Текст книги "Киллер (СИ)"
Автор книги: Алина Островская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)
Киллер
Глава 1. У судьбы отменное чувство юмора
Сигаретный дым горечью заполнил лёгкие, разъедая до режущей боли каждую клеточку. Задержал дыхание, наслаждаясь этим распирающим чувством жжения внутри, а затем медленно выдохнул густую сизую струю в сторону. Говорят, курение убивает. За моими плечами километры, выкуренных сигарет, пара вагонов никотина и ещё столько же смолы, эфирных масел и прочей хренотени, которую обобщенно называют «вредными веществами». И все это помножено на стаж в пятнадцать лет. Так что, что-то мне подсказывает – у смерти сломался таймер или она вдруг стала не пунктуальной. Женщина все-таки. Либо она просто бережёт меня, ведь я подкидываю ей работенки.
Меня зовут Глеб, что означает любимец Бога. Это забавно, учитывая то, что я – профессиональный убийца. Вот такой вот персональный мини каламбур. Ну, ничего, какая мать, глядя на своё новорождённое дитя, сможет помыслить о том, что оно когда-то пойдёт по наклонной? Ни-ка-кая. Вот и моя не знала, а я взял и пошёл.
Швырнул тлеющий окурок в урну и ещё раз, взором сторожевого пса, окинул периметр на предмет выявления подставы. На первый взгляд, все спокойно. Да и на второй тоже. Но в груди что-то беспокойно шевелилось, посылая короткие импульсы в мозг. Это чутьё или, как ещё называют, интуиция. И она единственная женщина, которой я склонен доверять.
Приподнял ворот чёрной косухи, закрываясь от промозглого ноябрьского ветра, бесцеремонно забирающегося под одежду. В несколько длинных шагов перебежал, непривычно пустой от пробок, проспект на противоположную сторону.
Новый заказчик выбрал весьма любопытное место для встречи, что, собственно, и казалось подозрительным. Если есть ещё что-то более странное, чем «деловая» встреча в раннее воскресное утро, конечно…
Окинул взглядом один из самых популярных ресторанов Нью-Йорка, вошёл внутрь, игнорируя вывеску «закрыто», как и было велено. У стойки на входе, нахохлившись и прижав подбородок к груди, дремал администратор. Пахнуло воспоминанием об армейских денёчках, когда спали где да когда придётся, и нередко стоя. Только выглядел он не как мои армейские товарищи, а как слащавый, напомаженный кренделек, какие сейчас ходят в моде. От души хлопнул дверью, малец всхрапнул и подскочил на месте, всплеснув руками.
– Добро пожаловать в «Даниэль», чем я могу вам помочь? – выпалил как скороговорку, часто-часто моргая.
Я молча наблюдал за его попыткой скинуть оковы дремоты, отсчитывая секунды до озарения. Семь утра. Воскресенье. Ресторан закрыт. Чем ты можешь мне помочь, парень?
Пять…десять… пятнадцать…
– Простите, прошу за мной, – наконец сообразил, провожая к ложе хозяина заведения.
Мда, туговато.
За стеклянной перегородкой, со стороны общего зала казавшейся вполне себе прочной стеной, оказалось что-то среднее между кабинетом и приватной ложей. На красном диване в ворохе мягких подушек утопало нечто богатое, о чем кричала, нет, оглушительно вопила каждая деталь. Начиная от дорогого костюма с запонками, инкрустированными бриллиантами в три карта, и заканчивая наглой физиономией, не сменявшей своего надменно-презрительного выражения, по меньшей мере лет так десять.
Других заказчиков по своей работе я не встречал, так что такие напыщенные индюки давно уже набили оскомину. Он лениво мазнул по мне рассеянным взглядом, жестом предлагая приземлиться напротив него.
– Выпьешь? – вытянул из вороха бумаг, вчетверо свернутый листок.
– Семь утра, – иронично приподнял брови, осматриваясь. Старые привычки трудно выкорчевать так же, как сорняк, глубоко пустивший корни. Потому глаз цепляется за мелочи, самопроизвольно подкидывая пищу для размышлений.
На вид мужику под сорокет, семейное положение выдаёт белеющая полоска кожи на безымянном пальце, вместо драгоценного металла. Развёлся или снял, перед тем как загулять? Скорее второе: глаза красные, рожа помятая, на вороте белой рубашки едва заметен след от помады. На вешалке за его спиной висит пакет с логотипом фирменного бутика – кто-то из подчинённых купил ему свежую одежду. Не хочет, чтобы дома знали о похождениях.
– Ты же русский, – сухой смех растягивает губы в улыбке, образуя четкую борозду носогубных складок, но взгляд остаётся расчётливо-холодным. – Все русские пьют по утрам.
– Мне сказали у вас заказ.
Игнорирую насмешку в его голосе, туго сплетенную с иронией, подталкивая к сути дела.
– А я вот выпью, – щёлкает пальцами надрессированной официантке, тут же исчезнувшей в дверном проёме ложи. Этот меланхоличный взгляд и легкая ленца в движениях мне хорошо знакомы. Как и желание выпить, излить душу. Так бывает, когда берёшь на себя роль Бога, решая кто достаточно истоптал эту бренную землю, и уже может отправиться в лучший из миров. Но…
– Я киллер, а не психолог.
– Ты мне нравишься, парень, – сотрясает указательным пальцем воздух, – есть в тебе стержень что ли. А знаешь, – встряхивает швейцарские золотые часы на запястье, – мы с тобой чем-то похожи, – глоток из запотевшего стакана, долго держит во рту, втянув вовнутрь щеки и кивая головой, как заведённый, – мы оба идём по трупам. Берём грех на душу во имя собственного блага…
– И не священник, – кидаю нетерпеливый взгляд, на завозившуюся у стола официантку, та вспыхивает багрянцем и спешно покидает ложу. Глупо с его стороны не скрывать своих намерений нанять меня.
Некоторое время смотрит мне в глаза с сумасшедшей улыбкой на устах и нездоровым блеском в прищуренных глазах:
– Как звать-то тебя?
– Первое правило: никаких имён.
Он смеётся, допивая алкоголь из стакана.
– Ты определённо мне нравишься, – скользящим движением толкает конверт с деньгами и свернутый листок в мою сторону, – пересчитаешь?
– Надо?
Замираю с конвертом в руках, наполовину заткнутым во внутренний карман куртки. Вместо ответа та же лихорадочная улыбка. Нужно быть полным идиотом, чтобы обмануть убийцу, не так ли? Заталкиваю пухлый конверт до конца, если обманул – пренепременно выплатит премию.
– Здесь адрес, пароль для отключения охраны, ключ и время, в которое Она должна вернуться домой, – оторвал взгляд от помятого листка и пластиковой карты, используемой вместо традиционной связки ключей, переводя на заказчика. Челюсти плотно сжаты до противного скрежета. Ослабил узел галстука на шее и промокнул испарину, выступившую на узком лбу у кромки, завивающихся каштановых волос.
– Фотография?
– Кроме неё там никого не бывает. Не ошибёшься.
Пробежался глазами по корявым буквам на бумаге и чиркнул колесиком зажигалки.
– Что ты делаешь?
– Второе правило: никаких улик.
– А если забудешь информацию?
– Седьмая Авеню, квартира 112, код охраны: 3780024591, будет дома около десяти вечера, – озвучиваю вслух его каракули, отправляя в пепельницу остаток догорающей бумаги.
– Недурно.
Слитным стремительным движением поднялся с дивана, направляясь к выходу.
– И ещё кое-что…, – притормозил в проёме, оглядываясь через плечо. – Пусть это выглядит как самоубийство.
– Разумеется, – сдержанно кивнул.
Покидал ресторан с неприятным привкусом горечи во рту. Возникла к этому мажору какая-то стойкая антипатия, совладать с которой стало чем-то трудноисполнимым. Прежде не замечал за собой порывов оценить человеческие качества заказчика, из меня, мягко говоря, хреновый жюри в этом вопросе. Но, в этот раз, мое хладнокровие отчего-то запротестовало, а шестое чувство коварно нашептывало те догадки, что лихо строил руководящий центр.
Этот ублюдок заказал собственную жену. Я уверен в своём предположении на 99,9 %. Причин для развода может быть столько же, сколько звёзд на небе, но чем она заслужила смерть я упорно не понимал. Партнёры по бизнесу и конкуренты, бывшие лучшие друзья, любовницы и любовники – все были, а вот жена – впервые. Должно быть она законченная стерва, если муж не придумал ничего лучше, кроме как избавиться от неё навсегда.
Несколько раз чиркнул зажигалкой, пламя которой моментально тухло от порывов осеннего колкого ветра, гонимого с залива. С третьей попытки все же закурил, прикрывая едва колышущийся огонёк ладонью. Никотин растекался по венам, вытесняя собой густое напряжение, слепленное из доброй пригоршни кортизола.
Не забывай о третьем правиле, Глеб: никаких подробностей. Не твоего ума дело что между ними произошло, главное – это пухлый конверт, согревающий сердце.
Точно.
Три простых правила, беспрекословное соблюдение которых, гарантировало успех. Дисциплина, в этом вопросе, не имела морального права хромать.
Взглянул на тяжелое хмурое небо, угрожающе нависшие над Манхэттеном. Дождю быть. В подтверждение громыхнул гром, придавая ускорения редким прохожим. Неподалёку зелёной вывеской светил Старбакс, зазывая на горячий кофе. Идея закинуть чего-нибудь в топку показалась довольно привлекательной, и я быстрым шагом направился туда, подбадриваемый урчанием живота.
1.1
Смесь ароматов ванили, апельсиновой цедры и корицы, разжигали и без того зверский аппетит. Когда ел в последний раз смутно помню. Кажется, вчера не ужинал да и не обедал. Вот она – причина моего беспокойства. Мужику просто нужно пожрать, а то тянет на ненужные рассуждения.
На кассе рыжеволосая девушка с двумя косичками и в фирменной форме просияла белозубой улыбкой, кокетливо опустила кошачий взгляд, переминаясь с ноги на ногу, а затем медленно его подняла, ощупывая каждую выпуклую деталь моего тела.
– Капучино и два кекса, – вынул карту из кошелька, не отрывая взгляд от флиртующей со мной бестии.
– Для кого капучино? – призывно улыбается, не в состоянии держать себя на месте. Все тело ходит ходуном так, словно полетели стабилизаторы. Оглянулся через плечо на полупустой зал, хищно сверкнув улыбкой:
– Глеб…
Через пол часа из подсобки кошечка выползла на трясущихся полусогнутых с лихорадочным румянцем на щеках. Пригладила, растрепавшиеся волоски, и, едва сдерживая счастливую улыбку, вернулась к кассе.
Что ж, утро действительно неплохое… Капучино, кексы, а на сдачу секс. Поставлю пять звёздочек этому заведению.
– Ваш заказ, – ставит на стол поднос с выпечкой и парящим напитком. – Позвони мне, красавчик, – подмигивает, подсовывая салфетку с номером.
Увы, если встречаешься с женщиной больше одного раза, она начинает думать, будто вас связывает что-то большее, чем банальная физиологическая потребность. Так что завернул в салфетку с номером жвачку и приступил к завтраку.
В Штатах безналичные расчёты довлеют над наличными. Отсюда вытекает один из нюансов моей работы: вопрос отмывания, противоправно заработанных денег. Я не мог просто взять и закинуть их на банковский счёт, чтобы делать переводы на родину. Но где смекалка давала русскому пропасть?
В Ростове-на-Дону, где осталась моя мать, отыскал барыгу, нелегально приторговывающего валютой, и по заниженному курсу обменивал баксы на рубли. Зелёненькие отправлял посылкой через транспортную компанию, в разноцветном ворохе бумажного наполнителя для подарочных коробок. Подельничек мой посылку получал, денежку обменивал и приносил матушке в конверте, представляясь моим другом.
Не хитрый план, работающий, как швейцарские часы. Доверяю ли я этому барыге, спросите вы. Да. Страх смерти и жажда зарабатывать невероятно дисциплинируют.
Вот и сегодня, после завтрака, половину полученных средств, я отправил матери.
***
Нью-Йорк тонул в проливном дожде. Дороги заполнила вереница желтых такси, тротуары – серая масса, прячущаяся под зонтами, мои уши – раздражающее гудение автомобильных клаксонов.
Опять пробки.
Перехватил поудобнее коробки с пиццей, на глаза сильнее натянул бейсболку. Любезный швейцар у входа в нужный дом с доброжелательно-вежливой улыбкой отворил перед моим носом стеклянную наполированную дверь.
– Ну и льёт, же! – воскликнул он, пропуская меня внутрь.
– Это точно, – добавил в голос весёлых безобидных нот, – Спасибо, что помогли. А то я из-за такого количества пиццы даже ног своих не вижу, – хохотнул, пряча лицо за стопкой картона.
Швейцар рассмеялся:
– Кто ж столько заказал?
– Да в сто двенадцатую! – прохожу мимо него к лифтам, оставляя за собой серые грязные лужи.
– А-а-а, – глубокомысленно протянул он, – миссис Тёрнер снова плюнула на диету!
Двери лифта дзинькнули, отрезая меня от излишне разговорчивого швейцара. Дом элитный, почти в каждом углу по камере. Держусь непосредственно, как бы случайно прикрывая свою физиономию.
У искомой квартиры сделал вид, будто постучал и жду когда мне откроют. Незаметно приложил пластиковый ключ и толкнул дверь, проходя внутрь. Темно, только огни города отбрасывают блики на мебель и отражаются в глянце светлого паркета. Натянул латексную перчатку и ввёл код охраны на небольшом мониторчике у входа.
Осмотрелся.
Не похоже, чтобы хозяйка была дома. По-хорошему, у меня не больше десяти минут, чтобы не вызывать подозрений у швейцара. Скинул ботинки и прошёл вглубь квартиры.
В гостиной над диваном на всю стену висел коллаж из свадебных фотографий, на которых была Она.
Моя Ника.
Пока я безумным взглядом таращился на черно-белый портрет, где она стояла под венцом с моим заказчиком, в ванной зажурчала вода.
1.2
Затаился в самой темной нише между шкафами, лихорадочно соображая, как угораздило меня взять на нее заказ? Щелчок выключателем, и она вышла из ванной в шелковом халате, мягко струящемся до щиколоток. Небрежно повязанный пояс не стягивал его полы, открывая коротенькую сорочку и длинные ноги с острыми коленками. В памяти вспышкой взорвалось воспоминание, как целовал эти колени, а она задорно смеялась. Волосы черным каскадом обтекают острые плечики, плавная поступь, изящный силуэт. Сердце разгоняло невероятную скорость, чувствовал, как кровь пульсирует в кончиках пальцев. Она, по своему обыкновению, проплыла к окну и не включила ни свет, ни телевизор. Всегда любила тишину и покой. Встряхнула влажную копну рукой, в другой за талию крутила бокал вина.
Задумчиво прислонилась к косяку панорамного окна, разглядывая пейзаж Центрального парка. Прекрасна в своей размеренности.
Она всколыхнула мое болото, плотно поросшее камышом и затянутое тиной. На смену трепетным чувствам, навеянным воспоминаниями о нас, пришла острая жажда знать. В один момент, Ника исчезла из моей жизни. Пропала. Словно сквозь землю провалилась. И вот теперь она стоит передо мной и никуда не денется, пока я не добьюсь правды.
– Десять лет прошло, а привычки все те же… – начал я, делая шаг ей навстречу из темноты.
Ника вздрогнула и затянула пояс на халате потуже. Молча осушила бокал, поставила на полку и обняла себя за плечи. Я волновался. В свое время она стала яркой звездой на небе, освещающей мой путь и мою жизнь. Она говорила, что любит, но вышла замуж за другого.
– Чернов… – хмыкнула она, – неожиданно, – встряхнула блестящей копной.
– Узнала…, – продолжаю приближаться к ней, загипнотизированный силуэтом, подсвеченным мягким светом, льющимся из окна.
– Не ждала…, – ее голос скатывается на несколько тонов вниз от напряжения, и звучит сдавленным шепотом.
– А кого ждала?
– Свою смерть…
Каждая клетка взорвалась колющей болью. Ее слова прозвучали так обреченно, будто она давно смирилась с мыслью о скорой гибели. Она знает, и все же стоит здесь. Наслаждается видом из окна и терпким вкусом вина, коротая свои последние минуты. Что должно произойти с человеком, чтобы он не старался спасти свою жизнь?
Подошел к ней вплотную, вдыхая знакомый аромат пионов и лесной земляники. Ее глаза вспыхнули небесной синевой в отражении окна, а по щеке сползла одинокая слеза, оставляя за собой мокрый след.
– Не хочу умирать от твоей руки, Глеб… – выдохнула она дрожащими губами, обернувшись ко мне. – Только не от твоей руки…
Сердце упало в желудок, разрываясь в нем от тяжелого чувства жалости. Заключил ее лицо в ладони, вглядываясь в блестящие от слез глаза:
– Ты должна все мне рассказать.
– Что рассказать? Как я докатилась до того, что меня заказывает собственный муж? – голос сильный, хоть и надрывается, от удушающего кома. Она высвобождается из моего захвата, отворачиваясь к окну. Прячет свою слабость. А меня колотит от слова, слетевшего с ее губ: «муж».
– Все по порядку, милая.
Она гневно сверкнула глазами, упрямо вздёргивая подбородок:
– Тогда тебе тоже придется кое-что пояснить, дорогой.
Я заулыбался.
– Знаешь, а этот взгляд напомнил мне нашу первую встречу…
1.3
… Десять лет назад. Ростов-на-Дону…
– Сань, ты уверен, что нас пустят? – с недоверием разглядываю огромный двухэтажный особняк в тихом центре города.
– В этом доме критическое скопление первокурсниц. Неужели ты можешь позволить себе упустить возможность пощупать что-то свеженькое? – друг потер руки в предвкушении, разгладил невидимые складки на белой футболке и уверенным шагом прошествовал по мощенной дорожке к широкому крыльцу.
В наш институт поступил какой-то малолетний мажор и в честь этого, закатил шумную вечеринку. Приглашены, вроде как, все учащиеся, но при виде этого дома мне стало не по себе. Ощущал себя слишком бедным что ли…
Зато Саня – мой лучший друг, чувствовал себя достаточно комфортно. Затянул меня в дом, напоил каким-то обжигающим внутренности коктейлем, поймал расфуфыренную первокурсницу и усадил мне ее на колени. Она не совсем в моем вкусе, но Сане такое невдомек. Он, как говорится, лакомится всем, что движется, а меня журит за излишнюю разборчивость.
Первокурсниц к старшекурсникам тянуло магнитом. Облепили нас с Саней со всех сторон, изо всех сил привлекая к себе внимание: кто откровенно танцевал, кто пил из горла, кто стрелял глазками из-под полуопущенных ресниц. Первокурсники же, насупившись, мерили нас презрительными взглядами, мысленно матеря.
Все, как обычно на подобных вечеринках. Разговоры ни о чем, смех, алкоголь, закуски. Время летело быстро и Саня уединился с одной из девчонок.
– Ну, а ты? Не хочешь отойти ненадолго? – предложила барышня, отсидевшая мне за это время колени. В уме прокручивал варианты, чтобы слиться, рассеяно скользя взглядом по заполненному сигаретным дымом, залу. Зацепился за какую-то потасовку на лестнице и твёрдо решил узнать в чем дело. С моего места открывался плохой обзор.
– Прости, крошка, – снял с колен хныкающую студентку и не отрывая глаз, от набирающей обороты шумихи, направился в ее эпицентр.
Чем ближе пробирался сквозь толпу зевак, тем отчётливее понимал, что там, вроде как, развернулась сцена ревности. Парень с приспущенными штанами и красной щекой, плетётся за разгневанной фурией, иначе эту девушку не назовёшь. Она, то и дело выдёргивает свой локоть из его захвата, брезгливо отталкивая парня от себя.
– Вероника! Это не то, что ты подумала!
Она на это гневно фыркает и закатывает глаза.
– Отойди! – пытается обойти меня, застывшего каменным изваянием, на ее пути. Делаю шаг в сторону, уступая дорогу, и выхожу за ней на улицу.
Девушка с силой впечатывает каждый шаг в землю, энергично размахивая руками. Бурчит себе под нос, в целом, что-то неразборчивое, но изредка до меня доносятся внятные обрывки слов:
– … это не то, о чем ты подумала… – коверкает интонацию этого пацана.
– … я только тебя одну люблю…
– … ух, козлина!
– … а она-то? Подруга ещё называется!
Тёмный каскад волос раскачивался в такт ее шагам, оставляя за собой шлейф сладкого аромата. Коротенькое летнее платьице колыхалось туда-сюда от лёгких порывов тёплого ветерка, заманчиво оголяя загорелые ноги. Наблюдал за непослушной тканью, что нетерпеливо приглаживалась хозяйкой, желая, чтобы на город налетел ураган.
В один момент она остановилась и резко развернулась в мою сторону:
– Чего тебе?! – сверкнула грозовой синевой, задиристо вздергивая подбородок. Строптивая. Едва достаёт мне до плеча, но прыти…
– Чего? – жадно шарю взглядом по ее лицу, запоминания каждую черточку.
– Чего плетёшься за мной, как потерянный щенок?! Ищи себе другую хозяйку! – в упрямом жесте складывает руки на груди.
– Так я и не за тобой иду. Больно надо.
Она нетерпеливо притаптывает миниатюрной ножкой, заплетенной в открытые босоножки, хмыкает, приподнимая уголок губ на одну сторону. Окидывает меня оценивающим взглядом и выдаёт:
– Ну-ну.
Снова резкий разворот, волосы пружинят, подлетая в воздух, и опадают мягким шелком на ровную спину. Меня обдаёт головокружительным ароматом пионов и лесной земляники.
Так и шли: она чуть впереди, я – позади неё. По мере отдаления от шумной вечеринки, поступь ее становилась мягче и плавнее, а бёдра соблазнительнее вырисовывали восьмерку, гипнотизируя меня своим волшебным танцем. Она периодически оборачивалась, проверяя, «плетётся ли за ней потерянный щенок?». И когда замечала, что «да», цокала языком и лукаво улыбалась, быстро отворачиваясь.
Отчего же я шёл за этой невоспитанной, высокомерной девчонкой? Сам не знаю. Просто считал своим долгом проводить ее. Все-таки ночь на дворе. Хотя, к такой колючке никакой бандит не пристанет… Да и тёплая летняя ночь располагает к прогулкам.
Вскоре мы оказались в ещё более тихом райончике, утыканном элитными частными домами. Уличному освещению в этом месте, совершенно точно, могли бы позавидовать читальные залы библиотек. Миновав пару шикарных построек, она занырнула к особняку, выгодно отличающемуся от других домов просторной открытой лоджией на втором этаже.
Прежде, чем скрыться за дверью дома, слегка оглянулась через плечо, в очередной раз проверив мое наличие. Тем не менее, молча хлопнула деревянным полотном, оставляя меня один на один со своими мыслями.
Я во второй раз за день почувствовал себя слишком бедным. Прислонился к стволу широкого раскидистого дуба и закурил. «Девочки, из обеспеченных семей, не связываются с нищими, вроде меня» – назойливо билась мысль внутри черепной коробки. «На что ты рассчитывал?».
– Ты ещё здесь?
Я поднял взгляд на звук удивлённого голоса. Она стояла в коротеньком халатике, облокотившись на кованные перила лоджии, и загадочно улыбалась.
Развёл руками в стороны мол, как видишь.
– Спасибо, что проводил, – как-то примирительно сказала она. – Меня зовут Вероника. А тебя?
– Глеб, – швырнул окурок в урну и медленно выдохнул струю дыма, разглядывая лесную нимфу.
– Что ж, доброй ночи, Глеб, – кокетливо пропела птичка и, улыбаясь, скрылась в комнате.
