Текст книги "Мать наследницы (СИ)"
Автор книги: Алисия Эванс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)
Глава 22
– Матушка, это правда? – Архан подошел ко мне с самым решительным видом, на который только был способен восьмилетний ребенок. Обычно он не разговаривает со мной таким требовательным тоном, но сейчас сын позволил себе подобную дерзость. Я его понимаю.
– Что правда, моя жизнь? – улыбнулась я. Архан нашел меня в коридоре дворца, запыхавшись от долгого и спешного бега.
– Что вы уезжаете вместе с Евой и оставляете меня здесь одного? – голос мальчика дрогнул, а вместе с ним и мое сердце пронзила боль.
– Мой родной, – вздохнула я, нервно облизнув губы. Положила руки на детские плечи, судорожно подыскивая слова, чтобы объяснить ему все. – Я не хочу уезжать, – искренне призналась я сыну. Архан с трудом сдерживал слезы, смотря на меня как на предательницу. Синие глаза горели гневом и непониманием. Мой мальчик очень хотел, чтобы я осталась, и мне хотелось того же.
– Так останьтесь, матушка, – прошипел сын, стараясь не заплакать. Он знает, что за слезы отец не похвалит его.
– Прости, сынок, – мой голос тоже дрогнул. – Прости, но так нужно, – после этих слов взгляд Архана потух, словно угасло в душе пламя надежды. В этот миг во мне что -то сломалось. Наплевав на все, я рванула мальчика на себя и прижала ребенка к груди, запустив пальцы в его светлые волосы. Мы простояли, плотно прижимаясь друг к другу, бессчётное количество времени. Никто не потревожил нас. Никто не прошел по коридору, позволив нам сохранить эту нежную и искреннюю атмосферу.
– Матушка, – в глазах Архана стояли слезы, – пообещайте мне, что с вами все будет хорошо, – прошептал он так проникновенно, что я поразилась тому, как взросло и твердо звучит его голос. Это слова мужчины, но никак не мальчика.
– Это ты пообещай мне, мой родной, что не будешь влезать в неприятности, – он понял, что я говорю о его последней вспышке, после которой пострадал Габриллион. -Пообещай, что будешь учиться контролировать свою силу. Дай слово, что сделаешь все, чтобы остаться здоровым и невредимым.
– Обещаю, матушка, – выдохнул Архан и вновь прижался ко мне, спрятав лицо на груди. Боги Троемирья, как же я люблю его! Этот ребенок – часть меня самой, частичка моего сердца. Если с ним что-то произойдет, я никогда не прощу ни себя, ни Пита. Больше всего на свете мне хотелось остаться, наплевать на решения мужа и пойти против него, но где-то в глубине души некая сила не позволяла этого сделать. Нужно уехать. Именно сейчас, именно в этот момент времени меня не должно здесь быть. Архан сильнее меня, он справится. Рядом с ним находится его могущественный отец, который сотрет в порошок любого, кто покусится на его наследника. Только эта мысль утешала мою боль от разлуки с сыном.
Этим вечером мы с Арханом не расставались. Я не собирала вещи, как просил Пит. Я неотрывно была возле сына. Лишь уложив его в постель, убедившись, что мой ребенок крепко уснул, я осторожно вынула свою ладонь из его цепких пальцев и, скрепя сердце, вышла из его спальни. На глаза наворачивались слезы, но мне хватило мужества сдержать их. В конце концов, мы расстаемся всего на одно лето. На одно бесконечно долгое лето.
– Госпожа, Его Величество требует вас к себе, – присела в реверансе служанка, когда я вышла из детской спальни.
– Что ему нужно? – насторожилась я. Время за полночь, весь дворец спит. К чему ему звать меня в столь поздний час?
– Его Величество пришел в себя, – девушка метнула в меня настороженный взгляд. – Он хочет узнать, что произошло в столовой. Ничего не помнит.
– О, боги Троемирья, – вздохнула я, устало потирая переносицу. И что мне ему сказать? Правду, как просил того Пит? Правду о том, что мой сын, рожденный от сильнейшего мага, начинает входить в силу и его лучше не провоцировать? Придется объясняться, иного выхода нет. – Можешь быть свободна, – с этими словами я вышла из покоев, направившись в царскую спальню. Чует мое сердце, что разговор предстоит непростой. Пожалуй, радует только одно – врать больше не придется. Пора Габриллиону узнать хотя бы часть правды.
Стоило мне спуститься на этаж, где жил царь, как в конце коридора замаячила фигура Серпенты. Женщина явно очень нервничала, переминалась с ноги на ногу, заламывала руки и металась от двери к двери. Что, неужели все настолько серьезно? Я думала, царь лишь немного ударился головой. Уж кому-кому, а ему такая травма ничем не грозит.
– Что у вас произошло?! – едва завидев меня, Серпента бросилась вперед с таким неадекватным взглядом, словно царь умер. – Как мог взрослый мужчина получить такую травму?!
Женщина замерла в полушаге от меня, дыша как после долгого бега. Черные пряди выбились из аккуратной прически, под глазами расползлась паутинка ранних морщин. Выглядела она так, словно не спала несколько ночей.
– Во-первых, не смей повышать на меня голос, – холодно осадила я её. Пусть мы одни, но я не позволю так с собой разговаривать, даже несмотря на ее состояние. – Во-вторых, люди твоего положения не смеют требовать от меня никаких отчетов. Да, ты любовница царя и его фаворитка, но я – его законная жена, мать его наследника. Помни свое место, – я смерила графиню презрительным взглядом и, обогнув её, молча вошла в царские покои. Серпента даже не обернулась, продолжая стоять, сжав кулаки в бессильной злобе.
Габриллион лежал в постели с перевязанной головой. Его лицо не пострадало, но вот затылку здорово досталось. Лекари суетились в углу, смешивая какие-то снадобья, а его царственное величество смотрело на меня со смесью презрения и ненависти. Едва мой взгляд коснулся оплывшего лица, как я испытала укол сожаления от того, что этот мужчина все еще жив. Боги, как же я его ненавижу...
– Что произошло? – с порога потребовал царь ответа своим скрипучим голосом. – Почему я ударился о стену.
– Тебя как будто что-то толкнуло, – пожала плечами я, равнодушно смотря на раненого мужчину. – Ты подлетел в воздухе и врезался в стену.
– Издеваешься, да? – губы Габриллиона искривились в презрительной усмешке.
– Вовсе нет, – спокойно покачала головой я. – Ты разозлил Архана своими грязными высказываниями, вот ребенок и проявил.. .себя.
– Что ты несешь?! – прошипел царь, с трудом удержав оскорбления в горле. – Как пацан мог подбросить меня в воздух?! Ты хоть понимаешь, какую ерунду смеешь произносить в моем присутствии? Дура! Да как с такими куриными мозгами ты могла кормить нищих?!
– Наш сын владеет магией, – произнесла я заветные слова, и в комнате повисла тишина. Царь смотрел с недоверием, но откровенного презрения в нем поубавилось.
– Глупость, – шепнул он, сам не веря в свои же слова. – Это невозможно. Магии не существует уже много столетий.
– С рождением Архана магия вернулась, – меня переполнила гордость за то, что именно я родила этого ребенка, который в будущем изменит мир. – Я это чувствую.
– Ты бредишь, – шикнул царь. – С чего бы у двух простых людей вдруг родился наделенный магией ребенок? Что в нас такого особенного?
В комнате повисла тишина. Я не могла отвести глаз от лица царя. Догадывается ли он обо всем? Есть ли в его душе сомнения относительно своего отцовства? По его насупленным, постоянно сведенным на переносице бровям сложно что-либо понять.
– Благословение богов? – пожала плечами я. – Твой отец много молился в той старой часовне, да и я провела немало времени в её стенах. Архан особенный мальчик. Присмотрись к нему, и ты поймешь, что он поцелован богами. Не советую тебе злить его и оскорблять дорогих ему людей. Он, бесспорно, воспитанный ребенок, не то, что ты, но в силу возраста плохо контролирует эмоции. Если решишь проверить его силу, то попробуй,
– хохотнула я. – Но имей в виду, что это может быть последний поступок в твоей жизни.
– Как же я мечтаю придушить тебя, – прошипел Габриллион, взгляд его вдруг потемнел, как грозовое небо. – Ты ведь что-то скрываешь, да, ведьма? Ты ведь знаешь что-то, но молчишь, не говоришь мне правды. Сердцем чую, что ты, змея, свилась на моей шее и медленно душишь. Ничего, ничего. Я найду на тебя управу. Ты, дрянь, настраиваешь сына против меня. Думаешь, раз толпа бедняков молится на тебя, так ты теперь сильнее? Нет, ведьма, нет. Хватит тебе пить мою кровь. Убирайся отсюда, из моего дома, из дома моих предков. Забирай свою девку и проваливай прочь, с глаз моих долой. Знать тебя не желаю, видеть не могу твое лицо. За что ты мне дана, проклятая баба? Пошла вон из моей жизни! Пошла вон!
– выкрикнул царь, толстым как соска пальцем указывая на дверь.
В горле встал ком. Никогда не воспринимала слова Габриллиона всерьез, но сегодня он смог задеть что-то в моей душе, заставив сердце сжаться от боли. В глубине души я всегда испытывала чувство вины перед царем за то, что обманываю его уже много лет. И пусть мой поступок был обоснованным и верным, пусть сын великого мага принесет народу больше пользы, чем сын пьяницы, но ложь – есть ложь. От этого не убежать. Наверное, в чем-то царь прав. Я змея, свернувшаяся на его шее. Это тяжело, но от осознания собственной подлости никуда не убежать. Можно только научиться жить с этим.
Утро наступило быстро. На рассвете, до того, как Архан успеет проснуться и встретить новый день, я подняла Еву и с полусонной дочкой спустилась к карете. Удивительно, но, несмотря на ранний час, меня уже ждала целая толпа народа: царь, Серпента, Рагнар инекоторые придворные. Я вышла к ним с гордо поднятой головой, не выказывая ни капли сожаления и боли, которая разрывала сердце. Если бы уезжала из этого гадюшника с обоими детьми, то не колебалась бы ни секунды. Но вместе с сыном от меня отняли часть собственной души.
– Счастливого отдыха, жена, – гадко усмехнулся Габриллион. После удара о стену он выглядел бледным, помятым, словно уже несколько дней болеет. Наверняка лекари диагностировали у него сотрясение мозга. – Надеюсь, тебе понравится моя резиденция. Я не посещал её уже пятнадцать лет, – хохотнул он, – но ты уж не обессудь.
– Ваше Величество, я по-прежнему советую вам прекратить пить, – невозмутимо ответила я, испытав искреннюю жалость к этому опустившемуся мужчине. Его коже приобрела болезненный красный цвет, белки глаз пожелтели, и даже сам взгляд стал болезненным, неадекватным. Царь медленно, но верно превращается в животное. – Это пагубно сказывается на вашем здоровье.
В ответ Габриллион пробурчал что-то невнятное и грубое, сверкнув глазами, будто хотел ударить меня. Ха! Не осмелится. Даже для него публичные побои – это слишком.
– Я надеюсь, что с моим сыном будет все в полном порядке, – я посмотрела прямо в змеиные глаза Серпнеты, давая понять, к кому обращены эти слова. – Материнское сердце легко ранить. Если что-то произойдет с Арханом, мой разум помутится и, боюсь, за свои поступки я отвечать перестану, – угроза прозвучала столь явно и резко, что гримаса злорадства на лице графини дрогнула. Я уловила эмоцию страха, которая проскакивает, когда на человека неожиданно замахиваются и грозят выволочкой. Пусть попробует хоть бы рыкнуть в сторону моего сына. Сама приеду и придушу её. Не посмотрю на то, что она тоже мать. Уверена, Пит не доведет до такого, но все же пусть знает.
Никто не проронил больше ни слова. Гордо подняв голову, я села в карету вместе со спящей на руках дочерью и отправилась в путь. Стоило нам отъехать от дворца на приличное расстояние, как из моих глаз хлынули слезы.
Глава 23
– Ева, прошу тебя, будь аккуратнее! – крикнула я, увидев, что дочь вновь прыгнула в воду с высокого камня, торчащего посреди озера. Понимаю, ей нравится нырять, но я боюсь, что Ева ударится о дно или заденет головой камень. Почему она не может просто поплавать в озере? Ей непременно нужно прыгать и резвиться.
До нашего прибытия в этот одинокий маленький особняк, который Пит почему-то называл дворцом, слуги вычистили все комнаты, но в помещениях все равно чувствовался затхлый застоялый воздух. Недовольная этой ссылкой, я придиралась ко всему: к излишней жесткости матрасов, к скучному виду из окна, к размерам детской. Но Еве, несмотря ни на что, здесь нравилось, и эта мысль грела мне сердце. Ей оказалось полезно пожить без дворцовых правил, этикета и бесконечных нотаций. Щеки порозовели, белая кожа покрылась загаром от постоянных игр на солнце, а руки и лицо все время были испачканы в пыли и земле. Евангелина была счастлива.
Озера располагалось совсем близко от особняка. Буквально пять минут пути, и можно искупаться в прохладной полупрозрачной воде. Ева обожала плавать. Научилась буквально за полчаса, хотя прежде она ни одного водоема в глаза не видела. Мчалась впереди меня и с разбега прыгала в воду, взметая в воздух сотни брызг. Только искрящаяся радость дочери утешала мое ноющее сердце. Прошло всего два дня разлуки с Арханом, а я же порывалась наплевать на все и поехать обратно во дворец. Еще и Пит, как назло, не появляется. Может, правильно делает? Я в таком состоянии, что легко сорвусь на мужа.
– Мамочка! – закричала Ева, привлекая мое внимание. Она вновь забралась на тот самый камень и размахивала рукой. – Смотри! – дочь пригнулась, оставив таз назад, вытянула руки, сложив ладони вместе и.. .нырнула в воду головой вниз.
– Ева! – испуганно выкрикнула я, подскочив на месте. Только что она стояла на камне, а теперь я вижу лишь круги на воде. Удар сердца. Второй. Пятый. Сколько прошло времени? Почему Ева не выныривает?! Я вдруг задохнулась от страха. Не соображая ничего, я бросилась в воду. Я найду её! Найду свою девочку, достану, вытащу, откачаю.
– Мама! – радостный писк прозвучал как удар по голове. Ева вынырнула в пяти шагах от камня, с которого прыгала. – Я научилась плавать под водой!
Мой ледяной, полный бессильной боли взгляд охладил её пыл. Улыбка сползла с лица Евы. Поняв, что она напугала меня, дочь виновато опустила взгляд. Слов не было. Между нами повисла тяжелое тягучее молчание. Сердце гулко стучало в груди, не желая успокаиваться. Страх за ребенка заставил его буквально выпрыгивать из груди, и вскоре мне стало плохо. Не говоря ни слова, я развернулась и сквозь водную гладь пошла к берегу. Голова закружилась, ноги вдруг стали ватным. Еве не пришлось ничего говорить, она сама поняла, что водные процедуры на сегодня окончены. Она перешла черту.
Не говоря ни слова, даже не глядя в мою сторону, Ева отжала купальную сорочку и спешно скрылась в кустах, в зарослях малины и смородины. Кажется, мои нервы сдают, я уже не выношу никаких более или менее стрессовых ситуаций. Вот и сейчас перед глазами замелькали темные мушки.
– Что с тобой? – голос Пита прозвучал прямо над ухом. Я вздрогнула всем телом и не смогла сдержать крик, пронзивший пространство и, кажется, даже всколыхнувший водную гладь. Или мне показалось? Боги, от нервов уже начинаю видеть то, чего нет. -Адель, мой ангел, – прошептал Пит, не давая мне опомниться. Он притянул меня к своей груди и обнял, заключив в прочное кольцо из своих рук. – Почему ты нервничаешь?
– Я переживаю за Архана, – раздраженно призналась ему, безуспешно пытаясь вырваться. Пит держал крепко, позволяя мне чувствовать обжигающее тепло его тело, особенно острое после купания в озере.
– Почему? – хмыкнул муж. – Он в полном порядке.
– Ты видел его? – с надеждой воскликнула я. – Как он? Переживает? Скучает? Его никто не обижает.
– Все хорошо, – пожал плечами Пит, всем видом выражая контроль над ситуацией и недоумение от моих переживаний. – Утром он был на занятиях, затем мы тренировались на мечах в саду, а потом Архан отправился в библиотеку, – будничным тоном перечислял он распорядок дня нашего сына, и с моего сердца словно снимались цепи, сковывающие его все это время. Он здоров, жив и, вроде бы, даже не переживает. Хотя, кто же знает, что у ребенка в душе?
– Я безумно скучаю, – шепотом призналась ему, возведя глаза к небу. В моей груди поселился неугомонный шмель, жалящий меня каждую минуту мыслями об Архане. Мой мальчик, мой родной, как же я скучаю по тебе... Всё бы отдала, чтобы вновь увидеть его, прижать к своей груди.
– Адель, с ним все хорошо, – настаивал Пит, сжав руки еще плотнее. Я чувствовала биение его сердца, спрятанного глубоко в широкой груди. Горячее дыхание опаляло мой затылок, сбивая с толку. Боги, когда же этот кошмар закончится? – Поверь, мой ангел, для волнения нет причин, – шепнул муж, поддев мое ухо своим носом. – Наш сын жив и здоров. Наслаждайся природой, родная.
– Пит, я давно хотела спросить тебя. – протянула я с закрытыми глазами. Стоило только начать этот разговор, как в горле пересохло, словно я сутки не брала в рот ни капли.
– Да, моя роза? – маг оказался рад тому, что я сама сменила тему. Легкий поцелуй коснулся моего плеча.
– Скажи, что ждет нашу дочь, когда она подрастет? – осторожно спросила я, предчувствуя нехорошее завершение этого разговора.
– О чем ты? – нахмурился Пит. Руки на моей талии напряглись.
– Ты собираешься выдать ее замуж? – задала прямой вопрос, от которого Пит не сможет отвертеться или отшутиться.
– Что? – в голосе мужа засквозило удивление. – В каком смысле?
– Ты намерен выдать Еву замуж, когда она подрастет? – уточнила я. Повисла пауза, и мне не удавалось истолковать её. Это странная тишина могла означать что угодно: от недоумения до молчаливого согласия.
– Когда Ева подрастет, она будет учиться, – медленно произнёс Пит, отчетливо выговаривая каждую букву, чтобы я услышала. – С восемнадцати лет идет прием в магические академии, и я намерен заключить договор с самым лучшим учебным заведением своего мира.
– А Архан? – вырвалось у меня. – Он тоже будет учиться?
– Архану академические знания не так нужны, – поморщился Пит. – Я уже говорил, что намерен сам его обучить. Магистры не смогут научить его тому, что знаю я. Думаю, наш сын сможет обойтись без всего этого. Возможно, я отправлю его на дошлифовку, зачислю на последний курс Военной Академии. Я пока думаю.
– Но почему ты не хочешь обучать Еву? – впервые за годы брака я вспомнила, что Пи ни разу не обмолвился и словом о том, что намерен обучить дочь также, как сына. Ни разу.
– Зачем? – пожал плечами Пит. – Ей не придется ни командовать войсками, ни использовать тяжелую магию, ни аккумулировать энергию целого мира. Всему остальному её обучат в академии.
– А замужество? – уточнила я. – Ты намерен выдавать ее замуж?
– До двадцати пяти лет – нет, – фыркнул маг. – Зачем ей это? Пусть поживет, наберется опыта, решит, чего хочет от этой жизни, а уже потом замужество и прочее...
– А если она влюбится? – осторожно и очень тихо спросила я, глядя в кусты, в которых скрылась Ева. Что-то ее совсем не слышно.
– Кто? Ева? – хохотнул Пит. – Да брось. Любовь любовью, но она редко доходит до брака. Думаю, нашей дочери хватит ума не выходить замуж в юном возрасте, – произнес маг и тут же поймал мой мрачный взгляд. Когда мы с Питом встретились, мне не было и двадцати, и его это не остановила. Да, когда мы заключили официальный брак, я была старше, но все же.. .не слишком опытной. – У нас с тобой все по-другому, – тут же поправился он.
– У нас все по-настоящему, – с нажимом произнес Пит.
– Помнишь, еще до рождения Архана нам было дано пророчество? – резко сменила тему я, и маг устало закатил глаза. Он терпеть не мог говорить на эту тему.
– И что? – выдохнул он, будто выпустил изо рта столб огня.
– Ты не думаешь, что той самой ланью могла быть Ева? Что, если нашу дочь отнимут у тебя в наказание за убийство Высшей?
– Адель, не говори ерунды, – поморщился Пит. – Никто не тронет нашу дочь. Нет на свете таких самоубийц. Даже если кто -то попытается навредить ей, то рядом всегда дежурят охранные духи, навешано множество сигнальных заклинаний. Если Ева будет находиться в смертельной опасности, я почувствую это и в ту же секунду приду на помощь. Поверь, я смогу ее защитить, – пообещал он мне, смотря в глаза так, будто давал клятву.
– Мне не дает покоя то предсказание, – я медленно втянула воздух через нос. – На мой взгляд, очевидно, что речь шла о Еве. Мне страшно за нашу девочку. Несколько лет назад ты убил Высшую. Не будут ли тебе мстить за ту змею?
– Расследование ни к чему не привело, – хмыкнул Пит. – На меня ничего не указывает, но Высшие насторожены. Они не понимают, что произошло с их сестрой. Не нашли ни тела, ни каких-либо следов. Она просто испарилась из этого мира. Мне удалось стереть её, как если бы. – запнулся он, не решаясь произнести очевидное окончание фразы.
– Если бы ты обладал силой Драконов, – кивнула я. – Ты много не знаешь о собственной силе и, подозреваю, о силе многих других тоже.
– Адель, я могу защитить собственную дочь! – нетерпеливо и раздраженно ответил мне маг. Он терпеть не мог, когда я начинала сомневаться в его силе. – Кстати, а где она? -насторожился Пит, вскидывая голову. – Ева! – крикнул маг, вскакивая на ноги. – Почему я не чувствую ее присутствия? Ева! – вновь позвал Пит, но она не отозвалась. Кусты, в которых скрылась Ева, не зашелестели, обозначая приближение ребенка.
Мое сердце вновь пустилось вскачь. Боги, неужели моя девочка пропала? Неужели интуиция не подвела, и её действительно похитили, отняв от нашего сердца ту, что дороже самой жизни? Перед взором встала белая пелена. Я бросилась в кусты, ничего не соображая и не видя ничего перед собой. А ведь я была так резка с ней... А вдруг это был наш последний разговор?! Не знаю, каким чудом от этой мысли мое сердце не остановилось.
– А он не кусается? – до моих ушей донесся родной голосок. Тоненький шепот с трепетным удивлением звучал где-то очень близко. Я стояла посреди зарослей малины и не знала, куда мне бежать. Даже Пит исчез из поля зрения.
– Нет, – отвечал шепоту мужской голос. Знакомый и в то же время чужой. – Обещаю тебе, он никогда не причинит тебе вреда. Это твой самый верный защитник. Самый преданный друг.
– Он красивый, – слыша один лишь голос, я чувствовала, как дочь улыбнулась. Боги, да где же она?! Одна зелень, одни кусты. – А как мне его назвать?
– Как захочешь, – вновь отвечал ей мужчина. – Он будет рад любому имени. Главное, заботься о нем и люби его. А все остальное он сделает сам.
– Спасибо тебе, – тихо произнесла Ева, явно смущенная и растерянная. – Я давно мечтала о таком подарке.
– Я рад, что исполнил твою мечту, – в мужском голосе засквозила радость, смешанная с детским восторгом. Наконец-то, боги! Седи зеленых листьев замелькали белые черты Евы, стоящей.. .у конюшни?
Я выбежала к ней с таким видом. Словно за мной гналась стая бешены собак. Ева, моя малышка, моя девочка, стояла в одной лишь купальной сорочке перед опустившимся на одно колено мужчиной. Взрослым мужчиной.
– Стефан? – ахнула я, узнав в нем давнего знакомого, научившего меня ездить на лошадях.
– Что ты здесь делаешь? – не успела я произнести фразу, как мой взгляд упал на черный комок в руках дочери. – Это что? – непроизвольно вырвалось у меня. – Ева, что это такое?!
К моему удивлению, дочь вцепилась в комок, сжала его, будто защищая его от меня, своей матери. Я еще не отошла от шока из-за исчезновения дочери, а теперь это. Боги, да за что мне все это?!
– Ваше Величество, – Стефан, до этого стоящий на одном колене, спешно подскочил на ноги,
– прошу вас, не гневайтесь.
– Что ты делаешь здесь?! – мой голос сорвался на фальцет. Этот парень, который когда-то давно, еще до рождения Евангелины учил меня ездить верхом, совсем не изменился за прошедшие годы. Кажется, даже одежда на нем все та же.
– Работаю, моя госпожа, – пожал плечами Стефан, пряча взгляд. – Меня отправили сюда обслуживать ваш отдых.
– И ты подарил моей дочери блохастую шавку? – я метнула злобный взгляд в черного щенка, которого так трепетно сжимала Ева. Я понимаю, что она ребенок, который любит живность, но, боги, можно ведь было подобрать для царевны породистую собаку! Кого может подарить конюх? Дворнягу, родившуюся в конюшне от бездомной собаки? И ведь теперь этого щенка не забрать у Евы, она вцепилась в него обеими руками.
– Это не шавка, госпожа, – в голосе конюха послышался металл, и от такой наглости у меня отвисла челюсть. – Этот пес вырастет большим и сильным защитником. Такую породу вам нигде не сыскать.
– Что? – обронила я, ощутив, как всего за несколько секунд простой парень незримо преобразился. Из взгляда и голоса исчезли раболепие и преклонение. Теперь интонации звучали твердо, звонко, с чувством собственного достоинства. Даже голову Стефан поднял высоко, не склоняя, как прежде. – И где же ты отыскал такого щенка, что даже мне не под силу купить такого? – прошептала я и, к своему удивлению, ощутила давление. Стефан возвышался надо мной, с высоты собственного роста взирая так, словно царица здесь вовсе не я.
