Текст книги "Итерации Иерихона"
Автор книги: Аллен Стил
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)
Эстес открыто готовился к борьбе с Элизабет Буч за пост мэра на выборах в будущем году. Все его публичные заявления после землетрясения намекали на то, что он собирается выступить против «Лиз-либералки» (его терминология) со старой доброй платформой республиканцев «Закон и порядок». Борьба обещала быть легкой: землетрясение и то, что воспоследовало, застало Лиз врасплох, а последние недели она вообще редко выходила из Сити-холла. Ходили слухи, что у нее нервный срыв, или что она пьет, или и то и другое сразу, а ее противники в городском совете, и главный из них – Большой Стив, эти слухи враз обращали в политический капитал. Если она решится на борьбу за свой пост, то ей придется отбиваться от обвинений: тот, кто верит демагогии Эстеса, вполне способен поверить, что Лиз съездила в Нью-Мадрид и там попрыгала, отчего землетрясение и случилось.
Эстес глянул на меня, и его улыбка застыла холодным оскалом. Я не преминул щелкнуть камерой, пока он не отвернулся. Что бы там дальше ни было, а это фото появится в ближайшей же редакционной статье Бейли против Эстеса и его политики жесткой линии. А потом я заметил маленькую группку в другом конце зала.
В отличие от прочих участников приема эти люди вели себя на удивление тихо и держались скованно, несмотря на голубые таблички у них на груди, по которым я опознал сотрудников «Типтри». Мое внимание привлекла их очевидная нервозность: казалось, что они ведут выразительный и тихий разговор, время от времени замолкая и оглядываясь через плечо на проходящих.
Я взял крупным планом одного из них – представительного мужчину между пятьюдесятью и шестьюдесятью, высокого и тощего, как жердь, с подстриженной седеющей вандейковской бородкой и залысинами. Хотя он и стоял ко мне спиной. Было ясно, что остальные двое относятся к нему с почтением. Когда он обернулся еще раз, я его щелкнул, скорее по наитию, чем зачем-нибудь еще.
В следующую секунду он отодвинулся, и я увидел человека, которого он раньше загораживал…
Средних лет негритянка в синем деловом костюме и белой блузке, практически неотличимая от любого другого в этой толпе – но я узнал ее по тронутым сединой волосам и суровому выражению лица.
Вопросов не было. Та самая дама, с которой я встретился в парке накануне.
Держа кнопку управления объективом, я взял ее самым крупным планом, на который была способна камера. Вариооптика «Никона» творила чудеса: я смотрел на женщину с расстояния меньше метра. На ее груди висела табличка:
«ВЕРИЛ ХИНКЛИ, старший научный сотрудник».
И как будто она меня почуяла – когда я щелкнул камерой, глаза женщины обратились в мою сторону. Я опустил камеру и улыбнулся.
Она меня узнала. На лице ее отразилось удивление, и мне показалось, что сейчас она со мной заговорит.
– Леди и джентльмены, прошу минутку внимания. Мы начинаем, – прозвучал из скрытых динамиков в потолке усиленный электроникой голос. На подиуме возле видеостены стоял молодой человек из руководства компании. Гул разговоров затих.
Молодой человек улыбнулся собравшимся:
– Нам сообщили, что шаттл заканчивает предстартовую подготовку и через несколько минут начнет подъем. Но перед этим я хотел бы представить вам человека, у которого есть для вас несколько слов…
Я оглядел зал, но Верил Хинкли исчезла. Отыскивая ее глазами, я увидел только ее мелькнувшую в толпе спину. Она шла к боковому выходу.
– …наш исполнительный директор, Кейл Мак-Лафлин. Мистер Мак-Лафлин?
Публика зааплодировала вслед за оратором, он посторонился, и на подиум вышел исполнительный директор «Типтри корпорейшн» – пожилой джентльмен, тонкий как плеть, с шапкой седых волос и в очках с металлической оправой. Все взгляды устремились на человека, начавшего свою карьеру помощником продавца в заштатном магазине и доползшим до вершин административной власти.
Наверное, хорошо играет в гольф. Только мне он был интересен не более, чем любой другой корпоративный бонза, я их повидал немало. Я снова уменьшил план камеры и хотел навести ее на ту же группу, но два собеседника моей таинственной леди тоже смешались фоном.
– Я буду краток, поскольку мне трудно конкурировать по занимательности с запуском шаттла.
Оживление в зале и вновь почтительная тишина. В речах Мак-Лафлина чувствовался легкий техасский акцент, компенсированный четкой дикцией джентльмена, получившего хорошее образование.
– «Типтри корпорейшн» имела честь принимать участие в проекте «Сентинел» с самого начала. В проекте участвовали сотни людей, и мы верим, что внесли серьезный вклад в укрепление национальной безопасности Соединенных Штатов…
Так-так. Вроде бомбардировщика «В-2». Мне было куда интереснее, почему эта самая Хинкли каждый раз бледнеет, как Меня увидит.
И я уже собрался нырнуть в толпу и отыскать ее, как вдруг у меня за спиной раздался тихий голос, который я не ожидал и тем более не надеялся услышать снова:
– Мистер Розен, я полагаю…
Я повернулся как ошпаренный и увидел если не самого дьявола, то Пола Хюйгенса.
Меня не так-то легко поразить, но тут я чуть не выронил драгоценную камеру Джаха прямо на блестящий пол. Если бы Амелия Эрхарт и Джимми Хоффа объявили, что были женаты и жили в колонии нудистов на Терра-дель-Фуэго и что Мари де Аллегро – их любимое дитя, я бы удивился меньше. Я бы даже заметил некоторое фамильное сходство.
Пол Хюйгенс очень был похож на то, что можно обнаружить под старым склизким валуном. Приземистый и скользкий, как жаба, он был из тех, что и в пятисотдолларовых костюмах от Армани умудряются выглядеть дешевкой последнего разбора. Вообразите себе императора Нерона в обличье современного богатого бездельника – это и будет примерно то, что надо.
– Привет, Пол, – сказал я спокойно, маскируя сюрприз покашливанием в ладонь. – Много воды утекло…
За нами Кейл Мак-Лафлин тянул свое краткое бу-бу-бу о том, какое счастье для будущего человечества заключено в проекте «Сентинел-1». Хюйгенс наклонил голову в знак согласия:
– Да, уже пару лет. – Голос у него был все тот же – почти по-девчоночьи писклявый. Несколько неожиданно: от такого типа ожидаешь скорее глубокого, горлового, лягушачьего тенора. – Ты все еще не бросил свои старые штучки, как я погляжу.
– Ах, это. – Я глянул на камеру в моих руках. – Новая работа. Я теперь работаю на «Биг мадди» и перешел на фотожурналистику.
– Да-да. Понимаю. – Он сощурился, делая вид, что разглядывает мою табличку. – Ты еще и имя сменил… или это Крейг Бейли под твоим именем колонку пишет?
Я почувствовал, что краснею. Он усмехнулся мне в лицо. Ну еще бы поймал на крупном вранье. Я с покорным видом пожал плечами и сменил тему.
– Ладно, как там дела в Массачусетсе?
Хюйгенс посмотрел мне в глаза:
– Трудно сказать, Джерри. Я ушел из «Сайб-серв» и переехал в Сент-Луис полгода назад.
– Вот как?
– Вот так. – Он снова кивнул. – Я теперь работаю на «Типтри». Директор по связям с общественностью. – Его улыбка больше напоминала гримасу. – Ты помнишь, что я тебе говорил? Мы с тобой из одного города.
Еще сюрпризы, и каждый следующий противнее предыдущего. Было дело, Хюйгенс мне это говорил – два года назад, когда я впервые с ним говорил по телефону – он работал на «Сайб-серв электроникс» во Фреймингеме, а я был в штате альтернативной газеты в Бостоне. Тогда я еще не знал, что он за скользкий тип и как он в конце концов постарается испортить мне карьеру. Здорово, черт возьми, преуспел.
– Да-да, – поддакнул я. – Фальшивые монеты возвращаются…
Улыбка исчезла совсем. Хюйгенс наклонил голову и придвинулся ко мне.
– Извини? Я что-то не расслышал.
– Так, ерунда. Своим мыслям. А ты в какой школе учился?
Это была старая сент-луисская традиция – вроде как у жителя Новой Англии спросить о погоде, но Хюйгенс не клюнул. Через его плечо я увидел, как по залу идет Джон со стаканом в руке. Наверное, имбирное пиво. А жаль, я бы сейчас принял крепкого. Он перехватил мой взгляд, поднял палец и повернул к нам.
– М-да. – Хюйгенс плотно сомкнул толстые губы. – Видишь ли, Джерри, если бы я хотел, чтобы ты здесь был, я бы послал тебе приглашение.
– В редакции был трудный момент, – начал я. – Крейг был сильно загружен, так что я…
– Поехал вместо него, это все о'кей. – Он притворился, что вынимает из левого глаза соринку. – Я бы на это закрыл глаза – все же старые знакомые, – но тут на тебя вроде бы жаловался один из наших гостей.
– Да ну? – Джон все еще пробирался сквозь толпу. Не успеет мне на помощь кавалерия. – Кто именно?
– Стив Эстес. Он сказал… – Хюйгенс пожал плечами. – Ты же знаешь, что такое политики. Они не любят фотографироваться без предварительной договоренности. Вот почему я здесь.
– Ну разумеется, – ответил я. – Конечно же, нет. Если каждый-всякий начнет их снимать, то на них, того и гляди, публика станет смотреть.
Хюйгенс согласно кивнул:
– Ты прав, Джерри, но вот мистер Эстес – званый гость, а ты – нет.
Я отмахнулся:
– Да ладно, я все понимаю, но Стиву нечего волноваться. Снимок все равно не выйдет.
Хюйгенс уставился на меня несколько ошарашенным взглядом. Я продолжал:
– В конце концов карпатские легенды говорят, что вампиров на фотографиях не видно.
Мерзавцы – народ простой, и с чувством юмора у них плохо. Когда до него дошло, Джон уже подходил к нам, а я поднял камеру и наставил ее на Хюйгенса.
– Давай проверим. Улыбнитесь…
Публика зааплодировала – Мак-Лафлин окончил речь. А мой удар был оценен по достоинству. Теперь Хюйгенс изобразил вареного рака.
Но шутка оказалась недолгой. Когда я щелкнул затвором, он уже достал из кармана ПТ и яростно вбивал код, отменяющий вписанные в наши таблички пароли. Как раз тогда подошел Джон.
– Ну как, Джерри, поел чего-нибудь?
– Миску вороньего дерьма, – буркнул я, опуская камеру. – Спроси вот у моего приятеля.
Хюйгенс смотрел на меня в упор, и через секунду за мной и Джоном материализовались двое в штатском. Они, должно быть, где-то поблизости ждали от Хюйгенса сигнала. Нарисовались они так быстро, что я даже не успел поздравить Хюйгенса с выбором работы по сердцу.
– Убрать их отсюда, – бросил Хюйгенс нависшим над нами джентльменам. Будь здоров, Джерри.
Ныряя обратно в толпу, он даже не оглянулся.
Джон недоуменно посмотрел на пару здоровенных рук, держащих его за плечи:
– Простите, а в чем проблема?
– В вас, сэр, – ответил один из амбалов.
Никто из участников приема не заметил нашего внезапного ухода. Они были очень заняты, аплодируя «Эндивуру», а тот, плюясь огнем и дымом, уходил прямо с площадки в безупречно голубое флоридское небо.
7. ЧЕТВЕРГ, 12:05
Гориллы из «Типтри» довели нас до выхода, отобрали нагрудные таблички и показали в сторону дороги. Мы с Джоном, не обменявшись ни единым словом, выехали со стоянки, и только когда уже попали на Клейтон-роуд и ехали к автостраде, Джон нарушил молчание. Но в первую очередь ему от меня нужны вовсе не извинения.
– Так что там произошло? – спросил он. – Я думал, что ты с этим человеком просто разговаривал.
Он был не столько расстроен, сколько изумлен. У меня начинала болеть голова, и потому я опустил спинку сиденья в полулежачее положение и осторожно потер глаза костяшками пальцев.
– Он сказал, что все дело в снимке, на котором я щелкнул Стива Эстеса, но это только предлог. Ну, например, я мог не похвалить еду на приеме, и он меня точно так же бы выставил. – Я глубоко вздохнул и медленно выдохнул. – А ты просто попал в мою дурную компанию, так что прости.
– Н-ну… ладно, не терзайся. Что сделано, то сделано. – Он остановился пропустить грузовик, нагруженный шлакоблоками от соседних развалин. Грузовик проехал, регулировщик махнул нам флагом, и Джон надавил на газ.
– Так ты думаешь, он просто хотел нас выгнать? Я не совсем по…
– Просто для справки, – подхватил я, – этого хмыря зовут Пол Хюйгенс. Он работал на «Сайб-серв» – она выпускает лучшие продукты для одноименной серии для ВР. В частности, «Вид-Максс Дейта-Руум». Что-нибудь говорит?
На секунду Джон погрузился в себя, а потом какой-то рычажок у него щелкнул.
– Черт побери, – медленно процедил Джон, – уж не он ли подложил тебе свинью с «Кларионом»?
– А как же. – Я глядел в окно на разрушенный квартал и вспоминал неподписанный факс, присланный мне два-три года назад. – Он самый и есть.
Еще один урок истории. Он посвящен тому, как Джерри Розен, ас журналистского расследования, пытался написать хорошую статью и при этом не в последнюю очередь спасти несколько жизней, а вместо этого вылетел с работы. Законспектируйте, по окончании эры постмодерна будет контрольная.
Три года назад я работал в другом оппозиционном еженедельнике, «Бэйбэк Кларион» – мелкий такой горчичник-грязекопатель выходил в Бостоне. И вот мой редактор дал мне задание – разобраться с потоком жалоб на электронную фирму средних размеров, расположенную в пригороде Бостона Фреймингеме сердце компьютерной индустрии Восточного побережья с начала восьмидесятых. Как вы, быть может, догадались, фирма звалась «Сайб-серв».
Она была одной из многих, отоваривавших бум домашних систем виртуальной реальности для потребительского рынка. До того она кучу денег просадила на дерьмовых дешевых домашних роботов, пытаясь их продать через свою сеть магазинов, и потому «Вид-Максс» был одним из немногих продуктов, которые держали компанию на плаву. Пока вроде все шло гладко, но в связи с последним улучшенным вариантом «Вид-Максс Дейта-Руум 310» появились проблемы.
Сам продукт был во многом похож на своих конкурентов: прибор превращал любую пустую комнату в среду виртуальной реальности, перенося клиента туда, куда тот хотел, если только это место можно было смоделировать на процессоре машины: примерно то, для чего хотел писать программы Джах. Хочешь посмотреть, что прямо сейчас делают на Марсе зонды НАСА? Поиграть в ролевую игру по фантастическому роману? Сделать покупки в Виртуальной Галерее? Если у тебя есть подходящая аппаратура и хватает денег на высокоскоростную связь с разными сетями, «Дейта-Руум 310» тебя туда доставит с музыкой.
Но в отличие от такого же оборудования от «Майкрософт-Коммодор» или Ай-Би-Эм, оборудование виртуальной реальности от «Сайб-серв» содержало крупные недочеты. Прежде всего там не было встроенного таймера прерывания, и всякий, кто входил в киберпространство, мог там оставаться, пока ад не замерзнет или в Каире снежную бабу не слепят. А из-за ошибок в коммуникационных программах, которые поставлялись с оборудованием, каждый, кто чуть-чуть разбирался, мог врубиться в обход систем защиты в коммерческие сети ВР, не назвав номера кредитной карты.
Такого типа ошибки уже сделали продукт «Дворецкий-3000» той же фирмы притчей во языцех в компьютерных кругах. Компания старалась делать быстро и дешево, чтобы сыграть на тенденциях рынка. Скрытые недостатки «Дейта-Руум 310» большинству покупателей были незаметны, а вот их детишки вскоре обнаруживали эти глюки, позволявшие проводить сколько хочешь времени в любых сетях ВР, даже в тех, куда можно было по идее попадать лишь с согласия родителей. Вот смеху-то бывало у этих родителей, когда вдруг приходил счет на три косых от телефонной службы «Дом любви мадам Эвелин»!
Это было плохо, но были вещи и похуже. Судя по приходившим в нашу газету письмам разгневанных родителей, некоторые детишки в этом киберкосмосе затерялись. Они прибегали из школы, запирались в комнате с компьютером и с помощью паролей, которыми обменивались с приятелями, уходили в любой по своему выбору мир ВР. А из-за отсутствия встроенного таймера прерывателя они домой уже не возвращались. Это стало формой бегства от фактической реальности, которая им не нравилась, и похлеще, чем телевизор или наркотики или телефонная служба 1-900 для прежних поколений. Эмоционально неустойчивые подростки, случалось, предпринимали суицидальные попытки и пытались уморить себя голодом до смерти, запершись в воображаемом мире и отказываясь выходить.
Когда я в это дело влез, я понял, что «Сайб-серв» все это уже знает, но не предпринимает ровным счетом ничего. Корпорация наняла профессионального психолога-консультанта, чтобы он подключался к системам и уговаривал подростков выйти из виртуальной реальности. Пострадавшим семьям выплачивалась щедрая компенсация, если они соглашались держать язык за зубами и не подавать в суд. Но «Дейта-Руум 310» не была отозвана с рынка для оборудования таймерами, и в коммуникационные программы не были внесены исправления. Вместо исправления ошибок компания направила усилия на сокрытие информации о дефектах от потенциальных покупателей и конкурентов.
Однако некоторые семьи хотели гласности и некоторые дети – тоже; в частности, тринадцатилетний парнишка из Ньютона, который провел полгода в психиатрической лечебнице Нью-Хемпшира после попытки самоубийства – он почти три дня находился в виртуальном мире. Они сообщили в «Кларион», и тут в эту историю ввязался я.
Главным по связям с общественностью в «Сайб-серв» был тогда Пол Хюйгенс. Он поначалу очень дружелюбно потрепал меня по холке, отмел все обвинения и даже предложил поставить это оборудование у меня дома разумеется, бесплатно – «для проверки». Когда я не опрокинулся на спину и не завилял хвостиком, он разослал по компании циркуляр «для служебного пользования», мягко намекнув, что любой сотрудник, в ответ на мой звонок не повесивший трубку в тот же миг, может потерять работу.
Надо отдать должное Хюйгенсу – он всего лишь делал свою работу. Ну что ж, он свою, я – свою. После нескольких недель такой вот глухой защиты мне удалось найти бывшего служащего научно-исследовательского отдела «Сайб-серв», мучимого комплексом вины, и он мне поведал в анонимном интервью о фатальных дефектах «Дейта-Руум 310». Это, да еще анализ обстоятельств, позволило мне написать о компании разоблачительную статью. Ее напечатал «Кларион» после двух месяцев тяжелой работы, а еще через пару месяцев после публикации «Дейта-Руум 310» отозвали с рынка, а у компании оказались на руках несколько десятков судебных дел по искам пострадавших.
И тогда я потерял работу. Как только вышла статья, Хюйгенс связался со всеми компаниями бостонского региона, связанными с «Сайб-серв», все они торговали электроникой и помещали рекламу в «Бэйбэк Кларион». Они, в свою очередь, наехали на издателя «Клариона» с угрозами, что снимут свою рекламу, если не будет напечатано опровержение и меня не уволят.
«Кларион», как и большинство оппозиционных газет, был независимым, то есть полностью зависел от доходов с рекламных объявлений. У большинства издателей – как вот у Перла, благослови Господь его прогорклую душу, – как стальной стержень, твердо сознание: газета нужна рекламодателям не меньше, чем они ей, и что дай им палец – всю руку оттяпают.
Однако незадолго до описываемых событий «Кларион» был продан одному скряге, в отношении журналистской этики совершенно девственному, да и к тому же не наделенному достаточным количеством здравого смысла, чтобы не позволить превратить себя в половую тряпку пустыми угрозами. Этот студень испугался, что не купит себе летний коттедж в Марта-Виньярде, и наложил в штаны.
Через две недели после появления статьи я остановился по пути на работу выпить кофе и глянуть «Глоб геральд». В редакцию я приехал на двадцать минут позже – такое случалось и никаких нареканий не вызывало. На этот раз, когда я подошел к своему кабинету, на нем висел приказ о моем увольнении. Причиной были названы «регулярные опоздания».
Я очистил стол и укладывал папки в коробку, когда вдруг зажужжал принтер. Из принтера выползал от руки написанный факс:
«На богов не залупайся».
Подписи не было, но я проверил телефонный номер отправителя по базе данных и увидел, что он направлен с добавочного номера Хюйгенса на коммутаторе «Сайб-серв». Его компания вылетала в трубу, но он, черт побери, прихватил с собой и меня.
И вот теперь я в другом месте и в другое время снова залупаюсь на богов.
– Хюйгенс хотел меня оттуда убрать, – сказал я. – Не знаю, в чем там дело, но есть что-то, что он хочет от меня скрыть. Однажды я его обставил, и второго раза он не хочет.
– Может быть, – кивнул Джон. – Может быть.
– Да, кстати, я нашел женщину, которую вчера встретил. – Я откинул сиденье назад. Джон уже был на восточном выезде с магистрали «И-64», и автомобиль скользнул в текущий к городу поток. – Как раз перед тем, как Хюйгенс меня отловил. Она была на той стороне зала…
– Ты ее нашел? – слегка заинтересовался Джон. Он обошел прущий по правому ряду двойной трейлер и проскочил между старой «БМВ» с иллинойсскими номерами и доходягой-газомобилем. – И как она выглядела?
– Афро-американка, пять футов шесть дюймов, скорее полная, лет около сорока пяти. – После некоторого колебания я добавил: – Я камерой взял крупный план ее нагрудного знака.
– Да?
– Прочел ее должность. На табличке было написано.
– Не шутишь?
– Не шучу.
Я замолчал.
– Ну? – спросил Джон.
Я показал на колымагу впереди:
– Слушай, даже не верится, что кто-то еще выпускает на дорогу подобные автомобили? Говорили ведь, что примут закон о моральном и физическом старении техники, а тут такой вот драндулет…
– Джерри…
– Я думаю, придется сделать колонку на эту тему. Ты понимаешь, я не против, если Чеви Дик или кто-то в этом роде чинит древнюю технику и разок-другой покатается, но такая вот мерзость среди бела дня – это безобразие…
– Да ладно тебе, – вздохнул Джон. – Что ты хочешь узнать?
Я усмехнулся. Эта наша старая игра со времен журналистского колледжа: обмен информацией на равных. Ты мне расскажешь свои секреты, я тебе свои баш на баш. Иногда ставки были повыше сегодняшних: когда он захотел узнать, как зовут симпатюшку-брюнетку из сто первой группы экономического факультета, я у него выторговал домашний телефон нашего ректора. Отлично получилось: я звонил ректору в воскресенье вечером, когда он смотрел футбол, и задавал ему неудобные вопросы по программе следующего семестра, а Джон узнал имя своей будущей жены.
– Рубиновая Ось, – сказал я. – Что это за зверь?
– Это, – вздохнул Джон, – нечто вроде кодовой фразы. Честно говоря, сам толком не знаю. Знаю только, это что связано с программой «Сентинел». Эта леди о ней упоминает, значит, это почему-то важно.
Он вдруг щелкнул пальцами и опустил плоский автомобильный экран над ветровым стеклом.
– Глянем, может быть, Си-эн-эн покажет запуск.
– «Не знаю» не считается.
– Ладно, согласен, – сказал Джон, держа одну руку на баранке, а другой переключая телевизор на Си-эн-эн. – Задай другой вопрос.
– О чем ты хочешь говорить с этой женщиной? Что за история?
На экране дикторша Си-эн-эн читала сообщение о развертывании армейских сил на границе Орегона. Вереница солдат с винтовками, сбегающих по трапу транспортного самолета ВВС, бронетранспортеры и танки прут по магистралям среди хвойных лесов, антивоенные демонстрации, строящие баррикады на пути армейских эшелонов…
– Вроде бы дело об убийстве, – сказал Джон, тщательно подбирая слова. Мой источник – как я думаю, эта самая леди – сообщил мне, что недавно был убит один ученый из «Типтри». Хотя полиция по-прежнему считает, что это несчастный случай, эта леди твердит, что это часть заговора и что к этому имеет отношение эта самая Рубиновая Ось.
На экране вновь возникла студия Си-эн-эн, в окошке в углу показали логотип НАСА.
– Вот и оно, – сказал Джон, включая громкость.
«…полчаса назад запущенный с мыса Канаверал, во Флориде, – прорезался голос дикторши на фоне взлетающего шаттла «Эндивур». – На борту шаттла груз элементов для окончания сборки спутника противоракетной обороны «Сентинел-1».
Анимационная заставка: массивный спутник, похожий на свое топографическое изображение в атриуме «Типтри», заменил происходящее в живом эфире.
«Стыковка между шаттлом и спутником ценой в двадцать миллиардов долларов ожидается завтра во второй половине дня».
– Убийство? – переспросил я. – А какое это имеет отношение к…
– Забудь, – сказал Джон, выискав наконец возможность обогнать «БМВ». Я обернулся на водителя: здоровенная будка в бейсбольной кепке, в зубах зажата сигара. – Все, что можно, я тебе уже сказал, и даже этого говорить не следовало. Твоя очередь.
– Берил Хинкли. Согласно табличке – старший научный сотрудник. Если хочешь, Джах тебе отпечатает фотографию, чтобы ты узнал ее у Клэнси.
– Я был бы признателен.
Еще несколько миль мы проехали молча. Пригороды уступили место деловому району Клейтон. Через кризис Клейтон прошел очень удачно: новые офисные здания, богатые дома, и очень мало следов тряхнувшего город землетрясения силой в 7,5 балла. Конечно, большая часть федеральной помощи протекла сюда. Правительство очень хорошо понимало, кто достаточно богат и сможет вернуть ссуду, а власти Сент-Луиса не хуже знали, где живут влиятельные избиратели.
– Ты в это не вмешивайся, – вдруг сказал Джон.
– Извини?
– Ты в это не вмешивайся, – повторил он. – Я знаю, ты ищешь материал для статьи и вообще волнуешься из-за своей работы, но… давай этим я займусь сам? Если мне потребуется, я тебе обязательно скажу, и тогда поделим полосу…
– Да брось, Джон. Ты же знаешь, что мне на это…
Он взглянул на меня искоса, и я запнулся. Это была ложь, и Джон это знал. Нет, я не волновался, я отчаивался. Если я не сделаю что-нибудь впечатляющее живой рукой, Перл найдет нового штатного работника, а я снова окажусь на улице. В лучшем случае останусь внештатником, пробавляющимся видеообозрениями в «Биг мадди» за медные деньги и ночующим в приюте для бездомных.
Я не собирался отбивать хлеб у своего друга, но эта закрутка с «Типтри» и Берил Хинкли и «Рубиновой Осью» была как горячая картофелина, которую я не мог не попытаться цапнуть.
– Ты же не сможешь…
– Знаю. – Джон не отводил глаз от дороги. – Понимаешь, мы с тобой должны друг другу верить. Это дело серьезное, а может быть – и довольно опасное. И просто… дай мне самому разобраться со своими делами. Ладно?
– Как скажешь, так и будет.
У Джона моих проблем не было. Все, что я потерял, у него было. Хороший автомобиль, дом в пригороде, жена, которая его не презирала, надежное положение на работе. Ребенок, живой. Конечно, я ему завидовал.
Какую-то секунду я его даже ненавидел, несмотря на старую дружбу. Джон понял мое настроение и нервно прокашлялся.
– Послушай, если я могу дать совет, то… есть вещи, которые надо оставить позади. – Он заколебался. – Тебе сейчас трудно, и это понятно, но… Джейми больше нет, и…
– Да-да. Джейми больше нет, и с этим надо жить дальше. Я знаю. Надо жить.
Я снова включил автомобильный телевизор.
– Слушай, сейчас как раз должны крутить «Бэтмена». Не помнишь, на каком канале?
Джон заткнулся. Я нашел любимый мультик своей беспутной юности. Знакомая мелодия песни-заставки заполнила машину, и мы под нее проплыли оставшуюся часть дороги в наш район: один – двумя ногами в реальности, другой – старающийся любой ценой от нее сбежать.
Надо жить. Верно, Джон. Была и у меня жизнь.
И мальчишка у меня был, черт бы все побрал.