот и я поняла, – горько усмехнулась Зоя. – И ни положительным, ни отрицательным образом моё присутствие на встрече выпускников на это не влияет. Пойдём?

Первоклассники наконец-то дотанцевали танец маленьких утят и теперь скрылись за занавесью. Зоя знала, как выглядит сцена, представляла примерно, насколько неудобно детям толпиться в крошечной яме возле сцены, где расстояние – примерно два на полтора, даже меньше, или приходится сразу же переходить в спорт-зал, соединяемый с актовым всего лишь дверью, на которой вечно можно обнаружить замок.

Объявляли какую-то начинающую певицу, покорившую "Голос. Дети", но каким-то чудным образом не сумевшей пробиться со своим выступлением на слепых прослушиваниях в телевизионную нарезку, а потом и вовсе вылетевшую, потому что какой-то тренер перебрал участников… Или её с самого начала не взяли?

Зоя поднялась со своего места, надеясь, что не привлекает особенно много внимания, и осторожно двинулась вперёд, извиняясь у других выпускников, вроде бы даже с интересом смотревших выступление. Тоже притворяются? Или в сорок это всё кажется чуть более интересным, чем в двадцать?

Она ускорила шаг, когда оказалась в проходе между креслами, и выскользнула наружу, миновав строгого завуча, пытавшегося заблокировать выход. Та прицепилась к Богдану, кажется, не понимая, был ли этот парень когда-нибудь учеником их школы или попал сюда случайно, с кем-нибудь за компанию, попыталась уговорить остаться и едва не подняла крик, такой, что для людей, сидевших близко, заглушила будущую "гениальную певицу".

Богдан воспользовался мгновением, когда женщина от него отвернулась, чтобы выскользнуть наружу, к Зое, и девушка с трудом сдержала рвущийся на свободу смех.

– Спасаемся бегством? – тихо спросил Орловский.

– Давай, – Зоя действительно почти бегом бросилась к покорёженным ступенькам.

Обычно она терпеть не могла спускаться по таким, хваталась за поручень, с трудом преодолевая головокружение, но на ей раз – удержалась, сделала вид, будто не испытывает никакого дискомфорта, хотя на самом деле задержала дыхание и сумела выдохнуть только внизу, когда почти налетела на стену и быстрым, уверенным шагом направилась по вестибюлю к гардеробу.

Богдан не отставал. Кто-то поздоровался с ним, сдуру обозвав Володькой – перепутали, – кто-то окликнул некоего "Орловского", но оказалось, что однофамильцу было уже лет шестьдесят и он был из самого первого поколения выпускников школы.

Зоя добежала до окошка гардероба первой, с трудом преодолевая рвущийся на свободу смех. Сердце колотилось в груди, отчаянное, будто пыталось на свободу вырваться, и она чувствовала лёгкое опьянение адреналином, хотя повода-то вроде и не было.

– Дети, – буркнула гардеробщица, кажется, даже не распознав, были ли это выпускники или какой-то особенно взросло выглядящий одиннадцатый класс. – Надеюсь, не покурить?

– Мы ЗОЖники, – фыркнул Богдан.

– Ба! – скривилась гардеробщица, швыряя в него его же курткой. – Наркоманы, ещё и в этом признаются.

Орловский едва не покатился со смеху, с трудом сдержался – Зоя видела, – и поспешно натянул куртку, потом отобрал у девушки пальто, помог ей одеться. На крыльцо они выскочили разгорячённые, раскрасневшиеся, с удивительно хорошим настроением, и Зое хотелось расхохотаться громко-громко, но при этом чтобы никто не услышал, как ей было прекрасно, никто не украл у неё эти минуты свободной, беззаветной радости.

Сойти по ступенькам, скользким, покрытым тонкой коркой льда, было ох как непросто, и Зоя мёртвой хваткой уцепилась в Богдана, ища в нём опору – и всё равно почти свалилась в его объятия, поскользнувшись на самой последней ступеньке, замахала руками, чудом сумела удержать равновесие и на сей раз уже не успела остановить смех, так и лившийся на свободу.

– Хорошо здесь, – прошептала она устало, отсмеявшись. – Удивительно как-то…

– Домой? – спросил Орловский, заключая её в свои объятия.

Что к Зое, что к Богдану ехать было одинаково, школа находилась не так уж и далеко от их университета. Но Лерка говорила, что тут собирались встречать зимний рассвет, наплевав на то, что он в восемь утра только будет, ну, может, в семь, а мама на всю ночь отпустила, и Зое хотелось воспользоваться этими часами свободы по полной.

– Поехали к тебе, – ни с того ни с сего предложила она Богдану, касаясь его губ огненным, пылким поцелуем.

Он ответил, сначала даже не до конца осознав, что делает, потом отпрянул, посмотрел на неё с прищуром, уточняя – уверена ли.

– Уверена, – подтвердила Зоя, пытаясь позволить себе быть счастливой до последней секунды. – Поехали к тебе.