Текст книги "Снегурочка для миллиардера (СИ)"
Автор книги: Альма Либрем
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)
– Конечно, – прошептала я.
Любимая?! Господи помилуй!
– Но, наверное, очень сложно выпускать детей из семейного гнезда. Если б у меня были дети, я б тоже очень резко отреагировал на их желание куда-то переехать, – продолжил Глеб, глядя исключительно на моего папу.
Мама молчала. Она б с удовольствием вставила еще несколько слов по этому поводу, но, видимо, вовремя поняла, что все ее заявления будут откровенно лишними. Или все еще не отошла от упоминания о деньгах.
– Да, – кивнул Евгений, – детей отпускать из дома очень сложно… Но ведь это их развитие, их желание быть счастливыми. Нельзя приковать к себе ребенка цепями…
Я с удивлением взглянула на отца. Прежде мне было трудно избавиться от впечатления. Что он – не более чем приложение к матери, такое себе дополнение, способное только согласно кивать, подтверждая слова моей родительницы.
А теперь я вдруг обнаружила следы войны, длившейся между ними уже с четверть века, где папа без устали сражался за маленькие свободы и для себя, и для своих дочерей, просто умело скрывал это от нас.
– К тому же, – продолжил отец, – Катенька уже взрослая девушка. Двадцать три года – прекрасный возраст, еще вся жизнь впереди, а уже есть мудрость. Я очень рад, что она получила хорошее образование, сможет работать, обеспечивать себя – и при этом составить достойную пару любому мужчине, каким бы богатым он ни был. Но, конечно же, я счастлив, что она встретила именно вас, Глеб. Вы кажетесь мне очень надежным.
– Спасибо за оказанное доверие, – тепло улыбнулся ему Глеб. – Я сделаю все, чтобы ваша дочь была счастлива.
– Разумеется, – кивнул Евгений Павлович. – И мы всегда тоже будем рядом, чтобы поддержать Катюшу… Знаете, в этом деле главное не передавить. Катенька очень спокойная девочка, хоть и с довольно твердым характером. А вот Кира, наша старшая, горела желанием сепарироваться еще с подросткового возраста. Конечно, отпускать ребенка и дома в восемнадцать гораздо сложнее…
– Но Кира не оставила нам выбора, – проворчала мама, дожевывая свой салат.
– Тем не менее, она тоже добилась успеха, потому я рад, что поддержал ее тогда, – закончил отец, – и помогал финансово.
Мама уронила вилку. Я сама едва не перевернула стакан с соком на белую скатерть.
Финансово?! Я понимала, что Кире неоткуда было на первых порах взять деньги, чтобы снять хотя бы комнату, и она не сразу нашла нормальную работу, но слышать такое было очень неожиданно. Мама, судя по растерянному взгляду, ничего не знала.
Пауза затягивалась. Отец отодвинул от себя тарелку и решительно заявил:
– Спасибо, все было невероятно вкусно, но нам, наверное, пора уже ехать… В конце концов, надо еще вызвать такси, чтобы уехать отсюда!..
– Может быть, – влезла мама, – Глеб, вы нас подвезете?
Я испуганно уставилась на Исаева. Оставаться с моими родителями наедине?
– Глеб очень устал после работы, – прошептала я, – и, наверное, не стоит…
– Да, – кивнул Исаев. – Катя права, мне сейчас лучше не садиться за руль. Но, возможно, вы останетесь на эту ночь у нас? У меня большой дом.
– Не стоит, такси… – покачал головой отец, но его слова оказалось слишком мало для того, чтобы остановить мать.
– С удовольствием! – воскликнула она. – Вы сможете постелить нам в гостиной?
Я и рта раскрыть не успела, как Глеб уже сказал фразу, окончательно повергнувшую меня в ужас.
– Зачем же в гостиной? – усмехнулся он. – У меня есть гостевая комната.
Гостевая комната, в которой я спала все это время…
20
Глеб
– Гостевая комната? – воскликнула Елена, отмахиваясь от своего мужа, пытавшегося остановить ее пыл. – О! Это было бы замечательно! Мы же толком почти не познакомились, а тут как раз смогли бы поближе…
Я скосил взгляд на Катю и с усмешкой отметил, что ее смущение не заставило себя ждать. Щеки девушки стремительно краснели, делая ее еще более красивой. И эти искры, вспыхнувшие во взгляде… Если в мире и существовали ангелы, то один из них сейчас спустился ко мне с небес и сидел рядом за столом, пытаясь отвести глаза.
– Глеб, – сглотнув, прошептала она, – можно тебя на минуточку?
– Конечно, – утвердительно кивнул я. – Будете чай? – обратился к родителям девушки. – Сейчас приготовлю. Катя, поможешь мне?
Она вскочила из-за стола, словно ее только что кто-то укусил, и буквально бросилась к кухонной поверхности. Я последовал за нею, потянулся за электрочайником и заметил, что у Кати мелко подрагивали руки, а сама она стояла, вперив взгляд в раковину и стремительно по оттенку догоняла самый бордовый шар на елке.
– У тебя есть еще одна гостевая? – шепотом поинтересовалась она, даже не рискуя поднять на меня взгляд.
– Нет, – покачал головой я. – Я рассчитываю на то, что ты будешь ночевать у меня в спальне.
– С ума!.. – начала она громче, чем следовало, но моментально прикусила язык, а потом уже тише зашипела: – Совсем с ума сошел? Мы практически незнакомы.
– Мы жених и невеста, ты живешь у меня дома. Ты уверена, что тебе надо лишние вопросы от твоей матери? Да и от отца тоже. Было бы очень странно, если б ты ночевала в другой комнате, а не у меня в спальне.
– И ничего не странно! – надулась, как тот сыч, Катя. – Я приличная девушка!
– Я предлагаю тебе спать, а не устраивать оргию, Катерина.
Кажется, считая, что дальше краснеть уже некуда, я ошибся. В глазах Кати заблестели какие-то подозрительные огоньки, обозначавшие то ли заинтересованность, то ли, наоборот, невероятное смущение, а сама она отвернулась и сделала вид, что должна максимальное внимание уделить чаю.
– Клянусь, что не буду приставать, – пообещал я, улыбаясь.
Катя едва не выронила чашку, которую достала было с полки, но успела ее подхватить, закусила нижнюю губу, явно пытаясь таким образом успокоиться, а тогда, вспомнив о чем-то, прошептала:
– Но видно же, что там обжитая комната! Мне надо оттуда хоть вещи забрать, Глеб! И кровать перестелить!
– Тут ты права, – серьезно кивнул я. – Давай. Я их отвлеку. Моя спальня на втором этаже, крайняя дверь, перебирайся туда.
Катя кашлянула, но не стала спорить.
– Мам, пап, я вам постелю, – промолвила она, повернувшись к родителям.
– А чай? – удивилась Елена.
– А чай вы попьете с Глебом, – мне показалось, что в голосе Кати промелькнули какие-то мстительные нотки, но я только улыбнулся. Никакой проблемы в том, чтобы пообщаться лишние десять-пятнадцать минут с родителями девушки я не видел.
Конечно, они у нее специфичные, особенно мама, но так-то люди как люди. По крайней мере, ничего страшного я пока что не увидел. Ну, да, мать позволяла себе немного лишнего, но у моих родственников тоже нимб не растет, и Катя ж выдержала испытание бабушкой. Ираида Генриховна способна свести с ума кого угодно, в том числе и собственных внуков, а Катерину оценила и даже клялась, что оторвет мне голову, если я, паразит эдакий, не женюсь на столь прекрасной девушке.
Ну что ж, я не особенно-то и сопротивлялся против этой идеи. Катя была прекрасна и могла заворожить кого угодно. Как раз из тех девушек, которых ведут в ЗАГС, а потом строят с ними нормальные крепкие семьи и даже не смотрят ни на кого другого. Воплощение мечты любого нормального мужчины.
Кто-то бы поспорил относительно моего причисления к разряду нормальных, конечно…
Катя ускользнула приводить гостевую спальню в порядок, а я наконец-то наполнил чашки чаем и поставил их перед родителями девушки. Взял и свою, хотя, если честно, ничего горячего или горячительного сейчас брать в рот не собирался.
– Удивительно, – завела вновь разговор Елена, – что Катенька ничего не рассказывала о своем женихе. Обычно у нас очень доверительные отношения.
– Все получилось очень стремительно, – пожал плечами я. – В Катю невозможно не влюбиться. Мне хватило одного взгляда, чтобы понять, что эта девушка должна принадлежать мне.
– Звучит собственнически, – отметил Катин отец.
– Профдеформация, – пожал плечами я. – Но я не диктую Кате свои условия без права выбора, если вы об этом.
Евгений Павлович вздохнул.
– Не сочтите за грубость, – промолвил он, придерживая одной рукой жену, что, очевидно, рвалась в бой, собираясь мне что-то доказывать. – Просто мы переживаем за дочку и были шокированы, когда узнали, что она собралась выйти замуж, но даже не познакомила нас со своим женихом. Это… Непривычно – осознавать, что ребенок уже вырос и просто перестал делиться многим.
Я вспомнил о том, каким вообще образом Катя оказалась у меня дома, и только усмехнулся. Отношения у нее с родителями были на самом деле куда хуже, чем думали Елена и Евгений. И хуже, чем полагала сама Катя. Понятное дело, она им доверяла, но давно уже перешла ту черту, когда маме и папе говорят только правду. Они и так воспитали излишне правильного ребенка.
Как только Катерина умудрилась дожить до двадцати трех лет, не позволив никому разломать собственный моральный облик?
Я хотел сказать что-то ее родителям, но не успел. Девушка уже спустилась вниз, немного взъерошенная и встревоженная. Она явно спешила, опасаясь, чтобы я, слишком надолго оставшись наедине с ее мамой и папой, не сказал или не узнал ничего лишнего. Впрочем, что можно узнать о девушке, у которой за спиной нет ни одного, даже минимального грешка.
– Гостевая спальня готова, – улыбнулась она больше мне, чем нашим гостям. – Мам, пап, пойдемте, я проведу. Глеб…
– Буду ждать тебя у нас, – подмигнул я девушке. – Приятных снов, – это уже пожелал ее родителям. – И, наверное, вы хотите перекинуться парой фраз наедине. Не стану мешать.
***
Глеб
Определить реакцию Кати на то, что я оставил ее наедине с родителями, было на самом деле довольно трудно. Я даже не до конца понял, расстроилась ли она из-за этого или обрадовалась – Катя так сильно старалась скрывать свои эмоции, что ее лицо на эти минуты превратилось в равнодушную маску. Девушке это, впрочем, совершенно не шло; мне куда больше нравилось смотреть на нее чувственную, живую, но показывать все при отце и матери Катерина явно не хотела.
Я действительно отправился в свою спальню и чтобы скоротать время, пошел по пути наименьшего сопротивления – растянулся на кровати поверх покрывала и уткнулся в прихваченный с собой с работы отчет. Конечно, год мы уже закрыли, но на фирме никогда не бывало слишком мало работы, чтобы можно было позволить себе много отдыхать. Я и так видел непосредственно только верхушку айсберга, руководство филиалов и производственников, но и этого хватало, чтобы работать практически круглосуточно.
Как смеялся Назар, надо быть безумно влюбленным в собственную работу, чтобы выдержать этот неадекватный ритм. Но любить надо людей; к работе надо испытывать только одно чувство, и это чувство ответственности. Впрочем, с ним у меня никогда не возникало проблем.
Вот только в этот раз очередная отчетная документация увлекла меня не настолько сильно. Мысли то и дело уплывали в сторону, и потому я, разумеется, услышал, как тихонько скрипнула дверь, и поднял голову, заметив Катю, застывшую в дверном проеме.
– Не стой там, – велел ей я, улыбаясь. – Проходи.
– Это неправильно, – пробормотала Катя, крепко сжимая в руках привезенную ее родителями сумку с вещами. – Я чувствую себя идиоткой, которая обманывает своих родителей и рассказывает им бред о своих устойчивых отношениях с женихом.
– Ты хочешь сказать, что у нас с тобой неустойчивые отношения?
Она осторожно прикрыла за собой дверь, наконец-то поставила сумку на пол и пробормотала:
– Если у нас вообще есть отношения, конечно.
– Разумеется, есть, – пожал плечами я. – Ты собираешься за меня замуж.
– Так думают окружающие. Но это неправда. Мама меня уже про дату свадьбы спрашивает! Что мне ей отвечать?
– Что мы еще не определились и надо знать друг друга хоть две недели, чтобы определиться с тем, когда мы собираемся пожениться, – я отложил бумажки в сторону и встал с кровати. – Если я сейчас предложу тебе назначить дату свадьбы, ты ж меня пошлешь.
– Потому что мы с тобой практически…
Она не успела ничего сказать, потому что я, сократив расстояние между нами до минимума, поцеловал ее в губы. Катя сначала протестующе замычала, но спустя несколько секунд, кажется, сдалась, прильнула ко мне всем телом и обвила шею руками.
Ее кожа казалась горячей, словно обжигала. Я целовал девушку с упоением, наслаждаясь ее невероятной близостью – и этим жаром в том числе.
Чтобы остановиться, пришлось практически силой отрывать себя от девушки, мысленно напоминать, что к чему-то более серьезному она уж точно пока что не готова, а требовать что-то сложнее поцелуя означало разбить то уже начавшее формироваться между нами доверие, что зачастую становится основой для перехода из состояния влюбленности в настоящую любовь.
– Практически незнакомы? – усмехнулся я, отстраняясь от нее. – Ну, что за глупости… Ты же порядочная девушка. Ты не целовалась бы с практически незнакомым мужчиной.
– Но…
– Так что получается, что у нас с тобой духовная близость, – безапелляционно заявил я. – И мы просто преодолели границы друг меж другом гораздо быстрее, чем это получилось бы с любым другим человеком. Или ты согласна назваться беспринципной?
– Не согласна, – проворчала Катя.
– Ну так вот, все сомнения в сторону.
Она осторожно высвободилась из моих объятий и присела на краешек кровати. Вид у девушки был пристыженный.
– И что, – прошептала она, – ты хочешь сказать, что мы с тобой будем спать в одной постели?
– Это двуспальная кровать, – отметил я, возвращаясь на прежнее место. – Если ты захочешь, мы можем взять разные одеяла, разлечься на разные края кровати и сделать вид, будто между нами стена. Но на полу никто из нас спать не будет. Можешь на это даже не намекать.
– Тиран.
– Просто забочусь о том, чтобы наши отношения развивались максимально органично.
Девушка залилась краской.
– Они не органично, а слишком стремительно развиваются!
– Ну не скажи, – ухмыльнулся я. – Это ты немного преувеличиваешь… И тебе б переодеться.
– Я плохо выгляжу? – моментально забеспокоилась Катя.
– Ты выглядишь отлично, – возразил я. – Но ты в деловом платье. Не будешь же ты в нем спать, честное слово…
Кажется, от одной мысли о том, чтобы лечь рядом с мужчиной в нижнем белье или в какой-нибудь пижаме, Кате стало дурно. Она сдвинулась на самый краешек кровати и промолвила:
– Я, наверное, пока пойду…
– Ну, куда ты пойдешь? – пришлось рисковать и хитрить. – У меня тут отчет, и я не знаю, какая зараза его составляла, но уверен, что тут есть нестыковки. Думал, ты глянешь. Хотя, конечно, рабочий день уже закончился…
– Я гляну! – моментально взвилась Катя.
– Ну тогда иди, переодевайся и возвращайся ко мне, – пожал плечами я. – Будем смотреть отчет.
***
Глеб
Если Катерина умела материться, то сейчас в голове она наверняка перечислила все известные ей матерные эпитеты, и все они по ее мнению в эту секунду характеризовали именно меня. Я даже заметил, как беззвучно шевелились девичьи губы, пока она рылась в привезенной родителями сумке в попытке найти хоть что-нибудь подходящее.
– Я могу одолжить тебе еще одну свою футболку, если тебя та не устраивает, – протянул я, наблюдая за ее муками выбора.
– Не нужно! – выкрикнула девушка куда громче, чем следовало. – Я уже все нашла!
Она ускользнула в ванную – разумеется, не стала переодеваться при мне, – и пришла только через минут сорок, словно переодевалась там не в пижаму, а в какой-нибудь скафандр для полета в космос. Впрочем, если б он у Кати был, не сомневаюсь, она б его сейчас натянула. Потому что вернулась девушка в самой закрытой и самой скромной пижаме, которую я только мог себе представить.
Надеюсь, колготы она не надела под нее?
– Иди сюда, – я подозвал Катю к себе, не собираясь акцентировать внимание на ее чудо-наряде – понимал, что вряд ли добьюсь должного эффекта, она только испугается и убежит к родителям. – Ну же. Я не кусаюсь, клянусь. Честно-честно.
– Да я верю, – нервно хихикнула девушка. – Просто… Ну… Ты уверен, что это нормально?
– Вполне.
– Но…
– Мы не в девятнадцатом веке, – серьезно промолвил я. – Я понимаю, что ты стесняешься, что у тебя нет никакого опыта отношений и ты никогда не спала с мужчинами в одной кровати, но это не повод отпрыгивать от меня на метр. Сказал же, что не собираюсь распускать руки.
– Я тебе доверяю, – вздохнула Катя. – Просто я… Не знаю, какого ты будешь мнения обо мне, если я все-таки на это соглашусь.
– Замечательного мнения, – заверил ее я. – Ты посмотришь этот отчет в конце концов или нет?!
Упоминание о работе, кажется, было достойным мотиватором. Катя забралась в постель, тоже устроившись поверх одеяла, взяла в руки бумаги и буквально утонула в скоплении чисел. Ее взгляд перепрыгивал с одной колонки на другую, и складывалось такое впечатление, будто девушке даже не надо объяснения, чтобы вникнуть в документацию, хотя она явно еще не освоилась на работе.
Я воспользовался ее увлеченностью, чтобы и самому переодеться в более пригодную для ночи одежду. Катя, кажется, даже не обратила на это внимание и позволила увлечь себя под одеяло. Она не заметила и того, что я устроился совсем близко к ней, обнимая за плечи, уткнулся носом в ее вьющие волосы, вдыхая приятный аромат шампуня, и тоже всмотрелся в числа.
– Вот смотри, – наконец-то вынесла вердикт она. – Дай ручку… Да, спасибо. Рассчитано все верно. Но тот, кто составлял отчет, явно пытался подогнать данные под себя и выставить все в более выгодном свете. Вот здесь, – она подчеркнула момент, на который я и сам, руководясь опытом, обратил внимание, – и вот здесь, – на такие детали я уже внимания не обратил. – Но в целом, все верно. Только мне кажется, что вывод, сделанный на основании всего этого, должен быть немного иным, – она перевернула страницу отчета и подчеркнула несколько фраз. – Вроде и правда написана, но либо кто-то ориентируется на давно устаревшие нормы, либо рассчитывает протолкнуть собственный проект, возможно, тебе в убыток.
– Второе, – скривился я. – Вот именно потому мне и нужен был нормальный аналитик со стороны. Сколько б я не сидел в этом всем сам, все равно глаз замыливается. Да и доверие по отношению к людям играет порой злую шутку.
– Ну, – Катя вздохнула, – уверена, Инесса тоже замечательно справлялась со своей работой. Не так ли?
– Да, так, – утвердительно кивнул я. – Она отличный специалист. Но держать ее у себя на работе далеко не так надежно, как мне бы хотелось.
– Боишься конкуренции?
– Этого все и всегда боятся. Хочешь себе верного и нормального аналитика – научи собственную жену. А потом никогда не обижай ее, не ссорься и не вздумай изменять.
– А если б твоя жена была не твоим аналитиком, изменял бы? – усмехнулась Катя.
Она больше шутила, чем подозревала, но в голосе все равно появились подозрительные нотки.
– Нет, – твердо ответил я. – Измены – это точно не моя история.
– Приятно слышать, – она вздохнула. – Что-то еще надо глянуть?
Кажется, Катя только сейчас обнаружила, что полулежала в моих объятиях, и искала удобный повод для того, чтобы выскользнуть из них.
– Надо, – решительно заявил я, понимая, что стоит Катерине оказаться на несколько секунд без бумажек, как она моментально найдет тысячу поводов отодвинуться от меня подальше и сделать вид, будто бы мы никогда в жизни даже знакомы не были. – Вот, держи.
Она скептически взглянула на еще один отчет, но открыла его, вчитываясь. Было видно, что устала; в какую-то секунду просто закрыла глаза, проваливаясь в сон.
Я осторожно высвободил из ее пальцев бумаги, отложил в сторону стопочку с отчетом, помог девушке опуститься на подушку и укрыл одеялом. Она сонно пробормотала что-то, но не проснулась, только поудобнее устроилась в моих объятиях.
Мне оставалось только прижать ее к себе и тоже закрыть глаза в надежде, что усну довольно скоро. Потому что думать о приличиях рядом с такой девушкой с каждой секундой становилось все сложнее и сложнее.
21
Я открыла глаза с четким осознанием того, что сегодня должен быть хороший день. Мне замечательно спалось, и сейчас казалось, что я очень давно так замечательно не отдыхала.
Выбираться из кровати не хотелось. Я лениво перевернулась на второй бок, удивляясь тому, что одеяло было таким тяжелым…
И едва не завизжала.
Рядом со мной лежал Глеб. Расслабленный, улыбающийся сквозь сон, он выглядел так умиротворенно, что оставалось только замереть, любуясь мужчиной.
И все б замечательно, если б не осознание, что эту ночь мы провели в одной постели. Конечно, я понимала, что делаю, когда засыпала рядом с ним, но господи!
Соглашаясь переночевать с Исаевым в одной комнате, я до последнего ожидала, что каким-нибудь образом умудрюсь улизнуть. Или отодвинусь на самый край кровати и, завернувшись в одеяло, буду не спать всю ночь, лишь бы только не придвинуться к нему ни на сантиметр ближе.
Но для того, чтобы выполнить это обещание перед самой собой, для начала надо было не заснуть над отчетом! А уж когда уснула, то хотя бы прийти в чувство среди ночи и попытаться выбраться из кольца его рук. Но так уж вышло, что ни первое, ни второе мне не удалось. И теперь я лежала, прижавшись к Глебу всем телом. Его руки покоились у меня на талии, обнимая настолько крепко, что вывернуться из этих объятий было практически невозможно.
– Доброе утро, – пробормотал сонно Глеб. – Как спалось?
– Мы должны были лежать на разных половинах кровати, – прошептала я.
– А мы на разных половинах, – отметил Глеб. – Ты на правой, я на левой.
– Мы обнимаемся!
– Одно другого не исключает.
Я едва не застонала от досады и уперлась лбом в плечо Глеба, не зная, плакать мне или смеяться. На самом деле, было немного стыдно за то, что я позволяла себе такое, да и вообще, что мужчина мог обо мне подумать…
А с другой стороны, какой-то частичке меня было абсолютно наплевать. Или, может, она пришла к мудрому выводу, что никаких катастрофических выводов Глеб обо мне не сделал, скорее уж наоборот. Потому что он, как разумный человек, не считал, что девушка должна до свадьбы отпрыгивать от любого представителя мужского пола на сто метров!
Нет, ну, я тоже так не считала, просто для меня все это было чертовски неожиданно. Я никогда прежде так тесно не общалась ни с одним мужчиной, и…
И для меня это было открытием.
Открытием того, что так можно.
И что это еще и невероятно приятно.
– О чем думаешь? – прошептал мне на ухо Глеб, осторожно касаясь губами виска.
– Думаю о том, что я таким образом очень скоро испорчусь, – прошептала я. – Потому что ты меня развращаешь.
– Всего лишь заставляю тебя немного оттаять.
– Я совершенно не замерзла.
– Это тебе так кажется. Возможно, это обманчивое впечатление, – хмыкнул он. – Тебе совершенно нечего стыдиться… Ты в постели со своим женихом.
Я хмыкнула.
Глеб так часто говорил об этом, что впору было поверить в нашу предстоящую свадьбу. Но я заставляла себя думать головой в любой ситуации, даже такой непредсказуемой, как сейчас. И здравый смысл подсказывал мне не развешивать уши и не начинать думать о том, что у нас с Исаевым получится чудесная семья и замечательные дети. Потому что даже если однажды это станет реальностью, мне все равно не надо развешивать уши и начинать активно в это все верить. Надо помнить о такой чудесной штуке, как здравый смысл!
И не строить себе лишних иллюзий.
Я почти силой выдернула откуда-то из глубины своего сознания воспоминание о Назаре и его словах о наследстве. Думала, что это немного отрезвит меня, но нет, наоборот. Хотелось послать к черту все возможные предрассудки, отбросить все сомнения и просто поверить Глебу. Даже если потом я очень больно обожгусь из-за собственных чувств, сейчас меня это практически не беспокоило.
И это точно было плохо.
Очень плохо.
– Я в душ, – коротко сообщила я, наконец-то выбираясь из рук Глеба. По пути прихватила и деловую одежду, чтобы сразу собираться на работу. Нельзя было предстать перед ним вновь растрепанной, в бог весть каком состоянии.
Я умылась, почистила зубы, переоделась и даже немного накрасилась, но отражение в зеркале выглядело все таким же растерянным и недоумевающим. Я, конечно, больше не чувствовала в себе раскола на две половины, и обе части моего сознания буквально кричали о том, что надо думать головой и меньше верить чужим россказням, и Глебовым в том числе, но проще от этого не становилось. Мне хотелось вернуться в теплые объятия Глеба, прильнуть к нему и поцеловать, самой, так страстно, как только получится. И потом, если дело зайдет дальше, не останавливать его, не напоминать о здравом смысле и о том, что мы едва знакомы. И это было ужасно. Я никогда себе не позволяла такого. Да у меня и в голове не было…
– Поздравляю, – прошептала я, вглядываясь в собственные глаза, – поздравляю, Катерина, ты влюбилась. Как дура. Влюбилась в самого прекрасного мужчину на Земле, с которым тебе никогда ничего не светит, потому что ты на его фоне необразованная нищенка. Господи… Ну почему нельзя было выбрать что-то попроще?!
Катя из отражения только хмыкнула, показывая: на попроще она теперь не согласна.
…Когда я спустилась вниз, прошло, должно быть, уже немало времени. Глеб сегодня тоже не отказал себе в пробежке, но провел на ней времени гораздо меньше обычного и даже попытался угостить моих родителей завтраком, но в итоге они договорились лишь до того, что просто попьют чай.
Я подозревала, что мама бы с удовольствием задержалась и немного дольше, о мы немного спешили на работу, да и папа не особо хотел засиживаться. Потому, стоило только чаю в маминой чашке закончиться, он моментально вскочил на ноги.
– Наверное, нам уже пора, верно, Леночка? У меня сегодня еще студенты… Обещал провести онлайн-консультацию, эти охломоны никак не могут сдать свои лабораторные работы…
– Женя, сколько можно о работе?! – возмутилась Елена. – Разве твои студенты не могут подождать?
– Не могут, – твердо произнес отец. – Да и Глебу и Катюше уже, наверное, пора на работу. Верно ведь?
– Да, – сверившись с часами, утвердительно кивнула я. – Думаю, нам действительно надо уже выезжать… Но как вы доберетесь?
– Такси вызовем, – пожал плечами папа. – Не проблема.
– Я думаю, будет лучше, если мы вас подвезем, – вмешался Глеб, тоже поднимаясь из-за стола.
– Но вам, может быть, не по пути? – уточнил Евгений Павлович.
Я едва сдержалась, чтобы не закивать – потому что нам действительно было не по пути, а еще потому, что я не хотела продолжать столь активное знакомство Глеба с моими родителями, – но Исаев был непреклонен:
– Нам как раз по дороге. И я могу позволить себе на десять-пятнадцать минут задержаться, не явиться вовремя на работу. Ничего страшного не случится, мир от этого не остановится, если это случится раз в году… Так что, собирайтесь, я с удовольствием вас подвезу.
К счастью, уведомление о пятнадцати минутах опоздания заметно подстегнуло маму. Она, поняв, что ждать, пока допивается еще одна чашка чая, никто не станет, тоже поднялась на ноги. Наверное, решила, что проехаться с Глебом ей будет всяко приятнее, чем отправляться в путь на такси, еще и платить за это деньги.
Сегодня мама уже не выражала особых подозрений по поводу кандидатуры Исаева и, слава Богу, не упоминала Лясика. Она вообще заметно притихла и смотрела на меня с ощутимым, достаточно весомым уважением, к которому я, если честно, не привыкла. Обычно моя мать предпочитала в наших отношениях легкое снисхождение.
Сегодня обошлось без него.
Я заняла место на пассажирском сидении спереди, рядом с Глебом, родители устроились сзади. Вчера вечером они не успели рассмотреть дорогущую машину Исаева, зато сейчас оценили ее сполна. Папа, конечно, по большей мере сдерживал собственные эмоции, а мама – охала и даже поинтересовалась у Глеба, во сколько же ему обошлась такая роскошь.
– Оно вам надо? – хмыкнул Глеб. – Довольно дорого, но не настолько, чтобы я не смог себе позволить…
– Мы всегда мечтали о машине, – протянула Елена в ответ. – Но о такой, как эта, даже мечтать не могли…
– Да, это дорогое авто, – пожал плечами Исаев. – И только. Не вижу тут повода ни для хвастовства, ни для стеснения.
Мама умолкла. Удивительно, но хватило ее не просто до следующего светофора, а практически до самого конца, пока не пришлось объяснять Глебу, куда именно поворачивать и как въезжать во дворы.
Автомобиль остановился у самого подъезда моих родителей. Я с удивлением воззрилась на него, так, словно увидела впервые в жизни, хотя двадцать три года приходила сюда и спокойно вводила вызубренный код от домофона, потому что у нас не хватало комплекта ключей на меня.
Мама выскочила из машины первой. Мне показалось, что ей было неловко в компании Глеба. Ну, или она просто хотела посмотреть со стороны на роскошный автомобиль, который мог потрясти воображение кого угодно, а не только обыкновенной Снегурочки.
Папа задержался на секунду, и меня вдруг озарило: а кредит на машину? Если они купили авто, то оно должно быть где-то здесь.
– Пап, подожди, – одернула я отца, хотя это, конечно, была совсем не та тема, которую хотелось обсуждать при посторонних, например, при Глебе. – А авто… Мама же говорила, вы взяли кредит, собирались пойти на какую-то выгодную сделку… Что мне надо Лясику помогать, что деньги нужны…
– Деньги, солнышко, всегда нужны. А сделку мы отменили, – пожал плечами Евгений Павлович. – Я подумал, что лучше мы поработаем над нашей ипотекой. А так-то можно и пешком ходить. Особенно теперь, когда обе дочки устроились в жизни.
– Но мама…
– Меньше слушай маму, – вздохнул отец. – Она умеет устроить истерику на ровном месте. Может быть, во многих горестях я и виноват, но в данном случае влезать ей не позволю. Тем более теперь, когда она наконец-то послушала меня и ушла с этой отвратительной работы. Может быть, подыщет что-нибудь поприличнее…
– Ушла? – удивилась я. – Послушала тебя? А… Ну да, конечно.
Можно было упомянуть, что мама наговорила мне о Лясике и об увольнении, но, может, она просто не хотела расстраивать отца и сказала, что уволилась сама? Или действительно солгала мне, серьезно преувеличивая количество проблем? В любом случае, сейчас об этом не было времени думать. И я отогнала прочь дурные мысли, как назойливых насекомых, буквально вытолкнула их прочь из своего сознания.
– Хорошего дня, доченька, – улыбнулся отец, толкая наконец-то дверь. – Спасибо, что подвезли. И, Глеб, – он обратился к Исаеву, – берегите Катюшу. Второй такой вы нигде не найдете.
Я покраснела и хотела возразить, но не успела.
Потому что Глеб, улыбнувшись в ответ, только коротко произнес:
– Знаю. Второй такой не существует.
