Текст книги "Отступления и наказания (СИ)"
Автор книги: Алиса Джемм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)
– Вам нельзя нервничать, Софья Игоревна, у вас маленький будет.
Так и просидели до самой ночи втроём, вытирая друг другу сопли и пытаясь переварить всё случившееся.
***
В клубе как и всегда гремела музыка, и народу было не продохнуть.
– А ничего так, пошёл в гору клубешник. Зачётный, – Смирнов, блестя вспотевшей залысиной завертел головой, выискивая среди танцующих стройную фигуру своей молодой жены Валерии.
– Бг-г-г, зачётный! – заржали мужчины за столом. – Ты всё молодишься, Славик, совсем скоро на детсадовский сленг перейдёшь, а у самого вон лысинка-то как блестит! Вот за что тебя Лерка полюбила, непонятно. Ведь в дочери ж годится. И нет в тебе ничего: ни шарма, ни денег. Вот скажи, чем ты её держишь?
– Завидуйте молча! Просто я человек хороший, – весело отозвался не отрывая глаз от танцпола Смирнов. – И душа у меня большая.
– Хрен у него большой, – подмигнул приятелям старший Жохов. – Днём с огнём такого не сыщешь, точно говорю. Я видел, – все снова рассмеялись, разливая по новой.
Зависали опять вчетвером, только вместо Стасика сидел приглашённый им приятель, Роман Рогов, между своими просто Рэм. Рогов работал в студии звукозаписи и иногда делал Стасу одолжения по дружбе.
– Масику его, этой стрип-диве, новое музло для выступления записал, – объяснял мужчина своё присутствие, уже начиная злиться. – Времени у меня в обрез. Вот, передайте ему, если не дождусь, – и сунул в руки Михайлова розовую флешку. – Где его черти носят вообще?
Повертев гламурную штуковину между пальцами, Родион хмыкнул:
– А что, другого цвета не нашлось?
– Нет, знаешь ли, – огрызнулся в ответ Рэм, – просил я конечно, голубую, но, увы, не нашлось.
«Тоже, что ли, из этих?» – подумалось Михайлову, внимательно разглядывающему Стасикова приятеля. Парень был видный. Хорошо сложен: не дрищ и не качок. Всего в меру. Высокий. Лицо украшала модная небритость. Вязь татуировок оплетала руку, беря начало под майкой и спускаясь на хорошо проработанные мышцы плеча и предплечья.
«Брутальный парнишка. Не похоже, вроде, на Стасикову породу, да кто их сейчас разберёт».
К столу подрулили три девушки и без сил попадали на диванчик. Лера сразу прилипла к плечу Смирнова, прихватив со стола салфеточку и начала промокать вспотевшему от выпитого мужу блестевшую лысинку. Тот, прикрыв глаза, только что не мурлыкал от удовольствия.
– Ох, Лерок, – потешался над парой Пашка Жохов, – гробишь ты свои молодые годы на этого почти пенсионера, а кругом столько парней без ласки пропадает.
– Да на что вы мне все сдались, черти озабоченные! – девушка чмокнула Смирнова в нос, и устроилась у него под боком поудобнее. – Вам бы только по бабам шляться, и всё вам мало! Вот ты, Родик, двух сразу окучиваешь и не жужжишь, – она кивнула головой в сторону обнимавших Михайлова дам. – А Славочка с работы сразу домой. И всё это, – Лера похабно сунула руку под стол и несильно сжала ею смирновское хозяйство, – только моё! А я до своего добра очень жадная, ни с кем делиться не собираюсь.
Смирнов блаженно щурился, растекаясь по диванчику от неожиданной грубой ласки, а Михайлов подумал, что две подруги – это ещё не предел. Его сексуальный гон в последнее время ставил в тупик даже видавших и не такое школьных друзей. Ошарашенный неожиданными событиями своей жизни, Родик пытался забыться в разнообразии женских лиц и других частей их тела.
Но как не занимай себя работой, как не впахивай в спорт-зале до потери сознания, сколько не еби всех подряд без разбора, мозг всё не отключался, и мерзким короедом его бороздила одна и та же поганая мыслишка: «Ты оказался слишком плох для неё, Михайлов! Она не захотела иметь с тобой ничего общего, даже сына. И оставила его только себе!». Эта мысль мешала ему спать, лишала аппетита, не давала по полной насладиться горячими женскими телами, всегда имевшимися в наличии нескольких штук. Родик даже пригласил на свидание одну из невест, которую его маман представила ему на очередном ужине-сватовстве. Шикарную, владеющую собственным бизнесом даму, имеющую два высших образования и дом в Испании.
Не помогло.
Родик, сидя с матушкиной протеже в элитной кофейне и размазывая художественно украшенную рисунками молочную пенку по краям чашки, не слышал и не понимал, о чём говорит женщина напротив, а снова и снова вспоминал побледневшее лицо Евсеевой, захлопывающей перед ним дверь своей квартиры, дверь, за которой находился его сын. Сын, который гей. Матерь божья, как такое могло случиться? Почему именно с ним? Как Родик не старался, он не мог понять, что может удерживать вместе двух парней или двух мужчин. Ну противоестественно же, ну! Есть же женщины, бери и люби любую!
А его мальчик, Макс, с этим рыжим Олегом… И кто из них кого? И как вообще они…
Короче, свидание провалилось, как и все отношения Родика в последнее время, потому что все думы его были совсем не там, где находилось неудовлетворённое тело.
От размышлений Родика отвлёк вибро-звонок в нагрудном кармане рубашки. Звонил задерживающийся Стасик. Родион махнул рукой выпивающим приятелям, чтобы привлечь внимание.
– Пропажа наша объявилась, – произнёс он, поднося трубку к уху, – Жохов, блин, где тебя носит…
Договорить он не успел, в ответ донёсся сдавленный голос Стаса. Расслышал он только потому, что из-за громкой музыки включил внешний динамик:
– Родь, тут Дима, он…
– Что? Говори громче, я почти тебя не слышу!
– Дима. Масик, он… его в реанимацию… Мы в аварию попали.
– Что? Где вы сейчас? Он жив? – пока задавал вопросы, Родион вскочил, скинув с себя двух прилипших девиц и пытаясь одной рукой неуклюже натянуть пиджак.
Остальные, сразу растеряв всё веселье, внимательно прислушивались. Рэм схватил за руку пробегающего мимо официанта:
– Рассчитайте нас немедленно. Мы уходим.
Стас продолжал говорить каким-то чужим, серым голосом.
– Он… да… пока жив, но он так выглядит, что…
– Прекрати нести чушь, Стасик. Немедленно назови, в какую больницу вас везут. Ты сам как?
– Я нормально, пару царапин, вывих и… Родик! Я… не могу…
– Соберись, Стас! Мы едем к тебе, жди!
Рэм, которому срочно нужно было отвезти кому-то записи, взялся забросить домой побледневшую вмиг Валерию, которая не только не переносила вида крови, но даже разговоры о больнице вызывали у неё паническую атаку. Это было что-то личное, Смирнов усадил её в машину к не пившему с приятелями Рогову и, назвав адрес, захлопнул дверь. Разобидевшиеся на невнимание Родика дамы отсеялись где-то сами. А оставшиеся трое мужчин утрамбовались в подъехавшее к клубу такси.
Михайлов назвал больницу и озвучил водителю доплату за скорость. Водитель впечатлился, и, взвизгнув колёсами, машина рванула с места.
***
Жохов, собиравшийся на встречу с приятелями, ждал своего Масика дома. Тот должен был заехать за Стасом по пути от своих родителей и сразу направиться в клуб. Этой ночью была его смена. Но нужно было быть пораньше, чтобы примерить и подогнать новые сценические костюмы. А ещё Рэм обещал завезти флешку, стоило её прежде послушать, а то бывает всякое.
Когда они пересекали оживлённую трассу, в них влетел проскочивший на красный старый раздолбанный опель. Водитель в последний момент пытался свернуть, поэтому столкновение прошло по касательной. Но и этого хватило, чтобы смять дверь со стороны Димы и опрокинуть их машину. Сам виновник, несколько раз кувыркнувшись, вмялся в бетонное ограждение. Водитель и его пассажир погибли.
Всё это Жохов рассказывал притихшим парням в коридоре дежурной хирургии, куда скорая доставила их с места аварии. Он стоял бледный, с забинтованной рукой и заклеенным пластырем лицом. Беспечного, жизнерадостного Стасика невозможно было узнать. Механическим голосом он перечислял подробности:
– У меня ничего почти. Так, мелочь. А у Масика сильное сотрясение, перелом ключицы и двух рёбер, вывих колена, множественные ушибы. И у него… пальцы…
Жохов вдруг позеленел и начал оседать на пол.
– Вот, чёрт! Держите его, ребята. Вот, на лавку, – суетливо придвинул ближе больничное сидение его брат. – Так, что пальцы?
– Бля, Паша, ты придурок, он и так почти в обмороке.
Стасик помотал головой и продолжил, глядя в пустоту больничного коридора:
– Его пальцы… зажало. Между дверцей и панелью. Они распиливают, убирают дверь…, а их… нет.
– Ох, бля!
– Двух нет… Мизинца и безымянного. На котором кольцо было, я ему подарил… Они Диму на каталку и в скорую. А как же он? Как они его без пальцев-то, а? Ему же надо… Я не мог его так, найти же надо было…
Жохов бормотал, а друзья в ужасе, с шевелящимися на голове волосами, слушали, боясь перебивать его бессвязную речь.
– Я нашёл. Я их в пакет, ещё в один, и в стакан с колой. Она же со льдом, жарко было…
– Так вы успели, что ли? Он же на операции, да?
– Мне сказали, нам повезло. И время ещё не упущено, и врач был на месте. Теперь ждать надо.
Михайлов сел рядом и приобнял Жохова. Его брат вместе со Смирновым ушёл узнать какие-нибудь новости и к автомату за кофе.
Некоторое время мужчины сидели молча, слышалось только прерывистое дыхание Стаса. Потом он поднял глаза на Родика и произнёс:
– Помнишь, ты мне сказал, что я дурью маюсь. Так вот. Я, когда Диму из машины доставали без сознания, умирал вместе с ним, Родь. Если бы он там… я бы с тобой тут не сидел уже.
Родиону вдруг перехватило горло.
– Стас, не надо!
– Нет, ты дослушай, Родь. Это так страшно, ты просто не понимаешь, наверное. Ты ведь никого пока сильно не любил. Он… Понимаешь, он – моя жизнь, Родь. Если он перестанет дышать, то мне тоже незачем. Это просто, что б ты знал.
Михайлов во все глаза смотрел на ссутулившегося на больничном сидении худого, гламурного Стасика, ощущая, как дрожат его плечи и понимая, что действительно он, Родик Михайлов, что-то упускает в этой жизни.
***
Сидя в такси, везущем его домой, Родион всё время прокручивал в голове одну и ту же фразу, произнесённую серым от страха за жизнь своего партнёра Стасом, но сказанную просто, как факт, не подлежащий никакому сомнению: «Если он перестанет дышать, то мне тоже незачем».
Какое право он, Родик, имел на, то чтобы сомневаться в чужих чувствах? Ему было смешно? Непонятно? И что, поэтому такого не может быть? А сам-то он что? Разве есть хоть один человек, который не захочет больше жить, если его вдруг не станет? Разве он нужен кому-то? Но ведь был же нужен! Он ведь видел, с каким ужасом в глазах Софья закрывала перед ним дверь. И мальчику своему нужен, он стольким может ему помочь, облегчить его жизнь.
Расплатившись с водителем, Родион зашёл в подъезд и медленно побрёл вверх по лестнице. Пройдя мимо своей квартиры, поднялся этажом выше и, уткнувшись головой в дверь, с тяжестью в сердце надавил на дверной звонок.
Дверь открыл рыжий Олежка с растрёпанной со сна причёской. Махнув гостю рукой, мол, проходите уже, посторонился и, впустив мужчину, закрыл за ним.
Соня в ночной сорочке стояла у входа в гостиную, не зная, как реагировать на это ночное вторжение. Дверь в комнату Макса была открыта, и парень, приподнявшись с кровати, уставился на Родика сонными глазами.
Под пристальным тройным взглядом Михайлов опёрся спиной о стену и сполз по ней вниз, упершись локтями в коленки. Выпитое вечером в клубе ещё давало о себе знать, хотя больничные события и прочистили изрядно его мозги.
– Что случилось, Родик?
– Ничего, Сонечка. Совершенно ничего важного. Кроме того, что моя любимая девушка бросила меня без объяснений много лет назад. И кроме того, что у меня есть взрослый сын, который знать меня не знает. Он вырос без меня. Я никогда не поддерживал его, не помогал преодолевать проблемы. Я не видел его первых шагов, он никогда не называл меня папой. Моя жизнь в одно мгновение превратилась в полный пиздец, Соня. И главное. Самое главное! Никто не перестанет дышать, если меня вдруг не станет.
– Что? – Соня смотрела и слушала, но слова Родика не поступали в её мозг. Они оседали прямо на коже, которая уже горела огнём. Пылающие щёки она спрятала в ладонях, но, казалось, от них сейчас пойдёт дым.
– Да, Соня, да! Никто! Не! Перестанет! Дышать! Если! Меня! Не! Станет! Понимаешь?
Из спальни донёсся громкий окрик Макса:
– Мама! Скажи ему!
Соня вздрогнула. Сделала шаг в сторону мужчины. Потом ещё один. Потом присела рядом.
– Родик, если ты очень хочешь увидеть первые шаги твоего… нашего ребёнка, то у тебя есть такая возможность.
Михайлов поднял глаза и внимательно посмотрел на Сонечку, пытаясь понять, о чём это она.
– Олег, подай мне чашку! – это снова Макс. Рыжий метнулся в комнату, и Максим зашипел на него:
– Да закрой ты уже эту чёртову дверь, дурачина! Дай им поговорить.
Олег захлопнул дверь, но сам не отошёл в сторону, а прислонился к ней ухом.
– Тю, дурной! – засмеялся Максим и запустил в парня подушкой.
========== Часть 10 ==========
Михайлов никогда даже подумать не мог, что его жизнь может измениться за одну секунду. Вот только что полный пиздец и хоть в пéтлю, а потом вдруг оказывается, что ты счастливый человек. У тебя есть уже почти двое детей, и даже женщина, единственная, как оказалось при здравом размышлении, которую ты когда-либо любил. И которая всю жизнь любила тебя.
Иногда Родик начинал думать о том, что было бы, если бы Соня… Но быстро закруглялся с этим, вспоминая, через что ей пришлось пройти в одиночку. А ведь она практически спасла жизнь их ребёнку.
О несгибаемости Евсеева-старшего в бизнес-кругах ходили легенды. Но Родиону в свои юные годы некогда было слушать разговоры взрослых. Он учился, потом строил карьеру, в общем, жил дальше, перестрадав и переболев расставание с Соней. Да наверное, и любовь для него с тех самых пор стала просто нелепой помехой, а потом он и просто забыл, что это такое.
Искал отношений, имел их огромное множество, но сердце так ни к кому и не потянулось.
И вот теперь эти старо-новые отношения с Соней захватили его с головой. Он в них влетел с размаху, они с Сонечкой немного побарахтались вдвоём, вспоминая обиды, притираясь, смиряясь с привычками и недостатками друг друга, всё же не подростки уже были. Но барахтались уже по большому счёту как-то рядышком, в шаговой доступности, стараясь не терять друг друга из поля зрения.
То, что у Родика будет ребёнок, его настолько будоражило, что приятели его с трудом узнавали. Он как-то больше стал интересоваться жизнью окружающих, а не только своей собственной.
Михайлов на работу летал как на праздник, после работы мчался к Жохову, чтобы отвезти того с кучей судков и судочков в больницу к его любимому Масику.
В первые дни Стас вообще из коридора клиники не вылезал, как ни гнал его лечащий врач хотя бы отоспаться. Потом доктор догадался поговорить с Родионом, который тоже постоянно мелькал у него перед глазами.
– Поймите, он загоняет себя напрасно. С Дмитрием уже всё в порядке, ткани хорошо приживаются, остальные повреждения не настолько серьёзны, чтобы ваш чувствительный приятель у нас в коридоре в голодные обмороки падал. Его медсёстры первые двое суток несколько раз нашатырём откачивали. Ему с пациентом поговорить разрешили, так он с ним пообщался, весело так, поухаживал, потом вышел из палаты и в обморок грохнулся. Я ему даже грозил, что с охраной выведу, а он ни в какую.
Михайлов после этого разговора поговорил с Жоховым-старшим, который в это время тоже заехал в клинику, и они начали по очереди возить Стаса. Сам он после аварии за руль пока сесть боялся. Да и не хотел уходить, парни его силком из палаты вытаскивали.
В прошлый раз, когда Родик его вёз, он заметил у Стаса седую прядь на виске. Волосы у того были светлыми, и это не бросалось в глаза, но… Теперь-то Родик где-то внутри чувствовал, да был просто уверен, что у Жохова это вовсе не блажь, и что любовь не выбирают, какого бы цвета она ни была.
И вместе с этим пониманием у него как-то проще стали налаживаться отношения с Максом, которые немного пробуксовывали с тех пор, как они узнали, кем являются друг для друга.
Взрослый сын. Его взрослый сын. Это немыслимо. До сих пор не верилось. Такой умный мальчик, даже талантливый. Соня хвалилась его успехами до этого кошмарного нападения, которое перечеркнуло его жизнь на до и после. Он замечательно рисовал, занимался спортом. Макс был таким симпатичным, хотя для мужчины это, наверное, не главное. «Чёрт! Так это смотря для какого мужчины! – думал Родик. – А для него, наверное, это всё же важно. Он ведь… имеет довольно специфические вкусы. Хм-м…» Те звуки, что Родион слышал у двери спальни, когда Макс с этим рыжим Олежкой… Родика снова догнало какое-то нездоровое возбуждение. Твою ж мать!
Надо было срочно покурить и ехать за Сонечкой, у которой заканчивалась смена. Забрать её с работы, скорее к себе в квартиру и вытрахать все дурацкие мысли об ориентации сына из своей головы.
Вот ещё бы матушку надо как-то подготовить к тому, что её любимый сыночек внезапно обзавёлся таким большим, уже готовеньким и приспособленным к жизни семейством.
***
Бедную Соню уже не в первый раз мучили проявления странных вкусовых пристрастий и внезапные хотелки. Понимать-то она умом понимала, что это всё – беременные бзики, но от этого в данный момент желание съесть холодную домашнюю котлету никуда не пропадало. Родик, забравший её из женской консультации, на эту просьбу только ухмыльнулся:
– Да любой каприз, Мармеладова. Моя домработница только вчера мне их полведра нажарила. Чтоб хоть на три дня хватило.
– М-м-м… Я тебя обожаю, а вернее, твою домработницу, а ещё точнее – твои котлеты! Поехали быстрее, а?
– Когда ж ты, Сонечка, уже ко мне переберёшься? Сколько можно друг к другу в гости ходить?
– Это зачем ещё, а? Чтобы я тебе по полведра котлет жарила? Нет уж, мне и у себя дома неплохо!
– Ох, Соня, Соня! Ты монстр, для тебя котлеты важнее меня, хорошего!
– Ну, они-то однозначно вкуснее! – Соня чмокнула останавливающего машину Родика в плечо и отстегнулась. Ну не объяснять же ему, что она не могла бросить Макса без присмотра, а жить в одной небольшой квартире всем вместе как-то тесновато, да и Олежка уже практически член семьи. Ну как ей бросить своих мальчиков?
Припарковавшись у подъезда, Родик отправил Соню вперёд с ключами, а сам остался выгрузить пакеты с продуктами из багажника.
Войдя в квартиру, Сонечка неожиданно наткнулась там на немолодую, сухощавую женщину, которая встретила её, недобро сузив глаза и уперев маленькие кулачки себе в бока.
«Хм, домработница, наверное», – подумала Соня, разуваясь, вешая жакет на вешалку и здороваясь.
Вместо приветствия пожилая дама громким, визгливым голосом заявила:
– У вас пыль на шкафу и на кухонной полке. Вы что, не пользуетесь антистатиком для мебели?
В момент, когда Соня разувалась, её слегка начало мутить. А вопли этой странной женщины её состояние не улучшали.
– А самое главное – у вас сырость под ванной! Если вы не понимаете, как вредна плесень для человеческого организма, то хотя бы почитайте об этом в интернете! Там туча способов избавиться от сырости и плесени. И если вас интересует моё мнение на этот счёт…
– Ой, да отстаньте ради Бога! – не прекращающая мельтешить и доставать её странная женщина изрядно действовала на нервы. Мало того, что и так тошнило, так ещё она тут…
Соня прошла в гостиную, присела на диван и расслабилась. Но дама пришла за ней и сюда.
***
Поднявшись в квартиру и толкнув не запертую дверь плечом, Родион сразу направился на кухню поставить пакеты и накормить уже Сонечку её вожделенными котлетами. По-быстрому наведя чай, хоть и удивляясь про себя, когда это Соня успела нагреть чайник, Родик пошёл в комнату, откуда слышался звук, по всей видимости, телевизора.
– Родик! Родик! Да что же это такое? – Михайлову навстречу метнулась молния с седыми кудряшками, едва он вошёл с чашкой чая и котлетами на тарелке. – Это же уму не постижимо! Эта женщина совершенно не прислушивается к моему мнению! За что ты ей деньги платишь?
От неожиданности Родион дёрнулся и выронил тарелку.
– Ох… – простонала Софья, провожая тоскливым взглядом раскатившиеся в разные углы комнаты маленькие аппетитные котлетки. Захотелось заплакать от жалости. – Да зачем оно мне, ваше мнение? У меня своего хоть отбавляй… И при чём тут деньги? Михайлов, ну пожалуйста, ну добудь мне котлетку, а! И, вообще-то, предупреждать надо, что у тебя прислуга – торговка базарная.
Шумная дама, выпучив глаза, подавилась глотком воздуха, и теперь, словно рыба за стеклом, молча открывала рот, схватившись руками за то место, где у людей предположительно находится сердце.
Родион вдруг затрясся, расплёскивая чай из чашки, которую держал в руке. Да так интенсивно, что Софья даже подумала, не припадок ли у него какой. Но вслед за трясучкой в комнате взорвался приступ истерического хохота. Отсмеявшись и вытерев слёзы с глаз, Михайлов мотнул на успевшую уже продышаться седую даму головой, и пояснил для тех, кто в бронепоезде:
– Вообще-то, это мама моя. Нонна Викторовна. Прошу любить и жаловать.
***
Когда все ху из ху были выяснены, и у Нонны Викторовны с боем были отняты ключи от квартиры, которые Родик забыл у неё на последнем вечере-сватовстве, матушка Михайлова отбыла восвояси с гордо поднятой головой и выражением оскорблённого достоинства на лице.
Приезжала она, собственно, именно затем, чтобы потребовать присутствия сына на очередном званом ужине, которые тот уже пару раз игнорировал. Родион со всей ответственностью заявил, что «они с Сонечкой» будут обязательно. Мать поджала губы и процедив что-то типа «Да чтоб ноги её в моём доме…», выплыла из квартиры.
На следующий день Родик всё же решил посетить матушку, дабы поговорить. Разговора по душам не вышло.
– О боже мой, Родион! Где ты нашёл эту хабалку? – Нонна театрально всплёскивала руками и то и дело подносила к лицу платок, взывая к сыновьему здравому смыслу.
– Мама, не нагнетай, ты сама её довела. А она в положении, ей можно.
– Это катастрофа, Родик! Как я своим друзьям в глаза смотреть буду? Я знакомила тебя с такими чудесными девушками!
Родион, не сильно прислушиваясь к материнской истерике, прихлёбывал горячий чай и проверял почту в телефоне.
– Мама, её не надо показывать твоим друзьям. У нас свои есть. И, кстати, тебе ещё надо познакомиться с Максимом. Это мой сын. Ему двадцать два.
Нонна Викторовна ахнула и села на краешек дивана, прикрыв рот сухой ладошкой.
– Родинька! Мальчик мой любимый! Ты ведь знаешь, как я тебя люблю. Я так поздно тебя родила, ты был моим подарком от судьбы, и я вложила в тебя столько…
– Отцовских денег, – не отрываясь от телефона, закончил её фразу Михайлов. – И что? Теперь я по гроб жизни обязан жить твоим умом и твоими желаниями? Нет, мама, прости, этого не будет.
Родион встал.
– Если ты меня любишь, ты должна уважать мой выбор. Я пойду, мама. На ужин меня не жди.
– Родик! Ты не можешь! Ты не смеешь так со мной поступать!
– А ты не имеешь права так поступать со мной, мама. И с теми, кто мне дорог. Стал дорог. Ты бы, по идее, должна радоваться, что я наконец-то нашёл близкого мне человека.
– А я бы и радовалась, но кто? Кто эта Сонечка? Продавщица!
– То, что ты говоришь, просто смешно, ма. В каком мире ты живёшь?
– Мир всегда одинаков, Родик!
– Мама, прости, но даже отец не смог жить с твоими претензиями, и ушёл к обычной библиотекарше из средней школы.
– Это жестоко, Родион.
– Это ты жестока, мам. Ко всем, кроме самой себя.
Родион поцеловал мать в щёку и ушёл.
***
Соня с сыном сидели в гостиной перед телевизором и смотрели выпуск новостей. Сонечка ела мороженое из большой прозрачной салатницы. Огромная куча шоколадного, сливочного и фруктового лакомства одновременно, посыпанного шоколадом и орешками, смотрелась весьма впечатляюще. Иногда Макс наклонялся к матери, и она совала ему в рот ложку мороженого. Идти за второй ложкой обоим было лень.
Олежка был на тренировке, а Родион на деловом ужине.
На блоке рекламы Макс начал щёлкать каналами, и когда снова включил новости, оказалось, что слегка опоздал. Диктор уже что-то рассказывал о завершённом сегодня конкурсе молодых талантливых кутюрье, и на экране пошла нарезка кадров с церемонии награждения.
– А сейчас слово предоставляется главному спонсору конкурса, известному бизнесмену и меценату Стефану Розену, который и вручит главный приз.
В этот миг пульт выпал из рук Макса и разлетелся на части, ударившись об пол.
Обернувшись на сына, Соня замерла от увиденного. Дыхание Максима стало прерывистым, как после быстрого бега, широко открытые глаза остановились на лице красивого стройного темноволосого мужчины в стильном сером костюме, говорящего что-то с экрана телевизора. Макс вдруг обхватил себя руками и затрясся мелкой дрожью.
– Сыночек! Сыночек, что с тобой? – Софья подскочила к нему, опрокинув тарелку с мороженым на диван. – Что? Скажи мне! Это он? Это он сделал с тобой, да, мальчик мой? – она начала гладить его по волосам, пытаясь прижать к себе, но Макс вырвался, чтобы снова уставиться в экран. Ещё пару секунд, и кадр сменился на толпу ликующих футбольных фанатов. Начались новости спорта.
Из глаз Макса вдруг потекли слёзы. Крупные, прозрачные капли одна за другой бежали по его щекам.
– Мама… мамочка… – Макс содрогался от рыданий, а слёзы всё текли и текли. – Мамочка! Я… так люблю его. Всегда любил. Чёрт! – Максим отвернулся от матери и попытался вытереть непрекращающиеся слёзы.
– Ох, маленький мой!
– Мама, я… Я не живу без него… Пойми меня. Просто существую. Прости, я никогда не говорил тебе, но я неправильный сын. Я не такой, как другие, я…
В это самое время дверь в гостиную тихо закрылась. Это вернувшийся с тренировки Олег вошёл было в комнату, где разговаривали Сонечка с Максом, но наткнулся на истерику, которая случилась с парнем. Он услышал, о чём говорил Макс, успел рассмотреть лицо человека на экране, и прикрыл дверь. На ватных ногах он прошёл в спальню. Бесцельно пошатался по комнате. В голове шумело:
«Он никогда не будет со мной! Никогда! Он всегда любил и будет любить только его!»
На автопилоте Олег поднял разорванные бумажки с пола, чтобы выкинуть в мусорную корзину. Забыл, куда двигался, развернулся и потихоньку вышел из спальни, а затем и из квартиры.
– Ох, сыночек! – Сонечка тем временем посильнее обняла Макса, прижав к своей груди. – Тебе и не надо было мне говорить. Я и так это всегда знала.
Максим дёрнулся и внимательно посмотрел на мать.
– Значит, ты и Олега к нам привела, потому что…
– Нет, малыш. Олег просто хороший парень, попавший в очень трудную ситуацию. Я не могла его бросить совсем одного. Но я знала, конечно, что он гей. Он сам сказал.
– А отец?
– И отец о тебе знает, я давно сказала ему.
Макс закрыл лицо руками:
– Мам, моя жизнь – такое дерьмо!
***
Олег медленно побрёл вниз по лестнице. Этажом ниже ноги ему всё-таки отказали, а глаза затянуло предательской влагой. Он плюхнулся на ступеньку и привалился спиной к стене, окрашенной в дурацкий розовый цвет. Через некоторое время, когда ему немного удалось взять себя в руки, он вспомнил, что так и не выбросил бумажки, подобранные у стола Макса. Разровняв кусочки и сложив их на коленке в один, Олег с новым потоком слёз выдохнул:
– Стихи. Ну конечно же, это снова стихи. И снова о нём!
Очередная боль, очередной крик души Максима. И конечно не для него.
не сможешь из мыслей моих уйти:
держу тебя
в моих снах навсегда сбился с пути,
не спастись теперь
воздух кончится, опостылет свет,
не прожить и дня
никогда вовек изнутри меня не разыщешь дверь
не смотри вокруг! не дыши теперь! не живи теперь!
привыкай во мне. нету выхода! это истина
нет пути тебе изнутри меня и не выскрести…
ты единственный
привыкай во мне
ты – единственный
– А я, Макс? Как мне дышать? Как привыкнуть? – так тяжело Олегу не было уже давно.
В шахте лифта послышался шум приближающейся кабины, и двери выпустили двух мужчин. Одного из них Олег знал. Это был друг Родиона, отца Макса. Второго он видел впервые. Высокий, плотный, в низко сидящих светлых джинсах, белой майке и накинутой на одно плечо кожанке, с сексуальной небритостью на лице и узорами татуировок на всю руку. Олег всхлипнул и постарался отвернуться в сторону, чтобы не пугать людей своей зарёванной физиономией.
***
Роман Рогов подвёз до сих пор не садящегося за руль Стасика к Михайлову забрать у него лишний ноутбук. Жохов уже перевёз выздоравливающего Масика домой, и теперь тот умирал от скуки, поскольку свой ноут был разбит в аварии, а Стасиков требовался самому Стасу на работе. Михайлов же дал ключ от квартиры и предложил заехать к нему и взять абсолютно не нужный новенький, даже ещё в коробке, лишний комп, подаренный ему благодарными клиентами фирмы.
Выйдя из лифта, мужчины сразу наткнулись на подпирающего стену Олежку.
Рогов оценивающе оглядел рыжего парнишку и не удержался от комментария:
– Упс, а это ещё что за сопливая Веснушка на нашем пути?
– Не лезь к мальчику, Рем. Не надо гадить у Михайлова под дверью. В другом месте своё достоинство почешешь, – одёрнул его Стас, открывая дверь в квартиру.
– Ещё чего! Такая конфетка и прямо у моих ног. Как же я могу мимо пройти? Ты чего ревёшь, малыш?
– Не ваше дело! – огрызнулся Олег.
– Ух ты, гляди-ка, Стасик, оно кусается!
– Рем, прекрати!
– Ну да, конечно! Вот помогу малышу пережить его горе, а потом сразу и прекращу. Да, крошка? Пойдём, развеемся? Выпьем по рюмочке успокоительного?
– Рем, мальчик, может, совсем не в теме!
– Совсем у тебя, Жохов, радар барахлит. А может, и нет его вовсе, – парень заржал. – Наш малыш конечно в теме, да, Веснушка? Так ты идёшь со мной или как?
Олег вытер слёзы рукавом, ещё раз оглянулся на дверь квартиры Макса, аккуратно сложил измятые тетрадные обрывки, сунул их в нагрудный карман куртки и решительно поднялся.
– Идём, – и, плечом отодвинув парня с татуировками с дороги, направился вниз по ступенькам.
– Видал! А ты говоришь, не в теме. Хорошего вечера, Стасик, – и парень двинул вслед за Олегом.
========== Часть 11 ==========
Сцапать в подъезде у Михайлова размазывающего сопли по лицу рыжего пацана не составило для Рэма никакого труда. Сколько их таких велось на его брутальную наглость – и не перечесть. Рэм начал соблазнять мальчишку сразу, как только они сели к нему в машину. Жаркие объятия, мягкие поглаживания, жадные, острые, аж до боли, поцелуи – всё это довело паренька почти до состояния наркотического транса. Тот был настолько открыт и доверчив, что Рэму самому даже стало немного не по себе: рыжик дрожал, как оголённый нерв, хрипло дышал, перемежая стоны всхлипами, а из-под закрытых век продолжали просачиваться редкие слезинки.
В свою берлогу Рогов мальчишку приволок в состоянии близком к обмороку. Да и сам был не лучше. Перед глазами стояло алое марево – казалось, ещё миг – и его разорвёт на части от невыносимого по своей интенсивности желания.
