Текст книги "Снегурочка на заказ (СИ)"
Автор книги: Альма Либрем
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)
– Ну ты и дурочка, – вздохнула Виталина. – Могла бы привязать к себе мужика, затащить в ЗАГС, закрыла бы все свои проблемы по жизни. А ты ещё морозишься…
– Не понимаю, как это может помешать мне выйти замуж, – холодно ответила я, сделала ещё один глоток чая и решительно отставила чашку. Нет, всё же, не следует надеяться на то, что Витася вдруг станет нормальным человеком. Не в её это стиле, совершенно. И откровенничать с нею тоже не стоит, а то проблем потом не оберешься. – Пойду я.
– Опять в комнате сидеть? – вздохнула Витася. – Ну да глупость же! Не хочешь со мной болтать – так правда, прогулялись бы куда-то сходили, чем не отдых…
– Спасибо, но нет, – ответила я, испытав острое желание сбежать подальше от Виталины и забыть о том, что мы с ней вообще разговаривали. Дернул же меня чёрт сесть с нею чаевничать! Нашла с кем! Понимала ведь, что Виталина ничего хорошего мне точно не скажет, а если не будет оскорблять, так только потому, что ей что-то нужно…
Я буквально взлетела по ступенькам на третий этаж, но в коридоре поняла, что что-то изменилось. Мир начал восприниматься иначе, я как будто пила не чай, а как минимум коньяк. Лёгкая тошнота заставила задуматься, что же за травы там были, но я уверенно отогнала от себя глупые мысли и бодро зашагала к комнате.
Дверь почему-то показалась мне удивительно тяжелой. Перед глазами все запрыгало, но потом встало на свои места, но на сей раз я даже не задумалась, почему это. Мало ли? Давление подскочило или как там, когда перед глазами все пляшет? Карпатский чай в голове играет.
Даниил всё ещё стоял у окна, опершись спиной о подоконник. В комнате ровным счетом ничего не изменилось, даже бумаги в том же порядке лежали на кровати, и мне ни с того ни с сего показалось, что они тут лишние, мешают только. С губ сорвался совершенно дурацкий и неуместный смешок, и я поймала на себе удивленный взгляд Котовского, но проигнорировала его.
– Что-то у нас тут… бардак, – слова как-то неуверенно прозвучали, и я, пытаясь отыскать точку опоры, устроилась на краешке кровати и принялась собирать бумаги.
Цифры проекта теперь превратились в непонятную кашу черных символов, и, глядя на них, я вдруг очень сильно захотела рассмеяться, но – сдержалась. Подумала, что не хочу делиться своим отличным настроением с Котовским, он, наверное, даже не поймет толком, почему мне так весело…
Кстати.
Почему мне так весело?
Ответ как-то упрямо не находился. Я закусила губу, чтобы привести себя в чувство. Получилось больнее, чем обычно, и все чувства были как будто обострены, но одуматься не получилось. Мне всё ещё хотелось развалиться на кровати и хохотать, как сумасшедшей. А самое главное, в голове не было ни единой здравой мысли относительно того, как это прекратить.
Я взяла себя в руки – или думала, – что взяла, – и принялась собирать рассыпавшиеся бумаги, укладывать их в стопку…
Чтобы спустя несколько минут уронить всё на пол и всё-таки рухнуть на покрывало и застыть, закрыв глаза и раскинув руки в стороны.
– Оля, всё в порядке? – в голосе Даниила звенели дразнящие нотки.
– Ага, – подтвердила я. – Всё просто чудесно!
Чтобы не уподобляться Витасе, я сбросила туфли, даже не обратив внимания на то, куда они полетели.
– Что за дурацкие правила, – ляпнула ни с того ни с сего, почувствовав, что просто обязана рассказать об этом Даниилу. – Ходить по дому в обуви! Кто это вообще придумал? Неужели у Богданы ноги не болят? И ей так удобно?
– Она с какого-то фильма привычку эту потянула, – голос Котовского звучал как-то очень далеко, и мне пришлось открыть глаза, чтобы посмотреть, куда он подевался.
Увы, но сколько б я ни крутила головой, Даниил от этого из воздуха не появился. Мне пришлось сесть, чтобы обнаружить его у изножья кровати, склонившегося над разбросанными бумагами и собиравшего их. И чего он так улыбается? Что случилось-то?
Я невольно залюбовалась мужчиной, когда он наконец-то собрал проклятые бумажки и выпрямился, пытаясь найти место, куда можно было бы уложить все документы по проекту. Этот внимательный прищур глаз, вечная усмешка на губах.
Как я могла вообще когда-то его ненавидеть? Как могла считать Даниила скотиной, просто затягивающей своих подчиненных в постель.
– Даня-а-а? – протянула я, как будто была пьяная донельзя, что даже три слова в кучу собрать не могу.
– Что? – Котовский пересек комнату и старательно запихивал бумаги в какой-то файлик, а я перевернулась на живот, подперла голову кулаком и внимательно наблюдала за каждым его движением, жадно ловила даже тень улыбки.
– А у тебя были служебные романы? – поинтересовалась я, как будто это сейчас было главной темой, которую нам следует обсудить.
– Не было, – усмехнулся Даниил. – Обычно я против.
– А со мной? – хитро поинтересовалась я, хотя в здравом уме ни за что не решилась бы задать такой вопрос.
– А с тобой ты ж не поддаешься, – закатил глаза Котовский, поворачиваясь ко мне.
– А с теми блондинками васнецовскими?
– Ну они же васнецовские, – пожал плечами Даниил. – Не мои. Так почему у меня должно с ними что-то быть?
– Слушай, – я попыталась устроиться поудобнее, краем глаза заметила, что проклятое платье задралось, обнажая ноги чуть больше, чем это было бы приличным, но даже и не подумала его одернуть. – Как ты можешь быть до сих пор одиноким?
– О, – фыркнул Котовский, – тебя так волнует этот вопрос.
Он, поддаваясь, сел рядом со мной на кровать, и я поспешила устроиться рядом, тоже сесть, чтобы это не выглядело совсем уж неприлично. Впрочем… Мы же взрослые люди! Кого интересуют эти приличия?
– Ну да, – кивнула я. – Я ж тебе уже сколько голову морочу. Любая другая девушка давно б уже с радостью прыгнула к тебе в койку и сделала все, что ей скажут, а я ещё нос ворочу. И притворство это с невестой. На кой тебе это надо, Котовский? С твоей-то репутацией?
Даниил изогнул брови.
– А ты сама-то не догадываешься?
Если быть предельно искренней, то сейчас я вообще ни о чем не могла догадываться. Я даже не соображала толком, и языком с трудом ворочала, словно действительно напилась чего-то и до сих пор не могла собрать в кучу из мелких пьяных кусочков.
– Не-а, – хмыкнула я, весело улыбаясь. – Не догадываюсь! Ну мало ли… Какие нынче у современных мужчин бывают причины!
Даниил смотрел на меня секунду, другую, а потом вдруг расхохотался, громко, легко. Как будто мои идиотские подозрения были самым смешным, что он слышал в своей жизни.
– Ох, Оля, – покачал головой он. – Мне не нужна любая другая девушка. Если б была нужна, я б давно её нашел, конечно же.
– Но ты не ищешь, – пролепетала я, прижимаясь к его плечу и крепко жмурясь в попытке то ли провалиться в сон, то ли в самом деле проснуться. – Почему ты не ищешь?
– Оля, – насторожился наконец-то Даниил, – с тобой все в порядке?
– Да-а-а, – протянула я, скользя ладонями по его плечам. – Так почему не ищешь-то?
– Потому что я уже всё, что мне надо было, уже нашел, – руки Даниила легли мне на талию, и я вздрогнула, наслаждаясь теплом его тела, этими жаркими, внушающими уверенность в себе прикосновениями.
Я потянулась за поцелуем как-то неожиданно даже для себя самой – и прильнула к его губам первой, обвивая руками его шею. Вышло как-то пьяно, но зато очень уверенно и жарко. Даниил даже и не думал меня отталкивать, наоборот, крепче прижал к себе и ответил на поцелуй, прижимая к меня к своему телу, стискивая в объятиях так крепко, чтобы я даже попытаться не могла вырваться на свободу. Но свобода – это последнее, чего мне хотелось сейчас. Наоборот!
Одинокой быть не так прекрасно, как может показаться кому-то. И если именно это подразумевает свобода, то пошла она к чертям собачьим! Вместе со всеми принципами, со всеми предрассудками…
Наверное, я ляпнула это вслух, потому что Котовский как-то насторожился, руки его напряглись, но он так ничего и не сказал. Я выгнулась ему навстречу, чувствуя, как ладони скользят вдоль спины, спускаются ниже, чуть сжимают. Ткань платья скользнула вверх по ногам, обнажая бедра ещё больше, но меня это сейчас совершенно не волновало.
Я нависла над Котовским, чувствуя, что сейчас рассмеюсь ему прямо в лицо от переполняющего меня странного чувства свободы и радости, вновь закусила губу в попытке протрезветь, но бесполезно – не помогало. Следующий поцелуй получился с привкусом крови и смеха, и Даниил ответил на него уже не так уверенно, как на первый.
Удивительно, но я даже не вздрогнула, чувствуя, как его ладонь скользит по моему бедру, наоборот. Волосы упали на глаза, и я тряхнула головой, пытаясь избавиться от этой преграды, чтобы смотреть только на него.
– Оля, – сквозь шум в ушах до меня доносился обеспокоенный голос Котовского. – С тобой всё хорошо?
– Замечательно! – по слогам произнесла я. – Так хорошо я не чувствовала себя ещё никогда!
Чтобы подтвердить правдивость своих слов, я рухнула обратно на подушки, поймала Даниила за воротник рубашки и потянула к себе.
– Ты пила что-то?
– Я? Я пила чай, – хмыкнула я. – Это не имеет значения.
– Оля, ты пьяна.
– Я? Да никогда, – мое легкомысленное фырканье показалось бы подозрительным кому угодно, но меня сейчас это совершенно не волновало. Плевать. – Я не пью! Это я пьяна от счастья, Даня. От любви пьяна.
Котовский склонился надо мной, но на сей раз ловко увернулся от поцелуя, поймал меня за запястья, прижимая к кровати, и как-то опасливо всмотрелся в лицо.
– Скажи мне, что ты пила?
– Ничего! – гордо ответила я и, подумав, что сейчас как раз отличное время для признаний, гордо сообщила ему:
– Я тебя люблю.
Котовский изогнул брови, кажется, с трудом сдерживая удивленное хмыканье, может быть, не желая меня обидеть, но мне почему-то показалось, что сейчас не существует ровным счетом ничего, что в самом деле могло бы меня обидеть. Нет уж! Я просто буду счастливой.
– Тебе плохо? – последнее касание губ ко лбу было уже скорее отцовским. – Оля, ты меня слышишь?
– Мне хорошо, – фыркнула я. – Мне просто хочется признаться тебе в своих чувствах!
Даниил помрачнел, и я забеспокоилась, почувствовав себя на мгновение полной дурой. Даже плакать захотелось. Ишь, возомнила о себе, в любви она ему признается.
– Олечка, – его голос уговаривал, увещевал меня, но картинка плыла перед глазами и я соображала очень, очень плохо. – Тебе надо поспать. Ты выпила что-то не то, и тебе сейчас нехорошо. Давай ляжем спать, а?
– Я тебе не нравлюсь? – задала я самый логичный вопрос изо всех, которые только могли прийти мне в эту секунду в голову.
– Нравишься, – возразил Котовский. – Ты чудесная, добрая, очень красивая и очень умная девушка. И порядочная… – он поймал меня за руку.
– Но?
– Без но, – прошептал Даниил.
– Но я тебе безра…
– Ш-ш-ш… – Даниил прижал палец к моим губам. – Тихо. Ты мне не безразлична, – он как-то особенно печально взглянул на меня и поспешно дополнил: – Я тоже тебя люблю. Но давай мы поспим? Хорошо? Сейчас поспим, а утром поговорим об этом.
Я вообще-то возразить планировала, но вместо этого почему-то закрыла глаза и с удивлением отметила: как быстро всё так потемнело? Неужели уже село солнце?..
А потом мысли окончательно перепутались, и я даже не понимала, сплю я или нет.
Глава двадцать первая
Всю ночь мне снился удивительно приятный сон. Кожу обжигали горячие поцелуи Даниила, я сама льнула к нему, словно забыла обо всех своих принципах, а он почему-то уговаривал меня лечь спать, просил подождать до утра, а то потом жалеть буду. О чем я должна жалеть?
Я чувствовала себя самой настоящей влюбленной дурочкой. Взаимно влюбленной! Чётко слышала, что Даниил отвечал мне тем же, и буквально мечтала услышать это ещё раз, чтобы удостовериться в том, что это правда…
Даже жаль было, что сон так резко оборвался. Он сменился темнотой, а потом – теплым, уютным утром, от которого я даже толком не знала чего ожидать.
Определенно, Котовский был ненамного дальше, чем в сне. Он лежал рядом, прижав меня к своей груди, и я вслушивалась в его равномерное дыхание и в гулкое биение сердца и неожиданно для себя самой наслаждалась этим спокойствием и непривычной для себя близости к мужчине.
К мужчине, в которого я, кажется, влюбилась. Главное, не сказать ему об этом…
Я с трудом отлепила щеку от его груди и с удивлением обнаружила, что мы оба были одеты. Легкое касание пальцев к щеке позволило убедиться в том, что там осталась вмятина от пуговицы, и я вздохнула, удивляясь тому, что позволила себе такие вольности, ещё и совершенно не задумываясь о последствиях, так сказать, для здоровья.
И я в платье, как раз в том, в котором была в своем сне. Странно, конечно…
– Проснулась? – хриплым ото сна голосом поинтересовался Даниил. Он, должно быть, и не спал уже последние несколько минут, потому как смотрел на меня вполне ясными глазами и улыбался. – Голова не болит?
– Не болит, – отозвалась я немного удивленно. – А почему ты так на меня смотришь? Что-то не так?
– Все так. Думаю просто, будут ли откровения, – он сел на кровати, и я вдруг обнаружила, что её вчера мы так и не расстелили, уснули поверх покрывала, и Даниил укрыл меня пледом. – Иди ко мне, – Котовский протянул руку, и меня как током ударило.
Это происходило на самом деле. Мне ничего не приснилось. Я действительно несла всю эту чушь, признавалась Котовскому в любви… Господи, да я даже к нему приставала – настолько, насколько мне вообще на это фантазии могло хватить. Какой кошмар…
– Да не переживай ты так, – верно поняв мое выражение лица, протянул Котовский. – Ты не совершила ни одной катастрофической глупости, о которой можно потом пожалеть. Ну, немного пооткровенничала. Мне было приятно. Правда, – он улыбнулся. – А посторонних тут не было. А то, думаю, ты бы высказала Богдане или Вите, что ты о них думаешь.
– Какой ужас, – искренне выдохнула я.
Признаться, я даже не знала, жалеть ли о том, что я ему наговорила, или радоваться, что в самом деле созналась. Но ответные слова? Они были попыткой просто успокоить девушку, которая немного не в себе, или Даниил действительно говорил искренне, и это дурацкое совпадение, что сказал он это именно в тот момент, когда я была в не особенно адекватном состоянии?
– Ну чего ты, – Даниил всё-таки поймал меня за руки и потянул к себе, а потом невесомо, будто пытаясь убрать след от пуговиц его рубашки, поцеловал в щеку. – Я не лгу женщинам. Даже немного нетрезвым. Но скажи мне, что ты выпила?
– Я не помню, – выдохнула я.
В самом деле, в голове не было ни единого воспоминания о том, почему я вообще оказалась в таком состоянии. Я действительно что-то пила, но что? Никогда не испытывала пагубной страсти к алкоголю, да и не пьянею я настолько сильно, чтобы от бокала вина или даже рюмки водки настолько разоткровенничаться. Скорее похоже на действие какого-то медицинского препарата, но я почему-то не решилась сказать об этом Даниилу. Глупые предположения были бы очередной тенью на репутации Богданы, а она, как мне казалось, и так не особенно счастлива в жизни и имеет не лучшие отношения с братом, только меня ещё до полной кучи с моими идиотскими, скажем прямо, предположениями не хватало.
– Точно? – тихо спросил Котовский. – Ты уверена в том, что ты не помнишь, что ты пила? Может быть, тебе кто-то что-то наливал?
– Да не знаю я, – я пожала плечами. – А что, от меня пахло алкоголем?
– Нет, – вздохнул Даниил. – Потому и спрашиваю. Но ты себя хорошо чувствуешь?
– Вполне, – кивнула я. – Только мне немного стыдно, если честно…
Не удержавшись, я всё-таки опустила глаза, чувствуя себя, если честно, последней дурочкой, которая ни в чувствах нормально сознаться не может, ни мужчину отпустить. Просто морочу ему голову, да и только.
Но Котовский не стал убеждать меня в том, что все случившееся совершенно нормально и естественно. Вместо этого он подался вперед и нежно, осторожно, будто боясь спугнуть, поцеловал меня в губы.
Какая-то часть меня потребовала отодвинуться и сообщить, что сказанное спьяну правдой считать нельзя, но я отогнала подальше эти дурацкие мысли и велела противному голоску умолкнуть. Хочу я того или нет, а сказанное Даниилу было правдой, пусть немного приукрашенной и гиперболизированной… Или нет, просто я сознательно стараюсь угасить то, что испытываю к нему, и обманываю себя саму, считая, что отношения у нас – только временная выдумка, чтобы отогнать лишних охотниц за его, Даниила, сердцем?
Поцелуй, впрочем, был удивительно целомудренным – и страстным при этом. Мне хотелось раствориться в руках Котовского, насладиться тем, что мы так близко друг к другу… Не отпускать его ни на минуту.
– Давай куда-нибудь сходим? Просто прогуляемся? – предложила я ни с того с сего, когда поцелуй наконец-то прервался. – Здесь же лес рядом? И погода хорошая, красиво так…
– С чего это ты вдруг захотела прогуляться? – удивленно изогнул брови Даниил.
– Да давно хотела предложить, – пожала плечами я, на самом деле до конца не понимая, с чего это мне в голову пришла идея прогуляться. – А то мы всё сидим в четырех стенах, над проектом этим… Ой! Проект же!
– Проект можно и потом закончить, – решительно заявил Котовский. – Там же совсем немного осталось. Если хочешь гулять, пойдем гулять. Хоть прямо сейчас. Только… Завтрак? Ты голодна?
– Ни капельки, – даже не солгала я. На самом деле есть не хотелось совершенно, я даже до конца не понимала, почему, но очень сомневалась в том, что способна всунуть в себя хотя бы кусочек чего-то питательного.
– Значит, идем гулять, – решительно заявил Даниил. – Только надо привести себя в порядок.
Тут он был прав – не идти же куда-то в помятой одежде, да и на голове у меня, наверное, самое настоящее гнездо, если уж и у Котовского волосы торчат в разные стороны, спутанные донельзя, а у него-то они короткие, а не как у меня…
Я выбралась из кровати с решительностью и надеждой наконец-то насладиться прогулкой, прохладой улицы, вкусным морозным воздухом, и даже была свято уверена в том, что этому коварному плану ровным счетом ничего не может помешать, пока не добралась до зеркала, вооруженная расческой. Ни первая, ни вторая, ни десятая попытка распутать весь этот кошмар не увенчалась успехом.
Даниил остановился за моей спиной, и в зеркале можно было увидеть его мягкую, ласковую улыбку.
– Помочь? – поинтересовался он.
– Да я сама справлюсь, – почему-то тут же смутилась я. – Это же всего лишь волосы…
– Ну, тебе, может, и всего лишь волосы, – покачал головой Котовский. – А мне всё-таки хочется, чтобы моя невеста оставалась со своими роскошными локонами, а не сделала искусственное прореживание.
Я хмыкнула. Слово "невеста" прозвучало как-то неожиданно и почему-то искренне, как будто Котовский и думать забыл о том, что мы всего лишь притворялись. Вот только факт оставался фактом, мы – всего лишь выдуманная пара, и не факт, что когда-нибудь станем настоящей.
Вот только мне совершенно не хотелось об этом думать.
– Так ты позволишь? – Котовский подошел ко мне вплотную, обнял за талию, склонил голову, и я вздрогнула, когда его губы коснулись моей шеи.
Хотела запротестовать и заявить, что ему этого не разрешала, но вместо этого только разжала пальцы, выпуская гребень, и почти обреченно вздохнула, невольно подавшись навстречу его прикосновениям.
Насколько было бы проще, если б наши отношения, пусть без ярлыка "жених и невеста" были хоть чуточку более правдивыми, а не начинались с попытки сыграть роль перед родственниками! Я бы чувствовала себя уж точно гораздо комфортнее, только вот понимала, что вряд ли решусь сказать об этом Котовскому вслух. Всё-таки, довольно трудно переступить через все преграды, которые существуют в голове, чтобы быть предельно искренней как раз в тот момент, когда это больше всего нужно.
Увы, но я всё ещё не могла найти в себе силы на то, чтобы быть хоть немножечко более решительной, чем обычно. И так вчера уже наговорила всего, что только могла, и до сих пор чувствовала себя последней идиоткой.
И чего меня так понесло?
Я зафиксировала в голове только тот факт, как спускалась вниз, кажется, попить кофе, а потом – плела какую-то ерунду Даниилу. Пила ли я тот чертов кофе, или, может быть, произошло что-то другое? Ну, в конце концов, не могла же я за какие-то десять-пятнадцать минут, или сколько я отсутствовала в комнате, успеть найти алкоголь или, что ещё хуже, какие-нибудь наркотики? Я ж не употребляю ничего такого! Да что там, в своей жизни даже не пила ничего крепче обыкновенного вина.
Котовский же, кажется, вообще сейчас думал только о том, чтобы привести в порядок вот тот ужас, который был у меня на голове. Он потрясающе осторожно, ласково и терпеливо перебирал светлые пряди, расчесывал мои волосы так бережно, словно я обещала отрубить ему голову за малейший промах.
И где только научился?
– Я вижу, у тебя большой опыт, – усмехнулась я, почувствовав укол ревности. – Волосы расчесываешь лучше, чем профессиональный парикмахер. Было на ком потренироваться?
– Ну конечно, было, – рассмеялся Котовский. – В детстве на сестре, у мамы часто не было времени, а Дана не могла сама справиться с длинными волосами. Теперь вот на девочках. Им же пять, а не двадцать, раз дернешь – потом точно расчесывать не будешь. Сбегут!
Я с трудом сдержала удивленный смешок. Надо же! Я уже была готова подозревать Даниила невесть в чем, а повода-то на самом деле не было. Хорошо хоть я не успела сказать ему ничего плохого, а то выставила бы себя последней дурой, до ужаса придирчивой и не способной адекватно воспринимать реальность…
– Ревнуешь? – вдруг хитро поинтересовался Котовский, перебрасывая волосы мне через левое плечо и обнимая одной рукой за талию, будто не позволяя сбежать.
– Ну мало ли, – попыталась отшутиться я, – вдруг всем тем васнецовским блондинкам именно ты помогал… Привести волосы в порядок. И продвигаться по карьерной лестнице не слишком стандартным путем.
– Да? – изогнул брови Даниил. – Вот какого ты обо мне высокого мнения?
Я почувствовала, что стремительно краснею. Проклятье! Кто меня за язык-то тянул? Зачем было вспоминать о женщинах, к которым Котовский, судя по всему, вообще никакого отношения не имел.
– Ну зачем же, – пробормотала я, с трудом сдерживаясь, чтобы не отвести глаза. – Зачем так радикально…
Даниил рывком повернул меня к себе и заглянул в глаза. Выглядел он в этот момент очень уверенно, будто решил раз и навсегда расставить точки в наших недоотношениях, и я подумала: вот он, тот момент, когда мы вновь вернёмся в состояние злого шефа и серой мыши, которая будет прятаться по углам офиса, чтобы только не попасться никому на глаза. Или, возможно, мне и прятаться будет негде, потому что меня уволят без выходного пособия.
– Посмотри на меня, – велел Котовский.
– Я смотрю, – вперив глаза в воротник его рубашки, заявила я.
– В глаза посмотри.
Хотелось запротестовать, но я всё-таки заставила себя поднять голову и посмотреть ему в глаза. Котовский… улыбался. Издевательски так, вредно улыбался, и мне захотелось провалиться под землю от стыда, хотя вроде бы ничего такого и не произошло.
– Ну что, моя драгоценная недоверчивая невеста, – протянул он, – похож я на человека, которому для того, чтобы найти себе женщину, надо обязательно брать её на работу и предлагать карьерное предложение?
– Нет, – ответила я. – Но на человека, которому надо привозить домой поддельную невесту, ты тоже совершенно не похож. Тем не менее, так и получилось. Ещё и нашел себе, – я с трудом сдержала смешок, – какую-то крысу! Не мог пригласить нормальную девушку?
– А ты не задумывалась над тем, что я привез в свой дом, как ты выражаешься, крысу, именно потому, что я хотел привезти именно её? – спросил Даниил.
На сей раз он, кажется, даже и не думал шутить, наоборот, говорил очень серьёзно, спокойно. В глазах его светилась поразительная уверенность, и я в какую-то секунду почувствовала себя последней идиоткой, которая подозревает хорошего человека невесть в чём. А могла бы…
Могла бы воспользоваться ситуацией и давно быть уже не невестой "для родителей", а настоящей. Наверное. По крайней мере, если верить словам Котовского.
– Поняла? – шепотом спросил Даниил, вглядываясь в мое лицо, и я медленно склонила голову в согласном кивке…
Чтобы потянуться к нему и поцеловать первой, но на этот раз – не для того, чтобы каким-нибудь образом улизнуть от ответственности или сменить тему разговора, а просто чтобы убедить его: поверила. Возможно, я не настолько чутка к полунамекам, как Котовскому бы хотелось, но не последняя ведь дурочка.
Он истолковал всё верно. Я осознала это по тому, как крепко он обнимал меня, прижимая к себе, как страстно целовал, уже совершенно не боясь спугнуть, потому что, очевидно, понимал: я не сбегу, должно быть, никуда от него уже и не денусь. Как бы мне ни хотелось поспорить, но я чувствовала, что пропала. От здравого смысла в моей голове уже ровным счетом ничего не осталось, и виноват в этом именно Котовский.
– Вчера, – прошептала я, когда Даниил наконец-то ослабил хватку и позволил мне хотя бы сделать полноценный вдох, – ты убеждал меня в том, что я буду жалеть.
– Вчера, – возразил Даниил, – я видел, что ты почти не соображаешь. Конечно, ты бы жалела. Потому что считала бы, что это алкоголь или какая-то другая гадость сделали за тебя выбор.
– А теперь его делаю я сама?
– Разве нет?
– Да, – сдалась всё-таки я. – Да, ты прав.
Мне даже неинтересно было узнать теперь, почему я так странно вела себя вчера вечером. Большая часть воспоминаний напрочь стерлась из памяти, но это не имело никакого значения. Мне хотелось наслаждаться тем, что Даниил рядом, тем, что он – мой, даже если всё это – временная иллюзия, которая вот-вот растает… Или нет?
Будто пытаясь вернуть меня в реальность, Даниил вновь прильнул к моим губам страстным поцелуем, и я обвила его шею руками, цепляясь за мужчину, как будто он собирался раствориться в воздухе, наслаждалась жаром его рук, скользящих по моей спине, и, казалось, была готова полностью раствориться в неожиданных, совершенно незнакомых мне, признаться, чувствах.
Наверное, я впервые была действительно готова зайти достаточно далеко – и не знаю, сумела ли бы одуматься, если б не хлопнувшая громко дверь.
– Ой! – раздалось из дверного проема восклицание. – Ой, вы тут! Я помешала?
– Конечно, помешала! – почти прорычал Даниил, нехотя выпуская меня из объятий и оборачиваясь к незваной гостье. – Вита, тебя не учили стучать? Что ты хотела?
Я смотрела на Виталину и почему-то не могла избавиться от ощущения, что с нею было связано что-то очень важное. Вспомнить бы только, что именно? Но в голову упрямо не приходила ни одна разумная идея, и я даже заставила себя отвернуться, чтобы не пялиться на неё, как невоспитанная дурочка откуда-то из провинции. Хотя, на уровень культуры место рождения обычно не влияет.
Почему-то в голове засела какая-то ассоциация с Витасей, которую я никак не могла добыть из своей памяти. Что же такого случилось, что женщина запечатлелась у меня в голове и теперь воспринималась иначе? Но вспомнить так и не удалось.
– Да в доме никого больше нет, – пожаловалась Виталина, даже не думая оставлять нас с Даниилом наедине. – Дана уехала куда-то, Василий с детьми пошел гулять, заодно и Лешку с собой взял, Елена Владимировна и Сергей Петрович с ними пошли… А я просто с ума схожу от одиночества. Приехала сюда, – Витася тяжело вздохнула и оперлась плечом о дверной косяк, явно собираясь рассказать душещипательную историю своей жизни, – чтобы не провести праздники наедине с Алешкой. Мы и так всё время вдвоем с ним, я уже замучилась просто… А получается, что я вообще одна.
Я была уверена, что Котовский сдержится и предложит Виталине помощь, но, кажется, Даниил растерял остатки желания быть любезным.
– Вита, – раздраженно промолвил он, – почему, пытаясь найти себе компанию, ты не присоединилась к Василию, детям и моим родителям? Мне кажется, это куда более подходящая компания, чем та, которую ты пыталась найти в нашей с Олей спальне. Мы не слишком удачные собеседники. Особенно сейчас.
– Но… – прямой вопрос, казалось, выбил женщину из колеи. – Но… Я просто подумала, что Дана будет ревновать, если я проведу день с Василием. У неё и так с ним сейчас напряженный этап в жизни, мне не хотелось бы усложнять ещё больше.
Даниил наконец-то выпустил меня из своих объятий и подошел к Виталине. Я видела, насколько он был зол – и с каким трудом сдерживался, чтобы не высказать Витасе прямо в лицо всё, что он думает о её глупых уловках. Настолько примитивных, что даже я, не имеющая ни малейшего опыта в отношениях, считала это редкостной глупостью – вести себя таким образом.
– Мне б не хотелось тебе этого говорить, – произнес Котовский, явно не испытывая ни малейшего дискомфорта из-за того, что ему приходится прямо в лицо Вите рассказывать, что именно он думает о её затеях, – но, Вита, как ты думаешь, что больше заставит женщину ревновать: то, что ты с её мужчиной, детьми и родителями пойдешь в лес или что ты придешь к мужчине в спальню?
– Ну я же не прихожу к Васе в спальню, – заморгала Виталина.
– Зато ко мне приходишь. И я надеюсь, что сегодня это была последняя попытка.
– Да я просто хотела…
– Вита, – Даниил сжал зубы, кажется, пытаясь заставить себя ответить хотя бы более-менее культурно, – будь добра, на сей раз услышь меня. И пойми правильно. Что бы ты ни делала, это не поможет. Навещать меня в моей спальне не надо. Рассказывать моей невесте о том, что я хочу четверых детей, был влюблен в тебя с пеленок или ещё какую-нибудь глупость – тоже не стоит. Если ты хочешь провести остаток праздников в компании моей семьи, я вмешиваться не буду. Это ваши с Даной дела, я не имею привычки вести себя здесь как хозяин. Но если ты ещё раз выкинешь что-нибудь в этом роде, то я куплю тебе билет на поезд, лично усажу на него и с удовольствием проведу несколько оставшихся от отпуска дней без тебя.
Виталина помрачнела.
– Я всего лишь думала…
– Не надо думать, Вита, – твердо промолвил Даниил. – С меня довольно. Не испытывай моё терпение, пожалуйста.
Женщина позволила себе стоять в дверном проеме ещё секунды две или три. Потом, поняв наконец-то, что никто не станет её останавливать и просить прощения, гордо фыркнула, развернулась на сто восемьдесят градусов и уверенным, быстрым шагом направилась прочь, даже дверь за собой не закрыла.
– Ну, я не гордый, – ухмыльнулся Котовский ей в спину. – Захлопнуть дверь я и сам могу, если кто-то не способен справиться с этой сверхзадачи.
Он явно был зол, и, когда Даниил обернулся ко мне, я вдруг увидела того же самого начальника, которого, признаться, побаивалась. Домашний, милый Даниил Котовский, который уже стал мне таким родным за эту неделю, куда-то исчез, освободив место для холодного, жесткого мужчины, который терпеть не может, когда ему перечат.
