Текст книги "Отступления и наказания (СИ)"
Автор книги: Алиса Джемм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)
– Хорошее вино, – тихо произнёс Олег, наклонившись к уху Максима, – дорогое. У меня мама всегда такое покупала. А я пробовал втихую, чтоб родители не запалили.
– А ну-ка не шептаться, – шикнула на мальчиков Соня, – вы тут не одни.
– Да ладно, Сонь, чего ты? У молодых свои секреты.
***
За весёлой болтовнёй Максим и не заметил, как застаревшая ноющая тяжесть в области сердца немного отступила, стала слегка прозрачнее, чуть-чуть легче, терпимее.
Когда какое-то время назад мать притащила в их дом незнакомого мальчишку, Макс был на грани. Он чувствовал себя как перекаченный воздушный шар. Ещё один выдох, вздох и произойдёт взрыв. Его переполняли мысли и нерастраченные чувства. Чувства к Стефану, мысли о нём же, обида, что струсил, предал, не нашёл, не помог, не спас. Макс понимал, конечно, что все его претензии – чушь собачья. Не мог Стефан знать, что случилось, не мог. Скорее всего, просто не решился сломать всю свою жизнь.
Но что делать, если глупое сердце и молодое требующее любви тело не могли смириться, забыть. И порой накатывала такая дикая тоска, так нужно было сжать своего мужчину руками крепко, задушить в объятиях, сказать все слова, которые жгли изнутри, не находя выхода. И тогда Макс хватался за ручку и писал, писал, сквозь жгучие слёзы изливал на бумагу то, что так хотелось сказать.
Они тогда, полгода назад, переписывались со Стефаном некоторое время. Они оба так хотели и так боялись усиливающихся чувств, понимали, что придётся что-то ломать, но справиться со своей страстью не смогли. И однажды их всё-таки кинуло в объятия друг к другу, кинуло непреодолимо, до дрожи в кончиках пальцев, до крика, до сорванного голоса, до крови в закушенных губах, до отметин на покрытых испариной телах, до рези в глазах от несдерживаемых слёз удовольствия. После этой ночи Макс написал Стефану всего одно сообщение. Всего одно. В нём он осмелился сказать о том, что чувствовал. В этом сообщении было всё. Вся изнанка. Вся суть. Макс хотел, чтобы огонь их встречи снова обжёг Стефана, когда он прочтёт эти строки…
терпко, рвано
огнём к коже
крепким телом
мой крик множа
надо! слышишь!
заснём позже…
скоро сгорю,
ты – тоже
больно! сладко!
до звёзд зримо
в край сорваться неодолимо
падать ниже, как можно ниже
тише!
летим ведь,
тише!
мир телами от Оси движем
правил нет
мы иные пишем
время вышло
лимит превышен
дышим…
живые!
дышим!
И это сообщение прочла жена Стефана. Так уж вышло.
И она пришла к Максу, чтобы сказать, что её муж всё осознал, одумался, и она простила его. Это была ошибка с его стороны. Банальная глупая ошибка. Он не оставит семью и уже улетел в Болгарию.
И глупый молоденький мальчик должен забыть её мужа навсегда, чтобы ни у кого не было проблем.
Это прозвучало как угроза. Но разве можно вразумить влюблённого человека? Он был слеп и глух. И он пытался связаться со Стефаном. Писал на заблокированные аккаунты в сети и звонил, звонил, постоянно попадая на автоответчик.
А потом произошло нападение. Возле клуба его схватили четверо парней в масках и, затащив в ближайшую подворотню, били до тех пор, пока Макс перестал что-либо чувствовать. На последних волнах сознания он увидел подошедшую к нему женщину. Тоже в маске, но свою личность она прятала лишь от случайных свидетелей, не от него.
– Я ведь предупреждала тебя, забудь его имя! Ты не нужен ему, его жизнь абсолютно его устраивает. Надеюсь, этот урок ты усвоишь надолго! – прошипев эти слова, Инга Розен наклонилась и сжала пальцами испачканное кровью лицо Макса. Стараясь избавится от хватки истекающей ядом злости женщины, Макс рванул её руку в сторону от лица. Влажная ладонь сорвалась, заскользив по коже, и зацепиться удалось только за тонкий, шифоновый рукав стильной модельной блузки чёрного цвета.
Инга убрала руки, встала.
– Запомни, сучёныш, это было последнее предупреждение!
Развернувшись на высоких каблуках женщина зашагала в сторону припаркованной неподалёку машины, сопровождаемая своими молчаливыми спутниками в масках.
А в руке у Макса осталась оторванная им маленькая именная серебряная пуговица.
***
Макс помотал головой, пытаясь избавится от нахлынувших воспоминаний.
Сейчас ему, вроде, немножко легче. Он даже перестал бояться говорить вслух. Первое время он был полон ненависти, злобы, отчаяния. Боялся наговорить матери глупостей, боялся признаться ей в своих чувствах к мужчине, боялся, что мать, узнав, кто сделал это с ним, захочет наказать виновных. Он не мог. Стефан не заслужил этого. Скандал разрушит его жизнь, карьеру. А ему, Максу, это всё равно не поможет.
Если бы только он был нужен Стефану, если бы…
Макс вылез из тумана благодаря этому рыжему, Олежке, как звала его мать. Видя, как пацан пытается быть счастливым каждый день, не унывает от всего того дерьма, что ему обломилось.
Вот и теперь Олег сидит, балдеет от дорогого вина и невзначай говорит о своих родителях, которые выкинули его из своей жизни. Говорит без обиды в голосе, без злости. Сам живя на раскладушке в чужой квартире.
– Эй, парень! Очнись уже. Я тебя спрашиваю, ты согласен? – мамин приятель Родион, видимо, уже не первый раз к нему обращался.
– Прости, я не слышал. Согласен на что?
– Поехать ко мне на дачу. Там раньше отец хозяйничал, а сейчас дом пустует, участок в этом году никто не обрабатывал, но ягод разных там, наверное, до чёрта. Кому их собирать-то? Софья сказала, ты варенье любишь. Вот нарвёте чего там созрело, я не знаю, и Сонечка натуральных витаминов вам в банки и накрутит. Поехали, чего в городе все выходные париться?
Макс удивлённо воззрился на Михайлова с явным вопросом в глазах.
– Кто? Я нарву? С трудом себе представляю весь процесс лазания по кустам на инвалидной коляске, – Макс фыркнул.
– А что тут представлять. Вокруг кустов дорожки асфальтированные, подъехать без проблем можно. Цивилизация всё ж, не каменный век. Подрулишь к кусту смородины и будешь её рвать и в мисочку складывать. Руки у тебя же не отнялись пока, ложку до рта ведь доносишь?
Максим сощурился на подначивающего его Михайлова, толкнул сидевшего рядом Олега в бок локтем и спросил:
– Ты как?
– Да я не против, чё. Тренировок у меня не будет, в магазине у нас с Софьей Игоревной двойной выходной.
– Мармеладова, большинство – за. Ты надумала?
– Да хорошо, уговорил! Но тогда ещё и шашлык. Что мы, за город съездим и костра не понюхаем?
– Понюхаем, понюхаем, не волнуйся. Утром в субботу, в шесть будьте готовы.
– Ладно. И не зови меня Мармеладовой, придурок! – все дружно заулыбались, а Родик ещё и глаза закатил в притворном жесте отчаяния.
***
После посиделок Сонечка ушла с Родиком смотреть его новую квартиру, а Олег с Максом перебазировались в спальню. Рыжий разлёгся на максовой кровати, листая попавший под руку журнал, а Макс решил немного полазить в сети. Через несколько минут внимание Олега с журнала переключилось на спину Макса. Худая, с выступающими лопатками, она иногда нервно вздрагивала от смешков, стоило Максу увидеть на экране что-либо забавное. Отросшая неровная светлая стрижка прикрывала шею, не давая Олегу полюбоваться её плавным изгибом. Плечо, выглядывающее из выреза сползшей на одну сторону старенькой футболки, отсвечивало белой, почти прозрачной кожей.
Олег хотел подойти к Максу и прикоснуться к ней губами. Потом провести языком по впадинкам ключиц, по двигающемуся кадыку…
Выпитое за едой вино, казалось, отпустило Олегу тормоза. Он с трудом себя контролировал. А вернее, контролировал только ноги, не давая сорваться к Максу и натворить дел. А вот член его жил своей жизнью. Он так настойчиво требовал разрядки, что было даже немного больно.
Олег откинулся на кровати и накрыл пах рукой, слегка поглаживая.
Макс услышал позади себя судорожный, сдавленный вздох. Медленно развернувшись лицом к кровати, он замер, встретившись взглядом с возбуждённым до предела Олегом. Тот покраснел, но руку с паха не убрал, а под пристальным взглядом Макса начал водить ею более уверенно. Наблюдать эту блядскую картину спокойно Макс не мог. Да и зачем? Они парни. У них всё функционирует одинаково. Накрыв свой встающий уже член рукой, Макс начал водить ею синхронно с Олегом. Дыхание обоих участилось, обоим казалось, что в комнате стало гораздо жарче.
И тут Олег приподнялся с кровати и неожиданно для Макса опустился на колени рядом с коляской. В висках у Макса застучало, в душе начал подниматься протест, но рыжий, не отводя взгляда, накрыл своей рукой ладонь Макса на члене и выдохнул ему почти в губы:
– Пожалуйста, позволь мне…
Несколько секунд ожидания, и Макс не выдержал. Сдался. Сдался умоляющим глазам, сдался горячим губам, мгновенно накрывшим его собственные, сдался почти забытым ощущениям, сдался самому себе…
Олег, так давно мечтавший об этом, целовал Макса медленно, наслаждаясь каждой секундой, каждым вздохом. Спустившись языком по шее, оставляя на коже влажную полоску, приник губами к ямочке ключицы, вылизывая её языком и выстанывая свой долгожданный кайф. Его состояние передалось Максу, и тот, закрыв глаза, вздрагивал от каждого касания к своей коже.
Задрав Максиму футболку до подбородка и прикусывая бусинки сосков, Олег ни на секунду не переставал гладить ладонью его возбуждённый до предела член.
Отвлекшись от поцелуев и стянув штаны Макса вниз, не имея пока возможности снять их полностью, аккуратно завёл резинку брюк вниз под яйца, которые предсказуемо приподнялись навстречу вместе с подрагивающим от нетерпения органом. Вид этого импровизированного лайт-бондажа окончательно сорвал Олегу крышу, и он с жадностью обхватил истекающий смазкой член Максима губами, принявшись водить по нему языком, пробуя на вкус, ловя каждую грань ощущений и балдея от содроганий, которые Макс уже почти не контролировал. А потом чувство нереального кайфа охватило Олега, и, подгоняемый волной жара, разливающейся по телу, и стонами Макса, он начал трахать его ртом, насаживаясь так глубоко, как только мог.
Надолго их обоих не хватило. Почувствовав, как сперма Макса брызнула ему в горло, Олег отстранился и, сдёрнув свои шорты, парой быстрых движений руки довёл себя до желанной развязки, заливая семенем ладонь.
Наконец он, тяжело дыша, обессиленно приник к ногам Максима, положив лохматую рыжую голову ему на колени, боясь поднять взгляд и увидеть осуждение в любимых глазах.
И только почувствовав, как пальцы Макса начали нежно перебирать его спутанные волосы, Олег окончательно расслабился, поняв что он сделал всё правильно. Наверное.
========== Часть 6 ==========
Комментарий к
Кому интересно, вторая половина части и, непосредственно, НЦа написана под это: Мот “Соло” https://music.yandex.ru/album/5046321/track/39174039?play=1&from=serp_autoplay
– Слушай, Михайлов, а что это ты зачастил ко мне, а? Уж не подкатываешь ли? – засмеялась Сонечка, открывая дверь и видя перед собой сияющего Родиона, – а твоя длинноногая красотка, с которой вы вчера на лестнице так самозабвенно сосались, случайно мне последние волосы за тебя не выдерет?
– Не дрейфь, Мармеладова, она от удовольствия всю дорогу глаз не открывала, так что адреса не найдёт. Прорвёмся!
Услышав снова дурацкое прозвище, Сонечка от злости хотела хлопнуть дверью перед носом Родика, но он успел протиснуться внутрь и со смехом сграбастал её для того, чтобы чмокнуть в щёку.
– Ну не дуйся, Сонь. Я на минутку. Дай мне одного своего пацана, мне телевизор надо повесить.
После фразы про «своего пацана» в отношении, само собой, Олега, Соня заулыбалась. Она уже так привыкла к присутствию Олежки в их с сыном жизни, что слово «свой» совсем не резало слух.
И как только родители, кары небесные на их головы, могли выгнать сына из дома? Как вообще этого мальчишку можно не любить? Рыжик оказался настоящим сокровищем и спасением для Макса от его затянувшейся депрессии.
Этот мальчик, который совсем недавно был таким потерянным и дезориентированным из-за предательства близких людей, не сумевших принять его, теперь, обретя надежду, что его поддержит хоть кто-то, случись что, стал увереннее в себе, собрался, начал поговаривать о возвращении в ВУЗ. На работе у него тоже как-то всё утряслось, притёрлось. Да и Соня не хотела его никуда отпускать, так прижился Олежка в их квартире. Одно плохо, места у них было маловато. Да и тут как-то устаканилось. Макс предложил Олегу переставить раскладушку к себе в комнату.
А ещё теплилась в душе у Сони надежда, что мальчики поладят. А вдруг да сложится у них что? Но к сожалению, не видела она в глазах своего сына того пламени, которым, Соня помнила это очень отчётливо, он горел перед нападением. Чуяло материнское сердце, что там были замешаны чувства. А уж после Макс совсем погас.
А сейчас вот Олежка светился весь в присутствии Максима, только, кажется, не получал ничего взамен. Ох, не получал…
Олег, высунувшийся из гостиной под звуки ментовского сериала, вопросительно поднял бровь.
– Ладно, бери уж ребёнка, да не замучь там его, смотри, тяжести твои таскать.
– Сонюшка, верну в целости и сохранности, честное пионерское!
Пока Олег помогал Родиону вешать огромную плазму, тот очень подробно выпытывал у парня, чем и как надо заниматься Максу для успешной реабилитации. Просто у Родика появилась мысль, и сейчас он её очень усиленно думал.
***
На очередную «встречу выпускников» Михайлов опоздал. Парни уже изрядно расслабились и даже успели перемыть ему кости по поводу резко сократившегося поголовья женского населения вокруг Родика Несравненного. Как-то редко он стал мелькать в светской тусовке, и это было на него не очень похоже. Сейчас Родион приехал на встречу с высокой стройной блондинкой и, подойдя к приятелями и представив девушку как Эллу, шлёпнул её по мягкому месту в направлении танцпола:
– А теперь иди и веселись, зайка!
– Садись уже, Дон Жуан, рассказывай, где пропадал? – сегодня генералил Славик Смирнов, и тут же налил Михайлову штрафную.
– Трудился, аки пчела, Славочка, работал, обживал свою новую квартиру и… О, кстати, вы знаете, кто моя соседка? Сонечка Евсеева!
– Да ладно! – воскликнул Смирнов, а Жоховы понимающе переглянулись.
– Ну теперь-то понятна причина твоего выпадения из привычного бытия, Родик! Ну и как она?
– Ну, скажем честно, больших вершин она не достигла, но вполне себе ничего. Мужа нет, кстати.
– О-о-о, – затянули приятели хором. Родион на подначивания не повёлся и продолжил:
– Только вот, такое дело… Сын у неё инвалид. Жалко пацана.
Мужчины перестали улыбаться и начали слушать внимательнее.
– Мне нужен тренер толковый, хочу тренажёрку открыть неподалёку от дома, чтобы мальчишка смог заниматься. Ну и вам, старпёрам, может, скидочку организую, чтоб жирок растрясли, – повеселел Родик, почувствовав, как спиртное начало согревать внутренности.
– Нет у меня жира! – взвился Стасик, – меня мой Масик так гоняет на пробежке, что после этого ни одна калория не выживает.
– Да? А это что? – перегнувшись через стол, Жохов-старший ущипнул брата за щёку. Все заржали.
– Засранцы! – Стасик вскочил с дивана и рванул в сторону уборной.
– Гы-гы! Побежал к зеркалу целлюлит на щеках выискивать, заполошный! Ну баба и есть! – мужчины ещё некоторое время поржали с разнервничавшегося приятеля и перешли к основательному принятию горячительных напитков на грудь.
***
Приятельские отношения Макса с Олегом после неожиданного интимного развлечения немного покачнулись, но всё же устояли. Олегу это далось нелегко, но он справился.
Макс воспринял его минет слишком серьёзно, видно было, что переживал, думал много, говорил мало. И как-то, не выдержав, начал было:
– Послушай, Олег. В тот раз…
Олег не захотел, не стал ждать слов, которые отнимут у него всякую надежду. Поэтому спрятав все свои чувства поглубже, весело и беспечно произнёс:
– Да ладно, Макс, не парься. Ничего серьёзного. Ну выпили немного, развлеклись. Просто дружеская взаимопомощь. Почему нет? Это ведь ни к чему не обязывает.
По лицу Макса было видно, что ему несказанно полегчало.
– Просто секс?
– Ну да, мы же парни. Будь проще, нам с тобой детей не крестить, – Олег потрепал Макса за плечо, и вышел из его комнаты.
А в коридоре его накрыло и он, привалившись к стене, сполз по ней на пол. Сердце бухало где-то в гортани, подкатила тошнота. Боже! Он чуть всё не испортил, он мог лишиться даже дружбы Макса, не говоря уже о взаимных чувствах. Нельзя! Нельзя спешить. Слишком рано. Макс ещё живёт прошлым. И его стихи…
Олегу было жутко стыдно за то, что он делал, но так он как будто прикасался к душе Максима, чувствовал его боль.
Просто иногда он вытаскивал из корзины для бумаг в комнате Макса смятые или разорванные в клочья тетрадные листочки, исписанные строчками его стихов, читал их, и сердце его ныло от безнадёги.
Макс до сих пор любил. Любил кого-то, с кем давно расстался. Не по своей воле. Этому человеку были посвящены все его мысли, все жаркие слова, все мечты.
А ему, Олегу, оставалось только ждать. И надеяться.
***
Поездка на дачу Михайлова удалась на славу. На слегка запущенном участке была тьма всякой растительности: и плодово-ягодной, и просто декоративной. Пока Родион возился с подготовкой площадки для шашлыка, косилкой освобождал полянку от сорняков, потом разжигал промышленных размеров, наверное, на толпу гостей, мангал, возился с шампурами и решётками, Сонечка с парнями насобирала огромное количество смородины, крыжовника, малины, ещё каких-то странных плодов, похожих на рябину, но фиолетового цвета, терпких и сладких одновременно.
– Родик, а ты уверен, что это можно есть? Может, это волчьи ягоды какие-нибудь. А, Родь?
– Не тупи, Мармеладова. Это ирга. Очень полезная штука, между прочим. Рви давай.
Сонечка, показав Михайлову синий от ягод язык, снова залезла под куст.
Потом было вино и ароматное, с добавлением каких-то особенных трав, мясо по восточному рецепту. Облизывая пальцы от шашлычного сока и причмокивая от удовольствия, все валялись на пледах под развесистой яблоней, даже Макс, которого вытащили из его кресла буквально насильно, и болтали о всякой ерунде. Родику пришлось обойтись без спиртного, поэтому он, когда все погрузились в арендованную им газельку, предназначенную для перевозки больных-колясочников, прошептал Сонечке на ухо:
– Теперь ты, Мармеладова, должна мне посиделки с бутылочкой красного.
– Ах ты ж, засранец!
***
Возвращение из поликлиники, куда Соня возила Макса на плановое обследование, прошло не так гладко, как хотелось бы.
Результаты по словам лечащего врача были очень обнадёживающими, и с последнего осмотра Макс сделал очень большой шаг к выздоровлению. Поэтому настроение у Софьи было отличным, и у сына тоже.
И тут, въехав с коляской к себе во двор, уже издалека Софья заметила, что пандус для колясок перед подъездом перегорожен новеньким белым мерседесом. Максим, увидев машину, скрипнул зубами с досады, а Сонечка расстроилась. Что делать-то теперь? Но, подходя ближе, она разглядела, что хозяин из-за руля пока не вылез, и рванула к нему.
– Мужчина, уберите вашу тачку, пожалуйста. Моему сыну подъехать нужно.
Крупный молодой парень, развлекающий сидящую рядом с ним подружку, отвлёкся от разговора и выдал в приоткрытое окно:
– Это ты мой мерс что-ли тачкой назвала, тётя? Оборзели вконец! У соседнего подъезда припаркуетесь, не облезете.
От обиды у Сони куда-то пропал весь словарный запас, а на глаза навернулись неожиданные слёзы. Ну не драться же ей с ним, в самом-то деле?
Внезапно Соню потеснили плечом. Сильные мужские руки распахнули дверцу машины и выдернули упитанного водителя из салона. Девица, сидевшая впереди, начала было возмущённо верещать, но поняв, что её парень завис в воздухе основательно и вырваться не может, благоразумно заткнулась, прикрыв свой рот ладошкой с наманикюренными ноготками.
Родион тряхнул водителя за грудки так, что его зубы громко клацнули, и развернул его лицом к сидевшему неподалёку в инвалидном кресле Максу.
– Это что же ты хочешь сказать? Что для того, чтобы ты не растряс свой толстый зад, гнида, парень пока у соседнего подъезда подождать должен, да?
Автохам с запозданием понял, что был слегка недальновиден, и заскулил:
– Я ж не знал! Прости, бро, щас исправлюсь!
– Канадский скунс тебе бро! Съебись отсюда, вонючка!
Водитель мерса не просто переставил машину, он вообще катапультировался из двора со скоростью звука, по-видимому резко вспомнив кучу незавершённых важных дел.
Родион от злости аж сплюнул сквозь зубы:
– Вот сука, выбесил!
Потом помог Максу въехать в подъезд и обернулся к плетущейся сзади и хлюпающей носом Сонечке:
– Чего ты раскисла, Мармеладова? Мало ли придурков на свете, на всех слёз не напасёшься.
– Да это я так, просто. День тяжёлый выдался, больница эта ещё. Нервотрёпка сплошная.
– Да ладно, плюнь, Сонь. Тут вот какое дело. Здесь, в здании напротив нашего двора, вместо старого продуктового тренажёрка открывается. Ну как, открывается… Я открываю.
Макс, слегка повернув голову, внимательно слушал.
– Так вот. Я пару тренажёров спецом для Макса заказал. Ну, они в общем то, для всех подходят, но у них и особенные функции есть. Я узнавал. А тренеров набираю с медицинским образованием.
Максим резко обернулся в сторону Михайлова:
– А я вас просил? Кто сказал, что мне это нужно?
– А я, собственно, не для тебя это делаю, парень. Я бизнесмен. Я делаю деньги. Как я их делаю, это моё личное дело. А спортзалов в городе – числа нет. Чем очередной лучше? Почему народ должен идти именно ко мне? Нужна какая-то фишка, и я её нашёл: реабилитация. Нам ещё предстоит достичь нужных знаний и опыта в этой области. И, надеюсь, ты мне в этом поможешь. Будешь моей визитной карточкой. Ну, попыхтеть конечно придётся, но если не зассышь, то ещё и денег срубишь за рекламу.
Макс слегка помолчал, подумал, а потом кивнул, соглашаясь, и поехал в сторону лифта.
Соня, стоявшая рядом с Михайловым, незаметно погладила его по плечу и одними губами прошептала:
– Спасибо тебе.
***
Блондинистая зайка, с которой Родик встречался несколько раз за этот месяц, была очень хороша. Стройная, гибкая, сладкая конфетка без комплексов. Она была очень отзывчивой в постели, с ней невозможно было заскучать. Девочка очень любила секс как таковой, а Родион был хорошим партнёром. Малышку не надо было ни на что уговаривать, она сама раздвигала свои длинные ножки, не пряча от него своё возбуждение. Она так классно сосала, постанывала от удовольствия, надрачивала маленьким наманикюренным пальчиком свою блядскую горошину и обильно текла, когда Родик, хлюпая членом засаживал ей, закинув её ноги себе на плечи.
А на следующий день после секса Родион с трудом силился понять, что не так. Что с ним, блядь, не так? Чего ему не хватает?
А чего-то не хватало. Всегда. Не только с этой зайкой. Отсюда и череда красоток в его постели, не задерживающихся надолго, отсюда и обиды маминых подруг, что не оценил их дочек, их кровинушек по достоинству, не рассмотрел бриллиант с первого взгляда.
Чего ему не хватает?
Отвезя Эллу домой после завтрака в воскресенье, Родик сходил в спортзал, поплавал в бассейне и поехал домой. Войдя в квартиру и бросив спортивную сумку на обувницу, Родион постоял немного, прислушиваясь к своим желаниям. Хотелось в гости. В квартиру этажом выше, где эти странные мальчишки, которым почему-то член гораздо приятнее горячей упругой женской груди, и где подруга детства, которой хочется пожаловаться на придурка бухгалтера, на три новоприобретённых седых волоса и мозоль от новых туфлей. Определившись, Родик развернулся на каблуках, вышел и захлопнул свою дверь.
Подруга неожиданно встретила его реальной паникой.
– Родик, это кошмар! У нас весь стояк перекрыли, я звонила узнать, сказали, воды до утра не будет. Сверху трубы прорвало. Что мне делать, у меня немытая голова, а завтра на работу! Соня в возмущении махала руками и чуть не плакала. Ей приходилось придерживать полотенце, в которое она была замотана.
– Я пошла в душ, а воды нет! Я звонить, а они… Ро-о-о-дик, что мне де-е-е-лать? – Сонечка уже реально начала всхлипывать, что предвещало надвигающийся слёзопад, чего Родик органически не выносил, однако, залипнув на её голых, вздрагивающих плечах, убегать не спешил.
– Ну пойдём ко мне, помоешь там свои волосы.
– Родик, не тупи. Я сказала – СТОЯК! У тебя тоже нет воды.
Да, согласился с ней Родион. Это он уже понял. Стояк. И нехилый такой стояк, образовавшийся, пока полуголая Сонечка размахивала перед ним своими конечностями.
– Одевайся, поехали.
– Это куда это?
– Сюрприз. Но голову там помыть точно можно, – ответил Михайлов. Потом заглянул в комнату Макса и предупредил, что они уезжают.
Соня, быстро одевшись, заскочила к Максу, чмокнула сына в щёку.
– Сыночек, Олег в гостиной в кресле уснул. Если нужен будет, разбуди его. А нет, так пусть там спит.
Чтобы не затягивать этот спонтанный отъезд, Родик схватил Сонечку за руку и поволок за собой прочь из квартиры.
***
Когда подъехали к резным воротам, утопающим в зелени, Сонечка поняла, что они снова на участке Родиковых родителей.
– А зачем ты меня сюда привёз? Ты мне душ обещал.
– Ну, допустим, не душ, а возможность вымыться. Чем тебя баня не устраивает? Не привередничай, Мармеладова. Вылазь, давай!
Оставив Сонечку в доме, Родион ушёл, чтобы подготовить парилку. Побродив по кухне, Соня решила, что неплохо было бы перекусить. Ничего, кроме консервов и спиртного, в шкафах не нашлось. Соня открыла большую банку консервированных ананасов и налила себе бокал белого вина из оставленной ими в прошлый раз початой бутылки, найденной в маленьком холодильнике.
Вернувшийся Родик приятно пах дымом, травами и чем-то ещё, таким обалденно-притягательным, что Сонечка от удовольствия заулыбалась ему навстречу.
– Упс! Да ты уже датая, Мармеладова! Даже меня не дождалась.
– А тебе нельзя, ты за рулём, – парировала Сонечка, но бокал для него всё же наполнила. Она и правда чувствовала себя немного опьяневшей. Чувство расслабленности вползло в организм незаметно, захватив от макушки до самых кончиков пальцев. Достав из банки колечко ананаса, Соня, откусив половинку, вторую поднесла к губам Михайлова. Тот, приняв угощение из её рук, неожиданно мазнул языком по кончикам Сониных пальцев, опалив дыханием.
– Ну пойдём, что ли, баня ждёт, – он, быстро допив вино и оставив бокал на столе, достал из шкафа стопку льняных полотенец и открыл перед Сонечкой дверь.
Солнце уже садилось, дневная жара спала, и теперь природа, остывая, отдыхая, радовала запахами, птичьим чириканьем и красками оживающих цветов, поднимающих головы после убийственного, палящего дневного марева.
В бане было жарко и пахло Родиком, вернее тем запахом, что он принёс с собой, когда пришёл за ней в дом.
Раздевшись в предбаннике, пока Родик замешкался на улице, и завернувшись в пахнущее свежестью кондиционера полотенце, Соня вошла в парную и поудобнее уселась на полку, тихонько вдыхая горячий воздух. Когда туда же ввалился Михайлов, места сразу стало значительно меньше. Замотанный в нижней части тела в белое, Родик был чертовски хорош. Смуглый, накаченный, с кубиками и рельефом везде, где только может себе напридумывать влюблённое женское сердечко. Соня не помнила его таким. В тот единственный раз, который у них был, Михайлов был подростком. Красивым до неприличия, не по годам рослым и смелым, но всё же подростком. С резкими движениями и юношеским блеском в глазах. Сейчас же его тело обрело мужественные формы, движения были плавными и уверенными, взгляд… А вот взгляд Родика как будто сквозь годы вновь прожёг дыру в сердце Сони.
Снова.
Родион прилёг на полке позади неё.
Некоторое время они не издавали никаких звуков. Говорить не хотелось. Жар уже начал пробирать до самых костей. Тело расслабилось,
капельки пота начали скатываться по коже, рисуя замысловатые дорожки-узоры.
Сквозь жар и негу до мозга Сонечки внезапно доползла невнятная мысль, что по её спине движутся горячие пальцы. Медленно, по влаге, выжимаемой из тела банным теплом, скользят, двигаясь по плечам, по шее, внезапно заныривают под края полотенца и стягивают его, роняя на полку.
Смуглая мужская рука дотянувшись со спины накрыла её правую грудь как куполом. Горячо! Но разве может быть ещё горячее? О, да…
Свободной левой рукой Родик взялся за её плечо и потянув на себя, уложил спиной на горячее дерево.
***
Глядя на блестящее от пота бледное тело Сонечки, лежавшее перед ним, Родик думал только о том, насколько она гармонично и естественно смотрится здесь и сейчас. Стройная, но без торчащих везде костей, как у молоденьких заек, так падких на его внимание, с небольшой, удобно помещающаяся в его ладони грудью, маленьким, едва заметным животиком.
Родик не отводя глаз рассматривал Сонечку, нависнув над ней и ведя пальцем по коже, начиная от мочки уха, через холмик груди, по затвердевшему от касания соску, по животу, через пупочную ямочку, нырнув в неё ненадолго, затем к изгибу бедра, ощущая на коже неровные рубчики растяжек. Свернув от бедра к холмику с мягкими волнистыми волосками, Родик нежно провёл по ним пальцами, надавливая смелее.
Стон Сонечки, не сопротивляющейся, дрожавшей под его рукой, дал ему понять, что желание, накатившее так неожиданно, взаимно.
Склонившись к лицу женщины, Родион, больше не сдерживаясь, смял её губы поцелуем, резко, до боли ворвался языком в приоткрытый, жадный до ласки рот, всосал её язык, нападая и отступая. Ладони Сонечки исследовали его спину, впиваясь маленькими коготками, оставляя жгучие полосы. Желание проникнуть уже в это упругое маленькое тело под собой стало невыносимым, болезненным. Член, упирающийся Сонечке в бедро, подрагивал, пачкая её кожу выделившимися каплями смазки.
Просунув руку между телами, Родик нашел пальцами горячее и влажное, скользнул туда и начал гладить набухшую чувствительную горошину. Соня текла в ожидании. Она хотела его, была абсолютно готова. Её грудь резко поднималась от рваных вдохов, взгляд был расфокусирован, короткие чёрные волосы, взмокнув, слиплись в тонкие пряди, как колючки у ёжика.
Это сладкое, стонущее под его руками тело было открыто для него полностью, как и тогда, много лет назад.
– Соня, мы с тобой задохнёмся здесь. Давай я отнесу тебя в предбанник.
– Я убью тебя, Родик, если ты сейчас же не заткнёшься! Ро-о-одик!
Рассудок окончательно покинул Михайлова от этого нетерпеливого выкрика. Не думая больше ни о чём, он приник влажной головкой ко входу и, не медля больше ни секунды, ворвался наконец внутрь, в пылающую, влажную Сонечку, выгнувшуюся дугой ему навстречу с громким стоном, принимающую его на всю длину и захлёбывающуюся от ощущений.
