Текст книги "Даже не думай! (СИ)"

Автор книги: Алиса Ростовцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 28 страниц)

– Спасибо за заботу, готовлюсь к занятиям.

– Ну, готовься. Мы не будем тебе мешать. Ты только на Андрея не злись, его иногда заносит.

От виноватого тона Ника мне стало совсем не по себе, и вся моя злость сдулась, как воздушный шарик.

– Да, знаю я. Просто день сегодня… какой-то…

– Это точно, погода мерзкая. Жара. Ты в своей квартире как? Нормально? У тебя же солнечная сторона, наверное, вообще дышать нечем.

– Ну, так… – вяло подтвердила я.

– Если хочешь, давай мы за тобой заедем? У нас тут кондиционер, Андрей сейчас ужин пойдет готовить. Ты пока свои уроки закончишь, а потом мы поболтаем. Как тебе такой вариант?

От такой заботы со стороны Ника мне вновь захотелось плакать.

– Ник, спасибо. Но я сегодня как-нибудь сама, хорошо? Просто завтра тяжелый день.

– Ну, смотри, как знаешь. Ты тогда в сеть, что ли, выйди. Мы тебе кое-что расскажем.

– Посмотрим, но, вряд ли, получится сегодня.

– Эй, Ксень. Ты там не расклеилась случаем, не заболела?

– Да все в порядке! Просто день был такой… сумбурный.

– День? И кто же его тебе так испортил? Опять твой ненаглядный Тим?

– Никита! Ну и ты туда же! Почему если у меня плохой день, значит сразу надо думать на этого придурка?!

– Потому что, когда этого придурка, как ты говоришь, нет, у тебя настроение гораздо лучше. И на тяжелые дни ты не жалуешься, – просто подметил Ник и продолжил. – Если он тебя обидит, ему придется иметь дело с нами. Помни об этом и не дрейфь. Он тебе ничего не сделает.

– Он и не пытается.

– Вот и хорошо. Нечего тогда киснуть. Ладно, Ксюш. Я пошел помогать Андрею. Если передумаешь, бери такси и сразу к нам. У нас на ужин – пицца и бутылка отличного красного вина. Тебе понравится.

– Спасибо, Ник. Передавай Андрею привет. А я подумаю.

– Целую в носик, малыш!

– Пока-пока.

Ник задорно рассмеялся и отключился.

* * *

Ночью после разговора с Никитой я еще долго не могла уснуть. Вертелась на постели не в силах найти удобного положения. Головная боль опять вернулась, сосредоточившись где-то в районе глаз. Я то и дело прикладывала ледяные пальцы к вискам и кусала губы.

Интересно, у меня в сумке где-нибудь есть таблетки?

Но искать я не стала, не хотелось шуметь и будить соседок. Завернувшись в одеяло, я снова уставилась куда-то в невидимую точку на потолке. Усталость давила, я чувствовала себя разбитой. И только сон никак не желал принимать меня в свои объятия.

Слишком много мыслей и слишком много воспоминаний.

* * *

В тоскливых размышлениях прошло больше половины еще одного дня, третьего по счету с момента моего появления в больнице.

Надо было попросить у Ди принести мне книги, но в первый раз я не подумала об этом, а сейчас звонить и тревожить вечно занятую Дину мне не хотелось.

Девушка появилась в дверях моей палаты неожиданно, когда до времени приема посетителей оставалась еще два часа. В этот раз она выглядела взволнованной и напряженной.

Неужели, Андрей узнал о том, что со мной произошло?

Но мое предположение не имело ничего общего с действительностью. Глаза Дины сверкали, брови были сдвинуты. И первая же фраза девушки заставила меня насторожиться.

– Кси, почему ты мне ничего не сказала о Керимове?

Дина работала ведущей на местном телеканале. Именно она сообщала всей области о происшедшем за день. Она, как и положено журналистке, была в курсе не только последних официальных новостей, но и самых свежих сплетен.

Но мне и в голову не пришло связать неожиданный визит девушки с ее работой.

– О чем ты? – я медленно поднялась на постели.

– О чем? – переспросила Дина, делая вид, что обстоятельно роется в памяти в поисках правильного ответа. – Наверное, о том, что произошло с тобой и Керимовым? – невинно поинтересовалась девушка, на манер глупой блондинки часто-часто хлопая ресницами.

Вопрос обо мне и Тиме, даже озвученный Диной таким подозрительно-странным тоном, ничем мне не помог. Ситуацию с участием Керимова в моей жизни, мы обсудили с ней еще вчера. Так почему же Ди вновь возвращается к этой теме?

– Керимове?… Ди, я не понимаю. Почему ты вновь вспомнила о Тимуре?

Дина взглянула на меня и, вняв моей невысказанной просьбе, прекратила кривляться.

– А ты не в курсе?

Я покачала головой.

О чем говорит Дина, и что это за срочное дело, что привело ее ко мне, я на самом деле не понимала.

– Хм… – Девушка замялась на несколько секунд, прежде чем начать свои объяснения.

Она кинула внимательный взгляд на моих погруженных в дела соседок. А после, присев на краешке моей постели, склонилась ко мне поближе.

– Об этом говорят даже на нашем телеканале, – неохотно и, как будто, извиняясь за что-то, начала рассказывать Дина.

Я нахмурилась сильнее, с трудом представляя тему, которую могли бы обсуждать местные телезвезды. Или которая имела бы отношение ко мне и Керимову одновременно…

– Говорят немного, – поспешила уточнить девушка, видя замешательство на моем лице. – Никто не знает деталей, но…

– Ди, каких деталей? – я не выдержала затянутого вступления.

Девушка вздохнула.

– Кси… это трудно сказать вот так. Не хочу шокировать тебя, правда, но… – Дина чуть-чуть помолчала. Мне показалось, она собиралась с духом, прежде чем сообщить мне те новости, из-за которых она появилась в больнице в разгар дня. – Откуда-то паре городских сплетниц стало известно о тебе и Керимове, – наконец, обреченно выдала Ди.

Я недоверчиво уставилась на Дину.

Стало известно о чем? О том, что я всеми фибрами души ненавижу Тима?

– Новость о твоем романе с Тимуром уже обсуждают в блогах, – осторожно призналась Ди. – Возможно, кто-нибудь из них появится в больнице, чтобы с тобой поговорить.

– Это какая-то ерунда, – я прошептала, едва справляясь с нервным смехом. Мысль о моем романе с Тимом была почти такой же бредовой, как и мысль о романе с Бредом Питтом. Да нет же. Так не бывает! – О чем ты говоришь? Какие блоги? Откуда они все это взяли?

Ди пожала плечами.

– Не знаю, Ксень. Могу только предположить. Я думаю, что кто-то рассказал о том, что устроил в больнице Тим.

Я вспомнила, что Дина об этом мне говорила. Но я по-прежнему не знала всех деталей. И если честно, мне не хотелось их выяснять. Мои соседки по комнате шептались о том, какой у меня потрясающий ухажер. Красивый, заботливый и влюбленный. Их слова заставляли меня кривиться всякий раз, когда они пытались расспрашивать меня о Тиме.

– И что… Что теперь?

Я уставилась на Дину, надеясь на дельный, как всегда от нее, совет. Но Ди лишь покачала головой.

– Вряд ли, это так просто закончится, Кси. До выборов в Думу осталось пара недель. Сейчас даже маленькую сплетню об интрижке Керимова-младшего журналисты могут раздуть до уровня областного масштаба… Если это будет выгодно. Кому-нибудь. Ты же меня понимаешь? Да?

Я проглотила слова, ставшие комом в горле.

В объяснениях Дины, конечно, была своя логика. Но ведь не может быть, чтобы все это произошло со мной? Так не бывает. Какие журналисты? Какие новости? Область? Разве может быть кому-то интересна история с участием Ветровой? Но…

В памяти вдруг всплыло сосредоточенное лицо Виктора Керимова, отца Тимура. И я сникла.

Никто бы не обратил внимания на беременную неизвестно от кого девчонку. Еще одна студентка. Да, на одном только этаже вместе со мной сейчас лежит добрый десяток таких же несостоявшихся матерей. И их судьба никого, абсолютно, никого не волнует. Потому что в отличие от меня им не помогал Керимов-младший. А мне, значит, так повезло, что…

Я обреченно потерла ладонями щеки. Вот бы зажмуриться сейчас на секунду, а потом открыть глаза и понять, что все это страшный сон, и он близится к финалу…

– Дина… Керимов не имеет к ребенку никакого отношения. Ты веришь мне? – я умоляюще взглянула на девушку, искренне надеясь, что Ди на моей стороне.

Сестра Андрея, так хорошо знающая меня, не должна была придавать значения чьим-то идиотским сплетням. Да и вообще… Дина просто не может всерьез полагать, что я могла бы… с Тимом?

Но Ди в этот раз меня удивила.

– Ксень, я… понимаю, да. Я верю тебе. Но ты со своим Керимовым… Все это выглядит очень странно, – Ди постаралась говорить как можно мягче. Но в осторожных фразах все равно скрывался все тот же смысл. – Каждый день вы что-то делите в универе. Грызетесь друг с другом. Ты постоянно жалуешься на него. А еще эта история с ребенком…

Я глубоко вдохнула-выдохнула несколько раз, для верности досчитав про себя до десяти.

– Ди… – я умоляюще взглянула на сестру Андрея. – Но, это же все ерунда. Чья-то дурная шутка. Я никогда. Ты слышишь? Никогда в жизни не стала бы встречаться с Керимовым.

И в этот момент, точно по закону подлости, дверь в нашу палату распахнулась… И в проеме застыл криво улыбающийся мне Тимур.

Керимов? Здесь?

Я вздрогнула.

Наконец, мне стала ясна серьезность всего, что сказала Дина. Тимур бы не пришел ко мне в больницу без веской на то причины.

Только не Тим.

И не ко мне.

– Ну что, Ветрова, ты уже обо всем узнала? И как тебе новости? Нравятся? – не утруждая себя приветствием, с горькой усмешкой поинтересовался у меня Тимур.

Я промолчала.

Не могла говорить. Все происходящее вдруг показалось пугающим и нереальным. Будто я, как Алиса Льюиса Кэррола, попала в кроличью нору. Керимов с его зловещей ухмылкой вполне бы сошел за Чеширского кота.

Или за Королеву?

– Кси, я пойду, наверное? – голос Дины вырвал меня из размышлений. Я вздрогнула и кивнула.

Прожигая Керимова недовольным взглядом, девушка грациозно поднялась и медленно прошествовала мимо парня. На несколько мгновений она замерла напротив Тима, будто собиралась что-то ему сказать.

Но не сказала…

Словно нехотя, она отвела взгляд от Керимова и бросила мне через плечо.

– Кси, очень советую тебе позвонить Андрею и поговорить с ним, наконец. Будет лучше, если он узнает все от тебя, чем услышит от кого-то еще.

– Я позвоню.

– Позвони, – еще раз повторила Дина, словно сомневаясь в том, что я действительно последую ее совету. И мне не оставалось ничего другого, как вновь с ней согласиться. А после Ди, наконец, скрылась за дверью.

Все это время пришедший так некстати Керимов безучастно стоял у входа. Он не порывался начать разговор, не подходил ближе, не делал ничего из того списка действий, которому положено следовать всем гостям. Даже незваным. Он ждал, пока нервный перестук девичьих каблучков затихнет в конце коридора.

Только после этого Тимур соизволил снизойти до меня.

– Ну что, Ветрова, поговорим? – поинтересовался сухо.

Несколько секунд я задумчиво разглядывала его лицо. Недовольный Керимов, явившийся ко мне в больницу. Так не бывает.

И так не могло бы быть в нормальной жизни…

Но я уже, вряд ли, смогу считать эту жизнь нормальной. В ней моему малышу не суждено родиться. А Керимов, он… Вот здесь. Стоит передо мной, нервно крутит в руках брелок с ключами и ждет, что я отвечу.

Что ему понадобилось от меня? О чем он хочет поговорить?

– Давай, – ответила через мгновение, и Керимов вдруг улыбнулся. Мне, как обычно, захотелось ударить его, чтобы стереть самодовольную улыбку с холеного лица.

Я вздохнула и, понимая, что мыслями не исправишь дело, начала собираться. Нашарила босыми ступнями шлепанцы и, медленно поднявшись, вышла из палаты. Керимов последовал за мной.

* * *

Мы c Тимуром молча дошли до закрытой в послеобеденный час столовой. Путь по длинному коридору дался мне куда сложнее, чем я предполагала, когда выбирала это место для разговора. Но разворачиваться посреди дороги было бы слишком глупо.

Едва добравшись до заветной цели, я устало опустилась на небольшую скамейку, стоящую у самого окна. Несколько минут ничего не происходило.

Я все ждала, что Керимов вот-вот начнет наш разговор. Но парень молчал и выглядел слишком нервным. Но почему?

Если Керимов так долго собирается с мыслями, что, кстати, совсем на него не похоже, значит, не так уж сильно он горит желанием что-то мне говорить?

Я почувствовала себя глупо. Какая мне разница, что так волнует Тима? Если Керимов не обращает на меня внимания, мне лучше сейчас уйти. Но только я поднялась со скамейки, чтобы вернуться в свою палату, как Тимур, наконец, очнулся.

– Я хотел кое-что обсудить с тобой, – холодным тоном заявил Керимов.

– И что же? – я никак не отреагировала на поведение Тима.

– Ты мерзко выглядишь, – вместо ответа на мой вопрос презрительно сообщил мне парень, потратив целых пятнадцать секунд на изучение моего лица.

Я лишь вздохнула.

В другой раз слова Тимура могли бы меня задеть. Но сейчас они лишь напомнили мне о том, что случилось несколько дней назад. О том, почему я выгляжу настолько плохо.

– Ты ради этого пришел? Чтоб позлорадствовать? – спросила тихо.

– Ты знаешь, ради чего я здесь, – чуть повышая голос, ответил Тим.

– Нет, – я качнула головой. – Я этого не знаю.

– Хочу прояснить кое-что, Ветрова. – Тимур снисходительно посмотрел на меня сверху-вниз. – О нашем романе уже появились сплетни.

Я поморщилась, когда Тим особенно брезгливо произнес «роман».

– И что? Это чья-то дурная шутка. Что тебе понадобилось от меня?

В ответ Керимов удостоил меня еще одним неприятным взглядом. Так смотрят на мерзкое насекомое, неведомо каким образом оказавшееся в любимом супе.

Я нахмурилась, чувствуя себя чайником, медленно закипающим на плите. Еще немного, и мне сорвет крышку.

С Керимовым никогда не было легко общаться, но в последнее время мы все реже спорили и пререкались. Наверное, из-за меня. В марте меня перестало волновать абсолютно все, что было связано с Тимуром. Другие приоритеты, другие ценности. Тим отошел на какой-то сто пятисотый план.

Тогда мне было не до него. Ну, а сейчас… Все прежние ощущения вернулись и будто стали в несколько раз сильней. Похоже, за несколько месяцев нашей «холодной войны» я успела отвыкнуть от общения с Тимуром. Сейчас презрительные улыбки парня и его слова снова вызывали во мне желание его ударить.

Впившись ногтями в ладони, я заставила себя несколько раз глубоко вздохнуть.

– Что тебе нужно, Керимов? Что ты хочешь?

Тимур передернул плечами. Смерил меня еще один взглядом с ног до головы. И вдруг спросил:

– Где твой парень, Ветрова? Где он сейчас?

Мое сердце мгновенно сбилось с ритма. И я инстинктивно отступила от Тима на шаг назад.

Почему он спрашивает меня об этом?!

– Так что? – Керимов вскинул бровь, перехватив мой потрясенный взгляд.

– Это не твое дело, – ответила, справляясь с дрожью.

Керимов, недовольный моим категоричным тоном, резко подался вперед.

– Это мое дело, Ветрова! – возразил, повышая голос. – До тех пор, пока о нас с тобой говорят журналисты. Это мое дело! Поэтому спрашиваю у тебя еще раз. Где? Твой? Парень?

Что?!

А не пойти ли Тимуру лесом?! Кто он такой, чтобы лезть мне в душу?

– Да, мне плевать, что ты считаешь своим делом, а что нет! Моя личная жизнь тебя не касается! Ты…

– Ветрова, – Керимов сделал еще один шаг ко мне на встречу и почти навис надо мной. Я замолчала, – Я не собираюсь с тобой пререкаться. У меня нет времени на это! Просто скажи, где отец этого, б**, ребенка?!

Я…

Воздух выбило из легких. Дыхание перехватило. Я уставилась на Тимура, не в силах ни сдвинуться с места, ни ответить. Глаза почти обожгло слезами.

– И… Из-ви-ни, – через мгновение Тим выдавил из себя три слога, с таким видом будто сплюнул желчь.

Я стиснула зубы, стараясь не расплакаться перед парнем.

– Зачем тебе это надо? – выдавила с трудом. Фальшивое раскаяние Тимура лишь убедило меня в том, что этот разговор для него слишком важен.

Но почему?

Керимов передернул плечами, но не отпустил мой взгляд. Ответил, опять игнорируя мой вопрос.

– Он не собирается появляться в больнице? С цветами, фруктами? Ветрова?!

Вдох, выдох. Еще раз вдох, и спокойный ответ.

– Нет.

Повисла пауза. Тимур прищурился, рассматривая меня из-под ресниц и что-то прикидывая про себя.

– Он же не знает, что ты залетела? Так? – сделав закономерный вывод, Керимов вдруг ухмыльнулся.

Я прикрыла глаза, прежде чем снова ему ответить.

– Что ты хотел? – спросила, не обращая внимания на пристальный взгляд Тимура.

Парень дернул плечами и, недовольный, скривился.

– Я хочу тебя предупредить, Ветрова, по-хорошему предупредить, конечно, – голосом, в котором звенели стальные нотки, вдруг заявил мне Тим. – Если ты вздумаешь выкинуть какой-нибудь фокус, позвонить журналистам, например… С желанием дать интервью или продать свою историю подороже… Заявить всем, что я отец твоего ребенка… Или что-то еще в этом роде… Ветрова, я сотру тебя в порошок. Я обещаю, что испорчу тебе жизнь, если ты вдруг вздумаешь открыть свой рот. Ты хорошо меня поняла?

В другой раз я бы испугалась Тима: каждым своим движением, поворотом головы, надменным взглядом Керимов говорил о том, насколько он сильно зол. Из-за меня.

Но изумление, поразившее меня после слов Тимура, было куда сильнее страха.

Мне неожиданно вспомнился наш последний серьезный скандал с Тимуром. Это было прошлой весной, тоже в начале мая. Препод по политологии на одном из занятий намекнул о «стоимости» его оценок: три тысячи рублей за надпись «отл» в зачетке. Три тысячи рублей из восьми, которые я получала в месяц, работая помощником менеджера в одной из небольших контор!

Можно было бы промолчать, можно было бы покорно выложить эти деньги. Но я…

Я не могла!

Это был вопрос принципа. И справедливости, в конце концов!

После окончания пары Керимов как староста предложил нам всем «сдавать бабло». Одногруппники без возражений вытаскивали купюры из кошельков и отдавали Тиму. Кто-то обещал принести нужную сумму завтра или ближе к концу недели. И никто – совсем никто – не возразил.

Кроме меня, конечно.

Мои слова сорвали стоп-кран Тимура. Я помню почти дословно все, что он говорил в тот день. Помню, как он кривился и с презрением называл меня «бедной церковной мышью». Мне не стоило поступать учиться, если я не могла платить. Он так сказал.

Быть может, если б не слова Тимура, я не стала бы лезть в бутылку. Поговорила бы с преподом и смогла бы решить проблему.

Но Керимов…

Каждая его усмешка меня бесила! И я снова и снова пыталась доказать Тимуру, что я права. Так было всегда. Почти с самого начала нашего с ним знакомства – класса с седьмого или восьмого, с того времени, когда началось это дурацкое противостояние.

В этот раз с политологом, масштаб нашей стычки с Тимуром достиг предела. О нашей «войне» с Керимовым тогда говорил весь курс. И неслучайно.

Пытаясь наказать охочего до денег препода, я обратилась к ректору в надежде, что он поможет. Но не добилась ничего, кроме сочувственного взгляда и совета договориться со студентами со своего потока. По факту все желающие платили сами, претензий не предъявляли и молча соглашались на те условия, что озвучивал преподаватель. Ректор по своей инициативе не мог ничего с ним сделать.

Тупик.

Стоило мне в своей же группе заикнуться о заявлении, как я получила гневный посыл от Керимова и его подружек. Никто из них не собирался ничего писать!

У меня почти опустились руки. Тимур и его фан-клуб довольно скалились и постоянно пытались меня унизить. Не знаю, что было бы на экзамене, если бы не неожиданная помощь параллельной группы. Девчонки, услышавшие о нежелании Тима что-либо предпринимать («мы платим преподу и точка. А ты как хочешь»), предложили объединиться. И нашего коллективного письма на имя ректора с текстом: «Такой-то такой-то вымогает деньги» с числом и подписями двенадцати человек хватило, чтобы начать внутреннюю проверку.

Спустя еще неделю препода без шума и лишних разборок попросили уволиться из универа.

Я победила…

А Керимов и вся моя группа единодушно объявили мне бойкот. До конца прошлого учебного года я не общалась ни с кем из них.

– Ты, правда, думаешь, что я на это способна? Что я могу так сделать? – я удивленно поинтересовалась у Керимова, только сейчас разглядев границы его огромной ненависти ко мне.

С чего Тимур решил, что я буду врать о том, чего никогда не было между нами? Зачем мне это надо? Чего я добьюсь подобной ложью?

В ответ на мой вопрос Керимов лишь неопределенно пожал плечами. Может «да», может «нет».

– Только не строй из себя невинную овечку, Ветрова, – Тимур чуть-чуть скривился. – В твою больную голову может прийти все, что угодно. Тем более, сейчас тебе представился прекрасный шанс мне отомстить.

– Отомстить? Что ты хочешь этим сказать?

Парень скорчил презрительную гримасу.

– Я ничего не говорю, Ветрова. Я лишь предупреждаю о том, что не стоит со мной играть. И не стоит сочинять небылицы о том, чего не было между нами.

Это просто невозможно…

– Керимов, ты бредишь.

У меня не было ни малейшего настроения слушать глупые обвинения Тима. И отвечать на них. Все, чего требовало мое тело, это поскорее вернуться в палату и принять горизонтальное положение.

Только, как объяснить Керимову, вбившего себе в голову, что я собираюсь настолько изощренно испортить ему жизнь, что он идиот? Что мне до него нет никакого дела. Особенно прямо сейчас…

– Не меряй меня по себе, Керимов. Именно ты способен на такую подлость. Но в отличие от тебя, мне ничего не нужно. Я не собираюсь ничего никому говорить. Ты это хотел услышать? Если да, то оставь меня, наконец, в покое!

Но против своих собственных слов, не дожидаясь реакции парня, я сама двинулась прочь от окна. К сожалению, из-за своего нынешнего состояния – недостаточно быстро.

Пальцы Керимова вцепились в мое запястье. Еще мгновение, и меня рывком заставили вернуться назад.

– Мы не закончили, Ветрова, – зло заявил Тимур, без труда справляясь с моим сопротивлением.

– Ты спятил? Отпусти! Мне больно.

Керимов вздрогнул и, разжимая пальцы, отпустил меня. Я принялась яростно растирать покрасневшую кожу.

– Придурок. Дебил. Дегенерат… – шипела сквозь зубы, стирая со щек выступившие от обиды слезы.

– Послушай, – не впечатленный моими оскорблениями, Тимур фыркнул у меня за спиной. – Из-за этой… истории… у нас обоих будут большие проблемы. К тому же…

– Мне все равно, Керимов! – я дернула плечами.

Слова Тимура меня не впечатлили.

Да, скрыть факт моей беременности уже ни за что не удастся. Но разве это не моя и только моя головная боль? Пусть Керимов может быть не слишком доволен наличием собственного имени по соседству от моего в чьих-то дурацких блогах, но все это скоро обязательно утрясется. И забудется через пару дней.

– Моим родителям очень не понравилось то, что произошло, – продолжая свою нудную исповедь, признался Тим. И я опять качнула головой.

– И в чем проблема?

Это признание Тимура меня тоже не удивило. В свете последних сплетен, Керимов-старший имеет полное право злиться. В конце концов, это о его репутации и имидже идет речь.

– Родители с трудом поверили в то, что я с тобой не встречаюсь, – презрительно глядя на меня, добавил Тим. – Они вообще до сих пор уверены, что я отказываюсь от отцовства.

Последние слова Керимова лишили меня дара речи. Он, что, так шутит?

– Надо поговорить с ними… Я смогу им все объяснить… Это…

– Ветрова, причем здесь мои родители? – Керимов поморщился, показывая всем своим видом, что я не справилась с простой задачей. Два и два не давали в сумме четыре. По крайней мере, утверждать это с уверенностью было никак нельзя.

– Об этом не сегодня-завтра будут болтать в универе, – Керимов оглянулся по сторонам, словно опасаясь найти поблизости случайных свидетелей нашего с ним разговора. Но, никого не обнаружив, тут же продолжил. – Весь город несколько дней будет говорить об этом. Журналистам и сплетникам, при всем своем желании, ты ничего доказать не сможешь.

А зачем вообще что-то доказывать?

– Я тебя не понимаю, Керимов. То ты говоришь про родителей, то про журналистов. Что происходит?

– А ты не видишь? Попробуй угадать. Но сначала подумай, в какой заднице мы оба оказались, если даже мои предки поверили в чушь о нашем с тобой романе. Про остальных тебе объяснить или поймешь и так? – ехидно поинтересовался у меня Керимов.

– Ну и что? – я до сих пор не видела глубины проблемы. – Журналисты разберутся в том, что произошло, и интерес к истории пропадет.

– Черта с два, он пропадет, – уверенно заявил Керимов, будто знал, что будет дальше.

Я прикрыла глаза, едва сдерживаясь от того, чтобы не закричать на Тима.

– С тобой невозможно разговаривать. Думай, что хочешь. Обо мне, журналистах, новостях, сплетнях… ЧТО УГОДНО. Только объясни, что тебе от меня сейчас надо? – поинтересовалась я. – Ты мне все сказал. Я тебя поняла. Теперь я могу вернуться в палату?

– Нет… Нам надо еще с тобой договориться, – словно нехотя ответил парень.

– О чем? – сложив под грудью руки, я хмуро уставилась на Тимура.

– Родители боятся, что я тебя брошу, – коротко заявил Керимов и замолчал. Я, видимо, должна была понять ход его нелогичных мыслей после одной только этой фразы.

– И?

В чем здесь проблема? Любимые предки могут думать все, что угодно. И мнение родителей о том, что их сын, никогда со мной не встречавшийся, собирается меня бросить, никак не может быть поводом для нынешнего разговора Тимура со мной…

Или может?

Лично мне проблема видится совсем в другом – в том, что с подачи сплетников, а вовсе не журналистов, о моей беременности узнает весь универ. На нашем факультете и, как обычно, еще на двух соседних, начнут судачить о том, что идиотка Ветрова залетела. И мне еще повезет, если Князев скроет факт нашего с ним знакомства. Тимур же в свою очередь при каждом удобном случае будет вспоминать, как он тащил меня в больницу…

Керимов снова герой, а Ветрова снова дура!

Черт, конечно, все это глупо. Тимур, если б узнал о моих мыслях, сказал бы, что мыслю я очень плоско. А оттого не вижу всех «подводных камней». Но все-таки, о чем говорит Керимов?

– Пусть думают, что хотят. Ты же никого не бросаешь на самом деле.

Я, конечно, ожидала от Керимова этот хорошо мне знакомый взгляд – а ля «Ветрова, идиотка», но увидеть его было не очень приятно. Я осеклась. Такой вид Тимура, снисходительный и насмешливый, для меня означал одно – я сказала полную ерунду, не разглядев очевидного у себя под носом.

Чего же я не поняла? Что именно хочет предложить мне Тим? И почему для него так важно мнение родителей, которые боятся, что он меня бросит? Да, Тимур никогда бы в жизни не стал встречаться со мной! Все же знают, как мы…

О, нет…

Все…

А ведь можно было бы догадаться с самого начала.

Никакие не «все». Никто, кроме наших одногруппников и пары десятков человек из универа, не в курсе моих отношений с Тимом. Никто даже не подозревает о том, насколько сильно мы терпеть друг друга не можем.

А это значит…

Это значит, что для тех, кто услышит о Керимове-Ветровой из последних городских сплетен, вся история будет выглядеть очень просто. Сын депутата привез подружку в больницу. И никому, абсолютно никому не докажешь, что я не подружка Тима.

И потому выходит, что…

– Что ты задумал? – я встретилась взглядом с парнем.

– Ничего такого. Не напрягайся, – Тимур скривился. – Ты же хочешь замять эту историю?

– И что?… – я мрачно смотрела на Керимова. Да, я хотела бы все это скрыть… Желательно ото всех.

– Мы можем всем сказать, что мы встречались, – лениво сообщил Тимур с таким видом, будто сделал мне одолжение.

Я стиснула зубы.

А не пошел бы он куда подальше со своей заботой? Спасибо за, якобы, спасительную лазейку для меня любимой, но, неужели, Керимов не понимает, что его предложение смешно. Хотя бы по той причине, что нам не поверят.

– Я не собираюсь что-то придумывать. Ни ради того, чтобы тебя очернить, ни для того, чтобы, якобы, облегчить и тебе и себе жизнь. Это все равно ничего не изменит. Мы не могли с тобой встречаться. И не встречались никогда, – я заявила категорично.

Керимов пожал плечами.

– Ты именно это будешь говорить журналистам?

– Кому угодно я повторю то же самое, что только что сказала тебе, – я заводилась. Керимов упорно меня не понимал. – Моя беременность – мое личное дело. Ты не имеешь ко мне отношения.

– Тебе не поверят, – Тимур покачал головой.

Он явно был со мной не согласен. Но, черт бы побрал Тимура, чем его не устраивают мои слова? Ведь, если я скажу правду, тем более ту, которую так легко проверить, то рано или поздно от меня и от Керимова все отстанут.

– Журналисты все равно решат, что ты что-то от них скрываешь, – парень продолжал настаивать на своем. – А чем яростнее ты доказываешь что-то, тем больше окружающие подозревают тебя во лжи. И тем сильнее их желание сунуть нос не в свое дело.

– Не правда, – меня было не так просто переубедить. И сдаваться после такого нелепого, притянутого за уши аргумента, я не собиралась. – Чем быстрее журналисты залезут в мое… белье, – я поморщилась от метафоры, – тем быстрее обнаружат, что я ничего не скрываю. В моей жизни не было и нет места Тимуру Керимову. Как в твоей – для меня. Я не стану врать…

– Ты ни черта не смыслишь в журналистике, – Тимур не обошелся без язвительного замечания. – Что бы ты ни говорила, так просто они не сдадутся. И будут копать даже там, где не надо.

Керимов поморщился, но не стал развивать эту странную мысль дальше. Он быстро взял себя в руки, чтобы тут же выдать очередную глупость.

– Тем более, всегда остается возможность предположить, что у нас с тобой был роман.

– Что? Роман? – переспросила я.

Керимов устало кивнул. А я усмехнулась. Вот в этом месте история была шита белыми нитками. И странно, что Тимур этого не понимал.

– Я не буду врать, Керимов, – вновь попыталась объяснить. – Я не буду пользовать ситуацией и сочинять что-то во вред тебе. Но и делать вид, что мы встречались в прошлом, тоже не стану. Даже ради того, чтобы сбавить интерес журналистов к этой истории. Я сильно сомневаюсь, что он вообще существует. И что кто-то на самом деле захочет копаться в деталях.

– Ты ошибаешься, Ветрова, – мрачно заявил Тимур, недовольный моим ответом.

– Даже если так. Твой вариант с «якобы» случившимся между нами романом – бред. В универе в курсе о том, что мы друг друга не переносим. Все знают о твоих бесконечных увлечениях. Если журналисты поинтересуются у любого из студентов нашего факультета, твоя (точнее наша, если я в это ввяжусь) версия – пффф. Развалится, как карточный домик.

Я уже поняла, что моя репутация в любом случае будет уничтожена. Либо я залетела неизвестно от кого… Либо – Керимов мог бы стать отцом моего ребенка. И, в сущности, если разобраться, ни один из вариантов меня не устраивает. Я бы хотела, чтобы никто ни о чем не знал… Но об этом даже думать не стоит. Слишком поздно…

– Я предлагаю, все оставить, как есть, – я снова повторила свои слова. – Так что давай закончим наш разговор. Я хочу вернуться в свою палату.

Но Керимов меня не услышал.

– Я не могу ничего оставить, как есть! – зло возразил.

Но мне-то какое дело до проблем Тимура?!

Я, между прочим, так и не поняла, отчего Керимов так яростно стремится защитить себя от внимания журналистов. Что такого неприятного в его прошлом могут они отыскать? Ведь не просто же так Тимур требует от меня притворства, выдавая свой интерес за заботу обо мне самой?