Текст книги "Ship's Life, или «Океаны нам по щиколотку!» (СИ)"

Автор книги: Алина Пуаро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 33 страниц)

Глава 11. «Из песни слов не выкинешь»

Бен уехал, и пора было возвращаться к нормальной жизни, что означало к греку. Но как же сложно после выходных возвращаться к трудовым будням! Она уже не испытывала радости при их встречах, и дело было не только в певце. Общение с Йорго стало сводиться к нравоучительным беседам, каждый раз после которых девушка бушевала, словно проснувшийся вулкан. Постоянные нотации, в конце концов, навели ее на мысль о том, что, может, они слишком разные. Она никогда не была правильной, не поступала, как нормальные люди, но даже если бы захотела измениться, то не смогла бы этого сделать вот так просто, в несколько недель. Тем более, что и желания, как такого, у нее не было.

Наоборот, Алина вдруг осознала, что ни перед кем у нее не осталось обязательств, что никому она ничего не должна. Мужу было не интересно, что с ней происходит, бойфрендов было два, что значит, ничего серьезного ни с одной стороны. И девушка неожиданно снова почувствовала себя семнадцатилетней, свободной и счастливой, почувствовала себя готовой делать глупости. Но если в семнадцать это было простительно, то как это выглядит, когда тебе двадцать три, девушке еще предстояло узнать.

Корсика Алину слегка разочаровала, хотя ничего особенного девушка про этот остров не знала, но родина Наполеона представлялась ей чем-то совершенно исключительным, таким, как и сам прославленный император. Но ничем, кроме невероятно большого выбора кораллов, порт Ажасьо похвастаться не мог. Алые украшения, зато были тут повсюду, начиная от ювелирного магазина, где любому посетителю предлагались бесплатные напитки, до обшарпанного ларька с сувенирами. Корал использовался не только для колец, браслетов и ожерелий, но и для таких предметов, как, например, ложки. Цены, разумеется, были тоже очень разными, но вполне можно было найти что-то себе по карману. В остальном городок ничем не отличался от любого прибрежного французского города. Пляжи, кафешки-брассри, маленькие частные лавки. Все, как везде у французов.

Йорго с Алиной сидели в маленьком ресторанчике с видом на море и ждали, пока им принесут заказ.

– Расскажешь, где ты вчера была?

Алина вздохнула. Сейчас начнется:

– Танцевала.

– Спасибо, это мне уже доложили.

– А что тогда спрашиваешь? – вспылила она. – Я и не скрывала, и тебя звала между прочим.

– А дома нельзя один вечер остаться?

– Я полгода сидела дома. Хватит с меня. Теперь хочу развлекаться.

– А обязательно надо это делать так, чтобы все об этом знали?

Алина с тоской огляделась: вдалеке синело море, вокруг на террасе, где они сидели грело солнышко, и все дышало беззаботностью и радостью. Ну почему надо было обязательно ссориться в такой прекрасный денек?!

– А причем тут я? Твои греки описывают тебе каждый мой шаг. Даже если бы я просто пила сок в мессе, ты бы уже об этом знал.

– Никто за тобой не следит, просто ты каждый раз ведешь себя так, что привлекаешь внимание всего корабля! Кто позавчера загорал на опендеке?

– А что тут такого?

– А то, что на вас с Тамарой пялился в бинокль весь бридж? Это тебя не волнует?

– Если честно, то очень мало. Если я хочу загорать, то почему я должна думать о тех, кто на меня пялится? На пляже всегда кто-то пялится.

Йорго тяжело вздохнул:

– Ну как ты не понимаешь? На пляже ты этих людей никогда больше не увидишь, а с офицерами с мостика мне придется еще, может, полгода работать в замкнутом пространстве. Так почему я должен слушать еще полгода от каких-то посторонних людей, какие ноги у моей девушки? Пожалуйста, не надо так больше делать. Я не хочу на корабле быть таким образом знаменитым!

Для Алины он снова превратился в учителя, а она сама – в непослушного ребенка:

– Слушай, если я так сильно тебя не устраиваю, ну так может нам лучше расстаться попросту? Все, что я делаю, тебе не нравится. По-моему тебе нужна послушная греческая женщина, а лучше арабская. Чадру на голову, а то и вовсе ведро, и порядок. Прикуешь ее за ногу к плите. Хорошо я придумала?

Грек молча изучал скатерть на столе. Алина тоже замолчала, внутренне кипя от негодования. Так они просидели вплоть до прихода официанта.

– Тангер идет. Пустой.

– Что такое тангер? – машинально поинтересовалась Алина. Ей уже не хотелось ни есть, ни разговаривать.

– Судно, которое нефть перевозит. Сейчас оно пустое. Видишь красную линию на борту. Если ее не видно, значит, корабль сидит низко в воде, и он заполнен. Ну и наоборот, соответственно.

– Откуда ты знаешь?

– Я с восемнадцати лет на тангерах работаю, а на круизнике вообще первый раз, да и то только потому, что Костас попросил. Мне тут не нравится.

– Почему? – девушка искренне удивилась. Для нее корабль был одним из самых чудесных мест, в которых она бывала.

– Почему? – он усмехнулся. – Работа совсем другая. Коллектив другой. Все эти формы, полоски, формулы найт, – это же смешно! Крю-бар! Да у меня половина команды работает на круизнике только для того, чтобы ходить в крю-бар. И на тангере проще все, и распорядок совсем другой, неделями в море. Но и портах по несколько дней стоим. И каюты другие – у меня на последнем была размерами не меньше капитановой, разве что обстановка похуже. Да и деньги тоже. Разница внушительная. Вообще, не знаю, что я тут делаю. Сначала из-за Костаса. Теперь вот ты.

– Что я?

– Ничего.

Алина все пыталась уловить какую-то мысль, которая никак не давала ей покоя:

– Если ты говоришь, что я для тебя столько значу, то почему я этого не чувствую? Почему я с тобой все время ощущаю себя, как провинившийся ученик у директора? Ты думаешь, это нормальное ощущения для начала романа?

– А как с тобой иначе разговаривать? Я же пытаюсь тебе помочь! Ты же такая… – он запнулся, подбирая слова, – ты вся сумасшедшая и… и нестабильная. Невозможно угадать, что ты выкинешь на следующий день. Вчера Костас внизу в инжин контрол руме у меня спрашивает: «Где она?». А что мне остается ответить, если я понятия не имею, где моя девушка сегодня ночью? Это ты думаешь нормально?

– Я думаю, что ничего такого тут нет. Я была в крю-баре и танцевала, и тебя я до этого тоже с собой звала. А еще я думаю, что мы с тобой друг друга не понимаем.

Обед закончился в очередных препираниях, но остров девушка покинула с колье и серьгами из кораллов.

– Ты сама-то знаешь, чего хочешь? – поинтересовалась Наташа, пока они шли на работу. – Кораллы хороши, но фигли ты от него принимаешь подарки, если думаешь с ним порвать?

– Я не думаю, но он меня вынуждает! Я не могу постоянно слушать, какая я плохая и какой, по его мнению, мне надо стать. Какого черта, тогда он вообще со мной остается? Я же даже внешне не его тип. Он предпочитает брюнеток с пышными формами. А я? Я не знаю…

– Вы опаздываете. – Голос тридцатипятилетнего начальника, присланного из головного офиса Майями контролировать проверку магазина, звучал тоскливо и словно тускло. – Почему я каждый раз должен вам повторять? У нас подготовка к инвентаризации, вы не могли бы быть более серьезными?

Девушка развернулась в дверях и схватила подругу за руку:

– Вот. Вот он точно такой же! Понимаешь, о чем я? Все! Хватит, я его бросаю!

Подготовка к инвентаризации занимала половину этого круиза и начало следующего. Для этого Иен, по национальности англичанин, в своем возрасте был лыс, как колено, и от этого и без того маленькие глазки делали его похожим на очень грустную свинку. Он выглядел всегда усталым и озабоченным, с самого момента приезда, и хотя Шон боялся его, как огня, но на его подчиненных, босс такой внешности как-то не производил подобного впечатления. Наташа с Алиной присели в самом конце магазина, пропуская мимо ушей то, что говорил Иен.

– И вообще я уже почти решила с ним расстаться. Неужели теперь под греческую дудку плясать?! Не дожду…

Но договорить она не успела, равно, как и англичанин прервал свою пространную речь на полуслове. Вдруг все вокруг: фигурки и украшения сваровского, стоявшие на столах, поехали вниз, сами столы вдруг накренились под углом в сорок пять градусов, стоящие ребята, покачнулись, а кое-кто и вовсе от неожиданности осел прямо на пол, как если бы его не держали ноги. Девчонки похвастались за этажерки, у которых сидели, и с тревогой переглядывались, ожидая, что за этим последует.

– Капитан, похоже, упился в вдрызг. Уже корабль вести не может. Что еще за новости? – Ленка выразила всеобщее мнение, сразу после чего весь корабль, как следует, тряхнуло, в магазине раздался звон стекла, и медленно все вещи приняли свое нормальное положение.

– Ядро все полетело. Фарфор к чертовой матери. – спокойно констатировала Оливия выставляя на стол спасенные стеклянные розы. – думаете еще дальше будем прыгать?

– Понятия не имею, – проворчала Наташа, выбираясь из-за подкосившегося стола, одновременно расправляя подогнувшиеся металлические ножки.

– Вы в порядке, мадам? – Алина помогала подняться престарелой леди, которая аккуратно расправив юбку, сочла за лучшее отсидеться на полу прямо у стеклянных дверей магазина.

– Я-то – да. Но вы уверенны, что уже можно подниматься? Это волна такая была?

– Капитан у нас сегодня не трезвый. – бодро повторила Алина Ленкины изречения.

Женщина совершенно искренне пришла в ужас от такого заявления:

– Да вы что?! А что же нам тогда делать? Вызывать вертолет и эвакуироваться?

– Что-то вроде, но, может, старший помощник сегодня не пил, тогда все обойдется…

Закончив издеваться над бедной доверчивой женщиной, Алина зашла внутрь магазина, где Шон, чертыхаясь, уже осматривал ущерб:

– Не было печали, теперь описывай тут все дамаджи. С инвентаризацией на носу. Что они там, на бридже, о себе думают? Совести нет никакой!

Через некоторое время из громкоговорителей послышался шепелявый голос капитана:

– Добрый вечер дамы и господа. Говорит капитан с капитанского мостика. Прошу прощения за причиненные неудобства и спешу вас заверить, что подобное не повторится. Причиной небольшого крена послужили некоторые технические неполадки. Желаю приятно провести остаток дня.

– Очень мило. – проворчал Шон. Иен просто пожал плечами. Протянул ему лист с ручкой и вышел. Шон переправил это все в руки Сержа, а тот в свою очередь Флор, потому что именно она сейчас работала на кассе в лого-магазине.

– Выносите столы, описывайте дамаджи, мы на пересчете в ювелирке. Гречка живо! – последнее было обращено к Тамаре. Та, подхватив пиджак, спрыгнула со стула и выскочила за дверь. В магазине остались только Флор и Лена, остальные вытаскивали столы на промо.

– Олена. Как записывают дамаджи?

– Сюда смотри, горе ты мое. Вот тут номер. Это ску-намбер, он на каждом предмете. Его записывай и как выглядит тоже. Тьфу, козлы, русалку разбили. Такая красивая была! – украинка повертела в руках отколотый рыбий хвост от фигурки маленькой девочки, лежащей на спинке и чему-то весело смеющейся во весь рот. Выражение у нее на лице было чисто детское и счастливо-озорное, Алине она всегда очень нравилась, но все же не настолько, чтобы платить почти четыреста долларов за фарфоровую статуэтку. Итальянский фарфор фирмы Ядро имел баснословные цены.

В эту ночь Алина спускалась в бар уже навеселе, – после пары виски, которые Наташка захватила неизвестно где, настроение было почти отличное. Где-то в глубине сердца она чувствовала, что вроде ей полагалось скучать по Бену, или мучиться вопросом, правильное ли решение она приняла о расставании с греком, которому девушка, кстати, об этом еще не удосужилась сообщить, но сейчас ей не хотелось думать о грустном.

В баре орала латинская музыка, было накурено и битком набито народу. У стойки торчала Оливия, и Алина, недолго думая, протолкалась к ней.

– Ого, ну и народу сегодня.

Австралийка разговаривала с кем-то из фотографов, но услышав Алину, оба оглянулись и поздоровались.

– Ого, ну и платье. – парень повернулся и девушка узнала Ивана, невысокого паренька из каюты напротив, очень обаятельного и веселого. Бритая голова сверкнула в неоновом свете бара, и Алина показала ему язык:

– Я не на работе.

– Я только за! – подмигнул Иван.

– Лучше бы ты в течении рабочего дня так ходила, – в свою очередь ответила Оливия, перекрикивая музыку, – глядишь, Иен бы так не бесился.

– Видела новую акапеллу?

Оливия засмеялась, покачав головой:

– Господи! Ты никогда не успокоишься? Бен же только несколько дней, как уехал.

Алина на минуту погрустнела:

– Я же никогда больше его не увижу. Помнишь, ты мне сама говорила, – нужно быть реалистом.

– Ну-ну, а помнишь, что ты мне отвечала?

– Что?

– То, что мечты никто не отменял!

– С греком я решила расстаться. Хватит! Только он еще об этом не знает. А в данный момент, я предпочитаю мечтать вот об этом рыжем двухметровом чуде! – и она тряхнула волосами в сторону двух молодых людей, возвышавшиеся над всеми филиппинцами и чернокожими официантами, которые были завсегдатаями в этом заведении.

– Все. Пошли отсюда, мы мешаем рыбной ловле. – Оливия подтолкнула Ивана.

– Чему мешаем?

– Неважно! Пошли, говорю.

Алина прыснула со смеху и замахала рукой, пытаясь привлечь внимание бармена, ребята уже отошли в другую сторону, и она принялась раздумывать, как бы так невзначай пойти к ним познакомится. В принципе, она уже готова была и сама подойти, но тут взгляд девушки наткнулся на парня, размахивающего какими-то листками бумаги, это был Джош. В голове созрел план и, недолго думая, она уже шла к нему, расталкивая толпу народа. Встав у него за спиной, она легко, словно играя, провела рукой по непослушным коротко стриженым вихрам.

– Привет.

Он обернулся, прервав лихорадочное объяснение, предназначающееся одному из поваров, и обернулся.

– Алина!

– Как дела?

– Отлично. – и он потянулся к ней то-ли обниматься, то-ли целоваться, и девушка почувствовала явственный запах спиртного.

– Ты уже совсем хорош. А вечер только начинается.

Он совсем ее не слушал, только почему-то восторженно смотрел на ее волосы.

– Я всегда пьян. Но дело не в этом.

– Ты видел новую акапеллу?

– Да. Вон они стоят. Ты должна подписать мою петицию. У меня уже сто сорок семь человек.

– Что? – не поняла девушка? – Петицию? Какую петицию?

– Я собираю подписи в пользу смены питания.

Алина нахмурила брови:

– А старое чем тебя не устраивает?

Он был не настолько пьян, чтобы ясно не высказать свои мысли:

– Ты видела, как нас кормят? Мало того, что каждый день одно и то же, так еще и холодное, а наверх в наш ужин мы права ходить не имеем. Это нельзя допускать. Мы должны отстаивать наши права!

Алине очень хотелось рассмеяться, с таким жаром и серьезностью он говорил, ей, лично, было абсолютно все равно, чем их кормят, лишь бы было б что поесть, но может, она просто была неприхотлива в еде? А для других, оказывается, это было, чуть ли не вопросом жизни и смерти. По большему счету ее это не волновало, но все же она спросила, пытаясь казаться заинтересованной:

– И что? Много соглашаются?

– Я же сказал, сто сорок семь. Подписывайся!

Она с сомнением посмотрела на протянутую ручку и замусоленные листки бумаги, но все же поставила и свое имя под сто сорок восьмым номером, и в свою очередь поинтересовалась:

– Так что, видел уже певцов?

– Ну да. Вон же они с пивом. Знаешь, ты сегодня отлично выглядишь. Впрочем, ты всегда отлично выглядишь, но сегодня особенно.

Она рассеянно кивнула.

– А ты меня с ними не познакомишь?

– Что?

Она ей пришлось наклониться к самому его уху, чтобы он смог ее расслышать из-за музыки.

– Представь меня!

– А-а. Пойдем.

Только вместо того, чтобы пустить ее вперед или, по меньшей мере, попытаться расчистить ей дорогу, он попросту подхватил ее на руки.

– Ей, ты что?! – заголосила девушка от неожиданности, находясь где-то под потолком. – поставь меня на место! Джош! Слышишь! – она замолчала только, когда, наконец, оказалась на полу.

– Смотрите, кого я вам принес, ребята. Самая красивая девушка на всем корабле. Прошу любить и жаловать, звезда гифт-шопа почтила нас своим присутствием.

– Грант. – представился тот самый высокий со светлыми волосами, от тембра его голоса у Алины во рту пересохло.

– Видите – ли, звезды иначе чем на руках, передвигаться не привыкли. – и она скорчила забавную рожицу. – кстати, меня зовут Алина.

– Браен. Мой коллега. – улыбнулся Грант мягкой улыбкой, представляя приятеля, который приподнял несуществующую шляпу с таким серьезным видом, что девушка весело рассмеялась.

– Парни только приехали, а уже при полном параде. Вы подписывали мою петицию?

– Они вообще-то всего несколько дней на борту. – к ним подошел худощавый молодой мужчина на вид лет тридцати. – как, собственно, и я. Мало того, что на вечеринке не говорят о делах, так ты еще и не представляешь своего босса местной звезде.

Алина мысленно пожелала Джошу провалиться сквозь землю за такое представление.

– Это вообще-то была шутка.

– Это Люк, наш новый круиз-директор.

– Прошу любить и жаловать, – добавил он сам себе и чокнулся с девушкой пластиковым стаканчиком.

Музыка все надрывалась, народ прибывал, виски постепенно согревало кровь все больше и больше, и Алина чувствовала себя в баре, как рыба в воде. Она непринужденно болтала с четырьмя мужчинами, каждый из которых смотрел на нее вполне с определенными желаниями, а ее это лишь веселило. Грант казался ей безумно привлекательным, но, похоже, было, что не только ей. Она вдруг уловила чей-то взгляд и увидела высокую смуглую танцовщицу из Австралии, которая смотрела с завистью и любопытством. Алина только усмехнулась про себя. Дура длинная, подумала она, а вслух сказала:

– Так значит, новенький на корабле? Ну и как тебе здесь? Я в свой первый день была просто в телячьем восторге, бегала всюду и просто прыгала от радости.

Он улыбнулся своей мягкой улыбкой на такую непосредственность:

– Да я тоже первый раз. Мне нравится. Столько новых людей, ощущений.

– Как первый раз, мне сказали, что вы уже здесь были до этого.

– Ребята были, я только заменяю одного. У них там как-то не сложилось.

– Ничего себе не сложилось, ведь контракт шесть месяцев. Столько же они тут были.

– Вот так получилось. А в этот раз я вместо него. Правда, на меньший срок.

– На меньший? – у Алины упало сердце.

– Да. Всего на два месяца.

– А-а. – она постаралась не выказать своего разочарования. – Зато, чувствую, вы тут развлекаться будете на славу.

– Почему? – удивился он, не скрывая, любуясь ее открытыми плечами.

– Предыдущая группа в бар не спускалась ни разу за весь контракт, а вы уже тут как тут.

– Это только в честь начала контракта. Больше ты меня здесь не увидишь. – он чиркнул зажигалкой.

Алина чуть стакан не выронила от изумления:

– Так ты еще и куришь?!

Он с удивлением посмотрел на сигарету, как если бы она сказала, что за нее уцепился всеми четырьмя зелеными чешуйчатыми лапами крокодил.

– А что? Тебе это мешает? Если да, то я не буду. Просто тут все курят, я думал…

– Да нет. Что ты. – она тут же вспомнила Бена, который даже спать шел раньше, заботясь о завтрашнем представлении, но у нее не было не малейшего желания просвещать его об источнике информации, – Все в порядке, просто я думала, певцам полагается заботиться о голосе и все такое.

– Одна сигарета не помешает. – он с удовольствием затянулся, – а ты не куришь?

– И один виски. – сзади очутился Браен и поправил ей упавшую бретельку платья. – и еще парочка. Вы что не танцуете?

– Люк-то зажигает просто.

– Как-то он не похож на круиз-директора совсем. – недовольно покосилась Алина. Люк отплясывал на танцполе с подружкой Никки, которую они с девчонками втихаря прозвали порностар. Тамара утверждала, что у нее лицо – точь-в-точь сниматься в порнухе, Алина не опровергала. Вокруг нее, действительно, что-то такое витало бесстыдное, хоть и не враждебное, но противное женскому взгляду, несмотря на то, что и их никак нельзя было назвать святошами.

– Почему не похож? Кто что будет пить? Я пошел к бару.

– Виски и кока-лайт.

– Пиво.

– Так почему? – снова улыбнулся ей Грант, и Алина почувствовала себя так, словно ей преподнесли жемчужную диадему на конкурсе красоты.

– Потому что директор должен выглядеть более серьезно.

– Хе! А певец не пить и не курить! – подхватил тот. – у тебя на все такие жесткие рамки?

– Рамки? Что ты! У меня их почти совсем нет.

– Как это?

– Очень просто. – Для меня есть очень не много действительно важных вещей в этой жизни.

– Какие?

– Слушай, эта какой-то не тот разговор, который положено вести в крю-баре. – и тут она поняла, что даже этот разговор пытается вписать в рамки. Девушка рассердилась и пошла в А-банк. – Море. Баскетбол. Друзья. Стихи. Путешествия. Все это часть меня, а например, мне абсолютно все равно, что подумают обо мне люди. Любой мужик смотрит на меня как на куклу Барби, и им невдомек, что у меня три диплома, что я говорю на трех языках и что я уже издала один сборник своих стихов.

Грант с восхищением покачал головой:

– Знаешь, я тоже играю в баскетбол. А еще я терпеть не могу куклу Барби.

Девушка почувствовала, что почва уходит из-под ног, но помощь пришла тут же.

– Виски с колой лайт, хоть я никогда и не видел такого коктейля. Пиво и баккарди. Разбирайте. Где Люк? Он уже натанцевался, или наш круиз директор завтра будет лежмя лежать от таких плясок?

– Спасибо. Она играет в баскетбол. – без особых церемоний заявил Грант другу. – Ты когда-нибудь видел более совершенное создание?

Браен шутливо выпучил глаза и завопил:

– Что я слышу! Завтра же идем играть, и я вздую эту прекрасную задницу!

– Кто кого вздует, еще посмотрим. – обрадовалась девушка. – ой, у меня же нет команды.

– Какой команды? – Алина вдруг почувствовала мокрый поцелуй в шею. – кто собирается обидеть самую прекрасную девушку на корабле? – она повернула глаза с досадой и увидела совсем уже пьяного Джоша.

– Фу. Прекрати меня целовать. – отмахнулась девушка, – мы завтра идем играть в баскет. Ты все равно не умеешь!

– Я не умею? Ха – ха. Я еще как умею. А кто играет? Я вам всем задницы надеру.

– Дались вам эти задницы! Так что? Серьезно, давайте завтра устроим турнир?

– Если ты будешь призом.

– Слушай не смешно уже. Прекрати! Ты совсем пьян.

– Да, и что? Зато у меня уже почти двести подписей. – он махнул стаканом и чуть не вылил содержимое на Алину. Она вовремя отпрыгнула.

– Если к завтрашнему дню протрезвеешь, пойдем играть. На двенадцатом деке.

– Ничего себе, я уже тут почти три месяца, а про площадку не слышал. И вообще, – вдруг обиделся он, – к завтрашнему дню я буду как огурчик, – пригрозил он и пошел, расталкивая людей и размахивая смятыми бумажками у себя над головой. – Кто еще не подписывал петицию?!

Алина с ребятами переглянулись.

– Он вообще-то безобидный и хороший. – и видя красноречивые взгляды, уточнила. – Когда трезвый.

Браен опять поправил девушке бретельку платья.

– Заботишься о моей нравственности? – иронически поинтересовалась она.

– Что?

Чтобы повторить ему в ухо, ей пришлось встать на цыпочки, а ведь каблуки были больше десяти сантиметров.

– Вот такое вот ценное знакомство, – развел он руками в ответ. На это раз девушка не успела отскочить, и пиво выплеснулось ей прямо на те самые бретельки, которые он так заботливо поправил секунду назад.

Алина взвизгнула, от ледяного пива на разгоряченной коже.

– Ценнее некуда. Знаешь, меня купали в шампанском, посыпали солью для текилы и мазали именинным тортом, но что бы пивом поливать, это первый раз. Вот спасибо.

Браен растерянно посмотрел на нее и чертыхнулся. Первым движение его было попытаться вытереть рукой, но от этого Алина рванулась и спряталась за спиной у Гранта.

– Ты посмотри на этого нравственного. Он собирается лапать меня за грудь под предлогом помощи! – она не рассердилась, скорее ее насмешила обескураженное выражение лица виновника холодного душа.

Грант расправил плечи, как любой мужчина, за спиной которого укрылась молодая и красивая женщина:

– Спокойствие. Я пошел за салфеткой.

– Теперь ты обязан будешь меня ублажать весь оставшийся вечер в расплату за испорченное платье!

– Могу тоже носить тебя на руках. – покаянно предложил он.

– Я умею ходить, если ты не заметил, но вот если завтра ты попытаешься избежать матча столетия… – зловеще начала она и шутливо замахнулась на него салфеткой, принесенной Грантом.

– Думаю, теперь у него нет иного выхода. – подтвердил молодой человек. – А если серьезно, то, во сколько у нас тренинг?

– А если серьезно, то я совсем не хотел тебя облить. Сорри.

– Да ладно, чего уж там. Принесу тебе его гладить.

– Идет.

– Меня, что тут игнорируют? – возмутился Грант невниманием к своей особе.

Алина рассмеялась:

– Доктор, меня игнорируют! Следующий, заходите! – и видя их непонимающие лица попробовала объяснить, а потом просто махнула рукой. – ладно проехали. Русский юмор, видимо, еще хуже английского. А вас на каком этаже поселили?

– Не успеешь зайти в бар, а девчонки тут же номер телефона клянчат. – Браен неодобряюще нахмурил брови, заставив Алину прыснуть со смеху от своего псевдосерьезного вида.

– Ну и пожалуйста, не стану тебе звонить, и в баскетбол играй сам с собой. Только если завтра не сидей, а то я не помню. Хотя, в принципе, если не будет волн…

– Так, я чего-то не понимаю, а причем тут волны и баскетбол? Мы же не в воде играть будем.

Алина с Браеном переглянулись.

– Сразу видно новичок на корабле.

– Мда, не моряк.

– Да что там, просто сухопутная крыса!

И они снова расхохотались. Грант даже и не подумал обижаться:

– Ну так мне кто-нибудь объяснит?

– Если будут волны, то особо не побегаешь. А то площадке превратится в полосу препятствия. Будешь то в гору, то с горы бегать. Так можно играть, но стремно.

– Кстати нас в восемь три восемь пять поселили.

У Алины как-то разом сошла улыбка с лица.

– Как восемь три восемь пять? – глухо переспросила она.

– А вот так вот. Прямо рядом с опендеком.

Она молча кивнула, номер каюты был слишком хорошо ей знаком. Там еще пару дней назад жил Бен, значит, новую акапеллу поселили в освободившиеся комнаты. Ничего удивительного в этом не было, просто ей как-то сразу расхотелось и строить глазки, и вообще продолжать беседу. До чего же несправедливо все в жизни. Конечно, Грант был красив, с этим не поспоришь, но что решала физическая красота рядом с чуть слышными словами: «Ты удивительная…»?

Девушка вздохнула, и словно против своей воли, оглядела Гранта с головы до пят. Он был наделен той правильной, почти идеальной красотой, которую часто можно встретить на страницах модного журнала или рекламной афиши. Широкие плечи, атлетический торс, прямая осанка. Похоже, про баскетбол он не наврал. Правильный овал лица, светлые брови вразлет, бесхитростные голубые глаза и мягкая улыбка придавали лицу беззащитное и по-детски доверчивое выражение. Она безуспешно попыталась найти хоть какой-нибудь самый маленький недостаток. Девушка вздохнула и нахмурилась, не отдавая себе отчет в том, что пристально разглядывает молодого певца. Зато Грант явно почувствовал себя неуютно под таким изучающим взглядом:

– Что? – забеспокоился он. – Что-то не так?

Алина рассеянно взглянула на него, думая уже о другом:

– А? Да нет. Ничего. Просто ты дьявольски красив.

Он смущенно свернул двумя рядами белоснежных зубов.

– Ну, спасибо за комплимент.

Алина усмехнулась без улыбки:

– Это не комплимент. Это правда. Да ты и сам это знаешь.

Грант покачал головой:

– А ты странная.

– А вот это комплимент.

– Ты, действительно, пишешь стихи?

– Да. – просто сказала она.

– А о чем?

– О жизни. – девушка пожала плечами. – О любви. О дружбе. О путешествиях. Обо всем понемногу.

– И сейчас пишешь?

– Допустим прямо сейчас, это было бы затруднительно, – Алина с улыбкой помахала стаканом.

– Я имею в виду… – открыл рот молодой человек. – Постой, ты надо мной смеешься, да?

– Совсем чуть-чуть.

– Так о чем ты сейчас пишешь?

– А что тебе так интересно? – и смягчилась. – Ладно. Сейчас пишу о корабельной жизни. О странах, которые вижу, о судах. Обо всем, что происходит на борту: об отношениях между людьми в замкнутой системе, о разности культур, краткосрочности эмоций, и… – она помолчала – и о море.

Грант недоверчиво смотрел на нее. В Алинины планы входило произвести впечатление на молодого красивого певца, но тут ей показалось, что ситуация странным образом уходит из-под контроля. К тому же новый певец оказался приятным собеседником. Алина выяснила, что он из Калифорнии, что Браен – лидер группы, что у солиста Дэвида есть невеста Мелисса, и что четвертый участник акапеллы очень стеснительный, и его зовут Нейт. Он был слишком красив, девушка чувствовала, что понравилась ему, но все равно что-то шло не так. Что именно Алина пока не разобралась. Может просто кроме красоты, требовалось что-то еще, что-то больше, чем модельная внешность.

Они так и стояли у стойки бара, мило болтая, потягивая Алина виски, а Грант очередное пиво, когда их внимание привлек шум у выхода, перекрывающий даже музыку.

– Что там такое?

– Не знаю.

Алина поставила стакан и привстала на цыпочках. Она разглядела только спину секьюрити и вихрастую голову барабанщика.

– Черт. Слушай, я сейчас вернусь. Кажется, у Джоша проблемы.

Пока она протискивалась через народ, секьюрити уже покинул бар. У двери стояла немолодая женщина и возмущенный до глубины души музыкант.

– Джош! – крикнула Алина, но он толи не расслышал ее, толи не обратил внимания. Барабанщик стоял у самой двери и лихорадочно доказывал что-то Элени из Ейч Ар. Девушка никак не могла до них добраться.

– Да пропустите же, черт возьми. – она изо всех сил толкнула двух стоящих прямо перед ней филиппинцев и увидела, как Джош смахнул с себя руки, пытающейся успокоить его Элени, и рванул на себя дверь.

Через секунду она была уже снаружи:

– Эй, что тут у вас? Джош, ты в порядке?

– Он забрал мою петицию, черт его дери! – барабанщик был в бешенстве. – он ее забрал вот так вот просто. Почти двести подписей!

– Ну, хватит. Не кричи так. – Элени умиротворяющее гладила его по плечу. – Просто, так дела не делаются. Пойми, мы на корабле. Если тебя что-то беспокоит, приходи ко мне в офис утром, мы поговорим.

Ее голос звучал негромко и успокаивающе, по годам она годилась ему в матери, и уж, наверное, он был не первым в ее практике юнцом, который пытался сделать мир лучше.

– Я не собираюсь ни о чем разговаривать, я сейчас пойду и заберу ее назад! Ты понимаешь, он не имел права ее брать! Ее подписало почти двести человек!

– Что ты заберешь?! – Алина подскочила прямо к нему. – Ничего ты не заберешь! Ты с ним драться что – ли станешь? Совсем рехнулся?

– И стану! И набью ему морду! – сейчас он так был похож на обиженного мальчишку, что Алина постаралась скрыть улыбку.

– Набьешь, конечно. Но в другой раз. А сейчас ты пойдешь со мной, протрезвеешь и успокоишься.