Текст книги "Ребёнок моего мужа (СИ)"

Автор книги: Алиса Селезнева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Annotation

Иоланту Облонскую можно смело назвать успешной женщиной.

У неё хорошая работа, любящий муж и четырёхкомнатная квартира в центре города без ипотеки.

Но... богатые тоже плачут. И Лана плачет из-за того, что никак не может забеременеть. Не помогает даже ЭКО, а муж Ланы Влад отчаянно хочет детей.

И вот однажды на пороге их дома появляется беременная женщина…

Алиса Селезнева

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Эпилог

Алиса Селезнева

Ребёнок моего мужа

Глава 1

2018 год

− Мне жаль. Правда.

− Что у меня очередной «пролёт»? Не переживайте,Вася не виню.

Лидия Ивановна Пирогова потёрла переносицу и, сняв очки, положила на стол линзами вниз. Прямо на стекло. За двадцать лет работы репродуктологом она повидала многое и нарастила нехилый панцирь. А по-другому в её профессии было нельзя. Без здорового цинизма врачом долго не проработаешь, а уж репродуктологом тем более. Была бы чересчур сострадательной, уже бы через год сбежала, а так успела послушать и истерики, и угрозы, и слова благодарности. Искренние и от души. Одна пациентка, абсолютно, кстати, неверующая, отстояла за неё три года назад целую службу и молилась Матроне Московской, лишь бы роды у самой Лидии Ивановны прошли успешно. А что, рожать в сорок два – то ещё испытание, но Лидия Ивановна справилась, а вот Иоланта Облонская никак справиться не может. С ней вообще запредельный случай. И ведь не сказать, что старая или совсем больная. Бывали и безнадёжнее пациентки и всё равно беременели и рожали, а этани в какую. А в глазах даже не отчаяние. Нет. Пирогова просто не могла подобрать для описания взгляда Облонской нужного слова, но в карточке на всякий случай нацарапала его. Не психолога ради.Для себя. А через секунду зачеркнула, потому что осознала, насколько узко мыслит. Вот ей Богу, будто океан мелкой речушкой назвала.

− Так бывает.

− Знаю.

− Но опускать руки не стоит.

− И это я тоже знаю.

− В следующий раз обязательно получится.

Облонская с силой втянула в нос воздух и прикрыла глаза.

− В следующий раз точно не получится.

− Почему?

− Потому что это будет моей тринадцатой попыткой, а я жутко суеверная.

− Думаю, Вам просто нужно сделать перерыв. Съездите летом с мужем на море. Отдохните как следует. Накупайтесь, позагорайте, выспитесь, а в сентябре приходите снова.

− Можно я пойду домой?

− Можно. До свидания, Лана. До сентября.

Поправив длинную юбку, Лана медленно встала, подняла с пола маленькую чёрную сумку и вышла за дверь. Она не стала говорить Лидии Ивановне «до свидания». Она знала, что больше никогда в жизни не переступит порог кабинета репродуктолога ни в Перми, ни в каком другом городе мира.

Хождение по мукам, то есть по больницам, Лана начала десять лет назад. Сначала долго лечилась от бесплодия: продувала трубы, удаляла полипы в матке и кисты на яичниках, затем боролась с эндометриозом, а после, пережив две внематочные беременности и лишившись обеих труб, решилась наконец на ЭКО.

Длинный протокол, короткий протокол, протокол естественного цикла, «снежинка», «пролёт», ПЯ, ИЦН, БХБ, ХГЧ… Она знала все принятые акушерами-гинекологами сокращения и весь экошный жаргон, потому что часами сидела на форумах и общалась с такими же женщинами, как сама. С ними ей было легче. Те её понимали и не боролись с пеной у рта за право причинить боль, как делали её родственники, коллеги по работе и большинство подруг. Тем, кто мог зачать сам, было невдомёк. Как сказал однажды Достоевский: «Сытый голодного не поймёт». А на экошных форумах голодными были все. И когда кому-то вдруг везло и удавалось наесться, радовались тоже все. Кто-то завидовал, но всё равно радовался. Там, на форуме, сотни бесплодных женщин были одной большой семьёй. Опытные не гнушались помогать новеньким. Многие консультировали не хуже докторов, по крайней мере, дать ответы на вопросы: бывает ли диарея от гормонов, когда принимать препараты: до еды или после, и толстеют ли после приёма дюфастана, подсказать могли.

Лана давно закончила «школу новичков» и уже как года три являлась этаким волонтёром-консультантом для тех, кто только-только знакомился с миром ЭКО. Она могла рассказать и про эстроген, и про морщины, и про криоперенос и даже про донорские яйцеклетки. К последним у неё была «особая любовь». Врачи предложили их две попытки назад, когда заметили, что подсадки эмбрионов на основе её яйцеклеток заканчиваются либо выкидышем, либо замершей беременностью. С донорскими всё действительно пошло «легче». Эмбрионы вообще перестали приживаться, а вместо первых признаков беременности наступали болезненные и обильные кровотечения, совсем не похожие на месячные, что на языке экошного жаргона и означало «пролёт». Причём по всем фронтам.

− Ой, Ланка, привет!

Поднимаясь по лестнице и мертвой хваткой держась за перила, Лана так углубилась в мысли, что не заметила мнущуюся у дверей младшую сестру Валюшку. Та подгибала колени и гладила необъятных размеров живот.

«Как всегда, растрёпанная и беременная, − в сердцах подумала Лана и специально пошла медленнее.

В детстве она часто называла сестру Валенком, и та полностью оправдывала своё прозвище. Росла неотесанной, грубой и глупой. Родители у Ланы и Валюшки были те ещё юмористы. Старшенькую обожали, непросто же так дали ей имя главной героини любимой оперы*, а к младшей относились, как к сорняку. Обута, одета, накормлена – и слава Богу. Она и появилась-то у них случайно и росла тоже вроде как по воле случая. В конце восьмидесятых в Советский Союз пришла мода на календарный метод контрацепции, и Иоланту Надежда Константиновна в буквальном смысле высчитала, а вот Валентину проглядела. Поехала первый раз в жизни с мужем на Чёрное море, а там не заметила сдвиг цикла из-за смены климатических зон и часовых поясов и… залетела. Вот прям как девчонка! Аборт делать не пошла, уж слишком возражал Николай Львович, который со всей страстью бывшего пионера и комсомольца ударился в воспрявшую духом после развала Союза религию. Так Валя-Валентина и родилась.

Разница у сестёр Симоновых составляла четыре года. Это если в возрасте считать, а, если в характере, то лет сто, а, может, и больше. В Лане с детства прослеживалось что-то утончённое, что-то аристократическое, а Валя и в подростковом возрасте продолжала быть Валенком, стремлений к учёбе не имела, по театрам не ходила, книг возвышенных не читала, любила только телевизор смотреть да вечерами по улицам с подружками шастать. В итоге какое-как окончила девятилетку и пошла в швейное училище. Одним словом, Иоланте нечета. Старшая-то Симонова принесла родителям сначала «золотую» медаль, а спустя пять лет ещё и «красный» диплом. И не сказать, что много над уроками сидела, просто голова у неё была светлая, и организовать себя Лана умела, оттого, наверное, и нашла себе высокооплачиваемую работу переводчиком и очень перспективного мужа. У Валюшки же документы в десятый класс даже брать не стали. Ровно в восемнадцать она забеременела и швейное училище, естественно, бросила. Парень её с радаров тут же скрылся, и Лану случившееся ничуть не удивило. Чего вообще можно ждать от Валенка? Только таких вот фокусов! Однако опять вмешался Николай Львович и аборт младшей дочери сделать не разрешил, поэтому у Вали и родился распрекрасный Алёшка. Бабушка и дедушка влюбились в него с первого взгляда, дочь простили и обзывать Валенком Лане строго-настрого запретили. А ей не шибко и хотелось. Лана в тот момент уже университет окончила, на работу устроилась и вовсю с Владом встречалась. На Валюшку она махнула рукой: не до сестры было. Обескураживало одно: как Валя в восемнадцать родила, а не раньше? Видимо, повезло. И через два года младшей Симоновой повезло снова.

В детской поликлинике она встретила Андрея и дюже ему понравилась. Андрей учился на помощника машиниста, а в поликлинике подрабатывал электриком. Подросший Алёшка его ничуть не смутил. Свадьбу сыграли через год. Валюшка, разумеется, была «заряженная» и через три года вновь забеременела, сейчас же она носила уже четвёртого. И Лана нутром чуяла, что это не последний ребёнок Мальгиных. Андрей был рукастый и, похоже, не только рукастый, а Валюшка беременела легче кошки. Чуть ли не от поцелуя. Только на мужа взглянула и тут же в положении. Носила тоже легко − ни варикоза, ни токсикоза. За беременность набирала максимум килограммов десять, а потом весь лишний вес скидывала в первый же месяц после родов. На животе ни одной растяжки, рожала, будто из пушки выстреливала, а дети все здоровые. И Валенком постепенно стала Лана. Пустая, никчёмная, ущербная…

− А я тут по магазинам ходила, мелким кое-что покупала, да в туалет захотела, − продолжала весело щебетать Валя. − До дома бы точно недотерпела, а потом вспомнила, что рядышком ты живёшь, вот и решила заглянуть.

− Ну, заходи, − хмуро ответила Лана и нехотя отперла дверь.

Настроение у неё было поганое. С недавних пор Иоланта на дух не переносила естественно беременных, а Валюшку в буквальном смысле ненавидела. На её фоне она чувствовала себя уродом. Как же так? Ведь Иоланта всегда была умнее, глубже, ответственнее, тогда почему у недалёкой Валюшки получалось выносить и родить, да ещё и так легко, а у неё нет. Где справедливость? Неужели только в словаре Ожегова?

− А я после ремонта у вас ещё не была! – Пока Лана мысленно рассуждала на тему устаревших терминов, счастливая Валентина уже успела скинуть пуховик, сбегать в туалет и примостить к стенам кучу пакетов. – Красиво у вас, как в музее! – произнесла она с завистью и принялась осматривать сначала прихожую, затем кухню с гостиной, а потом ещё и все спальни.

У Облонских действительно было красиво. Лана подглядела такой интерьер в одном модном журнале. Стены, шторы и мебель – всё в пастельных тонах, чаще всего в молочном и белом, а яркие пятна создаются с помощью аксессуаров: светильников, цветочных горшков, картин и статуэток.

− Одного не пойму: зачем вам двоим четырёхкомнатная квартира? Хотя, конечно, если денег куры не клюют…

− На нас вообще-то они не с неба упали. Мы работали и работаем.Оба. Первые пять лет домой порой только ночевать приходили. Пахали, как черти. И если бы ты на работу вышла, вы с Андреем давно бы уже ипотеку закрыли и купили себе что-то попросторнее однушки, в которой сейчас впятером теснитесь.

− Я вообще-то тоже не воздух пинаю, я деток ращу! – Блеснула глазами Валя. − Выполняю приказ президента. Не слышала, что он сказал? Каждая женщина должна родить шесть-семь детей. Надо повышать демографию в стране. Хотя бы тем, кто может её повысить!

− Это вообще-то не президент сказал! − огрызнулась Лана. Она стояла посреди кухни в норковой шубе и никак не могла решиться её снять. Низ живота тянуло, но прокладка между ног лежала ночная: подвести не должна. − Всё-таки правильно я сделала, что поехала домой на такси, − добавила она мысленно. Валя тем временем продолжала жестикулировать и разглядывать то, что ещё разглядеть не успела. И беспрестанно гладила новые стены. Рельефные обои вызвали в ней просто неописуемый трепет.

− Но поддержка от государства многодетным семьям, конечно, нищенская. Я уже запуталась, сколько сейчас материнский капитал, и полагаются ли какие-то выплаты за четвёртого ребенка. И хорошо бы было, если бы платили не разово, а каждый год, на каждого детя и хотя бы по двести пятьдесят тысяч.

Лана всё же сняла шубу и тщательно протёрла глаза. Она, как и обещала родителям, больше не называла младшую сестру Валенком. В сердцах она звала её яжмамкой или овуляшкой, а иногда и тем, и другим сразу, часто через дефис. Лана вообще не понимала, как Валя с Андреем, живя в однокомнатной квартире с тремя детьми, умудрились заделать четвёртого. Наверное, на кухне или в ванной. А о слове «презерватив» ни тот, ни другой, скорее всего, даже не слышали…

− Что опять не вышло? Ты поэтому такая злая? – Валя демонстративно плюхнулась на стул и взяла из вазы со стола большое красное яблоко, повертела в руках и смачно откусила большой кусок.

Конечно, о бедах Ланы, и она, и Надежда Константиновна наслышаны были, но о точном числе протоколов и подсадок не знали. Об этом знал только Ланин муж Влад.

На вопрос сестры Иоланта не ответила, слишком сильно устала отшучиваться. Она ещё утром без всяких анализов знала про очередной «пролёт». Нет, тестов не делала, держалась все положенные двенадцать дней, но каким-то образом свою неудачу чувствовала. Что говорить, опыт своё дело знает…

− Я бы на твоём месте донорскими яйцеклетками воспользовалась.

− Да ну, − Лана усмехнулась. Неужто Валюшка каким-то образом услышала о существовании интернета и прочитала статью об ЭКО. – Но ты не на моём месте.

Валя цокнула и откусила ещё один кусок яблока, почавкала и с прищуром посмотрела на сестру:

− Вы, кстати, в выходные с Владом что делаете?

− В оперу идём.

Лана, разумеется, врала. Они с Владом уже давно никуда не ходили. Лежали дома. Он в гостиной на диване за ноутбуком в «сталкере», она в спальне на кровати с телефоном на своём форуме. Жизнь проходила мимо. Они словно смотрели её по телевизору. Больше не ездили в тёплые страны, не ходили в рестораны и по гостям, а только бегали и бегали по больницам. Месяц за месяцем, год за годом. А когда были свободны, закрывались ото всех в своей раковине, то есть в дорогой четырёхкомнатной квартире с дизайнерским ремонтом, чтобы не слышать бесконечных: «А чего не рожаете? Ой, ЭКО – это так вредно, оно вызывает рак. Это, наверное, аборт или гонорея так на вас повлияли, а вообще надо отключить голову, вот одна моя подруга… Может, у вас просто несовместимость…»

Лана почти перестала краситься и маникюр с педикюром чаще всего делала себе сама, причём безо всякого лака. Ей всё реже хотелось наряжаться, её не тянуло в магазин за новыми платьями. Она постоянно чувствовала себя уставшей и разбитой.

− Ну, вы как всегда. Сразу видно детей нет, вот и бегаете по концертам. Родите, не до опер станет. Вот мне вообще некогда. Даже чай на ходу пью. Бывает, за день не присяду ни разу.

− А зачем так много рожала? Могла бы и на Кире остановиться.

− Если Бог заек даёт, я что делать должна?

− Лужайку тоже от Бога получить надеетесь?

Валя фыркнула, Лана отошла к окну. Они с Владом жили на семнадцатом этаже в самом центре города, и с их балкона открывался великолепный вид. Вся Пермь была как на ладони.

− Слушай, Ланка, − начала примирительным тоном Валюшка и даже погладила сестру по плечу. – Ну сдалась тебе эта опера? А я так устала, хоть бы денёк отдохнуть. Может, возьмёте Киру с Алешкой на выходные, а то Андрюшка в рейсе, а я уж как-нибудь со Стасом перекантуюсь. Влад Киру с Алёшкой любит: я не раз видела,какон на них смотрит. И они к нему тянутся. Ты же знаешь, ребята мои послушные и кушают всё. Можешь особенно не готовить. Или доставку, если что, организовать. Что вы там сами едите? Пиццу, роллы? Они за милую душу сметут. А вам плюсик в карму будет.

Плюсик в карму… Как часто за последние лет пять Лана слышала это словосочетание и сколько этих самых плюсиков заработала. Сотни? Тысячи? Не зря же она ежемесячно отправляла кругленькие суммы на благотворительность: в приюты для собак, в детские дома и частные фонды, поддерживающих женщин, попавших в трудную жизненную ситуацию. Переводила немощных стариков через дорогу и порой специально приходила на почту, чтобы помочь подслеповатым бабушкам заполнить бесчисленное количество бланков на отправку посылок и бандеролей. Безвозмездно, за слова «Спасибо, доченька. Пусть у тебя всё будет». И нищих кормила, и бесплатно с детьми коллег английским занималась, только всё без толку. Видно, карма у Ланы была как минимум минус миллиард. Впрочем, откуда этот минус миллиард взялся она отлично понимала.

Оттого, наверное, и не задавала вопроса «За что мне это всё, Господи?!» и даже иногда посмеивалась над людьми, которые искренне недоумевали, почему у них ничего не клеится. Нет, Иоланта Облонская была на сто процентов убеждена, что в жизни людей все беды от их поступков.Плохих поступков.Ужасных поступков. Рак то, смерть ребёнка или просто чернющая полоса на работе. Задумайся, а что ты сделал не так? Не сегодня, а лет десять назад или двадцать. Кого обманул, что украл, скольких людей обидел? Закон жатвы и сеяния работает так же хорошо, как законы Ньютона и Архимеда. Последние наблюдали все, их веками проверяет практика. А вот первый, самый жизненный, но в нём почему-то до сих пор сомневаются. Нельзя смошенничать и остаться чистым. Нельзя оставить брата без отцовского наследства и потом жить на эти деньги припеваючи. Жизнь всё расставит по местам и заберёт взамен намного больше.

И Иоланта уже давно просекла за какое прегрешение платит бесчисленными выкидышами, замершими беременностями и «пролётами». Нет, абортов она никогда не делала, и в беспорядочных половых связях обвинить её бы никак не получилось. Лана себя ценила и по пустякам не разменивалась, но двенадцать лет назад, говоря языком молодёжи, решила «порофлить». Она жила в общежитии с одной серой мышкой, и этой серой мышке каким-то чудом удалось подцепить красавчика Влада Облонского, а Лане позарез захотелось его отбить.Так, прикола ради. Влад Лане и нужен не был, просто она решила испытать на нём свою женскую силу. Она же была первой красавицей группы, и у неё всегда всё получалось.

− Вот и проверим, − объявила она подруге Юльке, − как сильно Влад Аринку любит. Если всерьёз, то на меня и не взглянет, а если просто таскает, то зачем он ей тогда сдался? Кабелей и без него полно.

И сначала Лана пригласила Влада потанцевать, а день спустя, сказав, что её соседка уехала к родителям, утащила гулять в парк. Вскоре «рофл» превратился в реальность. Иоланта влюбилась. И Влад, к несчастью, тоже. Так они и стали официальной парой, а серая мышка тихо ушла в закат.

Однако через месяц Лана узнала, что эта самая мышка сделала аборт и убрала ребёнка Влада. Вот так по приколу оборвалась чья-то едва зародившаяся жизнь.

− Ну так что, возьмешь Киру с Алешкой на выходные? – Валя пощёлкала перед носом Ланы пальцами. – Ты сегодня рассеянная какая-то.

− Голова болит. Бури, наверное, магнитные.

− Так детей-то возьмёшь?

− Возьму. Привози в пятницу вечером.

− Ой, нет. Пусть Влад сам заедет. У вас вон какая машина. Чистой воды танк. А мне на автобусе ехать. До вас и обратно.

Лана махнула рукой.

− Ладно, мы заедем.

Валюшка бросилась её целовать.

− Ой, Ланка, ты чудо. Хоть два дня спокойно проведу. Ещё бы маму уговорить Стаса взять…

− Чудо, чудо…

Хозяйка квартиры наконец опустилась на кухонный стул и, плеснув в стакан апельсинового сока, принялась думать, куда поведёт племянников в выходные. В цирк или лучше в ТЮЗ?

− Кстати, − она вновь посмотрела на сестру. – Помнишь, у тебя была знакомая. Кажется, её Таня звали. Косметикой занималась. Не помню какой фирмы. Она мне года два назад очень классную помаду продала. Можешь её телефон дать. Я бы ещё заказала.

Валя скривилась и потянулась за вторым яблоком. Первое она уже схрумкала, причём без всяких огрызков.

− Гиблое дело. Танька в депрессии. Сейчас ничем не занимается. У неё матку удалили. То ли миому нашли, то ли фиброму, я их вечно путаю. В общем, вырезали всё, а муж у неё детей хотел, поэтому и ушёл к молодой и здоровой.

Лана с силой сжала стеклянный стакан. Так, что даже рука побелела.

− А чего ты удивляешься? – подняла левое плечо Валя. − Мужики от бездетных жён часто уходят.

− Как будто они от тех, кто с детьми, не уходят. Ребёнок, знаешь ли, не средство от развода.

− Но деть всё равно семью держит. Если бы я была бесплодной, я бы Андрея мучить не стала. Сразу бы отпустила. Артёма Танькиного тоже понять можно. Молодой, симпатичный, при деньгах. Сейчас таких мало. А ему приходится при больной жене сидеть. Ой, прости, − Валя вдруг покраснела и стала похожей на яблоко, которое ела. – К вам это, конечно, не относится. Вы при желании и суррогатную мать взять сможете.

− Ты никак себя предлагаешь?

Лану почему-то трясло. Никак температура поднялась. Или… Или она так из-за Татьяны реагирует? Беды-то у них схожие.

− Я, − Валя тряхнула головой и перевела взгляд на позолоченную люстру, − ничего не предлагаю.

− И слава Богу. – Лана многозначительно посмотрела на сестру, и та, чуть смутившись, нехотя встала со стула.

− Ладно, пойду я, а то тебе, наверное, ещё ужин готовить, или опять хочешь доставку заказать? Не, Ланка, ты это дело бросай. Мужика надо, домашней пищей кормить, а ещё холить и лелеять, тогда он точно никуда не уйдёт.

На последних словах Валя громко расхохоталась, решив, что очень остроумно пошутила.

Иоланта новый выхлоп сестры оставила без внимания. Заниматься ужином ей сегодня было не нужно. Всё полезное и низкокалорийное было приготовлено ещё вчера. В последнее время и она, и Влад ели, как воробьи. Вкус к еде они утратили тоже.

− О, проснулся. Толкается, есть хочет, − произнесла напоследок Валюшка, натягивая болотного цвета пуховик, и будто специально как можно ближе подошла к старшей сестре. Её громадный живот под грубым бежевым свитером и, правда, двигался, как заведённый. Чтобы не видеть брыканий ребёнка, Лана отвернулась. – Хочешь потрогать?

− Нет!

− Да иди потрогай!

− Я же сказала: нет! – повысив голос, Иоланта покраснела.

− Злая ты, Ланка! Это от денег. Богатые все − злые. Добра надо больше делать, вот тогда и забеременеешь. Я бы на твоём месте…

Лана открыла перед сестрой дверь и с чувством выставила на порог все её котомки.

− Захочешь детей к нам на выходные сплавить, сама в пятницу привезёшь. Влад тебе не таксист!

______________________

*«Иоланта» – лирическая опера П. И. Чайковского, последняя из им написанных, на либретто М. И. Чайковского по драме Генрика Герца «Дочь короля Рене». Главным действующим лицом является слепая принцесса, которая благодаря истинной любви в конце оперы прозревает.

Глава 2

Влад вернулся домой ровно в семь и, не снимая пальто, потёрся о Лану щекой. Небритой, холодной и раскрасневшейся. Похихикав, Лана игриво, как в молодости, стянула с него шарф. С годами её муж становился только красивее. Возраст явно шёл ему на пользу, придавал солидности и импозантности. Многие Ланины знакомые к тридцати пяти уже облысели и обзавелись порядочным животиком, но Влад был не из таких. Высокий, широкоплечий, с мускулистыми длинными ногами и узким тазом, он дважды в неделю ходил в спортзал, зимой по выходным катался на лыжах, а весной и осенью плавал в бассейне. Темноволосый, глаза синие-синие, а черты лица мягкие, как у ребёнка.

− Если он меня бросит, я умру или окончательно съеду с катушек, − подумала Лана, оставляя на щеке мужа лёгкий поцелуй, но вслух, конечно же, произнесла другое: − Ты поздно. Я ждала тебя к шести.

−Да… − Влад почесал затылок. – Забирал Арину из роддома, но угодил в «пробку».

− Кого забирал?

− Арину Пушкарёву. Соседку твою по общаге. Не помнишь?

Сердце у Ланы больно ударилось о рёбра.Она помнила. Даже слишком хорошо помнила.Аринабыла не только её соседкой по общежитию. В первую очередь она былабывшей Влада. Той самой серой мышкой, что сделала от него аборт.

− Как ты про неё узнал? Где встретил? − Голос у Ланы задрожал, на глаза навернулись слёзы. Сегодня был слишком тяжёлый день: «пролёт», встреча с Валей, неприятные новости об уходе Таниного мужа, и она отошла к окну, чтобы Влад лишний раз не видел её плачущей.

− Да она, оказывается, жена одного нашего аналитика. Матвея Рыжкова. А я даже и не знал об этом. У него машина сломалась. Мы как раз на стоянке были, вот я и решил помочь. Чего им на такси мучиться да тратиться? Я ведь её даже не узнал сперва. Сильно изменилась. Будто пластическую операцию сделала. Представляешь, у них уже второй! Старшая девочка. Машенька, семь лет, а теперь Илья. Настоящий богатырь! Имя ему правильное дали. Шестьдесят один сантиметр, вес – четыре кило! Мне даже подержать дали.

«Второй, − Лана сглотнула и быстро вытерла слёзы. – Выходит, отмолила Аринка, а я почему никак отмолить не могу?»

− Ты не сердишься?

Влад обнял её со спины и поцеловал в затылок. Улыбнувшись, Лана похлопала его по руке. Она уже давно не сердилась на это его увлечение. У Влада забирать из роддома жён сослуживцев и друзей давно вошло в привычку, а женщинам, уходящим в декрет в их фирме, он ещё и премии выписывал, как зам генерального. Всё началось с Валюшки и Киры. Андрей был в рейсе, и забирать сестру вместе с родителями поехала Лана. Влада взяли для компании и больше, как водителя, но врачи по инерции приняли за папашкуего. Ну ещё бы! Единственный молодой мужчина в окружении кучи женщин. Конечно, же отец он! И радостно выдали ему розовый пищащий свёрток, да ещё и пожелали от души: «Приходите через год снова». Лана в тот день рассвирепела страшно, чуть скандал не устроила. Она тогда уже бегала по врачам и находила то одну болячку, то другую. Однако с годами к привычке мужа возиться с чужими детьми стала относиться с пониманием. Что ж тут сделаешь, если Влада к чужим младенцам будто магнитом тянет?

− Не сержусь.

− Вот и славно. Дуться тебе не идёт.

Минут через пять они сели ужинать. Лана поставила на стол белые тарелки и, погасив большой свет, зажгла маленькие светильники под потолком. Разложила вареную грудку и рис, налила в кружки зеленый чай. Не из пакетиков, а свежезаваренный. Чайную пыль в бумаге они старались не употреблять, как, впрочем, и чипсы с сухариками.

− Как прошёл твой день?

Большую часть ужина Облонские провели в молчании. Каждый по обыкновению думал о своём, о наболевшем, и первым тишину нарушил Влад. Лана опустила голову и с трудом проглотила недожёваный кусок курицы. Отвечать на этот вопрос ей не хотелось до одури. Она знала, что её муж уже давно обо всём догадался. Понял, что у неё снова не вышло. Потому как, если бы получилось, она бы ему сообщила. Написала, позвонила, приехала.Тут же.

− В это раз тоже «пролёт». ХГЧ* почти нулевой.

Лана выпрямила спину и промокнула губы салфеткой, Влад кивнул.

− Что сказала Пирогова?

− А что она может сказать? Посоветовала съездить на море, отдохнуть и попробовать в сентябре снова.

− Значит, попробуем в сентябре снова.

Ей почудилось, будто он воткнул ей между рёбер нож и с силой повернул.

− Ты понимаешь, что я пыталась уже двенадцать раз? Двенадцать подсадок. Пять протоколов…

− В Израиле зарегистрирован случай. Женщина сделала сорок четыре попытки ЭКО.

− Надеюсь, долгожданная беременность принесла ей счастье. Хотела бы я знать, здорова ли она сейчас и как живет ее ребенок? Оправдал ли усилия?

− Лана! − Взгляд у Влада стал жёстким и обвиняющим. − Мы ведь давно всё решили. Я знаю: тебе тяжело, но мне тоже нелегко. Я тоже хожу по больницам и тоже сдаю...

− Тебе нелегко?! − Она вскочила со стола и крепко схватилась обеими руками за спинку. То ли упасть боялась, то ли заслоняла таким образом живот от мужа. Это тебе без конца стимулируют яичники? Ты пьешь гормоны? Тебе делают пункции? Или, может, у тебя забирают яйцеклетки? Ты всего лишь берешь мужской журнал, идёшь в тихое место и снимаешь штаны, а девять кругов ада прохожу я! Раз за разом! Раз за разом! Но я больше не могу их проходить! И не хочу!

Влад остался сидеть за столом. Нож из его левой руки выпал и со звоном ударился об пол. От этого звона у Иоланты потемнело в глазах. Отчего-то она подумала о рушащихся зданиях.

− Тогда зачем всё это? Кому? Для чего мы так работали? – Влад повысил голос, лицо у него побагровело. − У меня ни сестёр, ни братьев нет. Ты знала, что я хочу большую семью, потому что сам рос один. И ты ведь тоже хотела ребёнка. Мы это не раз обсуждали.

Хотела. Десять лет назад хотела, пять лет назад хотела. Даже в прошлом году хотела. Но сейчас… Сейчас Лана мечтала только о покое, а Влад продолжал требовать.

− Так кому, я спрашиваю, мы всё оставим? Квартиру, машину, землю. Побрякушки твои, шубу. Валькиной ораве?

− А почему мы не можем усыновить? Почему не можем взять ребенка из Дома малютки? Отказника?

− Может, потому что младенцев только своим да нашим дают. Нам с тобой туда не пробиться. Даже за взятку. А ещё есть слово «генетика», Лана! Слышала о таком? Ге-не-ти-ка! Хочешь, как Лебедевы? Я нет! Я не хочу, чтобы мой сын колпачки с колёс скручивал и чужие машины угонял.

− Как будто свои не скручивают! Как будто родные дети не разочаровывают!

− Может, ты ещё предложишь квартиру продать и суррогатную мать взять? Давай продолжай, Лана, не стесняйся! Только вот она имеет право ребёнка себе оставить. Хочешь и через это пройти?

Лана провела рукой по лицу и обнаружила на пальцах следы влаги. Нет, она не плакала, но глаза почему-то были мокрыми, а Влад с каждой секундой распалялся всё больше, кричал и кричал и без конца приводил какие-то примеры. Примеры с её же форумов. От безысходности она схватилась за стул ещё сильнее. Влад не понимал. Он слушал её, но не слышал. А ведь всё всегда случалось при нём. О новой неудачной попытке она первым делом сообщала ему, а потом долго плакала в его объятиях, а он гладил её по волосам и успокаивал, говорил, что нужно потерпеть и что в следующий раз всё выйдет обязательно. А она верила, но в следующий раз всё становилось только хуже…

− Я хочу ребёнка, Лана! Своего, родного, нашего с тобой. Не будь такой эгоисткой!

Иоланта чуть прикрыла глаза, совсем как при утреннем разговоре с Лидией Ивановной, и медленно покачала головой. И когда Влад умудрился стать настолько жестоким? Видимо, пока она бегала на стимуляции и подсадки.

− Ты прав, − ровным голосом проговорила она, − я не должна быть эгоисткой. Мне сегодня Валя сказала, что, будь она бесплодной, она бы Андрея держать не стала. И я думаю, это правильно, поэтому я тебя отпускаю.

− Куда отпускаешь? – Глаза у Влада округлились, лицо вернуло почти естественный цвет, даже голос стал на пару десятков децибелов тише.

− На совсем отпускаю. Ты здоровый, красивый, с деньгами. За тебя любая пойдёт. Найдёшь себе молодую и фертильную*. Она тебе мигом родит, оглянуться не успеешь, как за памперсами бежать придётся. А с меня хватит! У меня больше сил нет. Волосы от гормонов разве только в глазах не растут, но, знаешь, что я сегодня поняла. Некоторым даже ЭКО не помогает. ЭКО, Влад, не панацея. Но раз ты так хочешь ребёнка, заводи, а я… Я как-нибудь проживу без тебя.

_________________________________

*Хорионический гонадотропин человека (ХГЧ) − гормон, который в норме обнаруживается у женщин в крови и в моче при наступлении беременности. ХГЧ вырабатывается хорионом − внешней оболочкой, которая окружает плодное яйцо, в сокращении ПЯ.