Текст книги "Итерации Иерихона"
Автор книги: Аллен Стил
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)
17. ПЯТНИЦА, 12:57
Нагнал я ее уже на улице. Конторщики разбегались по своим столам и ячейкам, вцепившись в полупрочитанные газеты и чашки кофе с пенкой; толпа на тротуарах редела. Но машин было полно, и стоянки вдоль Сентрал-авеню были битком забиты.
– Идите быстро, – сказал я вполголоса, догнав ее и взяв под руку. – И смотрите за машинами. Как только увидите что-нибудь полоз…
– Я знаю, – шепнула она. – Быстрее, Бога ради!
Я посмотрел на нее, она очень серьезно наклонила голову. Она тоже знала: и Джон, и Ким По были застрелены из машины, и, хотя возле бара Клэнси заметили фургон, не было стопроцентной уверенности, что убийца ездит именно на нем. Единственное, что играло нам на руку, так это то, что в такую погоду водители обычно держат окна закрытыми. Хотя Кейл Мак-Лафлин и говорил, что лазерная винтовка может стрелять сквозь неотражающее стекло, киллер, желая прицелиться поточнее, наверняка бы открыл окно.
Мы жались к стенам домов, а я, как учил меня когда-то отец, шел со стороны мостовой – на сей раз по более серьезным причинам, чем защитить даму от брызг из-под колес машин. Если она – основная цель киллера, то так она будет чуть в большей безопасности. Конечно, если она права, то не очень важно, что я делаю, поскольку этот гад может первым шлепнуть меня. Честно говоря, не слишком утешительная мысль.
– Вы решили, к какому именно судье хотите обратиться? – спросил я на ходу. Оставался только один квартал, и была уже видна площадь на пересечении Сентрал и Каронделет. Прямо за площадью возвышался пятиэтажный дом окружного суда из белого бетона.
Хинкли задумалась, потом покачала головой.
– Я никого из здешних судей не знаю, – ответила она, не отводя взгляда от улицы. – Я просто думала туда дойти и прочесть чье-нибудь имя на дверной табличке.
Я вздохнул. Только сейчас я заметил, что она одета в башмаки до колен из телячьей кожи. На правом ботинке развязался шнурок, но я не стал ей об этом говорить, чтобы не останавливаться.
– Это не так просто, – сказал я. – У них такие же рабочие часы, как у всех служащих, и в пятницу, если они кончают дела рано, вполне могут уже быть на поле для гольфа.
На секунду я задумался, вспоминая судей, о чьих процессах мне доводилось писать отчеты.
– Можем попробовать найти Свенсон. Эдит Свенсон, – добавил я. – О ней говорят, что она по крайней мере честна. Не знаю, будет ли она на месте, но мы всегда можем…
Она вдруг со свистом вдохнула воздух, и ее рука под моими пальцами затвердела. Я проследил за ее взглядом и увидел фургон, сворачивающий с Каронделет в нашу сторону. Белый «форд эконован», продукт конца восьмидесятых – ржавый бензиновый бегемот, натужно пускающий клубы бледного дыма из выхлопной трубы и доживающий последние дни, отведенные ему до изъятия. Но главное было не это, а то, что он медленно двигался в нашу сторону. Водителя я не мог разглядеть, но со стороны сиденья пассажира окно было опущено.
В нескольких шагах от нас оказалась дверь какого-то ресторана под раскрашенным парусиновым тентом.
– Быстрей туда! – крикнул я.
Хинкли не надо было погонять. Мы нырнули под тент и шмыгнули к двери. Я схватился за ручку и распахнул было дверь, но в этот момент «эконован» прогрохотал мимо.
Мы стояли, как окаменелые, и смотрели на фургон. За баранкой сидел пожилой чернокожий джентльмен. Не обратив на нас ни малейшего внимания, он зарулил по Сентрал в сторону от здания суда. Из стереоколонок доносилась ва-ва-ва-ва-ууу – грохочущая древняя песенка.
Ложная тревога.
Берил, пошатнувшись, прислонилась к дверному косяку и прижала руку к груди.
– Боже мой, никогда не думала, что так обрадуюсь Айку и Тине Тернер.
– Когда мы выберемся из этой истории, я вам подарю такую запись, пообещал я и потянул ее на улицу.
– Черт возьми! – Она вдруг остановилась и посмотрела вниз. – У меня ботинок развязался.
Я снова подумал, не дать ли ей завязать ботинок, но решил, что не стоит. Следующий фургон может нести менее безобидный груз, чем старые записи классических мелодий.
– Это потом, – сказал я, увлекая ее за собой. – Сейчас надо идти.
Мы миновали переулок и последний дом квартала – обреченное на снос офисное здание с забитыми фанерой окнами: одна из жертв землетрясения, владелец которой решил, что снос обойдется дешевле ремонта. Теперь мы были уже почти напротив угла здания суда, занимавшего целый квартал, столь же непритязательного и безликого, как окружная тюрьма и дом правительства штата рядом с ним. Все три здания были жертвами официального архитектурного стиля, который один мой приятель назвал «Постготический параноид двадцатого века»: ни одного окна на гладких стенах первого этажа, а на следующих этажах – узкие створчатые окна, похожие на бойницы лучника. Верьте нам, ибо мы – правительство.
– Верю, если вы отражаете лазерные лучи, – пробормотал я.
– Что? – переспросила Хинкли.
– Да ничего. Мысли вслух.
После этих слов у меня действительно возникла новая мысль.
– А эти двое, Дик и Джефф? Когда я их увижу?
Хинкли посмотрела на меня, и взгляд ее был весьма красноречив. Она мне в общем-то доверяла – то есть доверяла ровно настолько, чтобы перед сдачей судье сообщить факты и их засвидетельствовать, но она совершенно не была готова доверить мне жизнь своих друзей. В конце концов я ведь сознался ей, что Баррис рассчитывает выйти через меня на Пейсон-Смита. И хотя я был явно удивлен, что карточка Барриса оказалась жучком, и охотно оставил ее в ресторане, вполне могло оказаться, что ВЧР меня использует как подсадную утку.
– В свое время я вам дам знать, – ответила она ровным голосом. – Не волнуйтесь, они о вас знают. Но давайте не все сразу, ладно?
– Да, конечно. Как вы решите.
Мы уже вышли на угол Сентрал и Каронделет. Других пешеходов не было видно, ни одна машина не нарушала знак «Стоянка запрещена» возле зданий суда и тюрьмы. Пока все нормально, осталось только перейти улицу, пересечь площадь в виде почтовой марки с пустыми цементными гнездами для деревьев вместо зубчиков, а дальше – боковая дверь здания суда для нас открыта. Металлодетекторы там установлены с тех пор, как какой-то псих открыл в зале суда огонь и перестрелял уйму народу; и с тех же пор у входа в здание стоит наряд полиции. Проскочить дверь – и мы, считай, уже дома.
Я оглядел площадь и потянул Хинкли с тротуара на мостовую.
– Вперед, – сказал я. – Пошли.
Мы поперли напрямик через широкий перекресток, не обращая внимания на разметку и светофор, не переходя на бег, но и не глазея по сторонам. Примерно на середине перекрестка она высвободила руку. Идя рядом, мы ступили за бордюр и вышли на площадь. За окнами здания суда уже были видны люди за письменными столами и в коридорах. До боковой двери осталось чуть больше двух метров.
Она издала какой-то звук – как будто все-таки наступила на болтающийся шнурок, но я не обратил внимания. Меня уже отпускало напряжение. «Ах ты гад, в тени затаившийся…»
– Я вам найду компакт-диск с Тиной Тернер в одном местечке на Дельмар-стрит, – сказал я. – Бывали в «Винтейдж Винил»? У них лучш…
Меня не слушали. Она отстала. Я обернулся посмотреть, ожидая увидеть, что она все же решила завязать ботинок.
Доктор Берил Хинкли лежала лицом вниз на бетонном тротуаре, и ее ноги еще дергались, получая от остатков мозга приказы бежать во весь дух.
Но это было невозможно, поскольку беззвучный луч пробил у нее в затылке дыру шириной с большой палец.
Время остановилось, как в сюрреалистическом фильме. По улице ехали машины, на площади клевали невидимые крошки голуби. В небе тарахтел пригородный вертолет, направляясь в муниципальный аэропорт поблизости. У моих ног лежала мертвая женщина, а вокруг продолжался как ни в чем не бывало обыкновенный день. Секунду назад вы вели беседу о древних компакт-дисках, а сейчас ваш собеседник лежит на углу грудой холодеющего мяса… застреленный…
Лазерным лучом.
Я вырвался из ступора и огляделся. Автомобилей не видно, но вокруг высотные дома. Бесчисленные окна полудюжины домов, и за одним из них сидит снайпер, наводящий свою смертоносную мушку – теперь на меня.
Беги, кретин!
Ближайшее бетонное гнездо было прямо за мной – большая круглая урна метр в высоту и два с половиной метра в диаметре. Я нырнул за нее и съежился, вжимаясь в стену, и собственный пульс гремел у меня в ушах. Таких гнезд за мной было еще семнадцать, три ряда по шесть, и они вели к двери здания суда. Хоть и пустые, эти гнезда давали достаточную защиту. Если бы я мог, прячась за ними, пробраться к боковой двери…
Прямо, пробраться. Следующее в ряду гнездо было не ближе трех метров, и снайпер меня засечет, как только я высуну голову. Я даже не успею понять, отчего умер.
Обняв стенку гнезда, я вспоминал, что мне говорил Мак-Лафлин про лазерные ружья. Беззвучное. Луч невидим. Прямая траектория. Практически неограниченная дальность. Но большие и громоздкие, величиной с ручной ракетомет. Значит, кто бы с ним ни работал, он должен быть прикован к месту. И еще что-то…
Две прилично одетые женщины, может быть, юристы суда, возвращавшиеся по улице с ленча, вышли из-за угла здания Правительственного центра. Они продолжали о чем-то болтать, пересекая Каронделет, как вдруг увидели на противоположном тротуаре тело Берил Хинкли.
Застыв посередине улицы, они растерянно смотрели на труп, и вдруг одна из них обернулась и заметила меня. Я ничего не успел сказать, как она закричала дурным голосом, повернулась и побежала обратно.
Класс. Как раз этого мне недоставало: они позовут полицию и сообщат про маньяка-убийцу на площади суда. Закрыв глаза, я в отчаянии стукнул головой по урне. Через минуту здесь будет полно полицейских, и они…
Через минуту.
Ага, вот оно. Мак-Лафлин говорил, что для перезарядки лазера нужно шестьдесят секунд. Если он не врал, у меня есть еще несколько секунд, пока киллер снова сможет нажать на спуск.
Не слишком большое утешение. Минута наверняка уже прошла. Но если бы я был у киллера на мушке, то он уже меня бы убил. Может быть, он и видел, как я скрылся, но пока между нами цементная урна, он меня не достанет.
Пока. Но я не смогу здесь долго просидеть. Рано или поздно мне придется встать.
«Сейчас об этом не думай, – сказал я себе. – Думай о том, что делать».
Ладно. Итак, ее не могли застрелить из окна ни суда, ни Правительственного центра: эти дома передо мной, и из их окон киллер, кто бы он ни был, меня бы увидел. У тюрьмы сюда выходило лишь несколько окон, и вообще – это самое неподходящее место для снайпера. Высотный жилой дом за зданием суда – угол зрения не тот, он бы не попал ей в затылок.
Оставалось еще четыре или пять зданий на другой стороне Сентрал-авеню. Если бы только понять, из которого…
Около входа в суд возникла какая-то толчея. Обернувшись через плечо, я заметил несколько человек, высыпавших из створчатых дверей: юристы, клиенты, свидетели, клерки – и все глядели на меня. За ними выходил коп в форме; какой-то зевака показал на меня, и коп вытащил пистолет, но вместо того, чтобы взяться за дело, быстренько затолкал всю публику обратно в здание и встал у входа. Краем глаза я увидел, как он снял с пояса телефон, раскрыл и поднес к лицу.
Клейтонская ментовка была отсюда в четырех-пяти кварталах. Теперь я мог дожидаться прибытия закона. Мысль соблазнительная – мирно сдаться и пойти в тюрьму, а когда страсти поостынут – доказать свою невиновность. Но это тоже значило выйти из укрытия. Снайпер меня снимет даже в окружении спецподразделения полиции. И мне уже будет до фонаря, допрут ли они, как и почему я вдруг свалился с дырой в башке.
На хрен мне такое надо. Я должен сам обнаружить снайпера. И у меня возникла идея, как это сделать.
Стараясь не распрямляться под прикрытием цементной стенки, я вытащил из кармана Джокера, открыл крышку и переключился в вербальный режим.
– Джокер, включение, – сказал я.
«Добрый день, Джерри. Чем могу служить?»
– Дай мне карту улиц района Клейтон. – Я оглянулся через плечо на полицейского у входа: он, видимо, прочно залег в засаде, ожидая подкрепления. – Покажи окрестность перекрестка Саут-Сентрал и Каронделет радиусом три квартала.
«Выполняю… Подожди, пожалуйста, минутку. – Джокер замолчал, соединяясь по модему с нейронно-сетевой библиотекой. Прошло несколько секунд, и на двустворчатом экране ПТ появилась схема. – Вот карта, которую ты запрашивал».
Издалека послышался вой сирен. Я заставил себя о нем не думать.
– О'кей. Теперь наложи на нее трехмерные изображения всех домов этой окрестности, и по-быстрому.
«Функция «по-быстрому» мне неизвестна. Прошу ее определить».
– Забудь «по-быстрому». Просто сделай.
На сетке улиц выросли дома. Карта стала похожа на аэрофотоснимок Клейтона вокруг площади суда.
– Очень хорошо, – сказал я. – Войди в графический редактор. Я дам тебе координаты на карте, запишешь в свою память.
«Понял, Джерри».
Я взялся за миниатюрный трекбол и переместил курсор по экрану, поставив его примерно там, где лежало тело Хинкли. Когда я убрал палец, курсор исчез, и на его месте замигала крошечная буква «х».
Пока все по плану, но сирены выли уже ближе. Я снова глянул через плечо, но копа в дверях суда не увидел. Сделав глубокий вдох, я продолжил:
– О'кей, теперь проведи линии между этой точкой и…
Черт! Я вдруг сообразил, что моя собственная изобретательность меня подвела. Как спросить у Джокера о возможной прямой траектории между Хинкли и снайпером. Стоит мне допустить неточность формулировки, и из отмеченной мною точки разбегутся десятки линий.
А как, черт побери, объяснить компьютеру, что мне нужно, если он понимает все буквально? «Смотри, видишь, кто-то лежит на улице, так вот, откуда ее могли застрелить лазерным лучом, мне это интересно, потому что я – следующий, так вот, скажи мне, откуда, и по-быстрому, потому что сейчас копы наедут, – а по-быстрому – это значит шустро, живой рукой, pronto»…
М-да. Хилый шанс – но лучше, чем никакой.
– Точку с указанными координатами поднять на высоту пять футов… медленно начал я.
«Извини, Джерри, но у меня есть для тебя срочное сообщение».
От его спокойного голоса можно было взбеситься. Я тут решаю сложнейшие задачи ради спасения своей жизни, а он, видите ли, хочет доставить мне письмо. Моргнув, я беззвучно выругался.
– Сейчас не время, Джокер.
«Прости, Джерри, но у сообщения высший приоритет. Отправитель идентифицирован как Рубиновая Ось».
Что за так твою…
– Давай его сюда! – рявкнул я.
Экран разделился пополам, карта не изменилась, только масштаб увеличился вдвое, а в другой половине появилась строка сообщения:
«Лазерный луч послан из дома 1010 по Саут-Сентрал-авеню, этаж 5».
В тот же момент из указанной мной точки вылетела красная линия и уперлась в заброшенное здание на противоположном углу от суда.
Я уставился на экран. Как могло случиться…
– Не шевелиться, мистер! – услышал я окрик за стеной. – Руки держать на виду!
Полицейский у входа в здание суда. Я выпустил его из виду, когда занимался Джокером. Теперь он стоял прямо за мной. Широко расставив ноги и держа револьвер обеими руками, он направил ствол прямо мне в затылок.
– О'кей, о'кей, – сказал я, стараясь его успокоить. – Оружия у меня нет, видите?
В правой руке я держал Джокера, левую показал открытой.
– Видите, это ведь не пистолет?
– Я вижу, сэр, – ответил полицейский, на которого моя речь не произвела впечатления. – Теперь положите это на землю, встаньте и поднимите руки на затылок. Немедленно, сэр.
Я аккуратно положил Джокера на бетон и заложил руки за голову, но вставать не стал.
– Офицер, – сказал я самым спокойным голосом, на который был способен, – эту женщину застрелили с верхнего этажа вон того дома. – Я мотнул головой в сторону обреченного на снос здания. – Я к этому не имею отношения, но…
Взгляд офицера метнулся в ту сторону и тут же вернулся назад. Он ничего не хотел слушать.
– Встаньте, мистер.
– Я же вам говорю, если я встану, он меня тут же…
Он смотрел только на меня.
– Мистер, я не шучу! Руки за голову и встать!
Сирены выли неподалеку; мчась по Сентрал-авеню к зданию суда. Ожидавший подмоги офицер не собирался давать мне ни единого шанса. На тротуаре лежит мертвая женщина, а подозреваемый рассказывает сказки. Указательный палец правой руки лег на спусковой крючок. Передо мной стоял молодой практикант, только что из академии. Он хотел быть Хорошим Полицейским, но я слишком хорошо знал, что дурная репутация полицейских как любителей спускать курок более чем заслуженна.
Первая патрульная машина влетела на площадь и остановилась; я сделал глубокий вдох. Кавалерия прибыла. Может быть, они спугнули снайпера.
– О'кей, – сказал я. – Только спокойно, ладно? Я встаю.
Прибыла вторая машина, заняв позицию за первой, из нее выскочили два копа и побежали к телу Берил Хинкли. Я медленно начал подниматься на ноги, не спуская глаз с пустых окон в доме, на который указала «Руби».
Не успел я поднять головы на высоту урны, как заметил неясное шевеление за угловым окном пятого этажа: короткий тусклый блеск, как солнечный блик на металле…
– Ложись! – крикнул я, бросаясь на землю.
– Стоять… АУУУВВВ!
В груди копа чуть ниже воротника появилась небольшая черная дырка. Он выронил револьвер, схватившись за шею, ноги подкосились, и он с воплем упал на мостовую. Он был еще жив, хотя лазерный луч прошил его насквозь.
Два копа из второй машины, бежавшие ему на помощь, остановились как вкопанные. Они все видели, но – было ясно по выражению их лиц – ничего не поняли. Они посмотрели на своего коллегу, потом на меня, потом снова на него.
– Я ничего не делал! – завопил я, распластавшись на бетоне, выставив руки перед собой. – Я просто здесь лежу! Вызовите ему «скорую»!
Копы очнулись. Бросились они не ко мне, а к раненому практиканту. Он корчился от боли, суча ногами по бетону. Его товарищи опустились около него на колени, один из них схватил его телефон и щелкнул крышкой.
– Мобиль Чарли-пять, ответ на вызов от здания суда. Код десять-три, офицер выведен из строя!
Двое других бросились ему на помощь. Какую-то секунду все они были заняты раненым. Обо мне забыли. Я поднялся на четвереньки, подобрал Джокера и сунул его в карман.
А потом вскочил на ноги – и бежать!
Но не прочь от этого места, а прямо к заброшенному дому.
18. ПЯТНИЦА, 13:07
Если ты знаешь, что за тобой охотится снайпер, то можно точно сказать одно: это помогает бежать быстрее.
Даже перебегая через перекресток, я знал, что у меня есть меньше тридцати секунд – и то если есть – добраться до укрытия, пока перезарядятся батареи. С другой стороны, если я рвану прямо к дому, то стрелок наверху в меня попасть не сможет. Отвесный выстрел почти невозможен – иначе он стрелял бы по Берил еще на тротуаре.
Я слышал, летя к дому по прямой, как за спиной орут копы, требуя остановиться. Мне стукнуло в голову, что они ведь могут открыть огонь, но останавливаться и залегать посреди перекрестка я тоже не собирался. И так плохо, и так плохо. Единственное, на что я надеялся – обученный полицейский офицер не будет стрелять в спину бегущему человеку.
Так что я не остановился.
Лазерный луч не проделал у меня в голове дырку, и револьверной стрельбы я не услышал. Добравшись до тротуара и нырнув в дверь дома, я перевел дух. Фасад оставался в сравнительной сохранности, но фанера в окнах была явной печатью на приговоре дома к сносу.
В эту секунду мне не грозило ничего, но надо было бежать дальше, пока за мной не ввалились копы. На забитой фанерой двери висел амбарный замок, но, приглядевшись, я увидел, что его дужка перерезана как будто парой мощных ножниц, а затем аккуратно составлена, чтобы замок казался запертым.
Пневматические петли взвизгнули, когда я потянул дверь на себя и вошел в узкий вестибюль, стараясь не наступать на битое стекло. Дверь за мной захлопнулась. Мглу пронизывали проходящие сквозь щели фанеры солнечные лучи; в их свете можно было прочитать таблички на дверях. В основном офисы адвокатов, а второй и пятый этажи во время землетрясения пустовали.
Дом хранил каменное спокойствие.
Перебирая по стене руками, я пробирался в глубь дома. Миновал разбитый фонтан в холле, неработающий лифт, вход в бывшую парикмахерскую и добрался, наконец, до конца коридора, где была дверь на лестничную клетку.
Я открыл дверь, она скрипнула. Я застыл, прислушиваясь к темноте наверху. Ничего не было слышно, но это ничего не значило. Как я понимал, снайпер мог стоять на верхней площадке и ждать, когда я просуну голову.
Я стал обдумывать возможность отступления, но тут же отбросил эту мысль. Отступить – значит дать снайперу шанс еще когда-нибудь попробовать… а сейчас у меня самого был шанс, хотя и мизерный, загнать этого гада в угол и положить раз и навсегда конец этой игре.
И потому я проскользнул на лестницу, тщательно затворил за собой дверь и полез по ступенькам вверх.
Свет, бивший в незабранные окошки на каждой площадке, давал мне возможность осмотреться перед тем, как пробежать следующий марш. При моем приближении разбегались мыши и тараканы, пахло затхлой пылью и застарелой мочой выброшенных отсюда сквоттеров. На площадке третьего этажа лежала кучка щебня с разрушенного потолка. Я вытащил из этой кучки короткий стальной пруток, крутанул его в руках и, вспомнив того сумасшедшего адвоката – позавчера в Муни, – подумал, не здесь ли была его контора.
На площадке пятого этажа меня никто не ждал.
Остановившись перевести дыхание, я внимательно осмотрел дверь, ведущую в тот конец дома, откуда стреляли. На первый взгляд она была нетронутой, но потом я заметил прямую полоску пыли и обломков штукатурки – открываемая дверь прочертила ведущие к этой полоске полукруглые следы.
За мной было окно, выходящее на задний двор. Выглянув, я заметил на боковой дорожке под пожарной лестницей потрепанный коричневый фургон «тойота». Похоже было, что от пожарной лестницы до дорожки вела прицепная лестница. Если машина принадлежала киллеру, то отход он себе подготовил по пожарной лестнице.
Мне бы следовало подумать об этом раньше. Было бы совсем неглупо подстеречь его внизу под пожарной лестницей. Но теперь уже обратно не отыграешь. Я здесь, а он где-то внутри, и пришло время прижать этого гада к ногтю, пока он еще кого-нибудь не убил.
Сжав покрепче пруток, я прошел на цыпочках к двери, схватился за ручку и осторожно отворил дверь.
Короткий коридор вел мимо поломанного лифта и какого-то офиса к окну на пожарную лестницу. Оно было приподнято, а дверь офиса взломана деревянным рычагом, валявшимся тут же.
Из-за двери доносились какие-то звуки: металл стучал о металл, прошелестела, расстегиваясь и застегиваясь, застежка-«молния». Кто-то натужно вздохнул. Я прижался к стенке спиной и бесшумно прокрался к двери.
За дверью было пусто. Еще до землетрясения оттуда вывезли всю мебель. Внутренние перегородки сломались, и большая пустая комната была огорожена лишь стенами дома. Пылинки плясали в полуденных лучах солнца, бивших в окна и в дыры потолка, над кучками кирпичных обломков, труб, цемента, извести.
У стены напротив быстро паковал инструменты своего ремесла киллер.
Я его не узнал. Он вообще выглядел так, что его не узнал бы никто. Среднего роста, нормального сложения, лет около сорока, бежевый рабочий комбинезон. Лицо ничем не примечательное. На голове скобка радиотелефона. Тускло блеснуло солнце на большой лысине и на стеклах в проволочной оправе. Говорят, что зло банально – теперь я видел это воочию. Этот хмырь мог быть кем угодно – уборщиком, электриком, дератизатором, – да кем угодно, только не профессиональным убийцей.
Он быстрыми и точными движениями разбирал свое оружие: небольшой баллон сжатого газа, устройство, похожее на поршневой насос, пара аккумуляторных батарей, от которых вился тонкий проводок к длинному неуклюжему инструменту, напоминающему базуку времен второй мировой войны. Эта штука была смонтирована на треножнике, а над ее стволом тянулся телескопический инфракрасный прицел. Киллер разбирал конструкцию, упаковывая ее в двухколесную сумку для клюшек для гольфа.
При словах «лазерная винтовка» вы представляете себе что-нибудь вроде штучки из фантастического фильма: небольшое легкое оружие вроде АК-47. Эта же штука была больше похожа на промышленный сварочный аппарат из гаража Чеви Дика.
«Да, конечно, людей убивали из фургона. Таскать с собой всю эту фигню точно нужен фургон», – подумал я.
Ладно, не до того. Он стоял ко мне спиной. Цель скрылась, и он хотел только унести ноги, пока все тихо. А вот тебе, дядя, сюрприз.
Он отсоединил батарею и запихивал ее в сумку, и тут я, так тихо, как только смог, проскользнул в дверь, стараясь не наступать на крошки мусора и крепко сжав пруток обеими руками. Он разогнулся, чтобы взяться за сам лазер, и я остановился. Достав из кармана комбинезона электроотвертку, он ткнул ею под треножник, нажал на кнопку, и она тихо зажужжала. Я набрал воздуху и рванулся к нему, на ходу замахиваясь прутком.
На полпути я наступил на кирпичные крошки. Он дернулся, обернувшись на звук, бросил отвертку и полез в нагрудный карман комбинезона, что-то оттуда выхватывая и поворачиваясь навстречу летящей на него фигуре.
Я завопил во всю мочь, занося железяку над головой. Автоматический пистолет сорок пятого калибра уже вылез из кармана, но навести его не было времени.
Удар пришелся ему по груди и сбил его с ног. Пистолет вылетел из руки и упал метрах в трех от места приземления его задницы.
Он выбросил вперед правую ногу, метя мне в лодыжку. Я вскрикнул и запрыгал на одной ножке, а он перекатился и потянулся за пистолетом.
– Едрит твою мать! – крикнул я, занося над ним тонкий стальной пруток, и хлестнул его изо всей силы по правой руке. Удар пришелся по локтю.
Он завопил в тот же момент, как я услышал сухой щелчок раздробленной кости. Схватившись за руку, он перекатился на спину, теряя очки и заходясь от боли.
– Твою мать, я тебе сказал! – крикнул я снова и хлестнул его прутком прямо между ног.
Такой вопль мог разнести вдребезги бокал. По ширинке стало расплываться темное пятно. Он схватился за пах, но мне было наплевать.
– Не понял? – прорычал я. – Так ты, сука, еще и глухой? «Мать твою так», я тебе сказал!
На этот раз удар пришелся по правому колену. У меня в пальцах отозвался тонкий фарфоровый звон размолотых костей и хрящей.
Прости меня Господь, но мне было приятно.
У него из глаз хлынули слезы, а лицо стало сплошь багровым. Я наклонился над ним, смакуя его агонию, с наслаждением внимая визгу недорезанной свиньи.
– Опять не слышу, гандон штопаный! – заревел я снова, занося для удара пруток. – Я тебе сказал…
– Я слышу! – выдохнул он сломанным, сиплым голосом. – Я слышу! Не надо…
Я увидел лицо Джона. Лицо Берил Хинкли. Лицо Джейми, хотя к его смерти этот мешок дерьма отношения не имел. Я хотел забить его до смерти… Но сначала получить ответ на кучу вопросов.
– Откуда ты? – крикнул я. – Кто тебя послал?
У него перекосилось лицо.
– Вввв… кккк…
– Говори, падаль! Кто тебя послал, или ты, клянусь Богом, никогда уже ходить не сможешь!
Грудь у него ходила ходуном, будто он пробежал десять миль. Еще минута, и он впадет в шок, а тогда мне его не достать.
– Говори, говна кусок! – Я сунул ему в морду зазубренный край арматуры и дал его воображению довершить остальное. – Говори, блин!
– ВЧР! – крикнул он. – Я работаю на ВЧР!
Ничего неожиданного. Все еще держа пруток над его головой, я выхватил Джокера и включил аудиозапись.
– Кто из ВЧР тебя послал? – спросил я, хотя ответ уже знал. – Кто? И зачем…
– Бросьте эту штуку, Розен!
В дверях стоял Майк Фарентино, а по бокам – два офицера в форме. Каждый из них, сгорбившись и чуть присев, держал перед собой пистолет, и оба пистолета смотрели точно мне в диафрагму. Фарентино держал руки в карманах.
– Отойди от него, Джерри, – сказал он ровным голосом. – Отойди и…
– Да брось ты, Майк.
Я отвел пруток от лица снайпера и выпустил его из руки. Он глухо звякнул об пол. Подняв руки, я отступил от человека на полу. Гнев мой растаял так же быстро, как появился.
– Вот этот друг вам нужен, а не я. Я его…
– Джерри, заткнись. – Фарентино вошел в комнату. – Симмонс, займись человеком на полу. Конклин, проверь, чтобы у мистера Розена не было ничего такого, чего у него быть не должно.
Копы разогнулись. По-прежнему держа пистолеты наготове, они пересекли комнату. Я держал руки поднятыми, пока Конклин ощупал меня с головы до ног и забрал у меня Джокера.
– Он чист, лейтенант, – сказал он, засовывая пистолет в кобуру и протягивая детективу мой ПТ. – У него было только это.
– Пострадавший в плохом состоянии, сэр. – Симмонс стоял на коленях рядом с человеком на полу и щупал его пульс. – Он еще в сознании, но у него сломана рука, раздроблена нога и кровотечение в области половых органов.
Помолчав, Симмонс добавил:
– На полу обнаружен пистолет.
Фарентино подошел к пистолету и встал на колени рядом с ним, тщательно избегая прикасаться к нему руками.
– Еще одну «скорую», pronto, – потребовал он, не обращаясь ни к кому конкретно, – и прихватить вот это вещественное доказательство. Его в Даунтаун, в лабораторию. Отпечатки пальцев, заводской номер, разрешение, история и все прочее.
Симмонс кивнул, затем посмотрел на лежащего. Рядом с его головой валялась радиостанция. Полицейский поднял ее, послушал и протянул лейтенанту.
– Атмосферные разряды, – сказал он. – Но она наверняка работала.
– В мешок и в лабораторию, – ответил Фарентино.
– А с этим что делать? – спросил, показывая на меня, Симмонс. – И его в Даунтаун?
– Пока ты еще не начал читать мне меню, Майк, – сказал я, – обрати внимание на эту гаргару. Это – та самая лазерная винтовка, что вы, ребята, ищете. А этот хмырь – убийца трех человек.
Фарентино посмотрел на киллера, потом встал и подошел рассмотреть наполовину разобранный лазер, все так же стараясь не трогать ничего руками. Закончив осмотр, он хмыкнул и повернулся ко мне.
– А теперь ты собираешься мне рассказать, как ты разыскал этого деятеля и поработал с ним, пока он не успел пристрелить и тебя, верно?
Я опустил руки:
– И не думал, лейтенант. Он застрелил Берил Хинкли – женщину на площади, – когда мы с ней вместе переходили улицу. Следующим выстрелом он пытался убить меня, но попал в судебного копа. – Я сглотнул слюну, вспомнив вопль раненого. – Он поправится?
– Гехт? Его отвезли в госпиталь. Мальчик цепкий, выкарабкается. Фарентино все не отводил глаз от лазера. – И ты, значит, понял, откуда садит этот голубчик, и решил взять дело в свои руки?
– Вроде того. – Я пожал плечами. – Мне жаль вашего парня, но он не просек ситуацию. Я пытался ему объяснить, но он был не в настроении понимать, а талдычить по слогам не было времени. – Я показал на пистолет на полу: – Это пистолет нашего приятеля. Извини, что я так его отделал, но…