Текст книги "Самый мрачный рассвет (СИ)"

Автор книги: Али Мартинес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

Нескончаемый рёв в моих ушах внезапно затих, когда Шарлотта прогнулась напротив меня, отдавая своё насытившееся тело и воспламеняя меня так, как я никогда не знал, что это возможно.

Она вцепилась в мою шею, когда я входил в неё, с каждым разом всё сильнее.

– Шарлотта, – прохрипел я, зарываясь лицом в её шею, когда моё освобождение настигло меня.

За исключением нашего затрудненного дыхания и учащённого сердцебиения, в комнате воцарилась тишина.

Я обещал ей довольно специфический поцелуй. И к тому времени, как мы закончили, я точно знал, что её губы распухли и были в синяках, а я запечатлел её вкус в каждой клеточке своего серого вещества.

Я также знал, что не было ни одной чёртовой вещи, которую бы я не сделал, чтобы удержать её.

Глава шестнадцатая

Шарлотта

Томная и обнажённая, я сидела у него на коленях, когда его толстый член начал размягчаться у меня внутри. Когда я приехала в Портерхаус, отчаянно желая, чтобы он остановил весь мир для меня, думала, что моя ночь закончится не так. Хотя, когда руки Портера обнимали меня, защищая, его большое тело было на одном уровне с моим; его тепло поглощало, даже когда холод окутывал мою кожу, я ни о чём не жалела.

Он поцеловал меня в щёку и крепко сжал.

– Я не использовал презерватив.

Я просунула руки между нами и придвинулась ближе.

– Я на противозачаточных.

– Хорошо, – выдохнул он, прежде чем снова поцеловать меня.

А потом Портер сделал то, что делал лучше всего. Он делал вещи настолько очаровательно неловкими, что я не могла не чувствовать себя непринуждённо.

– К твоему сведению, я никогда не занимался сексом на этом диване. – Он помолчал. – И, честно говоря, я понятия не имею, почему почувствовал необходимость сказать тебе об этом. Но почему-то это казалось необходимым.

Моё сердце увеличилось, по крайней мере, в два раза в груди, и не потому, что я обрадовалась новости, что именно я окрестила его диван. А скорее потому, что из моего горла вырвался громкий смех – такой, который наполняет вас эндорфинами до истерики. Именно это и произошло, когда я упала на бок, волны смеха захлестнули меня.

А потом Портер присоединился ко мне.

Он смеялся и раньше, но не так. Этот смех был грубым и богатым, от природы мужественным, но всё же умудрялся звучать по-мальчишески беззаботно.

– О, ты думаешь это смешно? – спросил он, его тело накрыло меня сверху, его руки потянулись к моим бокам, где он начал щекотать меня.

Я завизжала и закрутилась в объятиях Портера, когда он прижал меня к полу, те же самые пальцы, которые всего несколько минут назад умело работали между моих ног, теперь танцевали по моей коже, разжигая веселье.

Мой смех становился всё громче, пока слёзы не покатились из глаз.

Так вот каково это – жить.

– Я не могу дышать, – засмеялась я, и его мучающие руки, наконец, остановились.

Портер сел, и я перевернулась на спину, положив ноги ему на колени. А потом его чертовски одарённые пальцы начали гладить мои бёдра вверх и вниз, пока мы оба переводили дыхание.

– Думаешь, кто-нибудь слышал, как мы занимались сексом? – спросила я.

Портер одобрительно хмыкнул и добавил.

– Не волнуйся. Я их всех уволю.

Я снова рассмеялась, но он не присоединился ко мне.

– Шарлотта? – позвал он.

– Да, детка?

– Что будет, когда я включу свет?

У меня засосало под ложечкой.

– Честно говоря, не знаю.

Он скользнул рукой вверх, пока не нашёл мою, а затем переплёл наши пальцы. Я не могла разглядеть его лица, но почувствовала, как он повернул голову и посмотрел на меня.

– На улице ещё темно.

Я сжала его руку.

– Тогда думаю нам лучше сделать это.

Портер не сказал больше ни слова, когда убрал мои ноги со своих колен и поднялся на ноги. Я с восхищением наблюдала, как его высокий силуэт направляется к двери. Слабый свет снизу осветил его ровно настолько, чтобы я увидела, как его рука потянулась к выключателю на стене.

– На улице ещё темно, – повторил он. – Искусственный свет не считается.

Я ухмыльнулась.

– Я не собираюсь исчезать, Портер.

Он вздохнул.

– Видишь ли, я в этом не уверен.

А потом Портер включил свет.

Боль взорвалась в моих глазах, когда я закрыла их, чтобы дать им время привыкнуть. После нескольких неудачных попыток мне, наконец, удалось открыть веки.

Он по-прежнему стоял в другом конце комнаты, но глаза его были закрыты, и он качал головой.

– Портер? – прошептала я.

– Я, чёрт возьми, знал это. – Его пресс восхитительно напрягся, когда он запустил руку в волосы.

– Что? – спросила я, садясь.

Его веки открылись, жар исходил от его пронзительных голубых глаз, когда они прошлись по моему телу.

– Мне не следовало выключать этот грёбанный свет, – он вздёрнул подбородок, его губы дрогнули. – У меня такое чувство, что я пропустил чертовски интересное шоу, – потом он подмигнул – так чертовски сексуально.

Я прикусила губу, чтобы подавить смех.

– У света определённо есть свои преимущества. – Я позволила своему взгляду скользнуть вниз к его пальцам, затем обратно к его глазам, где я ответила на его подмигивание. – Ты очень голый, – сказала я, поднимаясь на ноги.

Портер усмехнулся.

– Ты тоже.

Мои губы изогнулись в улыбке, когда я приблизилась к нему, его глаза потемнели.

Остановившись перед ним, я положила руку ему на грудь.

– Ты. Великолепен.

Обняв меня за талию, он наклонился, коснулся губами моих губ и повторил:

– Ты тоже.

А потом Портер поцеловал меня, горячо и жестко, стирая улыбку с моего лица, в то же самое время, посылая жар между моих бёдер.

Я приподнялась на цыпочки, чтобы углубить поцелуй, но он поднял голову и приказал:

– Надень штаны. Тебе нужно помыться, а у меня здесь нет ванной.

Портер отпустил меня и направился к шкафу за своим столом, его задница была великолепно выставлена на показ.

Я уставилась на него без тени смущения. У него была действительно хорошая задница, и она прилагалась к действительно мощным бёдрам снизу, действительно изящной и была определённо лучшей.

Это был фантастический вид, и я воспользовалась им в полной мере.

– Маленький? – спросил он, не оборачиваясь.

– Что? – переспросила я у его задницы.

Портер повернулся ко мне так быстро, что я не успела отвести взгляда.

Теперь я смотрела на его член. (Должна отметить, что это тоже было приятное зрелище. Длинный и толстый, даже если и висел у него между ног).

Я подняла на него глаза и увидела, что он ухмыляется.

Мои щёки вспыхнули, но я пожала плечами и посмотрела на потолок.

– Прости. Это всё освещение.

На его лице появилась широкая улыбка.

– Какого размера футболки ты носишь, милая?

– О. Да, маленький.

Он достал из высокой стопки черную, аккуратно сложенную футболку с логотипом Портерхауса и закрыл дверцу. Его босые ноги шлёпали по паркету, когда он направился обратно ко мне.

– Подними руки, – сказал он, собирая ткань вместе, чтобы открыть горловину. Он не стал ждать, пока я подчинюсь, и надел её мне на голову.

– Сначала мне нужно надеть лифчик, – возразила я.

– Он мокрый, – произнёс Портер, натягивая футболку на мой торс, так что мне пришлось бы или просунуть руки в отверстия или прижать их к бокам.

– Высохнет.

Он поцеловал меня в лоб и просунул руки между нами, чтобы ущипнуть сосок.

– И когда это произойдёт, ты сможешь надеть его обратно.

Я задохнулась и качнулась в его сторону, схватившись за его бицепс для равновесия.

– Давай же. Одевайся. У меня меньше семи часов до восхода солнца. Я отвезу тебя кое-куда.

Я удивлённо уставилась на него.

– Что? Куда?

Портер снова поцеловал меня и ушёл, бормоча:

– Кое-куда.

Я немного поплакала про себя, когда он натянул штаны, но потом начала делать то же самое. Когда мы оба оделись, Портер взял меня за руку и повёл через ресторан в ванную. К счастью, мне не пришлось встречаться с кем-либо из его сотрудников, так как, похоже, они закончили подготовку к закрытию во время нашего маленького воссоединения.

После того, как я закончила свои дела в ванной, Портер снова взял меня за руку и повёл к задней двери, где я осталась его ждать, пока он всё запирал и ставил на сигнализацию.

Дождь всё ещё шёл, когда мы подбежали к его чёрному «Chevrolet Tahoe», припаркованному у задней двери. Портер открыл дверь, и я быстро скользнула внутрь. Затем я хихикнула, наблюдая, как он пытается прикрыть голову, пока обходил капот и подходил к водительской двери.

– Завтра я куплю раскладной диван в свой офис и грёбаный зонтик.

Я рассмеялась, и он одарил меня ослепительной улыбкой.

– Итак, куда мы едем? – спросила я, пристёгиваясь и поворачиваясь к нему боком.

Дьявольский блеск появился в его глазах, когда он объявил:

– Мы… собираемся угнать машину.

Я скривила губы, и мои брови сошлись на переносице.

– Хм… зачем?

Поймав мой взгляд, он поставил внедорожник на заднюю передачу и нагло прошептал.

– Потому что мы можем, – он помолчал, – а ещё потому, что я вдруг почувствовал себя не в своей тарелке после того, как увидел твой BMW, припаркованный у входа.

Я расхохоталась и проследила за его взглядом, когда он повернулся на сиденье, чтобы посмотреть в заднее окно.

И тут мой смех оборвался.

В центре заднего сиденья было прикреплено розово-фиолетовое автокресло. Мой желудок сжался, когда я посмотрела на него. Стакан-непроливайка находился в держателе, а одинокая Барби была случайно брошена на сиденье рядом с ним.

Я не сходила с ума, не проживала свою жизнь, притворяясь, что детей не существует. Я видела их каждый день. В продуктовом магазине. В ресторанах. Катающихся на велосипедах в моём жилом комплексе. По большей части я их игнорировала. Самосохранение и всё такое.

Но это автокресло было как слон весом в десять тысяч фунтов в комнате со мной и Портером.

Дочь Портера сидела на этом месте, скорее всего, распевая песни и смеясь над банальными шутками отца. Его сын, вероятно, сидел рядом с ней, закатывая глаза и делая вид, что он слишком крут, чтобы общаться с ними. Всё это время Портер сидел на водительском месте, украдкой поглядывая на своих детей в зеркало заднего вида.

– Шарлотта? – позвал он, отвлекая моё внимание от заднего сиденья.

Я моргнула и поняла, что он остановился на полпути от места парковки. Покачав головой, я попыталась прийти в себя, но мой взгляд всё время возвращался к тому сиденью.

– Посмотри на меня, – настаивал Портер, нежно взяв мою руку в свою, и положив её себе на бедро. – Что случилось?

Я зажмурилась и пискнула.

– Просто здесь действительно ярко, Портер.

Его рука отпустила мою и обвилась вокруг моей шеи, после чего он притянул меня к себе, пока наши лбы не соприкоснулись.

– Хорошо. Ты не против, если я поведу твою машину?

Я кивнула, прижавшись лбом к его лбу.

Его мягкие губы приблизились к моим, сильно прижавшись, прежде чем он сказал.

– Держись крепче, милая.

И я сделала так, как он просил. Ему потребовалось всего пятнадцать секунд, чтобы обогнуть здание и добраться до моей машины, но я вцепилась в его руку, как будто он был единственным, кто не давал мне уплыть. Я старалась не торопиться, как только он припарковал машину, но подозревала, что потерпела неудачу, учитывая, что я уже сидела на пассажирском сиденье, прежде чем Портер выключил зажигание на своём внедорожнике.

Я молча проклинала себя за то, что оказалась такой дурой, когда он забрался внутрь и отодвинул водительское сиденье, чтобы разместить свои длинные ноги.

Меня охватило смущение.

– Мне очень жаль. Я…

Я замолчала, когда моя задница внезапно оторвалась от кожи. Моё бедро отскочило от руля, а ноги запутались в переключателе передач, Портер не прекращал тащить меня, пока моя задница не оказалась у него на коленях.

– Полчаса, – констатировал он, как ни в чем не бывало. – Я каждый день езжу на работу на полчаса дольше, чтобы не ехать через мост.

Моё сердце воспарило, и я подняла на него глаза.

– Я изменяю нашу сделку, Шарлотта. Никаких вопросов. Никакого осуждения. Никакого притворства. – Он поцеловал меня и закончил. – Никаких извинений.

Моё лицо сморщилось, как бывает, когда ты сдерживаешь слезы.

– Ты такой удивительный мужчина.

Портер ухмыльнулся.

– Значит, ты больше не считаешь меня серийным убийцей?

– Не серийным убийцей, но ты предложил грандиозный угон автомобиля, так что думаю, преступный путь всё ещё имеет высокий шанс.

Его ухмылка увеличилась, и он усадил меня обратно на место, приказав.

– Пристегнись, Лютик.

Я последовала его указаниям, и когда он выехал со стоянки, я была той, кто взяла его за руку.

Глава семнадцатая

Шарлотта

У меня отвисла челюсть, когда Портер свернул на длинную, усаженную дубами подъездную дорожку, на горизонте появилась огромная, белая усадьба Старого Юга. У неё были великолепные верхние и нижние витиеватые крылечки, от которых у меня потекли слюнки, и кирпичная подъездная дорожка, которая почти требовала, чтобы вы заполнили её гостями.

– Это твой дом? – выдохнула я, поддавшись вперёд, чтобы лучше видеть плакучие ивы по обе стороны дома.

Он усмехнулся, поднёс мою руку к губам и поцеловал костяшки пальцев.

– Жаль разочаровывать, но нет.

– Тогда, где же мы?

Он ухмыльнулся и отпустил мою руку, чтобы выключить машину.

– Где-то.

– Есть шанс, что меня арестуют за то, что я здесь? – спросила, открывая дверь машины.

По дороге дождь перешёл в мелкую морось. За прошедшие пятнадцать минут мы с Портером почти не разговаривали. Он украдкой поглядывал на меня, и каждый раз на его губах появлялась улыбка. И я вцепилась в его руку, оплакивая тот момент, когда мне пришлось смириться.

– Небольшой.

– Фантастика, – невозмутимо ответила я.

Портер подошёл и обнял меня за плечи, притягивая к себе. Потом поцеловал в макушку.

– Расслабься. Это дом моего брата. Нас не арестуют, но мы обязательно вломимся. – Он отпустил меня, взял за руку и потащил за собой.

Я бежала, чтобы не отстать, пока он поднимался по ступенькам. В доме было темно, но когда мы подошли к входной двери, на крыльце зажегся свет, напугав меня до смерти.

Портер засмеялся, полез в карман и вытащил бумажник.

– Остынь. Его нет дома. Если бы это было так, всё это место было бы освещено, как Тайм-Сквер. Клянусь, этот человек не способен выключить свет. – Он вытащил один-единственный ключ и передал мне бумажник. – Держи это.

Я кивнула, и когда взяла из его рук потрепанный коричневый бумажник, меня осенила мысль.

Замок щёлкнул, и он украдкой толкнул дверь, но остановился и уставился на меня, не входя.

– Ты взяла деньги из моего бумажника?

– Да, – кратко ответила я, засовывая кучу двадцатидолларовых банкнот в задний карман, прежде чем вернуть ему бумажник.

Он моргнул.

– У тебя мало наличных?

Я покачала головой.

– Неа.

Он снова моргнул, его губы начали поддёргиваться.

– Так почему ты меня обкрадываешь?

– О, я тебя не обкрадываю, – ответила я, заглядывая в приоткрытую дверь и оглядывая тёмное фойе. – Я забираю то, что ты мне должен.

– Что я тебе должен? – недоверчиво повторяет Портер.

У меня было такое ощущение, что дом был также великолепен внутри, как и снаружи. Я почти ничего не видела, кроме каменной лестничной площадки, упирающейся в тёмный паркетный пол. Потолки были высокими, я едва могла разглядеть захватывающую дух лестницу, от которой у Скарлетт О’Хара пошла пена изо рта.

Широко распахнув дверь, совершенно забыв, что я вторглась на чужую территорию, я шагнула внутрь.

– Прости. Но за что я тебе должен деньги? – спросил Портер у меня за спиной.

– За усовершенствование системы безопасности, – рассеяно ответила, глядя на массивную хрустальную люстру над нами.

Его рука опустилась на мою поясницу, когда он встал рядом со мной и заставил посмотреть ему в глаза.

– Понятия не имею, о чём ты говоришь, – прошептал Портер, и в его глазах заплясали весёлые искорки.

– После того, как ты ворвался в мой кабинет несколько недель назад, Грэг и Рита настояли, чтобы мы поставили замок на входную дверь. Теперь, администратор должна пускать тебя через заднюю дверь. Установка стоила больше тысячи, так что можешь считать это своим авансовым платежом.

Портер рассмеялся и положил руки мне на задницу. Одна из них проникла в задний карман, и я почувствовала, как он достаёт деньги.

– Ты забываешь, дорогая, что ворвалась в мой офис сегодня вечером. И хотя я никогда в жизни не поставлю систему безопасности на дверь, чтобы не впустить тебя, мне понадобятся деньги, чтобы оплатить звукоизоляцию моего офиса, – он прикусил мою нижнюю губу.

Я поцеловала его, а потом промямлила.

– Кто сказал, что я вернусь?

Его красивое лицо смягчилось.

– Я чертовски надеюсь, что ты никогда не придёшь ко мне так, как сегодня. Но если это случится, я всегда буду рядом. Дверь открыта. Выключатель возле порога. Темнота в ожидании.

В моём животе начинают трепетать бабочки, а в глубине горла – покалывать. Я не ответила, но запрокинула голову и поцеловала его нижнюю часть подбородка, молясь, чтобы это каким-то образом передало мою благодарностью за то, что он только что сделал.

– Пойдём. Я хочу тебе кое-что показать.

Взяв за руку, Портер повёл меня через тёмный дом, освещённый только Луной, к балкону с парой белых кресел-качалок и гамаком, привязанным в углу.

Он подошёл к раскачивающимся канатам и сел, прежде чем схватить меня в объятия и притянуть к себе. Я охотно последовала, положив голову ему на грудь и наслаждаясь теплом, когда Портер обнял меня.

Он указал на перила балкона.

– Там есть пруд.

Я подняла голову, чтобы посмотреть, но ничего не смогла разглядеть в темноте. Я откинулась на его грудь, слушая, как биение его сердца отдаётся в моих ушах и сказала:

– Этот дом великолепен.

– Таннер купил его около двух лет назад. Тогда я был не в лучшей форме. – Портер остановился, и поправил себя. – Во всяком случае, в гораздо худшей. Он беспокоился за меня, и клянусь Богом, он никогда не выпускал меня из виду. Брат приходил и садился рядом со мной, пока я смотрел на стену, снова и снова прокручивая в голове тот день в реке, отчаянно пытаясь изменить его.

Я слишком хорошо знала это чувство. Мои лёгкие пылали, пока я внимательно слушала Портера, а моя рука рефлекторно сжималась на его рубашке. Он отодвинул её, но только для того, чтобы переплести наши пальцы.

– Ты должна понять – я всегда любил воду. Мы с семьёй выросли на озере Ланьер, катались на лыжах. Но после того дня с Кэтрин я едва мог принять душ без того, чтобы вода не причиняла мне боль. Прошло больше года, но ненависть внутри меня становилась всё сильнее. Ну, в один особенно плохой день Таннер потащил посмотреть меня на дом, который я собирался купить. Я только взглянул на этот пруд и потерял грёбанный рассудок. Я не шучу, Шарлотта. Потерял. Его. Было очень холодно, но, полностью одетый, даже ничего не вынимая из карманов, я бросился в пруд, ругаясь и крича, ударяя кулаками по поверхности, как будто мог причинить воде такую же боль, как она причинила мне. – Он с трудом сглотнул. – Мне было нужно, чтобы боль прекратилась.

Слёзы выступили у меня на глазах, когда я прижалась к нему всем телом. Я ненавидела то, насколько у нас с Портером было общего. В то ж время, это наполняло меня невообразимым образом.

– Так же было и со мной, – призналась я.

Он кивнул, признавая мои слова, но не позволил им отвлечь себя от рассказа.

– Таннер последовал за мной. Плавал рядом со мной на спине, пока я терял разум. Когда я, наконец, выдохся, нас обоих била неконтролируемая дрожь, и он вытащил меня на берег, где мы рухнули на землю. Глядя в небо я спросил его: «Что, чёрт возьми, со мной не так?» И мой тупой, бестолковый братишка, которому в пятницу вечером труднее всего было решить с какой женщиной ему спать, посмотрел на меня и сказал самую глубокую вещь, которую я когда-либо слышал: «Ты продолжаешь держаться, Портер. Но ты не имеешь ни одного грёбанного понятия, как отпустить».

Я ахнула, и моё тело окаменело, когда слова пронзили меня. Именно так я себя и чувствовала. Как будто я висела на краю обрыва, мои пальцы скользили, моё измученное тело болталось в надежде на будущее, а тёмно-карие глаза моего маленького мальчика смотрели на меня сверху. Как я могла сделать такой выбор?

– Портер, – выдохнула я. – Я не знаю, как отпустить его.

Его пальцы прошлись по моим волосам, он прижался губами к моему лбу и прошептал.

– Никто не знает, Шарлотта. Я до сих пор не знаю. Но Таннер купил этот дом, и каждое лето, как только становится достаточно тепло, я захожу в пруд и пытаюсь учиться.

У меня перехватило дыхание, когда я набралась смелости и сказала ему.

– Я возвращаюсь в парк, откуда его забрали.

Он снова поцеловал меня в голову, позволив своим губам задержаться, пока я продолжала говорить.

– Я как будто жду знака, что уже можно отпустить.

Он наклонил голову, чтобы поймать мой взгляд и спросил.

– Ты видишь что-нибудь?

– Я вижу тебя, – выдавила я, слёзы наконец-то покатились из моих глаз.

Его рука сжала мой затылок.

– Шарлотта.

– Я не хочу снова смотреть, как ты уходишь, Портер. Можешь дать мне немного времени? Несколько дней, максимум неделю, чтобы прийти в себя? Я не говорю, что мне станет лучше, и всё между нами сработает. Но я действительно хочу попробовать.

Его тёплая ладонь коснулась моего лица.

– Милая, я дам тебе пятьдесят лет, если понадобится.

Я наполовину смеялась, наполовину плакала.

– Ладно, не сходи с ума. Женщины Миллс не так уж хороши в старости.

Портер не засмеялся. Он поцеловал меня.

Извиняющееся и успокаивающе.

Глубоко и осмыслено.

Душераздирающе, даже когда мне стало легче.

Это было не похоже ни на что, что я когда-либо испытывала.

Портер поцеловал меня с надеждой.

И он не остановился, даже когда я положила его руку себе между ног.

Не останавливаясь, он опустил меня на деревянный пол этого великолепного балкона, медленно стягивая с меня джинсы, прежде чем войти в меня.

Я плакала в его рот, стонала от удовольствия и печали, пока его твёрдое тело двигалось надо мной, волны экстаза сталкивались с тяжестью гравитации, которая прижимала меня к Земле.

А потом он продолжал целовать меня, сладкий вкус надежды покалывал на кончике моего языка ещё долго после того, как мы оба нашли своё освобождение.

В тот вечер мы с Портером не выходили с балкона.

Мы по очереди заходили в дом. Я – в туалет, он – за пивом. Но даже с таким красивым домом, как этот – балкон был намного лучше.

Мы дремали к гамаке, просыпаясь только для того, чтобы поцеловаться и прижаться друг к другу, прежде чем снова заснуть.

Ровно в 6:17 утра, когда я крепко прижималась к груди Портера, его пухлые губы были приоткрыты во сне, моя голова опускалась и поднималась в такт его ровному дыханию; его тепло окутывало меня изнутри и снаружи; мои глаза были устремлены на горизонт – я увидела свой первый рассвет почти за десять лет.

Глава восемнадцатая

Портер

– Папочка! – прокричала Ханна по другую сторону двери, когда я вышел из душа. – Трэвис украл моё зарядное устройство!

– Я этого не делал! Оно моё! – спорил он за её спиной.

– Ну, нет! – вернула Ханна.

– Ну, да!

– Отдай его мне!

Я посмотрел на себя в зеркало, лёгкая улыбка приподняла уголок моего рта, и я завязал полотенце вокруг бёдер.

Да. Такова была моя жизнь. И, как бы это иногда не расстраивало, я чертовски любил каждую секунду.

Прошло пять дней с тех пор, как я наблюдал за Шарлоттой, уезжающей со стоянки Портерхауса и предварительно высадившей меня у машины. Она не звонила и не писала всё это время, но я знал, что она позвонит, когда будет готова. Когда бы это не произошло. У меня не было ни малейшего понятия, как мы вдвоём заставим между нами что-то работать. Но если она хотела попробовать, то и я тоже.

Не то чтобы я очень торопился познакомить её с моими детьми. После всего, через что они прошли, до знакомства с новой женщиной в моей жизни было ещё далеко. Мы могли бы не торопиться, научиться, чтобы наше прошлое шло рука об руку, прежде чем приступить к будущему. Даже если это были только телефонные звонки и сообщения, поздние ужины после того, как дети ложились спать и, возможно, случайные ночёвки у неё дома, когда моя мама могла присмотреть за ними. Я просто хотел Шарлотту. Любым способом, которым бы мог заполучить её.

– Стой! Ты его сломаешь! – закричал Трэвис.

– Отпусти!

– Нет, ты отпусти!

Осторожно спрятав улыбку, я распахнул дверь.

– Не могли бы вы двое прекратить боевые действия?

Трэвис не сводил глаз с сестры, одной рукой сжимая iPad, а другой, дёргая за кончик белого зарядного устройства.

– Это моё!

Я выдернул шнур из их рук.

– Ну, теперь это моё.

– Пап! – заскулил Трэвис. – У меня осталось только восемь процентов на iPad. Он вырубится.

–У меня осталось только пятьдесят… одиннадцать процентов, – крикнула Ханна позади него, явно нуждаясь в том, чтобы вернуться в детский сад.

Я сжал губы между зубами и прикусил язык, чтобы подавить смех. Затем я направился к двери своей спальни, приказывая.

– На выход. Оба.

– Но, папа… – заскулили они в унисон.

Я прервал их.

– В любом случае, сейчас вы не нуждаетесь в своих iPad. Трэвис, иди готовиться к приходу репетитора. Мы можем обсудить зарядные устройства сегодня днём. После того, как закончишь учиться. И, Ханна, иди одеваться. Бабушка сегодня занята, так что ты пойдёшь со мной в Таннерхаус.

Её глаза загорелись.

– Дядя Тан будет там?

Я улыбнулся. Моя девочка любила своего дядю.

– Возможно. Поторопись и иди собирайся, а я напишу ему, чтобы узнать.

– Урраа! – воскликнула она, выскакивая из моей комнаты.

Трэвис последовал за ней, ворча.

– Это было моё зарядное устройство, Ханни.

– Нет, не было! – взвизгнула она.

– Эй! – рявкнул я. – Я сказал, хватит ссориться!

Я закрыл дверь и оделся, стратегически избегая фотографии Кэтрин на комоде. Затем направился на кухню, чтобы бросить замороженные вафли в тостер для детей – хорошо, и для меня тоже. Они были чертовски вкусные. Я проводил лишние тридцать минут в день в спортзале, отрабатывая этих деток.

В комнату вприпрыжку вошла Ханна, одетая в ярко-розовую с белыми полосками рубашку и леггинсы в зелёно-чёрный горошек, которые издавали такой громкий звук при соприкосновении, что это было почти оглушительно. Её длинные вьющиеся волосы напоминали крысиное гнездо, сапожки были не на тех ногах.

Я улыбнулся.

Она улыбнулась и забралась на табурет у стойки.

– Трэвис, завтрак! – позвал я, разрезая вафли, когда зазвонил мой сотовый.

Мой мальчик вошёл в комнату, одетый в баскетбольные шорты, футболку и сердито нахмурившись.

Я поднёс телефон к уху.

– Алло?

– Мистер Риз? – произнесла женщина.

– Слушаю, – я поставил тарелку перед Ханной, а затем повернулся, чтобы взять одну для Трэвиса.

– Привет. Я звоню из офиса доктора Миллс из Северного отделения Пульмонологии.

Я застыл при упоминании её имени.

– Чем я могу вам помочь?

– Доктор Миллс попросила меня позвонить и узнать, сможете ли вы привести Трэвиса в офис сегодня утром?

Я с грохотом уронил тарелку на стол и нервно переложил телефон в другую руку.

– Извините. Можете повторить?

– Ваш сын, Трэвис. Мы надеялись, что вы могли бы…

– Шарлотта попросила вас позвонить мне? – уточнил я.

– Да, сэр. Она…

Надежда взорвалась в моих венах, она мгновенно была заморожена беспокойством.

– И вы уверены, что она хочет, чтобы я привёл сына?

– Так она и сказала.

Я моргнул несколько раз, а затем посмотрел на Трэвиса, который сидел за стойкой. Его лицо было бледным, глаза ввалились от усталости. Нам удалось уберечь его от больницы, но это не означало, что ему стало лучше. Прошлой ночью мы трижды вставали и делали дыхательные процедуры. После той, что была в пять утра, я даже не удосужился заснуть.

Я бы всё отдал, чтобы помочь ему, в чём он так отчаянно нуждался, но не ценой уничтожить её. Она страдала, когда увидела автокресло Ханны в моей машине, и теперь, пять дней спустя, Шарлотта собирается лечить моего ребенка?

– Я не могу, – сказал я, желчь подступила к горлу. Я стоял, как вкопанный, схватившись рукой за шею, и смотрел на своих детей, которые снова ссорились Бог знает из-за чего.

Они зависели от меня. Он зависел от меня.

Это была моя работа – принимать трудные решения и ставить их на первое место любой ценой.

Она решила лечить его – из-за меня.

Но я точно знал, как это её выпотрошит. Я чувствовал себя так каждый раз, когда думал о том мосте.

С другой стороны, если она думала, что сможет это сделать, кто я такой, чтобы спорить?

А, точно. Мужчина, который будет наблюдать, как женщина, о которой он заботится, разрушается, если и когда она поймёт, что не может.

Неуверенность боролась внутри меня, учащая пульс и посылая шквал воспоминаний, мчащихся через мой разум.

«Мне нужно что-то, чтобы остановиться, Портер».

«Папочка, он не может дышать».

«Все до единого. Мальчик или девочка – не важно. Они все – он».

«Кто теперь обо мне позаботится».

«Я не знаю, как отпустить его».

Но, в конце концов, выбор был только один.

«Я люблю тебя, пап».

– Хорошо. Я дам знать доктору Миллс. Хорошего дня, мистер…

– Подождите! – закричал я, заставляя детей обратить на меня внимание. Их карие глаза впились в меня, когда я судорожно втянул воздух. – Мы будем там.

У меня сердце ушло в пятки, когда я подошёл к входной двери её офиса с Ханной на бедре, её обувь всё ещё была неправильно надета, и с Трэвисом рядом, его ладонь в моей.

Я написал Шарлотте семнадцать раз, после того, как повесил трубку.

Она ответила ровно ноль раз.

Странная смесь вины и восторга закружилась в моей груди, когда я подошёл к стойке регистрации.

Звук её надломленного голоса, произносящий: «Я не могу лечить твоего сына, Портер», – непрерывно крутился у меня в голове, создавая что-то вроде саундрека для изображения Трэвиса, сидящего на краю ванны, с ингалятором между губ и слезами капающими с подбородка.

Я поступил правильно. Я знал это в глубине души. Но это не значит, что я не горю, как самое жаркое пламя, зная, что я делаю это с ней.

Та же седовласая администратор открыла окно, когда мы подошли, её морщинистый взгляд остановился на мне.

– Мистер Риз. Мы встретились снова. – Она встала со стула, многозначительно протянула руку через стол и нажала кнопку звонка. – С возвращением. Мы ждали вас.

Я кивнул и с трудом сглотнул.

– Послушайте, есть ли шанс, что я смогу повидаться с Шарлоттой наедине, прежде чем приведу детей?

В дверях внезапно появилась Рита. Её взгляд скользнул к Трэвису, затем к Ханне, прежде чем, наконец, встретиться с моим.

– Пошли, Портер. Шарлотта с пациентом.

– Рита, – позвал я, перекладывая Ханну на другое бедро и снова хватая Трэвиса за руку. – Сначала мне нужно её увидеть.

Она повернулась ко мне спиной и повела нас по знакомому коридору.

– Рита, – прошипел я. – Мне нужно…

Она резко остановилась, и я врезался ей в спину. Её красиво лицо было серьёзным, когда Рита повернулась ко мне, но её взгляд был мягким. Она сверкнул глазами на Трэвиса, и одарила его искренней улыбкой, прежде чем пригвоздить меня взглядом и прошептать. – Если причинишь ей боль, я убью тебя.