Текст книги "Ship's Life, или «Океаны нам по щиколотку!» (СИ)"

Автор книги: Алина Пуаро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 33 страниц)

– Тут я. Чего тебе? – Наташка сидела сбоку и пыталась соединить две части, которые не совсем друг другу подходили, но она не сдавалась. Невежливое обращение подруги она пропустила мимо ушей.

Тамара только рассмеялась:

– Да не ты! Мне матрешка нужна вот такая с оранжевой косой.

– А-а.

Алина, наконец, осилила коробку и, подхватив ее, пошла в локер, бросив на прощанье:

– Мда. Знаете, все это весьма напоминает передачу «Найди меня».

Никто не ответил, потому что никто уже ничему не удивлялся, все были слишком заняты. Через два с половиной часа Алина со стоном разогнулась и выглянула в коридор, по пути наподдав ногой деревянную часть какой-то очередной поделки, которая с веселым грохотом поскакала вдаль.

– Черт. – выругалась она и поспешила за убежавшей игрушкой, пока какой-нибудь пассажир не поскользнулся на ней по закону подлости.

– Теперь дайте мне дуру с челочкой. – донеслось ей вслед.

Через секунду она вернулась, подхватив низ какой-то большой матрешки.

– Ну, как вы тут живые?

– Относительно. Я бы даже сказала весьма относительно. – зловеще пророчествовала Ленка. – Мы скорее всего тут поселимся. Пора переносить манатки. Дайте мне маму.

– Какую еще маму?

– Большую матрешку. – пояснила Тамара, забирая у Алины из рук русскую поделку.

– Наташка, а ты уже трезвая?

– Нет. Но я сижу и пишу. Поэтому никто не видит, что я пьяная с вечера.

Алина покачала головой и вернулась в свой локер. Флорина в коридоре разложила расписные яйца и с молоденьким хауз-киппером пыталась их пересчитать.

– А ты как?

– Я заснула прямо на гостевой двери. Можешь себе такое представить?

– А если б ее кто-нибудь открыл?

Она безразлично пожала плечами в ответ, ясно давая понять, как сильно ее это волнует.

Из коридора тем временем донеслось:

– Отдай мне эту морду. Это, вроде бы, моя.

Речь тоже шла о матрешке, догадалась девушка и вернулась к своим шалям, от которых ей уже становилось дурно. Интересно, когда люди осознают, что сошли с ума… – подумалось ей.

Тут в проеме показалась голова Сержа.

– Вы что, еще не закончили? Побыстрее нельзя? Там Иен ждет. – он осуждающе покачал головой и снова исчез.

У девушки появилось непреодолимое желание запаковать его в одну из коробок и отправить куда подальше. Как можно быть таким противным? Не видно что – ли, все же работают, так нет же, обязательно надо прийти и сказать гадость. Она уже открыла рот, чтобы сказать какую-нибудь колкость в ответ, но ее перебил вопль, раздавшийся где-то по соседству:

– Я ее нашла почти всю! Ура!

– Давайте скорее. До брейков вам надо закончить.

В воздухе повисла неприязненная тишина, но ассистент менеджера, словно ничего не почувствовав, уже шагал назад по коридору широким мужским шагом. Алина перешагнула кучу наваленных на полу набивных кукол с фарфоровыми лицами. Лица девчонок ничего хорошего не выражали. Все молча переглянулись, а потом заговорили одновременно.

– Господи, как же он уже достал! Девочки, да дайте же ему кто-нибудь. Ему просто необходимо кого-то трахнуть.

– Иначе он затрахает нас.

– Морально.

– Do it for the team! – резюмировала с жаром Алина и девчонки дружно заржали.

– Кого отдадим на заклание?

– Жертвоприношение, блин…

Даже перерыву сорок пять минут вместо часа уже никто не возмущался – просто не было сил. Они спустились на третий дек, быстро перекусили, и снова нужно было приниматься за работу. Времени хватило только поесть и ничего больше. После брейка все вернулось на круги своя. За исключением того, что Грант так и остался спать в каюте Алины и Тамары. Когда первая по привычке широко распахнула дверь, то застыла на пороге. Она совершенно забыла то, что произошло этой ночью. Девушка знаками показала Томке, что у них гости. Подруга не выдержала и прыснула со смеху, зажимая рот рукой. Алина осторожно притворила дверь и растерянно посмотрела на нее:

– Слушай, и что делать будем?

Тома покачала головой:

– А что, ты всерьез думаешь, он у нас решил навечно поселиться?

Тут уже и Алина не выдержала, и расхохоталась. Подошла Наташка, пряча сигарету за спиной:

– Открывай быстрей, я курю.

В коридорах было строжайше запрещено находиться с едой, напитками ил сигаретами. Если кто-то из секьюрити бы заметил, дело грозило увольнением.

Алина схватила ее за плечи и живо развернула в обратную сторону:

– Курить будем у вас. Шагай, а то еще на секьюрити нарвемся. Пулей!

– А у вас то что?

– А у нас занято.

Наташа даже развернулась на ходу:

– Да ладно? Как так занято?

– Только не вставай на проходе. Я случайно переспала с Грантом.

Разумеется, подруга сделала прямо противоположенное и встала, как вкопанная:

– С каким Грантом? – сделала она большие глаза.

Алина смущенно развела руками:

– Ну с тем, который с аккапеллы новой.

Карие глаза, подведенные фиолетовыми тенями, распахнулись еще больше, их обладательница сурово взмахнула ресницами:

– Да ты что? А чего молчишь, блин?

– Я не молчу, я забыла, что он у меня в каюте спит. То есть я думала, что он уже проснулся и ушел… и вообще.

– Ну, мать ты даешь. Ты забыла, что с ним переспала? Ну и как?

Девчонки наконец-то ввалились в каюту, но там уже пускала колечки дыма Наташкина руммейт, и дискуссию пришлось свернуть. Ленке они почему-то все не слишком доверяли. Только что посвященная в дело подруга прямо раздувалась от любопытства и возмущенно пыхтела, пока они поднимались назад на восьмой дек. И все закрутилось по новой.

– Это не она, – покачала головой Алина, и Наташка мрачно скривилась. – Там цветочки другие. А тут вообще вишенки. Иди меняй.

– Эта нормальная? Положи обратно. – командовала Ленка над горой упаковочной бумаги. На очереди стояли все демаджи, которые точно так же надо было отделить от целых, зарегистрировать и убрать с глаз долой. Все это предназначалось на отправку в Майями, чему весь департмент гифт-шопа был несказанно рад. Русские сувениры уже так намозолили глаза, что казалось, скоро будут сниться им в кошмарных снах. Наташа подошла к Ленке и замерла на месте. Последний сувенир оставался в руках, а коробка была заклеена тремя полосками скотча, отлепить который не было никакой возможности:

– Блин!

– Что?

– Так они запаковали уже все.

– Блин! – выругалась и Ленка, вслед за подругой и растерянно почесала затылок. – Ну, не распаковывать же коробку из-за одной хреновины?

– Может разбить ее и в демаджи?

– Угу, мне уже все равно.

– Наташ, сходи. – заканючила Алина. – я вся завалена этой гадостью.

Под гадостью в этот раз подразумевались расписные лаковые шкатулки, каждая стоимостью минимум двести долларов, а некоторые несколько тысяч.

– Кто сказал, что это не она? Самая, что ни на есть она. – триумфально заявила Наташа, появляясь в дверях локера с другой найденной матрешкой в руках, заново обретшей обе свои половины. – слушай, а где Оливия?

– Она в четвертом локере.

– Ясно, дай мне вон ту жопу, пожалуйста. Ну, все это последняя. Давай записываем это и все.

– Ты хочешь сказать все с матрешками. – скептически закивала Ленка. – У нас еще куклы и шкатулки, шали, какие-то идиотские украшения и …

– Шали давно запакованы, надписаны и убраны. – возмутилась Алина. – или вы думаете, я тут загорала, пока вы работали?

– Я уже ничего не думаю. У меня мозг атрофировался. Кстати, эта не та жопа, это еврейская жопа. – задумчиво протянула Ленка, разглядывая последний круглобокий русский сувенир.

Алина в прострации воззрилась на нее.

– То бишь от той матрешки с еврейской картинкой. Ну, что непонятного? – разозлилась она, – Звезда там шестиконечная, как мне еще ее называть?

– А-а. – выражение Алининого лица без слов говорило, что она думает по этому поводу. – а я всегда думала, что матрешка – это исконно русский предмет искусства. Слушай, может, завтра закончим это? Я уже не могу больше

– А не поцелуешь меня в задницу? – вежливо поинтересовалась украинка. – Я тут еще и завтра сидеть не собираюсь. Давай хотя бы с этим закончим.

– Поехали. – вздохнула Алина.

Теперь оставалось только записать все номера, к чему они и приступили.

– Передай это. Три шесть один пять восемь. Спасибо, восемь семь пять четыре один. Осторожно, три шесть восемь пять два четыре.

– И двадцать восемь.

– Почему двадцать восемь? Разбитое? А-а.

Со стороны, наверное, такой диалог выглядел, по меньшей мере, странно, но две девчонки, сидевшие на полу в куче матрешек, пасхальных яиц, расписных шкатулок, шалей, понимали друг друга с полуслова. Ленка упаковывала, опротивевшие за целый день, матрешки в огромную картонную коробку, а Алина записывала номера, которые ей называли.

– Интересно, кто ее потащит? – меланхолически бросила она, ожидая, пока подруга отыщет следующий номер.

– Знаешь, мне все равно. Три шесть один восемь пять. Все! Пошли девкам помогать.

– Мать моя женщина… – застонала девушка, поднимаясь. – когда все это кончится?

– На следующей неделе.

Алина послала ей убийственный взгляд. Намного больше бы ее устроил ответ, что конечная проверка будет завтра утром. Она вышла в коридор, пока Ленка отряхивалась от упаковочной ленты и обрывков скотча.

Тамара с Наташей тем временем обсуждали, как бы сбегать поесть так, чтобы начальство не засекло.

– Сихорс один. – Томка кинула в большую коробку другую, – маленькую, с морским коньком на этикетке. Она считала пресс-папье. – а может просто сбегать сэндвич взять и тут его съесть? Две морских звезды.

– Ага, а как его возьмешь? Восемь, девять, десять, двенадцать. Ты мне лучше другое скажи…

– Руками. Чего непонятного? Отпрашиваешься в туалет и быстренько до месса. После десяти идет одиннадцать.

– Ну, да и на Шона там напороться. Я две сосчитала сразу.

– А-а. Я так не могу. Пятнадцать, шестнадцать, семнадцать. Я иначе собьюсь.

– Еще три хорса запиши. Я что-то спросить хотела.

– И еще пять. А что?

– Теперь уже не помню.

– Совсем уже мозги работать перестали. – тут, наконец, рыжеволосая красавица заметила Алину с Ленкой в дверях.

– Мы вниз – Оливии помогать.

– Двадцать пять, двадцать шесть. – кивнула девушка, снова углубившись в подсчет.

– Пошли уже. – махнула рукой Лена. – скоро мы вообще разучимся нормально разговаривать.

У Оливии на четвертом этаже дела шли не лучше.

– Открываешь коробку, чекаешь, сравниваешь с тем, что нарисовано, если не совпадает, то пишешь скунамбер, который на этих сумках наляпан.

– На этой вот не наляпан. – недовольно нахмурилась Алина. Ей уже надоело быть милой и во всем находить положительные стороны.

– Наляпан. Его только разглядеть надо. – Оливия уже собаку на этом съела.

– Тьфу, черт.

– Именно.

– А еще что осталось?

– Хмм, кроме тех кошмарных косметичек?

– Ну?

– Еще это сумасшествие за десять долларов.

– И что?

– А то, что сегодня мы его считать не можем. Нам его продавать, а потом…

– А потом полночи считать еще.

– Нет уж. – Алина решительно отказалась. – На фиг. Давайте его все продадим.

– Ага. Вы берете одну кошмарную сумку и три еще страшнее получаете в подарок.

– Те, которые колбасой воняют? – поинтересовалась Оливия.

– Ага. Протухшей. Надо же такую солому вонючую найти, наверное, специально искали.

Тут в комнату заглянула рыжеволосая голова. Четыре пары глаз, принадлежащих Алине и Лене, воззрились на нее в ожидании. Никому не хотелось заново открывать гигантскую коробку, заново переписывать четыре листа номеров и запаковывать это все назад. И все ради одной дурацкой матрешки, про которую все забыли. Проще было сделать вид, что ее вообще не существовало в природе.

– Ну, как? Выкинула?

– Ага, – махнула Наташка рукой и вытерла руки о футболку с ближайшей полки. – Пришла с помойкой, посмотрела, никого нет. Как размахнулась и захреначила. Посмотрела потом, тьфу – не разбилось. А тут этот филиппинец, который на помойке работает, приходит, я ему хелло пробормотала, сама пакетик об уголок и бежать. Надеюсь, никто не заметит.

Ленка расхохоталась, а Оливия тут же потребовала перевода, так как Наташка по привычке выпалила это по-русски. Украинка начала переводить, а Наташка скорчила за ее спиной уморительную физиономию, которая явно должна была означать «Что?» и относилась к прошедшей ночи с Грантом. Алина замахала руками и прошипела только одно слово, указывая на Ленку:

– Потом!

Подруга разочаровано скривилась и потерла нос рукой.

– Ладно, девушки, я на восьмой, мы с Томой почти закончили.

– Ленк, я с ней загляну, нам же наверняка что-нибудь сверху нужно?

Та задумалась и выдала через секунду:

– Скотч принеси. Тот, который побольше.

Оливия согласно кивнула.

– Точно. У меня больше нет.

– Ну, и отлично, я скоро вернусь. Одна нога тут, другая там.

– Знаю я эти ноги, – проворчала украинка, принимаясь разворачивать груду футболок. – Опять провалится на полчаса.

Наташа с Алиной тем временем шагали по коридору по направлению к лестнице.

– Ты с ума сошла? Даже не заикайся при Ленке. Дойдет до грека и опять мне выслушивать потом…

– Ты же решила от него уходить. И я же ничего не сказала.

– А я еще ничего не решила. Точнее даже я думаю, что наоборот, мне надо успокоится и вообще как-то прекратить это гулянье. А ты пыталась!

– Ничего я не пыталась, давай рассказывай лучше! Я чуть от любопытства не умерла. Когда ты успела, и самое главное, как он в постели? Выглядит то он на все сто, даже я заметила, хоть он немного и не в моем вкусе.

Алина неожиданно остановилась и нерешительно посмотрела на подругу.

– Я ничего не помню! Ни-че-го!

– Совсем ничего?

– Совсем. А знаешь, что самое ужасное во всем этом? Получается, что я изменила Йоргесу, а ради чего, спрашивается? Ради секса? Так я ничего из этой ночи не запомнила. А ради чего еще? Сама не знаю…

– Зачем тебе вообще он нужен? Вы же постоянно ссоритесь, секс у вас раз в пятилетку, из-за денег что– ли? Как-то это не очень здорово…

– Да нет, я не до такой степени свинья. Он мне нравится в чем-то, он надежный, я в нем уверена. С ним ни о чем не надо думать, понимаешь? И он правильный, и мне кажется, это то, что нужно. Потому что муж у меня был абсолютной противоположностью, и результат не замедлил сказаться.

– Значит грек – идеальный муж и будущий папочка, ну так не собираешься же за него замуж?

– Да я и не развелась еще. – уныло пробормотала Алина. – и точно никуда не собираюсь. Я и сама не знаю, почему я с ним.

Слова подруги заставили ее в очередной раз задуматься. Корабль качнуло, и девчонки машинально ухватились за поручни лестницы, куда они только что вышли. Жизнь на корабле приучала относиться ко всему философски: к качке, на которой не обращаешь внимания, даже если приходилось перебирать ногами в душе, к обеду, который иногда приходилось проглатывать за пять минут, к вечному гулу, который уже давно не мешал спать и ко всем остальным бортовым прелестям. Алина пропустила подругу вперед и поднялась на один дек выше, ей хотелось просто подышать на секунду свежим воздухом. Корабль снова повернулся в волнах, и краем сознания она удивилась, почему так качает, если они стоят на месте.

Быстренько взбежав вверх по лестнице, она ошарашено замерла, не зная, что предпринять. Ей вдруг отчаянно захотелось провалиться сквозь землю, – через узкий проем выхода на палубу пролезал высокий блондин в джинсах и футболке, обтягивающей идеальный торс. Солнечный свет бил ему в спину и четко обрисовывал контуры тела.

– Привет, Грант. – у Алины неожиданно пересохло в горле, и привет получился несуразно сиплым.

Голубые глаза вспыхнули ярким светом.

– Ой, привет. Как ты?

– Замечательно. Работаю с утра. Я тут шш… шла. Хм. Ну, буквально мимо проходила. – она нервно взмахнула руками и боком попыталась протиснуться мимо него. – Мы сейчас в локере работаем. Прямо тут. Ну не прямо тут, но на этой лестнице. То есть не на лестнице, а рядом. Вообще, тут.

– Понимаю. – он опустил глаза, и девушке показалось, что где-то погасили свет.

– Ну, увидимся. – она выскочила на палубу и прижала ладони к пылающим щекам.

«Черт подери, ну надо ж было ему тут оказаться». Это было первой мыслью. Тот факт, что его каюта находилась прямо рядом с выходом, как-то выпало из внимания девушки. «Я выглядела полной идиоткой». Эта мысль стала второй, и вместо того чтобы насладиться мгновениями отдыха, Алина начала мерить шагами дек.

С одной стороны ей было жутко неудобно перед Грантом, она переспала с ним и теперь просто пыталась вести себя как мужчина, то есть просто не замечать объект предыдущей ночи, и у нее это явно плохо получалось. Ей было стыдно и перед Йоргесом за то, что она опять ему изменила. Боже, опять! И действительно, какого черта, она остается с этим греком, от которого ничего, кроме хорошего, в общем-то, не видела. Разве что нервы ей мотает, так тоже ведь, не без повода.

Она попыталась разобраться в своих чувствах к Гранту и в причинах, по которым она провела-таки с ним ночь. Он был неописуемо привлекателен, но ведь это было не все. И Алина к своему ужасу вдруг поняла, что ее двигал практически спортивный интерес, получить то, что желают все остальные, стать победителем, а как человек, он ей был не интересен.

– Я стала действовать, как мужчина… – вслух резюмировала она и разозлилась, – просто прекрасно, девочка, давай продолжай в том же духе. Помнишь, как папа говорил? Будешь размениваться по пятакам, пятак тебе и цена!

На этом моменте своих рассуждений она тяжело вздохнула и повернулась, наконец, посмотреть на берег. Девушка задумчиво почесала щеку и попыталась подсчитать в каком же порту они стояли, потому что береговая линия ей ни о чем не говорила, хотя и казалась смутно знакомой. Порта, как такого, не было и в помине, а значит сегодня если их и выпустят в аутсайд, то это будет тендеринг, маленькие лодки, перевозящие пассажиров с корабля на берег.

Тут она чуть не хлопнула себя рукой по лбу. Ну, конечно же, они в Вильфранше. Поэтому и тендеринг, ведь там порт только для яхт. Не смотря на то, что все французское вызывало у нее гримасы, как от зубной боли, это название заставляло ее улыбаться. Этот город был связан с тем периодом ее жизни, когда она еще не знала Дамиана. На Лазурном берегу Алина провела свое первое лето во Франции и воспоминания были самыми чудесными: пальмы, золотой песок, голубое небо, загорелые и улыбчивые люди, и волшебное ощущение новизны, молодости и счастья.

Несколько мгновений она смотрела на берег и улыбалась, разглядывая яхты и зеленые холмы, но тут неожиданный оглушающий звук колокола заставил ее подскочить. Она оглянулась и показала кулак бриджу. Там радостно махал биноклем Адонис.

– Засранец! – весело крикнула она, немало не заботясь о том, что такое обращение никоем образом не подобает по отношению к офицеру. Но слышать ее грек никак не мог, а уж понимать и подавно, так что девушка могла быть спокойна по этому поводу. Однако колокол опендека напомнил ей, что пора возвращаться, и она поспешила к выходу. Грант и Йоргес, вместе взятые, вылетели у девушки из головы при мысли о том, что устроит ей Серж, если не застанет ее на месте. Деревянный настил гулко зазвучала у нее под ногами, пока она торопливо бежала с, залитой солнечным светом, палубы в электрический полумрак коридора.

По дороге она порадовалась, что все-таки есть работа – занятие, которое отрывает ее от этой ставшей какой-то очень длинной и запутанной череды мужчин. То, что в самом начале ее так не привлекало в корабельной жизни, сейчас, кажется, захлестывало с головой и начинало всерьез ее пугать.

– Простите, я чуть-чуть задержалась, – пробормотала она себе под нос, хотя обращалось это к Сержу, и собиралась было скользнуть куда-то за спины девчонок, но тот схватил ее железной рукой за плечо.

– Подожди. С тобой тут желают поговорить.

Алинино сердце снова куда-то ухнуло. Допрыгалась, сказала она самой себе. С тяжелым вздохом она развернулась, но на удивление ни Иена, ни Шона вокруг не обнаружила.

– Тебя тут спрашивали.

– Кто?

– Один джентльмен.

Алина с недоумением вышла с крю-части в коридор, и тут у нее в буквальном смысле слова опустились руки. «Это последний гвоздь в крышку моего гроба» – больше мыслей у нее не осталось. Перед девушкой стоял смущенный и взволнованный донельзя молодой человек, высокий, чернокожий и на костылях. Одна нога у него была в гипсе. Алина схватилась за голову:

– Крис! Господи Боже мой!! Что ты тут делаешь?!

Глава 12. Инвентаризация

– Да, Крис, я, правда, очень устала. Конечно, я очень рада, что ты тут, но елки-палки, надо ж было выбрать из всего сезона именно круиз с инвентаризацией! Да, я понимаю, естественно, ты не мог знать. – она помолчала, слушая монолог на том конце провода. Томка вопросительно смотрела на нее, зажав пальцами сигарету.

Алина отрицательно помотала головой, и Томка разочарованно пожала плечами и пошла в ванную:

– Ладно, Крис, у меня глаза уже закрываются. Я спать пойду, хорошо. Спокойной ночи. Да. Да. Целую. Ты тоже.

– А-а! – заорала она. – Тома! Ну что за идиотизм?!

– Чего кричишь? – появилась она в дверях, вытирая полотенцем лицо. – Какой именно?

– А ты чего умылась?

– Косметику смыла.

– А в бар?

– Да ну. Не хочу. Кевон скоро придет.

– Том, что мне делать? У меня сейчас голова треснет. Ну, чего он приперся-то сюда? Мне вот только его не хватало для полноты картины. Грек, Грант, Бен, а теперь еще и он.

– Ты забыла Марка и хм… Можешь еще сюда этого барабанщика приплести.

– А он-то тут причем?

– В последнее время я что-то часто слышу имя Джоша.

– Да нет. А вообще не знаю. И причем тут он?! Мне с Крисом разобраться надо как-то! Наверное, надо ему честно все сказать!

– Что? – иронически ухмыльнулась подруга, убирая волосы, чтобы не замочить в душе. – Ты знаешь, дорогой, я как то не поставила тебя в известность об окончании наших отношений, которых, собственно говоря, и не было, как таковых. А вообще, у меня на борту один официальный бойфренд, которого я почему-то редко вижу, неофициальный любовник, от которого бегаю, другой только что уехал, я ему пишу письма, и ко всему мне безумно нравится один сумасшедший драммер. Ах да, а на корабль я села, чтобы вернуться к бывшему мужу, которого все еще люблю. А так все в порядке, заверю я тебя. Зря вино отказалась пить, кстати. – сменила она тему под конец и протянула руку. – дай халат, там на кровати валяется. Все я пошла купаться.

Алина молча протянула халат и почувствовала, что все, с нее хватит. Без пол-литра не разберешься, пришла девушка к выводу, и не переодеваясь, вышла за дверь.

«Ну как же я ему это скажу? Он ведь сюда прилетел через океан, но ведь я не виновата, я же его не звала! Но у меня смелости не хватит. Ну как же в тридцать лет можно быть таким глупым? Или влюбленным? Да е-мое, что же он любит?! Во что они все влюбляются? Ведь ни один из них меня не знает, да и кто вообще знает? А вообще нужно ли оно, это знание для любви? Если нет, то, что же тогда мы любим? Даже мой собственный муж не знал меня на самом-то деле, а ведь мы почти три года вместе прожили… Господи, а я-то его разве знала? Если б знала, догадалась ведь, наверное, не отпускать его так, а если б знала, что он способен так со мной поступить, осталась бы я с ним? Какая может быть любовь без доверия?»

Девушка, как во сне, открыла дверь и зашла внутрь. Она прошла к бару, уселась на стул у самой стойки и даже не расслышала вопроса, который ей задали.

– Алина, с тобой все в порядке?

Она еще секунду смотрела в пирамиду бутылок на этажерке позади бармена и только после этого скосила глаза:

– А? Что?

– Назови мне какой-нибудь пирог.

– Чиз-кейк. – ни на секунду не заботясь о смысле вопроса, ответила девушка и, наконец, повернула-таки голову.

Рядом за стойкой сидели барабанщик и тромбонист. Она машинально оглянулась и поняла, что в баре почти никого кроме них не было. Музыка играла какая-то на ее взгляд весьма странная, что-то типа транса, в углу сидели завсегдатаи филиппинцы, бармен вопросительно смотрел на нее.

– Виски и кока лайт. – сказала девушка, а про себя подумала. – «Его тоже зовут Марк, с ним переспала Оливия. Интересно, других имен на корабле не нашлось? Неужели я, и правда, никогда не любила Дамиана по-настоящему по одной единственной причине, что я и знать-то его не знала, равно как и он меня?»

– Вот, что мы забыли! – хлопнул себя по лбу Джош, кидая свою карточку на мокрый стол. – На меня запиши, Марк. Мы перебрали все названия разных десертов, а чиз-кейк забыли. Слушай, у тебя такое странное выражения лица…

– Как мешком пыльным по голове огрели? – продолжила его мысль она. – Привет Бен.

Немногословный тромбонист поднял в воздух бутылку с пивом, как бы замещая этим приветствие. Барабанщик в свою очередь поморщился от прямолинейности переходящей в грубость, так не звучавшей в устах молодой и красивой девушки, которая сидела от него по правую руку, но все же подтвердил:

– Что-то вроде этого.

– Ну, так и есть.

– А я сегодня ходил играть. – укоризненно начал он, – А ты не пришла.

– А я работала. – в тон ему ответила девушка, начиная злиться. И тут ей не было покоя. – У нас инвентаризация, знаешь ли, и я вообще на ногах не стою.

– Да нет, я понимаю. Я просто ходил один кидать.

Алина вдруг опомнилась, он ведь ни в чем перед ней не провинился.

– Извини, пожалуйста. У меня просто голова кругом. Правда, ходил? – улыбнулась она недоверчиво.

– Да. – он, явно, был доволен собой.

У девушки вдруг потеплело на душе, все же что-то хорошее у нее, кажется, получалось.

– Я тобой горжусь. Скоро будешь играть лучше меня! – девушка подмигнула Бену. – Хотя вряд ли, конечно. – добавила она, посмеиваясь, предвидя его следующую фразу.

– Что?! – завопил он, вскочив со стула. – Вот увидишь! Я тебе докажу, что я могу. Однажды приедешь ко мне в Лос-Анджелес, а к тому времени я буду играть не хуже Коби Браянта, и мы с тобой сразимся!

Алина расхохоталась, ее ожидания подтвердились на сто процентов.

– А ты мечтатель.

– А вот посмотришь, – он вдруг заглянул ей в лицо и кивнул. – однажды ты просто не сможешь сказать нет.

Снова что-то такое промелькнуло в его глазах, что Алину тряхнуло как зарядом электричества. Каждый раз под его взглядом она чувствовала, что этот пухлый барабанщик будто видит ее изнутри, читает самое сокровенное и знает то, что ей не подвластно. Она изучающее посмотрела на него, но тут же отвела глаза в сторону, предпочтя снова спрятаться за стеной колкости и напускного безразличия:

– А ты опять пьян.

Он грустно улыбнулся.

– Не пьян, а пью. И что? – в бутылке, которую он держал в руках, почти ничего не оставалось, а на столике стояло уже несколько пустых.

– Могу я спросить, зачем?

– Потому что я несчастлив здесь. Вот зачем. – ни малейшей грубости не прозвучало в его голосе, скорее, только отрешенная усталость. – а вот ты, скажем, счастлива?

Алина отхлебнула виски и задумалась. Море, солнце, опендек, звезды, новые люди, язык, и даже работа. Слишком много мужчин, этот факт ее смущал, но пока еще забавлял. Да, она была счастлива, причем счастлива так, как может никогда не была счастлива с мужем, которого, как ей казалось, она любила всем сердцем.

– Да. Очень!

– Серьезно? – удивился Джош. – Нас погано кормят, вы работаете, как черти, каюты маленькие. Еще и осень уже почти. И ты счастлива?

– Глупости какие. Ни один из перечисленных тобой моментов не может сделать меня несчастной. По-моему это глупо расстраиваться из-за еды. Кормят и ладно. Ты посмотри вокруг. – Джош невольно оглянулся, и девушка смутилась. – Да, нет. Я не имею в виду бар. Я в общем. Ты представляешь мы на корабле. На огромном белом корабле, плывущем посредине Средиземного моря, ты выходишь на палубу и чувствуешь соленый ветер, брызги, видишь звезды и туманы… Да ради одного этого стоит тут находиться! А шторм! Ты когда-нибудь выходил в шторм на палубу?! Это же вообще неописуемо, видеть взбесившуюся стихию, быть в самом центре событий, чувствовать дрожь судна, прижимаясь к стене, когда ветром тебя готово снести в воду и почти невозможно дышать, прячась от волн, но стоять и замирать от восторга… Это ли не счастье? Ты думал о том, сколько людей лишены этого в жизни? И как счастлив ты, имея возможность жить жизнью океана?

Джош, затаив дыханье, слушал ее и описанные девушкой картины проносились у него перед глазами, а девушка между тем продолжала:

– А люди. Джош. Тут встречаются такие люди, которых ты никогда бы не встретил на берегу, артисты, певцы, музыканты, писатели, фотографы… Я столько интересных личностей за всю свою жизнь не встречала.

– Это уж точно. – одними губами произнес барабанщик, откровенно любуясь девушкой, которую задел за живое его вопрос. С сияющими глазами она доказывала ему то, что он знал и чувствовал сердцем, но в тоже время этих причин сейчас ему почему-то было не достаточно.

– А баскетбол? Где еще можно играть посреди моря в баскетбол? А порта? А новые страны? Ты вот сам откуда?

– Калифорния. Штаты.

– Ты, сидя в своей Калифорнии, когда бы ты выбрался в Норвегию? Увидел бы ты когда-нибудь серые скалы, глубокие фьорды, прозрачные озера, где викинги ходили. Викинги! Представляешь? И Ирландия? Англия? Да мы же тут всю Европу проплыли! Голландия, Италия, Франция! Сколько песен можно об этом написать, в конце концов, ты музыкант или кто? Ну, что не согласен? Это все не повод для счастья?

– Тихо– тихо, – согласен, конечно. Тебе стихи писать нужно, ты не пробовала? У тебя бы получилось.

Этот совет вызвал у Алины вполне понятную скептическую усмешку:

– Ага. Возьму на заметку. Просто иногда люди не понимают своего счастья. – она помолчала, криво ухмыльнувшись, – всегда кажется, что лучше там, где нас нет, а трава зеленее на газоне у соседа.

– Да нет. Дело не в этом.

– А в чем?

– Иногда боли слишком много бывает. Столько, что и солнечный свет не видишь, не то, что страны другие.

– То, что нас не убивает, делает только сильнее. Я этой зимой чуть не умерла, ну так не умерла же. – пожала она плечами. – у всех бывают трудные моменты. Тебе, похоже, просто нужен друг. И… – тут она хитро улыбнулась. – Баскетбол.

Джош повертел в руках бутылку и покачал головой:

– Пообещай мне одну вещь.

Алина слега удивилась:

– Какую?

– Оставайся всегда такой, какая ты сейчас. Пожалуйста. Так я буду верить, что где-то рядом живет счастливый человек.

Она вздрогнула и пытливо посмотрела ему в лицо, словно пытаясь разглядеть, что же ее так волновало в этом человеке. Что-то в нем было такое, близкое и далекое одновременно, что-то родное и что-то до смерти пугающее.

– А какая я сейчас? Откуда ты знаешь?

– Ты живая. И твоя энергия из этого бара выливается прямо. Ты… Ты, похоже, действительно счастлива.

– Счастлива. – проворчала она, вдруг вспомнив, почему она тут, и залпом выпив оставшееся виски, – Марк! Повтори, пожалуйста. Влипла я, как муха в паутине.

– Хочешь поговорить?