Текст книги "Посланец Небес, или Заберите его обратно! (СИ)"
Автор книги: Алиса Чернышова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)
Я задумалась.
Вот если честно, ситуация – швах.
Что бы ни планировал Настоятель касаемо меня, всё явно пошло не так и не туда. Судя по реакции Роди, Шам не из тех, кого обычно призывают... зато вполне из тех, кого принято бояться до ужаса.
Но я пока что не увидела за ветром ничего ужасного, кроме разве что вздорного характера. Возможно, конечно, он всё это время специально втирался мне в доверие. Всё может быть! Но с тем же успехом вполне возможно, что в монастыре мне всё это время красиво морочили голову, чтобы в итоге скормить какой-то потусторонней сучности с не самым милым нравом.
Тут не получится доверять и проверять одновременно. Тут можно только довериться и тем самым – проверить.
– Меня зовут Ки...
Я не договорила: волна боли, пришедшая откуда-то из пустоты, ударила по нервам. Мир перед глазами померк.
17
– Дура. Идиотка. Даже не вздумай! Не смей! Ты мне должна, слышишь? Дурацкое, нелепое создание!
Голос был знаком. Плавая в странном, немного вязком тумане, я раздражённо подумала: "И тут меня достал, гад пернатый!"
"А ты сомневалась?" – знакомый ехидный голос прозвучал в голове, и мгновение спустя какая-то неведомая сила дёрнула меня прочь, к реальности.
Я выдохнула, как будто вынырнула из глубокой воды, и распахнула глаза.
Первым, кого я увидела, вполне предсказуемо был Шам. Правда, выглядел он немного обескураживающе: лицо вытянулось, белые перья проступили на щеках, а глаза сияли потусторонним, пугающим огнём. Он больше не был так уж прекрасен... ну, по общепринятым меркам.
Но мне понравилось.
– Очнулась? Помнишь меня?
– Вы незабываемы, о Великий, – пробормотала я язвительно, но ветер иронии не оценил.
– Дура! У тебя что, отнялся язык? Говорить разучилась?
– Что...
– Почему ты сразу не сказала, что продала своё подлинное имя другому Древнему?!
Это он о чём?
Будто в ответ на мой вопрос, правую ладонь обожгло болью. Я удивлённо подняла её к глазам и уставилась на странную печать, подозрительно напоминающую выжженное клеймо.
Ах вон оно что... Легион. Мне стоило догадаться, что наш договор о "спасении жизни" не так-то прост.
– Молчишь? – Шам был зол и, кажется, даже не паясничал. – Ты могла умереть, понимаешь? А что бы тогда делал я? Я бы даже дух твой на круге перерождений перехватить не смог. И? Как тогда?
Признаться, вот тут я немножечко растерялась. С чего бы Шаму так волноваться? Хотя, возможно, он контракт не завершить боится...
Перехватив мой взгляд, ветер возмущённо фыркнул.
– И нечего на меня так смотреть! И всякое себе придумывать! Ты у меня, между прочим, первый адекватный демонолог за всю мою жизнь. Памятное событие, так сказать! Мне, конечно, не досталось всё самое лучшее, как братцу, но ты... в общем... вполне. У меня на тебя планы! Будешь моим домашним зверьком.
– Понятно, – вздохнула я. – В любом случае – спасибо, что беспокоишься.
– Пф, – Шам отвернулся. – Разве что слегка. Каждый расстраивается, если его зверушка болеет!
Ну-ну.
– А каким был демонолог, призвавший твоего брата? Если не секрет, – нет, ну интересно же.
– Это была девчонка из наших, молоденький южный ветер с совиными крыльями, – в голосе Шама отчётливо зазвучали мечтательно-завистливые нотки.
– О, – сказала я. – Тогда понятно...
Конечно, ему приятнее было бы общаться с себе подобными. Мы все и всегда разыскиваем своих.
– Имя демона, связавшего тебя первым контрактом, сказать сможешь? – поинтересовался Шам, отвлекая от мыслей. – Только не пытайся сразу этого сделать, а прислушайся сначала ко внутренним ощущениям.
Имя мне...
Воспоминание загорчило на языке, горло сдавило. Забавно, а ведь всё это время я ни разу не назвала Легиона по имени вслух. И даже не задумалась об этом...
– Сомневаюсь, что смогу, – призналась я тихо. – Это вызывает странные чувства.
– В общем-то я так и думал, – вздохнул Шам. – Ладно! Для начала разберёмся с нашим недопророком и его великой миссией. А потом мой контракт будет окончен, и я предметно пообщаюсь с местным Небом. Что-то мне кажется, что из истории с твоим именем торчат именно его уши. Или крылья. Или щупальца. Чем богат, в общем, то и торчит.
Я удивлённо моргнула. Да нет, не может же Легион быть Небом?
Хотя... А почему, собственно, не может? Мне мало довелось общаться с Легионом, но одно я поняла про него: этот многое может. Наверное, почти всё. Кроме, быть может, самого главного... Да и то – кто знает? Все лгут, как говорил всем известный доктор. Так почему бы мифам говорить одну только правду? На то они и мифы, чтобы рассказывать архетипические истории.
На то и реальность, чтобы обыгрывать мифы самым причудливым образом.
– В общем, – Шам, всё ещё пернатый и немного пугающий, вытянулся рядом. – Что должен предсказать этот наш, прости Бездна, пророк?
Что же, когда кто-то вроде Шама, говоря о проблеме, употребляет слово "наш" – это успокаивает.
– Он должен указать на будущего царя Заарды, – призналась я. – Истинного и дарованного стране самими звёздами... по крайней мере, таков был план.
– Ну-ну. И кто же он, истинный и дарованный?
– Понятия не имею. Моё дело – сдать пророка с рук на руки местным вельможам. А уж дальше...
– Ну да, понятное дело. Как думаешь, за девственность пророка твоему монастырю тоже отдельно доплачивают? Или это только девчонок-избранных касается? А то, может, нам надо за ним внимательнее присматривать – больше денег получим...
– Шам, ты просто... – я вовремя закрыла рот, вспомнив, с кем разговариваю.
– Велик и лучезарен? Ну ещё бы! – ветер горделиво приподнял голову. – Я такой, да. Я и царя им помогу найти! Кто это сделает лучше, чем я? Самого лучшего подберу, просто конфетку! А потом мы потолкуем с твоими коллегами-тенями.
Я вздохнула.
– Ты думаешь, это что-то вроде... не знаю... мирового заговора монахов? Тайный орден, владеющий миром?
Шам уставился на меня – и расхохотался, да так, что стены затряслись.
– Мировой заговор... тайный орден, да ещё и владеющий миром... Ки, тебе сколько лет?
Я призадумалась, честно пытаясь посчитать – довольно сложно следить за такими вещами, переместившись из мира в мир.
– Ну...
– Женщины! Полвека хоть стукнуло?
– Нет, – на этот счёт я была уверена. – Лет тридцать... или около того.
– Так ты ещё маленькая совсем! Неудивительно, что столько дури в голове! В таком возрасте простительно верить в такую ерунду.
– Так а почему ерунда-то?
– Потому что единственный настоящий мировой заговор заключается в том, что никакого мирового заговора не существует.
Я с сомнением покосилась на ветра.
– Тебе не видится в этом некоторое... противоречие?
– Оно есть, но только на первый взгляд, – Шам с усмешкой потянулся. – Видишь ли, заговор есть. Он всегда есть, потому что любое общество – это суть столкновение, пересечение и взаимодействие множества интересов, желаний и целей. Это похоже... с чем бы сравнить... предположим, на большую азартную игру. Состоящую из множества мелких партий, которые в свою очередь тоже состоят... в общем, ты поняла. Есть игроки покрупнее и помельче, есть шушера и шулеры, есть везунчики и неудачники, но это не меняет главного про них. Они – просто игроки, которые садятся за стол, чтобы несколько раз бросить кости и тихо уйти в небытие. О какой "власти над миром" тут можно говорить? Кто-то могущественней прочих, это верно. Кто-то задаёт тон. Но по большему счёту они просто участники одной большой партии. В этом смысле "мировой заговор" – это упрощение для тех, кому хочется сразу же найти виновников всех неурядиц.
Я задумчиво посмотрела на ветра, взвешивая в глубине души его слова и признавая правоту. В который раз я заметила, что совсем не понимаю его характер. Он то кажется юным до ужаса и легкомысленным, то – старым и мудрым. Что из этого – настоящее?
– Опять же, тайные планы, – продолжил он. – Рассказывал мне дядя об очередном колдунишке, который решил призвать Древнего во имя власти над миром.
– И?
– И дядя начал понемножечку помогать этому чудику в обмен на всякие интересные подношения. Мир не мир, но несколько стран этот красавец в крови утопил, просил называть себя "Центром вселенной", а потом...
– А потом?
– Умер, переев неспелых слив.
Я не выдержала – и расхохоталась.
– Вот-вот, – Шам фыркнул. – Помню ещё одних великих заговорщиков, которые погорели, потому что кухарке не спалось. И господство над миром, которое провалилось из-за перепутанных секретарём бумаг. И войну, проигранную из-за несварения желудка у одного из командующих. И апокалипсис, произошедший из-за случайной ошибки в расчётах. Дальше продолжать?
– Не стоит, – я с усмешкой покачала головой. – Улавливаю твою идею.
– Я веду всё к тому, что не может всё и всегда идти по чьему-то плану, – спокойно пояснил он. – Так не бывает, просто потому что не бывает. Какое-то время в теории можно владеть многим, но... уж точно не всем миром.
– Но что, если Небо – это действительно кто-то вроде тебя? В смысле... вы – бессмертны. И в теории можете быть владыками миров. Так?
– Нет, это так не работает, – Шам усмехнулся. – Мы – ветры. Вихри, ураганы, смерчи, если хочешь... Мы врываемся в историю, вызываем катаклизмы, служим катализатором событий. Мы можем принести долгожданный дождь или эпидемию, мир или войну, великое открытие или запустение. Но мы ничем не владеем. Мы просто несёмся в вышине. Мы – просто мы... Это тяжело объяснить человеку.
– Нет, мне кажется, я понимаю... А, ну.. Бог?
– О, богов много, – усмехнулся Шам. – Они очень разные. Некоторые и нас богами считают.
И правда, чего это я!
– Подразумевалось – Творец. Ну знаешь... тот, кто создал этот мир.
– Ах, этот... Где-то есть, конечно. Но он тоже ничем не владеет.
– Как это?!
– Он – творец. Его дело – творить. Не то чтобы творцы вообще никогда не вмешивались, но и властелинами миров их определённо нельзя назвать. Они скорее... экспериментаторы? Некоторые из них вообще не интересуются судьбами своих творений, другие заглянут раз в столетие. Или тысячелетие. Или как повезёт. Третьи время от времени меняют правила игры или устраивают освежающие концы света – просто так, чтобы скучно не было, или для чистоты эксперимента, например. Сильно это похоже на владычество?
– Не особенно...
– Вот и я о том же. А теперь спи, ненастоящий монах. Завтра мы с ненастоящим пророком и его ненастоящей женой отправляемся рано. Это я тебе говорю, как ненастоящий посланник ненастоящих Небес!
Я не выдержала и рассмеялась. Шам фыркнул и вдруг накрыл меня крылом. Зачем это он? Думает, так я быстрее захочу спа...
18
*
– Как ты мог? – от визга затряслись потолочные балки. – Что значит – ты не любишь меня?! Я – избранная!
Уф... когда это всё успело случиться с моей жизнью?!
– И что? Я тоже – избранный! Меня Мастер в детстве избрал, чтобы творить добро. То есть, это он погорячился, конечно – насчёт добра... Но для чего-то я точно избран, как и все мы, собственно. Это – факт, – Шам пренебрежительно фыркнул. – И вообще, не понимаю сути претензий. С чего я должен тебя любить?
Избранная Света застыла, открывая и закрывая рот, как выброшенная из воды рыба. Роди, стоявший возле неё, что-то нашёптывал ей на ухо. Да чего гадать? Наверняка же пытался успокоить! Но пока, увы, не преуспел.
Посетители трактира, попрятавшиеся было под столами от всплеска стихийной магии, начали потихоньку выползать обратно, дабы воссоединиться с уцелевшими кружками. Судя по их взглядам, непредвиденное шоу казалось приятным и бодрящим дополнением к утреннему сбитню. Ну ещё бы – такие страсти! Почти что сериал, ага.
– Бедненькая, – вздохнула у меня за спиной Овита. – Так легко увлечься кем-то вроде нашего лучезарного господина... он ослепителен. Но его сердце будет непросто растопить...
– Вечно вы, бабы, примешиваете сердце туда, где его и в помине нет, – буркнул Джоджи. – И вот всегда так. Она уже придумала всё: и как вы поженитесь, и фасон свадебного платья, и имена вашим детям, и даже цвет вашей собаки. А ты всего-то хотел потра...
Я обернулась и чуть выгнула бровь.
Пророк кашлянул и смешался.
– В общем, я нашего Великого и Лучезарного понимаю, – закончил он. – Мужская солидарность.
Ну-ну.
– Господин пророк, – сказала я ласково. – А не пошли бы вы... с супругой на улицу? Там безопаснее и спокойнее, как мне кажется. А то она, бедняжка, наслушается всякого...
Джоджи покосился на расстроенную Овиту, что-то пробормотал себе под нос и повёл её прочь. Тот момент, когда он ловко прихватил с какого-то стола одиноко лежащий кошель, я предпочла проигнорировать. Ну не карманы же ему вытряхивать, в самом деле? Вот ведь облагодетельствовало Небо пророком...
Пока я избавлялась от лишних свидетелей некрасивой сцены, страсти набирали обороты.
– Подлец, – всхлипывала между тем Света. – Подлец! Ты ещё пожалеешь, что поступил так со мной! Понятно?
– Сомневаюсь, – пожал плечами Шам. – Да и с чего это я обязан тебя любить? Я, может, вон его люблю.
И указал на меня.
Стало тихо. Все взгляды в таверне мгновенно прикипели ко мне.
Шам... ну, птичка белопёрая... поймаю – ощипаю, чего бы не стоило!!!
– В к-каком смысле... его? – икнула Света.
– В самом прямом, – ухмыльнулся Шам. – А он не отвечает мне взаимностью. Вот и приходится спать с кем попало! Эх, тяжкая моя жизнь!
В помещении стояла тишина такая густая, что в воздухе, казалось, можно было подвесить сковородку. Шам, будто не замечая происходящего, походкой телезвезды прошагал к выходу и повернулся ко мне:
– Ну что, пошли?
И что мне остаётся? Пошла, слушая вопли избранной касаемо изращенцев и прочих нехороших людей. Под которыми, так уж вышло, подразумевала она нас.
Бывает, что уж там.
*
– Что это было вообще?
– Было – весело, – ухмыльнулся Шам. – Ты её лицо видела?
– Да! И теперь пытаюсь понять, как мне его развидеть.
– Тоже мне, нашла ужас. Вот личико моего папы в третьей ипостаси, когда он чем-то разозлён – это да, это любой захочет развидеть. А тут... пф. Пошли уж! Там уже вон осла запрягли! А нам, может, тоже надо купить ослов? Или призвать? Я знаю забавных низших с ослиными ушами. Их можно будет пинать и кусать. Даже не жалко! Что скажешь?
Меня переполняли эмоции из тех, которые без обсценной лексики выразить так сложно, что почти невозможно. По крайней мере, слов не нашлось, потому пришлось молча последовать за ветром к нашим спутникам.
У пророка и его жены, к слову, была своя уникальная атмосфера.
– Я научу тебя обращаться с мужиками, – вещал наш пророк. – Тут главное, чтобы ты их первая обманула, а не они – тебя. Сечёшь? Любые отношения – это такая большая афёра...
Я прикрыла глаза и стиснула пальцы на переносице. Как мне пережить эту поездку – и не спятить!?
– Неужели всё так? – спросила Овита тихо. – А как же... ну... любовь?
– Любовь придумали, чтобы продавать, – усмехнулся наш пророк. – И чтобы прикрывать этим словом всякие некрасивости. Но больше для того, чтобы продавать, конечно.
– Вы имеете в виду... публичные дома?
Шам весело фыркнул. Джоджи рассмеялся:
– Ну ты о чём вообще, а? Я имею в виду... да почти всё! Вон видишь лавка, куда очередь из девиц? А заголовок видишь? Привораживаю, гадаю на суженого, определяю совместимость по именам и звёздам. Скорее всего, хозяйка – просто шарлатанка, но смотри, сколько людей. И какие деньги... а всё потому, что она выбрала два самых ходовых товара: пообещать любовь и чудо по-простому, без напряга. Вместе – идеальное сочетание.
– Почему? – не утерпела я. – Да, мне тоже это всё кажется сомнительным мероприятием, но ведь приворотные чары действительно существуют в этом мире. Равно как и верные предсказания... в большей или меньшей степени.
– Ох, бросьте, господин монах! – Джоджи даже глаза закатил. – Вот сразу видно, не в обиду вам сказано, что вы всю жизнь провели в монастыре. Вы что думаете, колдунья, которая действительно была бы способна на такие чудеса, вот так вот запросто подставлялась на улице и работала со всякой шушерой? Подлинных мастеров приворота, насколько я слышал, только в нескольких магических школах обучают. И со чтецами звёзд то же самое. А уж предсказателей, которые могут предвидеть что-то кроме поноса после несвежей жратвы, тут же отрывают с руками и ногами люди серьёзные. С вопросами – серьёзными. Сечёте?
– Думаю, да, – отозвалась я задумчиво.
Вот так и выходит: миры разные, а проблемы очень-очень похожие. И чему удивляться, если и там, и там люди живут? Закономерно ведь!
– На самом деле, встречаются и настоящие, – встрял вдруг Шам. – Одна на тысячу, быть может, осознанно выбравшая такую судьбу. Но... они всё равно будут притворяться ненастоящими. И их это будет веселить.
– Почему? – растерянно спросила Овита.
– Просто ради веселья, – пожал плечами ветер. – Подлинные колдуны знают толк в развлечениях – равно как и подлинные проходимцы. Или ты вот, не-пророк, скажешь, что все твои афёры были только ради прибыли?
– Не-а, – хохотнул Джоджи. – Есть оно, такое особое чувство...
– Вот-вот. У колдунов тоже есть такое вот особенное чувство.
– Ну да... А вы не дурак, господин лучезарный. Чем бы вы там в итоге ни были. Так вот, то бишь... Любовь – ходовой товар, – продолжил пророк, которого мы заслужили. – С ней отлично идут пустые надежды, самоутверждение, чувство важности, мерзкие подробности и ложь. Люди покупают ложь намного легче, чем правду. Ложь веселее и проще; такие дела.
Нас обступил галдящий базар, сквозь который мы снова пробивались, и меня посетило странное чувство, будто весь мир вокруг – один большой магазин. Так бывает в портовых городах... а может, и не только в них.
– Потому-то любовь и стала товаром, – говорил Джоджи. – Хочешь продать историю? Расскажи её о любви, причём или грязно, чтобы можно было подразнить запретное – или так просто, как только можно. Чтобы любовь вроде как и была, а делать для этого ничего не надо было. Чудеса даром! Налетай! Грязь и халява – вот что легко продать.
– Это... – начала Овита, но Джоджи её перебил.
– Но ты этого не слушай, поняла? – сказал он как-то зло, отчаянно. – Не верь в эти сказки. Ты – хорошая девчонка, хотя так сразу и не скажешь. Просто будь умной. Просто успей дождаться удобного момента и обмануть первой, поняла? Тогда победишь. Не волнуйся, я всему тебя научу! Уж я-то всё знаю о том, как эта игра работает.
Я отвернулась, чтобы Джоджи не заметил жалости в моих глазах.
– Интересные вы, оказывается, – люди, – сказал вдруг Шам. – Я вас иначе себе представлял.
– Там, где вы жили, людей нет? – кажется, Овита была безумно счастлива сменить тему.
– Ну, немного есть, – признал ветер. – Но я ними не пересекался. Да и обычных смертных там почти нет. В том мире, где я живу, атмосфера очень сменилась за последние столетия. Он стал пространством зыбким, неверным, постоянно меняющимся – только такое способно выдержать большое количество существ вроде меня. Обычные люди там или перевелись, или стали необычными. У них выхода, собственно, не было.
– Чудесный мир, наверное... – протянула Овита мечтательно.
– Ваш тоже хорош, – сказал вдруг Шам. – Не знаю, кто местный творец и знаком ли я с ним, но уже уважаю: люди и киты у него на удивление хорошо получились.
Наши спутники рассмеялись – решили, бедолаги, что ветер пошутил. А я с некоторым удивлением осознала, что мы начинаем... притираться друг к другу.
Забавно это. Как там говорил Шам – ненастоящий пророк, ненастоящий монах... команда фальшивок – так нас следовало бы назвать.
С другой стороны, быть может, именно это нас и объединяет. Кому, если не фальшивкам, знать цену – настоящему?
19. О ветрах, одуванчиках и нечаянных покупках
*
– Зачем ты это делаешь? – спросил Шам.
И знаете, я растерялась.
Бывают вещи, которые весьма тяжело объяснить логически. Зачем класть палец в рот зевающему коту? Зачем рисовать на омываемом волнами песке? Или вот, как в данном случае – зачем дуть на одуванчики?
Объяснение "не знаю" было самым честным, но звучало бы до ужаса несолидно.
– Я помогаю твоим собратьям, – сказала я. – Ветрам, в смысле.
– Чего? – поразился Шам. И посмотрел на меня с подозрением и значением: мол, мать, ты там как? Здорова?
И да, объяснение получилось так себе, но Остапа уже несло.
– Вот смотри, – я подняла местный одуван, монструозину размером в половину моей головы. – Они размножаются семянками, так? Эдакие белые зонтики. А помогает им кто? Ветер. Именно ветер уносит семена, и получается, что ветры как бы ответе за судьбу одуванчика. И это тяжёлая и ответственная работа, так? Ветры, может, и хотели бы позаботиться обо всех, но семянок-то много, таких очень на первый взгляд одинаковых, а ветров – мало, таких очень-очень разных. Так что их нельзя винить, что они не могут проследить за каждым семечком. Вот я и помогаю, как могу. Понимаешь?
Судя по лицу Шама, пока мои одуванчиковые теории не вызывали у него особенного восторга – вестимо, всё ещё пытался понять, что это такое меня покусало. Зато Овита внезапно прониклась (до сих пор поражаюсь тому, какой она в душе ещё ребёнок):
– Господин монах! А вы ведь заклинатель ветров, так?
– Я?!
Шам закатил глаза и снова начал бормотать что-то насчёт самого нелепого на свете колдуна.
– Ну вы ведь оставляете подарки ветрам! Я сама видела, – пояснила Овита. – Так почему бы вам не попросить их позаботиться о семенах?
Это официально самый странный разговор в моей жизни.
– Это так не работает, – сказала я. – Видите, сколько на этом поле одуванчиков? Как тут обо всех позаботиться?
Истинная правда: там, где мы остановили наш арендованный фургон и обосновались на привал, одуванчиков было так много, что аж почти до горизонта.
– Жаль, – сказала Овита. – Это несправедливо как-то. Кто-то вырастет лучше и краше, кто-то – хуже, а кому-то вообще не зацвести. И всё это лишь из-за того, что так подул ветер.
Н-да... стоило бы догадаться, что у неё возникнут такие ассоциации.
– Вечно вы, господин монах, как расскажете – хоть вой, – тут же встрял Джоджи. – Я всегда говорил: от большого ума – большие проблемы. Сильно умный и себе житья не даёт, и другим тоску создаёт. Думает, и думает, и думает... Росли себе – и пускай растут. Одно слово – бурьян.
Я прикусила губу. Глупо как-то получилось!
– Ладно, – сказал вдруг Шам. – Я тогда тоже поучаствую.
– В чём?
– Как – в чём? В размножении одуванчиков, – ветер был убийственно серьёзен. – В их судьбе.
– Правда? – поразилась Овита.
– А то! – Шам ухмыльнулся, и белые крылья раскинулись у него за спиной. А потом он взмыл в небо, и...
Шам... он очень сильный ветер. Холодный, пронизывающий и звонкий, приносящий с собой крохотные краеугольные снежинки, двигающий грозовые облака, поднимающий буруны сердитых волн; он совсем не похож на степные ветра. Конечно, он сбил нас с ног – это очевидно, как же иначе? Но мы быстро об этом забыли, потому что над нами в небо взмыли тысячи тысяч семян.
Казалось, что началась метель. Казалось, что вокруг нас вращается белый пушистый водоворот. А потом Шаму пришло в голову, что можно порадовать нас – танцующими белоснежными парами, и башнями, и драконами (неужели и впрямь где-то водятся?)... Он рисовал и рисовал для нас одуванчиковые картины. И я не помню, как так получилось, что мы хохотали все вместе, что я взвизгивала от восторга, что Овита прыгала от радости, а Джоджи что-то радостно кричал в небеса.
Просто оно иногда случайно получается – счастье.
***
После "одуванчикового инцидента" в нашей группе, путешествующей под лозунгом "безумие, крылья, осёл и мошенничество", установилась милая, но немного неловкая атмосфера. Такое бывает, когда вы вроде как уже совершенно точно не чужие люди (и ветры), но и близкими друг друга считать пока не получается. Не дают сомнения, и жизненный опыт, и невесть-какие-всякие различия... но больше страх, конечно.
Впускать кого-то в сердце всегда страшно. Такие дела.
Вот мы и делали вид, будто ничего не случилось. Смотрели на сменяющие друг друга нескончаемые поля, обменивались вялыми шуточками и останавливались в одинаковых, как под копирку, придорожных трактирах.
"Если так пойдёт дальше, то у меня в крыльях заведутся клопы. Я буду первым в истории ветром с паразитами в крыльях. Как так-то?!" – ворчал Шам.
Я на это понимающе улыбалась, прекрасно понимая: никакой настоящей злости тут и близко нет, это он скорее... по привычке.
И вообще поймала себя на мысли, что, когда контракт закончится, я буду по нему сильно скучать... Впрочем, в следующий момент ловлей мыслей заниматься перестала. Что это ещё такое и откуда взялось?!
Так или иначе, ехали мы, ехали. И, как водится, куда-то да приехали.
*
– Просыпайтесь, господин монах! Да проснитесь же уже! Ну же!
Тихонечко простонав, я оторвала голову от очередной условно чистой подушки и вопросительно уставилась на Джоджи. На язык так и простилось хрестоматийное "ну и хрена ли тебе надо?", но какая-то часть моего мозга успела вовремя проснуться и вспомнить правила поведения монахов.
– Что произошло, господин пророк?
– Овита пропала!
Сонливость с меня как рукой сняло.
– В каком смысле – пропала? Быть может, просто ухаживает за ослом или покупает свои любимые сладкие пирожки?
– Нет, – Джоджи нервно переминался с ноги на ногу. – Мы вышли в город все вместе: я, господин ветер и Овита.
Не поняла.
– А меня почему не разбудили?
– Так лучезарный вас будить не велел, – отмахнулся пророк. – Сказал, мол, отдохнуть вам надо.
Я даже глаза вытаращила недоверчиво. Шам такое сказал? Правда?!
– ...потом он улетел – крылья, значитца, размять. Мы с Овитой стали бродить тут и там. И я приметил лавку со всякими маскировочными амулетами, она – магазин тканей.
– И вы разошлись.
– Да! Но я оставил её только на минуту!
Под моим скептическим взглядом он стушевался.
– Может, я торговался с этим жуликом, выдающим себя за купца, и слегка увлёкся. Возможно! Но...
– Понял, – я не стала больше его мучить. – Сейчас выпущу Чику, пусть она посмотрит.
– Спасибочки, господин монах! Ваша птичка – чудо чудесное!
– Тут мы с вами солидарны.
*
Так и вышло, что я выпустила Чику, а местных ветров попросила проложить путь – Овиту хотелось отыскать как можно скорее. В нашей разношёрстной команде она была самым уязвимым – и самым доверчивым – элементом.
– Вижу её, – сообщила я Джоджи. – Сидит, плачет, но вроде бы цела.
– Плачет? С ней что-то сделали? Ведите же, господин монах! Быстрее!
Собственно, меня и торопить было не обязательно: я уже спешила со всех ног в нужном направлении.
–
Овита действительно выглядела целой – но очень, очень огорчённой.
Увидев нас, она опустила голову, хлюпая носом.
– Я глупая, – сказала она. – Я очень, очень глупая. Совсем дура...
– Ну что ты такое говоришь, а?! – возмутился Джоджи. – Ты самая умная баба, которую я только видел, во!
– Я отдала им осла... а они... а я... зачем я только это сделала?!
Мы переглянулись.
– Овита, а зачем ты отдала осла? – уточнила я осторожно. – Ты не думай, мы не ругаем тебя. Твой осёл, хочешь – отдаёшь. Но...
– Этот мужчина сказал, что он пророк и грядёт конец света, – сказала Овита. – Но он знает, как спастись. И...
У, как всё запущено-то! В который раз убеждаюсь: миры разные, а мрази по ним бродят вполне себе одинаковые.
20
*
– Он сказал, что я смогу спастись... – говорила она. – И спасти близких, если отдам всё, что у меня есть. У меня был только осёл и деньги, которые мне дал господин монах. Это... это очень мало, но я понадеялась, что, может, этого хватит. Может, вы все... и я... может, мы не умрём.
И она разрыдалась.
Бедная девочка. С другой стороны, ей лет восемнадцать и выросла она в глухой деревеньке. Опыт средневековых (и не только) заблуждений и предубеждений доказывает, что невежество – идеальное удобрение для суеверий.
– Дай угадаю: потом он объяснил тебе, что ценности бренны, а вот душа – вечна? – уточнил Джоджи сердито. – И что первый шаг ко спасению – избавление от ценностей материальных?
– Д-да...
– Как ты вообще могла на такое попасться?! – громко возмутился он.
Овита сжалась.
– Что, господин пророк, знакомая схема? – уточнила я холодно. – Сами применяли?
Возмущение Джоджи слегка поувяло.
– Было дело, – буркнул он. – Изображал духовника при одном особо доверчивом толстосуме.
– Некоторые люди склонны считать: в случае обмана виноват сам обманутый. Вы тоже так считаете, как я понимаю?
Пророк насупился и пробормотал что-то вроде "смотря кого обманывать". Классическая ситуация: приятно обмануть "лоха", но совсем не так весело, если "лохом" оказываешься сам – или, что хуже, им становится кто-то из близких и беспомощных.
Я же повернулась к Овите:
– Расскажете, что было потом?
– Потом он начал говорить, что рядом есть его община и там все заблудшие души обретают свой дом. Я... я не могу объяснить... просто он был таким убедительным! Сказал, что я смогу спасти себя, а ещё тех, кого... кто мне дорог. И я почти пошла. Сейчас я не понимаю, почему, но тогда он смотрел мне в глаза, и я почти пошла, но потом сказала: сначала позову мужа и наших спутников. "Мой муж – пророк, как и вы", – сказала я. Тогда он начал расспрашивать, и я что-то отвечала... А потом он просто забрал осла и ушёл.
Ух ёшечки-кошечки... кажется, и в этом мире среди мошенников встречаются умельцы, владеющие зачатками гипноза.
– Так, – сказал Джоджи. – Хватит с меня. Я набью этому "пророку" морду и верну тебе осла.
– Что?! – тут мы с Овитой проявили поразительное единодушие.
– Господин пророк... – начала я, пытаясь подобрать слова.
– Ничего не хочу слышать! – отрезал наш внезапно героический пророк. – Он мне, гнида, вернёт этого осла, даже если мне придётся пересчитать ему все зубы! А вы, господин монах, отведите Овиту в трактир. Я тоже скоро приду!
И что мне делать, спрашивается?
– Но как вы собираетесь искать этого "пророка"? – постаралась я воззвать ко здравому смыслу.
– Найду, уж не сомневайтесь, – буркнул Джоджи. – Пророк пророка видит издалека, и всё такое. Скоро вернусь!
И растворился в толпе.
Ну вот совсем уж приплыли, как говорится... Делать нечего: я попросила Чику присмотреть за нашим пророком и повела Овиту в таверну.
*
– Вы думаете, это правда? – поинтересовалась Овита тихо.
Я задумчиво покосилась на поникшую девушку, сжимающую в руках глиняную кружку с местным аналогом глинтвейна.
– Правда – что?
– Что жертва обмана всегда сама виновата?
– Нет, – отозвалась я. – Просто – оправдание, удобное со всех сторон. "Это не я обманщик, это жертва – идиот," – типичная точка зрения, очень распространённая сделка с совестью.
– Сделка с совестью?..
– Забудьте, – я вздохнула. – Послушайте... да, никогда нельзя сказать однозначно, кто виноват в той или иной ситуации: слишком много факторов присутствует всегда, а жизнь вообще – сложная и сволочная штука. Не мы такие, жизнь такая, да-да. Но вот вам парадокс: жизнь "такая" у всех, но не все почему-то бросаются так подло и цинично обманывать окружающих. А уж если при этом и моральную вину можно спихнуть на свою жертву, то вообще красота! Считай – отлично устроились. Только вот увы им: нет, виновата не жертва. Но...
