Текст книги "Киллер (СИ)"
Автор книги: Алина Островская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)
3.6
Неделя до отъезда в Америку стала, повторяющимся изо дня в день кошмаром. Пленницей сидела в комнате, покидая ее лишь для приема пиши. Отец не заглядывал. Мое состояние его мало волновало, да и вообще вся я целиком.
Меня пугала неизвестность. В чужую страну, к чужому мужчине, без защиты, без денег, без поддержки. Как я там выживу и что меня ждёт? Эта мысль основательно засела в голове, вытесняя беспокойство о мелочах. Таких, как неоконченная учеба в институте и горькое чувство нелюбимого ребёнка, например. Ощущала себя беспомощной, как новорождённый котёнок, которого нерадивые хозяева решили утопить. И топит меня отец своими собственными руками.
За эти дни я узнала, что слезам есть свой лимит. Видимо, где-то внутри спрятан резервуар, что их накапливает и когда слишком много плачешь он пустеет. И тогда возникает отвратительное чувство неудовлетворённости: заплакать хочешь, но не можешь. Психологи говорят, что слёзы это уникальная защитная функция организма и пострадавшему нужно дать возможность выплакаться. Мол становится легче. Но, похоже, не в моем случае.
Опустошённость. Безысходность. Апатия, периодами сменяющаяся паникой. Все это мешало соображать, лишая призрачной надежды на спасение. Я искала любую возможность, чтобы ускользнуть от своей охраны и найти Глеба. До последнего не могла поверить, что это все происходит со мной…
За три дня до вылета в Нью-Йорк мне все же удалось сбежать. Отец был недоволен моим бледным видом и вызвал на дом врача. Тот похмыкал, покряхтел, покручивая в руках стетоскоп и заключил: требуется полное обследование. Смелый человек, надо признать. Пошёл наперекор отцу и убедил, что все процедуры нужно провести в его частной клинике, а не дома на коленке. Папенька забоялся, запереживал, что его товар вдруг оказался некачественным и тут же отправил меня в больницу, взяв слово с доктора, что тот будет пристально следить за мной. Ну и двух охранников-амбалов обещал приставить.
Слушала их разговор и делала вид ещё болезненнее и ущербнее, ловя удачу за хвост. Меня экстренно доставили в больницу. Анализы, узи, ЭКГ, осмотр у всех врачей. Дай Бог здоровья женщине психологу, которая выгнала амбалов из палаты, сказав, что мне требуется отдых и мой болезненный вид всего лишь результат эмоционального истощения. Только захлопнулась за ее спиной дверь, как я сорвалась с постели и ринулась к окну. Первый этаж и решёток нет – клиника, со своим охраняемым двором. Перемахнула через подоконник и побежала. Ни денег, ни документов, но энтузиазма хоть отбавляй. Неслась со всех ног, торопясь покинуть территорию клиники. На охранном пункте перешла на шаг, чтобы не вызывать подозрений и, миновав его, снова пустилась бежать. Надежда забрезжила на горизонте. Только бы найти Глеба! Документы восстановлю, Бог с ними, а деньги заработаю.
Не помню, как добралась до его дома. Ноги меня несли или я летела на крыльях счастья – не знаю. Очень спешила, боясь не успеть. Вдруг меня уже хватились и первым делом станут искать именно здесь. В голове сами вспыхивали картинки, как мы уедем из этого города. Вдвоём. Заживём душа в душу и умрем в один день, как в сказке.
Дверь открыла Маргарита Петровна – мама Глеба – и, как мне показалось, побледнела. Привычно сияющее лицо с открытой улыбкой и добрыми глазами, осунулось, под глазами залегли темно-фиолетовые тени.
– Маргариточка Петровна! – кинулась ее обнимать, – позовите, пожалуйста, Глеба! Мне срочно нужно его увидеть! – защебетала, заглядывая в квартиру из-за ее фигуры.
– А его нет, Никочка, – голос женщины дрогнул и я перевела на неё взгляд.
– Как нет? Он на работе? – хлопнула себя по лбу ладошкой. – Точно, он же наверняка в мастерской. Дайте позвонить, пожалуйста! У меня телефон забрали…
Между нами повисла тишина. Она глядела на меня как-то задумчиво-отстранённо, а в глазах накапливались и блестели слёзы.
– Маргарита Петровна… что…что-то случилось с Глебом? – приобняла женщину за покатые плечи, с трудом выговаривая слова.
– Нет, – стёрла пальцами, скатившуюся по щеке влагу, – он уехал на заработки, дорогая.
– На… какие….ещё…заработки, – отрывисто повторила ее слова, крепко хватаясь за перила лестницы.
– Он не говорил тебе? Давно хотел с Сашей уехать на север. Ты не пришла в тот день и он решился. Взял билет на поезд и следующим утром… – она всхлипнула и тяжело втянула воздух. – В общем, нет его здесь.
Я не могла поверить своим ушам. Да, его все время беспокоил вопрос денег, но как он мог просто взять и уехать? Даже не пытаясь найти меня? Знал ведь, что отец держит меня под замком…
Стала бы обманывать его мама? Нет. Зачем ей это? Да и сама вон как плачет. Скучает по нему, наверное.
Последний лучик света погас, погружая меня в вязкую темноту.
– Спасибо, теть Рит, – сипло проговорила от давящего кома в горле. Она что-то крикнула мне в след, но я уже не слышала.
Уехал. Оставил одну. Бросил. Не дождался, а значит не сильно и хотел.
Потерянно плутала по городу в надежде, что меня переедет самосвал. Не видела и не слышала. Мир вокруг превратился в серую, безразличную массу. А я ощущала себя растоптанной и никому ненужной. Куда идти и что делать? За помощью и обратиться не к кому..
Через четверть часа ко мне подъехал знакомый внедорожник. Я пустилась бежать, но двое мужчин скрутили мне руки и затолкали в машину.
3.7
Глеб
Бесплатный защитник – женщина средних лет, кажется, давно утратившая всякий интерес к жизни. То ли на ее пути встречалась куча разного дерьма, разрушающего всякое позитивное мышление и оптимистичный взгляд на жизнь, то ли вопрос все же в оплате. Я даже не знал, что мне казалось более странным в ней: скучающий вид во время моей «исповеди» или фляга, из которой она периодически отхлёбывала. Сдаётся мне, там не питьевая вода. Пару раз задавал ей уточняющие вопросы по «изложенному выше», желая проверить остаётся ли в этой рыжеволосой голове хоть что-то, но нет. Она нарочито медленно, без желания и должного энтузиазма шкребла карандашом по бумаге, изредка поднимая на меня потухший, рассеянный взгляд. За несколько часов беседы написала половину тетрадного листка и я уверовал в своё безвыходное положение.
– Главное – верьте в свою невиновность и суд будет на вашей стороне, – посоветовала и удалилась, прихватив с собой чёрный чемоданчик и, опустевшую за время нашей встречи, флягу.
Не такого совета я ожидал от адвоката, честно говоря.
Потёр запястья, готовый к щелчку холодного металла на них, но мой конвойнер открыл скрипучую дверь и впустил в комнату свиданий следующего посетителя. Я прям востребованная персона. Лучше бы мать с такой охотой ко мне пускали, чем всякий сброд.
На пороге, расправив плечи и осматриваясь, остановился Милославский. Сжал кулаки посильнее, уговаривая себя остаться на месте и не дать этому хмырю по морде. Останавливала лишь перспектива задержаться в этих казенных стенах на неопределённый срок, но мне категорически нельзя. На свободе мать, сестра и Ника.
Он стоял в тени дверного косяка, засунув руки в карманы наутюженных брюк. Одет с иголочки, в отличие от меня, мечтающего помыться уже третий день. Милославский высокомерным взглядом прошёлся по моему замызганному виду и хмыкнул себе под нос. Со скрежетом отодвинул железный стул и уселся, принимая расслабленную позу. Чувствует себя хозяином положения. Только что он здесь забыл? Если бы взглядом можно было душить, то он бы уже со свистом хватал воздух ртом, выпучив глаза. Но, увы.
– Хорошее местечко ты себе выбрал для зимовки, – хохотнул мужчина, закидывая ногу на ногу. Издевается ещё, урод. – Но я пришёл не злорадствовать, а облегчить твои душевные страдания…
Как великодушно.
Меня изрядно напрягало его напускное дружелюбие, не сулящее ничего доброго, так что продолжал прожигать его взглядом, полным ненависти, сохраняя молчание. Мое нежелание вступать с ним в диалог его не беспокоило. Милославский упивался моментом и своей победой надо мной.
– Ты на Никочку не злись. Она такая ветреная девочка… вся в мать, – встряхнул дорогие часы на запястье и сложил пальцы пирамидкой, – запуталась она, понимаешь?
Я приподнял брови и откинулся на жесткую спинку стула. От здешнего комфорта ныла каждая мышца, о существовании которой я раньше даже не подозревал. Вот и сейчас хотелось растереть ладошкой ноющую поясницу, но я скрестил руки за спинкой стула, выгибая дугой спину и расправляя позвоночники. Хрустят.
Милославский уловил мой настрой и, не ожидая ответа, продолжил:
– Помолвлена она давно. Оставил ее жених на долгих два года, вот она и обиделась, загуляла, как кошка. Женщины же они как? Ласку любят и ненавидят чувствовать себя брошенными.
Глубоко вдохнул затхлый запах комнаты для свиданий, мало отличающейся от камеры, пытаясь усмирить вдруг вспыхнувший гнев. Но от притока кислорода, как известно, огонь только сильнее разгорается. Стараясь сохранить безразличную маску на лице, сжимаю до хруста костей кулаки за своей спиной. Нарочно выводит меня, выродок.
– Приехал ее жених, вот к тебе и не пришла. А что ты ей дать можешь? Ммм? Молчишь? – он поднялся с места и стал мерять комнатушку шагами. Нервничает…
Я тоже неспокоен. Гнев красной дымкой туманит разум, но все же пытаюсь трезво оценивать ситуацию. Он знает, что мы пытались сбежать, а значит к ее внезапной пропаже Милославский вполне мог приложить руку.
– Моя дочь привыкла жить в комфорте. Ни в чем себе не отказывать. Сложно от этого отказаться, когда с рождения с золотой ложкой во рту. Хотя, откуда тебе знать, – безнадёжно махнул рукой в мою сторону.
– Зачем вы мне все это рассказываете? – спросил, разглядывая дыры в полу.
– Чтобы ты не думал, будто моя дочь станет ждать тебя на воле. Неееет. На следующий неделе она выходит замуж. Они любят друг друга и жених простил ей эту лёгкую интрижку с тобой, – с улыбкой шизофреника продолжал убеждать меня в своих словах. А я не верю. Этот соврёт с три короба и дорого не возьмёт.
– Господин Милославский, время, – по-военному четко отчеканил мой конвойнер и снова закрыл за собой железную дверь. Сопроводил его внезапное кратковременное появление взглядом и спросил:
– Если у них все так прекрасно, тогда зачем вы здесь? И чем я помешал вам на свободе, позвольте узнать?
Наши глаза встретились. Он хмурил брови, отчего между ними собиралась толстая упрямая складка, уголки губ опущены вниз, челюсть плотно сжата. Я же глядел открыто, расслабленно, хоть и твёрдо. Мне терять уже нечего.
Милославский подошёл ко мне вплотную и наклонился к моему лицу. Его слова сочились ядом и ненавистью, а слюна брызгала во всех стороны, оповещая о чрезвычайно возбуждённом состоянии хозяина:
– Тыыы… нарушил все мои планы, щенок… Если бы моя дочь покорно не раздвинула перед тобой ноги, был бы ты на свободе. А это…, – он звучно втянул воздух носом, переводя дух от беспрерывной тирады, – ты заплатишь за то, что обесчестил ее. Пару лет тюрьмы за девственность не слишком большая плата, в отличие от той, какую пришлось заплатить мне!
Затем он выпрямился, одернул полы пиджака и прошёлся ладонью по зачесанным назад волосам.
– Я позабочусь о том, чтобы ты не отделался штрафом и присел на реальный срок, бродяжный ты пёс – процедил сквозь зубы, окончательно теряя остатки некогда дружелюбной личины.
– Вам бы у врача провериться. Видно же, что кукуха улетела, – покрутил у виска пальцем, понимая, что окончательно вывести его из себя – это все, что я сейчас могу. Больше положенного мне все равно не в паяют.
– Щенок, – выплюнул он ругательство и открыл тяжёлую, скрипучую дверь,
– И вам не хворать, Дмитрий Александрович.
На моих запястьях с щелчком сомкнулись металлические кольца и под толчки конвоя я проследовал в свою временную камеру. В ней я несколько месяцев дожидался решения суда.
3.8
Нью-Йорк. Наши дни.
Она молчала. Я видел, как тяжело даётся ей каждое слово, каждое воспоминание. Притянул ее к себе, крепко обнимая со спины. Ника откинула голову мне на грудь и тяжело вздохнула, размышляя над услышанным. Мы замерли единым целым на скомканной постеле в свете тусклой луны. Каждый думал о чем-то своём, но оба жалели о потерянном времени.
А меня стал беспокоить ещё один вопрос: если Нику заказал муж, значит ли это, что она уже родила наследника и ее хотят убрать за ненадобностью? Смогу ли я принять ребёнка от другого мужчины? Это так быстро не решается… с этим надо переспать.
Мерзко думать, что чужие руки касались ее, но и глупо надеяться, что за десять лет брака этот мажор не притронулся к ней и пальцем.
Дьявол…
Сжал челюсти, подавляя желание сорваться с места и убить его прямо сейчас.
– Ты любишь его?
– Как я могу любить человека, который превратил мою жизнь в ад? Нет. Я ненавижу его. Всем сердцем, – холодно проговорила, не задумываясь ни на секунду. Оснований сомневаться в ее словах у меня не было и на сердце должно было посветлеть, но стало ещё хуже. Воображение заиграло, подкидывая красочные эпизоды ее «счастливой супружеской жизни»…
Нику выдали замуж против воли. Это несколько расходилось с той информацией, которой меня усердно кормил ее папаша.
– Боже мой, я и не подозревала о том, как далеко зашёл этот человек, что по вселенскому недоразумению оказался моим отцом, – вздохнула она. – И сколько ты отсидел? – виновато прошептала, ссутулив плечи. Как будто груз ответственности за ошибки родителя тяжёлой ношей водрузился на них и она не сумела удержать привычную ей безупречную осанку.
Убрал чёрный вьющийся локон с обнаженного плеча на грудь и поцеловал, выступающие косточки, с удовольствие отмечая рваный вздох и мурашки, покрывающие гладкую кожу.
– Ты не должна испытывать чувство вины, птичка, – прошептал, чередуя слова с поцелуями, достающимися нежной шее. Она прикрыла глаза и длинные чёрные ресницы коснулись свода щёк, рот призывно приоткрылся.
– И все же. Я хочу знать…, – спустя несколько мгновений извернулась, высвобождаясь из объятий, и поймала мой взгляд, механически выхватывающий каждый участок обнаженного женского тела. Она туже обвязала себя простыней, недвусмысленно намекая, что намерена договорить.
– Прости. Рядом с тобой мои мозги превращаются в кисель, – признался, потирая лицо ладонями. – Глупо было бы надеяться, что мне не впаяют по полной. Так что я отсидел максимальных три года. В удовлетворении ходатайства об условно-досрочном освобождении было отказано.
– Три года… Ты имеешь полное право ненавидеть меня за это.
– Не бери на себя слишком многое. Я не жалею о времени, проведённом с тобой, слышишь? – приподнял подбородок пальцем, заставляя смотреть мне в глаза.
– А о чем жалеешь?
– Что не смог уберечь тебя и отдал другому.
Некоторое время мы тонули в глазах друг друга, а затем она приложила мою ладонь к своей щеке и прошептала:
– Я никогда не была его. Никогда.
И столько силы было в ее взгляде, что я в очередной раз невольно восхитился. Титановый стержень, скрытый за хрупкой оболочкой.
– Значит, Маргарита Петровна плакала из-за того, что тебя задержали… Не понимаю, почему она обманула меня, – Ника легла на подушку, хмуря изящные шёлковые бровки. – Мне казалось, я ей нравлюсь.
– Так и есть. Возможно, о причинах ее поведения стоит спросить у неё самой? – устроился рядом, переплетая пальцы. Мать ведь ни разу не заикнулась о том, что к ней приходила Ника.
– Как она, кстати?
– Сестра вернулась из Москвы беременная, но без мужа. Когда я освободился племяннику уже исполнился годик. Мать выглядела измотанной и изрядно постаревшей, из-за меня, наверное.
Вспомнил про племянника и незаметно для самого себя вернулся к мыслям о ее ребёнке. Где он? С кем? Не хочет ли она забрать его с собой? И, вообще, готова ли она со мной сбежать? Снова.
Но задать их не успел. Ника закрыла глаза и тихо засопела под нарастающую барабанную дробь ноябрьского дождя.
Вероника
Впервые за долгие годы мой сон спокоен и безмятежен. Без будоражащего кровь ожидания и сдавливающего напряжения, что в мою спальню войдёт Джейден и мне снова придётся бороться. За давно растоптанную честь, крупицы которой я бережно хранила. За право выбирать, которого лишилась десять лет назад. За свою жизнь, которую мой «супруг» старательно, изо дня в день, превращал в ад.
Осторожно выбралась из кольца мужских рук и накинула халат. Раннее утро. А я ведь думала, что уже не увижу рассвет. Мне бы радоваться, что жива осталась, но грудь давила тоска, всякий раз, когда в глазах Глеба я видела те юношеские блики, ту любовь, что связывала нас невидимой нитью. И все внутри меня откликалось на каждую его ласку, взгляд или слово, затягивая тугую петлю на шее.
Плеснула холодной водой в лицо и, оперевшись на раковину руками, посмотрела себе в глаза. Расскажешь или умолчишь? Быть может, для него это не так важно? А для тебя?
– Эгоистка, – сказала сама себе и снова окропила лицо ледяными каплями.
Залезла под душ, нехотя смывая с себя прошедшую ночь. Пожалуй, это лучшее, что случилось со мной за последнее время. Осушила тело махровым полотенцем, накинула халат на плечи и прошла на кухню. Квартирка небольшая, но по-своему уютная. Из съедобного – лишь неполный лоток с яйцами. Закоренелый холостяк. Улыбнулась этой мысли, что тёплой негой растеклась в груди. Зато есть кофе – уже что-то.
На барной стойке в спящем режиме лежал ноутбук. Клацнула по клавише, а он и включился. Без пароля. Пользуясь удачей заказала для себя комплект одежды и небольшой завтрак на двоих. В шёлковом халатике, да на голодный желудок далеко не убежишь. Тем более, мы ещё не решили, что делать дальше. Вторая попытка сбежать вдвоём?
Из медной турки перелила парящий напиток в кружку, обхватывая ее двумя руками. Плотные облака застлали небосвод, не пропуская первые солнечные лучи, отчего город утопал в густых предрассветных сумерках. Этот вид из окна напомнил мне день, когда из одного плена я попала в другой.
3.9
Глеб
Моя жизнь – полоса препятствий, которые я стремился преодолеть на высоких скоростях. Вечная суета вполне устраивала, пока не оставляла шансов самоедству и воспоминаниям о прошлом. Но сегодня мне хотелось остановить время, словно я, наконец, добежал до финишной ленты и могу вдоволь насладиться, заслуженными овациями. Только, в данном случае, овации – это ее присутствие в моей жизни.
Квартиру заполонил, бодрящий аромат кофе. Странно просыпаться не одному. Непривычно. Лежал с закрытыми глазами, прислушиваясь к умиротворенной тишине. На кухне тихонько заговорила Ника и через мгновение пол в комнате жалобно скрипнул. Приоткрыл глаза, разглядывая застывшую в проёме женскую фигуру, с удовольствием воскрешая в памяти эпизоды прошедшей ночи.
Она подошла ближе и присела на краешек кровати, зажимая в руке телефон. Ласково улыбнулась, проводя пальцами по заросшей щетиной щеке и взъерошенному загривку.
– У тебя не работает домофон?
– Нет, зачем он тебе? – перехватил ласкающую меня руку за запястье, притягивая женщину к себе. Она кокетливо рассмеялась, отбиваясь от моих приставаний, и когда я добрался губами до хрупкой шейки, сквозь сдавленный смех заявила:
– Заказала завтрак на двоих и одежду для себя. В ту квартиру возвращаться я больше не намерена. Курьер ждёт у подъездной двери, надо забрать.
Я скинул с себя простыню, спуская ноги на пол.
– Нет-нет, – толкнула меня обратно на кровать, коварно нависая сверху, – я быстро, – многообещающе коснулась поцелуем моих губ и прошептала в них, – вернусь и мы продолжим.
– Возьми на тумбе деньги, – с улыбкой наблюдал, как целомудренно Ника запахивает халат и крепко завязывает шёлковый поясок, не отрывая от меня хищный взгляд.
– Я уже оплатила картой. Не скучай, – подмигнула и выскользнула из комнаты. Ещё через мгновение хлопнула входная дверь и я снова остался в тишине квартиры, но с гудящим роем мыслей в голове. За окном светало и это значило, что скоро «заказчик» узнает, что свою работу я не выполнил. Начнёт искать меня и, безусловно, найдёт. По крайней мере, я бы очень этого хотел. Моя рука не дрогнет и свинец вышибет ему мозги, ставя жирную точку в этом недоразумении, что с нами приключилось.
Несмотря на обещание Ники продолжить, решил встать и одеться. Раздевает она умело, справится, если что… Вышел на кухню, манимый ароматом напитка Богов, и как дикий, голодный зверь стал заглядывать в турку. Чёрного золота в ней не оказалось, зато осталось пару глотков в кружке Ники. Что-то долго ее нет, кстати. Не раздумывая подхватил кружку, отпивая кофе, и кинул взгляд на открытую страничку онлайн-оплаты заказа в ноутбуке.
Меня прострелило молнией. Она оплатила картой!
Подскочил к окну и вспыхнул синим пламенем. Нику двое мужиков затаскивали в машину, пока третий держал настежь открытой дверь внедорожника. Заметив меня в окне, он показал «fuck you» и плюхнулся на водительское сиденье. Все произошло за считанные секунды.
Я тут же сорвался с места, преодолевая махом лестничные пролёты. Вылетел из дома, готовый прикончить каждого самым изощрённым способом, но внедорожник уже тронулся с места, быстро удаляясь от меня. Утро раннее, город ещё не проснулся, дороги пустые.
Ну уж нет, ещё раз я тебя не потеряю!
Побежал к своей машине, припаркованной у дома, но не успел сделать последние несколько шагов, как прогремел взрыв. Пламя, с рыком разъяренного зверя, поглотило мой новенький «Porcshe», стекла которого вылетели и мелкой крошкой осыпались на влажный асфальт. По пустой дороге покатились, местами расплавленные колёса, а улицу Нью-Йорка заполонил тревожный звон автомобильных сигнализаций. Меня же, взрывной волной откинуло на соседнюю машину. Спиной впечатался в лобовое стекло, разбивая о крышу затылок.
Сукины дети.
Преодолевая боль спрыгнул с покорёженной от моего тела машины и отряхнул с себя стекла, не отрывая глаз от пламени, жадно облизывающего стойки авто. Из окон домов стали выглядывать зеваки с телефонами в руках, и где-то вдалеке раздались сирены пожарной службы. А в конце квартала скрылся внедорожник, с каждой секундой все дальше увозящий от меня Нику.
Провёл ладонью по волосам, нащупывая мокрое место и сплюнул на землю. Убью каждого, кто к этому приложил руку. Уже в следующую секунду я вытаскивал из машины, зазевавшегося таксиста-гастарбайтера, одалживая на время его транспорт:
– Прости, брат, у меня важное дело, – сообщил ему, хлопая водительской дверью и вдавливая газ в пол. Машина взвизгнула резиной, не привыкшая к столь резкому отношению, и рванула с места так быстро, как только могла. Кинул прощальный взгляд на своего павшего коня, полыхающего в отражении треснутого зеркала, и стёр каплю крови с рассеченной осколками брови. Навстречу летела, подмигивая огнями, пожарная машина и скорая. Свернул в проулок, в котором скрылись недоноски, но их след простыл. Они могли поехать куда угодно. Вдарил по тормозам, разъяренно стукнув по рулю:
– Демоны!
Как найти их в большом городе? Тронулся с места быстрее, чем в голову пришло единственное верное решение. Желтое такси с шашечками уже скользило по улицам в направлении Гарлема – района, где началось мое криминальное настоящее.
