Текст книги "Киллер (СИ)"
Автор книги: Алина Островская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)
3.14
Глеб
Пока люди Бэна бросились исполнять свою часть сделки, я вышел из дома на улицу. Душно там и тесно. Раздражают косые взгляды и шепотки за спиной. Старое, скрипучее крыльцо стало подходящим пристанищем, вторящим моему понурому настроению. Уселся, растирая ладонями лицо и разглядывая редких прохожих. Я снова там, где все началось, быть может, это хороший повод все закончить?
За спиной тихонько щелкнула дверь и рядом со мной присела Лола. Меньше всего мне хотелось что-либо обсуждать или обмениваться любезностями. Все мои мысли сконцентрировались на Нике, лелея надежду, что в этот раз я ее не упущу. Просто не могу себе этого позволить. Снова.
– Я боялась Бэни тебя пристрелит. Он был в ярости, – тихонько начала Лола, устремив задумчивый взгляд в небо. – Что заставило тебя вернуться?
Я промолчал, тяжело вздохнув.
– Не хочешь говорить? Это как-то связано с… ней? – она внимательно посмотрела на меня и хмыкнула, с потерянной улыбкой на губах, – понятно. Любопытно взглянуть на ту, из-за которой ты отказываешься от всего.
– Лола… мы ведь уже обсуждали это, – осадил ее, уловив в женском голосе, раздражающие меня нотки обиды.
– Обсуждали, – согласно закивала, разглядывая свой маникюр, – но столько времени прошло. Она не появлялась и, мне казалось, ты стал забывать. И вот опять…
– Казалось, Ло. Казалось.
Ещё некоторое время девушка молчала, а затем хлопнула себя ладошками по ногам и встала.
– Лучше бы ты не возвращался, Глеб. Никогда, – не оборачиваясь кинула напоследок, и стукнула входной дверью.
Что ж, подобной реакции я и ожидал.
Вынул сигарету и закурил. Мне хотелось поторопить время, но оно, как на зло, текло медленнее и размереннее обычного. Словно в замедленной съемке поднимались ввысь клубы сизого дыма, а пожелтевшая листва кружилась по спирали, гонимая ноябрьским ветерком.
Мысли карабкались по руинам прошлого, незаметно оживляя самые яркие воспоминания…
Сентябрь 2014 года.
КПП, гудок и тяжёлая бетонная дверь с ободом из колючей проволоки, отъехала в сторону, выпуская меня на свободу. Крепче сжал в руке рюкзак, в котором уместились немногочисленные вещи и, кивнув дежурному кпп на прощанье, шагнул из тени на свет.
На противоположной стороне, у кромки, в ожидании топтались мать с сестрой. Завидев меня, Лера радостно завизжала и замахала свободной от племянника рукой, а мама, инстинктивно поддавшись вперёд, заплакала. В несколько широких шагов преодолел, разделяющее нас расстояние, и крепко обнял мать. Она разрыдалась с новой силой, всхлипывая и причитая всякие нежности.
– Привет, боец, – внимательно посмотрел на малыша. Он обнимал свою маму маленькими, пухлыми ручками, доверчиво прижимаясь к ней, и заинтересованно глядел на меня. – На тебя похож, Лер.
– Я знаю, – улыбнулась сестра, – с возвращением, братец, – клюнула меня в щеку, сияя добродушной улыбкой.
Через двадцать минут мы были дома. Мои девочки накрыли праздничный стол и весело щебетали, не давая усомниться: меня ждали. Три года в месте лишения свободы не прошли незамеченными. Изменилось все, что когда-то окружало меня. Изменилась жизнь. Изменился и я.
Шумным застолье назвать сложно. Скорее, домашние посиделки. Я говорил мало, больше слушал и глядел на мать, которая сильно постарела. Вокруг глаз собралась паутинка морщинок и лоб расчертил глубокий залом. Сложно представить, что ей пришлось пережить… Благо, хоть сестра вернулась.
Женские голоса перебила настойчивая птичья трель, оповещая о прибытии гостей. Девочки встрепенулись, устремив осторожные взгляды в сторону входной двери:
– Мы никого ведь не ждём? – растерянно поинтересовалась Лера, изогнув брови.
– Не волнуйтесь. Я открою, – на мгновение в успокаивающем жесте сжал тёплую, сухую мамину ладошку, улыбнулся и вышел из-за стола. За дверью неуверенно, с ноги на ногу, переминалась Оля. Оглядел ее ошалелыми глазами с низу до верху, задерживаясь на округлом животе, обтянутом хлопковым платьем.
– Привет, Глеб! С возвращением тебя! – приобняла меня Оля и тут же отпрянула, неуверенно перебирая пальцами оборку сарафана.
– Ты одна? А где Саня?
Выглянул на лестничную площадку подъезда, ожидая увидеть друга. Последний год он не навещал меня, но я не держал на него обиду. Он женился и вот, судя по всему, готовился стать отцом. Новость потрясающая и очень радостная.
Оля шмыгнула носом и подняла на меня взгляд красных глаз.
– Что-то стряслось? Заходи! – взволновано осмотрел миниатюрную девушку, ощущая, как сердце в груди набирает обороты, предчувствуя недоброе.
– Нет-нет, – засопротивлялась она, – мне нужна твоя помощь.
– Что-то с Сашей?
Оля громко всхлипнула, вытирая быстро скатывающиеся слёзы, и глубоко вдохнула, стараясь успокоиться.
– Мам, я вернусь через десять минут, – крикнул в пространство квартиры, захлопнул дверь и аккуратно подхватил под локоть беременную женщину, – идём на улицу. Подышишь воздухом и все расскажешь.
Она активно закивала и, неуклюже переваливаясь, медленно побрела вниз по лестнице. Во дворе играла детвора, радуясь последним солнечным денькам, солнышко ласково пригревало и ничто не должно было омрачить этот день.
Но Оля стёрла дорожку слез и дрожащими голосом заговорила:
– Когда Саша узнал, что я беременна, то стал ломать голову над источником дополнительного заработка. Ничего умнее в его бестолковую голову не пришло, как пойти служить по контракту. Как раз был набор новобранцев на год. Жалование запредельное, столько и на двух работах не заработаешь, ну он и пошёл. Сначала все было нормально. Служил на границе Казахстана, регулярно выходил на связь, присылал деньги. А три месяца назад пропал. Я оббила все пороги этой военной части, где его завербовали. Они от меня отмахиваются, говорят, что не было такого. Не заключал он никакой контракт. Но как же так? Они врут мне! Я знаю. С ним что-то случилось… Сердце чувствует.
Оля схватилась за низ живота и, зажмурившись, глубоко задышала.
– Может быть, ты сходишь? Узнаёшь что, да как? Я уже вся извелась. Понимаю, ты только освободился… Но мне больше не к кому пойти.
– Конечно, Оль. Саша мой лучший друг. Мне и самому интересно, что за чертовщина такая. Не переживай, в твоём положении нельзя, – попытался успокоить женщину, ощущая, как самого меня съедает тревога. – Идём, провожу тебя.
– Неудобно как-то, у вас, вроде как, праздник, – неуверенно передернула плечами, преданно заглядывая в глаза.
– Пустяки, мне и самому хочется прогуляться. Осмотреться. Только позвоню своим, чтобы не волновались и не ждали.
Весь путь до дома друзей я расспрашивал Олю о подробностях исчезновения ее мужа. Просил припомнить мелочи, может поведение его казалось странным или ещё что. Но женщина уверенно твердила, что все было как обычно, ничего примечательного и запоминающегося. Овладевало мной дурное предчувствие. Саша ещё тот авантюрист, и куда его могла завести шальная натура, трудно вообразить. Придётся разбираться…
Брел обратно, погрузившись в свои мысли, и неожиданно оказался в элитном квартале, где жила Ника. Я слышал, что она уехала из города… с мужем. Сколько ни прокручивал в голове разговор с Милославским, не мог поверить, что она все это время любила другого….
Силой воли преодолел желание подойти к ее дому и взглянуть: точно ли уехала? А если не уехала, но и не пришла ни разу навестить, значит не нужен я ей вовсе, так ведь? Буду выглядеть, как идиот, если меня заметят. Или как, потерянный щенок.
Развернулся и пошёл в другую сторону. Дома меня ждала семья.
Привычка рано вставать сыграла со мной злую шутку. Вместо того, чтобы вдоволь отоспаться на родной постеле с чистым, ароматным бельём, подскочил ни свет ни заря. Домашние ещё спали. Маялся до восьми утра, чтобы с чистой совестью подняться и отправиться в военную часть, о которой мне рассказывала Оля.
3.15
Набор новобранцев велся до сих пор. Очередь из зелёных юньцов тянулась за поворот свежереставрированного здания, наталкивая на резонные вопросы о предлагаемых благах, обещанных взамен. Прошёл мимо недовольных парней, подозревавших меня в вероломном нарушении святой очереди, но пара ласковых слов сбила юную, необдуманную спесь.
В широком холле, за составленным в ряд столами, сидело несколько младших офицеров, тонущих в ворохе бумаг, и спешно записывающих всех ныне прибывших. Без разбора и медицинского обследования, буквально на коленках, заключались контракты. Глядел на все происходящее с изумлением. Какой-то балаган.
– Чёрный? – я обернулся на звук знакомого голоса и хмыкнул себе под нос. Вот так встреча. Серега Щербина, прозванный так за небольшую щель между передними зубами, кивком головы отпустил двух сержантов, его сопровождавших и, отчеканивая шаг, направился ко мне. Мазнул взглядом по его погонам, на которых сияло по три звёзды. Дослужился, недурно.
– Полковник Богатырёв, здравия желаю, – поприветствовал старого знакомого, пожимая крепкую, мозолистую руку.
– Здорова, Глеб, – он радостно улыбнулся, и воровато огляделся, уводя меня от столов «приёма» и любопытных ушей, – ты здесь какими судьбами? Никак в наёмники решил податься?
С Серегой мы вместе отслужили в ВДВ. Бок о бок прошли огонь, воду и медные трубы. Я вернулся, чтобы доучиться в институте, а он продолжил военную карьеру.
– Очень кстати я тебя встретил. Скажи, брат, что тут происходит? Друг мой заключил контракт, служил на границе с Казахстаном, а теперь ни слуху ни духу. Жена беременная беспокоится, места себе не находит. А вы гоните ее без объяснений. Не по-людски как-то получается.
Сергей почесал затылок большим пальцем и понизил голос до доверчивого шёпота.
– Это долгая история, Глебка. На пальцах и не объяснишь, – заюлил полковник, глядя скользь меня на своих подчинённых.
– А ты попробуй, Серёг. Я никуда не уйду, пока правду не узнаю.
– Чш-ш-ш, ты че бубнишь-то так громко? Потише, – настороженно зашипел, интенсивно бегая глазами по прохожим.
– Прости, я буду говорить тише, если ты, наконец, приступишь к рассказу своей долгой истории.
– Ладно-ладно, не дави на меня. Если коротко, то большую часть контрактников перекинули в Ирак. Там беспорядки, летом Америка снова вернула свои войска, а у нас подписаны контракты на поставку оружия и техники. Это все нужно сопровождать, вот и отправили туда новобранцев.
– И? Почему они на связь не выходят? Сопроводить – дело пары недель, ведь так?
Полковник замялся и приподнял чёрные, густые брови, нехотя признавая:
– Так, да не так. На колонну с техникой напали, много наших раненных, ещё больше убитых. А кто-то до сих пор числится без вести пропавшим.
В ушах остервенело забарабанило сердце. Саня… хоть бы жив остался…
– Где списки?! Почему родных не оповестили?! – встряхнул Серегу за грудки. Он попытался освободиться из моей хватки, стреляя растерянным взглядом по сторонам.
– Ты репутацию мне не порть! – рыкнул, стряхивая с себя мои руки.
– Мне. Нужны. Списки, – угрожающе процедил, мысленно отсчитывая секунды, чтобы не взорваться.
– Идём в мой кабинет. Умоляю только, не ори. Ни к чему все это придавать огласке!
Пока полковник перебирал ворох бумаг, в поисках нужной информации, я мерил кабинет шагами, не в силах удержать себя на месте. Страх за друга отравлял каждую клетку, заставляя сердце биться чаще, а мысли путаться.
– Вот! – облегченно воскликнул Щербина, победно тряся помятой бумагой в воздухе. Вот так, значит, она важна, что валяется непонятно где и особо не бережется. – Как, говоришь, у него фамилия?
– Соловьев, – тут же отозвался, затаив дыхание.
– Тааак, Соловьев, Соловьев, – забубнил полковник, водя пальцем по спискам. – В погибших его нет… таак… в живых тоже…?
– Дай сюда, – не выдержал я, и выдернул лист из рук товарища. Быстро пробежался глазами по столбцам с фамилиями и внутренне похолодел, когда споткнулся о надпись: Соловьев А.А. – пропал без вести.
Медленно сел на скрипучий стул, оперевшись лбом о сжатый до хруста кулак. Что ж за жизнь-то такая! Лупит без предупреждения и объявления войны. Где-то нагрешил ты, Глебка, вот и расплачиваешься… Ладно, все это пустяки, лишь бы друга отыскать, да жене вернуть. Над своим дальнейшим решением я долго не думал. Тут других вариантов и быть не могло. Поднял на, затаившего дыхание Сергея, взгляд и вынул паспорт:
– Оформляй, брат. Мне нужно в Ирак.
3.16
Нью-Йорк.
Ещё одна затяжка и лёгкая дрожь в пальцах. Жизнь после Ирака окрасилась в черно-белые краски, окончательно убивая во мне всякую надежду на лучшее. Растаптывая остатки человечности и сострадания. Толкая к пропасти безумия и безысходности.
Через несколько дней после вербовки я поднялся по трапу самолета, путь которого лежал в бурлящую беспокойством страну. Короткая военная подготовка, автомат в руки и несколько месяцев службы в горячей точке, где каждый день сталкиваешь со смертью. Слышишь автоматные очереди, взрывы, плач и стоны ни в чем неповинных людей, которым просто не повезло. Мирные люди из той же крови и плоти, не по своей воле угодившие в мясорубку войны и лишившиеся планов, надежд, мечтаний.
Сложно. Сердце черствеет, а разум старается отгородиться от происходящего. Несмотря на то, что мы находились там сугубо для охраны поставок оружия, каждый день приходилось сталкиваться со смертью. Нос к носу. И это сводило с ума.
В первый же день службы я узнал, что после нападения на вереницу техники, некоторых военных взяли в плен. Их же причислили к группе без вести пропавших. С отрядом бандюков, что решили поживиться новенькой техникой, связаться не удавалось. Они захватили пленных и испарились. Командующий предпринимал попытки отыскать следы, время шло, но ничего не менялось. У него были связаны руки обязательством не вступать в открытые конфликты, оттого все его усилия растворялись без остатка.
И я дезертировал. Ушёл за целью, из-за которой покинул родной дом и оставил мать. Хоть и не сказал ей, куда на самом деле отправился. Надеялся, что верни я живыми парней, мне простят преступление и не накажут за побег.
В один из дней службы, мы столкнулись с отрядом американских военных, которые продолжали оставаться на территории Ирака, выполняя свои задачи. Проходили мимо с колонной техники, как вдруг в воздухе засвистели снаряды, метко бомбардирующие нашу вереницу и, разбивших поблизости лагерь американских коллег. Если наши безостановочно бдели и 24/7 были в боевой готовности, то коллеги, как раз, разомлели после обеда и очередной выматывающей операции. Оттого и осталась вовремя незамеченной смертоносная опасность, неумолимо приближающаяся с воздуха. Я, оценив шансы добраться до лагеря быстрее, чем снаряд, рванул со всех ног в их сторону, предупреждая о воздушной атаке. К счастью, временное пристанище парни вовремя успели покинуть и адекватно среагировать на обстрел. Никто не пострадал, а их командир выразил благодарность за спасённые жизни.
Вот и, покинув свою часть, я отправился к лагерю американцев, надеясь отыскать в нем желаемое. И не ошибся. Командир, стремясь отплатить долг, укрыл меня в своих рядах, и брал на операции. Во время одной из таких, мы наткнулись на логово бандитов, напавших на российскую колонну техники. Перестрелка, взрывы, отчаянная паника прихвостней и мы подобрались к полуразрушенному дому, в котором прятали пленных. Слишком поздно были замечены полуживые и измождённые парни, старательно заминированные, и смертник, бежавший из-за угла дома с детонатором в руках. Все произошло так быстро, словно в замедленной съемке. Вот я вижу сумасшедшего с автоматом на перевес; вот его кисть, плотно обхватившая детонатор, сжимается на кнопке; вот я поворачиваю голову в сторону хибары, сквозь дверное отверстие которой, вижу потухший взгляд Сани и огонь, извергающийся из устройства на его груди. Взрывной волной меня откинуло от дома. Что было дальше, я не помню.
Помню только, как хотел больше не проснуться. Моя жизнь катилась к чертовой бабушке. Я не спас друга. Не смог. В мареве беспамятства, словно изощрённой пыткой, прокручивался эпизод взрыва. И взгляд друга… Взгляд, который преследует меня до сих пор. Его больше нет… Я попытался сыграть со смертью и проиграл.
Казалось, что я уже не очнусь. И это радовало. Отчаянно хотелось, чтобы весь ужас, что происходил в моей жизни, наконец, прекратился. Я устал привносить в жизни близких боль и разочарование. Устал бороться. И когда стал падать все глубже и глубже в темноту, из которой не вырывалась ни одна частичка света, я услышал голос. Нежный и ласковый, сперва показался мне незнакомым, а затем я вспомнил его… Так щебетала моя райская птичка. «Борись… Ты должен спасти меня… Не оставляй одну… Найди…Я так скучаю по тебе, Глеб… где же ты, любовь моя».
Вынырнул из вязкой хмари в американском госпитале. Серьёзные ранения, как говорили врачи, несовместимые с жизнью. «Тебя спало чудо, сынок» – повторял доктор, осматривая швы, наложенные на животе. После взрыва отряд, к которому я примкнул, эвакуировался в Штаты, зализывать раны. Слишком велики были потери. Командир предложил мне служить в армии США, мол отслужу и мне ускоренно дадут гражданство. Заманчиво, учитывая, что на Родина теперь, я числился дезертиром. А это преступление, за которое следовало наказание. Какое именно я не знал, но с меня довольно. К тому же, вернуться в те места, с которыми у меня связано слишком много хороших воспоминаний, после случившегося, просто не нашёл в себе сил. Ещё одним потрясением для меня стала необходимость сообщить, уже родившей Оле, что ее дочь никогда не увидит отца. И если вы думаете, что мужчины не плачут – вы ошибаетесь. После разговора с ней, я долго не мог прийти в себя. Слёзы сами катились из глаз, заливая все те раны, что зияли в моей душе.
И я решил начать новую жизнь. Принял предложение командира Стивенса. После тестирования и упорных тренировок, я был зачислен в отряд Морских котиков. Два года службы, закалившей меня, как сталь, пролетели незаметно и я, получив обещанное гражданство, покинул ряды военных….
Прискорбный поток моих воспоминаний прервал хлопок дверью и голос Бэна, прогрохотавший где-то над головой:
– Как ты не сдох ещё от такого количества сигарет…
Взглянул на него снизу вверх и иронично хохотнул:
– Говорит мне человек, который выкуривает по пачке кубинских сигар в день.
– Это качество, – назидательно поднял указательный палец вверх, – а ты куришь борматуху. И вообще, как тебя ещё не прихлопнули за твой длинный язык.
– Чистое везение?
– Возможно. По крайней мере, в этот раз тебе точно повезло. Нашли твою пропажу, она в Филадельфии. И, кажется, нас ждёт крупная заварушка.
–
Дорогие читатели! В этом эпизоде автор не стремится к исторической достоверности. Все написанное, лишь полёт фантазии и ничего более.
Благодарю всех за комментарии и звездочки.
Делитесь впечатлениями, как вам история? Слишком драматично или все в норме? P.s. Страдания Глеба, наконец, завершены. Хватит с него:))
3.17
Пока я собирал оружие, заряжал обойму, расфасовывал по карманам запасные патроны и прятал нож, меня потряхивало от нетерпения. Наконец-то все закончится. Я обязан освободить ее, а захочет ли она остаться со мной – уже не столь важно. Главное – Ника получит право выбора, свободу, которой ее лишили из-за меня. Перед глазами мелькало выражение лица девушки и ее потухший взгляд. Сколько всего ей пришлось вытерпеть за это время, трудно представить. Поэтому я отстрелю этому ублюдку яйца без всякого сомнения.
Бэн хмурил брови у противоположной стороны стола, вальяжно-расслабленно нашпиговывая своё оружие свинцом. Ещё порядка пятнадцати ребят следовали его примеру, перебрасываясь друг с другом ничего не значащими короткими фразами, смешками и колкими шуточками. Из-за спины Бэна выплыла Лола, прожигая меня штормовыми глазами и разбавляя своим присутствием сугубо мужскую компанию.
Ее появление никто не смог проигнорировать. Парни переключили своё внимание на девушку, осыпая комплиментами и посылая неоднозначные взгляды.
– Эрик, глаза на жопу натяну, – не отрываясь от автомата проговорил Бэн, – ты разлагаешь дисциплину, Лола, – строго буркнул сестре.
– Я иду с вами, – пропела тягучим голосом, выбирая для себя огнестрельное из разнообразия, разложенного на столе.
– Нет! – грозно рявкнул Бэн, вырывая из изящных пальчиков пистолет и засовывая его себе за пояс.
– В этот раз я буду предельно осторожна, – заверила она брата, складывая руки на груди и изогнув чёрные, шёлковые брови.
– В этот раз, Глеб будет занят другой девушкой и не сможет спасать твою шкуру, – ударил он по больному, обрушив на присутствующих звенящую тишину. – Разговор окончен, Лола. Иди к себе.
Девушка гневалась, тяжело дышала, раздувая тонко очерченные ноздри, но приняла волю брата. Гордо вздёрнула подбородок, полоснула меня тёмным взглядом, точно хирургическим скальпелем, и ушла. Ее тонкую фигуру, удаляющуюся по коридору, плотоядно разглядывали мужчины, наверняка, считавшие меня слабоумным, ну, или импотентном, на худой конец.
– Эрик, я же, кажется, предупредил, – в очередной раз гаркнул Бэн на черноволосого парня, с которым прежде я был не знаком. Ещё через несколько минут Большой Бэн коротко скомандовал:
– Готовность.
И комната тут же опустела, выпуская наружу вооруженных до зубов, чрезвычайно сосредоточенных ребят. Парни молча распределились по машинам, завели моторы и тронулись в нужном направлении. Мне это напомнило, как в былые времена, я вместе с ними «ходил на дело». В своё время, случайная встреча с Ло изменила мою жизнь на триста шестьдесят градусов.
В тот день Нью-Йорк утопал в проливном дожде, принёсшим по-настоящему осеннюю прохладу, несмотря на середину июля. Яркие, разноцветные огни города отражались в мокром асфальте, сливая плоскости в единое размытое пятно. Из-под тяжёлых, канализационных люков низко стелился густой туман, обволакивая и поглощая мусорные баки, светофорные столбы и перила крылец.
Я покинул армию и не мог найти нормальную работу, поэтому перебивался подработками, в том числе, ночными. Тот день не стал исключением. Я подъехал с чёрного входа к небольшой кафешке, чтобы разгрузить ящики с припасами. Мини-грузовичок, послушно рокотал у железной двери, ожидая меня. Все, чего мне хотелось больше всего на свете – наконец выспаться. Так что, бегал туда-сюда очень быстро, надеясь выиграть пол часика лишнего времени на сон. Когда кузов машины практически опустел, воздух вокруг меня сотряс звон, разбивающегося стекла и вой охранной сигнализации. Неужели в ювелирку залезли? Выглянул из подворотни, любопытно осматривая раскрошившуюся стеклянную витрину, а затем и людей в масках, оперативно покидающих место преступления. Где-то поблизости завизжали сирены полиции, вынуждая воров скорее делать ноги. Трое скользнули в неприметный, старенький мустанг, а четвёртый стоял у открытой автомобильной двери и поглядывал назад в магазин. Словно забыл там что-то очень важное или выглядывал знакомого в толпе.
– Скорее! – грозно кричал мужчина медлительному подельнику. Полиция приближалась, а тот, кто никак не мог вдоволь набить свои карманы драгоценностями, все не выходил. Мужчина, витиевато выругавшись, скользнул на свободное сидение мустанга и последний сорвался с места, укрывая воров за крутым поворотом. Красно-синие мигающие огоньки стремительно приближались, и я решил, от греха подальше, зайти в здание кафе. Не везёт мне с правоохранителями…
Когда я вновь скрылся в темноте подворотни, за спиной раздались резвые шлепающие звуки, эхом прокатившиеся вдоль узкого прохода, стремящихся ввысь зданий. Сбивчивое, поверхностное дыхание выдавало в беглеце девушку. Я обернулся и увидел миниатюрную фигуру, одетую в чёрный, неприметный костюм, с маской на лице того же цвета. В руке беглянки покачивалась матерчатая сумка, набитая ворованными драгоценностями. Девушка заметила меня не сразу. Лихорадочно осматривалась, безрезультатно отыскивая убежище, и опасливо косилась за спину, где с каждой секундой нарастала громкость мужских голосов и рёв сирен.
Наблюдал за метаниями загнанного зверя не больше пары мгновений. Невидимая рука толкнула меня из, скрытого ночной темнотой схрона, и я шагнул в тусклый свет переулка. Она быстро обернулась в мою сторону и щелкнула затвором пистолета.
– Только попробуй сдать меня, и я вышибу тебе мозги, – прошипела кошкой.
– Я могу помочь, – поднял руки вверх и кивнул в сторону грузовичка. Она кинула быстрый взгляд на машину, а затем на начало проулка, где мельтешили тени полицейских и плясали отблески сирен.
– Быстро! Но если обманешь, мой брат выпотрошит тебя, как рыбу в китайском квартале.
Я едва заметно улыбнулся и открыл задние дверцы фургона. Она лихо заскочила в него и уставилась на меня недоуменным взглядом, когда я шагнул за ней и закрыл двери.
– Ты что творишь?!
– Не ори. Раздевайся. Живо.
– Что?!
– Ты хочешь погоню? Нет? Тогда снимай штаны и майку, да поживее.
Она колебалась не больше секунды, затем стянула одежду и замерла, считывая мои эмоции. Я отобрал чёрный костюм, завернул в него мешок драгоценностей и спрятал в один из ящиков из-под фруктов. Стянул с себя майку, бросил ее у входа и расстегнул ширинку, приспуская брюки.
– Что, мать твою, ты творишь? – возмутилась девушка, прикрывая руками белье мятного цвета.
– Спасаю тебя от срока, – подхватил ее за ягодицы и усадил на свои бёдра. Она распахнула широко глаза, отталкивая меня от себя.
– Ненормальный! – шипит.
– Слушай внимательно. Когда копы заглянут в фургон, все должно выглядеть так, как будто бы мы пара, внезапно охваченная страстью. Понятно?
Она мгновение глядела с неподдельным недоверием, а затем, услышав шорох шагов за дверью фургона, обхватила ладонями мое лицо и сама впилась в губы долгим поцелуем.
Скрип двери, секундное замешательство и откашливание копов. Девушка испуганно взвизгнула, прикрываясь руками, а я, нарочито серьезно выругался и задвинул ее за свою спину, пряча от посторонних глаз.
– Чем могу быть полезен, начальник? Не могли бы вы не светить, слепит, – подтягивал, скатившиеся на бёдра штаны.
Яркий, голубоватый свет фонарика с подозрением проскользил по всем ящикам и, остановившись на наших лицах, погас.
– Что вы здесь делаете в такое позднее время?
– При всем уважении, капитан, разве не видно? – многозначительно развёл руками, показывая в каком состоянии нахожусь. Девушка театрально сжимала пальчиками мои плечи и стыдливо выглядывала, мол поймали на горяченьком. Неудобно вышло. – Я привёз продукты для кафе за углом и решил отметить окончание рабочего дня со своей невестой. До дома не дотерпели…
Глаза копов тут же метнулись к хорошенькому лицу незнакомки и уголки губ едва дрогнули в понимающей улыбке.
– Вы же не станете возражать, если я проверю правдивость информации, господин…?
– Чернов.
– Русский мигрант? – недоверчивый прищур удалось разглядеть даже в тусклом свете одинокой лампочки фургона. Напарник тенью отделился от разговорчивого блюстителя закона, прежде подсветив номера грузовичка, и исчез, очевидно, в направлении кафе.
– Обижаете. Законный гражданин Соединённых Штатов, бывший военнослужащий в отставке.
– Вот как? – хмыкнул коп.
– Так точно.
– Ничего подозрительного не слышали?
– Увы, мы были слишком заняты друг другом. Кстати, если вы не возражаете, мы бы хотели продолжить… Да, дорогая?
– Угу.
За спиной полицейского мелькнул напарник, что-то шепнул на ухо и оба оценивающе уставились на нас.
– Что ж, хорошего вечера, – буркнул капитан и закрыл дверь фургончика.
Как только дверца захлопнулась, за моей спиной послышался вздох облегчения.
– Надо скорее убираться отсюда…
– Я так быстро не умею. Посидим пол часика и поедем, иначе вызовем подозрения, – развернулся к девушке, взглянул в глаза цвета молочного шоколада и представился, – Глеб.
– Лола. Спасибо, что спас мою задницу. Брат отблагодарит тебя.
Я молча застегнул ширинку и надел майку.
– Этот тот, который бросил тебя на растерзание копам?
– Семеро одного не ждут, – пожала плечами и натянула на стройные ноги штаны.
– Сурово.
– В нашей жизни иначе не бывает, солдатик, – кошкой подмигнула девушка, тая в уголках пухлых губ заинтересованную улыбку….
– Приехали, – тихий голос Бэна выдернул меня из морока воспоминаний. Приподнялся на сидении, выглядывая через лобовое стекло и пересчитывая людей, патрулирующих территорию ветхого рыбацкого домика, предусмотрительно расположившегося на отшибе. Похоже, ее супруг ищет со мной встречи не меньше моего.
Что ж, я весьма польщен.
