Текст книги "Клетка для разума (сборник)"

Автор книги: Альфред Элтон Ван Вогт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 72 страниц)

30

Они позавтракали. Потом в сопровождении четырех людей-животных, испытывающих благоговейный трепет перед ним, Модьун направился в рубку управления.

– Быть может, они не пустят нас, – с сомнением заметил Наррл, когда они подошли ко входу – огромной двери, сдвинутой глубоко в большую нишу.

Лампочки у входа ярко светили, а на металлической табличке было написано:

«ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН!»

Мысленная сила человека снесла все эти барьеры. Кроме того, она разогнала существ, находившихся внутри: инженеров и техников-гиен. Когда никого из персонала не осталось, Модьун осмотрел запоры на всех дверях.

И через несколько минут после этого появился..

Зувг!

На огромном экране рубки управления он представлял собой только туманный светящийся круг на фоне черного неба. При увеличении стал виден какой-то небольшой город, расположенных в гористой местности, – город, где жили Зувгайты.

Комитет!

С такого расстояния слабое сияние барьера, окружавшего город, нельзя было рассмотреть. Но, конечно, он существовал. Впрочем, это не имело никакого значения.

Внизу нельзя было ничего ясно рассмотреть, одни лишь утесы и каньоны, бросавшие длинные тени, темные овраги; и то тут, то там мелькали здания. Одно стояло высоко на вершине горы, еще одно – на дне тысячефутовой пропасти.

Модьун, не отрывая глаз от этой величественной картины, сдерживал дрожь. Возникающую во всем теле, а не просто в одном месте. Иногда это была нога, иногда плечо и рука… желудок и внутренности, бедра, легкие и так далее, назад и вперед по кругу. Ощущения постоянно менялись, не останавливаясь ни на секунду.

Модьун снял все барьеры для восприятия и последующей стимуляции внутренних сил.

Он чувствовал давление пола на подошвы и пятки, гладкость внутренней материи его брюк. Он вдыхал воздух, который лишь слегка щекотал ему легкие. Лицо его горело от какого-то чувства, теперь уже ставшего вроде бы постоянным. Гнева? Впрочем, Модьун не был до конца уверен в этом. Но это чувство подталкивало его.

Просто чтобы удостовериться, каким было это чувство, Модьун мысленно повторил свои жизненные принципы: (1) Люди такие, как они есть, и жизнь такая, как есть – имеющая смысл. (2) Если вы доверяете людям, то они тоже будут доверять вам. (3) Полюбите их, и они ответят вам любовью. (4) Жизнь, в сущности, прекрасная вещь. Никогда не совершайте угрожающих движений, и вы будете удивлены, насколько мирной станет ваша жизнь. (5) Всегда подставляйте другую щеку.

Как он заметил, эти высказывания просто промелькнули в его голове, не дав ему мысленной подзарядки – просто приятная группа мыслей, которые, несомненно, были правильными в некоторых случаях, но нельзя было сказать, что так было всегда. Потому что, очевидно, Нунули не думали так. Да и эти Зувгайты… по крайней мере пока.

И так же думали некоторые земные существа. Может быть, позже, в будущем, они и будут так думать. Но не сейчас.

Конечно, ему еще нужно быть осторожным. Он по-прежнему не способен убивать. Есть и много других запретов. И о них Зувгайты не должны узнать.

Модьун и его друзья-животные большую часть дня следили за высадкой огромной армии в горах внутри барьера, не встречая никакого сопротивления. «Итак, они ждут меня», – Модьун теперь в этом не сомневался. Его ноги пустились в пляс, что было выражением его удовлетворения.

«Я действительно разрушил внутренние барьеры…» – Ощущаемые им внутри чувства тут же передавались его телу. И это было ему приятно.

Позднее, когда они сели пообедать, стало ясно, что друзья следили за ним, потому что Дуулдн сказал:

– А вы действительно умны! Откуда вы узнали все эти вещи насчет черных дыр?

– Системы мысленного восприятия способны непосредственно постигать все явления Природы, – ответил Модьун, потом скромно добавил: – Это совсем не значит, что я совершенен как личность. Нунули сделали нас такими. Я не умнее и не лучше любого другого существа – если не считать того, что у меня есть эти особые способности.

Руузб, довольно энергично накинувшийся на еду, посмотрел на человека:

– Друзья, наверное, это действительно так. Многое из того, что сделал этот парень с момента нашего знакомства с ним, выглядит довольно наивным. У него доброе сердце, но не острый ум. И все же, вне всякого сомнения, его котелок способен на кое-какие вещи, очень интересные Верно, Модьун?

Того отнюдь не обрадовала такая характеристика, полученная от человека-медведя. Однако Модьун очень хотел, чтобы его друзья-животные по-доброму принимали его, поэтому энергично закивал:

– Да, – согласился он. – Хотя, – добавил он через несколько секунд, – теперь я не столь наивен, как раньше.

– Мы посмотрим, – сказал Руузб, глядя на Модьуна. – Не обижайся, друг, я просто констатирую факты. Например, – он с грустью покачал головой, – только представь себе: ты позволяешь украсть единственную на весь мир женщину твоего племени путем простого заговора и даже не думаешь предпринять что-нибудь по этому поводу.

– Но я знаю, где она находится, – попытался защититься Модьун.

– И где же? – тут же проворчал Руузб.

– Она, конечно же, у этого Зувгайта.

Человек-медведь повернулся к остальным друзьям и беспомощно развел руками.

– Сами видите, ну, что я говорил, – сказал он.

Наррл улыбнулся сидевшему напротив него Модьуну:

– Я помню одну женщину, которая когда-то горячила мою кровь. Но до того, как я собрался бросить ее, она поменяла меня на другого, у которого был лучше подвешен язык. Я знал, где она оказалась впоследствии, правильно.

– И у меня, – охотно поддержал эту тему Иччдохз, – был друг, решивший пересечь океан на лодке, которая затонула в бурю. Он утонул. Я знаю, где он, правильно. Его останки – на глубине двух миль от поверхности воды.

– Видишь ли, Модьун, – Руузб не мигая смотрел на человека, – ты говоришь так, что порою кажется, что ты не можешь сложить два и два.

Их дружеское нападение сильно обидело Модьуна. Он только сейчас начал осознавать, что тут что-то неправильно… «Человек потерпел поражение, – подумал он. – Действительно уничтожен до последнего мужчины и женщины. А я здесь все еще разглагольствую и веду себя, как победитель.

В самом деле, смешно. И все же…»

Когда они наконец закончили есть, Модьун сказал:

– Давайте лучше отправимся спать. Возможно, ночью мы получим сообщение, что дело дошло до точки, что я смогу встретиться с Зѵвгайтами там, внизу Тогда в тот момент наши тела будут чувствовать себя лучше после отдыха.

Дуулдн с подозрением посмотрел на человека.

– У тебя есть план? – требовательно спросил он.

– Я же сказал вам, что я не такой наивный, как кажется, – запротестовал Модьун. – У армии внизу нет продовольствия. А они не привыкли обходиться без еды.

Сообщение пришло вскоре после трех часов полуночи по корабельному времени.

31

По видеоустройству они увидели, что к месту, куда их пригласили на встречу, нельзя приблизиться непосредственно – если только не приземляться на крышу. Само здание было плотно прижато к утесу, который отвесно поднимался за ним. А впереди тянулся еще один склон, хотя и не такой крутой, да и тянулся он не более чем на две сотни футов.

Ниже здания была довольно плоская равнина, украшенная аллеями и изгородями, которые вились среди кустарников и вдоль реки к краю леса, удаленного от здания на двести ярдов. При приземлении где-нибудь на этой равнине пришлось бы уничтожить какую-нибудь из этих аллей или изгородей, что, конечно, было бы очень невежливо со стороны гостей.

Модьун мог подняться по лестнице, ведущей вверх по склону горы из сада внизу – если это было садом – к зданию наверху. Но казалось совершенно очевидным: это здание и равнина внизу являлись частью одного и того же архитектурного и паркового комплекса.

По склону горы двигалось много фигур; несомненно, это перемещалась армия людей-животных. Но они находились еще далеко справа и должны были подниматься дальше вверх. До их прихода, наверное, еще где-то час времени. Модьун с волнением подсчитывал. Возможно, ему следует отложить посадку.

Другой ближайший луг, где можно было приземлиться, располагался на довольно крутом склоне на четверть мили ниже. Именно там Модьун и посадил свою спасательную шлюпку и оттуда повел своих четверых друзей по неровной земле. Ласковый ветерок дул вниз по склону холма. Для любого существа с такой же чувствительностью, как у Модьуна, этот воздух показался бы слишком насыщенным кислородом; поданным компьютера он составлял 35 процентов атмосферы Веселый квинтет вскоре стал передвигаться уже среди деревьев. И вот они увидели первые признаки жизни.

Эти существа казались птицами, маленькие крылатые создания, которые порхали по верхним ветвям деревьев. Модьун включил систему мысленного восприятия и ощутил мимолетные удары простых мысле-форм Он увидел картины веток, шумящих рядом, и неба, видимого маленькими блестящими глазками этих созданий.

Но никаких помыслов. Существа были тем, чем казались. И вокруг них – одна лишь дикая природа. Все естественно, даже примитивно.

«Почему, – спросил себя, удивившись, Модьун, – тот, кто живет в таком раю, чувствует необходимость связываться с другими планетами и управлять ими. Они могли надеяться лишь на то, что единственное, что им удастся получить от такого господства, – это особое сознание, что они оказывают влияние на жизнь в каком-то отдаленном неизвестном месте, и очень маловероятно, а, быть может даже и невозможно, что им когда-либо удастся посетить больше, чем несколько из этих контролируемых ими планет Поэтому полное удовлетворение зависит от их собственного представления хода событий.

Зачем им все это нужно?»

Все это выглядело очень печально и бесполезно.

Думая так, Модьун с друзьями достиг края сада. Прямо перед ними тянулась первая из этих светлых аллей. Модьун осторожно ступил на нее, остановился и повернулся.

– Я думаю, вам, друзья, следует подождать здесь, – сказал он людям-животным. – Спрячьтесь среди кустов. – Его слова прозвучали громко в обступившей их тишине. – Моя мысленная защита охватывает и это место; и поэтому то, что я смогу делать для самого себя, я смогу делать и для вас, даже находясь далеко от вас. Но если я вернусь до прихода солдат, то уходите обратно к спасательной шлюпке Быть может, вам еще придется спасать меня.

Четверо друзей безропотно, что было необычно, подчинились. Модьун посмотрел на их человеческие лица и увидел написанное на них благоговение и какую-то нарастающую тревогу.

Именно Руузбу удалось первым очнуться от этого столбняка, он сказал едва слышно, почти хриплым шепотом:

– Друг, мы вытащим тебя, верно?

Потом он пожал руку Модьуну и пробормотал:

– Удачи, приятель! Забей гол в их ворота!

Потом и остальные подошли каждый по очереди и тоже пожали руку Только Дуулдн сделал замечание:

– Не торопись, друг.

Модьун кивнул и пошел вперед.

Сверху все казалось невероятно близким. С земли же площадка, похожая на сад, выглядела более плоской, чем с неба. Теперь можно также заметить, что то, что казалось грязью, по всей видимости было какой-то пластмассой, на которой собралась пыль. Пыль была и на аллеях, но сами они были другого цвета. Здесь было несколько впадин, через реку было переброшено несколько мостиков, украшенных орнаментом, но что он обозначал (если и обозначал что-нибудь вообще), было неясно.

Землянин двигался вперед не оглядываясь, и вскоре пересек реку по одному из этих мостиков. Издалека он, как и остальные, выглядел хрупким; однако когда человек ступил на него, то под ногами он оказался твердым как сталь. А через минуту человек уже поднимался по лестнице, которая вела вверх к строению, похожему на замок.

Модьун, запыхавшись, забрался наверх и увидел покрытую пылью дорожку, которая вела к прозрачной как стекло двери, находившейся менее чем в двух дюжинах футов от края обрыва.

Лишь теперь Модьун, перед тем как продолжить путь, оглянулся и посмотрел на далекие фигуры своих друзей. Они все еще стояли там и смотрели на него.

Он махнул рукой, и они тоже замахали ему в ответ.

Вот и все… если не считать слезы, появившейся в одном глазу, когда он отвернулся от них.

«Когда имеешь такое тело, – подумал Модьун, – то ты действительно можешь привязаться к людям».

Но, очевидно, сейчас был неподходящий момент для подобных чувств. Поэтому он пошел вперед к двери, не думая сейчас ни о чем конкретно. Когда он подошел к двери, та автоматически открылась.

А потом и закрылась за ним, когда Модьун вошел.

32

Проснувшись, Модьун подумал:

«Полагаю, самоубийство – самый простой выход из создавшегося положения. Но столь же эффективным является и простое решение, что не стоит заводить детей».

Как-то и каким-то путем человечество должно закончить свое существование.

Модьун зевнул, потянулся и сел на кровати в маленькой комнате, которая примыкала к рубке управления спасательной шлюпки. Включился «дневной» свет, наверное, именно поэтому он и проснулся. Где-то в глубинах его сознания оставался какой-то вопрос, удивление. Это чувство было слишком слабым, чтобы он мог в этот момент обратить на него внимание.

Модьун слез с кровати – и едва не упал на Руузба, который спал мертвым сном на полу.

– Эй! – позвал его Модьун.

Как сразу же заметил человек, на полу дальше Руузба растянулись и остальные его друзья-животные. Они шевельнулись и сели, подняв головы. Дуулдн, Наррл и Иччдохз. Потом трое людей-животных вскочили на ноги и бросились к Модьуну, по очереди спотыкаясь о Руузба.

Наррл первым подбежал к человеку.

– С тобой все в порядке, приятель? – спросил он.

Модьун был удивлен.

– Конечно. А что должно со мной случиться?

Дуулдн, остановившийся чтобы потрясти Руузба, прекратил попытки и выпрямился.

– Полагаю, он сейчас пытается побороть древний инстинкт зимней спячки, присущий его племени. Обычно подобное происходит с ним в определенный период каждый год… – Очевидно, его слова относились к человеку-медведю, и лишь в этот момент он с запозданием осознал то, что сказал Модьун.

– Что должно с тобой случиться? – переспросил он. – Послушай, – продолжал он агрессивно, – прошлой ночью ты сказал нам, что утром объяснишь то, что случилось. Теперь, приятель, уже утро.

– Что ты сказал? – Человек казался удивленным. – Объяснение чего?

Потом Модьун замолчал. Молниеносно в голове пронеслось воспоминание.

– Я прошел в ту дверь… – пробормотал он и запнулся.

– Да, а потом что? – пробурчал Иччдохз.

Модьун оглядел круг пытливо уставившихся на него глаз. Даже Руузб сел и сонно смотрел на него.

Модьун покачал головой – чувствуя, как расширились его испуганные глаза.

– Я не помню. Как я попал сюда?

– Расскажи ты, Наррл. У тебя лучше подвешен язык.

– Особенно-то и рассказывать нечего, – пробурчал Наррл. – Ты вошел – мы видели тебя. Потом прошло немногим больше часа. За это время земные войска достигли этого места, вскарабкались по ступенькам и тоже вошли в здание. Затем мы получили мысленный зов от тебя, чтобы пришли туда и забрали Судлил, что мы и сделали. А затем ты сказал, что должен вернуться, чтобы сдержать какое-то обещание, но так как уже наступила ночь, то мы убедили тебя остаться до утра, – и вот мы здесь.

– Зачем я должен был вернуться? – растерянно спросил Модьун. – Что еще за обещание?

– Ты не сказал.

Модьун снова медленно опустился на кровать.

– Это похоже на самопроизвольную потерю памяти, – медленно сказал он. – Мне нужно хорошенько подумать, что же теперь делать дальше.

Дуулдн сказал голосом, в котором звучал благоговейный ужас:

– Ты имеешь в виду гипноз?

Человек спокойно кивнул:

– Они, наверное, преодолели мою защиту.

Модьун едва мог сдержать свое удивление.

– Будь я проклят!

Потом пояснил:

– Таков их способ контроля. Внушают цель, и после этого вы в их подчинении.

Модьун уже собрался было продолжать, когда вспомнил мысль, с которой проснулся, и сказал:

– Послушайте, я должен был убить себя. Нет! – поправил он себя. – Я должен был убедиться, что у меня и Судлил не будет потомства. Человеческий вид должен угаснуть…

Он снова замолчал Казалось, в его голове одновременно роится множество мыслей. Сидя на краю кровати, Модьун пытался разобраться в их клубке.

– Судлил!.. – Он вспомнил ее имя. – Вы сказали, что вы принесли ее сюда. Где же она?

Люди-животные посмотрели многозначительно друг на друга, а потом печально покачали головами.

– С этим парнем действительно что-то случилось, – заметил Дуулдн.

Руузб тихо сказал:

– Модьун, посмотри на кровать позади тебя.

Модьун медленно повернулся, еще не веря, что он мог быть таким бесчувственным. Прошло несколько секунд, прежде чем он вспомнил, что лежал лицом к двери, и первым его побуждением было встать. Итак, он лежал спиной к Судлил и не видел ее.

Почувствовав удовлетворение от этого объяснения, Модьун посмотрел на женщину. Те самые золотистые волосы, ее лицо не изменилось с тех пор, когда он впервые увидел ее… Даже во сне она излучала жизнерадостность – другого слова нельзя было подобрать.

«Интересно, выглядел ли я когда-нибудь так хорошо».

Впервые в жизни такая мысль пришла ему в голову как его воспринимают окружающие.

Не сводя глаз с женщины, Модьун спросил:

– Что с ней случилось?

– Ты сказал нам, что она без сознания. Поэтому мы сделали носилки и принесли ее сюда, – отвечал Наррл – И ее состояние не изменилось с того времени.

Модьун был очень удивлен.

– Я говорил это все прошлой ночью, словно я знал? Почему же я не привел ее в сознание?

Выяснилось, что ему не хотелось будить ее, пусть выспится, очевидно, к вечеру она проснется.

– Полагаю, – сказал Модьун расстроенным тоном, – я, наверное, знал прошлой ночью, что делаю. Поэтому я лучше не буду спешить.

– Я думаю, – раздался голос Руузба, – нам лучше собрать военный совет или что-нибудь в этом роде.

«Что-нибудь, непременно», – подумал Модьун.

Прошел час. Они уже успели поесть и сидели в рубке управления, держа совет. Модьун глубоко вздохнул и сказал:

– Вот я вижу, как иду к той двери Теперь я собираюсь включить систему памяти. И попытаюсь рассказать вам, друзья, что случилось..

33

Когда Модьун вошел, сидевший в двадцати футах прямо напротив двери Нунули встал из-за стола и сказал:

– Распишитесь здесь.

В одной руке он держал что-то, похожее на ручку, а другой показывал вниз на то, что выглядело как книга для записи гостей.

Модьун остановился прямо у входа. Он сознательно сдержал импульс сделать сразу же то, о чем его просили, оставаясь на месте и оглядываясь. Комната была небольшой, но с высокими потолками. Стены, казалось, были сделаны из той же самой сверкавшей белизной пластмассы, что и аллеи и изгороди снаружи. Он увидел две двери, находившиеся по обе стороны от, Модьун не мог подобрать лучшего слова, конторки портье. Двери были огромными – по меньшей двери десять футов высотой – и богато украшены узором из золотых листьев. С помощью какого-то способа, понять который Модьун и не пытался, это помещение имело яркое дневное освещение.

Удовлетворившись первым осмотром, Модьун медленно пошел вперед, включив все свои внутренние рецепторы восприятия. Он чувствовал твердый пол под подошвами и трение ткани брюк на ногах и бедрах. Рубашка натирала грудь и руки. Воздух казался теплым, щекотал легкие – Модьун чувствовал избыток кислорода. От его тела исходило множество других ощущений, каждое из которых утверждало: «Все в порядке!»

Вскоре он оказался рядом с конторкой и посмотрел вниз на чистую страницу. Изучая ее, Модьун краем глаза заметил, что ручка в протянутой руке Нунули уже лишь в нескольких дюймах от него.

В голове пронеслось две мысли, и обе критически оценивали то, что происходило. Первая мысль: «Эта обстановка создана для человека с Земли. Приемная, конторка, книга для записи гостей – все невероятно упрощено и сделано, несомненно, впопыхах, как в старых конторах людей». Модьун предположил, что знакомый вид должен убаюкать его. Наверное, они ожидали, что он автоматически проделает все процедуры, связанные с такой обстановкой. Вторая мысль вытекала из первой: поскольку они не поленились проделать все эти хлопоты, то, значит, против него замышляется новый заговор.

В его мозгу были готовы включиться все рецепторы. Но по правде говоря, ему совсем не хотелось, чтобы его втянули на уровень, который был ниже уровня Зувгайта. Поэтому он покачал головой, как делали это люди-животные, желая сказать «нет».

– Я условился о встрече, – сказал Модьун.

Нунули не стал возражать.

– Сюда, сэр.

Он показал на дверь слева от Модьуна.

Человек не двигался. Слова инопланетного существа вызвали в нем не одно, а целую группу ощущений. Его голос. То, как держал себя Нунули, пока говорил – слегка двигая мускулами. И самое главное, человек ощущал исходившее из его мозга чувство, похожее на коварство.

Еще один заговор? Что же это может быть? Сначала беспокойство при виде книги для, записи гостей, теперь такое же ощущение неправильности и в комнате, куда ему предлагают войти.

Модьун приложил определенные усилия, чтобы сдержать желание из простого любопытства исследовать то, что находилось за левой дверью. «Позже, – подумал он, – я пройду через эту дверь и сделаю запись в книге для записи гостей».

Он должен знать, какая здесь связь.

Вслух же Модьун сказал:

– Могу я сначала войти в эту комнату? – и указал на дверь справа.

– Конечно, – последовал вежливый ответ.

Все в нем: вибрации, звучание, тембры – утверждали: «правильно».

Нунули прошел к двери, открыл ее для прохода человека. Модьун, идя к ней, заметил, что сразу перед дверью находится небольшая ниша. Сама же комната, очевидно, находилась дальше вправо. Ее он пока не видел. Когда он подошел к двери, то, не останавливаясь, переступил через порог и вошел.

Почти одновременно произошли два события: дверь захлопнулась за ним с металлическим звуком, а лампы впереди погасли.

Во внезапно наступившей темноте, в сердце Зувговской твердыни, человек несколько секунд пребывал в нерешительности. Но только несколько. А потом он прошел десять футов, свернул налево и направился к стулу, присутствие которого ощущал благодаря включенной системе восприятия. Он сделал четырнадцать шагов к нему и сел.

Из темноты донесся какой-то голос:

– Итак, вы позволили завлечь себя в ловушку.

В течение нескольких секунд после произнесения этих слов внимание Модьуна занимал тот факт, что Зувгайт, как и Нунули в приемной, также говорил на универсальном земном языке.

«Как же они беспокоятся об одном человеке?!»

До его сознания постепенно доходил зловещий смысл этих слов, и он уже не думал, на каком языке они были произнесены. Модьун продолжал доверять своему первоначальному ощущению, что нужно было войти именно в эту комнату. Что же касается услышанных им слов, то он размышлял над ними, исследуя одновременно и окружающую обстановку.

Когда он только вошел в эту комнату, то ощутил теплоту тела и присутствие еще одного живого существа. Но лишь одного, находившегося метрах в десяти от стула и немного слева. В комнате стоял слабый запах инопланетного существа. Человек ощутил, что оно говорит, возвышаясь по меньшей мере на один фут над Модьуном.

«Стоит ли член комитета на возвышении?» Рыскающему в темноте сознанию Модьуна так не казалось. Поэтому он пришел в заключению, что рост Зувгайта от девяти до девяти с половиной футов.

Интересно!

Ощущая теперь, что член комитета смотрит на него из темноты, словно видя его каким-то образом, Модьун обратил все внимание на его слова.

«Стал ли я жертвой мгновенного убеждения Зувгайтов, применения их всесокрушающей силы?»

Как помнил Модьун, голос этого существа не походил на другие, что он слышал раньше. И конечно, ему с откровенной прямотой указали на смысл фразы: «Ты в ловушке!»

Он завершил изучение себя. «Пока все нормально Меня пока не трогают».

Тут Модьун вдруг понял, что ощущает и еще одно чувство – разочарование Встреча с членом комитета оказалась не такой, какой он себе ее представлял: открытым диалогом лицом к лицу Скорость совершенно не скрываемых действий, обстановка – темнота – уже, Модьун должен был признать, явно воздействовали на него. При таком противостоянии они начали не сначала, а на пике интенсивности.

Модьун сам провел небольшое исследование.

– К несчастью, я понимаю, – сказал он, – что ваши слова и манера поведения означают, что вы не собираетесь отказываться от завоевания Галактики.

Первым ответом Зувгайта было то, что он подошел поближе и вскоре остановился рядом с сидевшим на стуле человеком, глядя из темноты на него.

– Мы, кажется, не понимаем друг друга, – последовало затем второе его действие. – У нас нет завоевательных планов. Откуда вы это взяли?

Модьун сидел, откинувшись на спинку стула, с запозданием вспомнив, что то же самое ему сказал и Нунули-Повелитель корабля. Тогда он представлял себе последствия действий народа-прислужников Зувгайтов: захват по их приказам планет, уничтожение людей, безжалостное нападение на Гуньу.

Модьун вдруг понял, что говорит вслух и, подчеркнув эти неумолимые факты, закончил:

– У меня создалось впечатление, что подобные методы применялись и на десятках тысяч других планет.

– То, что мы делаем, – не завоевание, – возразил Зувгайт – Мы просто, но неумолимо останавливаем случайное эволюционное развитие неправильных жизненных форм Когда же на планете устанавливается правильное течение эволюции, мы позволяем в течение некоторого времени ей развиваться, под нашим контролем, но, в конечном счете, без дополнительного вмешательства. И – если не проявлять излишнего воображения – неужели это можно считать завоеванием?

Пораженный этими словами, Модьун открыл было рот, но тут же закрыл его. Вот ему и дали объяснение.

«О Боже, – подумал он, – всюду они нападают на самых приспособленных, кто пережил эволюционный процесс!»

Это была удивительная идея.

Даже когда человек изменял животных, такая идея не обсуждалась. И позднее, когда подстрекаемые Нунули люди изменили самих себя, они хотели лишь подчеркнуть черты, которые уже проявились в мутном потоке естественного отбора.

– По каким и чьим стандартам, – спросил он, – осуществляется выбор подходящих расовых черт?

– На каждой планете, – ответил Зувгайт, – мы выводим жизненную форму с самым большим естественным сроком жизни. Можете ли вы придумать лучший стандарт, чем долговечность?

Голос умолк. Модьун вежливо ждал, пока существо станет развивать свою мысль дальше. Когда прошло несколько секунд, Модьун по ровному дыханию собеседника понял, что дополнительного объяснения не последует.

– Послушайте – начал неопределенно человек, но замолк, потом несколько секунд посидел и затем спросил – Вы ведь долгоживущая раса… верно?

– Долгоживущая – неправильное определение Мы бессмертны. – В голосе звучала гордость. – Это одно из наших двух самых важных качеств.

Модьун молча предположил, что вторым важным качеством его собеседника является способность управлять сознанием других существ. Но он решил не привлекать к этому внимания.

– Короче говоря, – начал Модьун, – критерием для вас служит некое качество, которое ваша раса, очевидно, приобрела в результате естественного отбора без изменения. Я сказал «очевидно», потому что хочу снова вернуться к этому вопросу.

Член комитета остался спокойным.

– Мы были полностью объективны. Мы изучали всевозможные положительные черты сотен рас..

– И в конце концов решили, что ваша собственная – самая лучшая, – перебил его Модьун, – не спрашивая себя, как это случилось.

– Повторяю, вы можете придумать лучшее качество, чем долголетие?

«Неужели в его голосе уже чувствуется раздражение?» – спросил себя Модьун и ответил:

– Да, человеческая система восприятия. Да, человеческая миролюбивая философия Понимаете, – он замолчал на несколько секунд, – я вот размышляю над человеческими чертами, а вы думаете о своих собственных, Зувгайтовских. Мы оба, несомненно, субъективны, не правда ли?

– Я так понимаю, – последовал холодный ответ, – что поскольку вы здесь находитесь под нашим полным контролем, то дальнейший разговор будет просто напрасной тратой времени.

Итак, с этим покончено.

Модьун очень тихо сидел на стуле, пытаясь разобраться в своих ощущениях. Насколько он мог попять, пока ничего не менялось. И в эти минуты, подводившие итог всему, как сообщала ему его система восприятия, ничего не происходило. Значит, что бы они ни делали, это было за пределами его чувствительности. Ни единое мысленное пространство, ни обычное не говорили ему о направляемом на него потоке энергии. Весь ближний космос двигался в пределах атомно-молекулярной логики, не потревоженный вмешательством разумов – это указывало, что проблема – внутри него, а не снаружи.

Когда он тревожно размышлял над этими возможностями, ему в голову вдруг пришло, что наступило время для осуществления его намерений. Правда, он не знал, с чего начать.

«Я пришел для беседы. И она уже завершена. Ни к чему не привела…»

По-прежнему не зная, с чего начать, он сказал для пробы:

– Биология – предмет, который в результате улучшения нас Нунули мы стали понимать, быть может, лучше кого-либо другого.

Из темноты донесся какой-то звук – исходивший от огромного существа, стоявшего перед ним. Не слова, просто какой-то звук. Иронический хохот?

Зувгайт заговорил терпеливым тоном:

– В принципе, мы не должны сейчас ничего предпринимать. Контроль над вами установлен давно. Вы должны понимать, что никто не может сделать ничего против своего образа жизни. Индивидуум может даже понять природу битвы, которую должен вести – и, кажется, этой стадии вы уже достигли – но вас всегда ограничивает мысль, что вашу кожу можно пронзить, сердце остановить, – группа клеток обладает особыми способностями – но и только. Например, несмотря на вашу систему восприятия, вы, люди, добились лишь увеличения продолжительности своей жизни почти до двух тысяч земных лет. Даже этим вы обязаны Нунули, улучшившему человеческую породу.

– Верно, – согласился человек. – Однако я собираюсь исследовать это для вас и…

Зувгайт резко оборвал его:

– Чтобы показать, как уверенно мы себя чувствуем, мы призываем вас применить свою систему восприятия против нас. И тогда вы поймете, что ничего не сможете сделать.

– Вы просите невозможного, – возразил Модьун. – Слово «против» не имеет смысла для меня. Я не против вас.

– Точно, – с удовлетворением заметил Зувгайт, – как прислуживающая нам раса и запрограммировала вас.

– Для меня было бы невероятно трудно умышленно предпринять против кого-либо деструктивные действия, – сказал человек.

– Вот именно, – радостно согласился член комитета. – Вас сдерживают эти рамки. Как я уже говорил, вы ведете нерешительную борьбу со своей вечной природой, но в сущности вы не сможете сделать ничего, кроме как… остаться тем, кто вы есть.