Текст книги "Свободная любовь"

Автор книги: Алина Феоктистова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

– Поздравляю вас, коллега, – оживленно басил Иван Алексеевич Меркулов, – немногие художники могут похвастаться тем, что их первая выставка проходила в этом зале. А такого торжественного открытия я вообще не припомню, хотя много выставок повидал на своем веку. Удивили вы меня.

– Клянусь вам, Иван Алексеевич, – ответил Артур. – Я удивлен не меньше вашего. Только недавно мне отказали в салоне Дома творчества, а через день позвонил сам директор этого зала и сообщил дату открытия моей выставки. Я даже не поверил, решил, что это розыгрыш. Я не верил до тех пор, пока в мою мастерскую не нагрянули фотографы с аппаратурой – делать снимки для рекламных проспектов и для будущего альбома. Так что я до сих пор ничего не понимаю.

По залу, рассматривая картины, прохаживались приглашенные. Секретарь городского правления Союза художников под руку с женой прошел мимо Марго и остановился перед одной из картин, глазом знатока нацелившись на нее.

– Скоро в нашем Союзе будет пополнение, – заявил он.

Представитель швейцарской картинной галереи беседовал о чем-то через переводчика с директором городского художественного музея. Главный редактор городской газеты разговаривал с ведущим дирижером филармонии, в то время как их жены что-то доверительно обсуждали, с одобрением поглядывая на Артура, скорее всею судача о его внешности. Многие из присутствующих в зале женщин заглядывались на молодого художника, и Марго было приятно то, что ее любимый явно производит на них впечатление.

Вспыхивали молнии репортерских фотоаппаратов, стрекотала кинокамера, но Марго, с тех пор как ее отец стал мэром, приучила себя не смотреть в объектив и делать вид, что она не замечает эту часть публики. Между тем директор выставочного зала направился к Артуру, и Марго напрягла слух, чтобы услышать, что он скажет.

– Извините, Артур, – негромко произнес он, – начало презентации назначено на шесть часов, но мне не хотелось бы начинать, пока не подъедет мэр. Он обещал быть ровно к шести, но, вероятно, его задержали дела. Вы не возражаете, если мы немного подождем?

– Мэр тоже придет? – В голосе Артура было такое изумление, что Марго не удержалась от улыбки.

– Да, – чуть ли не более удивленно проронил директор. – Он ведь главный опекун вашей выставки. Разве вы не знали об этом?

– Нет, не знал, но зачем мэру… – Артур не договорил фразу, оборвав ее. – Я ведь даже не знаком с ним.

– С сегодняшнего дня у нас должна была проводиться выставка работ Марка Шагала, но мэр сам позвонил мне и попросил, чтобы состоялась ваша. Мы уступили запланированную экспозицию Самаре, хотя давно уже ждали ее. Но наш мэр считает, что молодых нужно продвигать в первую очередь, пусть даже в ущерб знатокам и любителям искусства, которые жаждали увидеть работы гениального мастера, – услышав, что Артур не знаком с мэром, директор зала заговорил недовольным, уничижительным тоном.

– Наверное, мэр выполнял чью-то просьбу, – продолжал он. – И сам не придет. Тогда можно начинать. Да, можно начинать! – Директор вдруг вновь заулыбался Артуру, и его тон снова стал доброжелательным. – Я думаю, что наш мэр все-таки прав, поддерживая молодые таланты. Молодежь – наше будущее.

Марго, проследив его взгляд, повернула голову и увидела входящего в зал отца, поддерживающего под руку красивую элегантную женщину, в которой она с удивлением узнала свою мать.

Дарья Дмитриевна, в отличие от других жен известных в городе людей, редко появлялась с супругом на деловых и торжественных встречах, и Марго никогда раньше не видела, какой она может быть красавицей, если захочет. Девушка поняла, почему на этот раз ее мама изменила своим принципам – отец рассказал ей о любви дочери. Вот если бы мама всегда была такой – настоящей женой мэра, а не скромной школьной учительницей!

– Здравствуйте, Вячеслав Всеволодович, – директор уже спешил ему навстречу. – А я как раз говорил о том, как вы заботитесь о молодом поколении, поддерживая настоящие таланты.

Мэр степенно ответил на его приветствие и подошел к Артуру, внимательно разглядывая его.

– Так вот вы какой, – сказал он. – Рад познакомиться. – Он протянул художнику руку. – Вячеслав Ремезов.

– Артур Полетаев. – Художник покраснев, пожал протянутую ему руку.

– Я еще не видел ваших картин, – улыбнулся мэр, – но слух о вашем таланте проник даже в стены моего дома, и я решил познакомиться с вами лично.

Артур в полной растерянности смотрел в зеленые смеющиеся глаза мэра и молчал. На помощь ему пришел директор зала, пригласив всех в лекционную комнату для начала официальной части презентации. Когда мэр с женой направились в лекционную, Артур задержался, оглядывая зал, словно искал кого-то. Его взгляд остановился на Марго, и он тепло улыбнулся ей.

Вступительная часть прошла на должном уровне, то есть замечательно. Выступил профессор из Института культуры, он разъяснил публике глобальные идеи, заложенные в картинах художника, подчеркнул новизну его творческого стиля. Потом выступали другие, даже сам секретарь городского правления Союза художников. Все хвалили Артура, говоря о рождении нового мастера. Посматривая на своего любимого, Марго видела в его глазах радость и сама радовалась тому, что ей удалось победить страдание в его взгляде, а, возможно, и его самого. Когда приглашенные направились к столикам, чтобы торжественно отметить успешное открытие выставки, Артур подошел к Марго и, взяв ее нежно за руку, произнес:

– Вы тоже почтили своим вниманием мою выставку, Маргарита, спасибо, что пришли.

– Мои родители обязаны были прийти сюда по долгу службы, – небрежно проронила она. – Положение, понимаете ли, обязывает. А мне не хотелось бы встретить совершеннолетие без них, так что пришлось прийти.

– Только поэтому? – улыбаясь, спросил Артур.

– Да, – ответила Марго, делая вид, будто намеревается уйти.

– Разрешите поздравить вас с восемнадцатилетием, Маргарита. – Артур не выпускал ее руку. – Я ведь правильно вас понял, вам восемнадцать?

– Да, – подтвердила Марго. – Спасибо за поздравление. Сейчас пойду отмечать это событие с моим не умеющим воспитывать детей папой.

– Зачем вы вспоминаете сегодня старые обиды? – чуть поморщившись, произнес Артур. – Окажите мне честь, отметьте это сначала со мной.

Он остановил проходящего мимо официанта и взял с его подноса два фужера с шампанским.

– Я хотел бы пожелать вам, Маргарита, чтобы самая сокровенная ваша мечта осуществилась, так же, как сегодня осуществилась моя. Если бы я мог помочь вам, я сделал бы все от меня зависящее, чтобы она сбылась. – Он выпил шампанское и отставил пустой фужер.

– Это все, что я хотел сказать. А теперь вы можете продолжить праздник с родителями. – Он отпустил ее руку.

– В ваших силах осуществить мою мечту. – Марго была свободна, но не уходила. – Это очень просто.

– Вот как? – спросил Артур. – Если так, я готов. Скажите, что я должен сделать?

– Господин Полетаев, – к Артуру и Марго подошел представитель швейцарской картинной галереи вместе с не отстающим от него ни на шаг переводчиком.

– Господин Полетаев, наша фирма хотела бы купить несколько ваших картин, – перевел слова швейцарца переводчик.

– Сообщите ваши условия директору выставочного зала, – опередила Артура Марго. – А господин Полетаев, узнав их от него, подумает, согласиться ему или нет. Но мы надеемся, что эта сделка будет выгодной и для вас, и для нас, – Марго, кивнув головой в знак прощания, потянула Артура к выходу.

– Но Маргарита? – удивленно произнес Артур. – Почему?

– Если бы вы сразу согласились, они предложили бы мизерную цену. А теперь они поднимут ее до нормальной мировой цены, осознав, что имеют дело не с новичком, – объяснила Марго.

– Хорошо, если так, – согласился Артур. – Но вы хотели мне сказать…

– Не здесь, – решительно произнесла Марго. – Нам все равно не дадут поговорить.

Марго подвела Артура к автомобильной стоянке, где дожидался новенький «рено», подаренный ей сегодня утром. Артур изменился в лице, увидев машину, и удивленно взглянул на Марго.

– Это моя машина, – сделав ударение на слове «моя», улыбнулась ему Марго. Она распахнула перед Артуром дверцу, и он, чуть помедлив, сел в автомобиль.

– Куда мы поедем? – спросил он.

– В вашу мастерскую, – сказала Марго. – Лучше всего разговаривать там. Я только начинаю водить машину и не решаюсь болтать за рулем.

Марго осторожно вела машину. В этом, только в этом ее «рено» уступали «рено» Полины. Полина всегда летела на бешеной скорости, но и Марго научится ездить быстро. Девушке было хорошо и спокойно, впервые со дня знакомства с Артуром, когда она влюбилась в него, а он отверг ее любовь. Марго удивлялась своему состоянию, которое раньше было для нее нормальным, а теперь казалось радостным счастьем, и она боялась, что это счастье вдруг ускользнет от нее.

Марго затормозила у мастерской Артура, как, наверное, сотни раз это делала Полина, но в этот миг она чувствовала, что каждым своим движением она побеждает Полину, отодвигает ее куда-то в тень. Марго вновь властвовала над миром, все принадлежало ей и поэтому радовало ее. Даже человек, которого она любит, обещал исполнить ее желание. Правда, что он скажет, когда узнает, в чем оно заключается?

– Мы уже в мастерской, Маргарита, – Артур распахнул дверь и зажег свет. – Теперь вы откроете мне свою мечту?

– Да, открою! – произнесла Марго, которую начали охватывать сомнения. Она медлила, опасаясь того, что опять все испортит.

– Так чего же вы хотите? – улыбаясь, Артур смотрел на нее. В его черных глазах светилась нежность.

– Вас, – честно призналась она.

– Меня? – Артур отвернулся и отошел к окну, внимательно глядя на улицу, словно можно было разглядеть что-то там, в темноте.

У Марго упало сердце. Сейчас она опять услышит от него жестокие слова и увидит в его глазах равнодушие. Он снова напомнит ей, что она дала клятву оставить его в покое. Но Артур молчал, не оборачиваясь. Видимо, он обдумывает, как бы смягчить свои отказ, ведь у нее сегодня день рождения.

– Вы обещали исполнить все, что я пожелаю, – пробормотала Марго, решив первой начать неприятный для него разговор. – Но если мое желание кажется слишком трудным для вас, я…

Артур повернулся к ней. Он по-прежнему улыбался, и его глаза все так же смотрели на нее с нежностью.

– Обещания нужно выполнять, – сказал он, подходя к ней. – Тем более, если оно совпадает с моим желанием. Придется совместить обещанное с приятным, – он обнял ее.

– Что? – спросила Марго, не веря своим ушам и плечам, которые почувствовали прикосновение его рук.

– Я тоже хочу вас, – произнес Артур, – вернее тебя. Ведь мы уже были когда-то на «ты»? Не так ли?

– Да, были, – сказала Марго. – Но тогда вы говорили совсем другое.

– Пойми, малышка, я не хотел быть подлецом. Не хотел причинить тебе боль потом, если бы мне пришлось расстаться с тобой. Ты понравилась мне сразу, в тот день, когда я увидел тебя. Но ты была моей студенткой, и я не хотел, чтоб любовь к тебе помешала моей карьере. Я чуть было не потерял голову, когда мы остались в мастерской одни. Я понимал, что обладать тобой, значит – жениться на тебе. Но я творческий человек, и брак связал бы меня. Я люблю тебя, но больше всего я люблю искусство. Может быть, то, что я говорил тебе тогда, было жестоко, но я не мог поступить иначе. И мне пришлось быть грубым, чтобы ты разлюбила меня. Я думал, что так я быстрее забуду о своей любви, которая боролась во мне с любовью к искусству, – горячо продолжал Артур, обнимая ее плечи.

– Тебе совсем не обязательно жениться на мне, – возразила Марго. – Я не из тех дурочек, которые мечтают о первой брачной ночи и пышной свадьбе.

– Ты еще любишь меня? Несмотря ни на что? – Артур заглядывал ей в глаза.

– Да, – прошептала она.

– Я тоже люблю тебя, – Артур на минуту отпустил ее и, погасив свет, вернулся к Марго.

Он помог ей освободиться от костюма и стал умело расстегивать пуговицы на блузке. Его рука гладила ее спину, а губы исследовали шею, находя самые сокровенные места и пробуждая в ее теле желание. Все было бы прекрасно, если бы разум составлял с телом единое целое. Но в то время, как тело пылало в предвкушении неизведанного блаженства, мозг ее терзали сомнения в его искренности.

– Артур, скажи честно, ты говоришь правду? Твое признание не связано с тем, что мой отец – мэр города? Скажи, я клянусь, что даже если твои слова будут неприятны мне, ничего не изменится. Только скажи правду! – Марго впервые интересовала эта сторона вопроса. Раньше ей было все равно, по какой причине и с какой целью ей признаются в любви. Главное было – услышать заветное слово. Но сейчас от ответа мужчины зависело ее счастье. Когда она устраивала выставку и хотела, чтобы Артур узнал, кому он обязан своим успехом, она рассчитывала лишь на то, что сумеет заинтересовать его, и только потом, когда они уже будут настоящими друзьями и любовниками, он, возможно, сумеет полюбить ее. Такой быстрой победы она не ожидала и поэтому инстинктивно не верила в нее.

Артур, не произнеся ни слова, застегнул пуговицы на ее груди и отошел от Марго. Вспыхнул свет, на секунду ослепив ее. Артур протянул девушке ее костюм, распахнул дверь мастерской и, отойдя к дивану, сел, скрестив руки.

– Уходи, Маргарита, – сказал он. – Лучше я буду выглядеть в твоих глазах нарушителем обещания, чем альфонсом.

– Альфонсом? – переспросила Марго.

– Так называют мужчин, которые пользуются для своих целей услугами женщин. Живут на их деньги или делают с их помощью карьеру, – голос Артура звучал холодно.

– Но Артур, – сказала Марго, – пойми, я…

– Маргарита, то, что сказала мне ты, – самое жестокое оскорбление для мужчины. И если бы ты тоже была мужчиной, я бы поговорил с тобой иначе. А женщин я не бью, у меня такое правило. Я просто перестаю с ними общаться. Так что я прошу тебя, уходи. – Глаза его, которые только недавно ласково и нежно смотрели на нее, были чужими.

Марго продолжала стоять, обрадованная его словами и в то же время напуганная ими. Она ошиблась в нем, он в самом деле любит ее, но она оскорбила его…

– Ты уйдешь сама или мне вывести тебя? Артур поднялся с дивана и подошел к ней.

– Прости меня, Артур, – прошептала Марго, обнимая его за шею и приподнимаясь на цыпочках, чтобы заглянуть в его глаза. – Пожалуйста, прости меня. Я просто отвратительная девчонка, если могла так подумать о тебе.

– Я уже говорил тебе, Маргарита, что ты не умеешь уважать других людей. Я попытаюсь научить тебя этому, а тебе придется стать прилежной ученицей, если ты хочешь быть со мной, – он освободился от ее объятий, но его голос звучал уже не так резко.

– Не сердись, любимый, – Марго опять обняла его, и он уже не стал разжимать ее руки. – Ты простил меня?

– Да, на первый раз, – улыбнулся Артур. – В честь твоего восемнадцатилетия. Но если я еще хоть раз услышу от тебя что-нибудь подобное, я не подпущу тебя к себе на пушечный выстрел. Я сумею защитить свое достоинство даже от оскорблений дочери мэра. Слава Богу, совершеннолетие бывает один раз в жизни, и ты больше не сможешь безнаказанно оскорблять меня.

– Погаси свет, – сказала Марго. – Если ты и вправду простил меня, то должен приниматься за свои обязанности и заняться исполнением моих желаний.

– Повинуюсь, любимая, – произнес Артур. – Но сначала давай отпразднуем наше примирение и окончание всех недоразумений. Ведь они закончились?

– Да, – ответила Марго, загоняя подальше остатки сомнений, которые поблекли и отступили, но не исчезли совсем.

– А может быть, ты все еще подозреваешь меня в том, что я хочу использовать тебя? – Артур внимательно глядел ей в глаза.

– Нет, – поспешила заверить его Марго, опуская взгляд.

– Тогда давай выпьем за это, а также за мой успех и за то, что твое желание вот-вот сбудется. – Артур достал из шкафа бутылку коньяка и рюмки.

Марго облегченно вздохнула. Он не заметил, что она говорит не совсем искренне. Но что она может поделать с собой, если даже после всего что он сказал, она продолжает сомневаться и ей так же хочется остаться с ним, как уйти отсюда и разобраться в своих мыслях. И неизвестно, какое желание сильнее. Она, наверное, ушла бы, но начатая бутылка коньяка и две рюмки, стоявшие рядом с ней на полке в шкафу, свидетельствовали о том, что этот коньяк пила до нее Полина. Если Марго, перед тем как уйти, выпьет хотя бы рюмку, это будет очередной победой над Полиной. Артур протянул ей наполненную чуть ли не до краев рюмку, и Марго, стараясь улыбаться ему, одним глотком выпила содержимое. Коньяк обжег горло, но на душе стало легко и хорошо. Алкоголь развеял ее сомнения, и теперь Марго поражалась тому, какой идиоткой была она лишь минуту назад, когда не могла поверить до конца человеку, которого так любила.

– А Полина? – это было последнее, что мучило Марго.

– Полина? При чем здесь Полина? – пожал плечами Артур, подливая коньяк в ее опустевшую рюмку.

– Но ты был с ней, – алкоголь уже начал кружить голову Марго, и язык плохо повиновался ей. Она привыкла к вину и шампанскому и не ожидала такого сильного эффекта.

– Я свободный человек, Маргарита, – сказал Артур, отпивая коньяк маленькими глотками. И я волен любить кого хочу. Думаю, Полина поймет меня, а если нет, ей придется смириться с этим. Она не имеет на меня никаких прав. Сейчас их имеешь только ты, потому что я люблю тебя. А что будет завтра, не знает никто.

– Завтра будет еще лучше, – собственные слова доносились до Марго откуда-то издалека. Она осушила третью рюмку, заботливо наполненную Артуром.

Артур между тем встал и погасил лампу. Темнота после яркого света показалась кромешной, и Марго почувствовала, как эта темнота кружит ее и как она сама то проваливается куда-то, то взлетает. А потом нежные руки Артура отвели шелковистые локоны от ее лица, и его губы прижались к ее губам. Его поцелуи не показались ей такими обычными и даже неприятными, как в первый раз. Они усиливали живую качающуюся темноту, девушка уже не могла устоять на ногах и осознавала, как падает куда-то, без мыслей, чувств и сомнений. Она еще ощущала, как руки Артура скользят по ее уже обнаженному телу. Когда он успел раздеть ее? Она и не заметила этого. А потом она поняла, что лежит. Только где? На полу или на диване? А в окно заглядывает желтый светящийся круг – то ли луна, то ли фонарь, но скорее луна. Она не помнит, чтобы на улице перед окном ее спальни был фонарь. Хотя она вроде бы находится сейчас не дома. Потому что она не одна, с ней любимый, который продолжает целовать ее шею, грудь, тело. А желтый круг – это диск луны, которая вопреки всем законам астрономии плавает по небу свободно, как рыба, то отдаляясь, то приближаясь.

Когда Марго проснулась, первое, что она ощутила, была сильная головная боль и легкое чувство дурноты. Она открыла глаза и увидела перед собой потертую обивку дивана, на котором она лежала, укрытая чем-то зеленым. Через какое-то время она поняла, что лежит в мастерской Артура, укрытая зеленым сукном, когда-то служившим им травой в сюжете с нимфами. Когда это было? Давно? Прошла только неделя. Постепенно Марго вспомнила, как она оказалась в мастерской, но никак не могла понять, почему она решила лечь спать на его диване и отчего он не возражал против этого. Они пили, и он целовал ее, а дальнейшее тонуло в черном тумане, из которого выплывала лишь желтая круглая луна, а может быть, все-таки фонарь. Теперь в окне пылало яркое солнце, и его свет неприятно резал глаза. Девушка, с трудом двигая головой, обвела взглядом мастерскую. Артур сидел на стульчике перед мольбертом, накинув рабочий халат, и что-то рисовал. «Как он может рисовать после такой ночи?» – удивилась она.

– Артур, – окликнула его Марго. Звук собственного голоса звоном отдался в ушах.

– Привет, дорогая, – весело откликнулся Артур, отрываясь от рисунка. – Как ты себя чувствуешь?

– Плохо, – пожаловалась Марго. – Очень плохо. – Она попробовала привстать, но снова легла из-за нахлынувшего головокружения.

– Неудивительно, – рассмеялся Артур. – Ты столько выпила вчера. Не всякий мужчина осилил бы такую дозу без последствий.

Марго разозлилась. Он еще смеется над ней! Не сам ли он вчера так усердно пичкал ее коньяком!

– Даже меня поразило, как бесстрашно ты пьешь. Но я не стал возражать, потому что под этим делом девушке легче отдаться в первый раз, – примирительно добавил Артур. – Мышцы расслабляются и боли почти не чувствуешь. Тебе ведь не было больно?

– Нет, – согласилась Марго.

– Ну вот видишь, так что не смотри на меня волком. Если дефлорация происходит болезненно, это иногда психологически действует на женщину так, что она потом боится вступать в близость с мужчиной, а если и преодолевает себя, то снова чувствует боль. С тобой такого не произойдет. – Артур продолжал смеяться. – Выпей вот это, тебе станет лучше. – Он налил в рюмку остатки коньяка и протянул ее Марго.

– Нет! – воскликнула она, отворачиваясь. – Я никогда в жизни больше не возьму в рот эту дрянь.

– Каждый студент после сессии клянется, что начнет старательно учиться, а после пьянки, что не возьмет в рот спиртного, – опять рассмеялся Артур. – Кстати, о сессии, если ты не помнишь, что сегодня у тебя зачет, то я это помню, потому что сам принимаю его.

Он подошел к ней и, обняв за плечи, стал, как ребенка уговаривают выпить горькое лекарство, убеждать ее выпить коньяк.

– Нам уже пора идти, – сказал он. – Не могу же я опоздать на зачет?

– А я не пойду, – отталкивая его руку, протестовала Марго. – Ты можешь идти, а я останусь, а потом пойду домой, вернее, поеду. А ты отметишь мое отсутствие, и все.

– Между прочим, зачет с оценкой. – Рука Артура, держащая рюмку, опять оказалась у губ Марго. – И если ты не пойдешь, не сядешь за мольберт и не нарисуешь то, что я скажу, я тебе его вообще не смогу поставить.

– Наплевать мне на твой зачет, – закричала Марго. – Я все равно не смогу рисовать в таком состоянии.

– Ну, дорогая, выпей, я тебя прошу, сделай это ради меня. Я хочу, чтобы ты пошла со мной, – голос Артура был таким нежным, и он так ласково называл ее дорогой.

Зажмурившись, Марго выпила содержимое рюмки и приготовилась к тому, что ей станет еще хуже, но с удивлением вдруг почувствовала, что головная боль уменьшилась и ощущение дурноты прошло.

Она встала с дивана, направляясь к стулу, где лежала ее одежда, и поморщилась от боли внизу живота.

– Мне больно, когда я хожу, – сказала она.

– С этим я ничего не могу поделать, – засмеялся Артур. – Я и так сделал все возможное, чтобы облегчить твой переход от статуса девушки к статусу женщины. Так что придется тебе немножечко потерпеть. Если осуществляется заветная мечта, за нее всегда приходится чем-нибудь расплачиваться. Ты ведь хотела стать моей и стала. Что значит небольшая боль по сравнению со сбывшейся мечтой? – засмеялся Артур.

– Но ведь вчера сбылась и твоя мечта, а тебе не пришлось расплачиваться за ее осуществление, – возразила она.

– Пойдем, Маргарита, – сказал Артур, ведя ее к двери. – Не пришлось, так придется потом. Вот если бы ты отказалась идти на зачет, то расплачиваться пришлось бы очень скоро, потому что твой друг ректор видел, с кем ты ушла вчера вечером, и, если ты не появишься в институте, сразу же будут неприятности.

Марго нахмурилась. Так вот почему он так нежно уговаривал ее выпить рюмку! Ему просто нужно было, чтобы она пришла в себя и отправилась на зачет. Сомнения с новой силой захватили ее душу, причиняя почти физические страдания.

На остановке троллейбуса Артур первым вышел из автомобиля, объяснив Марго, что не хочет, чтобы об их отношениях стало известно в институте, а девушка, как и мечтала, подъехала к самым воротам. Когда она вошла в класс, вся группа была уже в сборе.

– Ты не знаешь, Марго, придет сегодня Артур? – с улыбкой спросил ее Антон. Было в его голосе и улыбке что-то, что насторожило ее, да и сам вопрос был странным.

– Откуда я могу знать? – покраснев, произнесла она.

– Ну, я подумал, что он мог сказать тебе это вчера на презентации или потом… – улыбка Антона была противно-понимающая.

«Откуда он знает, что я там была? – подумала Марго. – Ведь на презентации не было никого из наших, даже Нади и Николая».

– Я вчера не была на выставке, – отрезала Марго. – У меня был день рождения, и мне было некогда.

– Посмотри, – Антон протянул ей газету, продолжая все так же ухмыляться.

В небольшой заметке на странице, где размещались сообщения о культурной жизни города, сообщалось об открытии выставки молодого талантливого художника Артура Полетаева. Заметку сопровождал фотоснимок, расположенный чуть ниже. На нем девушка увидела себя, Артура и своего отца. Но снято это было так, что у Марго все похолодело внутри. Она была запечатлена на фоне картины с обнаженной нимфой, для которой позировала сама.

Нимфа, полулежащая на лужайке, была видна полностью, и сходство ее с Марго бросилось бы в глаза любому, кто взял газету. Взгляд девушки со снимка был прикован к Артуру, который с напряженным лицом пожимал руку улыбающемуся мэру города.

«Грязный, наглый писака, копающийся в чужой жизни», – подумала она со злобой и взглянула на подпись под заметкой и снимком. Фамилия И. Молчанова ей, конечно же, ничего не говорила. Но она запомнит ее и рассчитается с ним при первом удобном случае. А пока она совершенно не знала, что ответить Антону и ребятам. Красная, как вареный рак, рассматривала Марго фотографию. Конечно, нет ничего страшного в том, что весь город узнает, чем она занимается в свободное от учебы время и как выглядит без одежды… Многие это и так узнали бы, посетив выставочный зал, хотя, конечно, без фотографии в газете желающих было бы меньше. Обидно то, что в ее взгляде, устремленном на Артура, явно прочитываются все ее чувства к нему, и неприятно, что теперь все станут судачить о ее личной жизни.

– Подарить газету на память? – ехидно спросил Антон.

– Подари, – ответила Марго, пряча ее в сумку.

– Значит, ты не знаешь, придет он или нет, – продолжал издеваться Антон. – А декан уже несколько раз забегал и спрашивал, не пришел ли Артур Викторович. Его вызывает к себе ректор. Можно догадаться почему…

«Неужели дядя Гена так волнуется из-за меня? – подумала Марго. – А Артур не раз говорил, что ректор его не любит. И теперь, когда он тоже наверняка видел газету…» Она быстро вышла из класса, столкнувшись в дверях с Артуром, который вежливо-отчужденно поздоровался с ней. Она даже не ответила на его приветствие. Ей нужно было успеть поговорить с дядей Геной, пока там нет Артура. Она прошла мимо секретарши в кабинет ректора и даже не встретила протеста: секретарша узнала ее.

– Дядя Гена, – Марго сразу перешла в наступление. – Зачем вы вызывали Артура?

– Во-первых, Марго, здравствуй, – сурово произнес Геннадий Васильевич, поднимая от бумаг голову. У него было очень сердитое лицо.

– А во-вторых, причину ты, вероятно, знаешь сама, если прибежала такая взволнованная. – Ректор достал из ящика газету и бросил ее на стол.

– Ну и что? – Марго опять почувствовала, что краснеет. – Что здесь особенного? Мы – люди искусства, да и вы не простой обыватель, а образованный, умный человек и должны понимать, что в работе натурщицы нет ничего зазорного. Вы думаете, что женщины, которые позировали великому Рембрандту или Гойе, не достойны восхищения? Разве без помощи натурщицы нарисовал свою мадонну Рафаэль?

– Речь не об этом, Марго. – В голосе ректора чувствовалась усталость. – Ты не просто женщина, ты дочь мэра и должна думать не только о себе. В том, что обычная девушка работает у художника натурщицей и, разумеется, после этого спит с ним, нет ничего особенного. Но ты – не то, что другие. Не заботясь о своей репутации, ты можешь повредить своему отцу. Посмотри сама, что изображено на этом снимке: мэр города пожимает руку любовнику своей дочери. Он устраивает ему персональную выставку за то, что тот любезно спит с его доченькой – а в этом ни у кого не возникнет сомнения, потому что на стене висит твой портрет, где ты очень привлекательна, но совершенно обнажена. С твоей точки зрения и с моей тоже, в этом нет ничего позорного. Но с точки зрения обывателя, мэр, во-первых, тратит деньги из госбюджета на то, чтобы протолкнуть вперед любовника дочери, а во-вторых, на виду у всех поощряет разврат.

Марго сделала протестующий жест, но Геннадий Васильевич перебил ее:

– Не возражай. Я заранее знаю все, что ты собираешься мне сказать. Я тоже не считаю это развратом, но есть масса простых людей, которым не по душе внебрачные связи и которые не видят разницы между эротикой и порнографией. Может быть, они и не правы, Марго, но они – избиратели, и на следующих выборах голосовать за твоего отца или против него придут они. Их большинство. И от них зависит, быть твоему отцу мэром или нет. Сами они, конечно, не обратят внимания на снимок – они даже не знают тебя в лицо, но есть другие люди, их мало, но они хотели бы устранить твоего отца, чтобы занять его место, и они могут использовать эту газету, дав соответствующие комментарии к снимку.

– Я не подумала об этом, – призналась Марго, глядя на фотографию.

– Ты, конечно, не подумала, хотя тебе уже давно пора задумываться о таких вещах, – продолжал сердиться ректор. – Но тебя еще можно простить, ты все-таки глупая маленькая девчонка, несмотря на твои восемнадцать. Но он-то должен был думать об этом, если хотел остаться преподавателем моего института.

– Но, дядя Гена, вы ведь не уволите его из-за этого? – воскликнула Марго. – В конце концов виноват не он, а я и этот нахальный репортер, все так ловко подстроивший.

– Во-первых, репортер ничего не подстраивал, он просто сделал снимок. И надо отдать ему должное – он наблюдателен и умен и скорее всего принадлежит к партии, которая хочет сбросить нашего Славку. А во-вторых, уволить его не сможет даже его начальство, если оно симпатизирует мэру, потому что ничего крамольного в заметке нет. Он в весьма изысканных выражениях пишет о выставке, называет Артура Полетаева талантливым, подающим надежду художником и чуть ли не расстилается в благодарности перед мэром за его участие в организации выставки и заботу о творческой молодежи. Как видишь, обычная заметка, и только человек посвященный может, сопоставив ее со снимком, прочесть подтекст. А уволить твоего Полетаева могу я сам, о чем сейчас и намерен сообщить ему. Он преподаватель, Марго, ты студентка, а я ректор, и давай не будем забывать о своих обязанностях. Если ты читала книжку о своей тезке, королеве Марго, то должна помнить, что она согласилась на гибель своего любовника ради того, чтобы спасти репутацию королевского дома. Надеюсь, ты последуешь ее примеру, тем более, что тебя, как и ее, никто особо спрашивать не станет. И пока я ректор, преподаватели не будут соблазнять моих студенток.