Текст книги "Самый мрачный рассвет (СИ)"
Автор книги: Али Мартинес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)
Но как двигаться дальше, если всё, что ты хочешь – это вернуться назад?
– Шарлотта, – позвала мама. – Пора.
Она никогда не была так права.
Глубже вдохнув, я переплела свои пальцы с её, а затем снова посмотрела на фотографию Лукаса на камине.
– С днём рождения, малыш.
А потом мы вместе – все трое – вышли на улицу, чтобы разрезать именинный торт.
Том встал на моей стороне, делая всё возможное, чтобы закрыть меня от пристальных глаз Бреди, а моя мама держала меня за руку, пока я рыдала и пела самое печальное исполнение «С днём рождения», которое когда-либо пели. Менее чем через час, извинившись, я направилась домой, где моя собственная жалостливая вечеринка только начиналась.
Глава пятая.
Портер.
– О, оу, – растягивая слова, сказал Таннер, наблюдая за бурлящим горшочком красного соуса, гигантская самодовольная улыбка растянула его губы. – Я пролил его на мою рубашку.
Сжав затылок, я развернулся и продолжил путь за колонной операторов и звукорежиссеров.
Тихо пробормотал про себя:
– Ты всегда проливаешь что-нибудь на свою рубашку, мудак. Научись подносить эту чертову ложку ко рту.
Идея посмотреть на флирт Таннера с камерой, пока он готовил моллюсков, была первой с конца в списке моих приоритетов. Но чуть выше пункта «пыток с водой» и «подвешивания за пальцы ног». Разумеется, день был дерьмовым, но это был почти обычный день, особенно, когда я пришёл посмотреть, как мой брат устраивает стриптиз, снимая рубашку перед обожающими его фанатами.
Да. Он был шеф-поваром. Не Микки-Маус, конечно, но если вы спросите генерального директора канала «The Food Channel» – рейтинги будут на удивление похожими.
– И… снято! – крикнула директор, прежде чем повернуться ко мне с сердитым выражением на лице. – Ты должен прекратить болтать!
– Я ничего не говорил! – сказал я в свою защиту и солгал.
Я бурчал себе под нос, по крайней мере, полчаса. Она уже угрожала мне, что выбросит из команды. Но на самом деле всё это было оправдано. Я не режиссёр, и абсолютно не знал о готовке, но даже я мог сказать, что он ничего не перемешивает в горшочке.
– Я могу слышать тебя! Мы все можем. – Она обвела руками студию моего брата, указывая на команду операторов, которые кивнули в ответ.
Я решительно скрестил руки на груди, притворяясь абсолютным невежеством.
– Извини, даже не знаю, о чём ты говоришь. Может, это был кто-то другой.
Её глаза округлились, а губы начали безумно подёргиваться, отчего стало казаться, что женщину настиг некий припадок.
– Хорошо, хорошо, – вмешался Таннер, сдирая с себя фартук. – Андреа, можешь дать нам минутку?
Она неотрывно смотрела на меня, но её слова были адресованы моему брату.
– Конечно, если вы пообещаете избавиться от него, когда закончите.
– Избавиться от меня? Ты шутишь? – я показал пальцем на Таннера, а потом ткнул им в свою грудь. – У нас с ним одна ДНК. А ты хочешь его…
Таннер грубо толкнул меня в плечо, заверив девушку:
– Я избавлюсь от него.
– Чёрт тебя дери! – вернул я, но только потому, что был зол. Я хотел уйти сильнее, чем она хотела от меня избавиться.
Покачав головой, он вынул пачку сигарет из кармана и вывел меня на крыльцо.
– Пошли. Выкладывай. У меня есть всего минута, чтобы разгрести твоё дерьмо, поэтому говори быстрее.
– Она ведьма, – проворчал я, подбородком указав на женщину, кричащую приказы кому-то с другой стороны раздвижных стеклянных дверей.
Щёлкнув зажигалкой, он выпустил оранжевое пламя, прикурив сигарету, зажатую между его губ, и продолжил говорить:
– Удивительный режиссёр, скромница в постели, но безумнее чем огненный тигр. Я предлагаю тебе не злить её больше.
Погрузив ладонь в мои густые светлые волосы, я совершенно серьезно спросил:
– Должен ли я беспокоиться о том, что ты видел огненного тигра?
Брат усмехнулся:
– Возможно. Но давай сначала поговорим о твоём дерьме. Рассказывай, из-за чего ты болтал глупости и расхаживал туда-сюда, как папа в тот день, когда мы поцарапали случайно его машину «Vette»?
Я рассмеялся.
– Да, ладно. Я не похож на отца.
В его невинных голубых глазах, которые уставились в мои, плясали искорки смеха.
– Вероятно, это потому что у тебя никогда не будет таких «шаров», чтобы купить подобную машину. Дребезжать на стареньком «Tahoe» не одно и то же, – усмехнулся он и выдохнул густое облако дыма через нос.
Я помахал перед лицом, отводя дым в сторону.
– Ты засранец. Но мне нужна твоя помощь.
Его улыбка стала шире.
– Прааааавдааа?
Я мысленно застонал. Я ненавидел просить его о всяком дерьме. Всегда было одно и то же: песня, танец, но если я хочу заполучить эту доктор Миллс, то мне нужен Таннер, и эта игра стоит свеч.
– Что ты делаешь в субботу?
Он наклонил голову в сторону и осторожно поглядывал на меня.
– Наверное, не то, о чём ты меня попросишь.
– Мне нужно, чтобы ты кое-что приготовил.
Я потратил утро, заказав миллиард фунтов мяса (грубое преувеличение) и позвонив четырём из наших су-шефов, чтобы они приготовили котлеты для бургеров, макароны с овощами, картофельные салаты и кучу других невероятных блюд для пикника, которые Таннер никогда бы не позволил подать в ресторане.
– Я и без того нужен тебе для приготовления пищи каждый день. Серьёзно, я не могу смотреть, как ты питаешься одними бутербродами с арахисовым маслом и джемом, не чувствуя при этом отвращения, но что такого особенного произойдёт в субботу?
– Я пытаюсь записать Трэвиса на встречу с тем новым пульмонологом, поэтому я вызвался организовать фуршет на «Весеннем празднике».
– И ты думаешь, что появление знаменитого шеф-повара Таннера Риза заинтересует её?
Я закатил глаза.
– Твоя скромность поражает. Нет. Мне не нужно, чтобы знаменитый Таннер Риз что-то делал. Я сам, однако, мне необходимо твоё появление, будь очаровательным и приготовь буквально чертову дюжину этих гамбургеров. Хотя, если кто-то попросит автограф, дай его. Только, пожалуйста, ради всего святого дождись, чтобы тебя действительно об этом попросили. Ужасно наблюдать, как вы выхватываете коктейльные салфетки из рук людей каждый раз, когда покидаете кухню. Ты понятия не имеешь, сколько их этих коллекционных вещей вынужден выбрасывать персонал каждую ночь.
В этот раз была его очередь закатить глаза.
– Однажды. Однажды. – Он остановился и долго смотрел вдаль на живописный пруд, волнующийся во дворе.
Мне всегда нравился этот старинный дом с его огромными верандами, чащами дубов и громаднейшей плачущей ивой, украшающей переднюю лужайку. Это был идеальный дом, чтобы растить в нём семью. Поэтому для меня был ошеломляющим тот факт, что именно брат из всех других людей купил этот дом два года назад.
– Нет, – рассеяно сказал он.
– Ты о чём?
Он повернулся ко мне.
– Нет, я не буду тратить свой первый выходной за этот месяц, чтобы наготовить тебе тучу бургеров для «Весеннего праздника». Поручи Раулю это сделать.
Я сделал огромный шаг в его сторону.
– Мне не нужно, чтобы ты изображал сегодня манерную девицу.
Таннер улыбнулся.
– Я никого не изображаю. Я вымотался. Мне нужен выходной.
– Так возьми выходной в следующий уикенд, – предложил я, хотя, понятия не имел, как я всё проверну без его помощи.
Мы планируем выходные заранее. И как бы я ненавидел в этом себе признаваться, больше шумихи было не из-за того, что Таннер будет там, на кухне, а ещё и прогуляется по залу. Хуже того, с приближением дня открытия нашего нового ресторана, я сомневался, что у кого-нибудь из нас будут продолжительные выходные.
– Не могу, – ответил он. – У нас запланирован свадебный приём Лебланка. Он заплатил небольшое состояние, чтобы выкупить зал на эту ночь.
Я стиснул зубы, отчаяние грозило захлестнуть меня.
– Ты нужен мне там. – И прежде чем я смог остановить себя, правда вырвалась наружу. – Ты должен прийти. Что если она мне откажет?
Брат замер, не донеся сигарету ко рту.
– Она?
Я скрестил пальцы и положил их на голову.
– Доктор Миллс. Я надеялся, что ты придёшь и произведешь на неё такое неизгладимое впечатление, что она станет моей.
– Неизгладимое впечатление, – повторил он, в его голосе чувствовался неприкрытый смех.
– Не знаю. Окей? Я просто не могу себе позволить облажаться, поэтому подумал, что если ты будешь там, мне станет легче уговорить её.
Я понятия не имел, что человеческое лицо может так сильно растянуться.
– Скажи это… Мне нужна звезда Таннер Риз.
– Нет, всё, что я хочу – чтобы ты прекратил говорить в третьем лице.
– Скажи это.
– Нет.
– Тогда откажусь. Я не могу этого сделать.
– Дерьмо! – взорвался я, потянув за волосы. – Отлично. Мне нужна малоизвестная знаменитость…
– Великая, – возразил он.
Я сердито посмотрел на него, а потом сквозь стиснутые зубы произнес:
– Великая знаменитость Таннер, чтобы ты пришёл…
– Полное имя – или сделка не засчитывается.
Закрыв глаза, я откинул голову назад и посмотрел на деревянные рейки балкона на втором этаже.
– Ты мне нужен, великий и знаменитый Таннер Риз, для приготовления бургеров и соблазнения этого доктора, чтобы она осмотрела твоего племянника в качестве пациента.
Когда он не ответил супер-ехидным замечанием, я приоткрыл глаза и обнаружил, что он смотрит на меня с удовлетворенной улыбкой.
Он похлопал меня по руке, прежде чем сжать её, успокаивая меня.
– Я, чёрт возьми, с тобой. И был с тобой с той минуты, когда ты сказал, что это для Трэва.
Я пожал плечами.
– Ты задница. – Но я знал, что он словно снял с моих плеч очень тяжелый груз. Если кто и смог бы уговорить доктора средних лет осмотреть Трэвиса, то это был только мой брат.
Смеясь, он выкинул сигарету и направился к двери.
– Всё, что угодно, брат. Жду смс в подробностях и успокойся. – Прежде чем дверь за ним закрылась, он выглянул обратно и сказал: – Обойди дом с другой стороны. Слышал, что время обеда Андреи уже прошло, а у меня нет времени спасать твою задницу от этой леди дважды за неделю, – подмигнув, он исчез.
Серьёзно, он был просто отвратителен, но организовав барбекю, открыв ресторан и оставив детей у родителей, а также спланировав нападение из засады на доктора и игнорируя баночку пива, зовущую меня из холодильника в моём доме, я впервые за все эти дни покинул усадьбу брата, улыбаясь.
Глава шестая.
Шарлотта
Со мной было что-то не так. Больше, чем та простая ерунда, что всегда творилась со мной. Обычно, к девятому мая я удачно справлялась со всем этим дерьмом. Но уже наступило десятое, а я всё не могла избавиться от того безумия, наводнившего мой разум. Я не была уверена – было ли это из-за того, что увидела, как Том смотрит на мою маму, или из-за Бреди, который нашёл своё счастье с новой женой и их сыном. А может быть, я, наконец-то, потерялась в темноте, из которой никогда уже не смогу найти выхода.
Но, что бы это ни было, я в нём тонула.
Мистер Кларк всё ещё оставался в больнице, но я не в силах затащить себя туда, чтобы проверить его. Вместо этого я взвалила на дежурного заботу о нём, пока в это время валялась в постели, утопив свою подушку в солёных слезах, оплакивая свою пустую жизнь.
Прошло десять чёртовых лет; с каждым утром должно быть легче просыпаться, а не наоборот. Тем не менее, этим утром, когда я заставила себя одеться и выйти из дома, мне было намного тяжелее, чем когда-либо.
С меня хватит. Я больше не могла так жить. Вы могли бы посчитать, что это всё, чем я вообще занимаюсь.
Мне нужно что-то изменить.
Что-нибудь.
Чёрт, возможно всё.
В глубине души я осознавала это. Я знала, что именно нужно поменять. Но этого не произойдёт без сознательных и постоянных усилий с моей стороны. Только это осознание привело меня на «Весенний праздник».
– Ты пришла! – воскликнула Рита, когда я подошла к накрытому столику. Она внимательно посмотрела на меня. – И… в толстовке. Как очаровательно.
– Извини. Я не знала, что коктейльное платье обязательно.
Я потратила большую часть моего свободного времени, овладев навыком избегать общественных собраний. Мероприятия по случаю рождения новорожденного. Дни рождения. Свадьбы. Всё что угодно. Для женщины, у которого всего трое друзей, меня пригласили на огромное количество всякого дерьма, о котором вы даже не можете себе представить. Я обнаружила, что если бы купила подарочную карту и отправила её вместе со своими сожалениями, то никто бы не расстроился моему отсутствию. К сожалению, я не думаю, что у меня достаточно денег, чтобы отправить каждому из тридцати сотрудников в нашем офисе подарочные карты с запиской: «Да. Вы были правы. Я ледяная королева и предпочитаю на завтрак есть шипящих тараканов, чем посетить этот чёртов праздник. Вот, примите в знак моего отсутствия пятидесяти-долларовую подарочную карту Волмарта».
Хотя, судя по косым глазам в мою сторону, лучше было бы выбрать именно этот вариант.
– Почему все смотрят на меня? – прошептала я Рите.
Опираясь о стол, она наклонилась ко мне и прошептала в ответ:
– Потому что вампиры боятся солнца, дорогая, – рассмеялась она. – Я одна из тех, кто заинтригован твоим решением приехать сюда.
– Уверена, это так. Это избавит тебя от неприятности спалить мой дом, ты ведь именно это хотела сделать, когда дважды угрожала мне вчера в голосовом сообщении.
Она просияла:
– Да. Именно так.
Рита сумасшедшая. Ад на колёсах, королева красоты в жемчугах и с южным очарованием. Её угроза подпалить мой дом ничто по сравнению с другими, которые она сыпала на меня на протяжении многих лет. Честно говоря, я была немного разочарована креативностью её последней идеи.
Она подняла вверх две полоски билетов, её блондинистые короткие волосы подпрыгивали, пока она энергично объясняла:
– Все – от обеда до разрисовки лица – в этом билете. Ты получишь десять бесплатно. После этого ты сможешь приобрести больше у меня. Все собранные деньги пойдут на…
– Где Грег? – спросила я, прервав её. Эта речь будет длиться как минимум минут десять, и за это время она ни разу не переведет дыхание.
Рита нахмурилась, её волнение о том, какую она выбрала в этом году благотворительность, которую собиралась спонсировать, упало при упоминании его имени.
– Доктор Лафлин весь день сидит в своём душном кабинете.
Я разочарованно спросила:
– Разве мы не обсуждали, что он сегодня станет живой мишенью?
– Я решила, что это чересчур жестоко по отношению к детям.
– Да, но было бы более приятнее наблюдать за ним в бассейне.
– Ничего не знаю об этом. – Она наклонилась ближе, прикрывая рот рукой, чтобы её не услышали другие, и прошептала: – Я заполнила контейнер ледяной водой и заплатила игрокам из местной бейсбольной команды средней школы, чтобы они сменяли друг друга в течение нескольких часов.
– Мило, – похвалила я.
Её красные губы растянулись от гордости.
– Если он уволит меня, то я это заработала.
Моя голова откинулась назад.
– О чём ты говоришь? Он не уволит тебя.
– О, да ладно. Как долго, ты думаешь, он будет держать свою бывшую жену в штате, после того как я оставила его без гроша после развода?
– Меня не волнует, что происходит между вами двумя. Он тебя не уволит.
Рита потянулась ко мне через стол и сжала руку.
– Ты такая милая, дорогая. Но это обязательно произойдёт. И если честно, я не уверена, что готова провести свою жизнь, наблюдая за тем, как он флиртует направо-налево, заглядывая под каждую юбку медсестер.
Я усмехнулась.
– В нашем штате нет ни одной женщины, которые подошли бы к нему ближе чем на десять фунтов после того дерьма, которое он и Тэмми вылили на тебя. Кроме того, штат наполовину мой. И ты никуда не уйдёшь.
Лицо Риты покраснело и приняло печальное выражение одновременно.
– И я тебе очень благодарна за это, Шарлотта, но мне пора двигаться дальше. Мужчина, которого ты любишь, так относится к тебе, поэтому нельзя продолжать чахнуть по нему. Лучше надеть самое обтягивающее чёрное платье и самую лучшую пару туфель и двигаться к своему будущему. – Её голос дрожал, но она продолжала улыбаться. – Жизнь иногда полный отстой. Ты и я знаем это лучше кого бы то ни было, у нас всего лишь один шанс.
Я почувствовала, как каждое её слово пронзает меня.
Я люблю Риту. А благодаря бутылке текилы на четвёртый день рождения Лукаса, она и Грег знали всё о моей ситуации. Но моя любовь к ней не остановило знакомое чувство негодования задохнуться от рёва во мне.
Это случалось, когда люди выказывали сочувствие мне, сравнивая какую-нибудь отстойную ситуацию, которая беспокоила их сейчас, с тем опустошением, которое разрушило меня. Конечно, ситуации действительно были ужасными, но слова казались лёгким ударом, способным опошлить то, что я испытывала. Даже если они и исходили от кого-то доброго, как Рита, всё равно для меня это было оскорблением.
Она потеряла мужа. Уверена, её сердце разбито, но оно всё ещё бьётся. Оно не разрывает рёбра изнутри. Надежда не станет её злейшим врагом, а вина не будет её постоянной компанией. Её дни могут стать серыми, но они не превратятся в бесконечную ночь, а с каждым восходом солнца она не станет просить его уйти обратно. Проблемы Риты не шли ни в какое сравнение с тем адом, который стал частью моей жизни. Я ненавидела Грега за то, что он оказался таким дерьмом. Мне было больно, когда правда вышла наружу.
Но это был вовсе не конец для неё.
Однажды она забудет его и начнёт свою жизнь заново. Она будет улыбаться и смеяться, поймёт, что всё к лучшему. Она найдёт кого-то лучше, и заведёт с ним семью, поблагодарив счастливые звёзды, которые предостерегли её от Грега и позволили ей искупаться в лучах новой жизни.
А тем временем, я по-прежнему буду заморожена во времени и, затаив дыхание, буду ждать будущее, которое для меня никогда не настанет.
Если бы… я могла всё изменить.
Сглотнув, я нацепила на лицо фальшивую улыбку и попыталась скрыть вихрь боли.
– Достаточно трудностей для одного дня, – тихо ответила я.
– Да. Да. Ты права, – фыркнула она и закатила глаза, хотя не было и намёка на набежавшие слёзы. – Идём. Уедем куда-нибудь и немного развлечёмся.
Как будто так произойдёт.
Подняв билеты, я многозначительно потрясла ими перед ней и попыталась сбежать.
– Оу, подожди, Чэр! – позвала она.
Снова спрятав лицо за маской, я повернулась к ней.
– Что случилось?
– Окажи мне услугу и передай это парню, который жарит шашлыки? – она сунула мне пустую банку из-под соленых огурцов. – Ему нужно собрать билеты на обед, – она улыбнулась мне широкой улыбкой.
Настолько широкой, что во мне забился сигнал тревоги.
– Почему ты так смотришь на меня?
– Как? – невинно спросила подруга, но эта чёртова улыбка стала ещё шире.
Я провела пальцем от уха до уха.
– Вот так.
Она пожала плечами.
– Понятия не имею, о чём ты говоришь?
Клянусь Богом.
Её.
Улыбка.
Стала шире.
Подозрительно. Я оглянулась на огромную белую палатку, расположенную рядом с мангалом, из которого выплыло облачко дыма. Там стоял высокий мужчина с непослушными светлыми волосами, торчащими в разные стороны. Причина стала ясна, когда мужчина сжал кулаки от негодования. На нём были надеты джинсы и белый фартук с размазанным на нём большим чёрным пятном. Его рот двигался в течение минуты, пока он что-то выцарапывал на картонной коробке у его ног.
Рита прижала банку к моей руке.
– Ты должна поговорить с ним.
Я должна пойти и спасти, как я опасалась, его обед от феерической смерти. Вместо этого я продолжала наблюдать за ним с любопытством, в то время как он шлёпнул очередную партию сырых булочек, отчего искры полетели в разные стороны.
– Что, чёрт возьми, он делает? – спросила я.
– Не знаю. Пойди и спроси его. – Она подтолкнула меня в плечо.
Меня настигло понимание, и я повернулась к Рите.
– Ты пытаешься свести меня с этим парнем?
– Боже мой, нет. – Она прижала ладонь к сердцу. – Я вот-вот собираюсь снова открыть для себя мир свиданий спустя эти восемь лет. И поэтому не могу позволить себе рисковать, что такая горячая штучка как ты встанет на моём пути, – она подтолкнула меня вперёд. – Перестань быть, чёрт возьми, такой подозрительной. Похоже, ему нужна чья-то помощь, а я достаточно умна, чтобы понять, что ты собираешься прятаться где-нибудь в течение этого часа, пока не выдастся возможность уйти отсюда. Так что сделай мне одолжение – помоги… – Она показала своим безупречным наманикюренным ногтем с френчем в сторону парня. – Ему.
Я открыла рот, чтобы опровергнуть её слова, но она попала в самую точку, поэтому я промолчала.
– Пойди и убедись, что у нас будет, что подать людям, а потом у тебя есть моё разрешение, чтобы покинуть этот праздник через два часа.
– Через час, – возразила я.
– Час с половиной.
– Через час, Рита. Мне нужно завтра рано встать, чтобы поехать в больницу. – Чистая правда. Мистер Кларк взбесился, и медсёстры взорвали мой телефон просьбами поскорее выписать его.
– Час и 15 минут, – торговалась она.
Я протянула руку и произнесла:
– Один час и я заплачу бейсбольной команде, чтобы они остались до 5.
Брови Риты приподнялись, а рука так быстро схватила мою, что я чуть не рассмеялась.
– По рукам.
Глава седьмая.
Портер
– Суч… – Я успел вовремя прикусить язык, прежде чем ушей, бегающих поблизости детей, достигло моё сквернословие. – Извини, Портер. Не могу я этого сделать. Я нужен Энджи. Ты хотя бы знаешь, как пользоваться грилем, правда? – исковеркал я речь своего брата, счищая с решётки и выбрасывая ещё один сгоревший гамбургер в урну рядом, в которой уже находилось, по меньшей мере, десяток его собратьев в таком же состоянии.
Нет. Ответ – нет. Я не знал, как пользоваться грилем – по крайней мере, не по назначению. Я просто спустил этот день по шкале «Мужественность» на все сто один. Сказал ли я об этом Таннеру? Чёрт возьми, нет. Мой брат – засранец. Он кинул меня за пятнадцать минут до нашего приезда сюда из-за какой-то женщины, с которой он должен был встретиться примерно через семь секунд, потому что она нуждалась в его поддержке, так как умерла её собака. Я люблю собак, как и любой другой парень, но это – чересчур. Он знал, как сильно я зависим от него.
А потом он, как в каком-то шоу «16+», повесил трубку и отключил телефон.
Я шлёпнул ещё порцию слепленных котлет на гриль. Воспользовавшись длинной, металлической лопаткой, я поправил их и тихо приказал:
– Чёрт возьми, не подгорайте.
Без преувеличения можно было сказать, что вся эта ситуация очень напрягала меня. То, что я сжёг сотню булочек, навряд ли расположит меня к доктору Миллс. Но только сегодня утром я держал Трэвиса, боровшегося с очередным приступом. Что-то должно произойти. Моё внимание отвлекли от шипящего гриля, и я осмотрел толпу. Дети без остановки бегали по травянистому парку, подбегая то к столику с закусками, то возвращаясь к товарищам по игре. Там должен быть и Трэвис. Вместо этого, он дома с моими родителями, лежит в постели, чувствуя себя ужасно, даже для того, чтобы пойти в школу. Его иммунная система настолько истощилась, что я был вынужден принять решение забрать Ханну из яслей, которые ей так нравились, чтобы она не приносила домой ещё больше микробов. Ей бы тоже понравился этот чёртов «Весенний праздник».
Неуловимые нити запаха сахарной ваты вились в воздухе, пока резкий шум машины, делающей мороженое, не прервал классические песни Диснея, доносящиеся из громкоговорителя. Стайка маленьких девочек пробежала мимо, когда моё внимание привлекло движение справа.
Женщина наклонилась под верёвками, разделяющими зоны гриля и игр, и её длинные, черные волосы взлетели, заслоняя её лицо, от внезапного порыва ветра.
– Привет, – сказала она, её голос был похож на звуки, издаваемые роботом.
Пока она боролась с волосами, убирая их с лица, я воспользовался моментом, чтобы разглядеть её тонкие черты лица. Она была симпатичной, маленькой, одетой в тёмные джинсы и огромную толстовку, в которую она укуталась, спасаясь от холода и листьев, и никакого намека на косметику, только чистая, оливкового цвета кожа. Она напомнила мне девушку, которую я мог бы встретить в одном из переполненных кафе в середине августа, отчаянно притворяющуюся, что сейчас уже декабрь: тёплый свитер, глаза, смотрящие в книгу, пухлые губы, потягивающие, испускающий пар, горячий шоколад, в то время как горячее солнце полыхало за её спиной.
Очаровательная, чтобы заметить.
Закрытая, чтобы держаться подальше.
Прекрасная, чтобы думать о ней и через несколько дней.
– Эм… привет, – неловко повторила она, так и не дождавшись от меня ответа. – Банку?
Я моргнул и проследил по её тонкой руке к ладони. Разумеется, она протягивала мне пустую банку с зеленой крышкой, центр которой был прорезан под узкую щель.
– Для билетов. Рита сказала, что вам нужна одна.
Я снова посмотрел на неё, заметив бисеринки пота, покрывающие её лоб. И, наверное, для того, чтобы достичь максимальной отметки в категории «Неловкость» за сегодня, я ответил:
– Тебе жарко.
Боже, Портер.
Её брови выгнулись, и она поставила банку рядом с грилем.
– Правильно. Что ж, не буду отвлекать вас.
– Дерьмо. Подожди. Мне очень жаль. Я неправильно выразился. Я хотел сказать, что тебе, наверное, жарко. Сегодня почти восемьдесят градусов по Фаренгейту.
– Правильно, – сухо сказала она, продолжая отступать.
– Серьёзно, я не имел в виду… о чёрт! – простонал я, когда из гриля вырвалось пламя.
Схватив бутылку воды, я опрокинул её на пламя. Потом я вытер лицо ладонью, но огонь не унимался, вспыхивая с другой стороны.
Да. Факт. Я собирался спалить парк.
Хорошие новости: здесь находился почти весь медицинский персонал.
Плохие новости: я мог помахать рукой на встречу с доктором для Трэвиса.
– Осторожно. – Появилась женщина рядом со мной и скользнула в узкое пространство между мной и грилем. Её длинные темные волосы ударили меня по лицу, пока она крутила ручки, чтобы унять огонь.
Рваный вздох облегчения вырвался из моих легких.
– Христос, всё могло закончиться плохо.
Она повернулась ко мне лицом, не было сомнения – если бы её взгляд мог замораживать, то я бы превратился в льдышку.
Натянуто улыбаясь, я сказал:
– Думаю, гриль неисправен.
– Гриль или вы? – возразила она.
– Определённо гриль.
Быстро она вытряхнула на землю сгоревшее мясо и снова посмотрела на меня.
– Вы знаете, что корову уже убили, не так ли? Нет нужды наказывать её ещё сильнее. – Ее детские слова должны были вызвать во мне желание улыбнуться, но она вовсе не шутила.
Сузив глаза, я пытался найти ответ. Интуиция подсказала быть мерзавцем, но рассудительность всё же выиграла.
– Грубо, – воскликнул я.
Она скривила губы.
– Говорит мужчина, уставившийся на меня, как будто недавно вышел из тюрьмы.
Мне хотелось рассмеяться. Мне понравилось её необычное чувство юмора, к тому же она была абсолютно права. Я не сводил с неё взгляда.
Но снова… в мозгу появилась мысль, что это была не шутка.
Женщина не была открытой книгой.
Пока не была.
Песня из громкоговорителя изменилась, и детские повизгивания и выкрики «ура» сигнализировали об их буйном одобрении.
Это произошло так быстро, что если бы здесь был кто-то ещё, я бы даже не заметил его.
Но она была здесь. И я сразу же заметил кое-что.
Я видел это в зеркале каждое утро, когда просыпался, и каждую ночь, когда засыпал.
Понизив голос, я потянулся к ней, отчаянно надеясь поднять ей настроение.
– Ты в порядке?
– Конечно, – отрезала она.
Холодная, спокойная, собранная.
Прячет самое сокровенное у всех на виду.
Это было почти так же интригующе, если не разрывало сердце на куски.
Она посмотрела на меня, пока я навис над ней.
– Что ты делаешь? – огрызнулась она, отстраняясь от меня.
– Ничего, – ответил я.
«Всё», – подумал я.
Я наклонился ближе, и встретился с её темными глазами.
Святое. Дерьмо.
Вот оно, полыхает в её глазах.
Пустота.
Моя пустота.
Я был мастером скрывать свои эмоции от внешнего мира. Прятать их не только от мира, но и от самого себя слишком хорошо. Если я буду скрывать боль и страх, то у них не будет силы властвовать надо мной. Но на протяжении всех этих лет распространившаяся пустота была еще хуже.
Моя улыбка стала маской для детей.
Мой смех – личина, чтобы провести семью по проторенной дорожке.
Двигаясь вперед все это время – я чувствовал, что умирал.
И вот он, как маяк в темноте, светится внутри неё.
– Привет, – прошептал я, как будто мы были давнишними друзьями.
Она моргнула и вытянула голову, чтобы посмотреть на меня.
– Привет?
Она думает, что я сумасшедший, и я не мог опровергнуть этот факт. Потому что я, чёрт возьми, думал также.
Но это не помешало мне улыбнуться и повторить.
– Привет. – Когда она беспомощно уставилась на меня, я добавил: – Для справки, в моём словаре найдётся тысячи слов, но, кажется, сейчас я застрял на этом.
Крошечная улыбка, которую я когда-либо видел, тронула женские губы.
Она и раньше была прекрасна. Но в эту секунду она стала необыкновенной.
Её темно-коричневые глаза осмотрели меня в поисках чего-то и снова вернулись к моим.
– Ты меня пугаешь.
Я усмехнулся.
– Ты меня тоже пугаешь.
– Может тебе стоит притормозить… тогда?
Без колебаний я кивнул:
– Согласен.
– Сегодня? – подытожила она, но на её губах всё ещё красовалась едва заметная улыбка. Нет. Эта женщина не была груба. Не была сукой. Она просто выживала.
Так же как и я.
Покачав головой, я заставил себя оторваться от неё, пока совсем не напугал.
– Да. Извини за это.
Она нервно огляделась, прежде чем снова посмотреть на меня.
– За какую часть? Когда ты спалил бургеры или вторгся в личное пространство?
Я словно выдохнул из себя комок и снова включил чувство юмора.
– Спалил бургеры? – я указал на эту коробку с неисправностями. – Ты не можешь заявить, что я сжёг их, потому что я называю это борьбой за полезную пищу. Никто не заработает кишечную палочку в мою смену.
Она улыбалась мне. И это не было фальшивкой. Не было маской. Даже не было пустым.
Это было подлинно и игриво.
И невероятно сногсшибательно.
Я говорил-говорил, опасаясь, что её улыбка исчезнет.
– Правда, это ведь генетическое заболевание. Я не получу этот ген от поджаривания сырого мяса.
– Ты получил этот ген от сырого мяса? – спросила она, уголок её рта дернулся, как будто она пыталась сдержать эту чертову мою любимую улыбку.
Я усмехнулся.
– На самом деле, их у меня уже два. – Я махнул руками в воздухе и попятился назад к кулеру. После того как я извлёк поднос из нержавеющей стали, я отнёс его обратно к девушке.
– Ух ты, – выдохнула она. – Не думаю, что когда-либо видела кого-нибудь, кто нёс бы так мясо.
Я пожал плечами.
– Я использую свои силы во имя добра.
– Миру нужно больше таких героев, как ты, – сказала она, пока крошечная улыбка становилась всё шире и шире.
Волосы на затылке встали дыбом, как будто я стал свидетелем какого-то непонятного чуда.
– Я делаю всё возможное для человечества.
А затем произошло что-то лучшее.
Настоящее, честное слово, хихиканье прорезало воздух.
Чёрт. Эта женщина.
