Текст книги "Его маленькая слабость (СИ)"
Автор книги: Алиса Лиман
Соавторы: Саша Ким
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)
Улыбаюсь, вспоминая старую цыганку. Все о чем она говорила, пожалуй, уже случилось. И я вроде не верю. Общие абстрактные слова, подходящие наверно к жизни каждого.
Но запомнились они мне.
На следующий день услышал, что цыганка умерла. И я вскоре за ней. А когда «воспрял», как выразилась сэра, решил, что хватит с меня.
– Мы закончили! – едва не вздрагиваю, услышав рядом с собой звонкий голос консультанта.
Поворачиваюсь и довольно ухмыляюсь, окинув Аню придирчивым взглядом. Как я и предполагал. Конфетка.
Даже не удивлен, однако глаз оторвать не могу. Короткое платье-рубашка из невесомого шелка вздрагивает от малейшего движения воздуха, вынуждая мою фантазию пробуждаться.
Поднимаюсь с кресла и подхожу к своей Невеличке. Загипнотизировала ли она меня или околдовала… Кажется мне нет до этого дела сейчас.
– Тебе нравится? – спрашиваю, слегка склоняясь к ней.
– Я же не вижу, – тут же начинает она оправдываться.
– Тебе и не должно нравиться на вид. Это для меня. Я об ощущениях. Нравится быть моей женщиной?
Смущенно опускает голову, и будто прислушивается, есть ли кто-то рядом:
– Оставьте нас на секундочку, пожалуйста, – бормочет, обращаясь к консультанту.
Женщина кивает и едва скрывается за углом, Аня выпаливает:
– Вообще-то нет! – бровки на переносице домиком собираются. – Это все явно перебор! Как я, по-вашему, потом за это все расплачиваться буду? Ну, купили бы одно платье, чтобы не стыдно было на меня смотреть и достаточно. Это же всего на несколько недель…
Что именно в ее тираде вызывает во мне гнев, понять не могу, но невольно стискиваю челюсть и шиплю сквозь сжатые зубы:
– Я сам решу, когда будет достаточно. Кроме того я не привык давать что-то в долг. Так что не волнуйся, ты оплатишь мне в полной мере все вложения до копейки. И начнешь сегодня же, – грубо отрезаю я.
Еще она мне будет указывать, что можно, а что нет!
Молча оплачиваю покупки, оставляю свой адрес работницам бутика, беру Аню за руку и выхожу из магазина. Усаживаемся в машину, где Витек уже успел приснуть:
– Домой! – рявкаю я, отчего-то отчаянно желая сейчас на ком-нибудь сорваться.
Водила вздрагивает и моментально заводит машину.
Отворачиваюсь к окну, надеясь, что у Ани еще хоть немного работает чувство самосохранения, и она не станет сейчас меня трогать.
Бросаю на нее взгляд через плечо. Сидит зеркально мне, уставившись в окно. Обиделась. Пусть.
Не готов я сейчас снова проявлять милосердие. Это вообще не про меня. Хочется рвать и метать.
Вытаскиваю телефон и набираю номер той, что виновата во всей сложившейся ситуации.
– Да, Геш, – отзывается Лара, перекрикивая громкую музыку на заднем фоне.
– Еще раз назовешь меня так, пойдешь полы мыть, чтобы свое обучение оплачивать!
– Опять бесишься? Ну что еще?
– Ты дома?
– Не-а, Гарик где-то откопал пропуск на закрытую вечеринку, так что сегодня не жди!
– Лара, какого…
– И, Геш, ну серьезно, не трогай ты калеку. Ну, правда. Я ее лучше вывезу, пока ты делов не натворил.
– Я тебя вывезу! В лес! – телефон оповестил о завершении разговора. – Сука!
Мне не то, что злость сорвать не удалось, эта зараза меня только еще сильнее взбесила!
Гляжу на Аню, она застыла словно статуя, вжавшись в дверь. Боится? Обижена? Жалеет о своем предложении?
Даже если так.
Она останется со мной, пока я не разберусь. И ни кто не посмеет забрать ее!
Глава 15
АНЯ
– Раздевайся! – слышу приказ, едва успеваю переступить порог дома.
Молча подчиняюсь, развязывая плюшевый на ощупь поясок нового пальто.
Я знаю, что он зол. Хоть и не могу найти тому причин. Разве я сказала что-то не то в магазине? Может, обидела его чем-то? Вроде же нет. Все по делу. Однако я буквально кожей ощущаю исходящее от него напряжение.
Неторопливо бреду по коридору, желая спрятаться в своей комнате, чтобы не злить его еще сильнее. К тому же не хотелось бы столкнуться с Надеждой. Ее едкие комментарии нередко меня из колеи выбивают, а я и так сегодня перенапрягла хозяина дома своими эмоциями.
– Куда. Собралась? – рычит низкий голос мне в спину, и я замираю у двери, едва успев нащупать ручку. – Я неясно сказал? Раздевайся!
Так я уже. Пальто сняла. Обувь тоже. Может он не ко мне обращается?
– Анна! – словно в ответ на мои мысли гремит строгий голос. – Немедленно снимай с себя все это тряпье!
Что? В с-смысле?! Все??? Тут же где-то Надежда бродит. Да и Лара уже наверно вернулась. Тем более она вроде с другом собиралась. Он что же собрался прилюдно меня раздеть?
– Я жду.
Даже мысли дрожат.
Он пользуется правом, которое я ему сама дала. И ведь он предупреждал меня даже о том, что может попросить об ужасных вещах. А я согласилась на все.
Однако здравый смысл все еще пытается найти лазейку. Разве я не говорила ему, что все, что между нами произойдет, должно оставаться за закрытой дверью? Вот!
– Я не стану, – дрожа всем телом, отвечаю я, – этого делать здесь.
– Станешь. И будешь делать все, что я пожелаю! Я хочу посмотреть, за что я плачу.
Так вот какова моя плата за проживание? Он хочет меня унизить? Ему даже не секс от меня нужен был. Ему куда больше по вкусу растоптать меня.
Представляю, как несколько пар глаз таранят мою спину, затаившись в ожидании представления. В горле ком встает. Я не могу этого сделать, но и отказаться не могу. И в любом случае потом пожалею о своем решении…
– Идите к черту, Глеб Виталич, – бормочу я сквозь слезы и прячусь за дверью своей комнаты.
Падаю на кровать и, уткнувшись лицом в подушку, не могу сдержать рыданий.
Какая же дура?! Что я навоображала себе?!
Ненавижу свою беспомощность! Хочу видеть! Видеть, чтобы просто заглянуть ему в глаза! И понимать, когда он играет со мной! Чтобы не строить воздушные замки, ведясь на его доброе отношение.
Не понимаю. Я словно не слепая, а безумная. Еще в кафе я совершенно точно чувствовала с его стороны тепло. Это было так странно. Но я поверила…
Представляю, как он усмехался с глупой незрячей девчонки, что принимала все его действия за чистую монету.
Эмоциональный день вытянул из меня все силы, и финальная встряска стала последней каплей. Потому я и сама не заметила, как задремала.
Слышу до боли знакомый голос сквозь сон. Он что-то мерно рассказывает, словно сказку на ночь:
– «Совсем юная. Худенькая, как и сказала продавщица. Тонкий бежевый сарафан на ней, сильно не по размеру. Тёмные волосы беспорядочно рассыпаны по плечам», – Глеб прерывается буквально на секунду и усмехается: – На тебя похожа.
Даже дышать боюсь, спросонья, пытаясь понять что происходит. Глубокий голос продолжает свой рассказ:
– «Я уже собирался нарушить эту чарующую тишину. Но мой взгляд снова уцепился за бежевое платьице, которое почти полностью намокнув, просвечивало смуглую кожу девушки. Почему-то меня очень заинтриговала эта прилипшая ткань».
Чувствую, как щеки начинают гореть от того, что он говорит. Такие откровенные вещи, словно подробно описывая представший его взору образ. Не выдержав, резко сажусь на кровати:
– Что вы делаете? – выпаливаю я, прерывая смущающее повествование.
– Книжку тебе читаю, – буднично отвечает Глеб.
– Какую еще книжку?! – взрываюсь я, не понимая в чем подвох.
– Роман какой-то. Мне его в книжном в подарок дали. Сказали, девочки такое любят. Не понравился? Могу другой купить.
– Не надо мне ничего! Снова потом тыкать будете, что потратились?! И заставлять раздеваться при всех домочадцах?
– Ань, – Глеб накрывает мою руку своей, а я отползаю по кровати.
Но он не оставляет меня. Обнимает за талию и подтягивает к себе:
– Так вот в чем дело, – выдыхает он, и я чувствую запах хмеля исходящий от него. – Ты все не так поняла. Я переборщил – не спорю. Но не стал бы я тебя так унижать.
Он поглаживает мою щеку и мне снова хочется ему верить.
– Лара домой так и не вернулась. Надежда уже закончила работу и ушла, – словно оправдываясь передо мной, бормочет он.
– Вы снова пили? – решаюсь спросить, ловя его руку на своем лице.
Он тяжело вздыхает и целует мою ладонь:
– Мгм.
– Зачем?
– Потому что понял, что не справляюсь.
– Это из-за меня? – чувство вины вполне ясно дает о себе знать.
– Нет, Невеличка. Из-за меня. Твоей вины здесь нет. Это я сам с собой разобраться не в состоянии, – чувствую, как он поднимается с кровати и отпускает мою руку. – Спокойной ночи, Анют.
Слышу, как усталые шаги отдаляются к двери и понимаю, что не хочу, чтобы он уходил.
– Я не хотел тебя обидеть, девочка, – вдруг снова заговаривает Глеб. – Кажется мне просто в любом моем состоянии стала невыносима мысль, что однажды ты оставишь меня…
У меня сердце екает. Что это значит?
Только не надумай себе опять чего, глупая!
– Глеб, – сдавленно шепчу я, еще толком не успев подумать над тем, что собираюсь сказать. – Вы могли бы… остаться со мной? Только сегодня…
Ответом мне служит хлопок двери.
Закусываю губу и откидываюсь на подушки. Ну почему я такая идиотка?! Может у меня во время аварии еще и мозг повредился? Ну, с чего бы ему вдруг хотеть быть со мной? И что я там себе представила? Жили долго и счастливо и умерли в один день?
Вообще удивительно, что он может даже просто хотеть такую как я! И каких сил стоило предложить ему себя, даже зная его желание… В сознании непрошено всплывают воспоминания о сегодняшних «происшествиях».
Ммм, как он целует… Тело мурашками покрывается от одной мысли, что его губы снова касаются моей кожи.
Кажется, ему и правда нравится. Интересно, какой он видит меня? Сказал, что я похожа на героиню той книжки.
Вспоминаю, хрипотцу в его голосе, пока он читал описание тела под мокрым сарафаном. Неоднократно прерывался. Почему? Может на меня смотрел? Неужели он и правда видит меня такой…
Мои пальцы невольно скользят вниз, протискиваются между плотно сжатых бедер и с губ срывается сдавленный стон, когда вспоминаю, как его руки касались меня сегодня. А это ведь такая мелочь. Что будет, когда он возьмет меня…
Тело все горит от напряжения. Внизу живота затаилась сладкая боль от предвкушения.
Свободной рукой сжимаю простыню, выгибаясь всем телом.
– Ммм, – мучительно пищу я и вдруг слышу, как словно в продолжение моего стона по комнате разливается обречённый выдох. – Ой, мамочки!
Тут кто-то есть?! Моментально подбираюсь на кровати и прячусь под одеялом с головой. Стыд-то какой! Ужас!
Слышу, как в подтверждение моих мыслей, закрывается дверь в мою комнату и прячу от стыда голову между коленями. Позорище! Как я могла таким вообще заниматься! Да еще и на виду у… Глебааа!
Вскакиваю с кровати и начинаю метаться по комнате. Что же делать? Что делать?! Пойти и объясниться? Прямо сейчас или потом? Боюсь тянуть нельзя! Я же даже уснуть теперь не смогу!
Но и идти к нему сейчас, это слишком!
ГЛЕБ
Тараню потолок очумевшим взглядом, лежа в своей кровати. Что я только что увидел?
В паху все горит от напряжения.
Она специально? Или действительно подумала, что я ушел? Но разве я мог, когда она сама попросила меня остаться?
Правда, я не сразу понял в каком качестве, а испытывать свою выдержку рядом с ней я больше не намерен. Потому, не решившись снова идти на кровать, остался стоять у двери. И притих. Даже дыхание затаил, глядя, как грациозно она выгибается на кровати.
Судя по ее возгласу, она явно не ожидала, что я наблюдаю за ней.
Усмехаюсь, поворачиваясь на бок, и переключая внимание на панорамное окно. Опять напугал. Может, стоит выйти и посмотреть как она там?
Подсмотреть. Именно так это называется, Глеб.
Должно быть, прошел не один час борьбы с моими недостойными желаниями. Я даже успел задремать, когда услышал, как в комнате что-то щелкнуло.
Эхо прошлого и без того обычно мешает мне нормально спать. А уж если поблизости посторонние звуки, то я тут же начеку.
Однако стоит заметить стройный силуэт, что неуверенно пробирается ко мне в темноте, как я тут же расслабляюсь. Она мне снится?
Хмурюсь, когда девочка присаживается рядом и вполне реалистично кладет руку на мое плечо. Что-то случилось?
Пока я раздумываю над тем, что ее могло обеспокоить среди ночи, Невеличка вдруг делает очень странную вещь. Добровольно опускается на мою кровать, прижимаясь полуобнаженным телом ко мне. А у меня глаза на лоб лезут.
Руки по инерции обвивают тонкую талию. Затягиваюсь ее запахом и стискиваю в объятиях.
– Что ты здесь делаешь, глупая? – вожу носом по ее макушке не в силах надышаться ею.
Нежные губки обжигают мою грудь короткими поцелуями, мешая полноценно дышать и здраво мыслить.
– Вы ведь хотели посмотреть белье, – шепчет она, касаясь губами шеи. – И я должна извиниться, за то, что неправильно вас поняла, послала куда подальше, и вы из-за меня напились.
– Я ведь уже сказал, что это не из-за тебя.
– Даже если так, то катализатором все равно выступила я. Говорила, что доверяю, а сама надумала себе всякого.
– Я уже заметил, что фантазия у тебя бурная, – усмехаюсь в ее волосы. – Расскажи мне, о чем ты думала, когда трогала себя?
Чувствую, как сжалась вся в моих объятиях:
– За это тоже хотела извиниться. Я… была уверенна, что вы ушли.
– Разве я мог? Ты ведь попросила остаться.
Кивает мне в грудь, явно смущаясь. Зарываюсь пальцами в шелк ее волос.
– Почему ты захотела, чтобы я остался?
Понимаю, что своими вопросами сбиваю всю ее решимость, но не могу сдержать любопытства.
– Я… привыкла, – бормочет она как-то уязвленно, – засыпать в ваших объятиях.
Улыбаюсь в темноте:
– Если это все, что тебе от меня нужно, то… спокойной ночи, Невеличка, – говорю, желая испытать ее.
Знаю ведь, что мне не одному сейчас хочется не просто спать. Она наглядно показала мне, чего хочет, несколькими часами ранее.
Прохладная ладонь проходится по моему плечу. Скользит по груди. Тонкие пальчики очерчивают рельеф моего пресса, вынуждая задерживать дыхание. Хватит ли у нее смелости?
– Это не все, – наконец решается Невеличка.
– Хочешь скрепить нашу сделку?
– Вы уже столько сделали для меня, не хочу оставаться в долгу… – бормочет еле слышно.
Этот подход немного остужает мой пыл:
– Я не хочу так, – да я просто мазохист!
– Как? – непонимающе спрашивает она.
– Не хочу, чтобы ты чувствовала себя обязанной это делать.
Затихает. Однако не перестает терзать мою разгоряченную кожу своими обжигающими прикосновениями.
– Знаешь, о чем я думала… когда… эмм… трогала себя? – шепчет она нерешительно и мне нравится, что она наконец решила перейти на «ты».
– М?
– О твоих руках.
Мучительно выдыхаю и сжимаю Аню еще теснее. Однако она продолжает:
– С самого первого прикосновения они показались мне такими знакомыми. Я будто подсознательно знаю каждую венку на твоих предплечьях, – словно в подтверждение своих слов, она начинает выписывать узоры на моей коже. – Когда ты держишь меня за руку, я будто равновесие обретаю.
Пока я слушаю ее, в моей одурманенной голове складывается впечатление, что мы говорим вовсе не о сексе. И далеко не о нем. Словно речь о чем-то куда более глубоком.
Она не помнит и не видит меня. Однако, словно наощупь знает меня лучше, чем все прочие женщины из моей жизни.
При чем, такое ощущение, что она уже не только мое тело своими маленькими пальчиками ощупала, но и душу. Засела глубоко и блюдёт за моими болями и страхами, защищая меня от них своей заботой.
Маленькая незрячая птичка, защищает огромного задубеневшего волка. Куда уж смешнее…
Да только не до смеха мне.
Аня все продолжает говорить, а я подтягиваю ее повыше и накрываю губы поцелуем. Подминаю ее под себя, наваливаясь всем телом. Накрываю ладью кружевную чашечку, позволяя губам пробраться под нее.
Невеличка стонет, лаская мой слух своим нежным голосом. Но стоит мне потянуть ее трусики вниз, как тут же напрягается всем телом.
– Глеб, я не знаю, что надо делать…
Точно. Почти девственница. Снова как в первый раз.
– Тебе ничего не надо делать, девочка, – шепчу я успокаивающе. – Я все сделаю. А твое тело подскажет тебе, как найти выход.
В этот раз стоит быть с ней нежнее. Чтобы снова не бросилась бежать, едва очухается.
Избавившись от лишней одежды, ложусь между ее стройных ножек, стараясь разглядеть ее лицо в темноте. Боится меня? Помнится, я отчаянно этого желал.
Но не теперь.
Глажу темные волосы, рассыпавшиеся по моей подушке. Целую кончик носа. Осторожно прижимаю девушку к себе и медленно подаюсь вперед.
– О, Глеб… – это моя лучшая награда. Ее голос, что стонет мое имя. Я так долго этого хотел.
Знаю, что утром вновь проснусь другим человеком. С иными чувствами и мыслями. Но прямо сейчас мне хочется… любить ее.
Глава 16
ГЛЕБ
Просыпаюсь от галдежа за дверью. Не сразу понимаю, что происходит, и потому неосторожно поворачиваюсь.
– Ой, простите, – Анюта, пробужденная моим движением, тут же спохватывается. – Я сейчас уйду.
Садится на кровати, прижимая к груди одеяло, и в растерянности трясет головой, явно заставляя себя проснуться. Шарит по полу ногой, в надежде отыскать свою одежду. Вернее белье. То, в чем она пришла ко мне ночью.
Хмурюсь, наблюдая, как девчонка, оставив попытки нащупать одежду, поднимается с кровати, заворачиваясь в одеяло, и оставляя меня абсолютно обнаженным.
Аня успевает добрести до двери, пока я поспешно натягиваю трусы.
– Стоять! – рычу я, когда она уже берется за ручку двери.
Во мне закипает злость. Даже еще толком не понимаю причин этой злости. Мозг еще проснуться не успел, чтобы я начал отдавать отчет своим действиям, однако внутренности буквально плавятся от жгучего чувства, что растекается по венам.
– Твой план сработал, – шиплю я, подходя к девушке вплотную.
– К-какой план? – бормочет она, даже голову боясь поднимать.
Прихватив Невеличку за подбородок, припираю ее всем телом к дверному косяку, вызывая сдавленный стон.
– Соблазнить пьяного мужика!
Размыкает свои пухлые губки, будто слова подобрать пытается, заливается краской и тут же закрывает ротик.
Все верно. Ей и сказать-то нечего.
А я уже весь внимание. Смотрю сверху вниз на раскрасневшиеся щечки. Как трепещут темные реснички над ними. Тонкие пальцы подрагивают, сжимая на груди одеяло. Аня закусывает губу, явно стараясь не расплакаться, а в моей голове возникают яркие образы того, как еще несколько часов я жадно целовал их.
Моя теория не сработала. Утолив свой голод, я не перестал быть одержимым ею. Как бы ни наоборот. Это безумие словно усилилось во сто крат. Это и бесит.
Подаюсь вперед и прихватываю зубами терзаемую губку, подхватывая Анюту под бедра. Одеяло падает, и она остается в моих руках полностью обнаженная. Целую ее кожу, не в силах противиться соблазну.
Это ведь все она.
Клянусь, ведьма! Не могу оторваться.
– Что ты со мной сделала? – рычу тихо, осыпая ее шею короткими поцелуями. – Я тобой надышаться не могу!
– Я не хотела, – шепчет, зарываясь острыми пальчиками в мои волосы.
– Разве? А мне показалось, ты очень даже хотела.
– Вы злитесь?
– Очень.
– Тогда почему продолжаете целовать?
– Потому что не могу остановиться.
Она вдруг обхватывает мое лицо своими ладонями и вынуждает поднять взгляд. Нерешительно тянется к моим губам своими и всего на секунду касается. Прикрываю от удовольствия глаза, расслабляясь.
– Нет. Вы не злитесь, – шепчет мне в уголок рта. – Это не похоже на злость.
Ерзает в моих руках, давая понять, что она знает о том, что я возбужден:
– Это желание.
Хмурюсь. А она проходится по образовавшимся на моем лбу складкам своим тонким пальчиком:
– А это скорее растерянность. Нежели злость.
– Похоже, ты слишком хорошо меня изучила, – говорю спокойно, стараясь не выдавать никаких эмоций голосом.
– И вас это пугает, – все же угадывает мои чувства маленькая ведьма.
Она так нежно поглаживает мою голову, что у меня ком в горле образуется. Заглядываю в невидящие глаза.
За что мне это?
Она вдруг обвивает мою шею руками и притягивает голову к своей груди. Не противлюсь. Кажется это то, чего я хочу сейчас больше всего.
Она молча обнимает меня, продолжая поглаживать мои волосы.
Я уже не раз думал о том, что эта незрячая птичка знает меня куда лучше всех прочих, вполне себе зрячих, и к тому же, как я считал вполне близких мне людей. Но это утро принесло мне еще одно открытие. Кажется, она понимает меня даже лучше, чем я сам.
Сквозь мерное биение ее сердца до меня доносятся голоса из-за двери. И постоянное упоминание имени моей Невелички немало раздражает.
– Похоже, Глеб Виталич ее все же вытурил! – довольно вещает Надежда, прямо за дверью в мою комнату. – Я же говорила, он ее долго не вытерпит.
– Так вещи-то на месте, – отзывается Лара.
– Витюша проболтался, что Глеб Виталич вчера ее по магазинам прокатил. Может приданого подкупил и отправил с чистой совестью.
Пока она такая невесомая в моих руках, я даже представить не могу, как мог бы ее куда-то отправить. Хочется просто голыми руками придушить каждого, кто в ее сторону даже просто смотрит недобро.
Отлипаю от Аниной груди и опускаю девушку на ноги:
– Побудь здесь, – бормочу я, чувствуя, как снова начинаю злиться. И в этот раз это совершенно точно злость. – Я разберусь.
– Глеб, – шепчет Аня, ловя меня за руку. – Не ругайся. Они хотят, чтобы тебе было лучше.
Конечно, она тоже слышала. И это бесит меня еще сильнее.
– Я сам буду решать, что для меня лучше, – подхватываю со стула спортивки и выхожу из комнаты.
– Ой, Глеб Виталич, доброе утро! – лепечет Надежда, и из кухни тут же выглядывает Лара вместе со своим вечным прихвостнем – Гариком.
– Куда ты ее дел? – спрашивает Лара, и я замечаю некую нервозность во взгляде сестры.
Неужто и правда волнуется за подругу.
– Да погодите вы, Лариса Ивановна! Пусть хозяин хоть позавтракает. Он же из-за этой девицы даже есть нормально не мог. Чего бы вам хотелось?
Сверлю домработницу гневным взглядом, пытаясь припомнить хоть одно доброе слово от нее, не сдобренное чрезмерной лестью. И не могу.
– Мне бы хотелось, – начинаю я ровным тоном, – сегодня с вами попрощаться, Надежда.
– Вы куда-то уезжаете? – непонимающе переспрашивает женщина.
– Нет. Вы уезжаете, Надя. Из моего дома. Навсегда. Попрошу вас больше не возвращаться.
На меня уставились три пары ошалелых глаз.
– Это как же? – все же решается домработница. – За что же? Разве я плохо исполняю свои обязательства?
– Отлично исполняете. Я бы даже сказал, вы слишком много на себя берете. Помнится, я уже не раз говорил вам о субординации. Тоже относится и к моим гостям. Когда вы ставите себя выше гостя в моем доме – вы ставите себя выше меня.
– Да нет же! – тут же бросается спорить неугомонная женщина. – Чтобы я…
– Довольно! – громыхает мой голос. – Лара, будь добра, проводи нашу бывшую домработницу. Отвези ее до дома с комфортом. Все же она столько лет проработала у нас.
Надежда давит слезу, продолжая что-то причитать, а Лариса похоже поняла, что настроен я весьма решительно, потому даже не пытается оспорить мой приказ. Сестра кивает, бросает выразительный взгляд на друга и, взяв под руку безутешную женщину, отправляется к входной двери.
Выхожу из дома вслед за ними, дабы убедиться, что мое веление будет исполнено. Пристально наблюдаю, как Лара помогает женщине усесться в незнакомую мне машину и без задней мысли задаю вопрос:
– Лариса, где твоя машина?
Помнится, всего несколько месяцев назад я купил ей новенький мерин, после долгих увещеваний сестры, что она жить без него не может.
– Так это моя, – коротко бросает она, но я замечаю напряжение в ее голосе.
Значит, догадывается, что сейчас получит по первое число. Этот скромненький седан и в подметки не годится той машине, что я ей подарил. Отсюда вопрос: если она без моего ведома поменяла машину на пару классов поменьше, то куда дела разницу?
– Лара, – угрожающе проговариваю я. – Где машина?
Сестра тут же подходит ближе. Вижу, что мнется, будто придумывая оправдания:
– Я ее немного… эм… разбила.
– Разбила? Ты шутишь? – негодую я. – Полгода не прошло, как я ее купил!
– Это все, что тебя волнует? – вдруг взвивается сестра. – Деньги-деньги! Тачка! Чуть что «я тебя лишу финансирования»! Это все, что тебе интересно?! А я?! Как же я? Я ведь могла пострадать, а ты даже не поинтересуешься ведь, в порядке ли я! Между прочим, это из-за тебя случилось! Ты же у нас царь! Плевать, чем я занята! «Немедленно приехать»! Вот я и… – осекается, а в глазах слезы стоят.
Черт. Мне действительно стыдно. Что я за человек такой, что даже не знал, что сестра в аварию попала.
– Ты в порядке? – хмурюсь, кладя свою ладонь сестре на плечо.
Должно быть, из меня действительно родственник никудышный. И не только родственник.
– В порядке, – будто отмахивается, однако взгляд на входную дверь бросает.
– Что случилось-то? – хочу проявить участливость, однако вижу, что Лара не настроена делиться. Будто скрывает что-то. И чувство вины ясно читается на ее лице. – Ты же была трезвая?
– Вот ты опять! – взрывается сестра.
Почему-то я ожидаю, что после того, как я ее взбесил своими неуместными расспросами, она поспешит поскорее убраться. Однако напротив. Вновь бросив взгляд за мое плечо, Лара словно к земле прирастает.
– Так ты здесь? – говорит она, болезненно морщась.
– Лара? – слышу из-за плеча тихий голос Анюты. – Вчера не удалось пообщаться. Как отдохнула?
А я глаз от сестры не отвожу. Что-то в ее реакции на Невеличку меня настораживает. Там и страх, хотя моя сестрица явно не из пугливых. И стыд, хотя и смутить эту бесшабашную девицу не так просто.
Вчера я был поглощён собственными эмоциями. Казалось, меня поймали с поличным за чем-то постыдным. Но сегодня… похоже я наконец разобрался с собой. И теперь я будто стал свидетелем ошибки кого-то другого.
Видимо, пришло время разобраться со своими домочадцами.
Из странных размышлений, которые неожиданно начали заводить меня к немыслимым подозрениям, меня выдернул трезвон с Аниного запястья.
Поворачиваюсь, сразу отмечая, что девочка успела привести себя в порядок, и подхожу ближе. Беру ее руку и, увидев на часах, кто звонит, принимаю вызов.
– Глеб Виталич, у нас проблемка небольшая с аукционом выходит, – звучит из динамика. – Боюсь, до завтра не решим. А гости уже оповещены.
– Я понял, – прерываю я своего помощника, пока он не вывалил всю информацию о предстоящем вечере. – Встретимся в клубе.
Сбрасываю звонок. Поворачиваюсь к сестре. Едва встретившись со мной взглядом, она отворачивается и семенит к машине.
Щурюсь, глядя ей вслед. Не стану останавливать. Пока. Сначала сам попробую разобраться. Я очень надеюсь, что мои страшные догадки не оправдаются…
Проводив отъезжающую машину взглядом, беру Аню за руку и завожу в дом:
– Со мной поедешь?
– Если можно, – тихо говорит она.
– А почему должно быть нельзя?
– Боюсь вам не по душе всюду за ручку меня водить, – говорит с улыбкой, но я слышу печаль в ее голосе.
Захожу вместе с Аней в свою спальню и, отпустив ее руку, начинаю переодеваться:
– А тебе? – спрашиваю зачем-то. – По душе?
Вижу, как она в растерянности складывает перед собой руки и начинает нервно теребить купленное вчера платьице. Смущается.
– Я ведь говорила. Когда вы меня держите за руку, я будто равновесие обретаю.
– Должно быть, это нормально для незрячих, – размышляю вслух, натягивая брюки. – Когда кто-то поддерживает…
– Ни кто-то, – перебивает она меня. – Люди не одинаковы. Особенно это ощутимо, когда все что остается на оценку это голос, запах и… ощущения. Врачи, как мясники хватают. Их задача выполнить свою работу и неважно, каким путем. Больно ли пациенту или некомфортно.
Пуговицы на рубашке почему-то совершенно отказываются лезть в петли, едва не доводя меня до бешенства:
– Черт бы побрал эти сраные пуговицы, – тихо ворчу себе под нос.
– А остальные люди обычно поддерживают как-то неуверенно, – продолжает Аня, а я все жду своей роли в этих примерах, продолжая бороться с пуговицами. – Будто боясь запачкаться. Или же заразиться.
Она пожимает плечами, пытаясь спрятать за этим бессмысленным действием свою обиду.
– Это Лара и Надя? – стараюсь говорить спокойно.
– А вы, – игнорируя вопрос, доходит наконец до сути Аня, и я забиваю на рубашку, замирая посреди комнаты, – так уверенно берете мою руку… Крепко и в то же время осторожно, чтобы наверняка, но и не больно. Оттого и все слова, что вы говорили поначалу… они ведь меркнут на фоне того, как вы меня за руку держите.
Она вдруг подходит ближе, а я все не могу отмереть. Кладет свои ладони на мои плечи и сводит на шее. Берет пальчиками воротник и, подтянув края друг к другу, без труда попадает чертовой непослушной пуговицей в петлю. Скользит пальчиками на несколько сантиметров ниже и снова справляется.
Хмурюсь. Чувствую, как в горле снова собирается предательский ком. Ловлю ее ладони и прижимаюсь к ним губами:
– Спасибо.
Краснеет и хочет отстраниться. Но я не позволяю.
– Это ведь такая мелочь, – смущенно бормочет. – Всего лишь пуговицы.
Разве?
При чем тут вообще пуговицы?
