Текст книги "Ship's Life, или «Океаны нам по щиколотку!» (СИ)"
Автор книги: Алина Пуаро
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 33 страниц)
– Когда она умерла? Девятнадцать. Четыре дня как исполнилось.
– Мда-а. протянул он. – знаешь я уверен, она бы тобой гордилась сейчас.
– Скорее сказала бы, что я дубина.
– Почему?
– Потому, что мне уже двадцать пять, а я в третий раз начинаю жизнь заново.
– Первый тогда, второй – после мужа, да?
– Да. – скривилась Алина. – если можно его так назвать.
– Ты ведь его еще любишь?
Она молчала. Этот вопрос всегда заставал ее врасплох. Ведь и на корабле она была только для того, чтобы найти его и вернуть, и Крис был частью ее плана, многое уже было сделано для этого, но в последнее время она все чаще задавала себя иной вопрос. А смогла бы она его простить? А если нет, то к чему все это?
– Это его подарок, да?
– Что? – переспросила девушка.
– Кулон. – Джош протянул руку, и она поняла, что машинально теребила его все это время, и закрыла его ладонью.
– Нет, не подарок. Но он принадлежит ему. Ему его дал вождь племени индейцев Амазонии, и я должна его вернуть. Но знаешь…
– Знаешь что? – потому что девушка опять умолкла.
– Ты думаешь можно любить, когда не уважаешь человека и больше не веришь?
– Если ты о настоящей любви – то нет.
– Тогда я уверена, что не смогу опять быть с ним. Даже если еще люблю. – девушка сжала кулаки, что не укрылось от взгляда музыканта. – То, что я еще что-то чувствую – это вполне естественно. Он ведь был моим мужем, и я думала, что это навсегда. Я и он. В счастье и в горести. И все такое. Засыпать и просыпаться вместе, есть и пить, смеяться и плакать, навещать родню, кататься на мотоцикле. И еще миллион разных дел. Мне казалось, он идеально мне подходил, понимаешь, нам всегда было весело, в постели все было просто супер, путешествовали часто, танцевали, вообщем, никакой рутины. Я была с ним очень счастлива, но сейчас я все больше понимаю, что мне с ним, не как с личностью было хорошо, а от жизни, которую я вела. Понимаешь о чем я?
– Думаю, да.
– У меня в Париже было почти все, о чем я мечтала. Красивый муж, любимая собака, друзья, работа, учеба, я писала свою первую книгу. Мотоциклы, театры, музеи, выставки, рестораны, ночные клубы. Все, чего душа пожелает. Только море, пожалуй, было далеко, но ведь мы собирались переезжать. А потом, так вот, раз. – она с ухмылкой развела руками. – И он меня предал. Я все же думаю, я была хорошей женой. Не изменила за два года ему ни разу, а стоило б. У меня был один друг… В этом, пожалуй, я виновата, но ведь все было платонически, понимаешь. Мы просто общались. – краем мысли, не останавливаясь, перечисляя свои достоинства, она вдруг поняла, что первой в их браке предала она. И тогда, когда утренним ритуалом была смска для Рыжего, и даже тогда она это знала. Сердцем знала, и с этим ничего больше нельзя было поделать. – Представляешь, он не знал, как стиральная машинка включается. В семь утра вставала, чтоб ему обед приготовить. Ни разу не было, чтоб он домой вернулся, а в шкафу чистой рубашки нет или на плите пусто. У меня только характер ужасный. В этом разводе я сама была во многом виновата и возможно заслуживала наказания, но не такого… я ведь, правда, чуть не умерла. Меня три вещи спасли – отец, собака и друзья. Я сейчас поняла, такого никогда не смогу простить. Да и зачем?
– А ведь ты выглядишь такой счастливой. По тебе ни за что не скажешь, что ты такое перенесла. Ведь некоторым за всю жизнь такое не выпадает, а тебе всего двадцать пять.
– Во-первых, целых двадцать пять. А во-вторых… Во-вторых, я не выгляжу счастливой, я здесь, действительно очень счастлива. У меня, если хочешь, ощущение, что я толи из тюрьмы, толи из больницы вышла. Мы с ним были очень разными людьми, хоть нам и было хорошо вместе. Он за всю жизнь одну книгу прочел. А мне человек нужен, чтобы я могла и о книгах с ним разговаривать, и чтоб он морду сумел набить кому-то за меня. Мне его не хватает, но я в тоже время я почти ничего о нем и не помню. Хмм. А корабль… Для меня корабль, это как коридор со множеством выходов, ну точно, как этот. – и она мотнула головой в сторону двери. – я снова дышу, а как вспомню, что зимой было, страшно становится. У меня тогда два желания было – нормально проспать хотя бы одну ночь, не вскакивая каждые пять минут от рыданий, и поесть так, чтоб на изнанку потом не выворачивало. Я на семь килограмм похудела. Зато, какая диета.
Он допил вино и потянулся за бутылкой.
– То, что нас не убивает…
– Делает только сильнее, – закончила она. – и мне налей тоже.
– С удовольствием.
– Так что, кто знает, может, то, что тебя уволили, это тоже не просто так. Это обязательно должно привести к чему– то очень хорошему. Ты ведь из другого теста, понимаешь, о чем я. Ты можешь творить. У тебя есть твоя музыка, у тебя есть, что сказать миру! Ты бунтарь, но только от таких и рождается красота, кровью тех, кто бросает вызов обыденности. – она раскраснелась и возбужденно продолжала, – Ты просто обязан писать. Музыку или книги, это не так важно. Важно сам процесс творения и красота, которая получается в результате. Не пей больше. Ведь, это только мешает, а ты не имеешь на это права.
– Почему? – он даже дыхание затаил.
– Потому что ты иной. Знаешь во Франции даже фраза такая есть – boulot, metro, dodo, дословно, если переводить, так это – работа, метро и баю-бай. Так ведь почти все люди живут… А ты талант. Когда есть, что сказать, молчать ты не имеешь права. Представляешь, если б Хемингуэй так жил – в офисе, на работе и с детьми на выходные к морю? Чего бы мир лишился, представь хоть на минутку? И ведь все пьют и даже все напиваются, но нельзя же менять солнечный свет на бутылку! Даже лунный нельзя. – Алина частенько вставляла в разговор странные ассоциативные ряды, и часто ей приходилось пояснять, что она имеет в виду, но сейчас это не требовалось абсолютно точно. – У тебя столько сил, энергии, столько стремлений, а на что ты их тратишь? На алкоголь? И всего лишь потому, что ты тут несчастен, как ты говоришь? Посмотри на меня, даже я на это права не имею, а уж ты и подавно! Господи, да возьми ты мяч и вечером кидай, вместо бара. Это знаешь, как помогает, я ведь видела, что тебе это нравится. Джош, не трать свою жизнь понапрасну, пожалуйста! Ты столько всего можешь достичь. Слушай свое сердце и твори…
Она выдохлась и замолчала, во рту пересохло, и она опять потянулась к стакану. От вина язык у девушки развязывался все больше, но пока она четко осознавала, то, что говорила.
– Я ведь даже ни о чем не жалею. Веришь?
– Не верю. – Джоша поразила искренность и жар этой тирады, и тем более ее справедливость до такой степени, что музыканту стало стыдно. Он на минуту почувствовал себя школьником, и был втайне рад смене темы. – Жалеешь о баскетбольной школе. – напомнил он девушке, касаясь краем собственного пластикового стаканчика о ее.
– Только о баскетбольной школе. Так что, то все, что не делается, все к лучшему. Иначе я ведь никогда б не узнала этого.
– Чего?
– Корабля. Моря. Удивительных людей. Абсолютно иной жизни. – она подняла на него глаза. – Тебя.
– Меня?
– Я обязательно напишу про тебя в своей книге.
– А я про тебя!
– Нет. – Алина залпом выпила вино и надула губы. – Не хочу.
– Я и спрашивать не буду. А интересно почему?
– Потому что я хочу получить от тебя кое-что другое.
– Не вопрос.
– Ты же не знаешь, что я попрошу.
Он тоже одним глотком осушил свой стакан и разлил остатки вина.
– Все, что угодно. Хочешь куплю тебе Сенчюри, покрашу в розовый цвет и назову в твою честь?
Алина расхохоталась.
– Ну, еще бы. А в розовый, это потому что я блондинка, так?
– Нет, не потому. Просто так. Так чего желает моя королева?
– Тогда уж назови его Палома. А еще мы желаем, чтобы ты написал для нас песню. – застенчиво попросила «королева».
– Легко! А что значит Палома?
– Честно?
– Честно. Так что?
– Спроси у Рамиру, когда вернется. Это на испанском. Я так хочу дочку назвать, когда она у меня будет. Слушай, а сколько времени? – спохватилась девушка, подавив зевок.
Джош посмотрел на часы и вытаращил глаза:
– Половина седьмого.
– Мда. Мне осталось спать полтора часа.
Возвращаться к реальности никому не хотелось, но проза дня вторгалась в свои права с наступлением света. Алина покачнулась и поднялась на ноги. Взгляд упал на стол, на котором теперь лежали только вещи Рамиру. И все же один из предметов явно принадлежал не пианисту, и она взяла в руки барабанные палочки. Поверхность была гладкой и отполированной, на боку чернела полустертая надпись, которую девушка тихонько погладила рукой. Ей казалось, что они были живым существом.
– Надо же, никогда не держала их в руках, а ведь даже администратором группы когда-то была.
– Возьми на память. – предложил он, видя, с каким трепетом девушка держала их на ладони.
– Серьезно?
– Конечно, серьезно.
– Спасибо. – ей захотелось прижать их к груди, как плюшевого мишку. Слова были излишни, он словно подарил ей частичку самого себя, своей души, своего творчества.
Девушка подошла к барабанщику, встала на цыпочки и крепко обняла. Джош содрогнулся всем телом, и руки сомкнулись на ее талии.
– Какую надежду я тебе дала? – едва слышно спросила Алина, и так зная ответ.
– Что в этом мире все-таки существует женщина, которая способна меня понять.
Алина еще крепче прижалась к широкой груди, а затем легко оттолкнулась и обернулась на пороге.
– Спокойной ночи.
– Доброе утро. – ее глаза рыскали по его лицу в поисках улыбки, но он оставался абсолютно серьезен.
Алина повернулась и пошла прочь. Ее так и не покинуло чувство, что только что случилось что-то непоправимое. Спиной девушка чувствовала, как он смотрит ей в след, звука закрывающейся двери она так и не услышала.
Отвратительный посторонний шум громко и настойчиво трещал где-то совсем рядом. В голове отвратительно шумело, но глаза все же пришлось открыть, ибо звук повторялся с омерзительной периодичностью. Алина с трудом повернула голову и тут же зажмурилась от яркого света. «Твою мать. Этого дня я не переживу…»
Кошмарное бренчание издавал телефон, сменившийся на голос Тамары после поднятия трубки:
– Ну, ты что там, умерла? Я уже пять минут звоню. Вставай, давай.
– Еще не умерла, но сдается мне, ты не далека от истины.
– Вставай, говорю. Сегодня предпоследний день этого ужаса.
– Встаю. – пробормотала Алина – если получится. Я спать легла полтора часа назад.
– А я два. Так что день будет просто чудесный. Пошли хотя бы позавтракаем, если поспать не удалось.
– Иду. – и она нажала на отбой.
Девушка душераздирающе зевнула и тупо уставилась на пальцы ног. Интересно где мы сегодня, и почему так ужасно хочется спать? Это была единственная здравая мысль, которая приходила в голову. Она спала у Йорго, так что сейчас было время возвращаться к себе. Алина перевела взгляд на подушку, и ей вдруг страстно захотелось, чтобы весь вчерашний день был дурным сном, от которого она только что пробудилась. На простыне из-под одеяла торчали скрещенные барабанные палочки. Она с минуту молча смотрела на живую картину, потом нерешительно погладила твердую поверхность, глубоко вздохнула и натянула брюки.
– Пить хочу. Умираю. – объявила девушка на пороге своей каюты.
Томка молча подала ей открытую бутылку с минералкой. Она стояла растрепанная, но уже в белой футболке и форменных брюках. Алина, оглядев ее, открыла шкаф и вытащила такое же форменное поло.
– Ну, как вы вчера посидели? Было чего-нибудь?
Алина жадно пила воду и только отрицательно покачала головой.
– Уф-ф. Боже, почему так пить хочется после пьянки? Нет. Мы только разговаривали.
– И поэтому ты вылакала почти литр воды? – подозрительно поинтересовалась подруга.
Дверь душа открылась, и в комнату зашел Кевон. Алина, немало не смущаясь, натягивала футболку прямо при нем. Для девчонок он был чем-то вроде предмета мебели в плане стеснения.
– Привет. Ну как оно?
– Отстань, мы только разговаривали. – повторила она, нашаривая ногой туфли. – И вообще иди давай, нам пора.
– Окей. В аут сегодня пойдем после ланча?
Девчонки переглянулись между собой.
– Шел бы ты правда отсюда. – нехорошо покосилась Томка на своего бойфренда. – можно подумать, ты не в курсе, что мы вообще уже забыли, как берег выглядит. До Барселоны можно об это даже и не думать. Сегодня полдня работать, полдня в локерах, завтра си-дей, а потом двадцать четыре часа инвентаризации. А из-за тебя я еще и не выспалась не фига. Ты-то сейчас дрыхнуть пойдешь, зараза…
– Ладненько, приятного дня девочки. Повеселитесь на работе. – Чернокожий парень успокаивающе поднял руки, показывая розовые смешные ладошки, и ретировался – Алина, кстати, к тебе Джош с утра заходил. – донеслось уже из-за двери.
– Что?! – поперхнулась она водой, – Сюда?! Утром?!
Тамарка завязывала свои буйные волосы перед зеркалом и через плечо встревожено посмотрела на подругу.
– Ну да. А что?
– Епть… А что ты ему сказала? Давно он приходил? Ну что за черт…
– Кевон дверь открыл. Он пришел ни свет ни заря. Мы только-только закончили, ну сама понимаешь что, а тут стук в дверь.
– Ну и?
– Ну, он и сказал, что тебя нет.
– Тьфу ты, мать твою за ногу… ну зашибись. И что же я ему скажу теперь?
– Так у вас было чего, давай говори уже.
– Да не было. Честно, я же сказала, ну и что с того. Он мне нравится, Том. Он очень особенный. Я серьезно.
Тамара только рукой махнула и словно потеряла всякий интерес.
– Понятно. Еще один особенный.
– Тома, не издевайся, мне и так плохо. Он сегодня улетает.
– Шипс лайф. Пойдем-ка завтракать, дорогая.
Они вышли за дверь, но Алина все же забежала в коридор, где жили музыканты. В каюте толи никого не было, толи кто-то очень крепко спал. На Сенчюри начинался тем временем новый день.
Шон только поздоровался и смылся на задний план, оставив дела вышестоящему по должности. Департмент гифт-шопа в полном составе выглядел, как отряд узников на галерах. Осунувшиеся и невыспавшиеся лица, унылые взгляды и никакого энтузиазма. Даже Серж, обычно державшийся по стойке смирно, предпочел присесть на край стойки для футболок. Сил не было уже ни у кого, Алина вообще все собрание просидела с лицом, на котором было написано «Меня нет. Вернусь через сто лет». Иен даже сделал ей замечание, но так или иначе, ум сейлс ассистант был занят совсем иным. Как объяснить Джошу ее отсутствие в собственной каюте. Она так долго ломала голову, что и не расслышала, как ее зовет Зара.
Та вопросительно смотрела на нее и, кажется, ждала какого-то ответа.
– М-м?
Новозеландка нетерпеливо дернула головой. Алина машинально отметила, как всегда идеально нанесенный макияж сорокатрехлетней женщины, которая выглядела едва ли старше ее самой.
– Ну, ты еще не проснулась что – ли?
Все остальные подходили к столу, брали какие – то приборы и покидали магазин. Только Алиса и Рената оставались у касс, последняя своим обычным громоподобным голосом объясняла чилийке, как пересчитывать шоколад и чипсы. Алина отказалась от мысли сориентироваться по обстановке и виновато призналась:
– А что надо делать? Я все прослушала.
Зара вздохнула с видом великомученицы и за руку подвела девушку к столу.
– Бери счетчик и пошли уже.
Иен подозрительно посмотрел на последнюю выходящую пару:
– Вопросы есть?
Алина уже открыла рот, но ощутив чувствительный тычок под ребра, выше Зара дотянуться не смогла, тут же его и закрыла.
– Нет. Нам все ясно. – и мило улыбнувшись аккуратно прикрыла за собой дверь.
– Ты чего дерешься? – возмутилась девушка уже снаружи, пока они спускались по лестнице.
– А ты хочешь выслушивать все по пятому разу? Чем ты на собрании слушала?
– Понятия не имею, но я вообще ничего не поняла про эту штуковину. – и она с большим сомнением взвесила на руке внушительный прибор непонятного назначения.
– Короче. – они остановились перед витриной с янтарем. – нам нужно это пересчитать и записать.
– О Боже.
– Именно. Можем начинать. – и Зара вынула у Алину из рук счетчик, нажав какую-то кнопку сбоку, отчего тот засветился противным зеленым светом.
– Как старый мобильник. – непроизвольно вспомнила девушка.
– Похоже. Эта хреновина работает так. Берешь стилос и набираешь номер отсека. Его смотришь на витрине, – Иен их вчера развесил, потом количество предметов на полке, а потом детально по ску-номерам, которые по идее должны быть сзади. Понятно?
– Нет, но неважно. Сейчас попробуем.
– Никаких попробуем! С ума сошла? – новозеландка тут же отобрала у девушки счетчик. – Чтобы сбросить, надо идти к этому выскочке.
– К Иену?
– К Иену. Причем пойдешь к нему ты. Я вообще отказываюсь общаться с этим лысым малолеткой.
Алина хрюкнула, поспешно закрыв рот рукой, потому что вышеозначенный «лысый малолетка» прямо сейчас шел в их сторону.
– Ну, как дела девочки?
– Все в порядке, Иен. – Алина помахала счетчиком, чуть не заехав им в стекло дисплея.
Но он, похоже, не зря был высшим менеджером, обмануть бдительность им не удалось:
– Аккуратней, пожалуйста, с аппаратурой. Если в порядке, почему еще не начали?
На сей раз Алина пихнула, готовую съязвить, Зару, и поспешно сказала первое, что пришло в голову:
– Мы смотрели с какого отсека начинать. Ведь дисплеев много, – она развела руками, уже более успешно попытавшись протаранить дисплей, так что стеклянный шкаф жалобно зазвенел. И попыталась улыбнуться, чтобы сгладить впечатление. – Ой. Извините. Я его Заре отдам.
– Хорошая идея. – по лицу Иена было видно, что он, кажется, засомневался в правильности выбора команды для описи ювелирных украшений, но вспомнив про какое-то неотложное дело, зашагал дальше, не удостоив их даже кивком головы на прощанье.
Девчонки прыснули, как только он скрылся из виду.
– Надо покидать эту гадость за борт, и считать не надо.
Алина с неудовольствием оставила мысль так и поступить, сейчас даже это не доставило бы ей радости. Девушка вздохнула, ни о чем другом, вернее ни о ком она думать была просто не в состоянии. Джош улетает сегодня, и ей обязательно нужно с ним поговорить до отъезда с корабля. Но как это сделать? Чертова инвентаризация…
– Ладно. Пошли.
– Куда? – удивилась Зара. Мы тут сегодня целый день. Видела сколько дисплеев?
– А открывать ты их чем будешь? – поддразнила Алина женщину, которая была почти вдвое ее старше.
– А черт. Точно. Надо в джюэльри за ключами идти.
Тут Алину осенило.
– Зара, я вниз сбегаю быстро, а ты пока за ключами сходи, ладно. Я нейм-таг забыла.
– Только быстро.
– Пулей. – заверила ее Алина и воспряла духом. Кажется, еще не все потеряно.
Но перед коридором, где жил оркестр Сенчюри, она запаниковала и свернула по направлении в свою кабину. Лучше, я ему позвоню, подумала девушка, и подперла дверь внизу, чтобы та не захлопывалась. Она подошла к телефону, подумала и отдернула протянутую руку, нервно побарабанив по столику пальцами.
– Сначала в туалет схожу. – сказала она самой себе, пытаясь хоть на минуту отсрочить объяснение, которое могло свести на нет все. Алина и самой себе не была готова признаться, насколько важным мог оказаться в ее жизни этот странный, пухлый барабанщик с глазами раненного тигра. Она зашла в ванную, закрыла дверь на замок, словно это могло отгородить ее от окружающего мира.
– А ведь сама во всем виновата. Сама. – сказала девушка, машинально оглядывая белые полотенца, новую занавеску в душе, принесенную уборщиком, целую гвардию бутылочек с различными косметическими средствами, выстроившуюся по краю раковины. И внезапно решившись, она дернула ручку двери.
– Тьфу, ты, ну, ты. – девушка уже успела забыть, что сама заперла дверь несколько секунд назад.
Алина щелкнула замком, и торопливо вышла, вернее, только попыталась выйти из туалета, потому что на выходе натолкнулась на предмет своих утренних раздумий.
– Джош?! – просияла она. – Что ты тут делаешь?
Барабанщик однако не совсем разделял ее радости.
– Это тебя стоит спросить. Тебя тут так редко можно застать.
Алина сделала вид, что это было в порядке вещей:
– Ой ладно тебе, не дури. Я сплю у своего бывшего, когда он на работе. Там постель большая. Он, конечно, думает, что я вернусь, однажды, но вообще мы друзья. – плела она и внутренне сгорала от стыда.
Джош теребил в руках свисающий пояс тамаркиного халата.
– Да, конечно.
– И потом, у моей руммейт есть бойфренд. Иногда нужно входить и в их положение тоже.
Он молча кивнул, и Алина разозлилась.
– Отлично, то есть ты предполагаешь, что мне и полтора часа спать – это чересчур. Я же лошадь. Мне обязательно нужно было в оставшееся от общения с тобой время заняться сексом! Еще бы.
– А чего ты так разнервничалась? – спокойно спросил он, а в глазах светилась тихая грусть.
Алину такие слова окатили как ведром холодной воды, и она опомнилась.
– Пожалуйста.
– Хорошо. Я тебе верю. – просто сказал музыкант, словно спор был о том, какого цвета море, а вовсе не о том, где Алина сегодня ночевала. – У меня в час самолет.
«Вот и все» – проговорила про себя девушка, – «Вот и все». А вслух сказала:
– Я буду около ковы. Зайди за мной попрощаться?
– Я буду у себя в кабине, ну мало ли если у тебя пять минут будет свободных до того. – торопливо пояснил он. – Представляешь, мне даже выходить нельзя.
Алина закатила глаза к потолку:
– О боже. Бред какой. – и вдруг хлопнула себя ладонью по лбу. – Меня же Иен убьет.
Джош резким движением повесил шелковый поясок на вешалку рядом со шкафом и глухо спросил:
– Неужели мы больше не увидимся?
– Я в это не верю, – твердо ответила девушка. – И все зависит от нас.
– Хочешь, я приеду к тебе в Майями? Возьму машину и приеду.
Алина тем временем взяла со стола ключ. Стоя к нему спиной, девушка не смогла сдержать расплывающиеся губы, с ног до головы ее затопило солнечное счастье. Затем она быстро посерьезнела, повернулась к нему лицом и ласково пригладила ему вихрастые волосы:
– Я зайду еще ладно? Мне пора бежать.
На бегу она подумала, что в спортзал сегодня уже можно, в принципе, и не идти, свою норму за сегодня она выполнила сбеганиями вверх вниз по лестнице. Хорошо хоть в служебной части корабля такие скачки были не запрещены, иначе тем, кто опаздывает, пришлось бы не сладко: по гостевой половине корабля так уже не поносишься, сломя голову. Мимолетно поздоровавшись с кем-то из хауз-кипперов, и тяжело дыша, но стараясь делать вид, что она ничуть не торопится, Алина затормозила рядом с новозеландкой.
– Я пришла.
Зара с любопытством подняла брови:
– Ну, и где ты была?
Алина подтянула хвост на затылке и сомнением глянула на коллегу:
– А куда я уходила?
Зара только фыркнула:
– Я уже две полки пересчитала, вот ту и эту. Бери машинку и забивай номера. Твое счастье, что Иен в бутике застрял.
– Так его не было?! – Алина с облегчением перевела дух. – Вот уж, точно, слава Богу.
– Терпеть его не могу. Он меня младше, а пытается учить уму-разуму. Представляешь приперся ко мне в косметику вчера и начал советы давать, как семинар проводить по кремам. А у меня в руках как раз банка с грязевой маской была. Так я чуть было ему глину на физиономию и не намазала. Руки так и чесались.
Алина хмыкнула, пытаясь не сбиваться.
– Ой, да что ты на него так взъелась, у нас предыдущая вот менеджер была, Ким, это просто ужас. У меня поджилки тряслись, когда она шла только из-за поворота.
Зара положила блокнот и ручку на стеклянную полку дисплея и уперла руки в боки:
– Алина, мне сорок три года. У меня двое взрослых детей, и какая-то там тля на десять лет меня младше станет меня учить жизни?
– Вообще-то, верно, конечно. – посочувствовала она и спросила, чтобы сменить тему. – А где твой муж? Как он смотрит на то, что ты на корабле?
– Да мы развелись уже лет десять как. Так что, думаю, никак не смотрит. Я вообще-то замуж собираюсь за Дейва.
– Это тот, который приезжает?
– Да. Через две недели – и новозеландка пустилась в пространный рассказ о своем бойфренде, о том какой он был замечательный и любящий.
Через двадцать минут Алина не выдержала. Она, в принципе, представляла, как будет выглядеть ее просьба, но надеялась на снисхождение. Джош так и не появился, а больше бездействия выдержать она была не в состоянии. Инвентаризацию за дело, девушка, естественно, не считала.
– Зара… Можно я еще на пять минут отойду?
– Я так понимаю, тебе просто очень надо?
– Зара. У меня друг через час улетает. Может быть, насовсем…
Глаза женщины сразу подобрели.
– Иди, конечно. Только не долго.
Алину два раза просить не пришлось. Проходя кову, она наткнулась на Ленку с целым подносом янтарных украшений.
– Это ты нам? – Алина на мгновение остановилась и с отвращением оглядела ювелирные изделия.
– Да, нет. Это в ювелирку, потом считать будем.
– А-а. Там что творится? – она мотнула головой в сторону джюэльри и помогла ей открыть дверь.
Ленка боком протиснулась внутрь, бросив на прощание:
– А там наш менеджер часы ломом бьет.
Алина, готовая бежать дальше, ошарашено остановилась, не поверив своим ушам:
– Что делает? Да, ладно?
Лена высунула голову и шепотом объяснила:
– Прохладно! Сидят там Шон вместе с Иеном и бьют швейцарские часы молотком.
– Все. Я даже комментировать не буду… – Алина покачала головой. – Это уже просто клиника неврозов. Не знаю, как мы эту инвентаризацию переживем.
Украинка только плечами пожала и скрылась внутри магазина. Для нее это была целая трагедия. Дорогие и абсолютно новые часы, вместо того, что бы поправить ремешок или приклеить страз, колотили вдребезги и отсылали назад, как демадж. Алину это не столько взволновало, сколько ошарашило. Но по-настоящему ее интересовало только то, что происходило в каюте барабанщика.
Дверь как всегда была нараспашку открыта. Рамиру сидел за компьютером, записывая для Джоша фотографии на диск.
– Трям. – она постаралась выглядеть веселой.
– Привет Алина. – отвлекся Рамиру на секунду от экрана.
– Привет дорогая. А я уже почти собрался.
– С чем тебя и поздравляю. – она не знала, что говорит.
– Так эмэйл мне и не оставишь свой? – безнадежно поинтересовался он, вытаскивая чемодан и прислоняя его к стенке.
Она отрицательно замотала головой.
– Оставь мне ты свой. Только не электронный, а обычный адрес.
– И ты однажды позвонишь в мою дверь?
– Да.
– Ты удивительная. – он посмотрел на девушку долгим-долгим недоверчивым взглядом, – я до сих пор не могу поверить, что ты существуешь.
Алина смутилась и от смущения выпалила вслух то, на что ее натолкнул взгляд музыканта:
– Ты похож на мою собаку!
Рамиру удивленно поднял голову и пробормотал себе под нос:
– Ничего себе, комплимент.
– Потому что смотрю на тебя такими же влюбленными глазами?
– Нет.
Как было объяснить ему характер Урикана? И то, сколько для нее значила эта собака? То, как они познакомились. И то, что он был единственным существом на земле, за которого она чувствовала, что несла ответственность.
Тут ее осенило:
– Я тебе сейчас его покажу, и ты поймешь.
Когда она вернулась в обнимку с компьютером, то чуть не натолкнулась на Кейт.
– Ты тоже сюда?
– Да, вот кофе Джошу принесла.
– Спасибо дорогая, – поблагодарил ее барабанщик, забирая бумажный дымящийся стаканчик.
Слух Алины неприятно царапнули такие нежности. До сих пор девушка слышала такие слова только при обращении к ней самой. Мысль, а может он всех так называет, а может все, о чем они говорили и все его выражения, это у него так со всеми, промелькнула в голове, но девушка от нее отмахнулась. В конце концов, Рамиру ее тоже также зовет, а их ничего, кроме дружеского общения, не связывает. Девушка раскрыла лаптоп и стала копаться в старых фотографиях.
– Это не то, это… Это Нормандия, а это вообще мы без собаки были. – перебирала она разные папки и быстро листала картинки.
– А это что? Капитан?
– Где? – удивилась девушка. – какой капитан?
– Ну вот, – показала Джош, – это вы у капитана?
– А-а. Ну, да. – безо всякого интереса подтвердила Алина, – Он глаз на Наташку положил, и мы все оказались приглашены на этакую парти. Клубника со сливками, белое вино и греческий салат. – скорчила она забавную рожицу. А что?
– А ты можешь дать мне эти фотки?
Алина уже не в первый раз слышала такую просьбу и мгновенно поняла, о чем идет речь. В прошлый раз ее просил об этом Димитрий, но она сразу же отказалась. Но теперь речь шла не о греке. Девушка пытливо посмотрела на музыканта, пытаясь понять, о чем он сейчас думает.
– Я же знаю, что они тебе не для украшения рабочего стола, и не меня ты на них лицезреть собираешься.
– Отдаю дань твоему уму. Но этот человек уволил меня за то, что сам проделывает ежедневно и с удовольствием. – со сдавленной яростью выговорил он, выдерживая ее взгляд.
Алину еще раз поразило его сходство с Уриканом. Сердце заныло, она уже знала, что не сможет ему отказать, но все же хотела оттянуть этот момент.
– Ты точно как он. Абсолютно. Такой же сумасшедший, такой же искренний, веселый и нежный. То тигр, то котенок. Сейчас я тебе покажу своего любимого мужчину. – с этими словами она закрыла одну папку и открыла совсем другую. – Вот, любуйся.
Нахмуренный барабанщик склонился над компьютером, а Алина, затаив дыхание, наблюдала за ним. Рамиру тоже сунул нос в экран и охнул от неожиданности.
– Я думал у тебя пудель какой-нибудь, а у тебя – это…
– Это – повторила девушка со смехом, – Это Урикан.
– И он тебе напоминает меня?
– Ты мне напоминаешь его. – поправила Алина, но в общем, это не столь важно. Просто вы похожи.
– Могу я спросить чем?
Алина испытывающее взглянула на него – она не могла понять, задело музыканта такое сравнение или заинтересовало, или может быть, тут было что-то другое?
– Душой. – тихо ответила она. – и тем, что я о вас должна заботиться, – но этого она не могла произнести вслух.
Но и того, что она сказала, оказалось достаточно, чтобы Джош простонал:
– Рам! Ну как мне ее оставить? Я же никогда в жизни не смогу такую найти…
– Алина, прыгай в чемодан? – Рамиру попытался разрядить обстановку.
– Да уж в таком бауле и еще место останется.
– Ребята, мне пора. Компьютер я оставлю, перепиши ему фотки, Рам. Я и так тут слишком долго.
Вот и наступил тот самый миг прощания. Алина лихорадочно пыталась придумать, как отдалить то, что было неизбежно, хоть на минуту, хоть на несколько секунд.
– Ты мне адрес не написал, – напомнила она.
Это было ужасно. Время уходило, как песок сквозь пальцы, и забирало от нее человека, который вдруг стал ей безумно дорог, а она ничего не могла сделать. Раз в жизни ей уже пришлось такое пережить, но и в этот раз надежда исчезнет только со смертью. Бороться надо до конца.
Алина молча протянула ему листок со стены, и он чиркнул несколько строк. Не глядя, девушка убрала бумагу в карман пиджака, ей никак нельзя было дольше задерживаться.
– Я буду ждать.
– Я приеду.
Они встали в дверях. Джош прижал девушку к себе так, что Алина чуть не задохнулась. На секунду ей стало тепло и спокойно и неожиданно пришло чувство, что теперь все будет хорошо, что где – то далеко с места стронулась маленькая снежинка, и нарастая, однажды она превратится в огромную белую лавину, ту, что снесет все старую боль, обиды, разочарование, ту, что разрушит стены и тюрьмы, в которые мы все друг друга заключаем. Ту, что даст яркому солнечному свету пролиться на жизни двух людей, таких непохожих на остальных, встретившихся всего на несколько дней где-то посреди океана и сейчас расстающихся против своей воли. Они прощались, но она готова была поклясться чем угодно, что не навсегда. И в этот миг ей стало все равно, кто мог их видеть, девушка приподнялась на цыпочках и поцеловала его. Он удивленно открыл глаза, и губы дрогнули, отзываясь, но девушка тут же оттолкнув его, уже исчезла, подарив болезненное нытье в низу живота.
