Текст книги "Клетка для разума (сборник)"

Автор книги: Альфред Элтон Ван Вогт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 72 страниц)

– Гм-м! – произнес Модьун. – Как я вижу, мы не полностью понимаем друг друга. – Потом он повторил то, что однажды сказал Руузб к огромному неудовольствию Дуулдна: – Существует отнюдь не один способ содрать шкуру с кота.

– Я не понимаю этого, – ответил Зувгайт.

Человек не ответил.

Модьун не мог дальше ничего вспомнить. Он снова находился на борту спасательной шлюпки и ничего не помнил.

– Это все, – раздраженно сказал он.

– Но с какого кота ты собирался содрать шкуру и каким способом? – спросил Руузб, бросив хитрый взгляд на покрасневшее лицо Дуулдна.

– Я сожалею, что использовал это сравнение, – извинился Модьун, сидевший за столом в столовой напротив человека-ягуара. – Прими мои извинения, Дуулдн.

– Ладно уж, – пробормотал огромный человек-кот. – Я не столько злюсь, сколько напуган. И все из-за этого Зувгайта!

Иччдохз покачал головой.

– Друзья, – начал он, – да он просто баба. – Он нахмуренно посмотрел на Модьуна. – Он не боится, но, несомненно, не знает, как драться.

– Я собирался начать драться, – возразил Модьун.

– Тогда ты говоришь что-то не то. Ты ведь сказал этому Зувгайту, что не можешь ничего сделать против него. А теперь утверждаешь нам, что можешь.

Все они обвиняюще посмотрели на человека.

– Да, ты что, лицемер? – спросил Наррл.

– Мы всегда ценили тебя за честность, – сказал Руузб. – А теперь ты сказал ему пустые слова. Пойми меня правильно, – поторопился закончить человек-медведь. – Мы хотим победить этих сукиных детей.

– Я собирался напасть на них, используя единое мысленное пространство, – объяснил Модьун, – и это был единственный честный способ, открытый для меня. Послушайте…

Когда Модьун закончил объяснения, Дуулдн сказал решительно:

– И ты думаешь, что именно это ты и должен был сделать?

– Да.

– Но тот момент, когда ты сделал это, и стал концом твоих воспоминаний?

Модьун был вынужден признать, что, безусловно, именно это и случилось.

– Полагаю, они, наверное, предприняли контратаку, намереваясь добиться чего-то другого.

– А что, энергия этого единого мысленного пространства могла убить этих Зувгайтов? – вступил в разговор Наррл.

Модьун был поражен.

– Конечно, нет. Это было бы убийство.

Дуулдн поднял руки.

– Вы только послушайте его! – зарычал он и, с трудом сдержавшись, продолжал: – Ты в состоянии обнаружить еще одну энергию, подобную энергии единого мысленного пространства?

Модьун покачал головой.

– Наверное, такие существуют. Но мне известна лишь одна энергия. Не забывайте, что единое мысленное пространство столь же огромно, как и обычное, если не учитывать, что там отсутствует время.

– Так ты говоришь, что использовал все, что знал, – не отставал от него человек-ягуар.

– Именно это я и собирался сделать, – согласился Модьун, защищаясь.

Лицо Дуулдна стало кирпично-красным, когда он откинулся на спинку стула.

– Мне лучше больше ничего не говорить, – пробурчал он. – Величайшая возможность в истории Галактики была утрачена одним мягкосердечным…

Модьун казался побежденным и остановил его слабым голосом:

– Друзья, возьмите бразды правления в свои руки!

Но ответил дипломатично именно Руузб:

– Хорошо, Модьун, почему бы тебе не включить свою систему восприятия? Может, нам удастся все же узнать, что произошло?

34

Модьун провел испытание. Провел на самом деле. Понимая, что не будет второй возможности, он провел эксперимент до конца. Как генерал, у которого появилась новая идея, как выиграть сражение, Модьун проверял ее не на предварительных маневрах, а прямо на поле боя.

Очевидно, он не мог атаковать тысячу могучих умов, соединенных линией односторонней связи с ним, подобно тому, как несколько гипнотизеров объединяются вместе, чтобы побороть волю одного человека. Поэтому он действовал не прямо, а использовал свою систему восприятия для поиска в едином мысленном пространстве уже существовавшего там источника энергии, включенного в соответствии с неизменными законами.

Поскольку этот процесс был фактически мгновенным, он не удивился, когда тишину этой темной комнаты разорвали слова Зувгайта:

– Как показывают наши приборы, вы включили свою систему восприятия. Однако ничего не случилось.

Зувгайт продолжил тем же раздраженным тоном:

– Мы все ощущаем слабое физическое воздействие на уровне единого мысленного пространства. Но всем известно, что в нем нельзя ничего вызвать без предварительной подготовки. Естественно, на это не требуется время, как это требуется для нашего пространства. И у вас нет слишком много времени.

Итак, они почувствовали что-то. Да еще Модьун узнал, что его попытки неизбежно обнаружат.

Модьун сказал с намеком на прежнюю вежливость:

– То, что сейчас происходит, конечно, физиологический процесс. Когда он усилится, не стоит волноваться. Но нужно сказать, что после изменения направления сдвинутся и химические связи. Это создаст особое…

Модьун остановился, с грустью осознав внезапно наступившее в комнате напряжение. Словно Зувгайт испытывал нечто, аналогичное человеческому потоотделению в результате нервных переживаний. Из темноты донесся хмурый голос существа:

– Вы говорите, что каким-то способом управляете мной… нами?

– Все, что я сделал, – вежливым тоном сообщил Модьун, – это использовал энергию, которую вы первоначально заложили в единое мысленное пространство, использовал ее в качестве носителя для активизации биологической перестройки. И это подействует на всех существ, связанных с вами, то есть, как вы сказали, с каждым. А теперь…

– Какую первоначальную энергию?

– Взрыв в едином мысленном пространстве, – ответил Модьун, – благодаря которому вы уничтожили людей за барьером. Откуда вы узнали о нем?

– От расы, которая теперь вымерла, – неохотно ответил Зувгайт.

– Полагаю, – заметил Модьун, – еще одно неправильное эволюционное развитие. Что ж, я должен сказать вам, что их знания были правильными. Поэтому я смог использовать энергию реакции взрыва, которая, и вы должны будете со мной согласиться, включает в себя все комбинации жизненных энергий…

– И что же достигается при этом, – резко перебило его существо.

Модьун глубоко вздохнул.

– Раса Зувгайтов теперь пойдет вперед по правильному эволюционному пути. В течение следующих нескольких тысяч лет продолжительность жизни каждого индивидуума будет составлять, полагаю, где-то семьдесят – восемьдесят земных лет.

Говоря это, Модьун постепенно начал чувствовать, что с каким-то напряжением в этом существе, возвышавшемся над ним в этой темной комнате, нарастает новое чувство.

– Это изменение направления в нас, которое вы произвели… – неожиданно начал напряженным голосом Зувгайт. – Один из моих товарищей только что спросил меня, нельзя ли отменить эту настройку и восстановить первоначальное направление?

Модьун молчал в нерешительности несколько секунд. Его удивила скорость ответа. Он нанес им такое мощное поражение, и все же в действительности еще можно было все мгновенно исправить.

«Вот и началась контратака, – подумал он, – хотя и с опозданием». Но теперь все было кончено, и больше ничего не оставалось. Впрочем, оставалась еще одна вещь – его запрограммированность, и они это понимали.

Естественно, он должен был честно ответить на их вопрос.

– Я действительно не думал над этим, но полагаю, что ответ будет положительным. Но восстанавливать вас нужно по одному, и на это требуется много времени. Однако должен заметить вам, что у меня нет намерений…

И снова тут же пришел ответ с поражающей сознание скоростью, принимая во внимание, какой огромной силы шок они должны были испытать.

– Мы были единственной бессмертной расой во Вселенной, – сказал Зувгайт, – и вы сделали нас смертными. Это неправильно.

В известном смысле так оно и было. Вероятно, не стоило вмешиваться в вещи, столь уникальные. «Однако они вмешивались во столь многое, – спорил сам с собой Модьун, – что теперь их доводы кажутся несущественными».

«Но ведь, все верно, меня атаковали».

– Нет ничего неприкосновенного в естественном отборе, – настаивал Зувгайт. – На Земле вы, люди, вмешались в него, когда изменяли животных…

Голос говорил еще что-то, но на некоторое время Модьун перестал слышать. Он устал физически. Не мог видеть. Звуки у него в голове превратились в бормотание. Каким-то дальним уголком своего сознания он наблюдал за происходящим и с легким изумлением подумал: «При помощи этих слов меня в данный момент контролируют».

Может ли он пойти на огромный риск, включив систему мысленной защиты?

С тревогой думая об этом, Модьун заметил, что, кажется, возмущения ослабевают. Всего лишь легкое головокружение, ничего на самом деле смертельного, вполне терпимое. Ему вдруг пришла в голову мысль, что оскорбления, неправильное обращение и заговоры этих существ нарушили безупречную чистоту его действий.

«Я прошел долгий путь, – подумал Модьун, – вероятно, большую его часть, в неправильном направлении».

Но при данных обстоятельствах он не чувствовал вины.

К тому времени, когда Модьун стал осознавать это, он уже настолько оправился, что снова стал воспринимать голос члена комитета.

– … Мой коллега, – говорил Зувгайт, – предлагает, чтобы мы вернули вам женщину-землянку в обмен на то, что вы вернете нас в прежнее состояние. Как объясняет он, эта женщина нужна вам для продолжения вашего вида. Она находится в бессознательном состоянии и ей угрожает опасность. Поэтому он считает, что у вас нет выбора.

Модьун был поражен безупречностью их логики. Да, они в своих планах допустили роковой просчет. Но тогда то же самое касается и человечества. И эти Зувгайты уже оправились от потрясения. И все же не было полной уверенности, что человечество…

«Они добрались до меня, – подумал Модьун. – Я не могу использовать свою систему восприятия для получения с помощью силы нужных сведений, потому что они могут свести ее на нет. Но теперь они уже не посмеют предпринять ничего против меня, потому что я – единственный, кто на самом деле может помочь им».

Безупречное равновесие сил между человеком и его самым опасным противником. В этой симметричности была какая-то зловещая красота.

И конечно, проблема еще не была решена.

– Я хочу восстановить вас. Но не знаю, как это можно сделать. Видите ли, – он распростер руки, как часто делал Наррл, – в тот момент, когда я верну даже одного члена комитета в его первоначальное состояние, он станет свободным, и после этого он уже не будет связан никаким договором о защите Судлил.

Модьун замолчал, задумавшись.

– Я признаю, что она находится в вашей власти, она сама сказала, что угодила в ловушку. Я представляю, что она с ее философией, не признающей насилия, и пассивной женской позицией была чрезвычайно доверчивой.

– Вот именно, – нетерпеливо прервал его Зувгайт. – Мы смогли привести ее тело в бессознательное состояние, но, разумеется, мы не хотели непосредственно наброситься на ее систему восприятия. Но теперь действительно есть причина для быстрого принятия вами решения. Мы понимаем вашу нетерпеливость и тоже считаем, что лучше не терять зря времени, а согласиться, что человек с вашей… э-э… безупречной философией – какой бы она ни была ошибочной – сдержит данное обещание. Поэтому, если вы пообещаете восстановить наше первоначальное состояние в течение следующей недели или даже быстрее, мы скажем вам, где именно находится Судлил.

«Итак, я под контролем».

Этот вывод казался единственным правдоподобным объяснением.

Ему было все равно. Словно он делал свободный выбор.

«… Я могу пообещать, а потом нарушить свое обещание…» – Такое чувство было у него внутри.

Но они действовали, не зная об этом.

Зувгайт сказал нетерпеливо:

– Вам лучше принять решение. Это важно для безопасности женщины.

Во всяком случае решение больше не являлось проблемой. Модьун просто сказал:

– Очень хорошо, даю обещание. Где она?

– Она в комнате, куда можно пройти через левую дверь в приемной, – выпалил собеседник. – Мы сделали так, что, если бы вы вошли в нее, то увидели бы ее. И тогда в момент умственного погружения в ее состояние мы всей тысячей набросились бы на вас.

Глаза Модьуна расширились.

– Гм-м! – сказал он. – Интересно, сработало бы это?

Пока он обдумывал, у него появилась другая мысль:

– Тысяча, – сказал он. – Как вы, Зувгайты, уменьшили себя до такого небольшого числа?

– Мы – одна семья, – объяснил член комитета. Казалось, он думал о другом. – Очевидно, что там, где имеется много семей, одна должна в конце концов уничтожить остальные. Это случилось очень давно…

35

Модьун встал в спасательной шлюпке.

– Именно тогда и появились животные-солдаты. Нунули и Зувгайты убежали по коридору, ведущему внутрь горы. А я поспешил в приемную и стал охранять вход в левую дверь. Несколько солдат хотели выломать дверь, но я просто мысленно внушил им уйти.

Модьун задумался.

– Это действительно была очень мирная компания. Однако я могу себе вообразить, какими дикими они показались членам комитета, которые никого не пускали за свой барьер и не имели защиты против огромного количества людей. С любой проблемой они могли бы в один миг покончить, после того как я приказал направить вниз походные кухни. Они были голодны так, как никогда раньше в условиях изнеженной жизни на Земле, но выстроились в ряд, образовав очереди, как добропорядочные граждане. Как только я это увидел, я позвал вас, друзья, и вы пришли с носилками для Судлил.

Руузб торжествующе произнес:

– Я хочу, чтобы ты обратил внимание, что в этот раз твоя память не отказала тебе до самого конца. Итак, они все же не смогли остановить тебя своим гипнозом.

– Я заметил уже это, – ответил Модьун.

Он прошел к пульту управления и, зная, что все они следят за ним, нажал на кнопку, которая открывала двери шлюза.

– Я, пожалуй, пойду, – сказал Модьун и направился к двойным дверям, остановился на несколько секунд у самого порога и добавил: – Вернусь завтра утром. Так что вы уж дождитесь меня, ладно?

После этих слов он шагнул наружу и начал подниматься по склону, вскоре достиг сада и здания Зувгайтов, расположенных в полумиле. Он прошел около двухсот футов, когда осознал, что четверо людей-животных вышли из спасательной шлюпки и бегут в ту же сторону, куда направляется и он. Модьун продолжал идти, поскольку они не звали его; но он не удивился, когда они, тяжело дыша, зашагали рядом с ним.

– Куда ты идешь? – спросил, запыхавшись, Наррл.

Модьун остановился и объяснил им, что обещал Зувгайтам сделать кое-что.

– Так что поймите, мне нужно идти.

Он хотел уже продолжить свой путь, когда увидел странное выражение, появившееся на лице Дуулдна.

Человек-ягуар сказал подавленным тоном:

– Хочешь, чтобы тебя снова одурачили!

– Что ты имеешь в виду? – удивленно спросил Модьун.

– Ты же не собираешься выполнить обещание, данное самым большим сукиным детям, каких только свет видывал?

– Обещание есть обещание, – ответил Модьун, а затем с удивлением воскликнул: – Эй! – когда его друзья схватили его.

– Никуда ты не пойдешь, – прорычал Руузб.

И прежде чем Модьун смог ясно осознать их намерения, они потащили его обратно к спасательной шлюпке.

– Послушайте, друзья, – предупредил он, – мне придется применить внушение, если вы не остановитесь.

– Хорошо, – вызывающе произнес Дуулдн, – если ты сможешь сделать это с нами, твоими единственными друзьями, то давай начинай, дружище.

– Но мое обещание… – неопределенно начал Модьун, но Дуулдн перебил его:

– Помнишь, ты однажды спросил меня, чем я занимался до этой экспедиции? И я не ответил.

Модьун помнил. Но сейчас это казалось не совсем уместным напоминанием.

– Ну и что? – спросил он.

– Ну, – сказал Дуулдн, – я был охранником в психиатрической больнице.

Больше он ничего не произнес.

Четверо людей-животных продолжали крепко держать Модьуна. Они шли вместе с ним, подталкивали его сопротивляющееся тело, не обращая никакого внимания на его протесты, и даже подзадоривали его, чтобы он подавил их своей системой внушения, но именно этого сейчас он не был в состоянии заставить себя сделать. Они доставили его прямиком в рубку управления, усадили за командирское кресло и внимательно наблюдали, как он неохотно манипулировал на приборной доске, и вскоре они взлетели, взяв курс к огромному кораблю, который ждал их на орбите на высоте свыше 23 тысяч миль.

И в этот момент его система восприятия ощутила какой-то сигнал… Но оперативной части его мозга это ощущение показалось сравнительно безобидным.

«У меня разыгралось воображение…

Они пошли на это с отчаяния, когда увидели, что я улетаю. Может, мне включить какую-нибудь противодействующую систему восприятия на тот случай, если мне действительно будет что-то угрожать, но посмотрим, не игра ли это моего воображения».

Да.

Сразу же начались галлюцинации: он вернулся в приемную Зувгайтов. В правой руке у него ручка, и он наклонился над книгой для записи посетителей. Почему-то он понимал смысл происходящего. Чувство в его мозгу было, фактически, сигналом для него, что все идет как надо.

Все в порядке.

В этой галлюцинации он, кажется, действительно поставил свою подпись и даже начал выпрямляться, когда…

Модьун проснулся в темноте, помня, что говорил ему Дуулдн, и подумал:

«Черт возьми! Мои друзья-животные обращались со мной, как с сумасшедшим!»

Но его беспокоило то, что теперь он понимал, что так и нужно было действовать:

«Я действительно был безумен.

Я был запрограммированным продуктом улучшения расы».

И до последнего времени не использовал свой интеллект, чтобы перейти эти границы. «Если это не сумасшествие, то что тогда?»

Модьун лежал в тишине темноты; и теперь, когда его глаза привыкли к ней, он увидел, что находится на борту огромного земного корабля. Он видел смутные очертания двух человеческих существ, сидевших на стульях рядом с кроватью. Вскоре он даже смог узнать их: Руузб и Дуулдн.

«Они наблюдают за мной. Они мои друзья».

Модьун при этой мысли почувствовал теплоту и печаль. Печаль – потому что подозревал, что им было бы не по себе, если бы последний мужчина и женщина сделали то, что должны были сделать: уйти из жизни.

Модьун подозревал, что мысль эта появилась у него в мозгу в результате действия заложенной Нунули многие столетия назад программы. Но, понял он, истина везде остается истиной.

Внутри каждого мужчины есть тайная, ускользающая, беспредельно упрямая, бессмысленная умственно-эмоциональная жилка, которая делает его самым отвратительным созданием во всей Галактике.

В давние времена, при малейшем удобном случае он на всю катушку использовал любую возможность пролезть наверх за счет других. Ни одна политическая система не в состоянии была предотвратить этого. И не было предела его алчности.

Зувгайты были правы. Человеческая раса должна была уйти в небытие.

И тут с запозданием пришло ему в голову, что они, вероятно, внушили ему это намерение во время испытанного им головокружения. И значит, чувство, что все закончилось, было неверным. Профессионально внушенная иллюзия.

«Выходит, это была настоящая битва. Они победили меня, потом я победил их. А теперь они нанесли свой сокрушительный удар мне, как бы мстя».

Обе расы никуда не годятся. Но, конечно, то, что сотворили Зувгайты с собой, его совершенно не касается. Поэтому он должен исправить то, что сделал с ними. Это было очевидно.

Из темноты донесся близкий голос Руузба:

– Дуулдн, мне кажется, наш приятель проснулся.

– Уфф! – Человек-ягуар несколько секунд выглядел смущенным. Потом он неуклюже поднялся на ноги.

«Он собирается включить свет…» – Модьун непроизвольно напрягся, но все равно, когда загорелся свет, он моргнул и зажмурил глаза.

– Ага, он действительно проснулся. – Это сказал Дуулдн.

Оба человека-животных подошли к кровати и склонились на ним.

Руузб сказал хмуро:

– Мы воспринимали твои мысли. Судлил показала нам, прежде чем уйти на танцы, как не терять связь с твоим разумом. Эй, приятель, пропащая душа у тебя!

– Почему пропащая? – автоматически спросил Модьун. – Что еще за танцы?

Человек-медведь не обратил внимания на его вопросы.

– Она сказала – я имею в виду Судлил, – что ты сам справишься с их гипнозом. Для нее это означало вторжение в твой разум.

– Действительно, – согласился Модьун и задумался.

– Н-но как же быть с тем, что благодаря ее помощи вы поддерживаете мысленную связь со мной? Разве это не вторжение?!

– Она сказала, что это уж нам решать, – объяснил Дуулдн с удовлетворением в голосе. – И, брат, мы не испытываем никаких угрызений совести. Согласен, Руузб?

– Да, – возбужденно ответил человек-медведь.

– Послушай, дружище, – продолжал Дуулдн, – тебе предстоит принять решение. Либо ты убьешь нас – так постановила Судлил по нашей просьбе – либо же настроишь свою систему восприятия на стирание всех следов гипноза Зувгайтов. Будь готов сражаться за свою жизнь.

Модьун сел на кровати и быстро их оглядел. Удивленный выражением решимости на их лицах, он сказал:

– Мне придется применить внушение против вас…

– И этим, ты убьешь нас, – перебил его Руузб, – так это сделала Судлил.

И, не останавливаясь, он ударил своим огромным кулаком Модьуна в грудь. Удар был так силен, что у человека перехватило дыхание.

– Ради Бога… – выдохнул Модьун, не в силах закончить фразу. В ту же секунду ужасный удар угодил ему по скуле.

– Включи систему восприятия, чтобы избавиться от гипноза! – зарычал человек-ягуар.

– Послушайте, – резко закричал Модьун, – это нечестно…

Кулак Руузба попал ему прямо в челюсть, и человек издал странный звук.

– Это неправильно, – пробормотал Модьун. – Их бессмертие… – Дуулдн остановил его слова ударом в живот.

– Включай систему, сукин ты сын!

Модьун начал защищаться. А потом он с удивлением обнаружил, что стоит на коленях возле двери, а Руузб душит его и кричит:

– Включай систему, ублюдок!

Наконец Модьун подумал, несколько неопределенно, что внушение действительно может принимать разные формы. Этот метод был очень убедительным.

Примерно через минуту он лежал на полу, Дуулдн сидел верхом на его ногах, а Руузб коленями прижимал его бицепсы. Человек-медведь поднял кулак, намереваясь, похоже, ударить изо всех сил Модьуна в лицо.

Это было уже слишком. Человек съежился.

– Не бейте меня! – воскликнул он. – Я сделаю это.

В уголке его сознания возникло огромное удивление. Он подумал, что Зувгайты, несомненно, не рассчитывали, что еще кого-то может волновать будущее человеческой расы.

Поднятый над ним кулак разжался.

– Хорошо, включай систему.

Модьун так и сделал, а потом вздохнул:

– И все равно это неправильно, но сделанного уже не вернешь.

Они рывком подняли его на ноги. Обняли его. Руузб едва не расплакался.

– Дружище, – сказал он и прокашлялся. – Это самое трудное дело в моей жизни. Но теперь, – он замолк на несколько секунд, – тебе предстоит еще одна работенка. Четверо миллиардов людей решили, что жизнь не стоит того, чтобы цепляться за нее, правильно?

Модьун ждал. Он чувствовал, что ответ не нужен. И действительно, человек-медведь продолжал:

– Поэтому, наверное, такими были твои мысли, когда ты решил уйти, и для этого не требовалось даже гипноза Зувгайтов. Правильно?

«Да, это было так».

– Поэтому, – продолжал человек-медведь, – твои друзья и должны были помешать этому. Теперь, слушай. Ты хочешь, чтобы эта женщина забеременела в следующие две недели, и мы, твои друзья, останемся здесь лишь затем, чтобы проследить за этим, иначе побьем тебя сильнее, чем в этот раз.

– Ну-у-у… – с сомнением сказал Модьун. – Думаю, что так будет правильно. В конце концов, ведь она – моя жена.

Модьун смеялся и плясал. Все люди-животные вокруг него весело танцевали. Но он был самый свободный среди них. До этого всегда его двигательные центры имели сознательные ограничения, но теперь он убрал их на некоторое время. Ритмическая музыка вливалась в его уши, побуждая его к движению. В результате – быстрый, но удивительно изящный танец.

Он умело двигался в огромной толпе, пока после очередного поворота не оказался лицом к лицу к женщиной, схватил ее в тот самый момент, когда она, также засмеявшись, повернулась к нему.

Когда они оказались рядом, она, со смехом приняв его руку, сияя от счастья, вскинула вверх руки в такт движению танца.

И после следующего шага она впервые посмотрела ему в лицо.