Текст книги "Посланец Небес, или Заберите его обратно! (СИ)"
Автор книги: Алиса Чернышова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)
– Но? – приободрившаяся было Овита сразу погрустнела.
– Но проблема в том, что вопрос "виновата ли я" – не главный, – сказала я мягко. – Понимаете... можно сколько угодно пенять на обманщика, окружающий мир, жизненную несправедливость и прочие подобные вещи. Но знаешь что? Мошенников и подлецов от этого едва ли станет меньше. И верить им или нет, поддаваться или нет – тоже разновидность выбора. И приобретённого опыта. Я веду к тому, что нет, вы не виноваты. Но – да, вам следует запомнить эту ситуацию и сделать всё, чтобы она не повторилась впредь. Потому что не всегда под рукой будет кто-то, готовый вернуть осла. Да и утомительно его каждый раз возвращать, любой устанет и рукой махнёт... Понимаете, о чём я? Не зря у меня на родине говорят: половина хитрости лисы зависит от глупости курицы.
– На вашей родине живут мудрые люди, господин монах, – сказала Овита. – Я понимаю, о чём вы говорите. Но...
– О! Девчоночьи... и монашьи посиделки? – Шам, возникший возле нас, был, как обычно, поразительно бесцеремонен. – А пророк-то наш где? И чего это вы такие грустные?
– Кхм, – сказала я. – Видите ли...
*
– Что?! – возмутился Шам. – Да как они посмели?! Они у меня узрят такую истину, что жить не захочется! Заставлю их всю жизнь говорить одну только правду!
Ух ты. Если разобраться, действительно ужасное наказание – мало кто из людей задумывается, насколько важной частью нашей повседневной жизни является ложь.
– Это же не будет считаться массовым беспорядком, – он умоляюще посмотрел на меня. – Ты запретил мне только кровавые безобразия, так? Тут я могу повеселиться?
В этот момент моя совесть сошлась в жаркой и непримиримой схватке с жаждой мести.
– Давай не торопиться, – вздохнула я в итоге, когда душевные порывы разошлись в разные стороны ринга, временно признав ничью. – Но...
И тут связь с Чикирой, которая теплилась где-то на задворках моего сознания, подала настойчивый сигнал бедствия.
– Люди и ветры, – сказала я. – Кажется, у нас проблемы.
*
– Что, опять?! – поразился Шам. – Нет, ну серьёзно?!
Я промолчала, но, признаться, меня обуревали ровно те же самые чувства.
– ... обвиняется в оскорблении веры, пророка Небес Озирия и его общины Правильного Пути...
Я вздохнула.
Чиновник был другой. Людей побольше, приговорённых двое... но в целом ситуация до такой степени повторяла наше знакомство с пророком, что не вполне понятно, смеяться нам или всё же плакать.
– Как же так? – прошептала Овита. – Они забрали моего осла – а теперь судят Джоджи за попытку его вернуть?!
– Похоже на то, – отозвалась я тихо.
Поворот, конечно, тот ещё. С другой стороны, уж мне-то, выросшей на Земле, следовало нечто подобное предвидеть раньше.
Пока мы осознавали увиденное, чиновник принялся зачитывать обвинение второму подсудимому (если их тут вообще судили, в чём я сильно сомневаюсь):
– Попытка побега, попытка снять ошейник справедливости, неповиновение хозяину...
– Раб! – ахнула Овита. – Но почему они говорят "ошейник справедливости"?
– Долговое рабство, должно быть, – я припомнила, что на этих землях подобное практиковалось.
– Так что? – прищурился Шам. – Ты всё ещё против кровавых зрелищ? Да брось, будет весело!
– Да, я против кровавых зрелищ, – признала я честно. – Но... ты не смог бы как-то спасти Джоджи без этого? Пожалуйста!
– С кем приходится работать, – пробормотал Шам. – Будешь должен!
– Буду, – вздохнула я.
– Вот и хорошо...
С этими словами ветер исчез в толпе – чтобы через несколько мгновений появиться на судейском помосте.
– Радуйтесь, смертные! – патетично взвыл он. – Грядёт праведный суд!
Уж не знаю почему, но ни чиновники, ни скромно стоящее в сторонке местное духовенство (наверняка представители той самой общины) перспективе праведного суда не особенно обрадовались.
– Ты кто такой? – грозно поинтересовался чиновник.
– О, – на лице Шама заиграла преехиднейшая улыбка. – Я – посланник Неба!
21
– Такими вещами не шутят, дитя моё, – шагнул вперёд дядечка, на которого будто бы надели разноцветные шторы. Как я понимаю, был он одним из представителей общины Правильного Пути.
– Так я и не шучу, – Шам всем своим видом излучал лихой оптимизм. – Я вам говорю, как есть!
Наш Джоджи, который при виде Шама явственно воспрял духом, ехиднейшим образом улыбнулся. Его товарищ по несчастью, высокий, одетый в лохмотья бородатый мужчина с усталыми глазами, смотрел недоумённо – но без особенной надежды.
– Ты утверждаешь, что являешься посланником Небес? – уточнил шторный дядечка, задумчиво рассматривая нашего ветра. Ну да, он же только недавно сменил одежду на ту, что считается модной в этом мире...
– Ага! – Шам напустил на себя ещё больше придурковатости.
Чиновник и духовный деятель понимающе переглянулись.
– Значит, тебе следует последовать за мной, о посланник!
– Это всенепременнейше, – пообещал Шам ласково. – Но для начала закончим здесь. Вот этот человек – подлинный пророк. Отпустите его!
– Боюсь, вы введены в заблуждение, – приторно-сладким голосом сообщил штороносец. – Но ничего, стоит вам ступить под сень обители – и все сомнения развеются в пыль...
Шам улыбнулся, обнажая клыки. Глаза его запылали ровным голубым светом.
Самодовольное выражение с лица духовного деятеля стекло, как акварель под напором воды.
– Вот так всегда, – сказал ветер. – Вечная проблема с высшим судом: никто и никогда не верит в него. И ведь говоришь им, честно предупреждаешь – и всё равно каждый раз приходится тыкать носом, как слепых котят. Что же, ребята, заметьте: вы сами этого хотели!
И грянул гром. На площади подул холодный, пронизывающий ветер, и под испуганные вопли толпы небо над площадью начало заволакивать густыми чёрными тучами. Тени, которые по идее должны были исчезнуть вовсе, напротив обрели плотность и очертания, заклубились на границах площади, будто стражи.
– СКЛОНИТЕСЬ ЖЕ ПРЕДО МНОЙ! – проревел голос, от которого у меня мурашки помаршировали по коже. Это что, наш Шам так может?! Стоять остались только мы с Овитой – и то лишь потому, что наш ветер так захотел...
Толпа шустро рухнула на колени, испуганно завывая.
– А вот теперь мы поговорим, – пообещал Шам вкрадчиво. – Где там этот ваш пророк Небес Озирий? Давайте посмотрим, что там за Небеса!
Штороносец приобрёл ровный зеленоватый оттенок.
– Ну? ИДИ КО МНЕ!
И духовный деятель пошёл. А что ему оставалось, собственно?
– Так, что тут у нас... ну давай, расскажи-ка нам обо всём, в чём ты обвиняешься!
Пророк Небес Озирий икнул – и начал рассказывать. И знаете, уж сколько я ко всему привычный человек, воспитанный земными криминальными хрониками и весёлыми жизнеописаниями маньяков, а всё равно робела на некоторых особенно красочных и прекрасных деталях. Что уж о той же Овите говорить? Да и многие горожане тоже были явно эпатированы.
Прошло минут тридцать; в своём рассказе пророк Озирий добрался до того, как сбежал с казной из предыдущего города и прибыл сюда...
И в этот момент меня сжало, будто в тисках. К шее прижалось нечто острое.
– Почему бы тебе не прекратить представление, о Высший? – негромко сказал у меня над ухом вкрадчивый голос. – Если ты не хочешь лишиться своей куклы, конечно...
По моей коже медленно потекло что-то тёплое. Боли не было – наверное, из-за адреналина – но вот обидно было. Расслабилась, как дура, слов просто нет! И ведь Шам даже не услышит... Или мне так казалось. Потому что мгновение спустя ветер уже возник в шаге от меня, и выглядел так, что не дай Небо во сне увидать – заикой останешься.
– Не стоит делать глупости, о Высший, – проворковал тот самый голос. – Ты знаешь, что за артефакт у меня в руках. Даже ты – не успеешь.
– Ты хоть понимаешь, кому угрожаешь? – спросил Шам буднично так, легко. – И что я могу с тобой сделать?
– О да, понимаю, – заверил неизвестный. – У меня есть глаза и разум, и даже сейчас я смотрю по сторонам. Чего у меня в данном случае нет, так это выбора.
Даже сейчас смотрю по сторонам? Я тоже огляделась, насколько того позволяло моё плачевное положение. И поняла, что площадь полна застывших людей. И птиц. И вон та кошка тоже замерла на полушаге...
И время, должно быть, замерло тоже. Точнее, у нас оно теперь своё – так, наверное, сказать было бы правильней. Интересно, а есть вообще хоть что-то, чего Шам не может?
Хотя да, вижу по глазам – ему не по силам спасти меня прямо сейчас.
– Я предлагаю сделку, Высший, – продолжил мой пленитель. – Ситуация эта нравится мне не больше, чем вам, но я не могу позволить нашему пророку Озирию закончить своё повествование. Так уж вышло. Так почему бы нам не договориться?
– Договориться, говоришь? – ощерился Шам. – Может, тебе ещё и истинное имя моё сказать, колдун?
– Я не настолько самонадеян. Мне достаточно будет клятвы тем самым именем, что ты не причинишь мне вреда и не станешь далее вмешиваться в суд над Озирием. Со своей стороны гарантирую, что получит он по заслугам. Что думаешь о такой сделке, Высший?
Глаза Шама полыхнули недобрым потусторонним огнём.
– Будь по-твоему, – сказал он. – Я клянусь своим истинным именем, что не причиню тебе вреда и не стану вмешиваться в суд над этим вашим пророком.
– Замечательно, – острие от моей шеи никуда не делось. – Но почему бы тебе немного не уточнить свою клятву? Не то чтобы я был недоверчив, но эти времена... Меня вполне устроит формула: "Не причинять вред действием или бездействием, своими или чужими руками, словами или молчанием".
Шам отчётливо скрипнул клыками, задумчиво посмотрел на меня и... повторил.
– Хорошо, – острие исчезло, и я тут же каким-то неведомым образом оказалась в объятиях Шама. Его рука с какой-то поразительной осторожностью легла мне на горло, и исходило от неё равномерное, успокаивающее тепло. Даже спать захотелось...
– Ты поранил мою куклу, – голос Шама звучал, как сквозь вату.
– Сожалею, – мужчина неприметной наружности, облачённый в дорогую и представительную одежду, предстал перед моими глазами. – Замечу: в противном случае вы поранили бы меня. И сильно, в перспективе – летально. Согласитесь, веский повод для невежливости? А теперь – почему бы нам не прогуляться в мой кабинет и не обсудить нашу проблему?
– А... а... а как же люди на площади? – впервые подала голос Овита, заикаясь от слёз. Совсем довели девчонку, изверги...
– О, стояли – и ещё простоят, – отозвался наш новый знакомый беспечно. – И да, позвольте представиться: Дорисон, градоправитель этого славного города. Могу я узнать ваши имена?
– Нет, – отозвался Шам сухо. – И ни в какой кабинет мы с тобой не пойдём, и имена наши – не твоё дело. Этот пророк Озирий – твой человек?
– Скажем так – представитель официальной религии, да-да.
– Этот "представитель" – или кто-то из его подопечных – украл осла у моей спутницы.
– Украл? Да не может такого быть! – градоправитель выглядел искренне возмущённым.
– Но так случилось! Случилось! – всхлипнула Овита.
– То есть, у вас украли осла, когда вас рядом не было?
– Нет, я была, – голос Овиты зазвучал тише.
– Значит, у вас забрали осла силой?
– Нет. Но...
– Хватит, – угрожающе прервал Шам. – Ты ещё притворись, что не понимаешь наших претензий!
– Всё-всё я понимаю, – заговорил градоправитель спешно. – Но и вы меня поймите: для закона есть очень большая разница между "украл" и "сама отдала". Если бы он "украл", то его бы судили, и руки отрубили, не сомневайтесь. А вот если "сама отдала", да ещё и на дела уховные, душеспасительные... кто я такой, чтобы оскорблять верующих?
– Даже если они обманывают? – уточнила я тихо. Интересно, почему так хрипит голос?
– Чужая вера всегда кажется обманом, не так ли? – прищурился градоправитель. – Где верующие видят святыню, там скептик найдёт лишь опасную ложь, а иноверец – мракобесие... А вот умный человек всегда и во всём узрит средство.
Я только хмыкнула. До чего же узнаваемая риторика, однако...
– Не поймите меня превратно, я верну вам осла, разумеется! – продолжил он. – И вашего, и любого, какого только захотите. И вашего товарища верну. И извинюсь так, как пожелаете. И пророка Озирия накажу по всей строгости. Я не хочу ссор с кем-либо вроде вас, уж поверьте! Просто пытаюсь объяснить, что никакого преступления не было и быть не могло.
– Не думаю, что мы нуждаемся в ваших объяснениях, – ответила я сухо. – У нас несколько разные взгляды на подобные вещи.
Градоправитель тихо рассмеялся.
– Ах, полно вам... Я ведь когда-то тоже был монахом Тени. И таким же идеалистом, как и вы, юноша. Искателем справедливости. Молодым и талантливым колдуном, который познавал неведомое и пытался докричаться до самого Неба... оно даже меня услышало, что иронично, но это уже совершенно другая история. Я долгое время верил в то, чем занимается монастырь, но потом засомневался... Ага, вижу по глазам: вы сомневаетесь тоже. Задаётесь вопросом: кто пишет Книгу Судеб? Зачем? Действительно ли мы должны подчиняться ей? Не слеп ли наш поводырь? Что такого особенного в этих избранных, которые обретают силу? Я искал ответы, как голодный пищу, как алчный золото. Но никто, даже Небо, даже Бездна... никто не дал мне ответ. И тогда я ушёл, чтобы стать защитником закона. И на некоторое время всё обрело смысл, но потом рухнуло снова. Я заступился за мужчину, который стал жертвой обмана, отдал все свои деньги некой религиозной общине, бывал там закрыт, избит и всячески унижен. Дети этого человека обратились ко мне с просьбой о помощи. И я помог, о да. Я выкрал их отца из той общины, помог залечить его раны, привёл на суд, чтобы он свидетельствовал против своего мучителя... И знаете, что было дальше?
– Что? – тихо уточнила Овита.
Я, в общем-то, уже догадывалась.
– Тот мужчина обвинил во всём меня, разумеется, – улыбнулся градоправитель. – На меня посыпалась гора осуждения, на самом деле: кто я такой, чтобы вмешиваться в дела духовные? Кто я такой, чтобы решать за других, наконец? Если человек отдаёт нечто добровольно – значит, он того хочет. Мы можем защищать людей от кого угодно, но не от них самих, верно? Коль уж они так страстно хотят быть обманутыми – мне ли им мешать?
– И когда же вас посетила мысль, что на этом можно зарабатывать? – уточнила я сладким голосом.
– Не сразу, – он усмехнулся. – И вы меня поймёте не сразу, юноша. Но поймёте. Все понимают, рано или поздно.
– Забавная штука – эти обобщения, – сказала я. – Все понимают, все так делают... Отличный способ оправдать себя.
– Мне не нужны оправдания. Я не совершаю ничего противозаконного, вот в чём суть.
– Просто продолжайте в это верить. А теперь – верните нам нашего пророка, осла, извинитесь перед Овитой – и мы пойдём...
– Я хочу подарок, – вдруг выдала наша девочка. – В качестве извинений.
Опешил, кажется, даже Шам. Один градоправитель не удивился:
– А что вы хотели бы, красавица? Золото и каменья, наряды и редкие звери – я всё достану, чтобы загладить это недоразумение.
– Подарите мне того приговорённого раба, – сказала Овита решительно. – Подарите его мне.
Э... что уж там – неожиданно. Причём не только для нас: глазки градоправителя очень явственно забегали.
– Ах, красавица, зачем вам этот порченый товар? – заюлил он. – Могу предложить аналог – красивее, моложе, послушнее...
– Мне нужен этот, – сказала Овита твёрдо.
– ... Даже два аналога! Блондина и брюнета! Что скажете?
– Нет, я...
– Слушай, – вмешался Шам. – Пока мы тут не дошли до рыжего и лысого, объясняю тебе максимально доступно: госпожа хочет именно этого раба. Значит, ты его ей отдаёшь. Это понятно?
– Позвольте, но он совершенно невменяемый!
– Это уже не твои проблемы, какой он там и что мы с ним делать будем. Хоть лечить, хоть на обед жрать. Госпожа хочет этого раба в виде компенсации – и она его получит. Иначе я разозлюсь, и в этом случае могут случиться всяческие оказии. И тебе я, может, в чём-то там поклялся, но вот твоему городу – определённо нет. Хочешь взглянуть, как он выглядел бы после трёх дней снежной бури?
Судя по лицу градоправителя – он очень, очень не хотел. Но всё ещё сомневался, что навело меня на вполне закономерный вопрос: а что, собственно, такого необычного в этом самом рабе, да ещё и приговорённом? Не приобретаем ли мы себе проблему? С другой стороны, любопытства тоже никто не отменял...
– Мы хотим этого раба, – повторила я твёрдо.
Градоправитель бросил недоумённый взгляд, будто от меня уж точно не ожидал поддержки в этом вопросе, и тут же послушно сказал:
– Хорошо-хорошо... если уж вы, господин монах, согласны – кто я такой, чтобы отказывать?
И закрутилось. Шам снова запустил время своим чередом, градоправитель вышел на сцену и радостно сообщил, что обманщик Озирий подло втёрся ему в доверие и будет казнён тут же, на площади. Нам вернули и Джоджи, и осла, а заодно надели Овите на руку специальный браслет, позволяющий управлять рабским ошейником. Сам раб не выглядел осчастливленным и на нашу компанию косился с подозрением – решил, наверное, что покупаем мы его для каких-то особо интересных развлечений. Разубеждать его времени не было – потом разберёмся, кто, кого, куда и зачем.
Градоправитель проводил нас до ворот – чуть ли не платочком вслед порывался помахать.
– Кстати, – Шам обернулся, будто бы только вспомнил. – Ты сказал, что таки докричался до Неба. И что, как его зовут?
– Даже если бы я очень-очень хотел, то не смог бы сказать, – был ответ.
– Понятно... почему-то я так и думал, – хмыкнул Шам. – С упомянутой Бездной, как я понимаю, та же история? Подразумевается ведь не Предвечная? Бездна – это кто-то определённый?
– Да, Бездна... это имя тоже неназываемо.
– Понятно, – повторил Шам. – Этого следовало ожидать... Ах да, господин градоправитель!
– Что?
– Я поклялся не вредить тебе и слово нарушить не в силах. Но тут вот подумал... а почему бы мне тебя не благословить?
Лицо градоправителя стало мертвенно-бледным.
– Я умоляю... – начал он, но Шам с холодной усмешкой продолжил:
– Я благословляю тебя, смертный. С этого мгновения и до скончания дней ты больше никогда не сможешь лгать самому себе.
Градоправитель пошатнулся, глаза остекленели, и отразилось в них нечто такое... Если честно, мне стало его жаль.
– Идём, – сказал Шам, приобнимая меня за плечи и заставляя отвернуться. – Оставим уважаемого градоправителя наедине с самим собой. Готов спорить: это будет неприятная встреча.
22
*
– Господин монах... а у вас с господином ветром любовь, да?
Если бы проводился конкурс на самый неожиданный вопрос, то этот определённо выбился бы в первую десятку. Честно признаюсь: опешила я настолько, что где-то потеряла дар речи.
Овита, услышав в ответ ошеломлённое молчание, зачастила:
– Вы не подумайте, я не осуждаю! Это ваше дело, и вообще... ну... бывает. Даже у нас в деревне когда-то такой мужчина жил, пока... хм...
– Пока его не скормили водяному? – уточнила я ехидно.
Овита отвернулась.
– Люди иногда бывают жестокими, – сказала она тихо. – С теми, кто не такие. Меня тоже хотели скормить... сами знаете.
Мне тут же стало немного стыдно – вот они, особенности влияния Овиты на окружающий мир.
– Забудьте, – вздохнула я. – Нет, у нас с господином ветром...
А что у нас, собственно? Боюсь, если начну всерьёз задумываться об этом, то ответ и самой не понравится. Он уже не нравится, если честно, – тот, что маячит на грани сознания упрямо. Потому что – ну глупо же! Глупее вообще ничего не придумаешь!
– ...у нас с господином ветром – контракт, – выдала я самую простую из правд. – Обычное дело для демона и демонолога.
– А, – Овита разочарованно отвернулась. – Мне показалось... впрочем, Джоджи прав, наверное, и я – просто баба романтичная.
– Не говорите глупостей, – попросила я спокойно. – Вы выдали вполне обоснованное предположение. Просто не совсем правы – как минимум, в данном случае. А так смею заверить: Джоджи с его показательным цинизмом в среднем не намного умнее, чем вы со своей романтичностью. Пусть ему и кажется, что цинизм равен мудрости, но это – очередное заблуждение. Он – просто панцирь, мозоль на месте травмы, защитная реакция. За ним нет ничего. Или, правильнее сказать, может быть что угодно.
Овита тихонько вздохнула.
– А вы любили, господин монах?
Ещё месяц назад я бы просто ответила – нет. А теперь...
– Наверное, нет, – я неуверенно пожала плечами, вспомнив одуванчики, и белые крылья, и дыхание северного ветра. – Не знаю, правда. Смотря что считать любовью. А почему вы спрашиваете?
– Я хочу предложить Джоджи не разводиться, – выдохнула она. – Да, мы сошлись случайно, но это же не так важно? Мы немного поладили, и вообще – это же доля. Это часто бывает, что брак принуждённый, а потом – любовь.
Ох какой сложный момент...
– Мне так не кажется, Овита, – сказала я мягко. – Я не думаю, что после вынужденного брака так уж часто приходит любовь. Чаще, наверное, наступает привыкание и смирение. И самообман, конечно. Это что-то вроде: "Да, нам плохо. Но почему бы не притвориться, что всё хорошо? И тогда всё станет хорошо, рано или поздно. Так ведь?" Но, положа руку на сердце – вы точно уверены, что станет? Что именно этого вам хотелось бы?
– Думаете, мне не стоит предлагать ему?
– Я не знаю, бывает всякое. Хотите – предлагайте. Просто обдумайте ещё раз, для чего вам это нужно.
– Я... он хороший, – сказала Овита. – Да, с недостатками, но знаете, я всегда так хотела замуж, и теперь я просто не хочу терять его.
У, как всё запущенно...
– Делайте, как считаете нужным, – сказала я. – Кто бы что ни думал, в любви не бывает правильных советов.
– А... как мне ему признаться?
Вот так вопросик, однако! Если бы я ещё знала ответ – вообще бы хорошо.
– Ну, я всё же монах, – тут мне только и осталось, что плечами пожать. – И эта сфера, боюсь, далека от меня, так что советчик я так себе.
Чикира, следуя моей мысленной просьбе, перелетела и присела Овите на палец. Это был такой хитрый манёвр: девчонка обожала мою духовную птицу и всегда радовалась, когда к оной получалось прикоснуться.
– Я понимаю, наверное, – Овита осторожно погладила пёрышки. – Просто у кого мне ещё спрашивать, господин монах?
И вот да, тоже верно.
– Знаете, сёстры никогда не звали меня говорить о девичьем, – добавила Овита. – Так уж случилось.
– Такое предубеждение появилось из-за того, что вы когда-то болели? – уточнила я осторожно.
– У нас были разные матери, – пояснила девушка. – Моя... ну... она бросилась в колодец, когда мне было три года от роду.
Угу. Вот слишком, слишком легко я обошлась с уважаемым старостой! Чем больше о нём узнаю, тем больше, так сказать, восхищаюсь.
– Она тоже была странной?
– Отец её из другой деревни взял, ради приданного, – вздохнула Овита. – Но любил другую. А мама... она так и не прижилась. Да и с отцом у неё не получилось любви.
– Да, так бывает при вынужденных браках, – отметила я.
Овита поджала губы.
И впрямь, ну чего это я разумничалась? Да, к тезису "стерпится-слюбится" у меня есть вопросы, как и к идее любви в вынужденном браке. Не скрою – у меня в навязанного мужа влюбиться бы не вышло. Слишком уж в иных вопросах упряма, слишком не люблю чужое вмешательство в личное пространство и противодействую просто так, из принципа... Но то я, и правда моя. Мне, если разобраться, никогда по большему счёту не был нужен "кто-то рядом" – так уж я устроена.
Но их, как известно, много – этих правд... что бы там ни думали по этому поводу почившие в юном возрасте категоричные фараоны.
– Я думаю, вам стоит остаться с господином пророком наедине, – сказала я не очень уверенно. – И создать определённую атмосферу.
– Атмосферу?..
Овита запнулась – на поляну, где мы расположились со всеми удобствами, неспешно вышел раб с вязанкой хвороста.
– Госпожа, – коротко поклонился Овите он, после чего принялся невозмутимо обустраивать кострище.
Иногда мне казалось, что других слов этот заросший парень просто не знает. А ведь мы все пытались его разговорить... ну, в своей манере.
Джоджи, например, долго и нудно возмущался (не то в шутку, не то всерьёз), что его жена купила себе раба для удовольствий – при живом-то муже. Овита краснела и уверяла, что отпустит раба в первом же городе, где это будет возможно. И просила Шама снять ошейник. Ветер предсказуемо отказывался: мол, тогда не будет весело.
Раб молчал.
Я пыталась узнать имя нового члена отряда, историю и за что он вообще на самом деле осуждён – нужно хотя бы понимать, какого рода проблему мы с собой потащили.
Раб молчал.
Пользоваться ошейником без нужды не хотелось, потому я решила пустить ситуацию на самотёк – пока что. В конечном итоге, меня, может, тоже не тянуло бы общаться с новоявленными хозяевами сразу, не разобравшись. Вдруг они только притворяются компанией относительно безобидных психов, а на деле – людоеды и некрофилы, готовые употребить покупку по прямому назначению?
Тактика выжидания принесла свои плоды: на второй день, когда Овита споткнулась и чуть не упала, он подхватил её под локоть и сказал укоризненно:
– Госпожа.
И с тех пор упражняется в многообразии выражений, с которыми можно произнести одно и то же слово. Сейчас вот получилось как-то слегка вопросительно, будто парень интересовался, как он может помочь. Овита, впрочем, углубилась в свои мысли и никак не отреагировала.
Я же задумалась. Может, раб других слов не знает? Надо будет как-то проверить... я задумалась над этим, но к костру вернулся Джоджи, громогласно проклиная комаров и сетуя на отсутствие поблизости какой-никакой гостиницы. А после и Шам примчался, точнее просто собрался – из множества воздушных вихрей.
– У нас опять на ужин каша? Я не буду кашу. Я великий и лучезарный! Как я могу есть кашу?!
Как несложно догадаться, дальнейшее больше напоминало цирк, и про раба я благополучно думать забыла. Поручила Чикире присматривать, чтобы не начудил чего – и хватит с него.
Пока что.
*
– Так значит, у нас с тобой только контракт? – Шам возник у меня за спиной, стоило только отойти от лагеря. – И вот вообще-вообще никакой любви? Я оскорблён и опечален. До глубины души.
– Хватит дурачиться, – сказала я ему с усмешкой. – И подслушивать чужие разговоры.
– Да что вас подслушивать? Даже лучшие из женщин – просто женщины, все разговоры – об одних только мужчинах! Даже скучно!
– Вот и не слушал бы, если скучно, – отбила подачу я. – И вообще, оставь меня в покое, а? У меня тоже есть гигиенические потребности.
– Могу подогреть воду в озере.
– Н-да? – я покосилась на ветра с подозрением. – Только не преврати её в уху, как в прошлый раз.
– Подумаешь, немного перестарался? – ветер фыркнул. – Я тебя тут, на берегу подожду...
– Нет, – рявкнула я.
– Но почему? Я там всё уже видел!
Тень, дай мне сил.
– Заметь, я даже не спрашиваю, когда именно ты успел всё посмотреть, – вздохнула я. – Оставь меня одну, Шам. Пожалуйста.
– Ла-адно, – ветер исчез.
Я только вздохнула. Тяжкое это дело – быть иномирным монахом.
Особенно в критические дни.
*
– Ну что, теперь можно?
Я не взвизгнула, чем правда горжусь. Вдохнула и выдохнула, набросила на голое тело рубашку и повернулась к Шаму.
– Я же попросила...
– И я ушёл, – фыркнула ветер. – Ненадолго. И вообще, ты мне должна.
– Что?
– Когда спасали пророка – в очередной раз, кто бы мог подумать, – ты сказала, что должна мне.
Какая-то неоднозначная у нас получается ситуация...
– И чего ты хочешь?
– Свидание.
Думаю, у меня довольно сильно дёрнулся глаз.
– Свидание?
– Ну да, – Шам вздёрнул подбородок. – А то что это такое вообще – все меня любят, а ты вдруг нет? Неправильно это. Надо исправлять! Я влюблю тебя в себя.
Приплыли, что называется. Сушите вёсла, топите крыс.
– А давай я признаюсь тебе в любви, и мы пойдём спать?
– Не-а, так неинтересно.
Что на него, спрашивается, нашло?!
23. О свиданиях, признаниях, глупостях и драках
***
– Давай своё свидание, – сказала я. – Так и быть.
Я всё равно ему должна, так? И он действительно помог. Опять же, задумай Шам что-то плохое – ему не пришлось бы изобретать велосипед. Вон, Роди и телом с посланниками расплачивался, и одна Тень знает, чем ещё.
У меня до сих пор ничего не просили. Как я могу теперь отказать?
Хотя надо быть честной с собой: могу. И даже стоило бы. И так было бы лучше. Но...
– Посидим на берегу? – уточнила я. – Могу сходить за едой и устроить нечто вроде пикника.
– Ха! – Шам высокомерно вздёрнул подбородок. – Я же великий и лучезарный, забыла? Значит, и свидание должно быть такое же. Вот!
И потом вокруг нас... что-то произошло.
– Нравится? – глаза Шама сияли потусторонним голубым светом. – Это настоящий Небесный Дворец, подарок родителей на двухсотлетие. Красиво, правда?
Красиво... это недостаточное, совершенно неправильное слово для этого случая. Совершенно не передающее и сотую долю смысла.
Потрясённая, шокированная, я медленно ступала по огромному залу, меж стен, сотканных, казалось, из белоснежного инея, льда и облаков. Вид, открывающийся с балкона, перехватывал дыхание. На какой же мы высоте?! И почему тут так легко дышать?
– Сюда бы Чику – посмотреть со стороны...
– Хочешь? Так какие проблемы? Полетели!!
И да, таки полетели. И если я не завизжала, когда этот придурок подхватил меня на руки и шагнул в сияющую, звенящую пустоту, то лишь потому, что у меня спёрло дыхание в груди.
А потом, конечно, стало не до криков.
Полёт в обнимку с северным ветром – самое завораживающее переживание, какое мне доводилось испытывать. А уж огромный летающий остров со стоящим на нём белоснежным замком... Это казалось одновременно прекрасным миражом – и самой реальной реальностью, какую только можно найти.
– Потрясающе, – пробормотала я. И ощутила, что Шам очень доволен произведённым впечатлением.
*
– Ну что, – сказал он, когда мы приземлились. – Как насчёт ужина на верхней площадке? Но для начала сделаю то, что давно хотел. Ну-ка...
Он щёлкнул пальцами, и вместо монашеской одежды на мне возникло нечто иное. Рассмотреть не успела. Шам пробормотал "Не то!", и ещё несколько раз щёлкнул пальцами.
Это настолько напоминало игру "Одень куколку Барби", что мне стало немного смешно. И – много – грустно.
– Вот! – сказал в итоге довольный ветер, взмахом руки создавая в воздухе зеркало. – Как тебе?
– Потрясающе, – повторила я вполне искренне. – Разве могло быть иначе? Тебе вполне можно податься в модельеры, когда карьера посланника застопорится.
Платье действительно было роскошным: вроде бы и силуэт прост, и вычурного в нём ничего, но было нечто в этой летящей ткани, тончайшей вышивке и крое.
– Пожалуй, в таком наряде можно и на бал.
– Бал? Если хочешь...
