Текст книги "Дорога пыльной смерти"

Автор книги: Алистер Маклин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

– Чего ты добиваешься, появляясь здесь в таком виде? Опять принялся за старое?

Харлоу помрачнел:

– Что ты говоришь? Почему мне не веришь, ведь я дал тебе слово? Ты оскорбляешь невинного человека.

– Невинного!  Посмотри на себя, ведь ты явно валялся в грязи. Одежда… руки…  и хочешь сказать, что ты трезвый?

Харлоу демонстративно оглядел себя:

– Ага! Значит этого для тебя достаточно!? Приятных сновидений, чудная Мэри.

И Харлоу, резко отвернувшись, пошел прочь. Сделав несколько шагов, он остановился, столкнувшись с Даннетом. Мгновение оба глядели друг на друга с равнодушными лицами, потом бровь Даннета вопросительно приподнялась, и Харлоу очень тихо сказал:

– Плохие новости.

– «Коронадо»?

– Да.

– Приходи, надо все обсудить.

Глава 6

Харлоу допил свой кофе – у него уже вошло в привычку завтракать в одиночестве у себя в номере – и подошел к окну. Прославленного итальянского сентябрьского солнца этим утром не было и в помине. Облака полностью закрывали небо, но земля была сухой, а воздух прозрачный – идеальная погода для гонок. Он вытащил бутылку виски из бачка унитаза, и вылил содержимое в раковину, оставив немного на донышке. Смыл, поставил бутылку на прежнее место, обильно обрызгал комнату освежителем воздуха и открыл настежь окно.

На гоночный трек он ехал в одиночестве – место рядом с ним в его красном «феррари» теперь редко было занято. В боксе уже были Джекобсон, два его механика и Даннет. Он коротко с ними поздоровался, привычно облачился в рабочий комбинезон, надел шлем и сел за руль своего нового «коронадо». Джекобсон при этом окинул его своим обычным мрачным взглядом:

– Я надеюсь, что уж сегодня-то вы покажете хорошее время в тренировочном заезде.

– Вот как? Я считал, что и вчера прошел круг успешно. Во всяком случае, буду стараться, – ответил Харлоу и, приготовившись к старту, взглянул на Даннета. – А где же сегодня наш милейший шеф? Не помню, чтобы он когда-либо пропускал тренировочные заезды.

– Он остался в гостинице. Занят какими-то делами.

Мак-Элпайн был действительно занят делом, которое в последнее время приносило ему все больше огорчений, но становилось чуть ли не привычным. – Выяснял количество алкоголя принятого Харлоу. Едва он вошел в комнату Харлоу, как сразу понял, что проверка уровня виски в бутылке будет простой формальностью: распахнутое окно и запах освежителя воздуха яснее ясного свидетельствовали, что это излишняя операция. Тем не менее Мак-Элпайн проделал все, что нужно, хотя и знал почти наверняка, что именно обнаружит. Когда он вынул из бачка почти пустую бутылку, лицо его потемнело от гнева. Он поставил бутылку обратно, вышел из номера и торопливым шагом, почти бегом миновал гостиничное фойе, сел в свой «остин» и помчался так, что можно было подумать – водитель принял эту дорогу за гоночную трассу.

Мак-Элпайн, когда оказался в боксе«Коронадо», все еще не мог успокоиться. Первый, кого он здесь встретил, был собиравшийся уже уходить Даннет.

– Где этот негодяй Харлоу? – спросил Мак-Элпайн грубо. Даннет ответил не сразу. Он медленно покачивал головой из стороны в сторону, полностью погруженный в себя, чем-то размышляя.

– Черт побери, где этот алкаш? – Голос Мак-Элпайна дрожал от негодования. —Его ни в коем случае нельзя допускать к гонке!

– Многие гонщики с удовольствием поддержат вас в этом.

– Что ты этим хочешь сказать?

– Этот пьяница только что побил рекорд круга на две и одну десятую секунды.

– Две и одна десятая! Две и одна десятая! – Мак-Элпайн был поражен. – Невероятно! Не может быть!

– Спросите хронометристов. Он показал этот результат дважды.

– О боже ты мой!

– Вы вроде бы недовольны этим, Джеймс?

– Недоволен? Я расстроен чертовски. Конечно же он остается лучшим гонщиком в мире, но на настоящих соревнованиях у него не выдержат нервы. А в этих тренировочных заездах сыграла роль его хмельная храбрость, пьяная отвага самоубийцы.

– Я что-то вас не понимаю.

– В нем сидит полбутылки виски, Алекс.

Даннет ошеломленно уставился на него.

– Не могу этому поверить, – наконец с трудом вымолвил он. – Да, он несся, будто за ним черти гонятся, но машину вел, как ангел. Полбутылки виски? Да он наверняка бы разбился, если бы столько выпил!

– Хорошо еще, что на треке больше никого не было в это время. Вполне возможно, мог бы и убить кого-то.

– Да… но принять полбутылки!

– Желаешь пойти и взглянуть на унитаз в его номере?

– Нет, нет. Вы, надеюсь, не считаете, что я когда-либо сомневался в ваших словах? Я просто отказываюсь понимать что-либо.

– Я тоже. Ну и где же наш чемпион мира в данный момент?

– Он сказал, что на сегодня достаточно, и покинул трек. Сказал также, что в гонке он будет стартовать с пол-позиции[1]1
  Пол-позиция (поул-позишн в автоспорте, англ. pole position) – Пилот, показавший лучшее время круга по результатам квалификационных заездов, занимает первое место на стартовой решётке (пол-позицию). Следом за ним выстраиваются остальные гонщики.


[Закрыть] и никому ее не уступит. Он сегодня ведет себя весьма заносчиво, наш Джонни.

– Раньше он такого никогда себе не позволял. Это не заносчивость, Алекс, это чертова эйфория. Боже милостивый, у меня проблема или у меня все в порядке?

– У тебя проблема, Джеймс.

Попади Мак-Элпайн после всего этого, в эту же субботу, на заброшенную невзрачную маленькую улочку Монца[2]2
  Монца – город в Италии, ныне пригород Милана.


[Закрыть], он убедился бы, что его проблем прибавилось вдвое, если не втрое. По обе стороны тротуара, напротив друг друга, здесь расположились два неприметных кафе. Своими фасадами они очень походили одно на другое: оба обшарпанные, с потрепанными занавесками, с выставленными на улицу столиками, покрытыми несвежими скатертями. Внутри все функционально, без всяких излишеств – высокие перегородки образовывали ряд кабинок, каждая с отдельным входом и окном на улицу. Кафе такого типа довольно распространены в Италии.

Отодвинувшись довольно далеко от окна, в одной из таких кабинок на затененной стороне улицы сидели Нойбауэр и Траккиа.  Их стаканы стояли нетронутыми, поскольку все их внимание было сосредоточено на кафе, расположенном напротив, где прямо у окна совершенно не таясь, сидели Харлоу и Даннет, каждый со стаканом в руке, занятые серьезным разговором.

– Ладно, мы их выследили, Никки. Но что из того? Ты ведь не умеешь читать по губам, не так ли? – сказал Нойбауэр.

– Мы просто ждем и смотрим. Что нам остается? А дальше как получится. Эх, Вилли, много бы я сейчас дал, чтобы уметь читать по губам. Как ты думаешь, с чего эти двое вдруг так подружились, если последнее время на публике почти не разговаривали. И с какой стати пришли сюда, на какую-то маленькую тесную улочку, вести задушевную беседу? Наверняка этот Харлоу замыслил что-то очень нечистое. У меня до сих пор ломит  затылок, когда надеваю на тренировке проклятый шлем. И если он и Даннет сошлись здесь, то, будь уверен, оба во что-то замешаны. Ведь Даннет только журналист. Что же задумали журналист и бывший гонщик?

– Бывший!? Знаешь ли ты его сегодняшнее утреннее время?

– Сказал тебе – бывший, значит, бывший. Поглядишь, как он завтра в провалится, так же как на последних четырех гонках на «Гран-при».

– Да. Тут какая-то загадка. Почему это он так хорош на тренировках и сгорает на соревнованиях? Почему не задаются этим вопросом?

– Никаких загадок. Все знают, что Харлоу спивается. Он алкаш – думаю, всем это ясно. Он может проехать один быстрый круг, ну три. Но восемьдесят кругов алкоголик не выдержит, для этого нужны запас жизненных сил, выносливость, реакция, железные нервы. Он сломается. – Траккиа, не отводя взгляда от противоположного кафе, отхлебнул из своего стакана. – Господи, чего бы я только не дал, чтобы только сидеть сейчас в соседней кабине возле этих двоих! – Вдруг он положил руку на на предплечье Нойбауэра. – Смотри, Вилли, вон уши, слушающие этот разговор вместо нас!

Нойбауэр увидел, что, в соседнюю с занятой Харлоу и Даннетом кабинку пробрался Рори Мак-Элпайн. Рори со стаканом в руках сел прижавшись спиной к перегородке. Теперь его с Харлоу разделяло расстояние всего сантиметров тридцать. Рори действовал как опытный шпион. Он действительно обладал редким талантом наблюдать и подслушивать, оставаясь незамеченным.

– Как ты думаешь, зачем это юному Мак-Элпайну? – спросил Нойбауэр.

– Он собирает против Харлоу улики. Он Харлоу ненавидит, и его устроит все, что может скомпрометировать Харлоу. Все что угодно. А каков дьяволенок, не хотелось бы мне оказаться в числе его врагов.

– Так у нас теперь есть союзник, Никки?

– Чтобы его использовать, нам нужно придумать для него правдоподобную историю. – Траккиа внимательно посмотрел через улицу. – Юный Рори, кажется, чем-то недоволен.

Рори действительно был недоволен. Его переполняло смешанное чувство досады, раздражения и озабоченности, потому что из-за перегородки, глухого шума голосов посетителей кафе, и того что Харлоу и Даннет говорили очень тихо, он мог слышать только обрывки разговора в соседней кабине.

Харлоу и Даннет потягивали из стаканов с прозрачной жидкостью, в каждом плавал кусочек льда и лимон. Но джин был только в стакане Даннета, который задумчиво разглядывал маленькую кассету с фотопленкой, почти незаметную в его ладони, потом сунул ее в карман:

– Сфотографирован зашифрованный текст? Ты уверен?

– Уверен. Вероятно, зашифровано на каком-то иностранном. Я таких штучек не знаток.

– Я в этом тоже не смыслю. Но зато я знаю людей, которые собаку на этом съели… А насчет трейлера «коронадо». Ты уверен, что это не просто особенность конструкции?

– Нет, это не особенность конструкции.

– Так выходит, что мы пригрели гадюку у себя на груди, я правильно понимаю?

– Несколько неожиданно, не так ли?

– И Генри тоже принимает в этом участие?

– Генри? – Харлоу отрицательно помотал головой. – Могу ручаться он в это не замешан.

– Но, ведь без него ни одна поездка трейлера невозможна.

– Нет. Генри в этом не участвует.

– Значит, Генри придется устранить?

– А что-нибудь лучшее ты можешь предложить?

– Итак. Генри увольняем, временно, но он не будет знать, что временно, потом он вернется. Он, конечно, будет огорчен, но одним огорчением в его жизни больше, одним меньше…

– А если он откажется?

– Устроим его похищение, – деловито ответил Даннет. – Или каким-то другим способом уберем, конечно безвредным. Но он пойдет на это. Как вариант у меня есть подписанная врачом справка что Генри страдает сердечной недостаточностью и ему нельзя водить трейлер.

– Кто-то забыл о врачебной этике?

– Подлинная кардиограмма с шумами в сердце, плюс пятьсот фунтов стерлингов – и заключение о запрещении водить грузовик готово. Ведь у старика действительно не все в порядке с сердцем.

Харлоу и Даннет допили свои коктейли, поднялись и вышли. Выждав необходимое с его точки зрения время, за ними последовал и Рори. Нойбауэр и Траккиа поспешили за Рори и через полминуты догнали его. Увидев их, Рори не счел нужным скрывать свое удивление. И Траккиа, стремясь его успокоить, выбрал самый доверительный тон:

– Нам нужно поговорить с тобой, Рори. Ты умеешь хранить секреты?

Рори был заинтригован, но от природы он был осторожен и потому сразу в разговор вступать не спешил, а, изобразив полное безразличие, коротко спросил:

– Что за секреты?

– Знаешь, это касается…

– Что за секреты?

– Это касается Джонни Харлоу.

Эта фраза сразу заставила Рори забыть о всякой осторожности и необходимости трезво оценивать сообщаемые ему факты:

– Будьте уверены секреты я хранить умею.

В разговор вступил Нойбауэр:

– Умеешь? Смотри никому ни слова. Никто не должен знать ничего. Понимаешь?

– Само собой, я же сказал.

– Ты когда-нибудь слышал об ассоциации гонщиков на «Гран-при»?

Рори не имел ни малейшего представления о такой, но со всем своим юношеским апломбом заявил:

– Конечно.

– Так вот эта ассоциация решила исключить Харлоу из гонок на «Гран-при» ради безопасности водителей и зрителей. Мы хотим, чтобы для него были закрыты все гоночные трассы Европы. Ты знаешь, что он пьет?

– Кто этого не знает!

– Он пьет так много, что превратился в самого опасного гонщика в Европе. – Нойбауэр говорил проникновенно и очень убедительно. – Другие гонщики боятся, когда выходят на трек вместе с ним. Никто из них не знает, не будет ли он следующим Джету.

– Вы… вы думаете…

– Он был тогда пьян. И погиб хороший человек – Харлоу перед гонкой выпил больше полбутылки виски. Понимаешь, именно это стало причиной трагедии. И ассоциация поручила нам с Вилли собрать улики о его пьянстве. Хочешь нам помочь?

– Вы еще спрашиваете!

– Мы понимаем, парень, мы очень тебя понимаем. – Нойбауэр положил свою руку на плечо Рори – жест, выражающий сочувствие и поддержку. – Мэри, ведь, всем нам дорога. Мы сейчас видели Харлоу и мистера Даннета в этом кафе. Они выпивали?

– Я вообще-то не знаю этого. Я был в соседней с ними кабине. Но я слышал, что мистер Даннет говорил о джине, и видел, что официант принес два высоких стакана но, похоже, наполненных водой.

– Водой!? – Траккиа сокрушенно покачал головой. – Пожалуй, там было нечто иное. Вообще-то я не верю, что и Даннет… ладно, кто знает. А ты не слышал, говорили ли они о выпивке?

– А разве мистер Даннет тоже не прочь выпить?

Траккиа ответил уклончиво, хорошо зная, что сомнение – лучший путь возбудить интерес Рори:

– Знаешь, я не знаю. Но о чем они говорили, разве не о выпивке?

– Они говорили очень тихо. Я слышал совсем немного. Но не о выпивке. Они говорили что-то о замененных кассетах, кассете с фотопленкой или с чем-то таком, ее Харлоу передал мистеру Даннету. Я ничего не понял из этого.

– Это нас совсем не интересует. А вот его алкоголизм – это да. Так что следи за Харлоу в оба, хорошо? – наставлял пацана Траккиа.

Рори мгновенно вырос в собственных глазах, но, тщательно это скрывая, с достоинством по-мужски кивнул гонщикам и ушел. Нойбауэр и Траккиа раздраженно поглядели друг на друга.

– Силен негодяй! Он подменил кассету. Та, что мы засветили, была пустой, – процедил Траккиа сквозь зубы.

Вечером того же дня Даннет и Генри тихо беседовали в дальнем углу вестибюля виллы-гостиницы Чессни. Лицо Даннета не выражало никаких эмоций. Генри выглядел растерянным, пытаясь в меру своей природной проницательности и практичности разобраться в ситуации. При этом он старался сохранить невозмутимость.

– Умеете вы все выстроить, мистер Даннет, – заметил он тоном почтительного восхищения.

– Если вы, Генри, имеете в виду, что я выразил свои мысли ясно и коротко, тогда да, я все выстроил. Так да или нет?

– Господи Иисусе, мистер Даннет, вы не оставляете человеку никакого времени для размышлений.

– Тут и думать нечего, Генри. Говори прямо – да или нет. Согласен или отказываешься.

– А если я откажусь?

– Вот когда ты откажешься, тогда и будем говорить о том, что будет в этом случае.

Генри явно встревожился:

– Звучит это как-то нехорошо

– Почему нехорошо?

– Как будто шантажируете меня, угрожаете или что-то в этом роде.

Даннет набрал побольше воздуха в легкие и сделал вид, что он еле сдерживается,чтоб не заматериться и резко произнес, выдыхая:

– Ты вывел меня из себя, Генри. Ты несешь чушь. Как можно шантажировать человека, который ведет такой безупречный образ жизни, как ты? Ты действительно ведешь безупречный образ жизни, не так ли, Генри? И почему я должен тебе угрожать? Чем я могу тебе угрожать. – Он сделал долгую паузу. – Да или нет!?

Генри вздохнул соглашаясь:

– Да, черт возьми. Согласен. Да за пять тысяч фунтов стерлингов и работу в марсельском гараже я даже готов спалить этот чертов трейлер.

– Ну, этого от тебя и не требуются. Вот тебе справка от врача. В ней говорится, что у тебя предынфарктное состояние и тебе нельзя водить трейлер и другие транспортные средства.

– Вообще-то последнее время я действительно чувствую себя не очень хорошо.

Даннет позволил себе едва заметную улыбку:

– Да, это очень заметно.

– А как мистер Мак-Элпайн отнесется к этому?

– Когда ты покажешь эту бумажку, у него не будет выбора.

– А можно мне узнать, зачем это понадобилось?

– Нет. Тебе дают пять тысяч фунтов стерлингов, чтобы ты не задавал никаких вопросов. И не болтал. Нигде.

– Вы очень странный журналист, мистер Даннет.

– Очень.

– Я слышал, вы были чиновником в Сити. Почему же ушли оттуда?

– Эмфизема легких. Мне нужно чаще находиться на воздухе, Генри.

– Так у вас, как и у меня, плохое здоровье?

– В наш век страстей и стрессов, Генри, хорошее здоровье – это редкость. Раз мы договорились, то прямо сейчас иди и переговори с мистером Мак-Элпайном.

Генри ушел. А Даннет, посидев немного, поднялся на второй этаж в свой номер. Там он составил короткую записку, написал адрес на плотном конверте, пометил на нем  в верхнем углу «Срочно и важно», вложил записку и микропленку, полученную от Харлоу, в конверт и направился на почту. Когда он шел по коридору, дверь в одном из соседних номеров, которую он уже миновал, немного приоткрылась и чей-то взгляд проводил журналиста до самой лестницы.

Это был Траккиа. Он осторожно прикрыл дверь, вышел на балкон и помахал кому-то рукой, подавая сигнал. Вдали, на значительном расстоянии от отеля, едва различимая фигура подняла руку, в знак того, что сигнал принят. Траккья поспешил вниз и там нашел Нойбауэра. Они отправились в бар и, усевшись за столик, заказали сок. Многие заметили их появление, потому что и Нойбауэр, и Траккиа были не менее известны, чем Харлоу. Но Траккиа нужно было обеспечить себе алиби более надежным способом и он поинтересовался он у бармена:

– В пять часов мне должны звонить из Милана. Который теперь час?

– Ровно пять, мистер Траккиа.

– Передайте, пожалуйста, телефонистке, что я в баре, пусть переключит звонок сюда.

Даннет направлялся к почтовому отделению по дороге, по обеим сторонам которой стояли аккуратные типовые домики с гаражами. Дорога была практически пуста, что было вполне естественно для субботнего вечера. Впереди человек, стоя на тротуаре, ремонтировал двигатель автомобиля. Автомобиль находился на дороге, а сзади человека – гараж. Человек был в комбинезоне, на голове красовался темно-синий берет, надвинутый на самые глаза, а все лицо было испачкано маслом. В команде гонщиков «Коронадо», машинально подумал Даннет, такого грязнулю-механика не потерпели бы и пяти секунд, правда, обслуживать «коронадо» и ремонтировать старый разбитый «фиат» это, как говориться, две большие разницы. Когда Даннет проходил мимо этого трудяги, тот вдруг резко выпрямился и сделал шаг от машины. Даннет, чтобы избежать столкновения, был вынужден принять влево. И вдруг механик бросился на Даннета и втолкнул его внутрь гаража, ворота которого были предусмотрительно открыты. Двери гаража с грохотом закрылась и Даннетом занялись два мордоворота в черных масках на лицах явно не обученные нежному обращению.

Рори сидел, занятый просмотром каких-то комиксов, Траккиа и Нойбауэр, обеспечивая себе алиби, убивали в баре время, когда Даннет появился в гостинице. Он привлек к себе сразу внимание всех присутствующих. Иначе и быть не могло, потому что Даннет не вошел, а ввалился как пьяный и наверняка бы рухнул, если бы его не поддержали полисмены, сопровождавшие его с обеих сторон. Из носа и рта у него шла кровь, правый глаз заплыл, все лицо было в синяках. Траккиа, Нойбауэр, Рори и администратор одновременно бросились к нему.

В голосе Траккиа звучала озабоченность, лицо выражало сочувствие:

– Боже, что с вами случилось, мистер Даннет?

Даннет, преодолевая боль, и безуспешно пытаясь улыбнуться, ответил очень невнятно:

– Предполагаю, что на меня напали.

– Но кто это сделал?.. Кто и зачем, мистер Даннет? – восклицал Нойбауэр.

Один из полицейских поднял руку, останавливая это словоизвержение и обратился к администратору:

– Пожалуйста. Вызовите немедленно врача.

– Врач будет через минуту. У нас сейчас проживает семь врачей. – Девушка повернулась к Траккиа. – Вы знаете номер мистера Даннета, мистер Траккиа. Если бы вы и мистер Нойбауэр взялись проводить туда офицеров…

– Полицейские нам не нужны. Мы с мистером Нойбауэром сами проводим его в номер.

– Сожалею. Ведь мы должны снять показания… – начал было другой полисмен. Но сразу запнулся, как запнулся бы всякий, увидевший мрачную гримасу Траккиа.

– Оставьте номер телефона вашего участка этой леди. Вас вызовут, когда доктор разрешит мистеру Даннету разговаривать, не раньше. Сейчас же он должен немедленно лечь в постель. Вам понятно?

Полицейские все поняли, кивнули и вышли без лишних слов. Траккиа и Нойбауэр, сопровождаемые Рори, весьма обеспокоенным этим событием, проводили Даннета в номер, и, пока они укладывали его в постель, появился доктор. Это был итальянец, очень молодой, но достаточно опытный, судя по тому, как он вежливо, но настойчиво попросил всех лишних покинуть номер.

– Кто мог было так поступить с мистером Даннетом? – кипел от возмущения Рори.

– Кто знает? – ответил Траккиа, закрывая дверь номера. – Грабители, воры – люди, которые предпочитают грабить и калечить, а не трудиться честно. В мире очень много скверных людей, Рори. Пусть ими занимается полиция, а не мы.

– Как, вы не собираетесь в этом разбираться?

– Мы гонщики, мой мальчик, – вступил в разговор Нойбауэр. – Мы не детективы.

– Я не мальчик! Мне скоро семнадцать. И я не дурак! – вспыхнул Рори, но взял себя в руки и задумчиво посмотрел на них. – Все очень подозрительно. А что, если к этому приложил руку Джонни Харлоу?

– Харлоу? – Траккиа вскинул брови, показывая, что предположение Рори по меньшей мере забавно. – Оставь это, Рори… Ты ведь сам подслушал разговор Харлоу и Даннета. Разве он не был дружеским?

– Да, но я тогда не все расслышал. И мне кажется Харлоу угрожал Даннету. – Рори помолчал, обдумывая эту версию, и, убеждаясь в ней все больше, вдруг заявил: – Считаю, что так и было. Харлоу угрожал ему, потому что Даннет чем-то шантажировал его.

– Рори, ты просто начитался детективов. Если Даннет чем-то шантажировал Харлоу, то что дает это избиение? Ведь Даннет по-прежнему может продолжать это делать. Мне кажется, что здесь ты не все продумал, Рори. – Тон Траккиа был дружелюбен.

– Не всё? А вы знаете, что находится в конце той улицы, на которой, как сказал Даннет, на него напали? Почтовое отделение! Может быть, Даннет шел туда, чтобы отправить нечто обличающее Харлоу. Может быть, он считал опасным оставлять у себя что-то имеющееся против Харлоу, каких-то улики, которые у него были на Харлоу, и тогда тот сделал все, чтобы Даннет не попал на почту.

Нойбауэр уже не улыбался, он посмотрел на Траккиа, потом снова на Рори:

– Но какие улики и как это доказать, Рори?

– Откуда я знаю? – Возмутился раздраженно Рори. – Пока предположения высказывал только я. Как насчет того, чтобы вы двое, тоже над этим поразмышляли?

– Мы подумаем над этим. – Траккиа, глянув на Нойбауэра, стал серьезным и задумчивым. – Но ты пока об этом никому не рассказывай, паренек. Пока мы не имеем никаких доказательств, а в профессиональном кругу такие штуки расцениваются как клевета. Ты понимаешь, ведь существует такая вещь, как закон о клевете?

– Я же говорил вам, – Рори сказал это ядовито, – что отнюдь не дурак. Не очень-то вы хорошо выглядели бы, если бы кто-то узнал, что вы собираете компромат на самого Джонни Харлоу, ведь вы его конкуренты.

– Это уж точно, – согласился Траккиа. – Поэтому нам нужно быть очень осторожными. А вон и мистер Мак-Элпайн идет сюда.

Взволнованный Мак-Элпайн и в самом деле появился в эту минуту в коридоре, лицо его сильно осунулось и помрачнело за последние два месяца и почти не меняло угрюмого выражения.

– Это правда? Относительно Даннета? – с тревогой спросил он.

– Боюсь, что да. Кто-то сильно побил его, – ответил Траккиа.

– Боже мой, но почему?

– Грабители, должно быть.

– Грабители? Средь бела дня? О Боже, куда катится мир! Когда это случилось?

– Да совсем недавно. Вилли и я были в баре, когда он уходил. Было ровно пять часов, потому что я в это время ожидал телефонного звонка и спросил у бармена про время. Мы были еще в баре, когда его привели, и я посмотрел на часы, посчитав, что полиции это будет нужно знать. Было точно двадцать минут шестого.

– Где он сейчас?

– У себя в номере.

– И вы оставили его одного… – возмущенно начал было Мак-Элпайн.

– Но с ним доктор. Он велел нам уйти.

– Ну уж меня-то он не посмеет выставить! – заявил Мак-Элпайн и со всей решительностью направился к Даннету.

Его и в самом деле не выставили. Через пять минут появился сначала доктор, а еще через пять минут – и сам Мак-Элпайн с лицом еще более суровым и обеспокоенным. Ни с кем не заговаривая, он прошел прямо в свой номер.

Траккиа, Нойбауэр и Рори сидели за столиком у стены, когда в вестибюль вошел Харлоу. Если он и увидел их, то сделал вид, что не заметил, а направился через вестибюль прямо к лестнице. Два или три раза он улыбнулся, отвечая на робкие приветствия и почтительные улыбки встречных.

– Вы должны согласиться, что нашего Джонни не особенно трогает что происходит вокруг, – заметил Нойбауэр.

– Вы могли бы этого и не говорить. – Рори нельзя было обвинить в злоязычии; он еще только овладевал этим искусством, хотя и очень добросовестно. – Могу поспорить, что ему вообще на все наплевать. Даже если бы дело касалось его родной бабушки, он бы, наверное, и тогда…

– Рори! – Траккиа предостерегающе поднял руку. – Ты не должен давать воли воображению. Ассоциация гонщиков на Гран-При весьма представительное собрание. У нас добрая репутация, и мы хотим этот имидж сохранить. Это хорошо, что ты на нашей стороне, но учти всякая излишняя болтовня может нам только навредить.

Рори хмуро взглянул на одного, потом на другого и пошел с обиженным видом прочь.

– Думаю этому юному сорвиголове скоро предстоит испытать немало неприятных моментов, уж очень рьяно он принялся за Харлоу – заметил Нойбауэр, глядя вслед Рори.

Предсказание Нойбауэра сбылось удивительно быстро.

Харлоу закрыл за собой дверь, подошел к кровати и посмотрел на лежащего Даннета, лицо которого, несмотря на надлежащую и квалифицированную медицинская помощь, выглядело так, будто он только что побывал в страшной автомобильной катастрофе. Нос распух, правый глаз заплыл, на разбитые губы, и на лоб наложены швы. Словом, все красноречиво свидетельствовало о пережитых неприятностях. Харлоу сочувственно, как-то даже небрежно прищелкнул языком, и, не говоря ни слова, бесшумно вернулся к двери и рывком открыл ее. – Рори буквально влетел в номер и растянулся на прекрасном мраморном полу виллы-гостиницы Чессни.

Харлоу, не говоря ни слова, наклонился над ним, запустил свои пальцы в кудрявые черные волосы Рори и рывком поставил его на ноги. В пронзительном крике боли, который издал мальчишка, тоже не содержалось ни единого слова. Харлоу, по-прежнему молча, схватил железной хваткой ухо Рори и безжалостно потянул по коридору в номер Мак-Элпайна. Он постучал и вошел, волоча Рори за собой. От боли по лицу паренька катились слезы. Мак-Элпайн, лежа на кровати, приподнялся на локте: лицо его вспыхнуло от гнева при виде того, как жестоко обращаются с его единственным сыном, но, вглядевшись в лицо Харлоу, он сдержал, готовые вырваться слова.

– Знаю, что я теперь в большой немилости в команде «Коронадо». Я также знаю, что это ваш сын. Но если я в следующий раз застану этого юного шпиона подслушивающим под дверью комнаты, в которой я нахожусь, то обещаю задать ему хорошую трепку, – гневно заявил Харлоу.

Мак-Элпайн посмотрел на Харлоу, потом на Рори, потом опять на Харлоу.

– Не могу в это поверить. Отказываюсь верить. – Голос его звучал глухо и не очень уверенно.

– Мне дела нет до того, верите вы мне или нет. – Гнев Харлоу прошел, снова на его лице была маска безразличия. – Но Алексу Даннету вы не можете не верить. Что ж, поговорите с ним. Я был в его номере, когда открыл дверь слишком неожиданно для нашего юного друга. Он так сильно прижимался к ней, что, не удержавшись, грохнулся на пол. Я помог ему встать. За волосы. Потому у него и слезы на глазах.

Мак-Элпайн смотрел на Рори без всякого сочувствия.

– Это правда?

Рори вытер глаза рукавом, и, уставившись в пол, молчал.

– Оставьте его мне, Джонни. – Мак-Элпайн выглядел не столько расстроенным, сколько безмерно уставшим. – Приношу извинения за своего сына.

Харлоу кивнул и вышел. Он направился обратно в номер Даннета. Заперев дверь, он принялся тщательно обыскивать комнату. Через пять минут, недовольный результатами своих поисков, он вошел в ванную, открыл кран в раковине, включил душ на максимум, потом оставил дверь в ванную открытой и вернулся к Даннету, который все это время молча наблюдал за всеми этими действиями. Даннету было все понятно – шум льющейся воды не позволит самому чувствительному микрофону четко воспринимать человеческий голос.

Не спрашивая разрешения, Харлоу обшарил карманы Даннета. – Пусто. Поглядев на Даннета, на его рваную рубаху и на светлую полоску, оставшуюся от часов на запястье, Харлоу сказал негромко:

– Похоже, Алекс, что твоя активность кому-то пришлась не по душе, и этот кто-то хочет тебя припугнуть, чтобы вперед ты не был таким смелым?

– Хотелось бы знать. – Голос Даннета,  по понятным причинам, был едва слышен, так что предпринятые меры против возможного подслушивания, были практически ненужными. – Почему же они в таком случае не отбили у меня смелость навсегда?

– Только дурак убивает без необходимости. А мы имеем дело не с дураками. Однако кто знает, что может случиться в один прекрасный день? Они выгребли все: мелочь, часы, запонки, полдюжины авторучек и ключи – абсолютно все. Сработано довольно профессионально, не так ли??

– Все это ерунда. – Даннет сплюнул кровью в салфетку. – Что самое плохое, так это пропажа кассеты.

Харлоу как-то непонятно поглядел на него и кашлянул виновато.

– Ладно, ничего страшного.

На секунду в левом не пострадавшем глазу Даннета мелькнуло удивление, потом этот глаз подозрительно уставился на Харлоу:

– Что ты, дьявол тебя побери, хочешь этим сказать?

Харлоу с безразличным видом смотрел в сторону.

– Видишь ли, Алекс, я немного виноват перед тобой. Должен признаться, что кассета, о которой ты сокрушаешься, находится сейчас в сейфе гостиницы. Та, которую у тебя забрали наши приятели, не настоящая, я подменил ее.

Даннет от гнева даже потемнел лицом, насколько это можно было сделать в его положении. Он попытался приподняться, но Харлоу добродушно, но решительно прижал его обратно к кровати.

– Ладно, ладно, Алекс, не кипятись, – сказал он. – Это было необходимо. За мной следили, и мне нужно было отвести от себя подозрения. Но, Бог свидетель, я не мог предположить, чем это обернется для вас. – Он помолчал. – Теперь все в порядке – я вне подозрений.

– Ты действительно в этом уверен? – в голосе Даннета был все еще гнев.

– Уверен. Когда они проявят пленку, то увидят около сотни микрофотографий рабочих чертежей нового газотурбинного двигателя. Обнаружив, что я занимаюсь простым промышленным шпионажем и делаю на этом свой бизнес, они решат, что это не противоречит их интересам. И перестанут сильно интересоваться мной.