Текст книги "Опасное влечение"

Автор книги: Алисса Джонсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Алисса Джонсон
Опасное влечение

Пролог

Эммануэль Олспо и Ли Халтеншмидт, благодарю вас

Графиня Терстон прекрасно понимала, что леди не пристало бегать на людях. Поэтому она решила пройтись быстрым – очень быстрым – шагом по небольшой заснеженной площади города Бэнтона.

– Леди Кэтрин Энн Беатрис Коул!

Графине также было хорошо известно, что леди не подобает на людях повышать голос, но терпение любой матери имеет свой границы, а ее пятилетняя дочь Кейт обладала поразительным талантом переходить эти границы. Леди Терстон в магазине отвернулась всего лишь на мгновение, чтобы поприветствовать миссис Ньюмэн, а когда она повернулась, Кейт уже исчезла.

Она принялась лихорадочно обыскивать этот магазин, а затем два соседних и городскую площадь, где наконец заметила белокурую головку Кейт за декоративной живой изгородью.

Леди Терстон удалось замедлить шаг, но совладать с голосом она была не в силах. К счастью, когда она обошла изгородь и увидела, что Кейт сидит на скамье рядом с каким-то ребенком, ее беспокойство, а вместе с ним и гнев, поутихли, так что она смогла говорить сдержанным тоном, гораздо более подходящим как для женщины ее положения, так и для убеждения импульсивного и невыносимо упрямого ребенка.

– Кэтрин Коул, сколько раз тебе говорили никуда не отлучаться без разрешения?

Кейт запрокинула голову и задумалась, сощурив свои светло-голубые глазки.

О боже! Пятилетние воспринимают все так буквально.

– Я не прошу назвать точное число раз, Кейт. Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Я не разрешу тебе играть на фортепиано сегодня вечером.

Кейт в изумлении открыла рот: для нее это было самое тяжкое наказание.

– Но мама…

– Никакого фортепиано, – повторила она. – Если это произойдет снова…

– Но я должна была уйти, – настаивала Кейт, указывая на ребенка, сидящего на скамье. – Я увидела Лиззи. Наверное, ей лет пять.

Леди Терстон глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и затем наконец-то присмотрелась к маленькому ребенку рядом с Кейт. Девочка действительно выглядела лет на пять. У нее были прелестные карие глаза, очень грязные волосы и болезненный цвет лица. Она была укутана в старое, но теплое на вид пальто на два размера больше, чем нужно. Остальная ее одежда представляла собой лохмотья – даже обувь была изношена до дыр. Бедная девочка!

Не местный ребенок, решила леди Терстон; Она знала всех детей в Бэнтоне и была убеждена в том, что все они прилично одеты – и обуты. Все, кроме ее собственного ребенка, как оказалось. На ногах Кейт были только чулки. Ее ботинки держала в руках Лиззи.

– Почему ты держишь ботинки Кейт, дорогая?

– Я не крали их, – заявила Лиззи, слегка картавя. Она бросила ботинки на землю. – Не крали.

– Она не крали, – повторила за ней Кейт.

– Она не крала, – поправила ее леди Терстон, прежде чем наклониться и подобрать обувь. – На самом деле они принадлежат Кейт, и она может распорядиться ими, как пожелает. Кейт, ты хочешь, чтобы она взяла их?

Кейт кивнула, что совсем не удивило леди Терстон. Девочка обожала дарить подарки и явно обрадовалась, что может заменить сношенную обувь Лиззи.

Леди Терстон протянула ботинки Лиззи:

– Где твои родители?

– На небесах, – ответила Лиззи, хватая обувь без всяких сомнений.

– Мне очень жаль это слышать. – Она посмотрела, как девочка ощупывает мягкую кожу. – Как ты попала сюда?

– Пак привел меня. Я должна ждать его здесь. Вернее, там, – уточнила она, указывая на аллею между ателье и книжным магазином. – Но мне больше нравится здесь.

Конечно, ведь скамейку, в отличие от аллеи, освещало солнце.

– Прошу прощения? Кто, ты сказала, тебя привел?

– Пак, мой друг.

– Я поняла.

Пак? Это явно не настоящее имя. Леди Терстон обернулась и осмотрела площадь. Непохоже, чтобы кто-нибудь искал ребенка. У нее сердце сжалось от гнева и печали. Бедное дитя, по всей вероятности, бросили. Такое случается слишком часто.

Она присела перед девочкой на корточки и мягко сказала:

– Я думаю, Лиззи, тебе лучше пойти с нами в Хэлдон. Я попрошу одного из моих лакеев подождать здесь и привести… э… Пака, когда он придет, и потом мы решим, что делать дальше.

– Хэлдон, – повторила Лиззи. – Тот большой дом, о котором здесь все говорят?

– Он самый. Ты бы этого хотела?

Кейт потянула ее за рукав.

– Мама?

– Там тепло? – спросила Лиззи.

– Достаточно.

– А еда есть?

– О, очень много, – заверила ее леди Терстон.

– Мама?

Лиззи закусила губу, явно заинтригованная:

– И Пак тоже может туда пойти?

– Конечно.

– Мама, кто это?

– М-м? – Леди Терстон резко отвернулась от Лиззи. – Что там?

Кейт обернулась и указала на площадь.

– Кто… – Она замолчала и опустила руку. – Он ушел.

– Кто, дорогая?

– Мальчик.

– В Бэнтоне много мальчиков, Кейт.

– Да, но… этот был особенный.

– Каждый ребенок особенный, – ответила леди Терстон рассеянно и поднялась, чтобы дать руку Лиззи. – Пойдем?

Маленькая девочка помедлила немного, потом протянула свою замерзшую ручку и вложила в ее ладонь.

1

По мнению большинства, леди Кейт Коул была молодой женщиной исключительной красоты, необыкновенно талантливой и очаровательной. Она была также, по всеобщему мнению, женщиной, настолько предрасположенной к несчастным случаям, что считалось благоразумным держаться от нее подальше, если она оказывалась возле обрывистого холма, большого водоема, открытого окна или же всего, обо что можно порезаться, чем можно обжечься, испачкаться и что можно пролить, испортить… Пожалуй, лучше было бы держаться от девушки на некотором расстоянии, если только это возможно.

Были моменты, когда Кейт хотелось сделать то же самое. Сейчас, например, было бы замечательно отойти от самой себя: она стояла на лужайке Хэлдон-холла в бледно-розовом платье, забрызганном грязью. Снова. И ее белокурые волосы были мокрыми на концах, пряди выбились из прически и, вероятно, волосы, ко всему, были еще и украшены травинками. Снова. И некто мистер Хантер направлялся к ней из дома, чтобы увидеть ее, измазанную в грязи, ужасно растрепанную и смущенную. Сно… Хотя нет, это было впервые.

«О, проклятье!»

Почему, ну почему она не была внимательной, гуляя вдоль пруда, напевая мелодию нового вальса, сочиненного ею, и представляя, как она танцевала бы этот вальс с мужчиной ее мечты? Она представляла, как он может выглядеть, как звучит его голос и что он говорит и… и потом внезапно уже не вальс звучал у нее в голове, это была сонатина. И она больше не прогуливалась грациозной походкой вдоль грязного берега, она лежала в этой грязи.

Морщась, она смотрела, как приближается мистер Хантер, и размышляла о том, будет ли непростительной грубостью, если она развернется и уйдет – или, скорее, убежит – за угол дома. Потом она подумала, не слишком ли она переживает по поводу непростительно грубого поступка. Она решила, что ответ положительный в обоих случаях, и это ее немного разочаровало, так как из всех людей, которые сейчас гостили в доме ее матери, меньше всего она хотела видеть мистера Хантера.

Было что-то в мистере Хантере, вынуждавшее ее чувствовать себя неловко. Во-первых, этот мужчина выглядел безукоризненно. По мнению Кейт, просто неестественно, если у человека никогда не бывает ни пятнышка на одежде, ни единой незастегнутой пуговицы или растрепавшейся прически. Внимание мистера Хантера к деталям своей одежды больше подходило утонченному лондонскому денди, чем джентльмену его габаритов. И это было еще одной причиной ее неловкости: он был самым внушительным человеком из круга ее знакомых, если не считать местного кузнеца. Он был даже выше ее брата Уита и значительно шире его в плечах и груди. Возможно, именно ширина плеч была причиной того, что, в то время как габариты Уита и его сила вызывали в ней чувство защищенности, крупное телосложение мистера Хантера ее немного подавляло.

Его лицо только усиливало это ощущение. Его глаза и волосы были темными как ночь, его подбородок – тяжелым, скулы – резко очерченными, а его полные губы то и дело складывались в легкую, но дьявольскую улыбку. В такие моменты ей казалось, что он выглядит, как переодетый пират, который решил таким образом пошутить.

Однако больше всего ее раздражало то, что он, благодаря своим габаритам, взгляду черных глаз и невероятно опрятному виду, как бы возвышался над ней и в результате выводил ее из равновесия.

Этот мужчина выглядел подавляюще, по-другому не скажешь. Даже когда их разделял бальный зал – а она обычно старалась, чтобы так и было, – ему все равно удавалось подавлять ее. Это сбивало с толку.

Смирившаяся с неизбежностью того, что он будет подавлять ее этим утром, Кейт позволила себе короткий, но эмоциональный вздох и напрасное, но такое же страстное желание: хорошо было бы взять с собой шляпку. Чтобы устранить беспорядок, в каком пребывали ее волосы, потребовалось бы много времени.

Когда он подошел достаточно близко, она увидела, что он безупречно одет: модные желто-коричневые бриджи, темный сюртук и замысловато завязанный галстук. Она приклеила на лицо невероятно сияющую улыбку, так как давно сделала вывод, что лучшее средство избежать замешательства – притвориться, что ничего не произошло. Как ни печально, но за свою не такую уж долгую жизнь она уже привыкла к притворству.

– Доброе утро, мистер Хантер, – заговорила она самым радостным тоном. – Вы вышли на прогулку? Сегодня прекрасный день для этого.

Если бы мистер Хантер был типичным представителем светского общества, он, вероятно, был бы немного сбит с толку ее внешним видом – не говоря уже о том, что она явно игнорировала свой вид, – а потом любезно притворился бы, что все было, как надо, и проводил бы ее до дома.

К сожалению, мистер Хантер, обладая большим состоянием, имел небезупречное происхождение, и это означало, что его положение в светском обществе было весьма непрочным, и считать его истинным джентльменом было неосмотрительно. Кейт не придерживалась того мнения, что мужчине статус джентльмена должен присваиваться только по праву рождения. Интуиция подсказывала ей, что характер и поведение мужчины говорят о том, джентльмен он… или нет, как в случае с мистером Хантером.

Он остановился перед ней, вскинул темную бровь и долго и внимательно рассматривал ее, всю испачканную, прежде чем сказать:

– Я должен притвориться, что не вижу грязи? Так обычно поступают?

Кейт перестала улыбаться, закатила глаза и обошла его, чтобы начать поспешную прогулку к дому:

– Если бы вас действительно интересовало, как это делается, вы бы не спрашивали.

Он шел рядом, в ногу с ней.

– Как же можно узнать, если не спрашивать?

– То, что я не хочу заметить грязь, должно быть очевидно любому человеку даже с простейшими навыками понимания. – Она поджала губы. – Возможно, у вас была потребность спросить.

Он рассмеялся на это, и его низкий и мягкий смех она нашла приятным, что вызвало у нее раздражение.

– Давайте допустим, – заговорил он после паузы, – что я действительно обладаю некоторыми совсем простыми навыками понимания. Почему тогда я спросил, как вы полагаете?

Она взглянула на него и увидела, что его губы искривились в усмешке.

– Потому что вы хотели развлечься, приведя меня в замешательство.

– Это очевидная неправда, – отозвался он. – Вы уже выглядели достаточно смущенной. Я надеялся вызвать у вас улыбку.

– Я… – Было еще кое-что в мистере Хантере, что сбивало ее с толку. Он был очарователен в своей несерьезности. – Ну… спасибо.

– Мне бы это доставило удовольствие, – сказал он учтиво, – если бы мне это удалось.

– Помнится, я улыбалась, когда вы подошли, – заметила она.

– При виде меня? Как приятно!

Она почувствовала, как в горле защекотало от смеха, и беспощадно подавила его. Ничего хорошего не вышло бы, если бы ей вздумалось поощрить этого мужчину. Но из сопротивления ему также не вышло бы ничего хорошего. Возможно, следовало действовать прямо.

– Ваше высокомерие поразительно, – сообщила она ему.

– Нет смысла делать что-нибудь вполсилы.

Ей снова захотелось рассмеяться. Вместо этого она ускорила шаг.

– Только потому, что что-то можно сделать, не означает, что это нужно делать.

– Только потому, что что-то не нужно делать, не означает, что это нельзя сделать хорошо. – Он подождал немного, прежде чем добавить: – Я полагаю, когда вы упали в пруд, зрелище было впечатляющим.

– Я…

Смех оборвался, и она посчитала причиной того, что случилось после, исключительно то, что ее отвлек этот смех.

Он обошел большой корень ближайшего дуба.

Она этого не сделала и, вероятно, добавила бы пятен от травы на свое светлое платье, если бы он не поддержал ее под руку, когда она падала вперед.

– Осторожно! – Он стоял совершенно неподвижно, крепко держа ее под руку своей большой рукой, пока она выпрямлялась. – Могу я предположить по вашему энергичному шагу, что вы не пострадали в результате несчастного случая этим утром?

Игнорируя иронию в его голосе, так же как и внезапный трепет своего сердца, она осторожно освободилась от его хватки:

– Да, можете. Спасибо.

– Это известие успокоило меня.

Она криво улыбнулась ему:

– Успокоило настолько, что вы готовы пойти по своим делам и оставить меня в покое?

– Не оставлять вас в покое – это дело, которым я планировал заняться, когда вышел из дома.

– А! – Она подняла лицо к нему. – Поэтому вы приехали в Хэлдон? Чтобы досаждать мне?

– Не совсем, иначе я бы постарался приехать раньше.

С такой логикой не поспоришь. Это был последний день домашнего приема ее матери, и мистер Хантер приехал из Лондона только этим утром. Как раз вовремя, чтобы встретить ее, возвращавшуюся с прогулки.

– Вы прибыли на сегодняшний бал, – предположила она.

Вместо ответа он шагнул к ней и наклонил голову, чтобы встретиться с ней взглядом:

– Скажите мне, леди Кейт, – и я спрашиваю не для того, чтобы вы почувствовали себя неловко, а потому что искренне интересуюсь, – что во мне так раздражает вас?

«Вы слишком крупный. Вы слишком очаровательный. Вы заставляете мое сердце биться быстрее. Я бы поставила годовое содержание на то, что вы когда-то были пиратом».

Она могла бы озвучить любую из этих мыслей. Особенно последнюю, которая, она знала, была вызвана ее слабостью к страстным романам.

Но вместо этого она сказала:

– Вы меня подавляете, мистер Хантер.

– Я вас подавляю.

– Да. – Она отчаянно искала какие-нибудь слова, не зная, что к этому добавить. – Это очень невежливо с вашей стороны.

– Я понимаю. – Его губы изогнулись в полуулыбке. – Вы честный человек, не так ли?

– Пытаюсь быть. – Она подождала, пока он сделает шаг назад, или отвернется, или как-нибудь иначе покажет, что ее честное, хотя и не совсем полное, признание подействовало на него. Но он остался совершенно неподвижен. – Вы намерены попытаться перестать подавлять меня?

– Нет. – Он шевельнулся, наконец, но, к ее ужасу, только чтобы поднять руку и нежно убрать прядь волос с ее щеки. – Мне больше нравится раздражать нас.

На его руках не было перчаток, и тепло его пальцев вызвало у нее дрожь. Кейт пришлось отступить назад.

– Вы ведете себя бесцеремонно.

– Разве? – Его губы сложились в дьявольскую улыбку. – Я бы сначала спросил, но любой человек даже с простейшими навыками понимания мог бы понять, что вы заинтересованы…

– Всего хорошего, мистер Хантер.

Хантер не пытался последовать за леди Кейт, когда она устремилась к дому, и не потому что знал, что она не будет рада его компании, и не потому что ему было стыдно за свое на самом деле бесцеремонное поведение. Нет, он остался стоять, на месте, потому что сопровождать леди Кейт не входило в его планы.

А Хантер делал только то, что запланировал. По его мнению, все остальное было пустой тратой времени и сил.

И в соответствии со своими планами он не считал пустой тратой времени наблюдать, как леди Кейт идет к дому. Он не считал пустой тратой времени наблюдать, как леди Кейт делает что угодно. Эта женщина была видением.

«Бриллиант чистой воды» – так в светском обществе называли ее. Истинный портрет светской красотки: белокурые волосы, кожа цвета слоновой кости, большие светло-голубые глаза, тонкий нос и совершенный, как бутон розы, рот. Она была высокой и стройной, и в то же время ее фигура обладала изгибами, которые привлекали и удерживали внимание мужчин. Она была изящной и утонченной, пример грации и красоты, если… стояла неподвижно. В остальных случаях, ну… Он полагал, что ее неумышленные оплошности только добавляют ей очарования.

Некоторые считали, что нарушение координации движений и является причиной того, что она была еще не замужем в свои двадцать три года, но Хантер знал, что это ошибочное мнение. Он слышал, как члены ее семьи не раз сетовали по поводу незамужнего положения Кейт, но проблема была не в недостатке ухажеров. Она получила болеё чем достаточно предложений. Проблема была в том, что она отвергла все. Похоже, джентльмены предлагали ей не то, что ей хотелось получить.

По мнению Хантера, они просто предлагали это с легкостью.

Уверенный в том, что отсутствие у нее интереса к остальным джентльменам давало ему шанс, он потратил некоторое время на то, чтобы изучить леди Кейт. Время от времени он приближался к ней на балах и званых обедах или просто ловил ее взгляд через комнату, но чаще всего он просто наблюдал, слушал и узнавал все, что мог, об этой женщине.

И он обнаружил, что леди Кейт была мечтательницей. Возможно, она ценила внимание, оказываемое ей ухажерами, но она никогда не смогла бы; удовлетвориться очевидным преклонением. Потому что, как все мечтатели, больше всего она хотела того, что было недостижимо.

Хантер старался быть недостижимым для нее. Он также старался быть все время на виду, чтобы она не могла его игнорировать, но к этому стремились многие. Только элемент неуловимости, пробуждение любопытства могли увлечь Кейт. А он, без сомнения, хотел увлечь ее.

Ни одна другая женщина не подошла бы на роль его жены. Правда, было несколько женщин более высокого положения, одна или две с более щедрым приданым, и, возможно, хотя он очень сомневался, где-нибудь существовала более привлекательная женщина, которую он пока не встретил. Но только леди Кейт Коул обладала всем сразу – положением, состоянием и красотой.

В сущности, она была самой прекрасной молодой леди, какую только могло предложить светское общество. О таких говорят la creme de la creme [1]1
  Сливки общества (фр.).


[Закрыть]. Для мужчины, выросшего на хлебе и воде, такая женщина как Кейт была не чем иным, как обещанием амброзии. Она, определенно, стала бы самым роскошным и экстравагантным приобретением и, возможно, в первую очередь, идеальным символом его восхождения от нищего к принцу.

Без всего этого, он признавал, можно было бы обойтись, если бы Кейт не была также женщиной, в чьей компании ему нравилось находиться. Хотя он пребывал в этой компании весьма ограниченное время, для него этого было достаточно, чтобы понять, что эта девушка действительно нравится ему – и ее ум, и чувство юмора, и ее преданность тем, кого она любит, даже ее неуклюжесть и рассеянность привлекали его. И вдобавок ко всему он желал ее больше, чем когда-либо желал женщину.

Что еще нужно мужчине?

Чувствуя себя таким же высокомерным, каким сочла его Кейт только несколько минут назад, он стоял там, где она оставила его, на лужайке, и терпеливо ждал, пока она дошла до двери, помедлила и обернулась, чтобы украдкой взглянуть на него.

– Ага, – пробормотал он.

Он подумал, не помахать ли ей, но решил, что это уже слишком. Вместо этого он просто смотрел, как она отвернулась и вошла в дом, после чего пошел прочь.

Вопреки тому, что предположила Кейт – или в чем обвинила, в зависимости от того, как воспринимать ее тон, – он приехал в поместье Терстонов не для того, чтобы просто поприсутствовать на балу. Он также вышел из дома не в надежде встретить Кейт, которая шла от пруда вся в грязи, хотя это был действительно для него сюрприз. Он приехал по делу и, располагая временем до назначенного часа, решил прогуляться по поместью Хэлдон после разговора в гостиной.

Ему очень нравился Хэлдон-холл – огромный дом с беспорядочными пристройками, обширный парк, неохватные, поля и густые леса. Но привлекал его не только размер поместья – хотя это, по его мнению, было большим достоинством, – а также то, что собой представляло это место. Не для одного поколения Коулов Хэлдон-холл был родным домом, каждый из них был доволен своим местом в мире. Даже когда Терстоны совсем обеднели, они оставались неуязвимыми в толстом коконе своего положения. Ни один из членов семьи Коул никогда не знал, что значит быть действительно неимущим, и никто таковым и не был.

Они были очаровательными людьми – особенно теперешнее поколение. Не только нынешний граф Уиттэкер Коул позаботился о том, чтобы сундуки Терстонов были доверху набиты, все семейство было сплоченным кланом. Хантер никогда не встречал людей настолько верных друг другу и настолько уверенных в том, что любовь все преодолеет.

«Возможно, так оно и есть, – думал он, – для людей, подобных Коулам».

Из собственного опыта он знал: ничто не вечно.

– Он не… идеален. – Мать Кейт, ныне вдовствующая леди Терстон, стояла у окна библиотеки и смотрела, как мистер Хантер исчез за углом дома. – А ведет он себя в крайней степени бесцеремонно.

Стоявший рядом с ней Уильям Флетчер, глава Военного министерства Англии, задумчиво почесал свой курносый нос. Это была привычка, о существовании которой он вряд ли догадывался:

– Хантер – хороший человек. Я думал, он вам нравится.

– Да, очень.

Из-за его дружбы с Уитом и преданности Коулам в тяжелые времена мистер Хантер стал в ее глазах почетным членом семьи. Вроде племянника, считала она. Она не знала его достаточно хорошо, чтобы считать сыном. Но она знала достаточно хорошо свою дочь, чтобы скептически относиться к стремлению Уильяма сделать мистера Хантера ее зятем.

– И я не восхищаюсь хорошо поданной бесцеремонностью привлекательных джентльменов. Однако…

– Он получил пулю вместо Уита, знаете ли, – как бы между прочим заметил Уильям, продолжая смотреть в окно.

Она прерывисто вздохнула:

– Кто-то стрелял в моего сына?

– Ваш сын был солдатом некоторое время, – напомнил ей Уильям. – Я думаю, многие стреляли в него.

Она прищурилась. Месяцы, проведенные Уитом на континенте, были не теми воспоминаниями, которые она хотела бы сохранить.

– И каковы обстоятельства этого происшествия?

– Грязный бизнес в Лондоне несколько лет назад. Некая миссис Джорджиана Клименс пыталась уговорить Уита и Хантера не арестовывать ее мужа-предателя.

– Женщина?

Уильям кивнул и проследил за белкой, скачущей по лужайке:

– Это проблема новых агентов благородного происхождения. Они никогда не подозревают женщин.

– Мистер Хантер не благородного происхождения.

– В самом деле. Он увидел пистолет, оттолкнул Уита и получил пулю в бок. Ну, почти в бок, – уточнил он. – Он настаивает, что это была всего лишь царапина.

– Понятно, – пробормотала она и безжалостно отогнала эту картину: ее сын и направленное на него оружие.

Не годится размышлять о таких вещах. Также нежелательно делать что-либо из благодарности, в порыве чувств, к примеру, отыскать мистера Хантера и предложить ему все, что пожелает его сердце, включая руку ее единственной дочери.

Уильям отвернулся от окна с немного самодовольным видом:

– Нет смысла отрицать, что он произвел впечатление на Кейт.

–Кажется, Кейт отрицает это с легкостью, – отметила она, главным образом потому что полагала: не годится мужчине быть слишком самоуверенным.

– Фи! – отмахнулся Уильям, его самоуверенность явно не пострадала. – Она пытается игнорировать это, избегая его.

Леди Терстон думала об этом, пересекая комнату, чтобы сесть на канапе:

– Кейт никогда раньше не избегала романтических отношений. Наоборот, она довольно настойчиво искала их.

– Кажется, на этот раз их придется ей предоставить.

Она расправила складки бронзового платья и представила свою нежную, романтичную дочь рядом с коварным и честолюбивым мистером Хантером:

– Нет.

– Нет? Что, черт возьми, вы имеете в виду, говоря «нет»?

– Следите за своей речью, Уильям. И я имею в виду «нет». Несмотря на испытываемую мной благодарность и привязанность к мистеру Хантеру, я не считаю его лучшей партией для Кейт.

– Он лучшая партия.

– Нет.

– Он… – Уильям распрямил плечи. – Миссис Саммерс согласна со мной.

– Миссис Саммерс неизбежно приходится выбирать между мной, ее другом, и мужчиной, к которому она привязана. Естественно, она согласится с вами.

Он пробежал пальцами по своим редким волосам:

– Это не…

– И Мирабель согласна со мной.

Уильям сел напротив нее, тяжело вздохнув:

– Ваша невестка почти всегда согласна с вами. Благодаря вашему влиянию молодые женщины открыто высказывают свое мнение.

Она улыбнулась, так как сочла это комплиментом:

– Да, это так.

– Двое за мистера Хантера и двое – против. Мы в тупике.

– Я мать Кейт, – заявила она, фыркнув. – Мой выбор предпочтителен.

Он сказал вкрадчивым тоном:

– Я человек, который дал обещание покойному герцогу Рокфоргу на смертном одре.

– Брак пятерых детей, – задумчиво произнесла она и кивнула.

– Брак пятерых детей по любви, – поправил ее Уильям насмешливо, своим тоном давая понять, каково его мнение по этому вопросу. – Значит, это должен быть мистер Хантер.

– Мистер Лори более подходящий кандидат. Он очаровательный, но серьезный молодой человек, и его романтичная натура будет импонировать Кейт. Их также объединяет интерес к музыке.

– Так значит, вы хотите, чтобы это был мистер Лори? – Уильям помолчал минуту и постучал пальцем по подлокотнику кресла. – Я предлагаю компромисс, – наконец заговорил он. – Мы попробуем их обоих. Посмотрим, который из двух подойдет.

Леди Терстон подумала, что этот план больше подходит при выборе шляпок, а не джентльменов, но она не могла не согласиться с его практичностью:

– Как?

– Я полагаю, ваш мистер Лори намеревается погостить у лорда Брентворта на следующей неделе?

– Да, намеревается.

– Я планировал послать Хантера на задание в Корнуолл, но, подумав, решил, что он будет полезнее у Брентворта.

Леди Терстон кивнула с пониманием:

– Я позабочусь о том, чтобы Кейт приехала.

– Ну, тогда, – самодовольная улыбка вернулась налицо Уильяма, – пусть победит лучший.