Текст книги "48 часов"

Автор книги: Алистер Маклин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

Следующая дверь слева вела в ванную. Грязная раковина, над которой висело не менее грязное зеркало, два слипшихся помазка, баночки с кремом для бритья, а на полу два полотенца, которые, возможно, когда-то были белыми, – все это не оставляло сомнений в том, что именно здесь часовые освежались после сна. Нетронутая белизна фарфоровой ванны на этом фоне могла только укрепить такую уверенность.

Вторая обнаруженная мною спальня была столь же грязна и захламлена, как и первая, и несомненно принадлежала тому любителю сигарет, которого я оставил на дороге к пристани подышать свежим воздухом.

Я перешел к обследованию помещений с другой стороны коридора в левой части центрального строения, где, по моим расчетам, должен был находиться лорд Кирксайд. И верно, первая же проверенная мною комната принадлежала ему, в чем меня окончательно убедило содержимое платяного шкафа. Однако кровать была нетронута, лорда в комнате не было.

По закону симметрии следующим помещением была ванная. Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы оценить, как неуютно было бы в ней нашим доблестным стражникам. Почти больничная чистота этого места выдавала аристократическое происхождение ее хозяина. В идеально оснащенной аптечке, висевшей на стене, я позаимствовал лейкопластырь, которым заклеил большую часть стекла, также позаимствованного, фонарика. Прежде чем покинуть ванную, я сунул в карман остатки пластыря.

Следующая дверь была заперта на ключ. Но замки, которые употребляли в эпоху, когда строилось родовое гнездо Кирксайдов, не были для меня проблемой. Я вынул из кармана лучшую в мире отмычку – полоску твердого целлулоида – и просунул ее в щель между дверью и рамой на высоте задвижки. Несколько оттянув дверь в сторону петель, я продвинул свою отмычку поглубже и, повторив операцию, замер. Никаких звуков, однако, ни из комнаты, ни с другой стороны коридора, где спал часовой, я не услышал.

Я приоткрыл дверь и снова затаил дыхание. В комнате горел свет. Я заменил фонарь в руке на револьвер, встал на колени и резко толкнул дверь. В следующую же минуту я спокойно встал на ноги, закрыл за собой дверь и подошел к кровати. Сьюзен Кирксайд, правда, не храпела, но спала так же глубоко, как и доблестный страж по другую сторону коридора. Волосы ее были подобраны голубой шелковой косынкой, и я мог теперь рассмотреть ее лицо. По словам отца, ей был двадцать один год. Но, глядя на нее спящую, с темными кругами под глазами, я не дал бы ей больше семнадцати. Журнал, который она читала перед сном, выпал из ее рук и валялся на полу. На ночном столике стакан с водой соседствовал со снотворным. Сьюзен Кирксайд было трудно заснуть в замке Дюб Сджэйр. Я не сомневался в этом.

Обнаружив в углу комнаты умывальник, я вымыл руки, причесался, привел себя в порядок и проверил в зеркале, смогу ли я дружески и в то же время уверенно улыбнуться. Из зеркала на меня глянул человек, которого, несомненно, разыскивает полиция многих стран мира.

Мне понадобилось не меньше двух минут, чтобы вытащить ее из глубин забвения. Скорее всего, именно длительность этого процесса спасла меня от крика ужаса, какой обычно вызывает внезапное появление в собственной спальне посреди ночи чужого человека. Сделав, неимоверное усилие над собой, я все-таки изобразил на своем лице самую обаятельную из своих улыбок, но у меня не было ни малейшей надежды на успех.

– Кто вы?! – голос ее дрожал, а заспанные глаза были расширены страхом. – Не притрагивайтесь ко мне! Не смейте ко мне прикасаться! Иначе я закричу…

– Я не собираюсь прикасаться к вам, Сью Кирксайд. Впрочем, ваши крики не соберут здесь слишком большого общества. Не бойтесь меня и, ради Бога, говорите шепотом. Мы оба не заинтересованы в привлечении к себе чьего-либо внимания. Это было бы крайне безрассудно с вашей стороны. Вы со мной не согласны?

Она смотрела на меня застывшим взглядом, губы ее шевелились, как будто она хотела что-то сказать, но страх понемногу исчезал из ее глаз. Неожиданно она села на кровати, и сказала:

– Вы мистер Джонсон. Человек из вертолета.

Резкое движение открыло обворожительные плечи.

– О! – заметил я. – Осторожнее. Мы не в Фоли Бержер!

Она мгновенно натянула одеяло до подбородка.

– На самом деле меня зовут Филипп Калверт. Я работаю на правительство и здесь нахожусь в качестве друга. Вы ведь нуждаетесь в друге, Сьюзен, разве не так? И вы, и ваш отец. Я хотел сказать – лорд Кирксайд.

– Что вы хотите? – прошептала она. – И что вы здесь делаете?

– Я прибыл сюда, чтобы положить конец вашим бедам. Я здесь, чтобы получить приглашение на вашу свадьбу с достопочтенным мистером Джоном Роллинсоном. Нижайше прошу назначить ее на конец будущего месяца, в это время у меня будет несколько свободных дней.

– Пожалуйста, уходите отсюда!.. Уходите! – голос ее был полон отчаяния. – Вы все погубите. Умоляю вас, уходите! Если вы действительно наш друг, вы должны немедленно покинуть замок. Умоляю!

– У меня создается впечатление, что эти люди основательно промыли вам мозги. И вы верите их обещаниям, Сьюзен? А в Санта Клауса? Они никогда не выпустят вас из своих когтей! Эти люди никогда не оставят вас в покое, потому что они не могут оставить за собой кого-то, кто мог бы их выдать. Даже тех, кто только косвенно соприкоснулся с их грязными делами.

– Это не так! Я была вместе с отцом, когда мистер Лаворски клятвенно заверил его, что ни с кем ничего плохого не случится. Мистер Лаворски сказал: «Мы – бизнесмены, а убийство и бизнес не имеют между собой ничего общего». И я видела, что именно так он и думает.

– Лаворски? Значит, это был Лаворски… Ну, возможно, тогда он именно так и думал, но с тех пор его приятели и он сам уже убили четверых, не говоря уже о том, что четыре раза пробовали убить меня.

– Вы, лжете! Вы все это выдумали! Такие вещи… в наши дни уже не происходят! Ради Бога, оставьте нас в покое!

– Великолепные слова в устах дочери главы старого шотландского клана, – сказал я сухо. – С вами нельзя иметь дело. Где ваш отец?

Она несколько покраснела и передернула плечами.

– Не знаю. Вчера в половине двенадцатого ночи за ним пришел мистер Лаворски вместе с капитаном Имри. Отец не сказал мне, куда уходит. Он вообще никогда со мной не делится… Почему вы сказали, что со мной нельзя сговориться?

– Он не сказал, когда вернется?

– Почему вы сказали, что со мной нельзя иметь дело?

– Потому что вы слишком молоды, не слишком проницательны, не обладаете никаким жизненным опытом и готовы верить всему, что только захочет вбить в вашу головку отпетый негодяй и убийца. А прежде всего, потому что вы не хотите мне верить. Вы просто не желаете положиться на единственного человека, который может вам помочь. А потому позвольте мне сообщить вам, мисс Кирксайд, что вы просто маленькая, легкомысленная и твердолобая девчонка. Я даже готов пойти еще дальше и сказать, что достопочтенному мистеру Роллинсону очень повезло, что он не женится на вас!

– Что все это значит?

В принципе молодым девушкам неимоверно трудно контролировать выражение своего лица, но Сьюзен Кирксайд этим искусством владела в совершенстве – ее лицо осталось неподвижным.

– Это значит, что он не женится на вас, так как будет покойником! – грубо сказал я. – А умрет он обязательно, и только потому, что его невеста, Сьюзен Кирксайд, не захотела ничего предпринять. Потому что она оказалась настолько слепа, что не может отличить ложь от правды.

Внезапно на меня нашло вдохновение. Я расстегнул воротник и снял с шеи шарф. Она побледнела.

– Ну, как вам нравится это? – спросил я.

– Квинн? – прошептала она.

Я мог видеть себя в зеркале, ее туалетного столика, и мне это тоже очень не понравилось. Рукоделие Квинна было в полном расцвете. Калейдоскоп красок прямо бушевал на моей шее.

– Ну и ну! Вы, оказывается, знаете его имя. Его самого вы тоже знаете?

– Я знаю их всех. Почти всех. Повар рассказывал мне, как во время одной, из вечерних попоек на кухне Квинн похвалялся, что играл когда-то в театре роль душителя, пока однажды не поссорился со своим партнером из-за женщины и не задушил его на самом деле. – Она с трудом отвела глаза от моей шеи. – Но я приняла все это за похвальбу, – закончила она совсем тихо.

– А Лаворски, Имри и других – за миссионеров?.. А Жака и Крамера вы тоже знаете?

Она кивнула.

– Сегодня вечером я убил их. Обоих. Они убили моего друга и пробовали сделать это же со мной и моим шефом. Потом я убил еще одного, который тоже пытался нас ликвидировать. Кажется, его звали Генри… Ну, теперь вы можете оценить ситуацию? Или по-прежнему считаете, что мы играем в игрушки, распевая при этом веселые песенки?

Моя шоковая терапия подействовала на нее далее слишком хорошо. Лицо ее было уже пепельно-серым.

– Кажется, меня сейчас вырвет, – прошептала она.

– Позднее, – холодно ответил я, хотя на самом деле больше всего мне хотелось сейчас обнять ее и утешить милыми, нежными, глупыми словами. Но как ни тяготила меня уже роль хама, у меня просто не было выбора. – У нас нет времени заниматься пустяками. В конце концов, вы собираетесь выходить замуж или нет?.. Да? Прекрасно! Так когда вернется ваш отец?

Она посмотрела на умывальник в углу комнаты, как бы раздумывая, вырвет ее или все-таки не вырвет, после чего перевела взгляд на меня и сказала:

– Вы не лучше других. Убийца…

Я взял ее за плечи и хорошенько встряхнул.

– Сказал вам отец, когда вернется?

– Нет!

Она смотрела на меня с отвращением. Давненько ни одна женщина не смотрела на меня так. Я отпустил ее плечи.

– Вы хотя бы знаете, что вообще делают здесь все эти люди?

– Нет.

Я поверил ей. Ее отец, конечно, знал это, но скрыл от дочери свою печальную осведомленность. Лорд Кирксайд был слишком хитрым старым лисом, чтобы надеяться, что незваные гости покинут дом, не ликвидировав предварительно его обитателей. Но он мог при этом питать слабую надежду на то, что, если его дочь ничего не будет знать, если он сможет поклясться, что она ничего не знает и ни в чем не ориентируется, пираты сохранят ей жизнь. Увы, если он действительно верил в это, ему необходимо было немедленно обратиться к психиатру. Только можно ли было в чем-то упрекать его? Если, бы я сам оказался в его шкуре, если бы мне пришлось, как ему, барахтаться в этом болоте, разве я не хватался бы так же за любую подвернувшуюся соломинку?

– Одно мне уже ясно: вам известно, что ваш жених жив, – сказал я. – Так же как и то, что живы ваш брат и другие люди. Их держат здесь, не так ли?

Она молча кивнула.

– Сколько их?

– Двенадцать по крайней мере. Среди них есть даже дети: три мальчика и одна девочка.

Счет сходился: два сына Макдональда, мальчик и девочка, которые находились на борту переоборудованного спасательного судна. При всем том, что я и на секунду не поверил в Туманность Лаворски, о которой говорила мне Сьюзен, то, что случайные свидетели преступлений еще живы, меня не удивило. Слишком просто все это объяснялось.

– Вам известно, где именно их содержат? В таком замке, как этот, наверняка найдутся подходящие подземелья.

– Здесь действительно, есть очень глубокие подвалы. Вот уже четыре месяца, как мне не разрешают даже близко к ним подходить.

– Ну что ж, всему свое время. Одевайтесь. Вы проводите меня туда!

– В подземелье? – она опять смотрела на меня с ужасом. – Вы с ума сошли? Отец говорил мне, что ночами там дежурит не меньше трех человек.

Личный состав охраны уже сократился на два человека, но я не решился ей об этом сказать. Ее мнение обо мне и так оставляло желать лучшего.

– Они вооружены… Нет, вы просто сошли с ума. Я с вами туда не пойду.

– Меня это не удивляет. Но из-за вашей отвратительной трусости погибнет мистер Роллинсон, – я почти ненавидел самого себя за эти слова. – Лорд Кирксайд и благородный Роллинсон! Что за счастливый отец! Что за счастливый жених!

Пощечина, которую она мне залепила, была ярким свидетельством моей победы.

– Не делайте этого больше, мисс Кирксайд, вы можете разбудить часового, – сказал я, потирая щеку. – Одевайтесь, пожалуйста.

Я уселся на пол у ее постели, глядя на дверь и размышляя о более возвышенных вещах. С меня уже было достаточно женщин, рассказывающих мне, какой я отвратительный тип.

– Я готова, – наконец сказала она.

На ней была та же пиратская форма, что и днем: обтягивающая блуза и джинсы, из которых она выросла еще в пятнадцать лет. Чтобы все это надеть, ей понадобилось тридцать секунд. Поразительно!

Четверг: от 4 ч. 30 мин. – до рассвета

Держась за руки, мы спустились вниз. Скорее всего, я был последним человеком, с которым она согласилась бы очутиться на необитаемом острове, но тем не менее она держалась за меня изо всех сил.

У подножия лестницы мы свернули вправо. Время от времени я включал фонарь, впрочем, совершенно безо всякой нужды, так как Сьюзен знала тут все закоулки. Пройдя холл, мы двинулись по коридору налево, вдоль восточного крыла замка. Пройдя метров восемь, она задержалась у каких-то дверей.

– Кладовая, – прошептала она. – А за ней кухня.

Я нагнулся, чтобы посмотреть в замочную скважину. Абсолютная темнота. Я открыл дверь, и, миновав небольшой коридорчик, мы оказались на кухне. Осветив ее фонарем, я убедился, что она пуста.

Сьюзен говорила мне о трех часовых. С тем, что был снаружи, вопрос можно было считать решенным. Другой контролировал галереи. Нет, Сьюзен не знала, в чем заключалась его роль, но заранее можно было отбросить подозрение, что он занимался астрономией или высматривал парашютистов. Лично я подозревал, что он наблюдает за морем, высматривая военные корабли или рыболовные суда, которые могли бы приблизиться на опасное расстояние и помешать честным людям заниматься своим делом. Правда, в такую ночь, как сегодня, ему все равно ничего не увидеть. Третий, по словам Сью, охранял, задние кухонные помещения, где находился еще один выход из замка, а также несчастных узников, запертых в подземелье.

За кухней оказалась моечная, а за ней – лестница, ведущая в коридор. Справа откуда-то доходил слабый свет. Сьюзен приложила палец к губам, и мы бесшумно двинулись вперед. Осторожно выглянув из-за угла коридора туда, откуда шел свет, я обнаружил отнюдь не следующий коридор, а лестницу, самую крутую, какую только можно себе вообразить. Две или три слабые лампочки, расположенные достаточно далеко друг от друга, освещали толстые, уходящие круто вниз стены, которые, казалось, чем дальше, тем больше смыкаются друг с другом, как железнодорожные рельсы. Первая лампочка находилась на расстоянии метров пятнадцати от нас над чем-то вроде небольшой лестничной площадки. Нас отделяло от, нее приблизительно семьдесят ступеней. Внизу под нами виднелся переход, ведущий с поперечной галереи, которая сворачивала вправо. Посередине перехода на табуретке сидел человек с карабином на коленях. Судя по всему, эти люди обожали тяжелую артиллерию, И значит, мне был необходим маневр.

– Куда, черт побери, ведут эти ступени? – шепотом спросил я.

– К ангару для яхт, – ответила Сью.

Действительно, куда еще они могли вести! Великолепный Калверт! Летал над Дюб Сджэйр, видел замок, ангар, отвесную скалу между ними и даже не подумал о том, что для их соединения нужна лестница.

– Этот ход вправо ведет в подземелье?

– Да…

– Далековато приходится ходить за шампанским.

– Это не винные погреба. Когда-то они употреблялись как резервуары для воды.

– И никакого другого хода к ним нет?

– Нет.

– Стоит нам спуститься хоть на пять ступеней, как этот замечательный молодой человек превратит нас в сито. Вы с ним знакомы?

– Это Гарри. Отец говорит, что он армянин. Его фамилию выговорить невозможно. Он действительно молод, но очень жесток и… вообще отвратительный.

– О! Неужели у него хватило наглости поднять глаза на дочь владельца замка?

– Да… Это было ужасно, – она приложила руку к губам. – От него пахло чесноком.

– Ну, его трудно винить. Я бы и сам попробовал счастья, если бы не приближался уже к пенсионному возрасту. Окликните его, пожалуйста, и извинитесь.

– Что?!

– Вы не приняли его ухаживаний, значит, следует перед ним извиниться. Будьте добры сказать ему, что вы не сумели сразу оценить его благородный характер… и все такое прочее, что хотите. Не забудьте при этом упомянуть, что вашего отца нет в замке и это единственная оказия… Ну и так далее.

– Нет!

– Сьюзен!

– Он ни за что мне не поверит.

– Ну что вы! Самомнение мужчин не знает границ. Кроме того, услышав ваши слова, он начнет подниматься по ступеням, а оказавшись в двух метрах от вас, вообще перестанет мыслить. Он все-таки мужчина!

– Вы тоже мужчина и находитесь не в двух метрах от меня, а в двадцати сантиметрах!

Классический пример женской логики!

– Я говорил уже вам, что нас разделяет возраст. Итак, быстрее!

Она неохотно кивнула, а я укрылся в темном углу, снова зажав в руке дуло револьвера.

Услышав голос Сью, часовой быстро поднялся наверх, держа перед собой свой карабин, но, узнав девушку, тут же забыл о нем. Сьюзен начала разговор, однако, судя по всему, она могла и не утруждать себя этим. Гарри был нетерпелив. Он буквально бросился к ней. Что значит горячая армянская кровь! Мне пришлось сделать только один шаг и два движения. Он упал. Я связал его, а поскольку у меня не было в запасе больше носовых платков, я оторвал кусок материи от его рубашки и соорудил из него замечательный кляп. Сьюзен смеялась, но в ее смехе несомненно присутствовал элемент истерики.

– В чем дело? – спросил я.

– Это из-за Гарри… Какой пижон! Посмотрите, у него шелковая рубашка… Вы никого не уважаете, мистер Калверт.

– Никого, если вы имеете в виду таких, как Гарри. Поздравляю, у вас неплохо получилось.

– Удовольствия мне это не доставило. В этот раз от него несло виски.

– Молодежи свойственны странные вкусы, – сказал я мягко. – Во всяком случае, это лучше запаха чеснока.

Мы спустились вниз. Собственно, ангар не был ангаром в полном смысле этого слова. Скорее, это была огромная пещера, несомненно, натурального происхождения. В глубине в обе стороны, параллельно линии берега, расходились два туннеля. С борта вертолета все выглядело не так. Ангар площадью в шесть или восемь квадратных метров, возведенный в глубине небольшой искусственной гавани, казался убежищем для небольших яхт. На. самом деле здесь легко разместился бы наш «Файркрэст». На восточной стороне ангара виднелись четыре металлических кнехта. Нельзя было также не заметить, что совсем недавно поверхность бассейна была расширена, а платформа, служащая пристанью – увеличена. Но в целом все, несомненно, выглядело, так же, как сотню лет назад.

Я попробовал с помощью шеста определить глубину бассейна, но даже не достал до дна, а значит, суда, отдыхавшие здесь, могли входить в пещеру и выходить из нее, не обращая внимания на такие мелочи, как прилив или отлив. Ангарные ворота с нестандартно широкими створками производили впечатление чрезвычайно крепких.

Якорная площадка была пуста, впрочем, именно такой я и ожидал ее увидеть. Наши друзья были крайне предусмотрительны. И все-таки многочисленные инструменты и приспособления, загромождавшие всю рабочую площадку, не оставляли сомнений в том, чем они тут занимаются: воздушный компрессор со стальным резервуаром, оснащенным выходными вентилями; ручной двухцилиндровый насос двойного действия; скафандры для подводных работ, гибкие, незаламывающиеся воздуховоды с металлическими клеммами; кабели, для переговоров под водой; точно такие же, как и у меня, подводные очки и целый штабель приготовленных к употреблению баллонов со сжатым воздухом.

– Лично меня все это уже не могло ни удивить, ни восхитить. Уже два Дня я был уверен, что все это где-то должно находиться, и уже прошло несколько часов с той минуты, как это «где-то» приобрело для меня четкие географические границы. Удивило меня только несообразное количество всего этого, но у меня не было оснований сомневаться в том, что среди недостатков наших приятелей не значилось отсутствие организаторских талантов.

Ни этой ночью, ни позднее я так и не увидел подземелья, в котором томились пленники.

Я вернулся на площадку, где до этого дежурил Гарри, и, свернув с нее влево, добрался до большого, с низкими сводами сырого зала, в котором обнаружил стол из пивных ящиков, несколько стульев из того же материала и гнусного вида ложе в углу. Початая бутылка виски на столе, видимо, принадлежала Гарри и служила ему дезодорирующим средством от чеснока.

В глубине этого помещения я обнаружил массивные деревянные двери, замкнутые на столь же массивный железный замок. Самая лучшая в мире отмычка была бессильна перед ним, а вот небольшая порция пластиковой взрывчатки, похоже, дала бы требуемый эффект. Взяв это себе на заметку, я вернулся к Сьюзен, ожидавшей меня на верхней площадке лестницы.

Гарри между тем успел прийти в себя и пробовал протестовать. Но, к счастью для дочери хозяина замка, кляп из рубашечного шелка успешно противодействовал его попыткам. Правда, глаза его все равно говорили больше, чем нужно. Сьюзен Кирксайд сидела на табуретке с карабином, направленным в грудь пленника, но при этом выглядела более чем перепуганной. Впрочем, совершенно напрасно: Гарри был перетянут веревками, как рождественский окорок.

– Сьюзен, – начал я, – эти люди в подземелье… Они же находятся там уже неделю, а некоторые даже месяц. Когда мы выведем их оттуда, они будут слепы, как летучие мыши, и вряд ли сумеют устоять на ногах.

– Вовсе нет! Их каждый день выводят на свежий воздух часа на полтора. И хотя нам запрещено даже смотреть на них, я это частенько делаю. Хотя папа был категорически против, и сэр Энтони тоже.

– О!.. Наш дорогой Тони Скаурас! Он тоже сюда наведывается?

– Естественно, – она явно была изумлена моим вопросом. – Лаворски и Доллман – это же его сотрудники. Разве вы не знали об этом? Мой отец и сэр Энтони очень дружны… вернее, были дружны. Раньше я часто навещала его в Лондоне.

– А теперь они охладели друг к другу? – осторожно спросил я.

Сьюзен перешла на конфиденциальный тон, который явно прибавлял ей прелести.

– Сэр Энтони просто потерял голову после смерти своей первой жены. Потом он женился второй раз… На какой-то французской актрисе, которая полностью подчинила его себе. Это очень нехорошая женщина. Второй брак ни капельки не помог ему.

– Сьюзен, – покорно сказал я, – вы действительно удивительная девушка! Вы даже представить себе не можете, как я сожалею, что уже стар для вас… А вы ее хорошо знаете?

– В жизни не видела.

– Именно так я и думал… Так что, вы считаете, что бедный сэр Энтони теперь сам не знает, что делает?

– Он совершенно запутался. Но все равно он очень хороший. Ну, может, был хороший.

– Эта путаница привела к четырем трупам у нас и трем – у него.

– Потрясающе! Сержант Макдональд говорит о нем как о благодетеле рода человеческого, Сьюзен утверждает, что он очень хороший человек… Интересно, что бы она сказала, увидев спину Шарлотты?

– Каким образом кормят узников? – спросил я.

– У нас два повара. Они и относят туда еду.

– Есть еще какой-нибудь персонал в замке?

– Никакого. Еще четыре месяца назад они заставили отца уволить всю прислугу.

Теперь мне стало окончательно ясно, почему так выглядела ванная стражников.

– Сьюзен, о моем вчерашнем полете над замком в вертолете было по радио сообщено на «Шангри-Ла». Где находится передатчик?

– А вам всегда все надо знать?

– Пожалуйста, Сьюзен, можете называть меня «мистер, который хотел все знать», если вам доставит это удовольствие, но при этом ответьте на мой вопрос.

– Он в помещении под парадной лестницей. Но оно заперто на ключ.

– Ну, это ерунда. Если понадобится, я могу открыть двери Британского банка. Подождите минутку…

Я снова спустился в помещение для охраны и вернулся с бутылкой виски.

– Возьмите это, – сказал я Сьюзен. – И сберегите ее.

Она посмотрела на меня неподвижным взглядом.

– Вам это. действительно необходимо?

– О, сладкая, невинная юность! – рявкнул я злобно. – Конечно, необходимо! Я – алкоголик.

Я ослабил веревки, которые стягивали ноги Гарри, и помог ему подняться. За этот вполне автоматический жест доброй воли он тут же попытался отплатить, лягнув меня правой ногой. К счастью, последние четверть часа полной неподвижности не способствовали обострению его рефлекса: я избежал удара, зато он не избежал сдачи с моей стороны. Когда я поставил его на ноги во второй раз, он был тихий, как овечка.

– Почему?.. Почему вы его ударили?

Голубые глаза снова были полны страха.

– Почему? Ничего себе! А ему можно?

– Все вы одинаковые!

– Всё, достаточно. Заткнитесь наконец!

Я чувствовал себя старым, больным, измученным и совершенно не способным следить за остроумием и приличием своих ответов.

Радиопередатчик этих господ был просто чудом последней модели и явно принадлежал к оснастке военно-морского флота. Я не стал тратить время на размышления о том, как они его заполучили; не было сомнений, что этой банде были подвластны и не такие штучки.

Я включил аппарат, настроил его и попросил Сьюзен принести мне лезвие.

– Вы не хотите, чтобы я слышала ваш разговор?

– Думайте что хотите, только исполните то, о чем я вас прошу.

Если бы на ней были не брюки, можно было бы сказать: «Она удалилась, шурша юбками».

Передатчик работал на всех частотах, начиная с самых длинных и кончая ультракороткими. Уже через две минуты я получил ответ от SPFX, станции, которая круглый год работала в режиме прослушивания эфира. Все-таки это было очень мило со стороны пиратов – дать мне в руки такой великолепный аппарат.

Сьюзен вернулась раньше, чем я начал говорить. Сам процесс занял у меня десять минут, причем шифр я использовал только при определении географических координат и называя фамилии. Я говорил медленно, отчетливо, не повторяясь, поскольку и так каждое мое слово записывалось на магнитную ленту. Я дал подробные указания, уточнил радиочастоту, детально описал устройство замка, после чего задал несколько необычайно важных вопросов, касающихся последних событий на Французской Ривьере.

Где-то в середине сеанса брови Сьюзен поднялись так высоко, что совершенно исчезли под ее светлой гривкой. Зато у Гарри был вид быка, которого ведут на бойню. Я настроил передатчик на прежнюю волну, выключил его и встал.

– Ну, вот и все, – сказал я. – Исчезаю.

– Что вы сказали?

Ее серо-голубые глаза, расширенные до этого от изумления, теперь раскрылись еще больше от страха. Брови так и не вернулись на свое место.

– Исчезаю. Ухожу. И вы очень ошибаетесь, если думаете, что я собираюсь провести в вашем проклятом замке хотя бы на одну минуту больше, чем это необходимо. Я уже достаточно сегодня подвергал себя риску. Или вы думаете, что я собираюсь остаться здесь до возвращения этих тружеников морских глубин?

– Тружеников глубин?

– О, не обращайте внимания на мои слова, – я совсем забыл, что она не в курсе дел наших друзей. – Калверт раскланивается!

– Но у вас же есть револьвер! – вскричала она, явно уже впадая в бешенство. – И вы можете… можете взять их в плен.

– Что взять в плен?!

О, черт, что я говорю!

– Ну, этих часовых. Они спят на втором этаже.

– Сколько их?

– Восемь или девять. Точно не знаю.

– Точно она не знает! За кого вы меня принимаете, юная леди? За супермена? Или вы просто желаете моей – смерти? Хватит шутить. До свидания. И выслушайте меня очень внимательно, Сьюзен: ни слова о том, что здесь произошло. Никому. Даже отцу. Иначе вы не увидите Джонни во фраке и цилиндре. Ясно?

Она схватила меня за руку.

– Вы же можете взять меня с собой.

Голос у нее был решительный, но в глазах по-прежнему таился страх.

– Могу. Могу взять вас с собой и завалить все дело. Сам факт вашего исчезновения произведет эффект выстрела и провалит все. Мы можем выиграть только в том случае, если они не узнают, что кто-то был здесь сегодня ночью. При малейшем подозрении они упакуют манатки и исчезнут еще до наступления рассвета. Сейчас я не могу больше ничего сделать. Нет ни малейшего сомнения, что, если мы уйдем с вами вместе, они перебьют всех этих несчастных в подземелье. Я уж не говорю о вашем отце и о Макишерне, которого ликвидируют по дороге, чтобы заткнуть ему рот. Вы хотите этого, Сьюзен? Господь свидетель, как хотелось бы мне вызволить вас отсюда! Я тоже не из камня сделан. Неужели вы этого не понимаете? Если они обнаружат, что маленькая Сью покинула остров, они сразу поймут что к чему. Вы не можете сейчас исчезнуть.

– Хорошо, – спокойно сказала она. – Но вы кое о нем забыли.

– Склеротик проклятый! О чем?

– Гарри. Он должен исчезнуть, иначе заговорит он.

– Он исчезнет. Так же как и тот, что стоял у ворот. Я обезвредил его по дороге сюда.

В ее глазах я снова увидел страх, но уже не обращал на это внимания. Я закатал левый рукав и лезвием сделал на руке небольшой надрез. Не слишком глубокий – моя кровь была нужна мне самому, – но достаточный для того, чтобы окрасить острие штыка длиной пять-шесть сантиметров. Потом я протянул Сьюзен лейкопластырь, и она покорно заклеила мне ранку. Я опустил закатанный рукав, и мы двинулись: впереди Сьюзен с бутылкой виски и фонарем, за ней Гарри со связанными руками и спутанными веревкой ногами, за ним я с карабином в руках. Когда мы добрались до холла, я вернулся и запер дверь той же отмычкой, которой ее отпер.

Дождь прекратился совсем, ветер утих, зато туман стал еще гуще, а температура воздуха упала до нуля. Это была настоящая шотландская золотая осень во всей ее красе.

Мы нашли то место у края пропасти, где я оставил первый карабин со штыком. Электрическим фонарем я пользовался теперь свободно, а вот разговаривали мы шепотом. В такой мгле часовой на галерее не мог ничего увидеть даже в пяти метрах от себя ни в какой бинокль, а вот услышать нас мог. Звук в тумане ведет себя очень странно: то приглушается, то внезапно распространяется очень далеко и четко.

На случай, если Гарри придет в голову попробовать спихнуть меня в пропасть, я положил его животом вниз, после чего принялся несколько подправлять декорации. Прежде всего каблуками и прикладом карабина я взрыл землю, воткнул в нее штык того курильщика, который стоял у ворот, а штык Гарри положил таким образам, чтобы его окровавленное острие торчало из травы. Потом я разлил вокруг виски и поставил бутылку так, чтобы она сразу бросалась в глаза.

– Что тут произошло? – спросил я Сьюзен.

– Совершенно ясная картина. Пьяная драка. При этом они поскользнулись и. упали в пропасть.

– Вы что-нибудь слышали?

– О, я слышала, как двое ругались в холле, и даже вышла из комнаты. Один из них сказал: «Гарри, теперь твоя очередь». А Гарри ответил: «Еще чего! Если ты мужчина, выйди со мной». Не могу повторить тех ужасных ругательств, которые они при этом адресовали друг другу. Потом они, по-прежнему ругаясь, вместе вышли, а я вернулась в постель.