Текст книги "Вечный бой (Сборник)"

Автор книги: Альфред Элтон Ван Вогт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 60 страниц)

Глава XIV

Он снова оказался на улице. Было еще темно. Только-только начинало светать, и покрытого облаками неба коснулись первые лучи солнца. Модьун шел по пустому тротуару. На улице, конечно, были автомобили. Все они были свободны. А что еще они могут делать ночью, кроме как продолжать свое неуправляемое движение на случай, если кто-нибудь захочет воспользоваться их услугами? Для этого они и предназначены.

Модьуна волновали три вещи. Первое – то, что он не знал точно, что он должен чувствовать. Второе – то, что его тело находилось в скверном душевном состоянии. Но третьим, как ни странно, было то, что его ум оставался совершенно спокойным.

Он понимал, что Судлил – самка его породы. С ее приездом ему вдруг пришлось считаться с потребностями другого существа, и уже через каких-нибудь два часа ему с ней стало скучно.

Когда-нибудь, без сомнения, они воссоединятся и станут обсуждать будущее человеческой расы. Но едва ли в этом есть крайняя необходимость.

– Думаю, что прямо сейчас я должен лечь в постель и уснуть, чтобы дать телу необходимый отдых. А утром я смогу решить, что делать дальше.

Когда он остановил автомобиль, ему пришло в голову, что кругосветное путешествие его больше не интересует. Ведь это нужно было лишь для блага тех, кто оставался за барьером… а сейчас в этом нет никакого смысла.

Итак, что же дальше?

Помня об ограничении, которое установил нунули, – держать в секрете свое человеческое происхождение (а почему нет?), он направил автомобиль к квартирам для приезжих. Потом откинулся на спинку сиденья и подумал: «Почему-то член далекого комитета проявляет повышенное внимание… Невероятно. И все же об этом заявил нунули».

Непосредственный интерес к маленькой планете (Земле) в слабо заселенном – с точки зрения количества солнц – наружном секторе Млечного Пути… Тут Модьун понял, что существует заговор против двоих людей: против Судлил и него. Это казалось невозможным.

Член комитета, разумеется, мог советовать нунули – конечно, если у него спрашивали совета – и их общая установка, безусловно, охватывала даже такие бесконечно малые (по их стандартам) единицы, как он. Нунули только проявляют старание – как и должна поступать раса хороших слуг.

Единственное человеческое существо, пацифист и философ, безобидный, потому что хочет всех оставить в живых и никогда не нанесет ответный удар, – такой человек не может представлять ни малейшего интереса для правящей галактической иерархии. На таком огромном расстоянии они даже не могут знать, что он существует. Любой совет, который они дают своим слугам, нунули, сам по себе не может конкретно касаться того, против кого он направлен. Так должно быть.

Несмотря на безупречную логику, Модьун не мог окончательно согласиться с такими аргументами.

«Попозже я еще раз хорошенько подумаю об этом», – решил он.

Зайдя в тупик в своих рассуждениях, он обнаружил, что пора выходить из машины. Когда он подошел к своей маленькой квартирке, то с удивлением увидел, что человек-медведь, Руузб, сидит на ступеньках веранды. Красавец-полумедведь дремал, прислонившись к балясине ограды.

Услышав шаги Модьуна, Руузб открыл глаза, моргнул и окликнул его:

– Эй!

Голос человека-медведя громко прозвучал в ночном воздухе. Заметив это, он, поднявшись на ноги, тихо прошептал:

– Где вы были? Вы заставили нас всех здорово поволноваться.

Человек спокойно объяснил, что возникло важное обстоятельство, требующее внимания. Едва дождавшись, пока он закончит, Руузб потянул его за руку к одной из квартир. Руузб постучал в дверь и, когда сонный Дуулдн возник на пороге, подтолкнул Модьуна к человеку-ягуару и стремительно вышел, бросив через плечо:

– Я позову остальных.

Через пять минут все собрались в квартире Дуулдна. Руузб проворчал своим низким голосом:

– Друзья, у этой обезьяны не все дома, – он стукнул себя по лбу, – он нарушил условия своего заключения за два дня до истечения срока приговора. Завтра у него может быть много хлопот, а мы не сможем быть здесь, чтобы помочь ему.

Он повернулся к Модьуну. С озабоченным выражением на красивом темнокожем лице он объяснил, что этим утром, до полудня, они вчетвером должны явиться на борт межзвездного корабля. Взлет назначен на следующее утро.

Модьун удивился:

– Вы имеете в виду, что они собираются загрузить на борт миллион людей в один день?

Дуулдн заметил:

– В случае крайней необходимости это возможно. Но они так не делают. Они уже ведут погрузку в течение двух недель. Мы взойдем на корабль в числе последних пятидесяти тысяч.

Руузб молча махнул своему другу рукой.

– Не отклоняйся от темы, – сказал он. – Вопрос в том, что мы собираемся делать с этой обезьяной. Он, кажется, ничего не знает.

Человек-лиса напротив зашевелился.

– Почему бы нам не взять его с собой?

– Вы имеете в виду – в космос? – испугался человек-медведь.

Потом он покачал головой:

– Это, наверное, нельзя.

– Нельзя по чьим нормам? – вступил в разговор Дуулдн. – По нормам людей-гиен, захвативших власть?

Он пожал плечами.

– Никто не заметит лишнюю обезьяну среди многих. Он только должен сказать, что потерял документы.

Внушающий почтительный страх своими габаритами полугиппопотам повернулся и посмотрел на человека:

– Эй, Модиунн, о чем вы думаете? Хотите пойти?

Модьуна во всем происходящем интересовало лишь их желание устроить заговор и помочь ему. Удивительно, что одна-единственная крамольная идея, которую он им когда-то подал, – мысль о незаконном захвате власти, – в корне подорвала их преданность людям-гиенам. Сначала Руузб и Дуулдн, а теперь, по прошествии непродолжительного времени, Неррл и Иггдооз – как это раньше называлось? – развратились. Еще не зная настоящей правды, они бурно реагировали на каждую открывавшуюся им малейшую частичку истины, яростно уничтожая в себе прежнюю наивность и чистоту намерений.

Мысль Модьуна вернулась к его случайному знакомому, человеку-крысе, у которого возникла потребность украсть, когда он узнал, что руководители-гиены проезжают на автомобилях лишние сто ярдов до входных дверей своих домов. Человека-крысу возмущало существование этой привилегии.

Модьун подумал, что в действительности им для решительных действий нужно не так уж много…

Идеальное равновесие, созданное уходившими за барьер людьми, было нарушено завоевателями нунули. Очень плохо. Может быть, это удастся как-то исправить.

Модьун увидел, что четыре пары сверкающих глаз все еще с нетерпением смотрят на него, ожидая ответа. Модьун вспомнил, что он еще не сделал самого важного.

– Я уйду на рассвете, – сказал он, – но вернусь сюда к девяти или к половине десятого. Это не будет слишком поздно?

Они искренне заверили его, что не будет.

На рассвете он поехал туда, куда Экет принес его примерно месяц назад и где он встретил Судлил. Он ясно представлял себе картину местности и возможный путь, где автомобиль мог бы провезти его по бездорожью. Как он и ожидал, машина подчинилась его человеческому имени.

Скоро Модьун стоял на холме и смотрел на то, что еще недавно было долиной, где тысяча людей жила в подобии рая. Все исчезло: сады, сеть каналов и прудов, прекрасные здания и площади, образовывавшие центральную часть поселения диаметром в милю. Уцелела лишь периферия, где находились дома насекомых и животных – слуг человека.

Там, где располагался маленький городок с остатками человеческой расы, теперь зиял кратер диаметром примерно в две с половиной мили и глубиной в полмили.

Если он собирается лететь в космос, то, вероятно, когда-нибудь сможет поговорить обо всем с тем самым членом комитета…

Внезапно Модьун почувствовал, что он, действительно, должен это сделать.

Глава XV

Поначалу Модьун не заботился о том, чтобы найти постоянное обиталище. Оставив четырех друзей, которые должны были занять предназначенные для них помещения, он прогуливался по коридору и через некоторое время оказался у ворот, за которыми находилось огромное открытое пространство.

Модьун быстро прикинул, что диаметр этого помещения составляет более километра, а высота потолков – не менее ста метров. Везде, куда ни бросишь взгляд, росли деревья, а вдали зеленело пастбище, и, конечно, тысячи людей-животных наслаждались видом природного ландшафта. Идеальное место, чтобы провести первые несколько часов на борту звездолета. Модьун сделал шаг вперед, чтобы войти в ворота, но обнаружил, что они заперты.

Перед ним появилась женщина-животное. Она была изящно одета и напоминала обезьяну. С семи футов и трех дюймов своего роста она посмотрела на восемь футов Модьуна и заявила:

– Эти огороженные места являются неприкосновенными. Когда на борту столько людей, пейзажные парки должны использоваться лишь в определенные часы. Если вы назовете свое имя и номер комнаты, я запишу вас, чтобы вы могли прийти в назначенное время.

Неожиданно, но разумно. Поскольку у него не было комнаты, Модьун мог лишь отрицательно покачать головой в ответ на ее предложение. Но он изучал женщину-обезьяну с неподдельным интересом.

– Вы из какой части Африки? – спросил он.

– Восточное побережье.

Она улыбнулась и стала очень привлекательной.

– Откуда приезжают такие милашки? – поинтересовалась она. – Вы не хотите разделить со мной квартиру?

Модьун был заинтригован.

– Как это можно устроить?

Она восхитительно улыбнулась в ответ на столь откровенное согласие.

– Если женщина может найти мужчину, это дает ей право на большую кровать. Их несколько в каждой общей спальне.

– Кажется, хорошая идея, – сказал Модьун. – Где эта спальня?

– Я запишу для вас, – нетерпеливо сказала она.

Он наблюдал, как она поспешно вынула из кошелька маленький блокнот и написала изящным почерком несколько строчек, вырвала листок и протянула ему:

– Вот.

Модьун взял записку, посмотрел в нее и прочитал: «Палуба 33, секция 193, коридор Н, спальня 287». Далее красовалась подпись: «Трольнд».

Он положил бумажку в нагрудный карман. Женщина-обезьяна спросила:

– Как вас зовут?

Ответив «Модиунн», как произносили в Африке, он добавил:

– Увидимся, когда пора будет ложиться спать.

Когда наступил поздний вечер, пришло время отправляться по адресу, который дала ему Трольнд.

Ночью женщина-обезьяна разбудила Модьуна; она навалилась на него, улучив момент, когда он лежал на спине. Она была довольно тяжелой, и, решив, что он вряд ли сможет позволить ей остаться лежать на нем без комментариев, Модьун нарушил молчание и произнес своим самым учтивым тоном:

– Вы проснулись?

– Еще бы, я проснулась, – отвечала та низким голосом.

– Это обычная манера спать у обезьян из вашей части Африки? – спросил он.

– Ради бога, – воскликнула она. – Что за вопрос? Вы мужчина или пустое место?

Он не понял иронии и примирительно попросил:

– Почему бы нам не обсудить эту загадку утром? Сейчас я очень хочу спать.

Последовала долгая пауза. Затем, не сказав ни слова, женщина скатилась с него и отодвинулась в дальний угол кровати. Вероятно, она оставалась там до утра, потому что больше ему спать не мешали. Когда он проснулся утром, Трольнд уже встала и вертелась перед зеркалом в дальнем конце спальни.

Модьун начал одеваться. Когда он наклонился, чтобы обуть туфли, он почувствовал, что пол под ним дрожит. Очевидно, растрачивалось столько энергии, что его мозг отметил это событие бессознательно.

В голове замелькали отрывочные картины.

Сначала он видел только волны в замкнутом пространстве. Видимый мир миллиардов движущихся линий.

«Магнитно-гравитационные волны», – подумал он.

Конечно, корабль должен соединиться с огромными магнитными и гравитационными полями планеты, чтобы его гигантская масса оторвалась от Земли.

«Взлет. Очень легко. Просто. Ничего опасного».

Теперь картины в его мозгу приобрели конкретность и четкость. Он увидел лицо человека-гиены: офицер в форме с медалями сидел в большом помещении где-то на корабле. В комнате было много приборов и различных технических устройств, и несколько других облаченных в форму людей-гиен стояли перед пультами управления.

Видение поблекло; на одно мгновение его сменило спокойное серое лицо нунули, обрамленное волосами, похожими на червей. Глаза существа, похожие на прозрачные серо-зеленые лужи, казалось, смотрели прямо в глаза Модьуна.

Потом и эта картина исчезла.

Модьун обулся и почувствовал удовлетворение. Теперь, когда они отправились в космос, он мог пойти поесть. Он не решался заходить в столовую весь вчерашний день, но для такого тела, как у него, голодная диета была довольно затруднительна. Теперь можно все наверстать.

Он поднялся и подошел к женщине-обезьяне.

– Увидимся вечером, – сказал он весело.

– Вы не посмеете прийти сюда снова, – заявила женщина-обезьяна.

Модьун повернулся и посмотрел на нее.

– Я чувствую явную враждебность в вашем тоне, – сказал он. – Это меня удивляет, потому что я обращаюсь с вами очень вежливо.

– Я не нуждаюсь в такой вежливости, – последовал беспощадный ответ.

Он подумал, что ее раздражение связано с таинственным поведением прошлой ночью и спросил:

– Все дело в этом?

– Конечно, – ответила она резко. – Я рассчитывала, что вы будете вести себя как подобает мужчине, когда он с женщиной.

– О! – только и сказал Модьун.

Он все понял и запротестовал:

– Вы допускаете смешение видов?

– А кто собирался размножаться? – огрызнулась она.

Невразумительный ответ. Но Модьун вспомнил свой неудавшийся эксперимент с Судлил и сказал:

– Действительно, есть проблема, которую я должен решить. Я постараюсь проконсультироваться с моими друзьями, а потом мы снова поговорим.

– Не стоит беспокоиться, – холодно ответствовала Трольнд.

Она явно была в плохом настроении. Модьун прекратил дискуссию и ушел. Он направился прямо в столовую, которую видел по пути к квартире Трольнд прошлым вечером, назвал компьютеру свое настоящее имя и скоро уже нес тарелку к маленькому столику в углу. Потом неторопливо съел то, что было на ней. И тут он увидел, что люди-гиены в форме строятся снаружи у каждого из четырех входов в столовую.

Модьун вздохнул. Опять начинается вся эта глупость.

Новая мысль «Сколько еще я должен это терпеть?» исчезла, когда человек-гиена, на униформе которого было больше, чем обычно, золотых полос, вошел в столовую и направился прямо к Модьуну.

– Ваше имя Модиунн? – спросил он вежливо.

– А если и так?

– Я почтительно прошу вас следовать за мной в жилище нунули, хозяина этого корабля.

Бурное возмущение в душе Модьуна постепенно улеглось, умиротворенное вежливым тоном посланца. Оно не испарилось совсем, но зато включилась автоматическая вежливость. Модьун спросил:

– Что он хочет?

– Он хочет задать вам несколько вопросов.

– Я не могу представить себе ни одного вопроса, который он мог бы задать мне и получить хотя бы самый малозначащий ответ. Так как ответа нет, я не пойду с вами.

Человек-гиена вдруг смутился.

– Но, – запротестовал он, – как я могу вернуться с подобным известием? Прежде всего, я знаю, что нунули рассчитывает на применение силы в случае, если убеждение не поможет, хотя у меня и нет прямых инструкций.

Модьун с достоинством ответил:

– Передайте этому джентльмену, что, если он пожелает выделить мне каюту на борту корабля, а потом захочет навестить меня там, я приму его.

Офицер-гиена, казалось, успокоился.

– Благодарю вас, – сказал он, – мне был нужен хоть какой-нибудь положительный ответ.

И он отбыл восвояси.

Вот и все. Время шло, и никакой реакции. Странно. Но потом Модьун решил, что нунули – интриганы и, без сомнения, готовят какой-нибудь вредоносный план, как это уже случилось с его арестом на Земле. Хотя трудно было представить себе, что они измыслят на этот раз. Наконец, не придумав ничего лучшего, он пошел навестить друзей.

Оказалось, что они живут в такой же спальне, как Трольнд, но только для мужчин. Бегло осмотрев большую комнату с рядами коек, он не нашел даже следа четырех друзей. Модьун подошел к кровати, где человек-мышь и человек-лиса, немного меньшего размера, чем Неррл, играли в карты, и спросил о своих приятелях.

Реакция оказалась неожиданной. Человек-мышь бросил карты, вскочил на ноги и пронзительно заверещал резким голосом, обращаясь к своим соседям на ближайших кроватях:

– Здесь парень ищет тех четверых.

Половина присутствующих в комнате услышала эти слова. Каждый из них встал. А те, кто находился дальше, привлеченные суматохой, с интересом оглядывались. Несколько человек подошло поближе.

Сидевший слева от Модьуна дородный субъект, лицо которого напоминало тигра, первый поманил его и сказал:

– Подойдите сюда!

Модьун был удивлен, но тем не менее выполнил приказание. Человек-мышь позади него пропищал:

– Они арестованы. А нам приказано допрашивать любого, кто приходит и ищет их. Кто вы?

Глава XVI

«Вот дураки», – подумал Модьун.

Неприятная ситуация. Осознав это, Модьун рефлекторно обернулся, чтобы взглянуть на дверь, в которую вошел.

Но путь уже был отрезан. За несколько мгновений от первого писка человека-мыши до упреждающей команды человека-тигра между ним и дверью успело встать семь полулюдей-полуживотных. Мирное отступление из зоны возможного конфликта как часть пацифистской жизненной философии оказалось невыполнимым.

Модьун смирился с неизбежностью насилия.

Агрессивно настроенная стая. Пока он стоял в нерешительности, группа существ плотно окружила его, толкая друг друга. Звери стояли так близко, что неприятный запах их пота бил Модьуну в нос. Тем не менее, ему не пришло в голову отключить обоняние. Он не сопротивлялся даже тогда, когда они стали отжимать его в угол. Это было лишь продолжением его неудачной попытки уйти.

Человек-тигр ударил Модьуна в лицо. Быстрый удар, который тот отбил с такой силой, что лапа нападающего отлетела выше его головы. Боль была незначительной, но Модьуна возмутила сама враждебность намерения. Он спросил:

– За что?

– Ты грязный, вонючий, вот за что! – послышалось в ответ. – И мы знаем, что делать с предателями и их друзьями, не так ли? Нужно убивать таких, как ты!

Крик подхватили те, кто стоял поближе:

– Убить его!

При этом несколько сильных ударов обрушилось на плечи и голову Модьуна. Он ушел от ударов, с грустью сознавая, что его тело, без сомнения, вынуждено будет защищаться, как только силовое давление станет достаточно весомым. Поэтому он дал команду нервным окончаниям на нечувствительность к боли и поставил блок левой рукой, отражая кулаки противников; став таким образом достаточно неуязвимым, он правой двинул человека-тигра в челюсть. Модьун ощутил свой удар как толчок через суставы в плечо: никакой боли, только сотрясение.

Не ощущая боли и не имея опыта, он ударил, не сдерживаясь, а потом с некоторым страхом наблюдал, как человек-животное, шатаясь, отступил назад на десяток шагов и с грохотом рухнул на пол.

Каждый – именно каждый – из присутствующих повернулся, чтобы полюбоваться на эту картину. Они тоже не умели драться. Они убрали руки от Модьуна и даже перестали обращать на него внимание. Они стояли, завороженно глядя на тело товарища.

Перед Модьуном забрезжил выход. Не проход в грубом физическом смысле, а возможность ретироваться благодаря их нерешительности. И Модьун решил уйти. Ему пришлось пробираться через толпу, потому что на пути его прямого движения находилось по меньшей мере полдюжины людей-животных. Обойдя их всех, он наклонился и помог ошеломленному человеку-тигру подняться на ноги.

– Извините, – примирительно сказал Модьун. – Я только хотел задать вам несколько вопросов.

Большое животное быстро приходило в себя.

– Это был удар, – констатировал он с уважением. – Какие у вас вопросы?

Модьун сказал, что удивлен их враждебным отношением.

– С каких пор стало преступлением быть знакомым с кем-то?

Человек-тигр помолчал.

– Ну… – протянул он с сомнением. Потом повернулся к людям-животным: – Что вы думаете, друзья?

– Он знаком с преступниками! – заметил человек-мышь.

– Да…

Человек-тигр пристально посмотрел на Модьуна – намного агрессивнее, чем раньше.

– Что вы на это скажете?

– Вы говорите, что они арестованы? – сказал Модьун.

– Да, конечно.

– Взяты под стражу?

– Да.

– Тогда их еще должны будут судить. Их вина пока не доказана.

Модьун вспомнил свое собственное появление в «суде» и быстро добавил:

– Они имеют право на судебное разбирательство в суде присяжных, равных себе – то есть вас. Дюжина ваших собратьев и судья в соответствующем суде в присутствии публики, то есть остальных из вас, выслушают свидетельские показания против обвиняемых и определят их вину.

Потом Модьун сделал паузу:

– В чем их обвиняют?

Никто не знал.

– Вам должно быть стыдно, – зло сказал Модьун, – обвинять кого-то, даже не зная, в чем его преступление.

Его собственная роль в неожиданном развитии событий стала более ясной.

– Друзья, – сказал он, – мы должны обеспечить честный суд над этими четырьмя, которые являются такими же простыми существами, как вы и я.

Они были только людьми-животными, к тому же глуповатыми. Им в наследство оставили идеальный мир, требовавший от них минимума усилий. В известном смысле, руководство, которое обеспечивали люди-гиены и нунули, было для них, вероятно, вполне подходящим: они чувствовали поддержку и имели пищу для размышлений. Чем-то занимались.

Модьун уже заметил, что на таких существ производило разительное впечатление то, что казалось им справедливым. Так случилось и теперь.

– Вы правы. Это как раз то, что мы собираемся выяснить.

Общий хор голосов немедленно выразил согласие. Люди-животные отвлеклись от Модьуна и стали горячо убеждать друг друга в обоснованности давно не используемых принципов справедливого судебного разбирательства.

При этом животные, находящиеся в комнате, разбились на маленькие, возбужденно беседующие группы. Кажется, никто не заметил, как Модьун направился к двери и, осторожно осмотревшись, вышел.

Он быстро пошел по коридору, взволнованный таинственным арестом своих друзей. Все же, по крайней мере, он был свободен и мог что-то предпринять.

Но он не знал, что именно.

«Моя проблема в том, что я философ».

Новым для него было, что он думал об этом, как о проблеме.

Долгое время он бесцельно бродил по кораблю. Сознание его помутилось. По мере того как усугублялось его внутреннее расстройство, он шел все быстрее и быстрее. Поймав себя на том, что почти бежит, Модьун сконцентрировался на этом аспекте.

Пока наконец еще раз не осознал… что на уровне тела любит этих четверых. И их затруднительное положение беспокоило его.

Он побежал.

Быстрее. Еще быстрее.

Он мчался. Его сердце зачастило, дыхание стало неровным; он отдавал себе отчет лишь в том, что сильные эмоции, связанные с несчастьями его друзей-животных, ускользали от его сознания. Он понял, что химическая активность определенных желез его выросшего тела гасила большую долю его умственной деятельности. Печально сознавать, что вещества, выделяемые железами в поток крови, и среди них адреналин, можно разогнать только мышечным усилием.

Пока он бежал, чувство, что он немедленно должен что-то сделать, исчезло.

Модьун снова стал философом и с улыбкой думал о серьезном проекте, о том, что он едва не был вовлечен в ничего не значащее для него дело.

Это была старая доктрина сторонника мира: нет конца безумствам вспыльчивых людей, поэтому нельзя позволять вовлекать себя в их свары и ссоры, нельзя отражать удары, нужно избегать эмоций.

Пусть гиены победят.

Легкая победа смягчает агрессоров. Правда звучит иногда неприятно, но если вы способны не дать втянуть себя в конфликт или, по крайней мере, сделать ваше участие минимальным, то лучше сохранить мир таким путем. Даже если нескольким существам причинят вред – все равно это лучше.

Вновь согласившись с основными аксиомами своих размышлений, Модьун перешел на шаг.

Теперь он был голоден. Он вошел в ближайшую из многочисленных столовых.

Сидя за едой, он наблюдал ту же сцену, что и утром: люди-гиены выстроились у каждого входа в огромный, заполненный людьми зал. Тот же самый высокопоставленный офицер почтительно подошел к нему и протянул документ.

Внешне документ очень напоминал повестку, полученную Модьуном на Земле. На мгновение Модьун ощутил сильный прилив тепла, возникший где-то у основания позвоночника. Модьун уже знал, что это ярость, и поспешно спросил:

– Что такое?

– Вы должны выступить в качестве свидетеля против четырех лиц, обвиняемых в том, что они нелегально провели на борт корабля человека, не имеющего разрешения. Суд назначен завтра на девять часов утра и будет проходить в помещении, указанном в повестке.

Не только каждое предложение, но и каждое слово, произносимое человеком-гиеной, звучало поразительно разоблачающе. Модьун реагировал на все произносимое, повторяя время от времени:

– О! О! О!

Неизменное «О!» выражало глубину постигшего его удивления и осознания.

Прояснилась тайна ареста. Очевидно, шпионы на Земле сразу взяли на заметку четырех друзей, потому что те были связаны с ним. И когда его, Модьуна, обнаружили на борту (несомненно, об этом доложил компьютер в столовой), кто-то понял, какую роль сыграли его друзья и кто помог ему попасть на корабль.

Трудно предугадать, чем может завершиться такой суд. Разумеется, хозяева нунули начали очередную из своих хитрых игр. В конце концов, все происходящее должно пролить какой-то свет на их тайную цель.

Офицер-гиена сказал вежливо:

– Меня просили обеспечить ваше выступление на суде в качестве свидетеля, как указано.

Модьун колебался. Но что ему оставалось делать? Он думал лишь о том, что вынужден дать негодяям возможность делать все так, как они хотят. Победив без борьбы, они должны будут успокоиться… Таковы были его философские аксиомы.

Но Модьун помнил и то, к чему призывал людей-животных часом раньше. Хотя обвинение не казалось ему слишком серьезным и, вероятно, было лишь частью большого плана, направленного против него лично, он задал решающий вопрос:

– Состоится ли суд с присяжными и судьей?

– Да.

– Вы уверены? – настаивал Модьун. – Вы понимаете, что это значит?

– Судья и двенадцать присяжных рассмотрят свидетельские показания, и обвиняемые смогут выставить выбранного ими адвоката.

Казалось, все справедливо.

– Хорошо, – сказал человек. – Я приду.

– Благодарю вас.

После этого офицер сунул руку в карман, вынул другой сложенный листок и протянул Модьуну.

Модьун подозрительно посмотрел на бумажку.

– Что это? – спросил он.

– Мне сказали, что если вы согласитесь быть свидетелем, вам будет выделена каюта, как вы просили утром. Здесь номер каюты и ее местонахождение.

Модьун с заметным облегчением взял бумажку. Он не знал, где провести вторую ночь.

Он сказал:

– Пожалуйста, передайте мою благодарность хозяину нунули. Скажите, что я ценю его любезность.

Как и было обещано, суд начался точно в девять на следующее утро, и в качестве первого свидетеля был вызван Модьун.