Текст книги "Его маленькая слабость (СИ)"
Автор книги: Алиса Лиман
Соавторы: Саша Ким
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)
Глава 21
АНЯ
Едва успеваю перевести дыхание, как на меня обрушивается шквал аплодисментов. Стою неподвижно, в шоке глотая воздух, осознавая, какая толпа сейчас передо мной. Невероятно!
Пока я пела, было так тихо, что я даже успела подумать, что Глеб попросту разыграл меня. Ну, кто в здравом уме выпустит на сцену слепую девчонку, у которой судя по рассказам самого же Глеба и опыта нет. А он, видимо, все же не в своем уме…
Улыбаюсь. Мечтаю лишь об одном: поскорее оказаться за кулисами и прикоснуться к Глебу. Может он найдет минутку, чтобы сказать, понравилось ли ему. Пока думала, что он меня обманул и зал на самом деле пуст, я ни на секунду не расслабилась. Пела так, словно это мой сольный концерт в Олимпийском. Но всего для одного зрителя. Ведь его мнение важнее тысяч прочих. Если бы это было не так, то я едва ли решилась бы без подготовки выйти на сцену.
Слегка киваю головой в знак благодарности, и осторожно отворачиваюсь от микрофона. Сейчас бы еще вспомнить, каким маршрутом меня вывели на сцену. Я так волновалась, что вовсе дезориентировалась.
Делаю неуверенный шаг, когда мой локоть вдруг прихватывает сильная ладонь.
– Глеб, – облегченно выдыхаю я.
– Куда же ты собралась, Невеличка? Нужно дать публике запомнить в лицо новый бриллиант «Gold’a», – усмехается.
А я чувствую, что больше не боюсь всех этих его шуточек. Знаю. Просто чувствую, что он больше не обидит.
– Пока ты пела, – продолжает Глеб, – они были так ошеломлены, что боюсь, и не вспомнят, кто был тем ангелом, подарившим им истинное наслаждение.
Ощущаю, что щеки полыхают от смущения:
– Прекрати уже, – бормочу я, переставляя ноги по ступенькам, которые очевидно ведут со сцены в зал. – Куда мы идем? Разве мне не нужно еще выступать?
– Я немного расстроен, что мне пришлось поделиться своим удовольствием с широкой публикой, поэтому тебе придется компенсировать мне ущерб.
Смеюсь, догадываясь, что речь идет о чем-то, что мне понравится:
– И как же я могу восполнить вашу потерю, мистер Голд?
За нашими спинами вдруг раздается неторопливый плач скрипки. Глеб бережнл прихватывает меня за талию:
– Танцем, – прижимает меня теснее. – Но боюсь одним разом тут не обойтись. Слишком уж велика потеря.
– Я сделаю все возможное, чтобы ее скрасить, – улыбаюсь я в ответ, чувствуя себя так уверенно в его руках. – Так мне еще сегодня выступать?
– Мгм, – выдыхает Глеб, рядом с моим ухом, утыкаясь носом в мои волосы. – Я как мог, постарался разбавить твой первый концерт, чтобы ты имела возможность хотя бы передохнуть и справиться с эмоциями. Но, по меньшей мере, тебе еще придется сыграть для нас на рояле.
При упоминании рояля, в лицо снова бросается жар.
– Нет, Анюта, – дыхание Глеба опаляет мой висок, а затем губы легко касаются кожи. – Так – мы будем играть немного позже. А сейчас только пальчиками. По клавишам.
ГЛЕБ
Она такая красивая. Особенно когда ее щечки розовеют от смущения.
Невольно касаюсь губами ее лба и прикрываю глаза от удовольствия. Однако на душе кошки скребут.
Лара – сука! Как она могла? А главное, почему не сказала мне?!
Теперь-то понятно, каким ветром Невеличку задуло в мой дом, и к чему все это представление моей сестрицы с неожиданной милосердной дружбой! Она хотела скрыть преступление!
А если быть точнее, если я правильно все понимаю: дождаться пока к Ане вернется память и убедиться, что она не запомнила машину Ларисы. Ну или же удостоверится, что амнезия и не планирует проходить. А затем вышвырнуть Анюту из дома. И желательно все это было провернуть до моего приезда.
Да только я вернулся раньше, никого не предупредив.
Прижимаю Анюту еще теснее, и утыкаюсь носом в ее волосы. Тогда как во мне все просто кричит о том, что я тоже к этому причастен. Это ведь я напугал Невеличку своей грубостью. Это ведь я вызвал Лару. И даже не удосужился поинтересоваться, была ли она трезва. И теперь я более чем уверен, что нет. Она точно была под чем-то.
В здравом уме она бы быстро поняла, что это был несчастный случай. Аня буквально вывалилась на дорогу. Но судя по тому, как на видео Лариса металась у машины, кому-то нервно названивала, а затем и вовсе запрыгнула в машину и уехала, тут явно было что-то нечисто. И она хотела это скрыть. А потому даже мне не удосужилась позвонить. Хотя я был в паре шагов от места аварии.
Возникает резонный вопрос. А кому тогда она звонила? В скорую? Полицию?
Если взять в расчет, что она в панике бежала с места преступления, то логично предположить, что полиция и скорая – последние номера, которые она бы стала набирать.
Кому-то близкому, но не мне. Гарик. Этот засранец точно в курсе.
Музыка смолкает. Снова целую темную макушку и веду Аню за один из столиков, чтобы она хотя бы успела поесть перед своим следующим выступлением. Однако мысли далеки от зала наполненного празднеством.
Мое сознание сейчас лежит на промерзшем асфальте, в алой лужице, что расплылась рядом с хрупкой девушкой. Как же больно…
– Теперь понятно, почему ты передумал расставаться со своей квартиранткой, – усмехается Валерка, опускаясь за наш столик. – Она оказывается красавица!
– Хорош трепаться, – пресекаю я дальнейшее смущение своей спутницы. – Лучше скажи, все ли готово?
– Абсолютно! – сияет улыбкой друг.
Сжимаю тонкие пальчики, которые так и не выпустил из своей ладони пока мы усаживались за стол, и поворачиваюсь к Ане:
– Я ведь обещал тебе одну потрясающую новость.
– Будто для меня сегодня и так недостаточно впечатлений, – улыбается девушка.
– Хочу познакомить тебя со своим другом, – киваю Валере, чтобы он представился.
– Ой, как бестактно вышло, – усмехается друг. – Я – Валерий Александрович. Пластический хирург и ваша нянька на ближайшие несколько дней.
– П-пластический? – непонимающе выдавливает Аня.
– Нет-нет, – спешу я успокоить Невеличку, пока она не надумала невесть чего. – Ты явно все не так поняла. Валера – мой единственный друг доктор. Уж какой есть. Потому я попросил его просуетиться в профессиональных кругах, и найти для тебя лучшего оперирующего хирурга.
Вижу, что до Ани начинает доходить, к чему я веду и вместе с тем, замечаю нервозность.
– Не бойся, – поглаживаю ее ладонь большим пальцем. – За тебя возьмётся настоящий профи своего дела. У него кристально чистая репутация, поэтому операция просто обречена на успех.
– Когда? – затаив дыхание спрашивает Аня.
Я бросаю взгляд на Валеру, ожидая, что он ответит, и вдруг замечаю странное шевеление у стены.
Музыку вдруг прерывает истошный вопль из толпы и какие-то ребятки в балаклавах с автоматами наперевес начинают сгонять моих гостей в один угол.
Что еще за херня?!
На ОМОН эти клоуны не похожи. Да и нет повода сюда представителям властей заявляться.
– Походу у нас гости, Глеб, – тихо выдавливает Валера.
– Да понял уже, – шиплю сквозь зубы. – Сука!
Аня притаилась, видимо почуяв опасность, и только теснее сжимает мои пальцы, словно опасаясь, что я уйду.
– Золотов! – слышится голос со стороны незваных гостей, и я замечаю, как из-под одной балаклавы на меня глядят знакомые черные глаза. – Этот фейерверк в твою честь!
Не успеваю сообразить, когда у дальней стены вдруг раздается взрыв. Резко подаюсь вперед и буквально сталкиваю Аню со стула, всем телом наваливаясь сверху.
А вот и прошлое настигло. Я знал, что рано или поздно они выставят счет. Но почему именно сейчас? Случись это еще год назад, я бы наверно даже посмеялся. Но теперь…
Хаотичным взглядом оцениваю Анечку. Вроде в порядке. Дышит. Шевелится даже немного.
– Глеб, – шепчет она в панике, когда над нашими головами поднимается какофония звуков.
Крики людей, грохот рушащейся стены, и столб пыли окутывают нас. А Невеличка, с трудом вытащив зажатую между нами ладонь, принимается водить пальцами по моей голове. Ощупывает спину, не в силах справиться с нервной дрожью.
– Тише-тише, девочка, – бормочу я, поднимая голову и оценивая обстановку. – Все хорошо.
Вижу, как эти сукины дети пробираются к сейфу, попутно собирая все драгоценности с моих гостей. Крохоборы сраные! Так и будут по чужому побираться до конца жизни.
Упираю руки в пол, чтобы встать, но Аня вдруг на удивление крепко хватает меня за грудки:
– Нет, прошу тебя… Только не уходи, – ее голос дрожит, едва не срываясь.
Мой любимый голос. Что эти козлы тут устроили?!
– Ч-ч-ч… Малыш, я должен разобраться с уродами, что посмели испортить нам праздник.
– Не вздумай. Они пришли сюда по твою душу, а значит не оставят тебя в живых, – шипит она категорично. – У тебя ведь даже оружия никакого нет!
– А ну тихо там! – будто в ответ на слова Ани раздается автоматная очередь.
Выстрелы затихают, и я замечаю, как рядом Валерка, прячась за перевернутым стулом, активно жестикулирует, то крутя пальцем у виска, то показывая, что пора сваливать из центра зала, пока нас не пристрелили к херам собачим. Очевидно, он тоже не разделяет моей дурной затеи бросаться голой грудью на амбразуру.
Ну, погодите, мрази! Я до вас еще доберусь!
– Ладно, – выдыхаю я, сдаваясь. – Тогда сейчас осторожно отходим за стену. Она буквально в паре шагов. Справишься?
Аня кивает, и мы с Валеркой подхватываем ее под руки с двух сторон, помогая сесть на корточки. Оцениваю «незваных гостей» быстрым взглядом, и понимаю, что им не до нас. С сейфом, лошары, разобраться не могут. Сколько лет прошло, а они все такие же бесполезные. Цыганки на них нет!
– Пошли, – шиплю тихо.
Пропускаю Аню с Валерой вперед, закрывая спину Невелички от своего прошлого. Это не должно было коснуться ее. Только моя проблема. Ей это все незачем!
Едва оказавшись за стеной в просторном коридоре, что огибает все полукруглое здание, сталкиваемся с Костиком:
– Глеб, это че за мудозвоны? – шепчет друг.
– Эхо прошлой жизни, – отмахиваюсь я.
Раздается очередной хлопок. Не такой оглушительный, как первый, но достаточный, чтобы вновь вызвать хор криков. Выглядываю из-за стены. Все еще с сейфом возятся. Это хорошо. Значит, есть время подумать.
Невеличка совсем притихла, но я чувствую, как ее трясет, а потому сжимаю пальчики в своей ладони теснее.
Не могу быть уверенным за остальных, но ее я точно спасу. Во что бы то ни стало.
Им нужен я. И брюлики. Значит, если я выйду, чтобы открыть им сейф, они заполучат все, что хотят.
– Валер, срочно отца найди, и будьте готовы валить, – выпаливаю я тихо.
И друг тут же срывается с места, будто только сейчас отойдя от шока и вспомнив, что его отец тоже был на мероприятии.
– А ты, Кость, сделай для меня одно дело… – бросаю взгляд в сторону Ани.
Друг морщится, словно от боли, явно не желая принимать мое решение, но в итоге под моим твердым взглядом все же понимающе кивает.
– Я пока отвлеку, – бормочу тихо.
Костя отходит на пару шагов, оценивая обстановку в одном из концов коридора.
Анюта ни слова не проронила. Но видимо все же заподозрив неладное, до боли вцепляется пальцами в мою руку.
Я только одного пока в своем гениальном плане не учел. Как мне отпустить ее руку?
Может это последний раз…
Тогда я благодарен судьбе, что она сделала мне напоследок такой подарок.
Бережно припираю девочку к стенке:
– А говорила, достаточно впечатлений, – усмехаюсь я в ее подрагивающие губки, стараясь звучать бодро, несмотря на образовавшийся звездец. – Я еще кое-что забыл…
Осторожно касаюсь ее губ коротким поцелуем:
– Я тоже. Люблю…
– Не говори! – прерывисто шепчет она, глотая слезы. – Не хочу ничего слышать! Просто останься со мной! Мне больше ничего не нужно…
Хмурюсь. Конечно же, она все поняла. Как иначе.
– Обещаю, я вернусь, – знаю, что, скорее всего, вру, однако мне необходимо заставить ее уйти. – Тебе надо пойти с Костиком. Это мой друг. Он позаботится о тебе…
– Умоляю, не прогоняй, – перебивает она истерично. – Позволь остаться с тобой!
– Тогда у меня ничего не выйдет, – трепетно провожу пальцами по ее мокрой от слез щечке.
И почему я раньше так не делал? Стоило бы тратить эти драгоценные дни на то, чтобы осушать ее слезы, а не становиться их причиной. Идиот.
– Ты ведь моя слабость, – беру ее лицо в ладони и снова целую побледневшие губки. – Я не смогу отбиваться, если постоянно буду думать о тебе. Понимаешь?
Роняет обреченно голову, прижимаясь ко мне всем телом. Обнимаю ее в ответ, всего на секунду прикрывая глаза, чтобы навсегда сохранить этот момент в памяти. Как вдруг оклик вынуждает вернуться в реальность:
– Золотов! – слышится голос мразоты в противоположном от того, куда пошел Костик, конце коридора, и я понимаю, что я опоздал. – Че зашухерился? Лови подгон!
Слышу звук вырванной чеки, который эхом отдается в ушах. Резко разворачиваюсь и прикрываю собой Аню. Уже в следующую секунду за моей спиной раздается взрыв…
АНЯ
Впечатываюсь в стену затылком. Из глаз искры сыплются, а во рту вкус крови. Все тело болит.
Что происходит? В ушах гул такой, словно рядом работает турбина самолета. Чувствую, что меня начинает подташнивать от страха, когда тесные объятия Глеба почему-то ослабевают.
Невольно открываю глаза.
Улыбается.
– Ты в порядке? – хрипит он сдавленно. – Моя маленькая птичка…
– Глеб. Я…
– Главное, что ты жива, – с этими словами он вдруг оседает на пол и я вместе с ним.
– Глеб, – обхватываю его лицо ладонями и наблюдаю, как неторопливо закрываются любимые глаза. – Глеб? Только не умирай…
Нет… Нет!
Сознание словно скручивает болезненный спазм, и я чувствую, что перестаю понимать, что происходит вокруг.
Не смей отключаться, идиотка! Не смей…
Я должна помочь ему!
Умоляю… Только не умирай.
Эпилог
ГЛЕБ
Я обещал ей сыграть на гитаре…
Она ведь свою часть сделки выполнила. Спела для меня. Почему-то именно такое у меня было ощущение, пока она пела. Там. На сцене. Что теперь должно быть превратилась в руины.
Главное, что с моей Невеличкой все в порядке. Последнее, что я увидел, прежде чем глаза закрылись, это ее лицо. Встревоженное, конечно. Она ведь, мой ангел, с самого начала беспокоилась обо мне.
Любовь. Разве человеку вроде меня не стыдно верить в подобные сказки? Теперь уже и не знаю.
Почему-то я ни секунды не сомневался когда встал выбор отдать свою жизнь взамен на ее. И если бы представилась такая возможность, я бы сделал это снова.
Да и на том чертовом асфальте я бы предпочел лежать вместо нее. Когда достаётся ей, мне почему-то больнее.
Не могу выбраться из этого вязкого забытия, а перед внутренним взором картинка, где алая лужица по ледяному асфальту растекается.
Как же поздно я все осознал.
Мне бы еще один шанс. Последний. Я бы все сделал как надо.
– Аня… – хриплю я, словно из-под толщи воды вынырнув.
Лениво разлепляю глаза и пялюсь в белоснежный потолок.
Столб из дыма и пыли рассеялся. Тихо, как в морге. И никаких следов нападения.
Так, а собственно, где это я?
Неторопливо окидываю взглядом холодное помещение, не в силах быстро фокусировать зрение. Все плывет. Однако различаю перед собой женский силуэт на стуле:
– Анют, – хриплю я.
– Глеб, ты жив! – отвечает мне вовсе не нежный голос моей Невелички. – Это просто чудо!
Пытаюсь собраться с мыслями, чтобы понять кто передо мной. Но не выходит.
– Ты так долго в себя не приходил! – продолжает женский голос. – Я думала все…
Мне наконец удается сконцентрировать внимание на девушке, в которой я узнаю свою сестру.
– Лара, – облизываю пересохшие губы, пытаясь сбросить оковы бессознательности, – я знаю, что ты натворила!
Притихла всего на мгновение, голову в плечи втянула. Видно все же раскаивается:
– Я не хотела! – выпаливает нервно. – Но у меня не было выбора, когда я попросила об услуге, я ведь не знала, что…
– Ты обязана была, по меньшей мере, помочь ей! – перебив сестру, рычу я.
Лара на меня взгляд поднимает и глазами хлопает, будто я вдруг на другом языке заговорил.
– Кому? – непонимающе выдавливает она.
– Ане! – взрываюсь я, приложив усилие, чтобы оторвать голову от подушки.
И тут же жалею о своей поспешности. Тело адски ноет. Откидываюсь обратно и морщусь от неприятных ощущений.
– Ты не должна была сбегать с места аварии, – говорю куда спокойней, в надежде, что мне удастся донести до сестры свою мысль. – Это ведь несчастный случай! Обошлась бы малой кровью! Ты должна сдаться, и поставить в этом деле точку раз и навсегда. Примешь наказание. Зато совесть будет чиста. Уж я-то знаю, о чем говорю… – бормочу уже едва разборчиво, тогда как глаза снова норовят закрыться.
– Так ты мне об этом сообщение писал? – опять смотрит на меня, как на инопланетянина.
– Естественно! – буквально усилием воли вынуждаю себя оставаться в сознании. – О чем же еще?
Сестра мне вдруг улыбается несвойственной ей теплой улыбкой, и осторожно хлопает меня по руке. Тогда как я начинаю помаленьку осознавать, где я, и мне не нравится, что я не вижу в палате Аню.
– Где она? Она в порядке?!
Лара вдруг подскакивает и хватает сумку:
– Тебе нужно отдохнуть, Геш! Я сейчас доктора вызову. Поговорим в другой раз!
– Ответь на вопрос?! Лариса! – из последних сил рычу я, очумело глядя, как сестра поспешно покидает палату.
Не могу понять, какого хера происходит?! Они от меня что-то скрывают? Или за дурака держат?! Почему никто не хочет объяснить, где моя Невеличка?!
По рассказам, я провалялся тут практически два месяца! Но где тогда она все это время?!
В голову лезут худшие варианты. Нет. Нет! Не позволю!
– Приветик, Геш! – в палату входит Лара.
Недолго думая, начинаю с угроз:
– Если ты мне немедля не скажешь, что с Аней, я в окно вылезу и пойду сам ее искать!
– Тебе ведь еще нельзя подниматься, – словно от умалишенного отмахивается от меня сестра.
– Говори. Немедленно!
– Глеб, тут такое дело…
– Где Аня?! – взрываюсь я. – Если она умерла, то так и скажи! Мне тогда тоже незачем было просыпаться!
– Да цела она и невредима, что с ней будет! Что ты глупости городишь? Еще бы сейчас из-за какой-то девахи от жизни своей отказываться. Пусть даже на словах! – шипит Лариса.
Видимо я ее и правда, за эти пару дней изрядно достал своими расспросами.
– Умерла-не умерла! – продолжает ворчать Лара. – Да тут и поважнее вопросы есть! «Gold» в руинах. Управляющий уже начал расчистку, но сказал: проще снести и заново отстроить. Желтые газетенки пестрят заголовками о твоей безвременной кончине, и мы решили пока не разубеждать их в этом. Чтобы никому не пришло в голову добить тебя, пока ты тут отлеживаешься. Кстати, твои ребята просуетились и выяснили, кто стоит за всем этим нападением.
– Я и сам знаю, – отмахиваюсь я, продолжая уже по привычке кидать взгляд на дверь, – это моя плата за грехи. Прошлое снова на пятки наступает. Что с ней, Лар? Почему не приходит? Она ранена?
– Ладно, может организаторов ты и раскусил. Я кстати краем уха слышала, что у них на базе тоже взрыв произошел. Ходят слухи, газ рванул, – сестра подбадривающе подмигивает мне.
Молодцы, пацаны, значит, и без меня разобрались. Хотя я и не сомневался, что они справятся.
Не упускаю из виду то, что Лара снова всячески обходит стороной разговоры об Ане.
– Короче с организаторами дело улажено, – продолжает сестра. – Но вот остается вопрос: кто слил им информацию о мероприятии, догадываешься? Ведь даже я подробностей не знала.
Фокусирую взгляд на Ларисе. К чему она клонит?
А ведь и правда. Закрытый аукцион. Все свои.
– Намекаешь, что среди нас завелся крот? – предполагаю я.
– Не просто крот, – отвечает сестра, выгибая бровь. – А наглая слепая крыса.
Хмурюсь, когда до моего все еще притупленного сознания начинает доходить, кого она имеет в виду:
– Нет! – категорично отвечаю я, когда в палату входит Витек, с какими-то документами в руках.
– Я все проверил, Лариса Ивановна, – говорит он Ларе, но заметив, что я в сознании, осекается: – Ой, Глеб Виталич! Ну как вы?
– Рассказывай уже, что ты там проверил? – игнорируя его радостные возгласы, требую я, ощущая какое-то нехорошее предчувствие, относительно того, что тут творилось в мое отсутствие.
– Дык вам ведь еще рано… это… волноваться. Мы пока сами. А потом вам все доложим…
– Выкладывай! – гремлю я, едва ли не тратя на это последние силы.
У Витка взгляд какой-то раскаивающийся. И чего они тут устроили, пока я в отключке валялся?!
– Анюту нашу… П-проверил.
– В смысле? – щурюсь недобро.
– Ну, это… – мнется Витек, чувствуя, что попал. И я чувствую. Что он попал. – Досье собрал, так сказать…
– Кто велел?! – едва не вскакиваю с кровати от ярости. – Какого хера?!
– Вас же подбили, – мямлит Витек, явно чувствуя, что если сейчас же не найдет разумного объяснения, то я его попросту разорву. – Не могли же мы это так оставить. Стали разбираться. А у меня там тоже человечек есть. Проверенный. Я когда за вами из банды уходил, мы с ним общались хорошо. В общем… Он-то и подсказал в какую сторону копать.
– Не знаю, в какую там сторону тебе указали, но пока ты копаешь самому себе могилу, – рычу я угрожающе, до сих пор не понимая, при чем тут моя Невеличка.
Витек, морщится как-то болезненно и продолжает:
– Глеб Виталич… Все больничные счета после аварии нашей Анюте оплачивали эти козлы, – он бросает папку на тумбочку. – Потом самостоятельно убедитесь.
Прекрасно слышу, что он говорит, но не могу понять сути слов.
– Более того, Геш, – подключается сестра. – Подозреваю, что и под колеса она бросилась именно мне – не случайно. Она ведь буквально выпала с тротуара! Это ж надо такой нахалкой быть!
– Мой информатор сказал, – продолжает Витя, – дословно: ведь и в голову не придет, что слепой котенок на самом деле крыса.
Не верю. Нет. Она не могла. Они все лгут!
В голове словно мины начинают взрываться. Обессиленно откидываюсь на подушки, когда в палату как раз входит Валера:
– Что еще за собрание? – строго говорит он, и я надеюсь, что уж друг-то поможет мне разобраться, что с Аней, и зачем эти нелюди решили так нелепо шутить. – Он едва в себя пришел, а вы тут облепили уже пациента!
– А сам-то чего заявился, раз нельзя, – как обычно язвит Лара.
– Я – врач! Мне можно!
– Не знала, что моему брату требуется пластический хирург! – фыркает Лариса, тогда как Витек под шумок покидает помещение.
– А ну кыш отсюда! – притворно злится Валера.
Сестра подскакивает к двери и, показав моему другу язык, сбегает в коридор. Валерка опускается на стул рядом с моей койкой:
– Прости, что раньше не пришел. Лара с Витьком к тебе все посещения забили. Пришлось даже воспользоваться служебным положением, чтобы прорваться. Ну как ты?
– Никак, – коротко отвечаю я.
– Я так понимаю, тебе уже все доложили, – он кивает в сторону оставленной на тумбе папки с документами. – Вот оно как. Ты ей благое дело, а она…
– Да не верю я во все это! – взрываюсь я наконец. – И ты туда же! Чушь какую-то несете! Не могла она!
– О, друг, – Валера сочувственно похлопывает меня по плечу. – Не хило она тебе мозги обработала. Включайся уже. Помнишь, ты мне про цыганку рассказывал, чьи чары на тебя не действовали? Так вот эта Аня – твоя сэра. Та самая, что мозги запудрила.
– Заткнись уже! – грохочу я на всю палату.
– Ты ведь все равно не поверишь, пока сам не удостоверишься? В этой папке достаточно, чтобы сорвать пелену с глаз. И вот еще, – он протягивает мне лист бумаги, и поднимается со стула. – Как мне рассказали, она строила перед тобой невинную деву. Вся такая беспомощная и покинутая овечка. Да только походу шалава она обыкновенная.
Сука! Да как он смеет?!
– Я тебе щас язык из горла выдеру и сожрать заставлю! – взрываюсь, осыпая друга трехэтажным матом.
– Тебе переварить надо просто, – сочувственно кивает он.
Стискиваю кулаки, намереваясь набить этому козлу морду. Но он проворно покидает палату, оставляя меня наедине с болезненной правдой.
Не может… Невозможно…
Она предала?
С самого начала все было ложью?
Вот почему она так рвалась устроиться в мой клуб? Быть под боком и наблюдать. Следить за мной, чтобы в нужный момент подставить.
Роняю взгляд на лист в своих руках. Пробегаюсь непонимающим взглядом по корявым буквам. И холодею.
Диагноз: беременность двадцать одна неделя.
Что еще за…
В каком смысле беременность? От кого?
Тут же припоминаю, как ее тошнило неоднократно. Да и сонливость эта ее…
В голову лезут нехорошие подозрения. Если она предала меня, то лучше уж оторвать, да выбросить. Но что-то мне подсказывает, что не выйдет.
Что бы ни говорил Валера мне-то доподлинно известно, что я стал ее первым. Но может, успела с кем-то, пока меня дома не было…
Снова опускаю взгляд в документ. Двадцать одна неделя.
Если учесть что я почти два месяца провалялся в больнице. И еще почти три месяца до этого со дня аварии…
Не может быть…
Моя бывшая слабость беременна… от меня?
Конец
