Текст книги "Война всех против всех (СИ)"

Автор книги: Алим Тыналин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

Он вообще был со странностями и не любил выходить на улицу и появляться на публике. Что же, для меня это было даже к лучшему. Калияс даже не узнал меня, как императора, а тут же начал рассказывать про свой проект подводной лодки, очень даже разумный и почти не отличающийся от аналогов двадцать первого века. Я дал ему пару советов насчет люков и перископа и тем самым сразу покорил его сердце.

Нужно ли говорить, что создателем арбалета и манубаллисты, а также землеройной машины являлся как раз Калияс? Кроме того, именно от него исходили советы по устройству газопровода. Я уже подкинул ему эскизы и проекты десятков других изобретений, и бедный ученый днем и ночью ломал голову над тем, чтобы воплотить их в жизнь. Когда я предлагал ему взять помощников, он резко отказался от этого, заявив, что всегда работает сам. Я не возражал, но потихоньку приказал Донатине найти еще нескольких таких полоумный изобретателей, чтобы не зависеть только от одного.

И вот сейчас я направился первым делом к нему, потому что мне надо было многое с моим обсудить.

Как только я вошел в подвал, где проживал сейчас Калияс, то сразу остановился, как пораженный громом. То, что я увидел перед собой, повергло меня в шок.

Глава 10
Встречи с важными людьми

Начать надо с того, что Калияс уже, судя по всему, и так выполнил мое пожелание, угадав его наперед.

Для мастерской я выделил ему обширное помещение, правда, без окон, но гений и сам так хотел, побольше темноты и уединения. По краям помещения стояли колонны, а Калияс быстро заставил его разного рода предметами, верстаками, вырезками, статуями и глиняными амфорами с таинственно пахнущими жидкостями. В общем, комната быстро стала тесной и непроходимой.

А сейчас, когда я вошел, то первым делом увидел впереди небольшую баллисту, а у дальней стены статуи, аккуратно расставленные в строй. Там же на полу валялись целые горы других искореженных статуй, превращенных в обломки. Видимо, помимо изобретательства, Калияс ставил здесь и эксперименты по стрельбе.

А ведь именно этого я и хотел просить у него сегодня. Мне нужна была скорострельная баллиста, чтобы метала снаряды быстрее, чем стоящие сейчас на вооружении орудия.

Вообще, если позволите приоткрыть вам завесу моих замыслов, то я как раз собирался поставить в основу своей будущей армии стрелковые подразделения. Арбалетчики и артиллерия, вот что должно было стать локомотивом будущих завоеваний.

На знаменитую римскую пехоту надежд, честно говоря, не было. Посмотрев на унылые равнодушные лица юношей, и патрициев и плебеев, я пришел к выводу, что для того, чтобы достучаться до них, нужно очень много времени, слишком много, больше, чем у меня имелось.

Сотни лет, проведенные в роскоши и бездельи, окончательно подорвали моральных дух римских солдат. Они отвыкли воевать. В их взглядах я не видел того голодного блеска, который отличает чего-то сильно жаждущего человека. Они имели все и не желали воевать за это.

Поначалу я недоумевал, куда подевались знаменитые отважные и дисциплинированные римские легионеры, те самые, что завоевали все мир, а потом понял, что все они уже давно исчезли с лица земли. Их потомки выродились и не желали и пальцем пошевелить, чтобы спасти родную землю, как это было совсем недавно, когда Рим дважды захватили и разграбили варвары. В этих условиях, конечно же, трудно было рассчитывать на их помощь, когда запахнет жареным.

На помощь же разбойников и варваров, которых я просто-напросто купил, тоже особо полагаться не стоило. Эти, за небольшим исключением, предадут любому, кто предложит больше денег. Мне нужны были мои собственные войска, из преданных людей, готовых идти только за мной и никем больше. А без таких войск, как я видел, мне не удержать ни трон, ни Равенну, ни даже собственную жизнь.

Особым примером служили вчерашние действия беглых рабов под командованием Филоника. После показательного боя, устроенного ими против разбойников, я понял, что у меня имеются в наличии ресурсы, о которых я даже раньше и не подозревал. У этих забитых, тощих и вечно согбенных рабах я заметил то, чего не имелось у хозяев – жесткий взгляд исподлобья, инстинкт убийцы. Этим людям было что терять, было за что бороться.

Когда я смотрел, как они тренируются с арбалетами на пыльном тренировочном поле, без перерыва, десять-двенадцать часов каждый день без выходных, а затем моют сбитые в кровь пальцы водой из кувшинов, мне эта картина не давала покоя. Какая-то подспудная мысль бродила у меня в голове, не давая еще явного выражения и настойчиво стучалась в мозг. Ладно, посмотрим, надо дать ей созреть и самой упасть мне в руки, как спелая груша.

Сейчас же я был ослеплен увиденным. Передо мной стояло некое подобие пушки, причем уже даже на лафете, с большими колесами и длинным дулом. Сбоку от орудия стоял котел, а внизу большая жаровня, на которой тлели угли. Орудие было небольшим, ствол размером с руку взрослого человека, я так понял, что это рабочая модель для проверки боевых качеств.

Стоя ко мне спиной, Калияс склонился над дулом и сунув в него руку, что-то проталкивал внутрь, скорее всего, снаряд, размером с кулак.

– Приветствую, – сказал я, подходя ближе.

Выдумщик лишь покосился на меня и сердито пробормотал:

– Ну, давай, чего ты там застряла, залупа Аполлона? Двигайся, двигайся, будь ты трижды проклята, – затем протянул руку и приказал: – Дай мне толкатель.

– Какой такой толкатель? – не понял я.

Калияс скривился, будто от зубной боли и заорал, брызжа слюной и указывая пальцем куда-то позади меня:

– Да вот же, вот же толкатель, что, ослеп, что ли?

Обернувшись, я заметил на столике, заваленном всякой всячиной, вроде черепков кувшинов, камней и бронзовых изделий, длинный железный штырь, похожий на кочергу. Ага, вот что ему нужно было.

Получив от меня толкатель, Калияс даже и не думал благодарить. Быстро сунул его в дуло и сильно ударил, пропихивая снаряд подальше внутрь. Наконец, ему это удалось и он, паучьи изогнув руки и сгорбившись, завозился с дулом, двигая подставку и наведя орудие на статуи, стоявшие у стены. Затем, установив таким образом прицел, он подбежал к казенной части, снова проверил прицел, бормоча себе под нос что-то неразборчивое. При этом нечаянно коснулся раскаленного ствола пушки и взвыл от боли, но тут же умолк и лихорадочно блестя глазами, открыл клапан на дне котла.

Вода по трубке полилась внутрь пушки. Пару мгновений ничего не происходило, а потом раздался оглушающий хлопок и из дула стрелой вылетел темный круглый снаряд. Он мелькнул в воздухе так быстро, что я едва успел заметить его. В тот же момент два статуи разлетелись на куски, затем раздался громкий удар и во все стороны посыпались обломки статуй снаряда, представлявшего из себя, как я понял, обычный круглый камень.

– Отлично, мой друг, просто отлично! – закричал я. – Что это за оружие такое, почему ты до сих пор ничего о таком не говорил?

Калияс стоял мрачный, нахмуренный и все также шевелил губами. Он поморщился, услышав меня и сказал:

– Ну что ты разорался, как ребенок, мешаешь мне думать! Вот, из-за тебя опять сбился в расчетах! Чего ты вовсе приперся сюда? Иди отсюда, мешаешь работать.

Но нет, теперь отстать от него я так просто не собирался. Нужно срочно узнать, что за оружие он изобрел и как его можно использовать. Кроме того, надо забрать опытный образец, а его заставить сделать побольше, потому что в запале ученый мог и уничтожить свою диковинку, так как ему могло показаться, что оно недостаточно эффективное, бывали уже такие случаи. Сейчас же, насколько я разобрался, он сделал пушку, работающую на основе пара.

– Что это такое, Калияс? – спросил я, подойдя ближе к ученому, что-то снова бормочущему себе под нос. – Это пушка? Из этого можно убивать врагов?

– Ну конечно, можно, ты что же совсем тупой, раз не понимаешь этого! – закричал вредный изобретатель. – Это орудие называется «архитронито», его создал знаменитый наш ученый Архимед, мой давний предок и земляк, а я его немного усовершенствовал. Оно действует под воздействием водной стихии, соединенной с огнем.

– Отлично, отлично, – прошептал я, потирая руки. – А ты можешь сделать его побольше?

– Ну конечно, вот над этим я сейчас и работаю, а ты мне мешаешь, отвратительная ты каракатица! – продолжал кричать Калияс, подбежав к чертежам, разложенным на другом столике возле колонны.

Затем он согнулся над свитками, снова что-то забормотав себе под нос и тут же углубившись в расчеты. Что-то у гениального новатора не срослось, потому что он с яростью попытался согнуть стилус и чуть не отшвырнул его в сторону. Потом, видимо, Калияс догадался, что надо сделать, весело заулыбался и даже закачал ногой, подняв ее на весу и опираясь о стол. Я подождал, пока он закончит и спросил:

– А чем стреляет архитронито? Камнями?

У Калияса, видимо, очень хорошо улучшилось настроение, потому что он благосклонно взглянул на меня и ответил, улыбаясь, как маленькому ребенку:

– Ну, конечно, император, конечно. Еще можно глиняными горшками, заполнив их изнутри горючей смесью, чтобы сжигать вражеские корабли, но для этого нужна хорошая глина, местная не очень хорошая, не выдерживает взрыва.

– Отлично, отлично, – снова забормотал я, и мне уже страсть как хотелось испытать архитронито в действии. – Слушай, я сейчас же пришлю к тебе кузнецов, чтобы ты объяснил, как сделать большую пушку, хорошо? Ты пока здесь делай расчеты, а я сейчас приду, подожди чуть-чуть, ладно?

Он не ответил, потому что снова нахмурился и углубился в расчеты. Я пулей вылетел из мастерской, и возле Камахана, сменившего Марикка, очень кстати обнаружил моего помощника, Герения.

– Отлично, ты пришел очень вовремя, быстро пойдем сюда, – сказал я, чуть запыхавшись. – Сейчас ты возьмешь четверых солдат и отнесешь эту штуку в мои покои, но перед этим заверни в ткани, понял? Чтобы никто не видел, даже сами солдаты! И еще, разузнаешь все у Калияса, как построить такое же оружие, но больших размеров, понял? Он скоро закончит схему, пусть напишет, какие нужны материалы, и быстро сделай ее, сегодня же, чтобы без малейшего промедления, понял? Привлеки самых лучших кузнецов, я хочу уже завтра испробовать это оружие в действии на тренировочном поле. Все другие свои дела отложи, они все могут подождать, а вот Калияс нет, не будет ждать! Ты меня понял?

Слуга сказал, что отлично все понял, а при виде архитронито маленько остолбенел от удивления. Я хотел было идти дальше, но решил все проконтролировать, чтобы действовать наверняка. И правильно сделал, потому что полубезумный изобретатель сначала хотел выгнать Герения из лаборатории, а потом принялся кричать на меня. Наконец, после долгих увещеваний он сделал-таки чертеж и список необходимых материалов и отдал нам.

После этого я обещал Калиясу, что сегодня же привезу новый прототип и мы выбежали из мастерской. Я на ходу приказал Герению сделать с чертежа пять копий, дождался, пока он немедленно выполнит поручение, стоя у него над душой и сразу забрал все полученные бумаги. Затем вручил ему список и приказал немедленно привезти во дворец материалы и кузнецов с подмастерьями и рабочими. Все это время Камахан, неотступно следуя за мной, недоумевающе смотрел, как я суечусь и улыбался.

Ради сохранения режима секретности я решил, что они будут работать здесь, во дворце. Только после того, как слуга уехал в город за покупками, а солдаты перенесли опытный образец в мои покои и тщательно его спрятали, я позволил себе успокоиться и чуточку расслабился.

Между тем, отдыхать и почивать на лаврах все еще было рано. Сегодня я должен был еще встретиться с епископом Неоном, причем священник уже приехал и ожидал меня в одном из тронных залов. Он был слишком влиятельным человеком, чтобы я мог заставить его долго ждать, поэтому, едва разобравшись с архитронито, я тут же поспешил к нему.

По дороге я стонал и кряхтел, сетуя на то, что бегать мне императору, приходится больше всех, в то время как остальные придворные и все мои подчиненные ходят вразвалочку.

Епископ, с которым я уже успел шапочно познакомиться, сидел на стуле возле одного из столов, в помещении рядом с тронным залом, там, где я уже принимал когда-то Таника. Эта комната устраивала меня по многим параметрам, она была светлой, компактной, уютной и обладала всем самым необходимым для непринужденного проведения переговоров.

При виде меня епископ не поднялся, а, наоборот, прикрыл глаза, сложил руки и забормотал слова молитвы. Вот ведь какой въедливый старик, хочет наказать за то, что я опоздал к встрече и теперь заставляет ждать. Ну ладно, я не настолько гордый, могу подождать, даже помолиться вместе с ним. Присев рядом, я тоже начал повторять молитву, иногда замолкая и слушая, что там говорит епископ. Поскольку мне не было необходимости закрывать глаза, я в то же время посматривал на собеседника.

Наконец, священнослужитель счел, что достаточно наказал меня за гордыню и отсутствие пунктуальности, вздохнул и открыл глаза.

– Приветствую вас, епископ, – тут же сказал я. – Благодарю вас за то, что дали возможность ощутить единение с Господом Богом нашим, я так давно в этом нуждался.

Епископ поглядел на меня маленькими глазками, пронзительно смотрящими из-под набрякших век. Весь он был грузный, солидный, значительный, в богатых, украшенных позолотой одеждах, на шее висела тяжелая золотая цепь. При этом старик походил на небольшого белого бульдога, безразлично посматривающего на окружающих, но я видел, что это маска, надетая намеренно, чтобы сбить окружающих с толку. Неон был одним из самых умных людей в империи и неуклонно вел политику по внедрению христианства во все сферы жизни римлян.

В последние годы христианство приобретало все больше последователей и виной тому во многом была слабость государства. Когда верхи не могут обеспечить защиту и богатство для граждан, им приходится обращаться к небесам, чтобы получить желаемое оттуда. И если религия не могла дать то, чего хотели люди, то она хотя бы обещала предоставить это после смерти, в том числе и справедливое наказание для грешников.

Поэтому, чем больше душ приобретало христианство, тем меньше их теряла империя и мне надо было срочно с этим что-нибудь делать. Наступит момент, как я знал, когда церковь станет очень могущественна и от ее слова будет зависеть то, пойдут ли люди за правителем. Уже сейчас многие горожане отвернулись от старых языческих богов и становились христианами. Мне надо было вступить в союз с церковью, чтобы она нашептывала прихожанам о том, что я богоугодный император, которого следует слушаться и которому следует беспрекословно подчиняться.

Что касается сегодняшнего визита, то, слава Донатине, я знал, чего хотел епископ, приехав ко мне сегодня поутру. Мой советник по тайным делам еще два дня назад сообщил, что главным желанием епископа является мозаичное украшение Баптистерия Православных, одного из значительных храмовых сооружений Равенны, возведенных не так давно, правда, еще до того, как я стал императором.

Это здание было возведено почти в одно время с первым кафедральным собором в Равенне, Урсиановой базиликой, названной так в честь епископа Урса, одного из предшественников Неона. То есть, эти два значительных христианских сооружений были построены при другом епископе, а Неон, получается, пока еще не совершил ничего выдающегося для христианской паствы в городе.

– Вот он и хочет, чтобы империя помогла ему украсить Баптистерий грандиозной мозаикой, – сообщил мне Донатина, у которого, как у бывшего служителя храма Венеры, конечно же, имелись свои люди во всех религиозных организациях города. – Если мы сделаем это, он встанет под нашу упряжку и поскачет вместе с нами туда, куда нам нужно.

Так что, в этом диалоге у меня было небольшое преимущество, поскольку я знал о желании оппонента, а вот он нет. Но последующий диалог показал, что епископ вовсе не глупый ребенок и мастерски умеет вести переговоры.

– Вы, император, слывете занятым человеком, который не любит терять времени на пустопорожние разговоры, – сказал он, ответив на мое приветствие только кивком головы. – Весьма похвальное качество в наши скоротечные времена. Позвольте тогда уж и мне быть кратким и разговаривать по существу.

Теперь настала моя очередь кивать, а старик продолжил:

– Я знаю, что вам уже наболтали про мое желание украсить Баптистерий мозаикой, – и довольно усмехнулся, видя, что мое изумленные глаза. – В этом нет ничего удивительного, я, как епископ, должен заботиться о божьих зданиях и содержать их в порядке и чистоте, так, чтобы любой прихожанин, попав туда, был покоен и преисполнен благочестивых мыслей во славу Божью. Для тех мозаик, что я задумал, потребуется дополнительная денежная поддержка от империи в размере полутора миллионов солидов.

Эта сумма заставила мои глаза чуть ли не вылезти из орбит, но священник безмятежно продолжал, будто бы речь шла о сотне медяков:

– Я знаю, что такие деньги могут показаться чрезмерно большими, но в свою очередь, церковь также готова помочь императору.

– И как же? – скептически спросил я. – Предоставите нам вдвое большую сумму?

Епископ кивнул.

– Предоставим, и даже больше. Вы ведь ищете имперскую казну, спрятанную вашим отцом подальше от посторонних взоров? Так вот, я расскажу вам, где находится сокровищница, а взамен мы получим из нее нужную нам сумму, договорились?

Глава 11
Многочисленные кровавые улыбки

Ну вот, я же говорил, что епископ Неон тот еще малый, полный сюрпризов и неожиданных поворотов.

Как теперь прикажете с ним разговаривать? С человеком, который осведомленнее меня? И ведь, что самое интересное, он уверен в исходе переговоров на все сто процентов, замолк и выжидающе уставился на меня, в то же время понимающе улыбаясь, ведь он не сомневался, что я приму его предложение.

А что еще мне оставалось? Несмотря на то, что цена, предложенная им для украшения Баптистерия, оказалась невероятно высокой, мне пришлось согласиться. С церковью приходится сотрудничать, потому что христианство оказалось гораздо сильнее римского меча и с каждым годом завоевывает все больше сторонников, в то время как я, римский император, все больше теряю. Даже среди варваров новая религия оказалась чрезвычайно популярной, и христианскими становятся целые европейские страны, не сразу, конечно, но постепенно.

Поэтому я, потрепыхавшись еще для вида, мол, сейчас мои сыщики и так уже скоро должны принести мне в клювиках ту же самую информацию о местонахождении казны, но я готов сделать одолжение для церкви, поэтому и иду на соглашение.

– Нет, ваши люди еще долго будут искать место, где она спрятана, – улыбнулся Неон. – Рано или поздно найдут, не сомневаюсь, потому что Донатина парень настойчивый и специалист не промах в деле ищеек, но это ведь займет у вас кучу времени. А у вас сейчас, император, каждая минута на счету, не так ли?

– Верно говорите, – вздохнул я. – Ну хорошо, уговорили. Я согласен, вы получите ваши деньги, не сомневайтесь.

– Перед тем, как я скажу, я хочу убедить вас, император, что вам не следует беспокоиться о том, что большая часть этих денег пойдет в карман недобросовестного епископа, как вы полагаете. После печальной гибели вашей матери и брата, о которых мы также до сих пор скорбим, вы, говорят, изменились в лучшую для империи сторону, стали думать о выгоде для государства к вящей славе Господней и мы не можем поощрить вас. Поэтому я уверяю вас, что эти деньги, помимо изготовления и покрытия Баптистерия мозаикой, пойдут еще исключительно на другие богоугодные дела.

Ну как же, смотря что, конечно же, называть богоугодными делами. Впрочем, выбора у меня не осталось, старик переиграл меня по всем статьям, поэтому я вынужден был признать поражение и согласиться с его предложением. Взамен Неон дал мне схему проезда к старому монастырю, где отец спрятал казну.

– Забавно, совсем недавно я давал эту же схему твоему отцу и уверял его, что никому не скажу, кроме законного правителя, если только он не придет ко мне и не потребует вернуть сокровищницу, – усмехнулся епископ. – Мы при этом говорили о тебе и твой отец смеялся и сказал, что ближайшие пять лет ты точно не явишься за деньгами. А оно вон как случается, видишь ли? Неисповедимы пути твои, Господи. Воистину, человек предполагает, а…

Со стороны площади неожиданно послышались крики толпы. Я тут же умолк и выглянул в окно. Оказалось, что все пространство перед дворцом заполнено вооруженными людьми, моими остготами, которые, однако, явились обратно без строя и тесными группами по десять-двадцать человек. Они кричали, трясли мечами и звали императора.

– Да, правитель, вам придется немало потрудиться, если вы хотите привести этот народ к покорности, – с сожалением сказал епископ, мгновенно оказавшись рядом со мной, я даже и заметить не успел, как он поднялся. – Если мы будем сотрудничать, я постараюсь помочь вам в этом, но сначала я хотел бы удостовериться, что вы именно тот, кто сможет прервать череду неудачливых императоров, которых солдаты ставили, а затем свергали по желанию.

– Ну что же, тогда отойдите в сторону и не мешайте, – сказал я и выбежал из комнаты, не забыв, впрочем, прихватить план проезда к монастырю, где лежала казна.

Пока я мчался по коридорам, навстречу попадались испуганные придворные, бежавшие прочь от выхода, они боялись, что солдаты сейчас ворвутся во дворец и начнут грабить, насиловать и убивать. Что же, такой вариант вовсе не исключен.

Приближаясь к выходу, пересекая огромный парадный зал, своды которого поддерживали колонны, я корил себя за то, что снова опоздал. Опять я события снова вышли из-под контроля, а я, вообще-то, не люблю, когда так происходит. Снова солдаты взбунтовались и я узнал об этом только в самую последнюю очередь. И опять я в который раз задумался, что эти люди, грубые и не имеющие понятие о воинской чести, готовые предать того, кому служат ради больших денег, явно не послужат надежной опорой при строительстве новой империи. На них я вряд ли могу опираться.

Оглянувшись, я заметил, что Камахан все также идет следом за мной.

– Останься здесь, – сказал я, не желая, чтобы солдаты видели меня в сопровождении огромного телохранителя и от этого еще больше разозлились. – Иди к Эрнаку.

Но Камахан покачал головой и улыбнулся.

– Иди вперед, император, – сказал он. – Эрнак тоже там, на площади.

– Значит, ты знал о том, что они сюда придут? – спросил я.

– Конечно, все об этом знали, – ответил беззаботно гигант. – Ладно, иди давай, может быть, мы сохраним тебе жизнь.

Ну что же, ситуация походила на ту, когда в прошлой жизни мне в ночном клубе приставили пистолет к виску. Правда, тогда выстрелили сразу, не тратя времени на разговоры, а здесь хотят чего-то получить. Хотя, если подумать и так понятно, чего надо солдатам.

Денег и еще раз денег, чего же еще и это несмотря на то, что я уже дал им почти половину той суммы, что обещал. Кстати, что они сделали с Лаэлией? Или девушка тоже встала во главе бунта?

В парадном зале не было ни души, а мы все также шли вперед и Камахан ухмылялся сзади. Опять, в который раз, я предстаю перед сильным и грозным врагом, вооруженный лишь только своей смекалкой и изворотливостью. Но только на этот раз ставки повысились, ведь теперь я стараюсь возродить империю и удержать ее от скатывания в очередную пучину хаоса.

Вздохнув, я вышел из дворца навстречу вооруженной толпе, выкрикивающей весьма неприятные лозунги, вроде: «Подвесить императора за яйца!» или «Давайте сожжем дворец!». Интересно, знал ли весьма осведомленный обо всем епископ, что толпа солдат направляется ко дворцу или опять решил подождать и посмотреть, как мне удастся с ними справиться?

Увидев меня, выходящего из дворца в сопровождении огромного гунна, толпа солдат закричала, засвистела и заулюлюкала.

– Вот и он, наш милый Моммилус! – вопили они. – Давайте протащим его по городу, привязав к хвостам лошадей!

– Нет, лучше просто отрежем его башку и протащим на копье по городу, пусть полюбуется на своих подданных! – отвечали им другие.

Разумеется, подобные предложения не вселяли в меня энтузиазма. Камахан подтолкнул меня и я вынужден был спуститься по ступенькам на площадь, каждое мгновение ожидая, что солдаты схватят меня и исполнят свои обещания.

Весьма, неприятные, должен вам признаться, ощущения. Глядя в эти оскаленные, злорадно ухмыляющиеся лица солдат, людей, совсем недавно поклявшихся меня защищать, я пообещал себе, что если уцелею в этой заварушке, то больше никогда не позволю себе попасть снова в такую же. Хватит, отныне я буду окружать себя только достойными людьми, держащими свое слово и не готовыми предать тебя ради пригоршни золота в чужих руках.

Ладно, это потом, а вот что прикажете делать сейчас? Толпа расступилась передо мной со смешками и похабными выкриками, а потом я очутился перед вожаками бунта, двумя центурионами, их звали Херея и Макрин.

А еще рядом с ними стоял Эрнак, со своим обычным непроницаемым выражением лица. Кроме того, за спиной гунна стоял центурион Тукар, тоже злорадно ухмыляющийся мне в лицо. Надо же, и на этих людей я рассчитывал больше всего на свете, дал им столько денег сколько они не видели за всю свою жизнь и полагался во всем на их обещания! А они, оказывается, все это время плели заговоры за моей спиной!

Я хотел сказать, что они предатели и плюнуть им в лицо, но предпочел не делать этого, так как это было крайне неблагоразумно в нынешних условиях. Вместо этого я снова пообещал себе, что постараюсь вылезти из этого болота дерьма, в которое погрузился с головой и с лихвой отомстить им за все.

Впрочем, сказать легко, а вот сделать гораздо труднее. Судя по всему, ситуация оказалась чертовски опасная, я и сам не подозревал о подобном.

– Послушай, мальчик, – сказал Херея. Он был плотный и краснолицый мужчина, со смуглой кожей, с толстыми руками, похожими на ляжки быка. Из-под шлема у него по лицу стекали капли пота. – Давай не будем долго разговаривать и ходить вокруг да около. Твой отец обещал нам землю. Отличную жирную землю, чтобы мы могли поселить там семьи и заниматься хозяйством на благо государства. Кроме того, ты обещал нам по сто солидов каждому воину, только поэтому мы согласились идти за тобой. Но до сих пор ты даже пальцем не пошевелил, чтобы выполнить свои обещания. Что же теперь получается, вот мы здесь, пришли сами спросить с тебя все то, в чем ты нас обманул.

Остготы, стоявшие вокруг, одобрительно заворчал, услышав его слова. Сзади из толпы послышались крики: «Все верно!» и «Херея дело говорит!». Я поглядел вокруг и отметил, что на площади собралось, по меньшей мере, около трех-четырех сотен бунтовщиков.

А еще я не помнил, чтобы когда-то обещал им каждому такие гигантские выплаты. Увеличить выплаты в три раза, было такое, но вовсе не по сотне солидов каждому, у меня и денег таких не наберется, все средства уже распределены на развитие города. Впрочем, как я уже говорил, сейчас надо тянуть время и пытаться выбраться из этой этой ямы с дерьмом с минимальными потерями.

– Все это верно, но никто же не отказывается от своих слов, – ответил я примирительно. – Давайте встретимся еще раз, все обсудим, я прикажу комитам решить все вопросы, найти в казне деньги и обеспечить все выплаты.

Сзади кто-то стукнул меня по затылку и солдаты захохотали. Оглянувшись, я увидел, что это был Камахан и поклялся себе повесить потом своего вероломного телохранителя на его же собственном аркане.

– Ты что-то много чего обещаешь, император, – сказал Макрин. Это был высокий, сильный человек, с темными волосами, отлично сложенный, со звучным голосом, прирожденный командир. Позолоченная кираса сияла на солнце, так, что глазам было больно. – Слышали мы уже много таких обещаний, ни одно из них не исполнено. Знаешь, что я думаю? Что мы все здесь, все собравшиеся солдаты, которые пришли за справедливостью, думаем?

Хотя вопрос был явно риторический, он стоял и ждал, что я отвечу. Я хотел промолчать, вроде бы и так все понятно, тем более, что я не телепат и не умею читать их мысли, но снова получил сзади шлепок от Камахана. Тогда мне пришлось выдавить из себя:

– Нет, не знаю, уважаемый Макрин.

Солдаты закричали: «Отрежьте голову этому тупому парнишке, чего вы с ним церемонитесь?!» и «Хватит уже, сколько можно выслушивать их лживые обещания!» и снова мне не понравились их предложения.

– Мы думаем, что такой император, как ты, жалкий дрожащий юнец, тот, что не исполняет своих обещаний, не достоин сидеть на троне Рима! – загремел Макрин. – Ты только и можешь, что тратить наши деньги на шлюх и всякие дурацкие затеи, вроде никому не нужного канала и эфириума из болот! Ты совсем спятил от безделья, так же, как и твой тупой папаша, в то время как мы вынуждены продавать последнюю тунику, чтобы хоть как-то свести концы с концами! Понимаешь ли ты это, щенок?

Я хотел промолчать, но снова получил сзади болючий тычок и поспешно сказал:

– Понимаю, понимаю, но я же говорю, что никто не отказывается помочь вам. Мы сегодня же соберемся и выплатил вам все долги и даже компенсируем убытки. Кроме того, мы сегодня же начнем выдачу земельных участков. Вам только надо разойтись на время, а потом собраться снова и по очереди вернуться к курии, а там уже начнется раздача земли.

Но нет, несмотря на то, что меня слушали внимательно, а некоторые солдаты даже выразили поддержку и закричали: «Давайте так и сделаем!», лидеры восстания явно не собирались останавливаться на достигнутом. Они переглянулись между собой, а затем Херея подошел ко мне ближе и потрепал за щеку.

– Сейчас ты готов на все, милый мальчик, не правда ли, лишь бы мы отпустили тебя и ушли? Но кто даст гарантию, что ты выполнишь свои обещания, после того, как мы уйдем? У вас, у правителей, короткая память, когда речь идет о деньгах и земле, а также о выполнении данного слова. Я еще не видел ни одного правителя, кто выполнил бы их полностью.

– Но разве вы не являетесь самой большой силой в городе, ваш отряд остготов? – спросил я, глядя в его большие темные глаза с красными прожилками. – Что мешает вам явиться снова, если что-то пойдет не так и наказать меня?

Херея внимательно посмотрел на меня и ему не понравилось выражение моего лица. Он наклонился и прошипел:

– Я не доверяю ни одному твоему слову, лживая ты обезьяна! Почему мы должны бегать каждый раз ко дворцу, чтобы ты выполнил наши требования? Удовлетвори их сейчас и мы уйдем отсюда довольные. А отпускать тебя мы не хотим, потому что в таком случае ты убежишь из города с деньгами и мы останемся с пустыми руками, понимаешь?