Текст книги "Осколки зеркала Вечности и загадочный дневник (СИ)"

Автор книги: Алиса Линтейг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

Лилиан Вульфорд, сидевшая позади высокого тёмного эльфа, пытаясь что-то разглядеть в непроницаемом мраке, пристально всматривалась в окутанную мутной дымкой даль. Что касается Эдмунда Саннорта, тот, отстранившись от надменной эльфийки, подле которой находился, погрузился в мир собственных неотступных мыслей, смешанных со смутной тревогой.

Тёмные эльфы, не обращая внимания на поведение своих пленников, на протяжении всего томительного полёта о чём-то переговаривались на переливистом языке, слова которого, звучавшие очень мелодично, были недоступными для понимания путешественников.

Когда прекрасные кони начали постепенно опускаться, складывая трепещущие крылья, узникам показалось, что прошла целая вечность, так как полёт, проходивший в кромешном мраке, явно не приносил им никакого удовольствия, и мучительное время, проведённое в нём, тянулось крайне долго.

Плавно опустившись, лошади резко дёрнулись, как бы норовя сбросить пленников, а затем, сделав ещё один неожиданный рывок, коснулись своими твёрдыми копытами земли и, немного проскакав, вновь расправили свои громадные крылья, взмывая в воздух: впереди простиралась извилистая река, кончавшаяся бурным водопадом, леденящие брызги которого, ударяясь о препятствие, с шумом разлетались в разные стороны.

Преодолев реку, кони с громким ржанием вновь опустились на землю, а затем, сделав последний рывок, неожиданно остановились, после чего путешественники, всё это время с огромным трудом пытавшиеся удержаться на скользких лошадиных спинах, смогли обратить внимание на таинственный город, окружавший их. Здесь всегда царил призрачный сумрак, и лучи света, сокрытые незримой туманной завесой, попадали сюда частично, в искажённом виде, отчего создавалось ощущение, что сие место, овеянное туманной дымкой, было укромным пристанищем неведомого зла, ненавидевшего солнце с его ослепительными лучами. Густые кроны деревьев, подобных тем, что прорастали в лесу, закрывали тёмное-фиолетовое небо, и казалось, что город, не лицезревший истинного света, уже давно утонул в море непроницаемого тумана. Что касается освещения, смутно разгонявшего холодный сумрак, его здесь заменяли странные тусклые огни, еле различимые в тумане.

Ещё немного проскакав, лошади остановились около высокой башни, чья вершина, казалось, пронзала густой туман. Эта была одна из башен королевского дворца, очаровывавшего своим зловещим великолепием.

Как только кони остановились у массивных ворот, те открылись; к прибывшим тёмным эльфам мелкими шажками вышли несколько представителей их народа и, обменявшись с гостями несколькими словами на своём языке, пропустили их в роскошный дворец. Несколько существ, крепко схватив пленников, повели их за собой, по пути, однако, продолжая свои важные переговоры.

Стиснутые со всех сторон, узники, видевшие перед собой лишь длинные, тускло освещённые коридоры с нескончаемыми дверями, невольно следовали за тёмными эльфами и, пройдя какое-то расстояние, резко остановились, очутившись в тронном зале, где на роскошном алмазном троне, с гордым видом оглядывая своих служителей, восседал сам король тёмных эльфов, имя которого было Тейладиэн. Несмотря на свой зрелый возраст, выглядел Тейладиэн достаточно молодо, как и все существа, находившиеся в данном замке: его длинные чёрные волосы, тщательно уложенные, аккуратно струились по сильным плечам; живые зелёные глаза, пронзительный взгляд которых одновременно и притягивал к себе, и отталкивал, казались яркими огнями в тускло освещённом зале; на голове его красовалась корона из неизвестного металла, похожего на золота, обрамлённая драгоценными камнями.

Поклонившись могущественному королю, тёмные эльфы заговорили с ним на своём языке, понять который пленникам, не ведавшим значение этих замысловатых фраз, было не дано. Однако, разузнав у своих подчинённых нужную ему информацию, король встал со своего трона и, обратившись к узникам на доступным для их понимания языке, громогласным голосом произнёс:

– Что вам нужно в моих владениях? Как вы посмели вторгнуться в лес, который законно принадлежит нам и только?

Лилиан и Эдмунд, не видевшие смысла в том, чтобы что-то скрывать, рассказали практически всю правду, лишь в некоторых местах её исказив и утаив лишь некоторые факты.

– Я думаю, не трудно догадаться о том, что здесь вам предстоит. Кровавая казнь, свидетелями которой вы сейчас станете, в скором времени ждёт и вас, – голос Тейладиэна звучал жёстко и твёрдо, отчего прекрасный король, одновременно внушавший невольный ужас, выглядел ещё более зловеще.

Лили и Эдмунд, услышав эти слова, заинтересовались в том, какая казнь могла ждать их здесь. Ведь тёмные эльфы, обладавшие какой-то своей магией и волшебным оружием, всё же не были настолько сильны в колдовском деле, как волшебники.

Ещё немного поговорив со своим королём, тёмные эльфы вновь схватили пленников и отвели их в неведомый зал, от освещения в котором у друзей, привыкших к сумраку, заболели глаза. В этом огромном помещении, к удивлению путешественников, толпились представители различных народов, словно здесь предстояло какое-то грандиозное событие, подобное созданию зеркала Вечности.

Сам зал, которому, казалось, не было конца, был практически пустым; лишь несколько картин, изображавших нечто кровавое, висели на каменных стенах; высокий роскошный чёрный трон, навеивавший уныние своим безотрадным видом, стоял посреди помещения, и неподалёку от него виднелся неизвестный столб, выглядевший зловеще.

Протиснувшись через толпу, тёмные эльфы подошли к столбу и встали недалеко от него, крепко удерживая, однако, своих узников, чтобы те, лицезрев ужасающее событие, предстоящее здесь, никуда не смогли убежать и утопали в невероятных душевных муках, смешанных с глубоким отвращением, до самого последнего момента. Через некоторое время, ободрённые приятным ожиданием, ещё несколько подобного вида существ подошли к столбу и, крепко сжав руки неизвестной измученной женщине, поставили свою пленницу неподалёку от себя, чтобы та, похоже, будучи очень чувствительной, смогла увидеть предстоящее мероприятие во всех его красках. Лили, на какой-то миг поднявшая голову, сразу заметила прозрачные слёзы, поблёскивавшие на потускневших глазах несчастной.

И вот, в самом разгаре торжественных приготовлений, в зал, величаво подняв голову, вошёл сам Тейладиэн, а с ним были его сын и дочь: гордый принц Лейтадиэн и грациозная принцесса Лунетта – та самая эльфийка, возглавлявшая свой народ в лесу вместе с братом. Сопровождаемые бурей аплодисментов, члены королевской семьи проследовали к чёрному трону, где король, важно оглядев всех присутствующих, занял своё законное место; его дети, зачем-то натянувшие луки, презрительно посмотрев на слуг, встали рядом с троном, воспевая отца.

Внезапно, когда последние приготовления закончились, источники света погасли и в огромном зале воцарился зловещий полумрак, отчего гости, ожидавшие чего-то ужасающего, невольно поёжились. Тейладиэн же, даже не обратив ни на кого внимания, окликнул тёмных эльфов, тихо стоявших на посту неподалёку от входа в зал, после чего те, не посмев ослушаться приказа короля, на какое-то время удалились из озаряемого мертвенным светом помещения.

– Я обращаюсь ко всем, кто сейчас находится в этом зале, ибо, как вам известно, каждый из вас сейчас стоит здесь не просто так, – начал Тейладиэн, встав со своего места и выйдя на середину зала, – сегодня все вы станете свидетелями изнурительного допроса, который будет применён к нашему давнему пленнику – шпиону людей, незаконно проникнувшему в наш лес!

Услышав сии слова, тёмные эльфы дружно зааплодировали своему королю, а затем, когда тот закончил свою речь, замерли в низком поклоне ему и его детям, стоявшим подле отца и державшим наготове свои луки, стрелы которых горели ярким огнём.

Через какое-то время дверь, ведущая в зал, со зловещим скрипом отворилась, и в неё степенно вошли два тёмных эльфа, ведущих под руку неизвестного мужчину, вид которого явно оставлял желать лучшего. Голубые глаза пленника закатились и, потускнев, ввалились в глазницы, будто его уже долгое время мучил смертельный недуг; аккуратные черты лица безжизненно заострились; мертвенные щёки глубоко впали; спутанные тёмные волосы, в которых виднелись багровые сгустки крови, тяжело свисали с его бледного лица, изуродованного преждевременными морщинами и многочисленными порезами; с блёклых губ узника медленно стекала маленькая струйка крови; безжизненная гримаса, навеки застывшая на его измождённом лице, придавала ему вид ожившего трупа; конечности заключённого были крепко связаны железными цепями. Одет мужчина был в просторную чёрную рубаху и такого же цвета штаны, висевшие на его истощавшем теле. На ногах у него виднелись тяжёлые металлические сапоги, ещё сильнее сковывавшие его неуклюжие движения.

Лилиан и Эдмунд, взглянувшие на незнакомца, сразу поняли, что он был из обычных людей, так как бессонница и голод, мучившие этого беззащитного человека, сказывались на его внешнем виде.

Как только эльфы ввели пленника, зал вновь взорвался торжественными овациями, предвкушавшими удивительное зрелище.

Узника подвели к большому столбу, находившемуся неподалёку от королевского трона, а затем, крепко привязав его туда цепями, начали пытать. Полностью ослабевший, он не мог сопротивляться, однако, предупреждая лишние проблемы, тёмные эльфы решили ему по колено отрезать ноги, и, как только сверкающее лезвие нещадного кинжала пронзило живую плоть, и алая кровь хлынула из глубоких ран, откуда-то раздался женский крик ужаса – это кричала женщина, которую безжалостные эльфы подвели ещё ближе к месту проведения допроса.

– Как ты посмел проникнуть в наш лес без нашего ведома?! – зычный голос Тейладиэна громозвучно разнёсся по залу.

Но пленник, оглушённый резкой болью, лишь тихо стонал, доставляя истинное наслаждение своим мучителям, которые, решив принять более жёсткие меры, достали из карманов мантий светящиеся ножи с острейшими лезвиями, и медленными движениями, стараясь причинить мужчине как можно больше боли, стали выводить на его лице различные абстрактные рисунки. «Картинки», обагряясь ручьями крови, выглядели ещё более странно.

Уже давно сорвавший голос, узник издавал лишь хриплые стоны, в отличие от женщины, которая, высвободившись из крепкой хватки тёмных эльфов, подбежала прямо к столбу и, сокрушённо рыдая, умоляюще закричала:

– Прошу вас, отпустите его! Пожалуйста, умоляю вас, отпустите моего мужа! Он ведь вам ничего не сде… – но слова её оборвались, навеки застыв на охладевших губах, ибо меткая стрела Лунетты мгновенно пронзила несчастную в самое сердце, после чего несколько слуг унесли её окровавленное тело прочь.

Пытка, между тем, продолжалась. Палачи, «игравшие» со своей жертвой, продолжали испещрять обмякшую плоть многочисленными порезами, из которых тонкими ручейками стекала алая жидкость. Лилиан и Эдмунд, не пугавшиеся вида крови, стояли в стороне и, схваченные тёмными эльфами, насильно державшими их головы так, чтобы пленники видели допрос, смотрели на мучения беззащитного человека, чьи последние силы уже иссякли. Лилиан поджала губы; в глазах её, несмотря на спокойствие, метались искорки бушующей ярости, доходившей до откровенной ненависти. Эдмунд предался тягостной тоске и унынию. Они испытывали невероятную жалость к узнику, однако, к своему сожалению, ничем помочь ему не могли, и потому с грустью и отвращением, вызванным жестокостью тёмных эльфов, наблюдали за допросом.

К пыточному столбу подошли ещё несколько палачей, державших в руках странные плётки с большим горящим крюком на конце, и, решив ужесточить наказание, ударили своими инструментам сначала по одному, а потому и по другому глазу пленника, отчего очи его, проткнутые острым крюком, сразу же вытекли, навеки оставив несчастного в мире непроглядной тьмы. Ослепший узник, не могший пошевелиться или вскрикнуть, почти беззвучно стонал, а зрители, чья реакция на подобное была совершенно различной, бурно аплодировали тёмным эльфам, спокойно смотрели или же, беспрестанно ужасаясь, желали, чтобы им сделали так же, как заключённому, дабы, потеряв зрение, не видеть всей этой жестокости.

Не обращая абсолютно никакого внимания на тех, кому подобное зрелище явно не приходилось по нраву, тёмные эльфы продолжали развлекаться своими плётками, теперь уже перейдя ко всему телу узника. Не срывая с него одежды, эльфы стали бить пленника, вонзая в него нещадные крюки, отчего куски чёрной ткани вместе с кожей, мясом и частями внутренностей несчастного стали отрываться, и тот, уже не в силах терпеть адскую боль, начал биться в конвульсиях, принося себе этим ещё большие муки, так как цепи, приковывавшие мужчину к столбу, вонзились в его израненное тело.

Из горла узника хлестала кровь, сопровождаемая ужасными хрипами; сам он, жутко страдая, утопал в море алой жидкости, беспрестанно заливавшей каменный пол. Тёмные эльфы же, окончательно потеряв всякое чувство жалости, надели на свою жертву пояс, на внутренней стороне которого периодически появлялся магический огонь, наносивший рваной коже мужчины и его повреждённым внутренним органам сильнейшие ожоги, после чего, накопив в себе последние силы, несчастный взвыл, будто раненый зверь.

Услышав этот безысходный вой, палачи ещё больше оживились и влили в горло жертве неведомую зелёную жидкость, невольно проглотив которую, узник ощутил, словно все его внутренности, разъеденные неизвестной кислотой, сжались в единую пружину, и пленник, сам того не замечая, стал рвать зубами цепи.

– А теперь самое приятное! – воскликнул Тейладиэн, вставая с трона и подходя к пыточному столбу. На его правой руке была надета железная перчатка, на концах которой виднелись лезвия.

Немного постояв в неумолимо разливавшейся кровавой луже, беспощадный король, ехидно ухмыляясь, подошёл ближе к узнику.

– Конец настал тебе, – произнёс он, усмехнувшись, и приказал своим палачам отойти.

Как только тёмные эльфы послушно сдвинулись в сторону, Тейладиэн ещё больше приблизился к бившемуся в конвульсиях пленнику и, вонзив свою перчатку в его тяжело вздымавшуюся грудь, вырвал его трепетавшее сердце вместе с кусками рваной ткани. Тёмные эльфы, увидев это, издали торжествующие возгласы, а их король, между тем, сжимая в левой руке горячее окровавленное сердце узника, подошёл к своему трону и важно опустился на него.

– О великий Тейладиэн! – тёмные эльфы стали торжественно воспевать своего короля, который с довольным видом продолжал демонстрировать всем только что вырванное из груди человека сердце.

Существа, удерживавшие Лилиан и Эдмунда, внезапно куда-то потащили своих новых пленников. Тёмные эльфы, ободрённые кровавой казнью, повели путешественников в совершенно разные темницы, запертые со всех сторон, в которых царил вечный мрак. Здесь узники, разлучённые, не могли общаться между собой, а магия в данном месте практически не действовала, и потому, частично лишившись волшебных сил, друзья могли использовать не более двух слабых заклинаний в день. В этих комнатах Лилиан Вульфорд и Эдмунд Саннорт должны были провести два месяца – время, которое оставалось до их казни.

========== Глава 21. Погоня ==========

Эдмунд Саннорт и Лилиан Вульфорд, схваченные тёмными эльфами, продолжали терять время, находясь в темницах. Они, запертые в совершенно разных местах замка, уже давно не видели друг друга, и потому не могли вместе составить план побега из этого неприветливого местечка. Но всего одна вещь, удивившая каждого из них, не могла не приносить радости: осколки зеркала Вечности, оставшиеся у путешественников, пока что были в целости и сохранности, и тёмные эльфы, похоже, не ведавшие об этих магических фрагментах, не собирались забирать их у своих пленников. Зато, завидев загадочный медальон, когда-то принадлежавший Кантиде Сауз, существа незамедлительно лишили Эдмунда Саннорта сего сокровища, как и карты, изрядно пострадавшей за всё время путешествия.

Но Эдмунд и Лили, понимавшие, что неотвратимая казнь ждала их, не особо беспокоились из-за карты, что не хранила в себе ничего волшебного и была всего лишь верным проводником и товарищем путников. Однако назойливая мысль о том, что осколки зеркала Вечности, пока находившиеся в целости и сохранности, в скором времени поневоле достанутся тёмным эльфам, не покидала каждого из пленников.

Любой день, проведённый в заточении, казался друзьям бесконечным и, чтобы хоть как-то сократить время, они, погружаясь в собственные мысли, считали дни, остававшиеся до казни. Конечно, это «развлечение» нельзя было назвать интересным – наоборот, оно лишь навеивало невыносимую тоску – однако единственным плюсом, имевшимся в подобном времяпровождении, было то, что оно позволяло сохранять рассудок, не потерявшись в днях и не впав в тягостное забвение.

Помимо кромешного мрака, в камерах царило протяжное безмолвие, отчего любой звук, крайне редко доносившийся издалека, представлялся узникам чем-то невыносимо громким, ужасно режущим слух, привыкший к вечной тишине. Среди таких неожиданных нарушителей спокойствия, если внимательно прислушаться, можно было различить шаги, голоса, пение или же душераздирающие крики заключённых, подвергаемых безжалостным пыткам.

Что касается магии, волшебников мучило непреодолимое желание вновь активно использовать её, однако, окружённые неизвестными чарами, они могли лишь мечтать о сильных заклинаниях, и подобные факты угнетали их ещё сильнее. Именно поэтому друзья, стараясь сохранить хоть какую-то возможность колдовать, не использовали никаких заклятий до самого вечера, который, как они понимали, наступал тогда, когда откуда-то снизу доносилось еле различимое чарующее пение тёмных эльфов, собиравшихся на вечерние концерты.

И однажды, в последний день перед казнью, Эдмунду Саннорту внезапно пришла заманчивая идея, позволившая вновь загореться тусклому огоньку надежды в его сердце – юноша подумал о том, что обычным людям здесь, скорее всего, приносили еду через дополнительную дверь, скрытую от их невидящих глаз, и потому парень, вдохновившийся данной мыслью, решил проверить, было ли подобное отверстие в его камере. Использовав не требовавшее особых усилий заклинание, от которого в руках у него появился небольшой светящийся шар, узник стал пристально осматривать каждый уголок своей тюрьмы, не находя, однако, ничего примечательного.

В итоге, потеряв ещё какое-то время в бесполезных поисках, Эдмунд понял, что идея его не настолько хороша, как казалось, так как в его камере людям, наверное, приносили пропитание через основную дверь, или же – что было более вероятно – данная темница, окутанная эльфийской магией, была предназначена только для волшебников. Лишившись всякого вдохновения в результате неудачных попыток, Саннорт, услышавший тихие шаги стражи, погасил световой шар и, снова встав в тёмном углу тюрьмы, о чём-то задумался.

Когда настал сам день казни, и до сего кровавого события оставалось совсем немного, Эдмунд и Лили, охваченные тягостным напряжением, проводили последние томительные минуты в заточении. Мысли об осколках зеркала Вечности, навевавшие на них неотступную тревогу, не покидали путников; всё, что было связано с их нелёгким заданием, вновь представало перед глазами друзей, будто те снова и снова переживали опасные приключения, случившиеся с ними в их длительном путешествии.

Эдмунд, потерявший последнюю надежду, в тот день сидел в своей тюрьме и считал последние минуты до казни, поддаваясь навязчивым мрачным думам, беспрестанно лезшим в его голову. Охваченному внезапным равнодушием, ему не хотелось ничего, и потому, понурив голову и хмуро глядя в смутные очертания предметов, видневшиеся во тьме, он ждал своего смертного часа.

Внезапно послышались чьи-то изящные шаги, за которыми последовало протяжное звяканье замка, и дверь, ведущая в камеру Саннорта, с противным скрипом отворилась. Насторожившись, пленник поднял голову и тут же пожалел об этом, так как лучи яркого света, пробежав по полу, резко ударили ему прямо в глаза, отчего юноша, неожиданно ослеплённый, вынужденно отвернулся и закрыл лицо ладонью; в голове его непрестанно вертелась навязчивая мысль о тёмных эльфах и предстоящей казни.

– Скорее иди за мной, – послышался незнакомый женский голос, и кто-то взял Эдмунда за руку, – возможно, я ещё смогу спасти тебя и твою подругу.

– Кто ты? – тихо спросил парень, не смея открыть глаза.

– Я не собираюсь убивать тебя и не хочу допускать, чтобы это сделал наш король, – ответила неизвестная женщина, подойдя ближе и направив источник света в другую сторону. – Можешь открывать глаза.

Послушавшись незнакомку, Эдмунд открыл глаза; уже не столь яркий свет ударил в них, но, лишь слегка прищурившись, Саннорт не стал отворачиваться. Юноша посмотрел на странную гостью и увидел перед собой высокую тёмную эльфийку, чьи чёрные волосы рассыпались водопадом по плечам, а зелёные глаза, совершенно не выражавшие жестокости, горели в смутном полумраке, и их пристальный взгляд был прикован к Эдмунду.

– Я – дочь местного стражника, – начала объяснять девушка, – и я всегда интересовалась волшебниками, которых, так же, как и обычных людей, здесь ждёт унизительный допрос и следующая за ним мучительная казнь. К сожалению, в этом замке я бываю достаточно редко, и потому не всегда знаю о заключённых здесь волшебниках, однако, когда такие вести долетают до меня, я стараюсь втайне от всех спасти несчастных магов от ужасной участи, ожидающей их здесь. Только сегодня я узнала о вашей казни, предстоящей через полчаса, и потому, скрывшись от всех, поспешила освободить вас. Возможно, мы ещё успеем. Скорее иди за мной.

Не особо веря тёмной эльфийке, но всё же понимая, что хуже уже не будет, Эдмунд пошёл следом за девушкой и, выбравшись из заключения, очутился в длинном тёмном коридоре, освещаемом лишь небольшим фонариком, который прекрасная незнакомка держала в руках.

– Мы пойдём немного другой дорогой, – предупредила дочь стражника, – а иначе нас благополучно заметят. Главное, не отставай от меня.

Пройдя ещё немного по абсолютно пустому и зловещему коридору, по каменным стенам которого бегали тусклые блики от света фонаря, беглец и его проводница, миновав железную дверь, свернули в другой, ещё более тёмный коридор. Непроницаемая мгла, царившая здесь, мгновенно поглотила в себя луч света, и тот, поблёкнув, в скором времени совсем погас.

– Следуй за мной, – прошептала эльфийка, чьи зелёные глаза, будто маленькие яркие огоньки, светились во тьме, хоть как-то разгоняя кромешный мрак.

Коридор, по которому шли путники, казался нескончаемым, и создавалось ощущение, будто тьма, окутавшая его, постепенно сгущалась.

Откуда-то сзади послышались чьи-то тихие шаги, однако, стараясь не обращать на них внимания и ускорив шаг, Эдмунд и таинственная незнакомка двигались дальше, устремившись лишь вперёд, откуда также доносились неведомые звуки.

Внезапно, не разглядев во тьме неизвестного, Саннорт, немного отставший от своей проводницы, с кем-то столкнулся.

– Кто здесь? – послышался женский голос, который Эдмунд, к своей радости, сразу же узнал.

Кто-то произнёс заклинание, в результате которого мутный свет озарил коридор; но даже в таком тусклом освещении Эдмунду Саннорту и Лилиан Вульфорд, похоже, как-то высвободившейся самостоятельно, не составило труда узнать лица друг друга. Обрадованные неожиданной встрече, бывшие путешественники обменялись приветствиями.

– Не отставай, волшебник, иди ко мне, – позвала тёмная эльфийка, сильно опередившая Саннорта.

Но, как оказалось, было уже поздно, ибо палачи, всё это время следившие за жертвами, пытавшимися сбежать, находились уже совсем рядом.

– У меня есть план, – одними губами сказала Лили, – я не уверена, что он подействует, но всё же мы снова встретились, и надежда на спасение у нас остаётся.

– Каков же твой план?

– Я думаю, что в том месте, где будет проходить казнь, мы сможем колдовать так же, как и всегда. Один из нас должен отвлечь тёмных эльфов, а другой – немедленно призвать их лошадей. Уже лето, и потому казнь будет проходить за пределами замка, неподалёку от конного стойла.

– Волшебник, скорее иди ко мне! – позвала тёмная эльфийка. – Я смогу защитить тебя!

– Нам надо решить, чем займётся каждый из нас, – уже не обращая внимания на зовущую его девушку, произнёс Эдмунд.

– Я думаю, тебе стоит отвлечь их, а мне – призвать лошадей, так как лишь мне известно это заклинание. А сейчас нам пора уходить.

Но не успели друзья и шагу сделать, как к ним резко подбежали несколько тёмных эльфов, а затем, практически обездвижив их, схватили своих пленников и связали их тугими верёвками. Горящие стрелы, пущенные бесстрашной спасительницей Эдмунда, тут же полетели в стражников, однако те, ловко увернувшись, поспешно покинули коридор вместе с узниками.

Тёмные эльфы, миновав несколько извилистых коридоров, лестниц и дверей, в скором времени вывели своих пленников из замка и, проследовав вместе с ними по мощёной камнями дороге, вышли к огромной площадке, где возвышались два столба, подобных тем, на которых был казнён несчастный человеческий узник. Здесь, как и в прошлый раз, когда сие мероприятие проходило в одном из самых мрачных залов замка, сновало множество представителей различных народов, то и дело поглядывавших сначала на великого короля, а затем – на беспомощных пленников, крепко связанных упругими верёвками.

– Сейчас вы в очередной раз станете свидетелями того, что становится с теми, кто смеет вторгнуться в мои владения! – громозвучно произнёс Тейладиэн, смерив узников презрительным взглядом.

Абсолютно беззащитных, пленников подвели к пыточным столбам, собираясь сначала «поиграть» с ними, а затем, скорее всего, отрубить им голову. Охваченные леденящим напряжением, друзья, чьи руки были не слишком туго связаны, попробовали применить магию, и, к их безмерной радости, волшебство подействовало, после чего бывшие путешественники не без облегчения поняли, что могли использовать колдовство. Однако, несмотря на это открытие, Лили и Эдмунд решили пока что повременить с магией, так как сотни, а, может, и тысячи глаз отовсюду пристально наблюдали за ними.

Но, поняв, что долгожданный момент наконец настал, Саннорт с помощью колдовства развязал упругие верёвки, а затем, высвободившись, начал пускать разнообразные заклинания в своих врагов, пытаясь отвлечь их. Сотни горящих стрел, мгновенно пронзив смутный сумрак, полетели в узника, однако тот, с огромным трудом уворачиваясь, не останавливался.

Лили же, не теряя времени, тоже высвободилась и, отбежав в сторону, стала проговаривать заклятия, словно призывая кого-то. Зрители, отвлёкшиеся на взбунтовавшегося пленника, даже не обратили на неё внимания.

Пытаясь уворачиваться от стрел, беспрестанно летевших в него, Эдмунд куда-то побежал, а затем, произнеся ещё одно заклинание, выхватил свой медальон у «зазевавшегося» эльфа, явно не ожидавшего такого поворота событий.

Горящие стрелы, смешанные с магическими шарами и молниями, неуклонно разрезали густой воздух, и, казалось, взмывали к самому фиолетовому небосводу, грозясь разорвать его. Множество тёмных эльфов и представителей других народов с воинственными криками гнались за убегавшим пленником, пытаясь поймать его, однако тот, не смея медлить ни на секунду, рывком запрыгнул на подлетевшего к нему чёрного коня; Лилиан, ранее сделавшая так же, уже восседала на соседней лошади.

К большому сожалению, карту друзья достать не смогли, но у них уже не оставалось времени, и потому, лихорадочно раздумывая о дальнейшем маршруте передвижения, они скакали в неизвестном направлении.

Через некоторое время, не получив никакого приказа, кони расправили гигантские крылья и взмыли в воздух, поднимаясь прямо к тяжёлому фиолетовому небосклону. Завидев сие, тёмные эльфы, вызвав своих верных питомцев, молниеносно вскочили на них и полетели следом за беглецами, уже успевшими сильно их опередить.

Лошади понимали лишь язык тёмных эльфов, и потому узники, не подумавшие об этом ранее, управлять ими не могли. Заклинание, произнёсённое Лилиан для призыва коней, было как раз на данном языке, однако, помимо этого заклятия, девушка больше ничего не знала. Что касается тёмных эльфов, те, не испытывавшие никаких проблем с управлением, постепенно нагоняли беглецов, и расстояние между ними беспрестанно сокращалось.

Друзья, обладавшие хорошим слухом, расслышали слово, с помощью которого их враги погоняли коней, и незамедлительно произнесли его, после чего лошади, внемлевшие просьбе всадников, стали лететь значительно быстрее.

Кони тёмных эльфов, погоняемые своими хозяевами, мчались, словно буйный вихрь; лошади беглецов, слышавшие команды в немного искажённом виде, также летели очень быстро, однако эта скорость была меньше, нежели та, с которой неслись отчаянные скакуны Тейладиэна.

Горящие стрелы тёмных эльфов беспрестанно рассекали воздух, так и норовя вонзиться в убегавших пленников, и одна из них неожиданно задела край мантии Лилиан, каким-то чудом не попав в лоснящийся лошадиный круп.

Погоня продолжалась. Решив принять более жёсткие меры, тёмные эльфы пустили непрерывный поток стрел, часть из которых, пролетев небольшое расстояние, вонзилась в тяжело вздымавшиеся лошадиные крылья; раненые кони, несшие беглецов, начали стремительно падать вниз, потеряв равновесие.

Лилиан и Эдмунд, завидев сие, крепко вцепились в ослабевших животных, пытаясь удержаться; лошади, покачиваясь из стороны в сторону, будто стараясь сбросить свою ношу, продолжали падать. Торжествовавшие эльфы, неумолимо подгоняя своих скакунов, были уже совсем близко, и стремительные стрелы их грозились вонзиться в беззащитные тела беглецов.

Лошади, с чьих ран текла багрово-фиолетовая кровь, с ужасной скоростью полетели вниз и совсем скоро, достигнув земли, бессильно рухнули на неё, сбросив своих всадников, которые не смогли удержаться на скользких спинах. Упавшие с небольшой высоты, друзья поспешно встали и попытались осмотреться, однако взгляды их мгновенно устремились туда, где неведомо откуда появилась яркая вспышка света, озарившая тусклый небосвод, завидев которую, тёмные эльфы сразу повернули назад, к своим владениям.

Как только ослепительная магическая молния померкла, и отблески её растворились среди тёмных красок мрачного неба, Лилиан и Эдмунд, к своему приятному удивлению, увидели Мавена Ворнетта, стоявшего неподалёку от них.

– Ну, вот, мы снова встретились, – с улыбкой произнёс маг, а затем проговорил заклинание, после которого изрядно потрёпанные путешественники, внешний вид и причёски которых оставляли желать лучшего, снова стали прилично выглядеть.