Текст книги "Сон длиной в зиму (СИ)"
Автор книги: Альма Либрем
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)
– Твои подружки – не лучшая компания, – мигом согласилась мама. – Тогда, может быть, небольшое семейное мероприятие? Гости будут.
Зоя подняла голову и удивлённо уставилась на маму. Гости? У них? В последний раз кто-то посторонний приходил к ним… Да девушка даже не помнила, когда. Наверное, когда она была ещё школьницей! Разумеется, забежавшие за конспектом сокурсники или коллеги, примчавшиеся за срочной подписью, не считались, они топтались в коридоре, неизменно комментировали обои или люстру, которые мама всегда считала ширпотребом, а посторонние будто бы видели произведение искусства.
Впрочем, Елена Леонидовна терпеть не могла их квартиру. Зоя, привыкшая к родному дому, где пережила много хорошего и плохого, не хотела бы переезжать куда-нибудь, а вот мама буквально мечтала о том дне, когда они наконец-то смогут выбрать себе жилище получше, например, купить квартиру в новостройке.
– Ну, гости так гости, – согласилась Зоя. – Я не против. В воскресенье?
– В воскресенье, – подтвердила мама. – В обед. Надеюсь, ты поможешь мне приготовить еду?
– Конечно, – кивнула девушка. – Куда ж я денусь?
Только вот она какого-то чёрта вновь вспомнила Богдана и подумала, что, возможно, он прав – пора переставать быть рабыней чужих желаний. Но только вырваться-то из привычного замкнутого круга не так и просто.
Глава пятая
12 декабря, 2019 год
Ира и Аня бросили попытки приходить в университет на третий день. В среду, когда Зоя, не заметив их, обняла Богдана при встрече в пустынном коридоре одного из корпусов, девочки решили, что никакой Орловский не стоит старательного посещения пар, махнули рукой на надвигающуюся сессию, свято уверенные, что тридцать первого декабря кто-то будет маяться с их зачётами, и гордо продефилировали мимо. Аня, зашедшая на новый виток своей беспомощной влюблённости в Орловского, задела его бедром и подарила коварную, полную соблазна улыбку, Богдан ласково поинтересовался, всё ли у неё в порядке и не сводит ли судорогой лицевую мышцу, и на какое-то короткое время он стал врагом номер один, а Зоя – просто фоном. Аня высказала своё "фи", впрочем, очень осторожно, Ире на ухо, так, чтобы возможный будущий кавалер ничего не услышал, Орловский закатил глаза и крикнул вслед, что слух у него музыкальный, можно не шептаться – и так всё разберёт.
На этом конфликт был исчерпан.
Единственная причина, по которой Зоя не почувствовала морального удовлетворения, была даже не в том, что она по своей натуре никогда не являлась мстительной девушкой. Нет, просто корила себя за этот дурацкий порыв, что потянулась к Богдану, когда играть было не перед кем.
Правда, Орловский не отталкивал. Его, казалось, вообще не заботило, смотрел на них кто-то или нет. Зоя когда-то смотрела фильм, в котором парень и девушка притворялись парой – и девушка, наивно развесив уши, считала, что он поцеловал её совсем внезапно, а потом из-за угла вышли люди. Оказалось, услышал… Но если Богдан действительно был настолько всеведущ, то он явно часто промахивался. Случайное, почти незаметное прикосновение к руке, объятия, когда на них точно никто не посмотрит, эта поездка в троллейбусе, повторившаяся ещё во вторник после репетиции, а потом в среду, сразу после занятий…
И самое смешное, Богдану совершенно ничего не было нужно. Он не распускал руки, чтобы его можно было обвинить в желании соблазнить её, а потом бросить. Не забивал голову своими проблемами. Не рассказывал дурацких историй. Он… Он ничего не просил.
Их искусственные, выстроенные на притворстве отношения были куда более искренними, чем все остальные попытки Зои взаимодействовать с людьми. Подружки хотели, чтобы она помогала им с учёбой, мама – чтобы дочь хорошо устроилась в жизни и оправдала все возложенные на неё ожидания, преподаватели – чтобы Зоя объяснила то и это, разобралась ещё вот в том, а потом им самим рассказала, Лебедова хотела, чтобы студентка с её факультета получила статус "мисс Университет" и этот самый родной факультет прославила, назойливая Леська надеялась покупаться в лучах чужой славы…
Если Богдан что-то и хотел, то разве что поболтать, проводить её до дома, задержаться на полчаса в кафе – правда, как-то странно посмотрел, когда Зоя отзвонилась маме, предупреждая, что она приедет немного позже, – или поцеловать. Вполне нормальные желания для влюблённого парня, но Зоя отказывалась верить в его влюблённость. Они были вымышленной, собранной нарочно парой, у которой вообще-то не должно быть и надежды на будущее. По крайней мере, ей так казалось. Вот только Орловский то ли думал иначе, то ли привык, так сказать, отдаваться делу на все сто процентов. И Зоя рядом с ним удивительным образом расслаблялась, отдыхала, чувствовала себя свободной, как та птица, словно могла раскинуть руки в стороны и лететь, как на тех крыльях…
– Эй! – её больно толкнули локтем в бок. – Зойка, ты так замечтаешься, что препода не заметишь!
Зоя встрепенулась – и запоздало вспомнила, что она вообще-то ждала пару. И что Лерка так и не бросила свою глупую затею то ли помириться, то ли как-нибудь наладить отношения, то ли что вообще ей было надо? По крайней мере, на пары ходила, а сейчас уселась рядом и то и дело встряхивала головой, пытаясь поправить влажные от дождя волосы – погода на улице как была дрянная, так дрянной и осталась.
– Думаешь об Орловском? – с улыбкой поинтересовалась Лера.
– А что? – Зоя не сдержала несколько дерзкую усмешку. – Разве нельзя? Или ты решила немного помочь Ане и Ире с добычей информации? Если что, вы все немного не в его вкусе.
– Эй, у меня есть свой! – воскликнула Лерка со смешливым обвинением в голосе. – Твой Богдан, конечно, безумно хорош собой и, наверное, во всём остальном тоже…
– Да, – ядовито ответила Зоя, – целуется он замечательно. Ты хочешь ещё о чём-то спросить?
Лера, может быть, и хотела, но вовремя прикусила язык. Стандартный вопрос она, впрочем, задала, только немного его видоизменила:
– Ну он же настаивает?
– Кажется, ты опаздываешь на встречу к Ане и Ире, – напомнила Зоя.
Лера покосилась на дверь, дожидаясь, пока явится преподаватель, но тот почему-то всё не спешил заглядывать в аудиторию. Неужели проспал? Этот может! Зато если к нему явиться хоть на тридцать секунд позже, не пустит, заставит торчать под дверью и писать лекцию, прижимая тетрадь к стенке.
– Я не собираюсь идти к Ане и Ире, – ответила Лера, кажется, стараясь сохранять спокойствие. – Я понимаю, что они несколько… странно отреагировали на то, что ты с Богданом… Ну, что вы встречаетесь. Собственно, они не поверили.
– Потому что я – серая мышь, на которую ни в жизнь не посмотрит ни один приличный парень? – скривив губы в раздражённой улыбке, отозвалась Зоя.
– Нет, – покачала головой Лера и довольно искренне дополнила: – Потому что ты, во-первых, всегда занята, а во-вторых, ну он же не одобрен твоей мамой!
Зоя застыла.
– С чего ты взяла?
– Ну, – Лера смутилась. – это же Елена Леонидовна! Она бы никогда не одобрила никого из тех, кого не сама подобрала. Мне казалось, у тебя такие же… высокие требования.
– И в чём Богдан им не соответствует?
Лера накрутила прядь на палец, выдавая собственное волнение, бросила тревожный взгляд на дверь, но преподаватель, который мог бы прервать их беседу и как-нибудь отвлечь внимание на себя, всё не появлялся и не появлялся. Хотела того Лера или нет, а приходилось продолжать.
– Ну у него же репутация не очень. Драка в пределах университета. Его за это даже отчислить хотели в прошлом году!
– Как видишь, не отчислили, – пожала плечами Зоя.
О драке – давняя, не слишком приятная история, – Богдан отзывался, что нельзя позволять идиотам управлять жизнью остальных. Зоя подозревала, что соперник его получил за дело, а если по справедливости, то его и сильнее стукнуть надо было, но Богдан, к счастью, сдержался, у него ж есть мозги в голове.
Но да, репутация не самая лучшая. Мало того, что все считали, будто у него девушек – целая очередь, так ещё и та драка…
Зоя нашла для себя этому оправдание. Зависть, двигающая людьми – вот и всё. Орловский при ней ни разу не созванивался ни с какой другой особой женского пола, на него не прыгали, выскочив из-за угла, плохо знакомые дамочки. И ей ли ревновать? Богдан ведь не был её парнем по-настоящему.
– Но Елена Леонидовна…
– Она ещё не знает, если тебе так интересно, – оборвала подружку – или уже экс-подружку, девушка пока не определилась с точным статусом Лерки, – Зоя.
– Ну и ладно, – неожиданно легко позволила сменить тему Лера. – Так у вас всё серьёзно?
Зоя промолчала. Она не знала, было ли у них всё серьёзно, но пока что Лера была последним человеком, с которым она вообще собиралась что-то обсуждать. Горькая, отдающая полынью обида стояла комом в горле, не позволяя ей проявить хоть какую-нибудь искренность. Всё-таки, нельзя так легко починить сломанные, повреждённые отношения.
– Так что? – не унималась Лера. – Настаивает? Просто, понимаешь, мужики, они такие сволочи, им часто только одного надо…
Если б Богдан, как выражалась Лерка, "настаивал", их "понарошку" уже давно бы закончилось. Девушка не согласилась бы. Но Орловский, какие бы цели он ни преследовал, выбирал совершенно другую политику. Он был мягок, обходителен, спокоен, поддерживал, находил нужные слова и, казалось, действительно получал от этого удовольствие. От простого общения.
Так разве бывает?
Что-то наивно-девичье в сознании подсказывало, что бывает, когда люди действительно влюблены друг в друга. Вряд ли это их с Богданом случай. Хотя…
– Лерка, – решилась всё-таки ответить Зоя, – мы с ним встречаемся с пятницы. С пятницы, понимаешь? Ты всерьёз полагаешь, что у него уже был шанс на чём-нибудь настоять?
– Ну мало ли, – засомневалась Лерка. – Я, кстати, понятия не имею, где он живёт. И на какие деньги.
Тон девушки заставил Зою закатить глаза. О да, конечно. Давайте подозревать Богдана в том, что он живёт за счёт какой-то богатой женщины, которая сыплет деньгами налево и направо. Или что он маменькин сынок, мажорчик, который почему-то не приезжает на своём лексусе в университет…
На самом деле, Богдан не делал из этого тайны: снимал квартиру где-то неподалёку от университета, работал на фрилансе, кажется, что-то там программировал, но пока что не рассказывал Зое, что именно. Говорил, что работает обычно поздно вечером, так мозги лучше включаются, утром – в университет, хотя он там был совсем не частым посетителем.
Когда-то, смеялся Орловский, если у неё будет желание, он покажет всё в деталях.
Но Лерке об этом знать необязательно.
– На свои деньги он живёт. На те, которые зарабатывает, – твёрдо произнесла она. – И ни на чём не настаивает. У нас конфетно-букетный период, а с Богданом очень приятно общаться – это если тебе очень интересно узнать, чем вообще можно в отношениях заниматься кроме того, о чём ты говоришь.
Лера смутилась.
– Я не хотела тебя обидеть.
Зоя только пожала плечами. Хотела Лера чего-то или нет, а разговор был окончен, тем более, в аудиторию уже заглянул преподаватель и, обнаружив, что студенты не воспользовались священным правилом пятнадцати минут, справедливо полагая, что не хотят навлечь гнев на свои головы, бодро направился к своему месту.
– Нет, правда, если у вас всё получится, я буду только рада! – зашептала Лерка. – Просто никто ж не знает, с кем Богдан раньше встречался. Я вообще без понятия! И под большим вопросом…
– Лера, не надо мне помогать, – устало оборвала её Зоя. – У меня всё хорошо. У нас с ним замечательные отношения. И портить их я совершенно не собираюсь, тем более ради того, что ты мне рассказываешь.
– Я не…
– Мы на паре, Лера, – строго напомнила девушка. – Не мешай мне слушать, пожалуйста.
Под бодрый преподавательский голос писать было невероятно сложно. К десятой минуте лекции рука начинала болеть просто ужасно, и мысли о том, когда уже тот звонок, становились излишне назойливыми. Зоя пыталась сконцентрироваться на лекции, но получалось плохо. Словно вредные мыши, мысли разбегались в стороны, уводили её в какие-то совершенно невероятные мечтания, а потом швыряли обратно в пучину реальности, предварительно неплохо так разочаровав придуманным печальным исходом.
В итоге Зоя выбрала самую безобидную тему для размышлений – репетицию, которую сегодня отменили. Хорошо, что так, у неё хотя бы появится шанс немного отдохнуть. А то Лебедова – настоящий зверь, эта в покое не оставит, а в программе конкурса, к сожалению, не только песня, а ещё целая куча всего.
Вот только, если б назначили репетицию, сегодня они бы тоже увиделись с Богданом, а так, Орловский сказал, что ему надо хоть один раз за столько времени выспаться. Конечно, странно расстраиваться из-за того, что парень, который, если быть честной, совсем даже не её молодой человек, один день не придёт в университет, но Зоя поймала себя на вредной, капризной мысли, что рядом с ним было как-то спокойнее, что ли. Будто Орловский одним своим присутствием внушал девушке уверенность в том, что ничего плохого не случится.
Ну, или он просто очень хорошо умел отгонять Леру и всех остальных.
Преподаватель умолк, и Зоя, заглянув в раскрытую тетрадь, с удивлением заметила, что записала всё, включая последние его фразы, автоматически, не запоминая, о чём шла речь. Это у неё случалось очень редко, да и… Да и смысл? Две статьи, в которые был включен их местный Зверь – так студенты за глаза называли лектора, – гарантировали ей высокий балл, он, не особенно заботясь о правилах и сроках, даже уже поставил оценку в зачетку, только попросил не хвастаться другим, чтобы не повадно было. И коллоквиум второй был уже проведён, хотя преподаватель и после него давал какой-то новый, не слишком полезный, впрочем, материал.
Зачем она вообще сюда пришла?
Зое был известен ответ: чтобы не сидеть дома, не превращаться в эдакую пленницу домашнего уюта и постоянной маминой заботы, которая, признаться, периодически была удушающей, а не приносящей спокойствие.
– Зойка, – вновь заныла Лера, когда преподаватель, подтягивая левую ногу, похромал к выходу из аудитории и громко захлопнул за собой дверь, оставляя студентов на пятнадцать минут перемены наедине с конспектами и исцарапанной плохим мелом доской. – Ну Зойка…
– Какие ещё подробности моей личной жизни ты хочешь узнать? – не удержалась от колкого ответа Зоя, чувствуя, что ещё несколько минут – и она наверняка сорвётся, выдаст какую-нибудь совершенно неуместную, но при этом такую желанную грубость.
– Да причём тут подробности личной жизни! – не унималась Лера. – Я просто хочу помириться, понимаешь? Мы же были такими близкими подругами…
Зоя помрачнела и принялась листать конспект.
– Мы всё делили…
– Да, – согласилась Горовая, – вы делили. Делили мои знания, мою помощь, по учёбе, психологическую или финансовую, на троих. Несомненно, вы были близкими подругами. Но я не понимаю, почему ты сидишь здесь, а не находишься в кооперации с Аней или с Ирой.
– Это он тебя так настроил, да? – печально спросила Лера.
На самом деле, вмешательство Богдана тут было ни при чём. Зоя никогда не считала себя идиоткой – чтобы понять, что к чему, ей достаточно было реакции подруг на то, что она встречалась с Орловским. Но как же всё-таки становилось противно от одной мысли, что они так легко, так безалаберно были готовы её предать, поддавшись глупому порыву заполучить себе желанного, но никогда им не светившего парня…
– Он меня не настраивал, – твёрдо ответила Зоя. – Я просто проанализировала увиденное и поняла, что меня в нашей дружбе просто используют.
– Но я хочу всё исправить! – воскликнула Лера с таким видом, словно Зоя только что вонзила ей кинжал в сердце. – Ты даже этого мне не разрешишь сделать?
Девушка в ответ меланхолично пожала плечами.
– Кто ж запретит? Исправляй.
Она потянулась к мобильному и сделала вид, что заинтересованно читает первую попавшуюся под руки статью.
– Я понимаю, ты обиделась, – не унималась Лера, очевидно, осознававшая, что вина в этом конфликте была не на Зое. – Но Зойка… Мы же столько времени дружили! Нельзя всё просто так взять и развалить.
Ну, в целом, Зоя согласилась бы, если б не помнила, как рьяно Ира требовала от неё в туалете той кафешки, чтобы Горовая больше никогда даже не приближалась к Богдану. И фырканья с задней парты её тоже не радовали.
– Зойка, – вновь заговорила Лера, – я предупредить хотела. Он же правда не понравится твоей маме! Ну ты же знаешь! А она узнает. Если не узнает сама, найдутся добрые люди, которые расскажут. Та же Анька. Или Ирка. У них же есть номер твоей матери! – Зоя молчала. – Я просто это… Ну…
– Хочешь рассказать мне, что наши отношения обречены? – фыркнула Зоя, косясь на часы.
Неужели это занятие изволит всё-таки начаться и прекратить именуемый разговором фарс?
– Хочу сказать, что если тебе вдруг понадобится помощь, то ты можешь ко мне обратиться, – твёрдо заявила Лера, прекрасно знающая, что Зоя никогда этого не сделает. – Ну, если прикрыть там или что-то в этом роде. Ну мы же прекрасно знаем твою маму!
Да, Зоя прекрасно знала свою маму, потому для неё Богдан оставался аккомпаниатором. И, наверное, ещё достаточно долго им будет, хотя Зоя сама осуждала себя за такое трусливое, странное поведение.
Глава шестая
15 декабря, 2019 год
Если Зоя и могла что-то с абсолютной точностью утверждать про свою маму, так это то, что Елена Леонидовна терпеть не могла гостей. Каждый раз, когда к ним приходили посторонние, мама встречала их на пороге с вежливой, профессиональной улыбкой, будто приклеенной к её лицу – следствие того, что женщина занимала руководительскую должность. Гости сначала принимали это за радушие, считали, что женщина с ними добра и вообще в восторге от этой встречи.
Зоя эту улыбку ненавидела.
Она знала, что мама натягивала её на лицо, как некую маску, с удивительной, тоже профессиональной лёгкостью, и что могла раздаривать такие улыбки направо и налево, ничего не теряя в моральном плане. Так улыбаясь, Елена Леонидовна подписывала договора и увольняла провинившихся сотрудников.
Те, кто знал её чуть ближе, рано или поздно начинали понимать, что искренности в её профессиональной улыбке нет ни грамма. Елена Леонидовна примеряла её так, как другие люди примеряют какой-нибудь костюм.
И, надо сказать, она практически всегда выигрывала – умудрялась таким образом завоевать сердца тех, кто на самом деле был ей совершенно безразличен.
С Зоей мама вела себя, разумеется, по-другому. Она могла быть сердитой, разгневанной, злой, могла быть доброй и ласковой, утешать или ругать, хотя ругать-то зачастую было не за что. Иногда Зоя чувствовала себя таким себе мусорным баком, в который мама вышвыривала все свои настоящие, прятавшиеся за улыбающейся маской эмоции, накопившиеся за день. Когда стала старше, научилась первые несколько часов после возвращения матери с работы не попадаться ей на глаза, чтобы не принимать на свой счёт весь тот негатив, которым Елена Леонидовна так щедро делилась.
Потом привыкла.
Сейчас же, наблюдая за тем, как мама радостно, со счастливой улыбкой на губах накрывала на стол, расставляла тарелки, Зоя всё никак не могла понять, откуда столько энтузиазма. Она ведь знала маму лучше всего на свете. Откуда такое предвкушение? Тем более, гости…
– Поставь тарелки, – Елена Леонидовна впихнула сервиз, стоявший в буфете четыре года нетронутым, дочери в руке. – Как думаешь, пятеро… Влезем?
Квартира у них была небольшая, стол – рассчитан на двоих-троих, но точно не на пятерых, и Зоя, если честно, понятия не имела, куда пристроить ещё две тарелки. Они вытащили стол на середину кухни – собственно, для этого его пришлось отодвинуть от стены на каких-то полметра, больше узкая кухонька не позволяла, а переносить в гостиную мама ничего не хотела, – и Зоя кое-как пристроила тарелки на противоположном конце стола, с опасением подумав, что еду придётся устраивать себе на голову.
Новые традиции, причина которым – вечные хрущёвки, в которых не развернуться и по-человечески не расположиться.
– Влезем, – уверенно кивнула мама. – Сядешь тут, – она указала на одно из мест, – а я во главе стола, хозяйка всё-таки…
Ну конечно, не Зое же там сидеть. И не гостям…
– Так а кто придёт? – наблюдая за тем, как мама расставляла блюда на кухонной поверхности, потому что на стол у них уже не было шансов попасть, поинтересовалась Зоя. – И стулья, наверное, принести надо…
Мама не ответила, только сверилась с часами – и таинственные гости, оправдывая её ожидания, позвонили в дверь.
– Пойди, открой, – поторопила Зою она. – Стулья я сама принесу.
Девушка вопросительно изогнула брови – с чего это она сама должна впускать в дом маминых гостей? – но дверь открывать пошла. Впрочем, крайне неохотно: Зоя терпеть не могла контактировать с посторонними, незнакомыми людьми, чувствовала себя некомфортно с большинством маминых знакомых. Но стучали настойчиво, и она даже не посмотрела в глазок, сразу повернула ключ в замочной скважине и распахнула дверь настежь.
– Зоечка! – радостное восклицание, заставившее девушку вздрогнуть и попятиться, звучало как-то… знакомо.
Она прищурилась, хоть и видела отлично – просто подумала почему-то, что это поможет немного проще опознать женщину, буквально ворвавшуюся, как тот вихрь, в квартиру. Следом за нею вошли мужчины – двое, один, очевидно, муж, а второй, если судить по возрасту, сын, – и встали у двери, кажется, толком не понимая, что им делать и чего ради их вообще сюда притащили.
– Так выросла! – продолжала охать женщина, меряя Зою вредным, скептическим взглядом и вынося свой, судя по всему, положительный приговор. – Такая хорошенькая стала!
Кто это и каким образом она вообще попала в список людей, которых мама хотела бы пригласить в гости?!
– Ну просто прелесть! – не унималась незнакомка. – Василий! Помоги мне раздеться. И ты, Петя, не стой столбом… Поздоровайся с девушкой!
Петя – симпатичный, высокий, хотя излишне худощавый парень, – с неохотой взял Зою за запястье и потряс её рукой, имитируя активное рукопожатие. Девушка всмотрелась в его лицо, пытаясь вспомнить, откуда ей знакома эта копна светлых волос и серые, немного безжизненные глаза, услышала ворчание над ухом – "весь в отца, а вот Зоечка, умничка, вся в маму, такая хорошенькая", – и наконец-то поняла.
– Тётя Света? – недоуменно переспросила она, опасаясь ошибки.
Промахнулась – не сносить ей головы, как в какой-то старинной сказке.
– Узнала! – обрадовавшись, воскликнула Светлана. – Ну наконец-то…
– Так давно ж не виделись, – виновато улыбнулась Зоя.
Лет эдак пятнадцать уже, с той поры, как тётя Света, не в меру деятельная и уверенная в себе, сгребла в охапку вещи, дядю Васю и маленького тогда ещё Петю и умчалась куда-то за границу. Вернулись, что ли? Очевидно, да, потому что тётя Света как тогда не напоминала ни с какой стороны полячку, под которую пыталась замаскироваться, так и сейчас ею не стала.
– Проходите на кухню, – Зоя посторонилась, и дядя Вася, как всегда, несколько пассивный, побаивающийся не в меру активную жену, шагнул было в том направлении, но тётя Света с таким выражением лица кашлянула, что застыл, будто каменный.
– Где руки помыть можно? – сориентировался привычный к крутому маминому нраву Петя.
Зоя мрачно кивнула на ванную и тяжело вздохнула, когда все трое попытались одновременно набиться в небольшую ванную. Тётя Света громогласно расхваливала квартиру, которая ей наверняка нравилась куда меньше дома, куда пятнадцать лет назад, перед своим отъездом, тоже приходила в гости. Если Зою не подводила память, Светлана была закадычной маминой подругой ещё с университетских лет. Совершенно разные, они поддерживали отношения скорее по привычке, чем потому, что действительно испытывали друг к другу привязанность, и Зоя искренне не понимала, почему эта женщина внезапно появилась на пороге их дома, ещё и в статусе дорогой гостьи, ради которой самой Зое надо занимать место за столом и выдавливать из себя улыбку те несколько часов, пока мама не позволит уйти.
Завибрировал в кармане телефон, и девушка спешно добыла его на свет.
«Как ты?»
Богдан будто чувствовал! В прошлый раз с подружками было точно так же.
«Паршиво. Мама пригласила подругу в гости, чувствую себя клоуном»
– Ну, Зоечка, и ты туда же! – тётя Света с таким интересом заглянула в экран её мобильного, что Зое пришлось моментально его заблокировать и спрятать в карман. – Все уткнутся в эти телефоны и ходят с ними, глаз не отводят… Мой Петя такой же. Только и делай, что выдёргивай из-за компьютера, уговаривай, чтобы в реальный мир выглядывал хоть иногда…
– Мама, хватит, – взмолился Петя, но тётя Света была неумолима.
Она вообще напоминала настоящий ураган. За какие-то пять минут она успела расцеловать маму, усадить мужа на самое неудобное место за столом, устроиться по правую руку от Елены Леонидовны, назвать её семнадцать раз "дорогой подружкой" и буквально заставить Петю и Зою сесть рядом.
Каким-то невообразимым образом у Зои на тарелке оказалась гора рыбного салата, который она, как, собственно говоря, и саму рыбу терпеть не могла. Тётя Света, тучная, крупная женщина, старательно восторгалась маминой хорошей фигурой…
И четырежды пошутила про то, что хочешь знать, как будет выглядеть девушка через двадцать пять лет – посмотри на её маму, видишь, Петенька, какая Елена Леонидовна красивая, ей как будто до сих пор тридцать лет. Вот и Зоечка вся в неё, вся в неё…
Зою выворачивало. Глобальная задумка тёти Светы, весьма плохо завуалированная восклицаниями "я так соскучилась по тебе, Ленусик", была понятна практически с самого начала.
– Помнишь, – поинтересовалась она у Елены Леонидовны, – как мы с Васей познакомились? Зимой же? Потом почти сразу и поженились…
– Помню, – медовым голосом дополнила мама, – что Вася был самым перспективным парнем на потоке! И очень нравился твоей маме. Как она, кстати?
– Ну, Вася продолжает ей нравиться, – хмыкнула тетя Света. – Ничего, нормально. Рада, что мы вернулись… – женщина вдруг тяжело вздохнула, а потом повернулась к Елене Леонидовне. – Слушай, а что мы всё воду пьём?
Мама улыбнулась – своей профессиональной, ненавистной улыбкой, от которой у Зои в очередной раз пошёл мороз по коже, – и кивнула дочери.
– Сходи, возьми бутылочку вина, – попросила она. – Ты знаешь, где.
– Бери две, – махнула рукой тётя Света. – А лучше три!
Зоя сжалась. Поведение Светланы ей нравилось с каждой секундой всё меньше и меньше, а дурные подозрения по поводу того, что именно задумала мама, почему-то заставляли сердце сжиматься.
Она никогда не думала, что мама способна дружить с такой женщиной. И по такому поводу. К чему? Зое было всего двадцать, а не сорок пять, когда штамп старой девы уже прочно прижился, и избавиться от него будет ох как непросто.
Вино она нашла практически сразу, но задержалась в комнате – вытащила телефон из кармана, чтобы проверить, не отписал ли Богдан.
Он ответил.
«Мне прийти?»
Как чувствовал.
Вообще-то, это было неправильно. Если она попросит Богдана прийти, то это сразу же всё испортит. Мама будет зла до ужаса, тётя Света – страшно разочарована…
Впрочем, возможно, удастся обрадовать Петю.
Вспомнив, как несчастный парень пытался отодвинуться от Зои и в ту же секунду под столом получал пинок от любимой матушки, что надо вести себя чуть настойчивее, она решительно набрала.
«Приходи. У нас гости, но я буду тебе рада».
За столом за время её отсутствия ничего практически не поменялось. Тетя Света всё так же старательно размахивала руками, что-то доказывая, пару раз потянула Елену Леонидовну за кофту, причём непонятно с какой целью, и будто незаметно – впрочем, неизвестно, как это можно было сделать незаметно, – подталкивала Петю к Зое.
– Вот мой Вася такой же, как и сын, – продолжала она, не давая уже минут десять вставить никому другому ни слова. – Хороший мальчик, но какой же неуверенный в себе! Никогда не подойдёт к девушке первым! Честное слово, если б не моя активность, он бы так и остался в гордом одиночестве… А Петеньке на таких не везёт. Да ему бы хорошую, тихую девочку…
– Моя Зоя тоже, – вклинилась наконец-то в разговор мама, – всё одна и одна. Учится, я понимаю!
– Но ведь надо подумать и про личную жизнь…
Тетя Света даже встала, чтобы немного громче, немного внятнее про эту самую личную жизнь рассказать, но была перебита – позвонили в дверь. Зоя попыталась было встать, но мама, очевидно, решила оставить её наедине с "неприкаянным" Петенькой и его роднёй, потому что, высвободившись из цепкой хватки тёти Светы, уверенным шагом направилась к выходу.
Было слышно, как она открывала дверь, и Зоя напряглась, понимая: скорее всего, она знает, кто сейчас стоит на пороге их квартиры.
– А помните, как, когда вы были маленькими… – громыхала тётя Света, перекрикивая всё на свете, и Петя, тихий домашний мальчик, втягивал голову в плечи, пытаясь игнорировать собственную мать.
У него просто на лбу было написано: стыдится её шумности, чрезмерного проявления эмоций, того, как женщина себя ведёт. Может быть, ему даром не нужна эта Зоя, а где-то есть своя любимая девушка, о существовании которой он не может признаться властной матери, потому что знает: его просто заживо загрызут, если сделает что-нибудь не то. И девушку ту тоже загрызут.
Это за Богдана Зоя почему-то не боялась. Его ни Елена Леонидовна, ни кто-нибудь в этом роде не испугает.
Да и они же понарошку…
– Нет, Зоя сейчас не может… Вы по учёбе? – донёсся до ушей Зои отрывок разговора, и тётя Света, тоже заслышав что-то смутившее её, вдруг притихла и прислушалась.
– Кто это к тебе? – задалась она вопросом.
– Нет, – донёсся спокойный голос Богдана.
– Вы её однокурсник? – не затихала мама.
– Нет, я…
– Но она и вправду занята. У нас сейчас гости, и Зоя общается с…
– Зоя сама меня позвала, – прервал Елену Леонидовну Богдан, и Зоя с трудом сдержала рвущуюся на свободу улыбку. Неужели он действительно сейчас вытащит её из всего этого ада, заберёт от тёти Светы, от этого испуганного Петра?
– А! – догадалась мама. – Это вы выступаете с Зоей на "мисс Университет"? Я поняла, вы от вашего замдекана. Извините, но Зоя сейчас не может.
Зоя поднялась с места. Тётя Света, почувствовав неладное, тоже – последовала за нею, практически след в след, и с такой откровенной настороженностью взглянула на девушку, что ей даже стало не по себе в какую-то секунду. Тем не менее, оставлять Богдана наедине с упрямой мамой не хотелось. Он, очевидно, учитывал то, что Зоя могла и не хотеть рассказывать об их отношениях.
– Послушайте, молодой человек, – упрямо твердила мама, – у моей дочери есть личная жизнь. И университет не может…
