Текст книги "Свободная любовь"
Автор книги: Алина Феоктистова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)
– А ты откуда знаешь? – спросила Марго.
– Его мама – подруга моей. Они учились в одном классе и часто встречаются сейчас. Она и живет недалеко от нас и время от времени приходит к нам в гости.
– Да ты что! – воскликнула Марго.
– И его мама очень расстраивается из-за того, что Артур Викторович до сих пор не женат.
– А сколько ему лет? – спросила Марго.
– Ему уже двадцать семь, – ответила Надя.
– Значит, он тоже приходит к вам вместе с мамой? – смеясь, поинтересовалась Марго. – Ты ведь знакома с ним.
– Нет, он к нам не приходит, – возразила Надя. – Я знаю его, потому что занималась с ним рисунком перед поступлением в институт. Он был моим репетитором. Он тогда еще не мог найти работу и занимался подготовкой абитуриентов.
Конечно, жаль, что Артур не вхож в дом подруги, но было бы наивно предполагать, что его может заинтересовать семья, в которой выросла Надя. Наверняка ее родители такие же скучные и невзрачные, как она сама. Но все равно стоит сойтись с ней поближе, ведь можно благодаря этому познакомиться с мамой Артура и через нее воздействовать на него самого. К тому же у Нади она сможет узнавать о его жизни все что захочет.
– Надюша, – проворковала Марго, стараясь вложить в свой голос как можно больше проникновенности. – Я только сегодня, когда ты принесла мне из столовой бутерброд и потом ждала меня после занятий, поняла, что ты моя самая лучшая подруга.
– Спасибо, – улыбнувшись, ответила Надя.
– И мне кажется, мы должны подружиться еще ближе. Я вот, например, так мало знаю о тебе, хотя и очень тебя люблю. Я даже ни разу не была у тебя дома, – продолжала Марго, обнимая Надю за плечи. От наблюдательного взгляда Марго не скрылось, что ее подруга колеблется.
– Я бы пригласила тебя, Рита, уже давно, вот только… – Надя в раздумье оглядывала уютную красивую, обставленную бельгийской мебелью гостиную Ремезовых. Марго было приятно, что подруге нравится их дом. Она сама выбрала этот гарнитур, а потом настояла, чтобы отец его купил, и теперь все, кто заходил в эту комнату, попадали в атмосферу эпохи Людовика Четырнадцатого. Только почему Надя не решается позвать ее к себе и так долго молчит, не желая назвать причину? А может быть, она догадалась, что Марго хочет познакомиться с матерью Артура и понравиться ей? Может быть, она сама имеет на него виды? Ведь они занимались вместе, и неизвестно, что могло возникнуть между ними? Хотя, что вообще могло быть у Нади?
– Хорошо, – неохотно согласилась Надя, словно взвесив на весах все «за» и «против». – Я приглашаю тебя завтра вечером. Как раз к нам собиралась зайти мама Артура Викторовича, и думаю, тебе будет интересно с ней познакомиться. Ты не против?
– Не против, – ответила Марго. Неужели Надя догадалась, зачем она напрашивается к ней? Да нет, просто она поняла, что Марго влюбилась в Артура, и хочет сделать ей приятное. Она, наверное, безумно рада, что Марго решила с ней дружить. И какая разница, догадывается Надя, зачем это нужно Марго, или нет. Главное, что она, как всегда, сумела добиться своего и завтра впервые увидит свою предполагаемую свекровь. Наверное, похожа на Артура, такая же недоступная и загадочная и такая же трагически красивая.
– Мне пора идти, – Надя поднялась, разглаживая свою юбку в складочку, похожую на школьную. Такую юбку Марго не надела бы уже и в двенадцать лет.
Девушке не хотелось отпускать подругу. Она была бы не прочь провести с нею весь вечер и поболтать об Артуре. Ей было бы интересно все, что Надя знала о нем. К тому же Марго чувствовала, что ей приятно просто произносить его имя, а когда она слышит его из чужих уст, это тревожно и радостно волнует ее. У них в классе учился мальчик, которого тоже звали Артуром, но его имя не производило на нее никакого впечатления. А теперь оно словно какое-то волшебное слово, звуки которого так много значат и открывают для нее неизведанные ранее ощущения и эмоции.
– Надя, может быть, ты останешься еще ненадолго? Если хочешь, мы можем посмотреть по видику новый американский эротический фильм. Ведь еще рано, – умоляюще предложила Марго.
– Спасибо, я не люблю такие фильмы, – отказалась Надя. – Я с удовольствием поболтала бы с тобой, только мне нужно быть дома: я не успею приготовить ужин.
– Ты готовишь сама? – удивилась Марго. – А у нас готовит мама. Сколько раз я уговаривала ее нанять домработницу, но она не соглашается ни в какую.
– Моя мама все время на работе, – сказала Надя. – Ее часто даже по ночам не бывает, у нее постоянные дежурства. Она – капитан милиции, так что заниматься хозяйством ей просто некогда.
– А почему твой отец не пригласит домработницу? Он что, не понимает, что тебе нужно учиться, а не готовить и стирать? – возмутилась Марго.
– Его убили, – ответила Надя. – Он работал вместе с мамой, и у них однажды было очень рискованное задание.
Марго стало жалко подругу. Подумать только, жить без отца, который может исполнять любую твою прихоть! Но с другой стороны, у Нади столько возможностей для личной жизни: она одна даже ночью, и никто ее не контролирует, никто не волнуется, если она задержится допоздна, только она не использует своих возможностей. Вот была бы Марго на ее месте…
Марго прошла в кабинет отца и, взяв лист бумаги и карандаш, села рисовать портрет Артура. Его лицо настолько запечатлелось в ее мозгу, что, несмотря на то, что рисунок получался грубоватым, сходство было вполне заметным. Девушка как раз старалась передать то выражение тоски и мировой скорби, которое отличало глаза Артура от всех глаз в мире, и сердилась, что ей это не удавалось, когда дверь открылась, и в кабинет вошли ее отец и Геннадий Васильевич. Когда Марго видела их вместе, а она привыкла видеть их с самого детства, она завидовала отцу – сама она пока не встретила человека, с которым могла бы вот так дружить! Надя ей просто нужна, а вот ее отцу повезло – у него есть настоящий друг. Что бы ни случилось, дядя Гена всегда помогал и был рядом. Когда восемь лет назад Вячеслав Всеволодович баллотировался на пост мэра, Геннадий Васильевич, который уже тогда был ректором института, сделал все, чтобы организовать ему достойную предвыборную кампанию. Марго была тогда еще совсем девчонкой, но она многое понимала из разговоров взрослых: дядя Гена финансировал рекламу и предоставлял для выступлении своего друга зал института, оплачивая все из своих средств. У него были накоплены какие-то сбережения, и он не пожалел их, чтобы помочь лучшему другу.
– Ого! – воскликнул ректор, заглянув через плечо Марго на ее рисунок. – Похож, ничего не скажешь. Уже и до этого дело дошло.
– Дядя Гена, нехорошо подкрадываться и подсматривать, – шутливо возмутилась Марго, заслоняя рукой портрет и поворачиваясь к Геннадию Васильевичу.
– Марго, Марго, ты же знаешь, что я никому и никогда ничего не скажу, особенно о твоих серьезных чувствах, даже твоему папе, моему лучшему другу. Из-за тебя я нарушаю священные дружеские обеты, – он поддержал ее шутливый тон, обнимая за плечи отца Марго, стоящего рядом с ним, но в его голосе опять было что-то удивившее Марго: какая-то то ли боль, то ли страдание, то ли что-то другое, чего не понимала девушка и причиной чему был ее рисунок. – Но за это тебе придется расплатиться. Выйди и оставь нас с твоим папой вдвоем. Нам нужно поговорить.
– А вот и не выйду, – Марго испугалась, что ректор приехал побеседовать с отцом о ней. Наверняка Артур ему все рассказал, Геннадий Васильевич, не желая и дальше выносить прихоти своей крестницы и распутывать ее скандалы с преподавателями, решил обратиться к помощи отца. Конечно, отца она не боится, но все-таки ей не хотелось бы расстраивать его, и вообще, все это не очень приятно.
– Можно я поступлю неучтиво с твоей невежливой дочкой? – спросил у Вячеслава Всеволодовича Геннадий Васильевич.
– Делай с ней все что хочешь, она тебе почти такая же дочь, как мне, – ответил Ремезов.
– Слышала? Ну теперь держись. – И дядя Гена, напирая выступающим из серого пиджака животом, потеснил Марго к двери.
Марго с хохотом боролась с ним, напрягая все силы и упираясь руками в его плечи, но ничего не могла поделать против его грузной, полной фигуры.
– Все, сдаюсь, – сказала она. В конце концов она сможет подслушать их разговор – здесь, к счастью, нет секретарши.
– Я опять хотел поговорить с тобой по поводу земельных участков, – приложив ухо к замочной скважине, услышала Маргарита голос ректора. – Извини, что отвлекаю тебя дома вместо того, чтобы официально прийти к тебе на работу, но у тебя там в приемной вечные очереди.
– А ты старый толстый лентяй, и твой живот все равно не уместился бы на маленьких креслицах моей приемной. Так что я тебя понимаю, – ответил отец.
– Я считаю, что база отдыха для моих студентов просто необходима. У института не совсем обычный учебный режим, и студенты занимаются проектированием не только на занятиях, но и дома, так как архитектура – творческая специальность, мозг ребят находится в постоянном напряжении, они работают даже, когда просто идут по улице: может быть, именно в этот момент их осеняет какая-нибудь идея. Поэтому, как мне кажется, им нужен особенно хорошо организованный отдых. Спроси хотя бы у своей Марго, – говорил Геннадий Васильевич. – И вот что мне хотелось бы…
Марго устала стоять согнувшись и решила поменять позу, но неловко задела рукой за дверную ручку и, услышав приближающиеся шаги, едва успела отскочить, чтобы не получить дверью по лбу.
– Славка, твоя дочь – шпионка реакционных партий. Она собирает для них материал и ради этого подслушивает под дверью деловые разговоры демократически настроенных мэра города и его друга ректора, – торжественно констатировал дядя Гена.
– Марго, как тебе не стыдно? – смеясь, произнес отец. – Что это тебе в голову пришло?
– Я ухожу на свидание, – сказала Марго, направляясь в коридор и весело помахивая им рукой.
Она решила немного подышать весенним воздухом. Ей захотелось пройтись по вечерней, освещенной фонарями набережной, посмотреть на плывущие льдины и впервые за этот день остаться одной, чтобы наедине подумать об Артуре и словно бы побыть с ним. А подслушивать дальше было все равно неинтересно. Что она узнала нового? Лишний раз убедилась, что ректор заботится о своих студентах? Но она знала это и так. Кто, как не он, построил рядом с институтом единственный в их городе «Макдональдс», когда встал вопрос об улучшении питания студентов. И студентам хорошо, и всему городу. После отца и матери Геннадий Васильевич был третьим, кого любила девушка. А может быть, первым. Только почему-то мама, как кажется Марго, не разделяет ее восторгов по поводу крестного. Вероятно, было что-то, может быть, еще когда родители были молодыми, отчего она всегда, на протяжении многих лет, сколько себя помнит Марго, сдержанна и вежлива с ним, но и только. Мама никогда не сказала о нем ни одного плохого слова, но Марго чувствовала, что между ними что-то стоит.
Марго смотрела на реку, и ей казалось, что она плывет вместе с льдинами куда-то далеко-далеко, в неведомую ей ранее страну, страну любви, где не было всех этих неинтересных проблем, а был только Артур, Артур и она, да еще ярко-алый «рено».
На Марго вновь нахлынули мечты о сказочно прелестной машине. Самое разумное – попросить дядю Гену уговорить отца на такой дорогой подарок. Просить самой как-то неудобно. Марго вернулась во двор и подошла к стоящему у подъезда серому «жигуленку» дяди Гены. Ждать ей пришлось недолго, она услышала, как хлопнула их входная дверь и по ступенькам тяжело затопали шаги растолстевшего Геннадия Васильевича.
– Дядя Гена, а я вас жду, – сообщила ему Марго.
– Так это со мной у тебя свидание, Марго? А я думал-гадал, кто же твой избранник. Даже на Полетаева грешил, а это, оказывается, я, – смеялся ректор.
– У меня еще одно важное дело, – не поддержала его шутливый тон Марго. – Вернее, просьба. Дядя Гена, скоро мой день рождения, и я хотела бы, чтобы папа мне подарил одну вещь. Вы ему только скажите: Слава, друг мой, девочке уже восемнадцать, и пора ей иметь собственный автомобиль. Почему бы тебе не купить ей алый «рено»? Ладно, дядя Гена? Скажите только это, и все как бы невзначай, – предложила Марго.
Геннадий Васильевич молчал, и Марго недоумевала, почему он не отвечает ей. Неужели она просит что-то невыполнимое?
– «Рено» – дорогая машина, – произнес наконец крестный.
– Ну и что? Почему другие могут иметь такой автомобиль, а я не могу? Я сегодня видела одну красотку на такой машине. Эта женщина была действительно очень хороша, но без своего «рено» она такой красивой не казалась бы. И почему ее муж может дарить такие подарки, а мой папа не может? В конце концов он – мэр! – горячилась Марго. – И я тоже хочу, чтобы на меня, как на ту женщину, обращали внимание.
– В нашем городе такая машина? Да еще алого цвета, я ведь правильно понял? Может быть, эта дама приехала откуда-нибудь? Может, она иностранка? – возразил ректор. – А иностранка может позволить себе купить такую машину.
– Она не иностранка, – сказала Марго. – На автомобиле был городской номер. Я, пока ждала троллейбус на остановке около института, успела разглядеть все до мельчайших подробностей.
– Надо же, такая машина и около нашего института, – развел руками Геннадий Васильевич. – Ну хорошо, Марго, я посоветую твоему отцу купить тебе точно такую же и такого же цвета. Не могу же я допустить, чтобы какая-то женщина выглядела лучше, чем моя крестница, если ты, конечно, не придумала эту даму, чтобы разжалобить меня.
– Нет, не придумала, – обиделась Марго.
– Когда ты ее видела? – смеясь, спросил Геннадий Васильевич.
– Сегодня, – ответила Марго. – Она припарковалась неподалеку от остановки, там, где коммерческие киоски.
– Что-то я там ничего похожего не видел, – продолжал дразнить Марго крестный. – А я ведь тоже там проходил.
Ну почему он ей не верит? Или он решил, как всегда, просто пошутить над ней?
– Когда вы там проходили? Вечером? А я шла в три часа, после того, как ушла от вас. У нас рисунок был последним занятием, – продолжала доказывать свою правоту Марго. – Не стояла же там эта женщина до ночи. Она дождалась, кого нужно, и уехала. А она явно ждала: выглядывала из машины и нервничала.
– Ну, верю, верю, отстань от меня со своей машиной! – рассмеялся дядя Гена. – Я ведь обещал поговорить с твоим отцом и выполню свое обещание, так что, даже если ты ее и придумала, какая мне разница? Я ведь убежденный холостяк и, как ты, наверное, догадываешься, не очень жалую женщин.
– А правда, дядя Гена, почему вы до сих пор не женаты? – поняв, что добилась своего, Марго решила перевести разговор на другую тему.
– Жду, когда тебе исполнится восемнадцать, – ответил Геннадий Васильевич.
– А если серьезно? – продолжала настаивать Марго.
– Представь, Марго, такую ситуацию: я сам дарю тебе на день рождения понравившийся тебе автомобиль. И к кому ты поедешь в первый же день, как только сядешь за руль? – Марго видела, что дядя Гена спрашивает серьезно, и ее удивила его серьезность, ведь они вели, в общем-то, шутливый разговор.
– Конечно, к вам, – попыталась отшутиться она.
– А может быть, к тому, кого ты рисовала, когда я вошел? – В глазах мужчины опять таилась скрытая боль. – Скажи правду, Марго.
– Да, я поехала бы к нему, – ответила она.
– Вот поэтому я и не женат до сих пор, – сказал Геннадий Васильевич. – Я ведь никогда не был таким красавцем, как твой отец, и все девушки нашего курса, влюбленные в него, даже не замечали меня. А когда я стал постарше и кое-чего добился, женщины, которые говорили мне о любви, просто хотели разделить со мной мое положение, вот и все. Неужели ты думаешь, что я не понимал этого? Прости, Марго, что тебе приходится выслушивать подобное, но я говорю с тобой как со взрослой, ведь я понял, что ты уже взрослая и должна многое понимать.
– Я понимаю, – Марго чуть не плакала, так ей было жалко старого, толстого, доброго дядю Гену.
– Женщины обычно любят таких, как твой отец, – с горечью продолжил он. – Или таких, как Полетаев. Кстати, о Полетаеве, – он засунул руку в карман и вынул заявление Марго. – Возьми, возвращаю, как и обещал, чтобы ты не думала обо мне плохо. И не волнуйся. Все улажено.
– Спасибо, дядя Гена, – Марго поцеловала его в щеку. – А Артур… а Артур Викторович вам ничего не рассказал?
– Ничего. – Глаза крестного превратились в щелочки, потому что на его лице вновь появилась улыбка. – Я сам был удивлен, но он молча выслушал меня и даже не стал спорить. Так что можешь считать, что твоя затея удалась. Мало того, он пообещал извиниться перед тобой, что меня совсем озадачило. Никак не ожидал, что он будет настолько покладист. Я-то готовился защищать тебя от его нападок, а их не было. – Крестный развел руками. – Если бы он стал обижать тебя, я скорее расстался бы с ним, чем с тобой.
– Вы так любите меня, – растроганно произнесла Марго.
Ее сердце сжималось от жалости к дяде Гене. Если у него были такие серьезные проблемы с женщинами, когда он был молодым, то сейчас ему ведь уже сорок пять, он точно не сможет никому понравиться. А это так плохо, так несправедливо, ведь он такой хороший человек и вполне заслуживает счастья. Как глупы женщины, не сумевшие разглядеть под его не очень привлекательной внешностью удивительную душу.
Геннадий Васильевич подошел к своему «жигуленку» и, открыв дверцу, протиснулся на сиденье.
– Марго, надеюсь, ты понимаешь, что я пошутил? – спросил он, и улыбка вновь превратила его глаза в щелочки. – До встречи в институте. И больше не озорничай! – Он уехал.
Марго понимала, что дядя Гена не шутил – он просто заметил, как она расстроилась, и попытался успокоить ее.
– Мама, а почему тебе не нравится дядя Гена? – спросила она у матери, зайдя в ее кабинет, где Дарья Дмитриевна, как обычно, сидела до глубокой ночи, склонившись над школьными тетрадями. Настольная лампа высвечивала часть стола и оставляла в полумраке маленькую аккуратную комнату, обставленную строгой мебелью. Стены маминого кабинета были обклеены серыми обоями с едва заметным голубым узором, и девушке это не очень нравилось. Сама она выбрала для своей спальни и для гостиной обои с яркими цветами по белому фону. Но мама воспротивилась, и в гостиной они остановились на компромиссном варианте. А у мамы такой кабинет, словно она простая школьная учительница, а не жена мэра. Правда, здесь почему-то хорошо работается и, если хочется поговорить, это тоже лучше всего делать здесь – внимание не отвлекается на яркие краски и блестящие украшения, которыми так богата спальня Марго.
– Рита, Геннадий Васильевич – папин друг, и мне не хотелось бы говорить о нем плохо с кем бы то ни было, – уклончиво ответила мама.
– Он такой добрый, такой замечательный и такой несчастный, – возразила Марго. – И я, и все студенты, мы его очень любим.
– И студенты тоже? – отрываясь от тетради, спросила мама.
– Да. Он нам такую столовую отгрохал. Мы теперь обедаем в «Макдональдсе», как за границей, – сказала Марго.
– А ты не думаешь, что было бы намного разумней, если бы он построил вам обычную нормальную столовую, где могли бы обедать все студенты, а не только те, у кого есть деньги? – Мамины вопросы, как всегда, озадачивали.
Марго задумалась. Она вспомнила, что многие ее однокурсники, в том числе и Надя, почему-то предпочитали обедать в столовой находящегося поблизости молочного комбината, хотя для этого им приходилось выходить на улицу, а потом выстаивать длинную очередь вместе с работниками комбината, так что они частенько опаздывали после перерыва на занятия. Но Марго никогда не приходило в голову, что они это делают потому, что у них нет денег.
– Может быть, дядя Гена просто не подумал об этом, как не подумала я, – бросилась на защиту своего крестного Марго.
– Может быть, – произнесла мама. – Но ты наивная, не знающая жизни девочка, а он взрослый мужчина.
Марго обиделась и поднялась, чтобы уйти. С мамой разговаривать так же бесполезно, как с Надей. Они обе живут по каким-то дурацким устаревшим занудным правилам, не понимая, что настало другое время, время, когда эти правила просто смешны. И, что самое плохое, – и мама, и Надя так непереубедимы, что от этого даже не хочется с ними разговаривать.
Больше на эту тему Марго не думала – она размышляла о завтрашней встрече с мамой Артура, пока не уснула. Эти же мысли занимали ее весь следующий день на занятиях и всю дорогу, пока она добиралась до Надиного дома, расположенного на окраине города.
Дома окраины были явно забыты городскими властями, и Марго подумала, что нужно напомнить отцу об этих «хрущевках», явно нуждающихся в ремонте, но почти сразу же забыла об этом. Надина квартира поразила ее еще сильнее, чем сам дом. В ней была всего одна комната, в которой ютилось двое, а раньше, пока не погиб Надин отец, трое жильцов. Надино рабочее место, которое, по словам подруги, ее вполне устраивало, представляло из себя стол в углу комнаты, над которым висела лампа дневного света, вероятно, приспособленная самой Надей, на ней даже не было плафона.
Мебель в комнате была старая, желтого цвета, и купили ее наверняка еще лет тридцать назад.
– Надя, если твоя мама так много работает, вероятно, она должна много зарабатывать, – неделикатно поинтересовалась Марго, разглядывая квартиру.
– Мама много работает, но зарабатывает мало, – ответила Надя. – Видишь ли, она очень принципиальная и не хочет идти на компромиссы с начальством, хотя ей это предлагают. А ее начальник не очень честный человек.
– Я прекрасно знаю начальника милиции, – пожала плечами Марго. – Мне в нем не нравится только то, что он богат. Его жена гуляет напропалую, а ему до сих пор это неизвестно. А в остальном… Я, правда, этим никогда не интересовалась, но производит он хорошее впечатление…
– Производить его он умеет, – горестно проронила Надя. – Когда погиб мой папа, он тоже производил впечатление подавленного горем человека.
– Почему производил? – спросила Марго.
– Потому что он знал, что посылает его одного на такое задание, где папа вряд ли останется жив. Это было сделано специально. Отец мешал ему заниматься темными делишками, и он убрал его. А теперь добивается того, чтобы моя мама сама бросила работу.
Марго никогда не видела, чтобы Надя о ком-то говорила с такой ненавистью.
– Что ты такое говоришь? – ужаснулась она. – Ты считаешь, что твоего отца специально подставили? Но это невозможно. Сергей Сергеевич ведь не преступник, он хороший знакомый моего отца. Он даже вхож в наш дом.
– Я считаю, что все было подстроено, – сказала Надя. – И мама так считает. Она отомстит за отца. И я ей помогу.
– Надя, я поговорю с папой, – пожала плечами Марго. – Если это правда…
– Так ты говоришь, начальник милиции – хороший человек? – спросила Надя, вдруг засомневавшись.
– Да, обычный, – отозвалась Марго. – Конечно, он нам не так близок, как дядя Гена. Он просто наш знакомый.
– Значит, так и есть, – уверенно произнесла Надя. – Ты не можешь ошибаться, если знакома с ним. Мне всегда казалось, что мама просто не может никак прийти в себя после гибели отца, вот и придумывает всякие ужасы. Она очень его любила. Да и я тоже. Но я все-таки более реально смотрю на вещи.
– Конечно, это так, – согласилась Марго.
– Рита, ты, пожалуйста, не говори ничего отцу, – попросила Надя. – А то вдруг об этом узнает Сергей Сергеевич, и мама останется без работы. Нам тогда не на что будет жить. У нас ведь маленький город, и она нигде не сможет устроиться. Ладно?
– Ладно, не беспокойся, – сказала Марго. – Я ничего никому не скажу.
Марго давно уже подозревала, что с Надиной мамой не все в порядке. Иначе она не воспитывала бы дочь такой аскеткой. Выходит, она не в себе с тех пор, как убили ее мужа. Бедная Надя! Без отца, да еще с такой матерью!
Разговор подруг был прерван звонком в дверь, и Марго радостно заволновалась, предвкушая встречу с матерью Артура. Надя ввела в комнату маленькую худенькую старушку с добрым морщинистым лицом, таких старушек немало, и они из себя, по мнению Марго, ничего интересного не представляют.
– Это Вера Анатольевна, тетя Вера, мама Артура Викторовича, – представила вошедшую Надя. – А это моя подруга и однокурсница Маргарита.
Марго удивленно взглянула на старушку. Просто невероятно, что у Артура такая мама. Хотя, если присмотреться, черты ее лица чуть напоминают его, и форма глаз точно такая же, и даже цвет. Но как эти глаза отличаются от глаз Артура – в них лишь мелочная забота о хлебе насущном и о своих близких. Те глобальные проблемы, которые, вероятно, делают несчастным ее сына, ей наверняка непонятны вообще. Типичная домашняя хозяйка, персонаж совершенно неинтересный и весьма распространенный.
– Ну, Наденька, рассказывай, как у Артура прошел первый день работы, – попросила Вера Анатольевна. – Я так волновалась за него Вдруг студенты не стали бы его слушаться. Он такой впечатлительный, мой сынок. Как все было?
Марго усмехнулась. Ее рассмешила такая заботливость. Она даже не смогла сдержаться и хихикнула.
– Не смейтесь над глупой старухой, Маргариточка, – сказала Вера Анатольевна, ничуть не рассердившись на Марго. – У Артура были очень серьезные неприятности. Он ведь должен был остаться работать в Москве после окончания института, но поссорился там с ректором и вернулся домой. Он долго не мог прийти в себя и стал пить. Я так боялась за него. Он ведь очень гордый и не соглашался на работу, которая, как ему казалось, была ниже его достоинства. Я сколько раз говорила ему, чтобы он пошел работать в школу с детишками. Это ведь так интересно – учить малышей рисовать. Но он и слышать ничего не хотел об этом.
Марго опять усмехнулась. Где же такой бабусе понять человека с высокими устремлениями.
– А что произошло у него в Москве? – спросила она.
– Я плохо понимала то, что он рассказывал, – начала старушка. – Но вроде бы его картины чем-то не устраивали профессора. Артур говорил, что профессор был человек старый и не принимал нового искусства. Хотя Артур и рисовал лучше всех, ректор настоял на том, чтобы его не оставили в институте.
– Артур Викторович сказал, что профессор был ретроград, а он сам рисует в стиле модерн, и на защите диплома они повздорили по вопросам истинного направления в искусстве. Если бы Артур, как и настаивал ректор, извинился перед ним, дело бы замяли, но он не хотел предавать своих принципов, и ему пришлось уехать, – дополнила рассказ Веры Анатольевны Надя. – Но я тоже плохо разбираюсь во всех этих тонкостях…
– Что же тут непонятного! – фыркнула Марго. – Ну ладно, я пошла домой. Мне пора. – Разговаривать с Верой Анатольевной ей было неинтересно.
Когда на следующий день Марго, волнуясь, пришла на занятия по живописи, Артур ни словом не напомнил ей о происшедшей между ними размолвке. Он стал более внимателен к ней, обращаясь с безразличной галантностью, но уделял ей ровно столько же времени, как всем остальным, словно засекал время по часам. Даже около Николая он не задерживался дольше, чем у других. Но это было ему и не нужно: Николай ведь ходил в его мастерскую. А Марго чувствовала, что влюбляется в Артура все сильнее, все в нем казалось ей верхом совершенства: и держащая карандаш рука с тонкими длинными пальцами, и изящное запястье, легко скользившее вдоль листа, и даже его безразличие. Она столько уже знала о нем, даже познакомилась с его мамой, но от этого ничуть не приблизилась к нему. Ни на этом занятии, ни на следующем Марго не продвинулась вперед ни на шаг. И это было так странно – со всеми другими мужчинами этого времени ей хватило бы, чтобы выслушать объяснение в любви и даже предложение женитьбы. Тогда Марго решила действовать более решительно: ей пришло в голову проследить за ним по дороге домой, а потом, как бы нечаянно, столкнуться с ним в троллейбусе и ненавязчиво напроситься к нему в гости. Можно разыграть сценку, будто бы ей стало плохо, и он сам будет вынужден пригласить ее. Только нужно будет сделать это в тот миг, когда он соберется выходить на остановке, чтобы оказаться около его дома. А чтобы он не заподозрил, что она подстроила это нарочно, нужно взять с собой Надю, а потом как-нибудь отделаться от нее.
– Надюша, – зашептала она на ухо сидевшей рядом подруге. – Давай после рисунка не пойдем на следующую лекцию. Мне очень нужно.
– Нет, не могу, – запротестовала Надя. – Сейчас будет лекция по высшей математике, и ее нельзя пропускать. Пропустишь одно объяснение и дальше ничего не поймешь.
– Подумаешь, высшая математика! – возразила Марго и, понимая, что, если речь идет об учебе, Надя не сдастся, решила подойти к ней с другой стороны. – А я научу тебя, как нужно внушить человеку любовь к себе. Ты хочешь понравиться Николаю?
– Хочу, – покраснев, вздохнула Надя, попадаясь на удочку Марго. – А как?
– Ну так пойдем со мной, и я тебе наглядно все продемонстрирую. Перенимай мой опыт, пока я жива. Я намерена сегодня же попасть в гости к Артуру. А там произойдет такое, после чего он будет моим, – ответила Марго.
– А получится? – засомневалась Надя.
– Получится! – уверенно ответила Марго. – Ну так что, пойдешь со мной? Сразу же убедишься, что мой метод – верный. А потом ты сможешь испробовать его на Николае.
– Ладно, – поколебавшись, согласилась Надя.
– О чем вы шепчетесь красавицы? – спросил Николай и залился краской.
– Ни о чем, – ответила ему Марго, потому что Надя, кажется, потеряла дар речи.
«Вот глупая, – подумала Марго, – могла бы намекнуть ему, и, глядишь, он пошел бы ее провожать. А она сама все портит. Как все-таки Николаю идет на пользу общение с Артуром. Вот только если бы он научился не краснеть, его фраза прозвучала бы совсем нормально. Но, впрочем, у него еще все впереди».
После звонка девушки, подождав, пока Артур Викторович оденется и выйдет из кабинета, побежали за ним, стараясь остаться незамеченными. Он вышел на улицу, и Марго снова залюбовалась им: как отличается Артур от окружающих. Высокий, с гордой осанкой, в черной широкополой шляпе и длинном, чуть ли не до пят, пальто, с белым шарфом на шее, он выделялся среди пестро и броско одетой массы студентов. Сегодня проходил урок живописи, и в руках у него был желтый этюдник с металлическими складными ножками. Точно такие же этюдники были у Марго и Нади, но Марго поручила отнести их домой одному из студентов группы, чтобы этюдники не помешали девушкам в троллейбусной толчее. Выйдя за ограду института, Артур направился к остановке. Все было так, как задумала Марго. Но на остановке он не задержался, а прошел дальше, где в тени деревьев, на которых уже начали набухать почки, прятался ярко-алый «рено». Хозяйка «рено» стояла чуть поодаль, и пока Артур не подошел к ней, можно было подумать, что она с ним незнакома – она смотрела на него, словно видела его впервые. Лишь когда он, улыбаясь, поцеловал ее в щеку, по-видимому, опасаясь повредить яркую помаду, она тоже улыбнулась и оглянулась по сторонам, будто высматривала кого-то. Артур, открыв дверцу таким привычным жестом, словно делал это сотни раз, сел рядом с водительским сиденьем. А женщина немного помедлила, продолжая оглядываться, а потом тоже села, и автомобиль, выехав на дорогу, сорвался с места, набирая бешеную скорость и обгоняя другие машины, исчез за поворотом. А Марго стояла и никак не могла прийти в себя. Она столько раз за последние дни прокручивала в мозгу, как будет отвозить Артура домой на роскошном ярко-алом «рено», но только в ее видениях за рулем машины сидела она, Марго, а не эта омерзительная блондинка. И почему длинноногая красотка так внимательно оглядывалась по сторонам?
