Текст книги "Мать наследницы (СИ)"
Автор книги: Алисия Эванс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)
Глава 1
Столовые приборы позвякивали тоненькими голосами при соприкосновении друг с другом. Лишь они нарушали тяжелую тишину, царящую в столовой. Даже Архан, и тот притих, с детской непосредственностью рассматривая столовую, в которой он трапезничал впервые в своей жизни.
Сегодня днем произошло нечто невероятное: Габриллион пригласил меня на совместный ужин, наказав взять с собой цесаревича. Когда лакей передал мне послание мужа, я решила, что ослышалась и попросила повторить. Лакей немного растерялся и повторил все слово в слово, но тогда мне подумалось, что Габриллион решил подшутить таким странным способом.
Как оказалось, царь был предельно серьезен. Впервые за четыре года нашей совместной жизни он соизволил отужинать со мной в одном помещении, да еще и в отсутствие посторонних. Признаюсь, я немного нервничала из-за того, что впервые за долгое время не понимала, что на уме у моего мужа. Иногда, примерно раз в пару недель, он брал к себе Архана и проводил с ним час-другой. Нередко после таких сеансов общения няньки возвращали мне сына плачущим и расстроенным, но заверяли, что царь никогда не поднимал на малыша руку, просто был очень строгим. Никогда ещё Габриллион не звал меня к себе, да ещё и на официальный семейный ужин, да ещё и в малую столовую. Это из ряда вон выходящее событие, которое весь двор будет обсуждать ещё не одну неделю.
Четыре года брака не улучшили наши отношения с царем, и даже более того – они стали ещё хуже, особенно сильно осложнившись после того, как я проявила политическую волю и открыла во всех крупных городах благотворительные столовые для бедняков. В них раздавали самую простую бесплатную кашу и горячие супы из бобовых. Такой масштабный проект потребовал колоссальных финансовых ресурсов, которые я смогла раздобыть лишь благодаря помощи Пита. Именно он помог мне занять крупную сумму денег на открытие первых трех столовых, в которых использовалось продовольствие из других стран. Если бы не его помощь, я бы с треском провалилась и стала бы объектом насмешек. Но прошло каких-то три месяца, простой народ начал голодать, и мои столовые стали пользоваться бешеным спросом среди простых крестьян. Люди приезжали из деревень, чтобы накормить себя и своих детей бесплатной едой.
Обо мне пошла молва. Простые люди, не богачи и не знатные аристократы, возносили за меня молитвы в храмах, благословляли, и вскоре имя царицы Аделии стало известно каждому простолюдину. Они полюбили меня сильнее, чем Габриллиона и его военачальников. Я стала народной любимицей, и этого мой муж не смог мне простить. Он был бы рад закрыть столовые, да испугался народного гнева. В тот голодный год мне удалось спасти несколько сотен тысяч душ, и за это народ начал считать меня чуть ли не богиней. У меня появилась власть, которой не обладал никто в государстве. Власть,
опирающаяся на любовь народа. Поняв это, на мою сторону встала даже знать. Градоначальники и вассалы моего мужа тоже начали жертвовать свои деньги, на которые я смогла купить ещё больше зерна в других странах. Увы, на них крестьяне не молились, наверное, понимали, что если бы не моя инициатива и твердость, никаких столовых никогда не появилось бы.
В скором времени я смогла организовать не только столовые в крупных городах, но и снабдить охраняемые повозки, которые ездили по деревням Севера и раздавали зерно бесплатно. Увы, периодически случались нападения и попытки разграбить такие повозки, но пока страже удавалось отбиться. В последнее время нападения происходят все чаще, а разбойники вооружены все лучше. Увы, свернуть это дело нельзя, ведь впереди зима. Приходится действовать на свой страх и риск.
– Как ты себя чувствуешь? – без особого интереса спросил Габриллион, и от этого вопроса я едва не поперхнулась. Что в лесу сдохло?! Да он с трудом удерживается от того, чтобы не пожелать мне сдохнуть при каждой встрече, а тут справляется о здоровье.
– Спасибо, все хорошо, – откашлявшись, ответила я, приложив к губам бокал с хлебным напитком, чтобы прочистить горло.
– Отлично, – выдохнул царь, задумчивым взглядом рассматривая Архана, сидящего рядом со мной. Малыш увлеченно уплетал кусок пирога, не особо вслушиваясь в наш разговор. -Я думаю, что пришла тебе пора родить мне ещё одного наследника.
– Что? – вскинулась я, изумленным взглядом уставившись на мужа. Получить от него такое предложение оказалось равносильно удару под дых – настолько сильно оно меня шокировало. – Как? Зачем?
– Что значит «зачем»? – не скрывая раздражения, спросил Габриллион, бросив на меня презрительный взгляд. Интересно, как он планирует делать со мной ребенка, если я ему противна до глубины души? В памяти мимолетно пронеслись воспоминания о его попытках зачать со мной Архана, и я внутренне поежилась. Переживать эту гадость второй раз я не намерена. – Не забывай, женщина, в чем твоя главная задача. Ты создана, чтобы рожать детей. Цесаревичу уже исполнилось три года.
– У тебя уже есть сын, – произнесла я сквозь зубы. Знала, что лгала, и слова будто царапали горло.
– Ну и что? – мрачно спросил царь. – Мало ли, что может случиться в будущем. Я намерен оградить государство от смуты, которую может устроить знать. У меня должно быть как можно больше сыновей. Не понимаю, почему я так долго ждал, – раздраженно передернул он плечами. – В идеале, я хочу, чтобы ты рожала каждый год, – ошарашил меня он.
– Ты с ума сошел? – прошипела я шипящим голосом. – Роды – испытание для организма. После рождения Архана я приходила в себя около полугода, – под этой общей фразой я имела в виду не свое душевное состояние, а здоровье физическое. Я безумно радовалась материнству, но дискомфорт от разрывов и других последствий родов я ощущала ещё несколько месяцев. Подумать даже страшно, что я могла вновь забеременеть в первые месяцы сразу после рождения сына. Это немыслимо!
Вдруг я одернула себя и дала мысленный подзатыльник. Столько лет живу с этим человеком под одной крышей, а до сих пор не привыкла к тому, что желания Габриллиона
не имеют никакого значения. Он может требовать от меня рожать ему двойни по два раза в год, но почему меня должно это волновать? Я представила, как вечером расскажу об этом разговоре Питу, и в голове зазвучал его приятный мягкий смех. Уверена, он быстро решит эту проблему и отобьет у Габриллиона все желание оплодотворять меня. Даже, думаю, не желание (его-то у моего дражайшего супруга как раз нет), а глупую идею.
– Аделия,– насмешливо оскалился царь, – ты ведь так близка простому народу. Он любит тебя, уважает, даже превозносит. Деревенские бабы рожают каждый год, в семьях, как правило, больше десяти детей. Неужели ты хуже деревенской бабы, царица? – осклабился он.
– Не смей оскорблять меня, – сквозь зубы процедила я.
– А что такого я сказал? – зло рассмеялся Габриллион, забавляясь моей реакцией. – Неужели ты считаешь оскорблением приравнять тебя к тем, о ком ты заботишься? А не загордилась ли ты, царица? – он всегда произносил мой титул с особой издевкой, будто отплевываясь каждой буквой.
– Я всего лишь дорожу своим здоровьем, – ледяным голосом отвечала я мужу.
– Этой ночью я жду тебя в своих покоях, – равнодушно ответил царь, явно не испытывая никакого желания прикасаться к моему телу и делить со мной ложе. Мысль об этом ему также неприятна, как и мне. Этот обрюзглый, угрюмый и невысокий мужчина не идет ни в какое сравнение с Питом – добродушным человеком с мужественной фигурой, сильным телом и невероятными умениями, которые он демонстрировал мне в постели. Даже подумать страшно, что однажды он мог не появиться в моей жизни, и остаток своим дней мне бы пришлось провести с пьяницей и дебоширом, лицезреть его пивной живот и рожать от него детей.
Мне не удалось сдержать судорогу отвращения, пробежавшую по телу. Габриллион заметил это, лицо его тут же потемнело, и мне даже показалось, что я слышу, как скрипнули его зубы. М-да, неловко. В любом случае, что бы он себе не напридумывал, царь не прикоснется ко мне. Ни он, ни любой другой мужчина. Я принадлежу лишь Питу – отцу своего сына, и других мужчин в моей жизни больше не будет. Весь этот разговор и эти мысли – зря.
– Ты слышишь меня?! – повысил голос Габриллион, и даже маленький Архан испуганно поднял голову, оторвавшись от сладкого пирога. – Этой ночью жду тебя у себя!
– Хорошо, – сквозь зубы рыкнула я и встала, вытаскивая сына из-за стола.
Габриллион ничего не ответил. Лишь его тяжелый ненавидящий взгляд сверлил мне спину. Пусть я не видела лица своего мужа, но между лопаток свербело так, будто мне в позвоночник вот-вот вонзится стрела.
– Папа, до свидания, – вежливо пролепетал Архан, махнув царю на прощание. Он называл «папой» и Габриллиона, и Пита, хотя чаще видел, конечно же, родного отца. Я ещё не придумала, что с этим делать и как объяснить сыну, почему у него два отца. Пока он слишком маленький, с Габриллионом общается редко, при посторонних обычно не разговорчив. Но ведь время летит как птица, и вскоре мой мальчик начнет понимать, что два папы – это странно, а уж риск того, что он проговорится, и вовсе возрастет многократно.
Конечно, Пит с его даром внушать людям любые воспоминания все подчистит и исправит, но я всегда старалась как можно реже прибегать к этой его способности.
Глава 2
Вечером, как я и ожидала, мой мужчина и отец моего ребенка навестил нас, встретив Архана радостной улыбкой.
– Папочка! – воскликнул малыш, бросившись в распахнутые объятия мага. Пит подхватил ребенка на руки, прижал его к груди и крепко поцеловал в макушку. Перед тем, как опустить обратно на пол, хорошенько взлохматил его светлые волосы. Архан убежал играть с игрушечными рыцарями, и мы с Питом остались наедине.
– Здравствуй, – выдохнул маг и, нежно обхватив мою талию, подарил мне чувственный поцелуй в губы. – Как твои дела? – шепнул он, заправив мне за ухо упавшую на лицо прядь.
– Тебе уже доложили о нашей беседе с Габриллионом? – прямо спросила я. Мне уже давно известно, что Пит получает всю информацию о моих передвижениях, встречах и разговорах с другими людьми.
– Я ещё не читал отчет, сразу поспешил к вам, – нахмурился маг. – А что? Что-то важное?
– я видела, как по секундам темнеют его обычно светло синие глаза, выдавая нарастающее внутреннее напряжение Пита. Тревожность – это очень выраженная черта его характера.
– Уверена, о важном охранные духи доложили бы тебе немедленно, – мягко ответила я, взяв его за руку и нежно погладив большим пальцем тыльную сторону ладони Пита. -Габриллион сообщил мне, что этой ночью желает видеть меня в своих покоях, -произнесла я, внимательно отслеживая реакцию своего мужчины.
– Зачем? – с искренним недоумением спросил он.
– Он хочет, чтобы я родила ещё одного ребенка, – презрительно фыркнула я. Такая мысль мне даже в голову не приходила, а стоило представить Габриллина без одежды, как к горлу подступала тошнота. К моему удивлению, Пит не рассмеялся и не изумился наглости царя. Он смотрел на меня напряженно и сосредоточенно, и кажется, я слышала, как работают шестеренки в его голове. Он что-то напряженно обдумывал и лишь спустя пару минут напряженного молчания выдал:
– А ты бы хотела?
– Что? – от удивления у меня вытянулось лицо. – Ты сейчас шутишь?! – зашипела я на него, чувствуя, как в душе зарождается буря. Да как у него язык поворачивается предлагать мне такое?!
– Почему? – все также искренне спросил Пит, чем вывел меня из себя.
– Да как ты можешь?! – я вырвала свои руки из его длинных пальцев, непроизвольно оттолкнув мага. Его брови удивленно поползли вверх, словно он ожидал совершенно другой реакции. – Ты ведь поклялся мне там, в часовне, что кроме тебя у меня не будет других мужчин! А теперь спрашиваешь, хотела бы я родить ему второго ребенка?!
– Адель, ты хорошо себя чувствуешь? – обеспокоенно спросил Пит. Его обыденный тон слышался очень контрастно в сравнении с моим полукриком. Не обращая внимания на мои попытки избежать физического контакта с ним, маг сделал решительный шаг вперед, взял меня за голову и тщательно ощупал лоб. – Жара вроде бы нет, – задумчиво пробормотал он. – Странно, но тогда почему ты несешь бред?
– Что? – окончательно запуталась я.
– Адель, как тебе в голову могло прийти, что я предлагаю родить ребенка от этой свиньи?!
– прикрикнул на меня Пит, возвращая мне долг. – Как?!
– Ты же сам сказал...
– Я просто. – он вдруг осекся, проглотив те слова, которые собирался сказать.
– Тогда о чем ты говорил? – допытывалась я.
– В последнее время я думаю о том, что хочу ещё одного ребенка, – эти слова ошарашили меня многократно сильнее, чем глупое предложение Габриллиона. Пит стоял ко мне в пол-оборота, задумчивым взглядом рассматривая зимние пейзажи за окном. Он не сразу заметил, что я осела в кресло, так как ноги почему-то перестали меня держать. Неужели это не шутка? Неужели Пит говорит всерьез? Родить ещё раз? От него? Ребенка?!
Почему эта простая мысль так шокировала меня? Ведь все замужние женщины в моем окружении рожают не меньше пяти детей, а у меня всего один сын. Беременность -естественное состояние женщины, и в чем-то Габриллион прав. Ежегодные роды – не редкость, так, почему я решила, что больше рожать не буду? Никогда прежде мы с Питом не обсуждали подобный вопрос, не говорили о том, что у нас еще будут дети. Я никогда не думала об этом, не представляла, что буду растить кого -то, кроме Архана.
– Адель, – неожиданно Пит опустился на корточки передо мной, с беспокойством заглядывая в мое лицо. Наверное, я выглядела такой испуганной, что он отодвинул свою обиду на второй план. – Моя роза, если ты не хочешь, то я больше не заговорю об этом, -пообещал Пит, сжав мою руку.
– Я не знаю, – рассеянно помотала головой, понимая, что Пит сказал о ребенке неспроста. Он хочет от меня детей не потому, что ему нужны наследники, а просто потому, что желает иметь семью. – Это так неожиданно, так стремительно. – выдохнула я, закрыв лицо руками. – Ещё раз пройти через этот ад? Ещё раз пережить роды?
– Я не буду тебя заставлять, – заверил меня Пит и, судя по его выражению лица, он вообще очень пожалел, что сказал о втором ребенке.
Я вспомнила Архана, когда он был совсем крохой. Маленький, беззащитный комочек, полностью зависимый от меня, узнававший меня по одному только запаху. Сейчас он уже подрос, стал проявлять характер, задавать интересные вопросы, взрослеть. Ему уже не нужна моя грудь и мое постоянное присутствие, но почему при воспоминаниях о том времени я испытываю тоску? Неужели в глубине души мне хочется пережить это ещё раз? Родить на свет ещё одного младенца, выносить его и вскормить, стать матерью во второй раз? Почему-то страх неожиданно испарился, а на его место пришла робкая нежность. Особенно грела мысль о том, что это будет ребенок Пита. Я не просто стану матерью, но и во второй раз сделаю счастливым своего мужчину.
– Извини, зря я об этом сказал, – виновато выдохнул Пит, грустно опустив голову. – Как вспомню, как ты рожала Архана, так волосы дыбом встают. Я бы на твоем месте не решился бы пройти через это во второй раз. Прости, не нужно было начинать этот разговор.
– Нет, – оборвала я его, положив свою ладонь поверх его пальцев. – Не говори так. Я не готова ответить тебе согласием именно сейчас, мне нужно время, чтобы все обдумать и настроиться. А ты уверен, что хочешь еще одного ребенка? – заглянула ему в глаза я. Вопрос Пита прозвучал очень резко, и я вдруг испугалась, что он может передумать.
– Очень хочу, – искренне заверил меня Пит, губы его тронула робкая улыбка. – Ты сделаешь меня самым счастливым, если подаришь еще одного малыша, – потянувшись вперед, он нежно поцеловал меня в губы.
– Пит, – вдруг распахнула глаза я, отстраняясь от него, – а ведь Габриллион будет ждать меня в своей спальне. Что же делать?
Маг наградил меня насмешливым взглядом.
– Придется мне вновь устроить для твоего мужа ночь любви с суккубом, – оскалился в улыбке он.
– Ты снова погрузишь Габриллиона в сон? – осторожно спросила я. В прошлый раз Пит едва не убил моего дражайшего супруга, и то лишь для того, чтобы оградить меня от его общества. Что же нас ждет теперь?
– Зачем? – хмыкнул маг. – Прошлый раз многому его научил. Он стал меньше пить, его праздники уже не так разрушительны для дворца.
Да уж. Теперь, когда царь устраивает гуляния, дворец уже не превращается в поле боя. Можно спокойно ходить по коридорам, не боясь нарваться на пьяного гвардейца или гулящую девицу, которых раньше специально приглашали во дворец, чтобы развлечь Габриллиона и его окружение. Думаю, если бы мой муж не одумался и не начал бы вести более или менее приличный образ жизни, Пит точно отправил бы его на тот свет. Он бы не допустил, чтобы мы с Арханом находились в постоянной опасности, даже при условии круглосуточной охраны.
– Твой урок пошел ему на пользу, – грустно улыбнулась я. Как ни крути, а после своего пробуждения Габриллион стал намного более сносным, хотя по-прежнему остался тяжелым человеком. – Скажи, если я соглашусь, как сильно изменится моя жизнь? – прищурилась я, а Пит задумчиво возвел глаза к потолку.
– Определенно, тебе придется на время оставить свои дела по обустройству столовых, -медленно кивнул он. – Ты нередко возвращаешься после полуночи, много нервничаешь, и мне это не нравится уже сейчас, не говоря о том, что будет, если ты забеременеешь. Адель, мое сокровище, тебе стоит подумать о том, кому ты можешь перепоручить свои обязанности.
– Если только мажордому, – неуверенно протянула я. Сомневаюсь, что пожилой человек справится с такой нагрузкой, но кроме него во дворце нет никого, кому я могла бы без опасений доверить свои дела. – Или Кларе... – с надеждой протянула я, взглянув на Пита.
– Нет, – решительно замотал головой он. – Об этом и речи быть не может.
– Пит, но ведь прошло столько лет! – изумленно воскликнула я, пораженная столь резким отказом на вполне разумное предложение. – Клара образована, воспитана, к тому же я знаю её много лет.
– Нет! – отрезал Пит со всей резкостью и жесткостью, на которую только был способен в общении со мной. – И слышать не желаю!
– Почему? – вдруг насторожилась я и прищурила взгляд. – Что такого ты знаешь о ней, чего не знаю я?
– Адель, прекрати, – отмахнулся Пит и встал. – Я хочу, чтобы твоими делами занимался кто-то ответственный и преданный, а не просто твоя подруга. Если ты примешь решение родить ещё раз и не сможешь выбрать человека, я подыщу кого-нибудь.
Я промолчала в ответ. Как только речь заходит о Кларе, Пит ведет себя странно: нервничает, начинает повышать голос и стремится как можно скорее свернуть разговор. Я с самого начала догадывалась, что он что-то темнит, но, как я ни старалась, по каким бы каналам ни пыталась выяснить о подруге хоть что-то, это не давало ровным счетом никаких результатов. На Севере и на Юге Клара считалась пропавшей без вести, но все же не мертвой. Каждый раз, когда я пыталась выяснить о ней хоть что-то, я будто натыкалась на невидимую стену и отчаянно пыталась её пробить, но все безуспешно. Это вызывало чувство безысходности и боли, и я не знала, как от нее избавиться. Я просто не понимала, к кому обратиться и где взять новости о местоположении своей подруги.
– Что ты с ней сделал? – прямо спросила я, и Пит остолбенел. Его и без того ровная спина вытянулась по струнке, широкие плечи распрямились, и я увидела, как под тонкой тканью рубашки проступили рельефные мышцы спины.
– Ничего, – ответил маг слишком быстро и слишком резко. – Адель, упокойся. Откуда у тебя в голове такие мысли? – он обернулся и посмотрел на меня строгим взглядом, как учитель смотрит на ученика, не выполнившего домашнее задание.
– Я докопаюсь до правды, – пообещала ему и на несколько мгновений, на доли секунды уловила в глазах своего мужчины насмешку и неверие. Это длилось в сотни раз меньше, чем одно моргание, но я уловила и запомнила эти эмоции.
Остаток вечера мы провели за семейным ужином. У Габриллиона я не притронулась ни к одной тарелке, что стояла на столе, поэтому мой желудок уже начал жалобно постанывать. Пит создал круглый обеденный стол прямо в моей спальне, а его верные слуги – суккубы и духи – накрыли его для нас. Несмотря на внешнюю благостную атмосферу, чувствовалось напряжение, возникшее между мной и Питом после упоминания моей подруги. Даже Архан это почувствовал.
– Мама, – обратился он ко мне, подергав за рукав, – не сердись на папу, – неожиданно попросил сын и, повернувшись к отцу, дал ему другое указание: – А ты, папа, не кричи на маму.
– Хорошо, сынок, – улыбнулся Пит доброй и гордой улыбкой. – Извини меня.
Это разрядило обстановку. Нередко в присутствии Пита Архан озвучивал совсем не детские мысли и догадки и проявлял удивительную мудрость, однако, в присутствии посторонних, он был удивительно молчалив. Я уже давно поняла, что у меня растет очень необычный ребенок, и дело здесь не только в его уникальной магии, которую мы заблокировали. Физическое развитие Архана чуть замедлилось после того, как ему исполнилось два года, но все равно он остается крупнее и здоровее своих сверстников. Его старший «брат» Рагнар ниже моего мальчика на полголовы, а ведь он старше на целых два года! К тому же, за всю жизнь Архан даже насморк не подхватил, в то время как остальные дети как минимум раз в три месяца серьезно простужали. Габриллион гордился таким сильным сыном, называл его богатырем, а воспитатели прочили ему великое будущее. Еще бы, с таким-то здоровьем! Не сомневаюсь, что мой мальчик изменит этот мир и войдет в историю как величайший преобразователь. В конце концов, для этого я его и родила.
