Текст книги "Снегурочка для миллиардера (СИ)"
Автор книги: Альма Либрем
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)
Я мягко улыбнулась.
– Конечно, не откажусь.
Танцевать я умела и любила, тем более, теперь нам не придется топтаться на газете.
Алекса помрачнела. Она всерьез рассчитывала, что Глеб при невесте-то позовет танцевать ее?
– Александра. – подбоченися тем временем Валерий, – может быть, ты составишь мне компанию? Помнится, в юности я даже посещал школу танцев…
Что-то мне подсказывало, что это был очень незначительный эпизод из жизни мужчины, и никакого большого танцевального опыта он из него не вынес. Алекса тоже это понимала, но все же вцепилась в предложенную руку.
– Конечно, – раздраженно пробормотала она. – С огромным удовольствием!
Что-то мне подсказывало, что это огромное удовольствие было отнюдь не таким большим, как пыталась это продемонстрировать Алекса.
Тем не менее, танцевать мы все-таки пошли. Правда, разошлись едва ли не в разные концы зала, чтобы даже случайно не пересекаться друг с другом.
Приятная, легкая музыка действительно располагала к танцам; следом за нами поднялось еще несколько пар. Разумеется, это не было каким-нибудь танго или вальсом, скорее – обычным медляком, но я наслаждалась теплом мужчины и его присутствием. Рядом с Глебом вдруг стало невероятно спокойно, и хотя сам по себе поход в ресторан отнюдь нельзя было назвать лучшим в моей жизни, даже в отсутствие серьезного опыта свиданий, я все равно почувствовала себя счастливой.
Дурные мысли вновь решили табуном пробраться в мою голову, но я решительно захлопнула от них сознание и прижалась к Исаеву крепче. Краем глаза заметила и Алексу с Валерием; они неуклюже топтались в другом конце зала, но Цербер держался довольно неплохо. Александра немного оттаяла, и, судя по всему, страстные объятия Валерия ее уже практически не смущали. Он, немного осмелев, обнял ее покрепче, девушка в ответ прижалась к мужчине, и они почти что стояли на одном месте.
– Думаешь, у них что-то получится? – с сомнением прошептала я, заметив, что Глеб тоже периодически поглядывает в том направлении.
– Почему нет? У них есть шансы, – пожал плечами Исаев. – Но пусть разбираются сами. Это их жизнь, в конце концов.
Мы танцевали недолго. Стоило смениться музыке, как Глеб повел меня обратно за стол; ему явно не нравилось лишнее внимание, которое приковывали к себе танцующие пары, да и вообще, все это свидание было далеким от понятия приятного и романтического. Я последовала за мужчиной, если честно, абсолютно солидарная с ним по этому поводу. Привлекать лишнее внимание мне сейчас хотелось меньше всего на свете.
Алекса и Цербер провели вместе еще как минимум три танца. За это время мы успели покончить с остатками основного и даже с десертом и немного развеселились. Правда, после долгого рабочего дня у меня слипались глаза, и я б с удовольствием сейчас поехала домой, но понимала, что никто не бросится сию же секунду выполнять мою прихоть.
– Что это вы такие невеселые? – хмыкнула Алекса, совершенно неэлегантно плюхаясь на стул.
Цербер устроился рядом с ней и, словно пытаясь отметить, что это его женщина, накрыл ее руку своей.
– Действительно, и танцевали совсем мало… Глеб, что это ты держишь в строгости свою девушку?
– Невесту, – с усмешкой поправил его Исаев. – Да мы, наверное, что-то с вами засиделись… Поедем уже домой. Катя, ты не против?
– Я только за, – честно ответила я.
Ресторан, конечно, был уютным, приятным местом, но мне уже хотелось вернуться домой и оказаться подальше от этой нескончаемой суеты. Действительно, было что-то откровенно напрягающее в компании Цербера и Алексы, хотя я не до конца смогла понять, что именно. Энергетика у них, что ли, плохая…
Или просто я так себя настроила.
– Жаль, – вздохнул Цербер. – Но тогда могу только пожелать хорошего вечера.
– Взаимно, – в унисон отозвались мы с Глебом, поднимаясь из-за стола.
Мы не проронили ни единого слова, пока не оказались в машине. Вроде ничего и не произошло, но встреча получилась очень напряженной.
Сквозь лобовое стекло я видела, как уводил Алексу Валерий. Он придерживал ее за талию, но ладонь то и дело соскальзывала чуть ниже. Алекса хихикала и явно не собиралась одергивать мужчину; она немного выпила, расслабилась и, кажется, решила, что такой кавалер ее тоже более чем устраивает.
Глеб, наблюдая за ними, улыбался.
– Оценила, – протянул он.
– Она его?
– Да.
– Но ведь ничего такого же не было.
– Зато она перестала его бояться, – пожал плечами Глеб. – Решила, что на фоне вечно занятого работой меня Цербер – это прям идеальный вариант. Ну, или во время танца он все-таки продемонстрировал ей фотку англичанина…
– Какого англичанина?
– Забудь, – усмехнулся Исаев. – Спасибо тебе.
– За что?
– За то, что согласилась, – пожал плечами он. Потом повернулся ко мне и добавил: – За то, что ты такая адекватная.
Я почувствовала, как стремительно краснею.
– Но я ж ничего такого…
Он взял меня за руку.
– Лучше, чем вела себя ты, не вел бы себя никто. Обещаю, больше никаких парных свиданий с Цербером, Алексой или кем-нибудь еще тебе неприятным. И ближайшие выходные проведем только вдвоем.
Я только шумно выдохнула воздух. Собиралась завести разговор о том, что это неправильно, ну, или сказать Глебу о том наследстве, пока я окончательно не утонула в надеждах на наши будущие отношения… А вместо этого потянулась к его губам и ответила на поцелуй так страстно и неистово, как никогда прежде.
24
Рождественские выходные пролетели как один день. Я окончательно привыкла к Глебу; привыкла к тому, что он все никак не давал мне вернуться в гостевую комнату, что я просыпалась утром, прижавшись к его груди. Исаев не просил большего и ни на чем не настаивал, хотя – по крайней мере, мне так казалось, – ему хотелось зайти дальше.
Любая нормальная девушка уже давно определилась бы, что ей надо, хочет ли она отношений с этим человеком. Я не знала. Ну, точнее, как… Я хотела. Мне нравились его поцелуи, его присутствие, я чувствовала, что теряю голову, когда он рядом – и хотя это в какой-то мере было неправильно, и я раз за разом уговаривала себя держаться, не позволять себе лишнего и останавливаться за секунду до того, как окончательно потеряю голову.
И с каждым разом делать это было все сложнее. Потому что я, что уж греха таить, влюбилась. Каждый раз, когда сталкивалась взглядом с Глебом, невольно задерживала дыхание, ожидая, что он скажет что-то. Когда смотрела ему в глаза, с трудом сдерживалась, чтобы мой взгляд не становился молящим, полным ожидания любви и счастья, которого мне никто не обещал.
Воспитание и собственные привычки держали эмоции в узде, но что-то подсказывало: не так уж долго я смогу продержаться, оставаясь хоть немножко равнодушной. И хотя я вновь погрузилась в пыл рабочей недели, близились очередные выходные, а в сознании вновь неведомые голоски заводили разговор о том, что пора бы что-то выяснить.
Кто мы друг другу? Жених и невеста? Смешно. Мне никто не делал предложения, и я не могла назвать себя ни невестой, ни любимой.
Зато сама могла сознаться в любви.
Еще и это наследство – такая себе преграда, звоночек для здравого смысла, о котором я вспоминала отнюдь не так часто, как следовало бы.
А хотелось забыть и вовсе.
Сейчас, открыв глаза, я уже не сомневалась в том, где очутилась. Перевернулась на спину, чтобы оказаться в объятиях Исаева.
– Доброе утро, – прошептала, быстро касаясь губами его щеки.
– Доброе, – улыбнулся Глеб. – Как спалось?
– Хорошо.
Рядом с ним вообще не могло сниться ничего плохого. Мне казалось, что стоило мне только лечь рядом с Глебом, затаиться в его объятиях, как все дурные мысли и сомнения напрочь выметало из головы. Правда, потом они возвращались, открывали дверь без стука и устраивали что-то вроде клуба анонимных алкоголиков.
«Здравствуйте, меня зовут сомнение номер один, и я пытаюсь внушить хозяйке этой головы, что идеальных мужчин не бывает».
– Сегодня надо чуть раньше приехать на работу, – промолвил Глеб. – Сколько сейчас времени?
Я вывернулась в его руках и покосилась на часы. На улице было еще темно, но зимой это никогда не преграда для того, чтобы выбираться из кровати. Нормально солнце начинало светить где-то в десять-одиннадцать часов утра, а в четыре уже спешило прятаться за горизонт, погружая все сначала в серые, а потом и вовсе в чернильные, откровенно ночные оттенки.
– Семь.
– Ты сможешь собраться за полчаса?
Ладонь Глеба скользнула по моей спине и задержалась на талии. Я вздрогнула; мне почему-то казалось, что Исаеву хотелось пойти дальше, но он, не желая меня обидеть, просто одернул, остановил себя. Такое впечатление возникало у меня в последнее время довольно часто.
– Не вопрос. В полвосьмого буду готова.
– Сразу выедем, ок?
Я только пожала плечами.
– По утрам бегаешь ты, не я.
– Сегодня буду без пробежки, – усмехнулся Глеб. – Хочу попасть в офис пораньше. В полдевятого будет замечательно. А в восемь – вообще шикарно…
Я с удивлением взглянула на него.
– Что-то случилось?
– Нет, – беспечно отмахнулся Глеб. – Все в порядке! Просто хочу сегодня чуть раньше закончить и уехать около четырех. Но дел много, потому заняться ими надо пораньше. Ты ж не против?
– Конечно, не против, – пожала плечами я.
Собственно, а как я могла спорить с собственным начальником? Да и работа мне до безумия нравилась; настолько, что я не отказалась бы сидеть над документами и в праздничный вечер. Например, в свой день рождения или на Рождество. Но первое еще не наступило, а второе прошло в узком кругу из двух человек и забравшегося в дом соседского кота. Никаких других праздников вроде не планировалось, потому я настроилась на рабочий лад и позволила бесконечному потоку данных для аналитики накрыть себя с головой. Глеб тоже умел утопать в работе, и ему, кажется, нравилось то, как легко я всем этим увлекалась и как могла позволить утянуть себя в новые расчеты и какие-нибудь интересные проекты.
Я выбралась из кровати, завернулась в теплый халат и направилась в душ, напоследок оглянувшись на Глеба.
– Все в порядке? – мягко поинтересовалась у мужчины, застыв в дверном проеме. – Точно? Ты как-то необычно себя ведешь просто.
– Все замечательно, – улыбнулся он. – Правда. Просто есть интересные планы на вечер. Как ты смотришь на перспективу, например, сходить в парк?
– Сходим, – кивнула я. – Тогда я пошла?
– Иди. Пора собираться, – Исаев весело мне подмигнул, но даже этого было недостаточно, чтобы окончательно развеять повисшее в воздухе беспокойство.
Что-то было не так. И я никак не могла понять, что именно…
Собралась, как и просил Глеб, довольно быстро. Дороги сегодня казались поразительно свободными, большинство людей затаилось по домам.
В офисе тоже было сравнительно тихо. Я привыкла приходить к десяти, когда вокруг все шумело и было наполнено невероятным количеством звуков, сновали туда-сюда люди, но сейчас в холле проходили только редкие сотрудники, останавливающиеся, чтобы вежливо поздороваться с Глебом, и тут же убегающие обратно по своим делам.
Меня удивляло то, насколько сейчас здесь было тихо. Даже захотелось выработать привычку всегда приезжать на работу пораньше. Ради того, чтобы не наталкиваться на миллион посторонних взглядов, буквально прожигающих насквозь, можно встать и в шесть утра!
В лифте мы тоже ехали вдвоем. Я уперлась спиной в поручень и рассматривала профиль Исаева. Тот был какой-то очень задумчивый и серьезный.
– Сегодня случится что-то важное? – тихо спросила я его. – Ты какой-то очень сосредоточенный… Точно все нормально?
– Конечно, – улыбнулся Глеб. – Просто думаю об одном отчете, надо кое-что проверить…
– Об отчетах ты думаешь иначе, – ляпнула я и моментально прикусила язык.
Кто я ему, чтобы постоянно цепляться с лишними расспросами? Давно надо было притихнуть и просто ждать, пока мужчина сам скажет, что именно случилось. А если не скажет, то поделом. Буду понимать, что я ему все еще посторонний человек. А то возомнила о себе непонятно что…
– Да, ты права. Прости, – Исаев повернулся ко мне. – Просто… Сегодня предстоит разговор с братом, уже заранее готовлюсь к тому, что он вынесет мне мозг. Сама понимаешь, наши с ним взгляды на жизнь немного расходятся… А пообщаться придется обязательно.
– Что-то серьезное?
– Нет, формальность. Но формальность, которой надо придерживаться.
– Поняла, – коротко кивнула я. – Больше не лезу.
– Ты можешь спрашивать у меня все, что хочешь, – промолвил Глеб. – Просто не обращай внимания на мое настроение сегодня. К обеду выровняется.
Он наклонился ко мне, быстро целуя в уголок губ, и порывисто обнял. Я прижалась к мужчине в ответ, все равно не понимая толком, что же могло произойти. И предстоящий разговор с Назаром… Мы с Глебом проводили вместе очень много времени, и я практически не сомневалась в том, что за прошедшие две недели нового года он ни разу не связался со своим братом. А теперь вдруг решил звонить, что-то там выяснять…
В памяти вновь вспыхнули слова Ираиды Генриховны о соперничестве и наследстве. Может быть, это связано именно с ее завещанием?
Впрочем, нет. И вообще, надо перестать подозревать Глеба в том, к чему он не причастен. Не заставлял же он бабушку так составлять завещание! Так что же, ни с кем теперь не заводить отношений, чтобы случайно не оказаться виновным в излишне корыстном подходе?
Лифт остановился, выпуская нас на нужном этаже. С шипением в стороны разъехались двери, и мы с Глебом вышли, ожидая такой же невероятной тишины, как и во всех других частях офиса.
Но тихо было ровно несколько секунд.
Внезапно откуда-то сбоку раздался жуткий треск, и нас буквально окатило волной конфетти. То, что я не завизжала, было самым настоящим чудом, потому что хотелось втянуть голову в плечи и прыгнуть обратно в лифт, а потом уехать куда подальше.
Откуда сыпанули сотрудники, я даже не поняла. Спустя несколько секунд пустой коридор наполнился людьми. Во главе процессии оказался Цербер с тортом и двумя воткнутыми в него свечками-тортиками, на его правой руке буквально повисла Алекса, без конца говорившая что-то, но я даже не смогла разобрать, что именно.
Острое осознание произошедшего пришло не сразу. Это было подобно некому озарению; меня словно обухом по голове ударило.
День рождения.
Твою ж мать!
Как я могла не знать про день рождения собственного жениха?! Как?! Да и ладно, жениха, про день рождения мужчины, в которого влюбилась и с которым хотела быть, пусть и не могла себе в этом признаться.
– С Днем рождения! – взревела толпа, пока Цербер пытался вручить Глебу вместе с тортом еще и какой-то подарок. – С Днем рождения, Глеб Николаевич!
– Счастья, здоровья!
– Деточек, как на дереве веточек! – влез кто-то.
– Спасибо, – я с удивлением обнаружила, что с каждым новым поздравлением и подарком Глеб все серел и серел. – Спасибо, спасибо… – он уверенно двинулся вперед, вооружившись тортом, и я засеменила следом за мужчиной. – Да, благодарю, – это уже было на чье-то радостное похлопывание. – Спасибо за пожелания… Катенька, открой дверь, дорогая… Заходи… – он протолкнул меня в кабинет и захлопнул за нами дверь.
А потом, одновременно с моим «прости, я не знала», швырнул торт на стол, повернул ключ в дверном замке и опустил жалюзи.
– Извини, – совершила я еще одну попытку попросить прощения за то, что понятия не имела, когда у него день рождения. – Я… Мне следовало хотя бы погуглить, я понимаю. Я тебя даже не поздравила.
– Ненавижу этот чертов праздник! – в сердцах выдохнул Глеб, буквально падая на диванчик. – Думал, приеду раньше, закроюсь в кабинете, хоть в этом году не достанут… – он презрительно посмотрел на огроменный букет лилий. – Но нет… – Исаев, казалось, только сейчас заметил, что я стою как в воду опущенная. – Катя, а ты-то что?
– Я тебя даже не поздравила, и…
– Иди ко мне.
Он решительно протянул ко мне руки. Я постояла секунду или две на месте, а потом, решившись, подошла к мужчине поближе и даже села на диван. Он обнял меня за талию и тихо прошептал на ухо:
– Ты не знала о моем дне рождении, потому что я сам не хотел, чтобы тебе было об этом известно. Потому что я его терпеть не могу и практически никогда не праздную. Думал, отсижусь в кабинете, потом тихонько уйдем через черный вход, погуляем по парку, проведем вечер вдвоем… А теперь о вечере можно забыть. Потому что они окружат меня и заставят идти, сидеть с ними за одним столом…
– А ты так не любишь своих сотрудников? – усмехнулась я, выдохнув это Исаеву куда-то в шею.
Он только покачал головой.
– Сотрудники у меня нормальные, но сидеть с ними за одним столом я особого желания не имею. Жевать этот торт, слушать поздравления и наблюдать, как тебе заглядывают в глаза – а повышу в этом году зарплату или все-таки нет? А потом еще общаться с родителями по видеосвязи вместе с Назаром и делать вид, что мы в отличных отношениях.
Я только сейчас поняла, что у Назара, по идее, день рождения тоже был сегодня. Они ведь близнецы!
– Но Назара сейчас нет в городе, – промолвил Глеб, – и я подумал, что, может, без прочих деньрожденческих традиций тоже обойдется. Ан нет. Ошибся…
– Еще можно все исправить, – улыбнулась я.
– Каким образом?
– Ну, – я улыбнулась. – Они ж не успели тебя еще никуда позвать?
Исаев отрицательно покачал головой. Судя по виду, он пока что только ждал, как его попытаются утащить на очередное совершенно нежеланное празднование, и безумно не хотел, чтобы этот момент наконец-то наступил.
– Ну вот. Сейчас мы можем притвориться, что очень заняты каким-то проектом. А потом тихонько улизнуть… Тут есть черный вход?
– Есть, – кивнул Глеб, щурясь. – А ты, я вижу, профессионал по побегам из офисных зданий?
– Конечно! – заверила его я. – У меня в школе был охранник на двери и решетки на окнах первого этажа. А баба Галя из столовой отказывалась отпускать. И как было выбираться, когда надо срочно уйти?
– Ты прогуливала уроки?
В его глазах запрыгали искры интереса. Было видно, что Исаев заинтересовался идеей и очень хотел как можно поскорее слинять с рабочего места. И дело было не в том, что он очень не хотел трудиться в свой день рождения, как раз очень даже наоборот. Судя по всему, Глеб искренне рассчитывал на то, что ему не придется ничего с коллегами праздновать, и очень расстроился, когда его почти заставили отмечать собственный день рождения.
– Нас отпускали пораньше, и я спешила к репетитору. Но охранник все равно заставлял сидеть в школе до конца седьмого урока, потому что, видите ли, не положено, – я хмыкнула. – И так было во всем. Потому, когда перекрыли черный выход, пришлось выбираться через окно в актовом зале, а оттуда по балке и вниз, по пожарной лестнице. Мы уже выпустились, когда директриса наконец-то узнала об этом способе и велела закрыть и то окно решеткой. Только хуже сделала, лазить стали через следующее, а там до лестницы уже не полметра, а гораздо больше.
Глеб только улыбнулся, глядя на меня, как завороженный.
– Потрясающе, – наконец-то заявил он. – Кто б мог подумать, что я узнаю о тебе такие любопытные подробности.
– Я сейчас выйду к ним, скажу, что нам надо срочно закончить работу над каким-то расчетом для деловых партнеров и что раньше обеда ты не освободишься, – приняла решение я, – а потом мы с тобой подумаем, как отсюда уйти.
– Ну как минимум мне реально надо закончить дела.
– Значит, разберемся с ними, а тогда что-то придумаем, – подмигнула я ему. – Если уж я не подготовила подарок, то хоть так тебя порадую.
Исаев усмехнулся и придержал меня, когда я собиралась выйти из кабинета.
– Секундочку, – протянул он и, рывком притянув к себе, поцеловал в губы. Я уперлась ладонями в его плечи, искренне наслаждаясь поцелуем, и выскользнула из его рук только через несколько минут, когда Глеб наконец-то изволил отпустить меня, перестал сжимать так крепко. – Ты мой лучший подарок.
Я почувствовала, что краснею.
– Ты мне льстишь.
– Нет, – возразил Исаев. – Это ты себя недооцениваешь.
Я только тяжело вздохнула. И как теперь рассказывать о важных делах, если у меня помада смазалась и глаза лихорадочно блестят? Ну… Как-нибудь придется.
25
Глеб
Часы на стене показывали четыре часа вечера. За окном было уже серо-серо, напоминая о приближении ночи, а мои сотрудники, ведомые неуемной жаждой все-таки поздравить начальство, расположились, как те партизаны в окопах, и ждали моего выхода, чтобы затащить на празднование.
Я раздраженно захлопнул последнюю папку с рабочей документацией и откинулся на спинку кресла. Катя вздрогнула, реагируя на резкий звук, и подняла на меня взгляд.
– Все в порядке? – мягко поинтересовалась она, улыбаясь.
– Можно сказать, что да, – кивнул я. – Относительно в порядке. Если не забыть о том, что там Цербер и ко сторожат меня в надежде заставить отмечать свой день рождения. Ужасный день. Надо было вообще не ехать на работу!
Катя вздохнула. Моего скептицизма по поводу дня рождения она явно не разделяла, да и вообще, до сих пор грустила, что не сделала подарок.
Лучшим подарком к этому «огромному» празднику было бы не вспоминать о нем и вовсе. Я, конечно, ничего не имел против коротких поздравлений от друзей или от родителей, но не от подчиненных. Искренностью тут и не пахло; скорее желанием выслужиться перед начальством, а я терпеть этого всего не мог.
– Работа у меня закончилась, – сообщил я Кате. – Что делать дальше? Пытаться сбежать через окно? Боюсь, высоковато, и мне предстоит слишком длительное падение.
– Есть вариант попроще, уйти через дверь. Подожди минутку.
Катя поднялась со своего места, собрала документы в папку и направилась к двери. Осторожно приоткрыла ее, выглядывая наружу.
Раздался шум. Я невольно втянул голову в плечи. Празднование было на расстоянии вытянутой руки, и мне казалось, что необходимость присутствовать там дамокловым мечом зависла над головой. Я скривился.
День рождения – грустный праздник, но хоть бы одна зараза разделяла мое мнение!
Катя скрылась за дверью. В приемной в какую-то секунду зашумело еще громче, потом все затихло. Я печально вздохнул. Если сейчас она вернется со словами, что мне надо немедленно отправиться праздновать…
Спустя минуту или две Катя заглянула в кабинет.
– Они ждут тебя в конференц-зале на празднование, – доложила она. – Я сказала, что ты придешь через пять минут.
Я скривился.
– Потому, – продолжила Катерина тоном, не знающим возражений, – у тебя есть пять минут, чтобы довести меня до черного входа, а нам отсюда сбежать. М?
Я даже не сразу понял, что она задумала.
– Ты…
– Я их обманула, – решительно заявила она. – Так что давай! Уходим!
Дважды предлагать мне не пришлось. Быстро набросив свое пальто, я помог одеться и Кате и выскользнул в приемную. Было пусто, из конференц-зала доносился гул. Я потянул девушку в другую сторону, в боковой коридор. В холл соваться не было смысла, наверняка кто-то топтался у лифта, но вот одно из ответвлений коридора вело к спасительному пути побега.
Я толкнул дверь черного входа, ведущую на ступеньки. За нею тоже оказалось пусто; серый неприветливый коридор уводил вперед, в воздухе стоял горький запах табачного дыма.
– Опять курили, паразиты, – усмехнулся я. – придется переустанавливать пожарную сигнализацию.
– Ты можешь хоть пять минут не думать о работе? – фыркнула за спиной Катя, но скривилась и сама. Дым пробирался в легкие, и во рту стоял неприятный горький привкус. – Нет, правда, паразиты…
– Тут непроветриваемое помещение, – я уверенно двинулся вперед, – и с вентиляцией не очень. Обратная сторона идеального офиса, – помолчал немного. – У людей такая тоже есть.
– У всех?
– Почти, – пожал плечами я. – Просто кто-то к табачному дыму спокойно, а кто-то не очень… Ну, или у кого-то бывают недостатки попроще. Или похлеще… Пошли, вон ступеньки.
По лестнице мы почти бежали. Катя была на каблуках, и потому мчаться вниз на полной скорости не представлялось возможным. Я придерживал девушку за руку, не позволяя ей свалиться.
В холле желающих поздравить меня не оказалось. Тем не менее, мы все равно преодолели его за считанные секунды. Я махнул рукой рецепционистке в ответ на ее вопросительный взгляд и только ускорил шаг, буквально выскакивая на покрытый льдом тротуар.
Катя вновь едва не упала; проехала несколько метров по гололеду, пока вновь не оказалась у меня в руках, и задорно рассмеялась. Стремительно темнело, но не настолько, чтобы нас было не видно, и я решительно потянул ее к машине.
Чем скорее уедем, тем меньше шансов, что заставят вернуться.
Упал на водительское сидение; девушка заняла место по правую руку от меня. Было довольно холодно, но мы, раскрасневшись от быстрого бега и собственной невероятной смелости – надо же, сбежали от такого огромного коллектива! – этого даже не почувствовали.
– Получилось! – задорно воскликнула Катя, радостно сверкая глазами. – Ну? Куда дальше?
– Не знаю, – пожал плечами я. – Домой?
– А может, в парк?
Я покосился на девушку. Обычно сей невероятно грустный праздник под названием день рождения я проводил в гордом одиночестве – ну, не считая стандартного созвона с родителями, когда Назар устраивался рядом и мы пять минут строили из себя дружную семью. Но сегодня рядом была Катя, а значит, необязательно обосновываться на диване и корчить грустную мину.
– Может, и в парк, – согласился я, хотя вроде как строил на день совершенно иные планы, и только махнул рукой. – Поехали!
Центральный городской парк был не так и далеко. Он застыл, как в зимней сказке, весь запорошенный снегом. Людей внутри было мало, даром, что чуть дальше все еще гремела новогодняя ярмарка. Ее должны были уже неделю как закрыть, но предприниматели, наплевав на требования властей, то прятались между деревьями, то выскакивали на дорогу, вооруженные своей тележкой с какой-то продукцией. Кто-то из-под елки предлагал приобрести бусы, а на углу цыганка вопила о том, что предскажет судьбу, если кто захочет позолотить ручку.
– Не пойдем к ней, – решительно заявил я, утягивая Катю на узкую дорожку между деревьев, где не было ни цыганок, способных свистнуть и ключи от машины, и золотую карту, ни прочих назойливых торговцев, размахивающих своим товаром.
– Мороженое! Кому мороженое! – наивно размахивал руками одинокий мужик, которому какого-то черта вздумалось продавать столь неходовой для зимы товар.
Мы прошли мимо него, даже не обратив внимания; вокруг было достаточно холода, чтобы не хотеть получить еще одну, дополнительную его порцию.
– Здесь мило, – расплылась в улыбке Катя. – Так по-новогоднему… Смотри, вон, гирлянды!
– Да, – кивнул я, рассматривая декор. – Красиво… В этом году немало насыпало снега, даже как-то неожиданно.
– А как ты обычно празднуешь свой день рождения?
– В страстных объятиях своей верной любовницы, – хмыкнул я. – Ты с ней знакома.
– Да? – вспыхнула Катя, явно перебирая в голове всех женщин, с которыми мы сталкивались в офисе или где-нибудь еще.
– Ага. Работой зовут.
– Глеб!
– Это была дурацкая шутка, – хмыкнул я, наблюдая за тем, как растерянность на лице Кати сменяется весельем. – Не злись.
– Не злюсь. На дураков не обижаются, – хихикнула она. – И это тоже была дурацкая шутка, не злись.
Я притянул ее к себе, целуя. Злиться на идеальную девушку? Ну, это и вправду мог позволить себе только дурак.
– Но почему день рожденья в работе? Ты ж говорил, у тебя есть друзья и все такое…
Я только пожал плечами.
– У меня вроде нормальные отношения с семьей, но праздновать с ними – это только портить себе настроение. Мы с Назаром – две вечные жертвы соперничества, а еще – амбиций нашего папы; он опять начнет перечислять, кто когда выиграл какое соревнование, опять попытается выбрать себе любимчика. Это обижает. Конечно, когда становишься старше, должно быть уже все равно, но воспоминания обычно сильнее, чем хочется. Я привык к тому, что радости от дня рождения мало. Привык слышать «вы так похожи»…
– А Назар как празднует?
– Также, – скривился я. – Только он у себя дома, я – у себя…
– Ты же его не ненавидишь, – промолвила Катя. – Ты просто почему-то на него злишься. Я все никак не могу понять, почему. Что такого могло между вами произойти, что вы до сих пор не можете этого простить?
– Ничего такого, чтобы это не отпускалось. Мы ругаемся уже тоже на автомате, по старой памяти, – промолвил я, заметив, как вдруг помрачнела, словно что-то вспомнив, Катя. – Не обращай на это внимания. Не о чем сожалеть. Мы с Назаром не самые дружные на свете братья, но, когда надо, способны прийти друг к другу на помощь. Может быть, когда у обоих в личной жизни появится что-то серьезнее работы, то сможем даже нормально помириться.
– Мне казалось, Назар не страдает от одиночества.
– Временные любовницы не значит тепло для сердца. Просто он считает, что этим можно что-то заменить, а я в таком подходе разочаровался.
Я сжал ее ладонь. Пальцы Кати были холодными – она принципиально не носила перчатки, а сейчас было, наверное, все минус десять, много для наших широт. Хотя где-то на севере над нами бы, наверное, посмеялись…
Мы еще с полчаса бродили по парку, старательно обходя торговцев. Цыганка, рассмотрев в пелене снега то ли брендовое пальто, то ли Катины дорогие сапоги (девушка до сих пор свято верила в то, что ценник был в гривнах), упорно плелась за нами по снегу, старалась не отставать и не потерять нас среди сугробов. Приходилось петлять. В гадания я не верил, а разряженная в цветастые тряпки женщина отнюдь не внушала доверия, скорее наоборот.
Мы вновь вышли на центральную парковую аллею. Пахло корицей и апельсинами; где-то поодаль предлагали глинтвейн.
– Хочешь? – предложил я Кате, кажется, совсем продрогшей.
– Хочу! – согласилась она. – Знаешь, сто лет не была в парке… И никогда не пробовала глинтвейн. А он не сильно алкогольный?
– Смотря какой пить, но, думаю, не сильно, – хмыкнул я. – Не опьянеешь. От вина же не пьянела.
Судя по серьезно поджатым губам, Катя была со мной не до конца согласна, но на глинтвейн все-таки согласилась. Когда мы уже отошли, и она сделала несколько глотков обжигающего напитка, с неба посыпал снег.
– Такой горячий, что даже снежинки в нем тают, – усмехнулась Катя, демонстрируя собственный стаканчик, в который действительно пытался нападать снег.
– Ты сама скоро снежинкой станешь, – усмехнулся я, поправляя ее растрепавшиеся, все в снегу волосы. – А потом привезу домой, и растаешь.
– Не растаю, – фыркнула Катя. – От меня не так просто избавиться.
– Кто б хотел от тебя избавляться, – закатил глаза я. – Поедем домой?
Думал, что она будет сопротивляться – прогулка получилась удачная, – но Катя только уверенно кивнула.
– Поехали! – бодро заявила она, явно развеселившись после глинтвейна, и с трудом попала стаканчиком в ближайшую урну. – А ты пить не будешь?
