Текст книги "Вечный бой (Сборник)"

Автор книги: Альфред Элтон Ван Вогт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 60 страниц)

ВЕЧНЫЙ БОЙ
(пер. Л. Ткачука)

Глава I

Модьун слушал и не верил своим ушам. Оратор закончил свой доклад, проливавший новый свет на историю человечества, и попросил задавать вопросы.

Прозвучало несколько совершенно необдуманных высказываний; люди, казалось, еще не вполне осознали всю важность сообщенной им информации. Модьун обратился к лектору тоном небрежного превосходства, и, тем не менее, его выслушали со вниманием.

– Вы уверены, что не пересказываете древние мифологические сюжеты? – спросил он.

Ответ прозвучал достаточно осторожно:

– Конечно, мы не можем быть вполне уверены, но думаем, что нет.

– Что касается наших древних прародителей, то картина, которую вы нарисовали, не внушает мне доверия, – настаивал Модьун.

– Вначале мы тоже не могли поверить, – гласил ответ. – Но сложившаяся ситуация и значимость полученных деталей гарантируют достоверность.

– Тогда получается, что наши предки дрались, как звери, с избыточной жестокостью, и это наводит на мысль, что они были способны на настоящую физическую активность.

– Это самое несомненное из того, что мы открыли.

– И, как наши животные, они действительно ходили на собственных ногах и не нуждались в искусственных средствах компенсации своего веса?

– Совершенно верно, – согласился оратор.

– Представляю, как вытянутся лица тех, кто ранее заблуждался относительно этого вопроса, – сказал Модьун с язвительной усмешкой.

На многих лицах появились легкие улыбки, выражающие согласие.

– Представляю себе, – продолжал Модьун, – как они зачинали и рожали собственных детей.

– О да, – ответил докладчик. – В процессе спаривания женщину оплодотворяли, и она рожала по истечении периода беременности.

Все присутствующие вздрогнули, представив себе подробности этого процесса.

– Отвратительно, – пробормотала женщина.

– Боюсь, что такое начало трудно принять на веру, – сказал другой человек. – Наверняка следующее, что вы расскажете нам, будет утверждение, будто они сами ели пищу.

– Точно, – согласился докладчик. – Пища проходила по пищеварительному тракту. Происходило индивидуальное персональное пищеварение, а отходы отводились в резервуар для удобрений.

Было задано еще несколько вопросов, но присутствующие уже охладели к теме; докладчик – Дода – ощущал это через открытые усилители мысленного канала, посредством которых он был соединен с «аудиторией». Видя, что Модьун – один из тех, Кто еще не прервал контакт, Дода обратился к нему с частной мыслью:

– Я думаю, что по некоторым причинам вас эти открытия заинтересуют больше, нежели других.

Модьуну стало смешно.

– У меня есть тело длиной два фута и голова диаметром четырнадцать дюймов. Что меня может интересовать в древних, с их восемью футами мускулов и костей, которые могли самостоятельно поддерживать голову? Я понимаю: вы имеете в виду, что я поступлю как ученый – вырасту до этого размера.

– В наших предках скорее было футов шесть.

– Да, но вы сказали, что их головы были меньше.

– Возможно, – в голосе Доды звучало чуть ли не отчаяние. – Если какая-то женщина согласилась бы достичь нужного роста, то для вас это был бы интереснейший эксперимент.

К Модьуну мгновенно вернулся весь его сарказм.

– Этого никогда не произойдет. Наши женщины намного изящнее, – насмешливо парировал он.

– Почему бы не провести эксперимент на вас?

– Потому что я не экспериментатор. Пройдет год, пока тело приобретет нужные размеры, потом, наверное, два года займет эксперимент, и еще год, чтобы снова стать человеком. Кто-то должен наблюдать…

Потом Модьун продолжал с насмешкой:

– Четыре года! Когда я хочу погубить чью-то репутацию, я руководствуюсь здравым смыслом. Позже я свяжусь с вами.

– Не говорите «нет» прямо сейчас, – настаивал Дода. – Помните, именно вы сказали: кто-то должен время от времени выходить за барьер и смотреть, что происходит там, снаружи.

– Я пошутил, – резко ответил Модьун.

– Тем не менее это сказали именно вы. И вы так думаете.

Это была чистая правда.

«Оказывается, кто-нибудь, преследуя собственные цели, всегда подслушивает даже случайные мысли и дает им свою оценку…» – уныло подумал Модьун.

Несомненно, Дода уже выбрал его для эксперимента, поскольку Модьун сделал замечания, которые тому не удалось проигнорировать. Внезапно Модьун задумчиво проговорил:

– Несомненно, тщательное изучение архивов и ранних обучающих устройств, от которых теперь отказались, подтвердит большую часть этих сведений. Необходимо произвести такое исследование прежде, чем кто-то станет участвовать в эксперименте.

Дода благоразумно промолчал.

Модьун продолжал:

– Часть этих сведений может быть интересной.

Затем он позвал своих слуг-насекомых, и его унесли.

Тремя днями позже Модьун лениво плавал в собственном, залитом солнцем бассейне. Он обычно приходил сюда поглощать солнечные лучи. Из них он извлекал энергию, превращавшую воздух, которым он дышал, и воду, впитываемую порами кожи, в питательные вещества, поддерживающие идеальное здоровье его тела почти целую вечность.

Да, почти вечность. Он был из третьего поколения существ, выведенных в пробирке за барьером. Каждый из предыдущих двух поколений прожил около пятнадцати сотен лет.

Он плавал в бассейне и с восхищением любовался своим изображением в зеркале, погруженном в воду. Какая благородная и красивая голова! Прекрасное конусообразное тело! Крошечные ручки и ножки были частично спрятаны за почти неразличимыми оболочками снаряжения.

Модьун уже мог различить намеки на увеличение своего роста – он стал на несколько миллиметров длиннее. Мозгу, столь открытому для восприятия и столь чувствительному, как у него, были ясно видны даже такие ничтожные изменения.

Дода говорил ему, что при такой скорости роста могут возникнуть слабые боли, но с ними можно будет справиться с помощью ассистента ученого – насекомого Экета, получившего подробные инструкции о том, как впрыскивать лекарства, притупляющие болевые ощущения, в пищу, которую позже он будет вводить в тело через капельницы.

Кроме того, Дода, извиняясь, заметил, что так будет продолжаться лишь до тех пор, пока Модьун не достигнет стадии, когда сможет есть твердую пищу.

В ответ на такую заботу экспериментатора Модьун только пожал плечами.

Он согласился на эксперимент, когда узнал, что женщина Судлил согласилась вырасти и соединиться с любым мужчиной, который сделает то же самое… Эта информация вызвала легкое оживление среди мужчин, поскольку Судлил была очень женственной, и ей всегда были рады в любом бассейне. Но Дода поспешно нанес сокрушительный удар потенциальным конкурентам, объявив – с разрешения Модьуна – что выбор уже сделан.

Судлил заявила, что она рада видеть Модьуна своим партнером. Она догонит его по размерам через месяц.

Прошло несколько лет – и вот он здесь.

Его принес сам Экет и посадил на зеленой лужайке, на небольшом расстоянии от шоссе, которого не было видно за насыпью, заросшей кустарником.

Оттуда доносился шорох шин по мостовой. Этот шорох неожиданно взволновал Модьуна. Ему пришлось следить за собой, преодолевая сильное желание подпрыгивать от возбуждения… Совершенно неожиданная реакция тела. Он сознательно сдерживал пульсирующие мускулы, пока стоял, наблюдая за Экетом, удаляющимся назад к горам. Скоро ученое насекомое обогнуло выступ крутой скалы и скрылось из вида.

Модьун вскочил на пологий склон, еще сдерживая бьющую через край энергию и удивляясь тому, что происходит внутри него. Он добрался до вершины и, ускорив шаг, пошел по тропинке сквозь кусты. Неожиданно он вышел на обочину дороги.

Когда-то, давным-давно, он приказал одному из своих носильщиков-насекомых принести его к этой дороге и некоторое время следил за движением транспорта. Бесчисленные машины проносились мимо, как безумные. Почти в каждой машине находились пассажиры – множество животных различного вида. Его удивление возрастало по мере того, как он отмечал все новые формы живых существ. Он забыл, сколько на свете разных животных. Теперь, за тысячи лет, большая часть их стала цивилизованной и живет в созданном человеком механическом мире.

– Но куда они все торопятся? – обратился наконец Модьун к своему проводнику-насекомому, огромному богомолу, который был видоизменен и приспособлен для путешествий по горной стране. Тот не знал и мог дать лишь чисто практический ответ, типичный для насекомого ответ, который сам по себе является вопросом:

– Сэр, почему бы нам не остановить сотню машин и не спросить каждого пассажира, куда он едет?

Тогда Модьун отказался от этого на первый взгляд абсурдного предложения. Ему это показалось ненужным. Но теперь он стоял, наблюдая, как ему казалось, за теми же самыми мчащимися автомобилями, и жалел, что в то время ему надоела его авантюра и он не задал ни одного предполагаемого вопроса.

Сейчас он не чувствовал никакой скуки. В его полностью выросшем теле разливалось тепло от напряжения сотен работающих мускулов. Куда бы он ни смотрел, все возбуждало его. Ему хотелось раскачиваться, кружиться на месте, разевать рот и размахивать руками.

Здесь так много движения. Бесчисленные автомобили… Он видел их, слышал издаваемые ими звуки. А его двигательный центры оказались незащищенными.

Как же контролировать реакцию на посторонние раздражители? Невыносимо… Модьун попробовал сдержаться. Сразу же трепет и подергивание мышц прекратились.

Успокоившись, он отказался от свободного автомобиля, который подъехал к нему. А через несколько минут сам посигналил машине, в которой сидело четверо животных и оставалось место еще для двоих.

Когда, визгнув тормозами, автомобиль остановился, Модьуну пришлось пробежать немного вперед, чтобы забраться в него. Тяжело дыша, он плюхнулся на сиденье. Он был поражен усилием, которое для этого потребовалось, и отметил реакцию тела. Усиленное сердцебиение. Внезапное расширение легких. Шумное дыхание… Так много внутренних химических изменений. Последив за ними несколько минут, он сдался на милость организма.

Интересно. Ново.

Он подумал:

«Те лекарства, которые Дода давал мне в последний период роста, подавляли излишнюю возбудимость, чтобы я жил спокойно. И, конечно, мирная обстановка, как в саду, вызывала только приятные ощущения».

Вдруг он понял, что другие пассажиры автомобиля с любопытством смотрят на него. Мысли о прошлом отошли на задний план. Он тоже стал разглядывать их с легкой вежливой улыбкой.

– Кто вы? – наконец спросил мужчина, похожий на кота. – Я не видел раньше вашу породу.

Говоривший имел отдаленное сходство с южно-американским ягуаром.

Модьун собирался ответить, что он человек, и тут понял, насколько важно замечание говорившего. Человек, властелин планеты, был им неизвестен.

«Это правда, – подумал он, – мы ведем замкнутое существование с нашими слугами и носильщиками, насекомыми, и нашими домашними животными. И мы сами не проявляли интереса к цивилизации животных и насекомых, которая существует за барьером».

Но то, что теперь внешний мир перестал понимать, кем являются он и его друзья-люди – событие уже совершенно иного рода. Это, конечно, не было частью первоначальной программы… Осознание сего неприятного факта удержало Модьуна от естественного желания сказать о себе правду. Прежде чем он смог решить, что же именно сказать, это сделал за него видоизмененный гиппопотам. Стройное существо длиной восемь футов с коротковатой шеей, сидевшее на переднем сидении, сказало, пожав плечами:

– Он – обезьяна. Их много в Африке.

Похожий на лиса индивидуум, сидевший на заднем сидении рядом с Модьуном, слабо возразил:

– Я видел много обезьян. Конечно, есть сходство, но это не обезьяна.

– Обезьяны не то, что вы да я, – сказал человек-гиппопотам. – Они бывают разных пород и не похожи одна на другую.

Его слова, казалось, убедили собеседника, потому что человек-лиса погладил подбородок, но больше ничего не сказал.

«Хорошо, – спокойно подумал Модьун. – Обезьяна? Почему бы и нет?»

За обезьяну его приняли случайно, и через какое-то время все разъяснится. Видимо, недостаток знаний помешал людям-животным признать в нем человека. Странно. Здесь кроется нечто такое, что нужно исследовать. Причина может даже стать темой интересного доклада, когда он вернется за барьер.

Итак, Модьун принялся играть роль обезьяны и завел дружескую беседу с человеком-гиппопотамом, человеком-лисой, человеком-ягуаром и привлекательным, покрытым темным пушком существом, которое вскоре назвалось медведем-гризли.

Все люди-животные были семи-восьми футов ростом. Их тела изменились до получеловеческого вида. Каждый имел руки, сидел прямо и, конечно, мог ходить вертикально.

Их компания вполне подходила для того, чтобы развеять дорожную скуку. Модьун откинулся на спинку сиденья, поглядывая на сельскую местность за окном и чувствуя, как играет сила в его теле. Возбуждение? Он сразу прогнал эту мысль. Проанализировав реакции своего тела, он предположил, что в давние времена человеческие существа не могли осознавать чисто физические и химические причины возбуждения, возникающего на низших уровнях сознания.

Модьун снова вспомнил слова богомола о причинах, заставляющих ехать куда-то сотни людей-животных. Поэтому теперь он решился задать вопрос:

– Куда вы едете?

Он подавил желание добавить «так быстро». Но все автомобили действительно мчались, словно механические демоны, на скорости, превышающей первоначально запрограммированную. Очевидно, компьютеры, занимающиеся управлением, изменили их скорость. Увеличили.

«Кто это сделал?» – подумал Модьун.

Все четверо его попутчиков, как они ему сказали, посещали тренировочную школу, где изучали работу большого космического корабля. А теперь они ехали в город Галли, где будут ждать запуска. Модьун понял, что они стали приятелями в лагере. Их отношения были задушевными, даже нежными, и, поначалу проявив любопытство, они вскоре забыли о Модьуне. Это было ему на руку.

Он был далек от повседневных дел планеты. Когда эти четверо обсуждали подробности тренировки и судачили о предстоящем путешествии в космос, Модьун отвлекся. Скоро он увидел, что их автомобиль въезжает в город. Зданий в городе стало больше. Они поднимались по склонам холмов, и Модьун мельком увидел их даже за дальней речкой. Скоро город окружал его со всех сторон. Большие и маленькие здания сверкали в лучах полуденного солнца.

Как Модьун и ожидал, он вновь ощутил, что его тело испытывает возбуждение. Если бы Модьун не знал, что это касается только тела, он мог бы решить, что и его разум возбужден. Ему следовало остерегаться таких заблуждений… сильного стремления личности отождествить себя с ощущениями тела.

«Город Галли, – подумал он. – Ну вот я и здесь. Первое человеческое существо вышло за барьер за последние 3500 лет».

Он совершил великое деяние и должен был поневоле согласиться с этим.

Глава II

– Куда вы хотите отправиться? – спросил один из людей-животных.

Прошла почти минута прежде, чем Модьун понял, что человек-медведь обращается к нему. Он вышел из состояния задумчивости и сказал, что не знает.

– Я здесь новичок, – начал многословно объяснять он. – Я только что приехал из Африки. Куда бы вы посоветовали мне отправиться?

Спутники Модьуна погрузились в серьезное обсуждение этой проблемы, на некоторое время почти полностью забыв о его присутствии. Наконец человек-лиса заговорил, и в голосе его звучало удивление: раньше они никогда не сталкивались ни с чем подобным.

– Почему бы нам не взять его с собой?

На том и порешили.

– Мы можем показать ему все, – предложил человек-гиппопотам. – Будет забавно посмотреть, например, с каким типом женщин он сблизится.

Модьун вспомнил о Судлил:

– Скоро сюда приедет моя женщина, – сказал он.

– Так даже лучше, – ответил человек-ягуар. – Мы сможем понаблюдать, как обезьяны занимаются любовью.

Наверное, у Модьуна было странное выражение лица. Его слегка удлиненные глаза наивно округлились.

– Вы не будете против, не правда ли?

Сам Модьун не видел причин возражать, но он интуитивно чувствовал, что Судлил может воспротивиться. Как раз перед его отъездом они наблюдали спаривание животных. Конечно, Судлил в то время еще не полностью выросла и ее реакция отражала болезненно чувствительное состояние тела, но она довольно странно отнеслась к этому.

Улыбаясь воспоминаниям, Модьун спокойно объяснил, что самки обезьяны иногда категорически отвергают присутствие наблюдателей.

Четверо самцов уставились на него, сначала с удивлением, а потом с почти одинаковым презрением. Человек-ягуар сказал:

– Вы хотите дать нам понять, что вы, обезьяны, разрешаете вашим самкам указывать вам, что делать?

Он посмотрел на своих компаньонов и с ироническим выражением лица заметил:

– Я вижу, что мы должны научить нашего приятеля, как быть мужчиной.

Человек-ягуар был спокойным и высокомерным. Он протянул руку и похлопал Модьуна по плечу:

– Не беспокойтесь, сэр. Держитесь за нас, и мы скоро приведем вас в нормальное состояние.

Наконец четверка людей-животных сочла необходимым представиться. Человека-ягуара звали Дуулдн, человека-медведя – Руузб, человека-лису – Неррл, а человека-гиппопотама – Иггдооз. Назвав свои имена, люди-животные ожидали, что и Модьун назовет свое, а он замешкался. Он быстро вспоминал, что означают эти имена и откуда они произошли. При идентификации животных люди просто присваивали каждому определенное количество букв алфавита: пять букв для животных из Северной Америки, шесть – для Южной Америки, семь – для Африки и т. д. Компьютеры, которые были запрограммированы на то, чтобы давать имена каждому, получили инструкции не использовать для имени только одну букву. Поэтому не было животного по имени Аааа или Ббббб. Но за исключением этого – полная свобода. В лотерее имен его попутчикам еще повезло. Их имена, все без исключения, были произносимыми.

В этот момент Модьун подумал, что люди выбирают себе имена по иному принципу. И его имя, Модьун, немедленно идентифицирует его как человеческое существо… для любого, кто понимает формулу.

Но он колебался недолго. Он сразу увидел, что, изменив «ь» в имени Модьун на «и», он сможет сохранить произношение, а если добавит лишнее «н», то сможет представить себя выходцем из Африки, имеющим имя из семи букв. По крайней мере, он сможет использовать эту нехитрую подтасовку до тех пор, пока не представит комбинацию букв компьютеру.

В действительности комбинация не имеет смысла. Кроме того, было бы нелепо представляться обезьяной слишком долго.

Его измененное имя было принято без вопросов. Итак, он стал Модиунном… видимо, еще на несколько часов. Или минут.

После этого Дуулдн, человек-ягуар, сообщил ему, что он и его компаньоны направляются в центр города. Дуулдн сказал:

– Понимаете, здесь обычная система поселений. Думаю, она одинакова во всем мире.

– Да, – коротко ответил Модьун.

Когда через несколько минут Модьун выбрался из автомобиля, он вдруг понял, что сердится. Он, человек, не понимает, как управляются эти города! Он, принадлежащий к расе, создавшей автоматические города и автоматические села – короче, все на этой планете!

Однако после того, как автомобиль уехал и четверо людей-животных быстро пошли по широкой улице, потребовалось несколько мгновений, пока Модьун понял, что они направляются к движущемуся тротуару.

«Ну конечно», – думал он потом, ругая себя.

Всплыли обрывки каких-то давних воспоминаний, и город показался более знакомым. Он вспомнил, что жилая зона разбита так, чтобы принимать приезжих в одном секторе. Тут есть и скромные квартиры и роскошные апартаменты для людей.

Путешествие по движущемуся тротуару закончилось через полтора квартала. Человек-ягуар показал на склон холма и сказал:

– Здесь вся улица свободна. Давайте поселимся тут, а потом выйдем и пойдем поесть.

Модьун последним преодолел четырехдорожечный переход от скоростного тротуара к среднескоростному, а затем к медленному и шагнул на улицу. Его спутники поднимались по склону, а он нерешительно следовал за ними. Должен ли он продолжать лгать? Это казалось слегка несерьезным и даже недостойным. Тем не менее, вскоре он, как и другие, стоял перед рядом кнопок, набирая свое обезьянье имя.

Модьун ждал, еще слабо надеясь, что компьютер откроет дверь.

Компьютер отказался впустить его.

– Вы идентифицированы неправильно, – был ответ.

Прошла вечность; Модьун ничего не предпринимал, не реагировал, даже не обдумывал то, что сказала машина. Он был в смятении. Раньше он не знал этого чувства. Неосознанное, абсолютно новое ощущение. И его мозг не понимал реакции тела.

Странно, что его мысли пришли в такое смятение…

Он начал приходить в себя. Сначала он просто наблюдал. Перед ним за дверью квартиры находился механизм: кнопки, которые он только что нажимал, и маленькая треугольная металлическая решетка под ними – оттуда голос компьютера произнес невероятные слова.

Модьун видел длинный ряд стерильных квартир, точно таких, как та, которую он выбрал в качестве своего обиталища. Ну, не совсем квартир. Они все были одноэтажные и располагались вдоль блока террасами. Перед каждой квартиркой было несколько ступенек, ведущих на маленькое крыльцо, и Модьун предполагал – хотя и не мог ясно видеть других дверей, – что на каждом крылечке были такие же кнопки с буквами и система динамиков за решеткой.

В известном смысле, однообразный мир. Но как же иначе обеспечить жильем миллионы? Действительно, его предки занимали такую же терпимую позицию по отношению к людям-животным, как и он, и заботились не о красоте, а большей частью о пользе.

Но поскольку чистота была полезной, они предусмотрели для каждого жилища и для города в целом автоматические чистящие системы. Пластмассовые стены, пластмассовые двери и нержавеющие стальные решетки сияли – так было чисто. И ступеньки выглядели вымытыми и выскобленными. На тротуаре внизу не было ни пятнышка.

Модьун все еще растерянно осматривал мир вокруг себя, когда понял, что же так подействовало на него.

Отказ.

Ему отказали! За всю жизнь в течение нескольких сотен лет никто никогда так не поступал с ним. Это был удар по его самосознанию, для которого никогда не существовало никаких преград, кроме философии о тщетности бытия – и, особенно, тщетности усилий. Действительно, ничего не стоит делать. Тело испытывает чувства, мозг – нет. Человеческая природа такова, что человек может отдавать себе трезвый отчет о ситуации в то время, когда его тело испытывает чувства. Уделом людей было выбирать, нужно ли игнорировать ощущения своего тела или же потворствовать им.

И теперь он не мог игнорировать их. Когда Модьун осознал удивительную правду – источник своей глубокой тревоги, – он начал понимать, что его тело испытывает раздражение.

Мысленное осознание физического чувства сработало как сигнал тревоги. Мозг Модьуна мгновенно вернулся к нормальному состоянию: отделился от тела. Модьун успокоился, но проявил любопытство. Он сказал:

– В чем проблема? Мое имя имеет нужную длину и правильный код для обезьяны из Африки. Почему меня не принимают?

– Личность с этим именем – Модиунн – в настоящее время находится в Африке, зарегистрировавшись как проживающая по определенному адресу.

Раздражение усиливалось. Тело, казалось, все меньше поддавалось контролю. Прошла минута, и Модьун понял, что причиняло такое беспокойство его телу. В прежние дни можно было запрограммировать компьютеры, чтобы они учитывали такие подробности, но это не было сделано. Ни одно человеческое существо никогда не занималось отдельным животным, не интересовалось, где оно находится, или даже тем, что с ним случилось.

Поэтому он проговорил угрожающим тоном:

– С каких пор компьютеру есть дело до местонахождения отдельного животного?

– Вы спрашиваете, имею ли я право отказаться впустить вас? – спросил компьютер.

– Я спрашиваю, откуда вы знаете, где находится Модиунн? Я хочу знать, кто связал вас с компьютером в Южной Африке, – сказал Модьун с высоты своего положения человеческого существа.

Компьютер ответил, что он связан со всеми компьютерами планеты уже 3453 лет 11 часов, 27 минут и 10 секунд. Пока он отвечал, Модьун подумал, что компьютеры никогда не программировались для ответов на такие вопросы.

Он раскрыл было рот, чтобы продолжить колкие расспросы, и внезапно отметил, что его тело испытывает болезненные ощущения, осознал, что все это время нервничал. Модьун не имел информации о том, сколько именно времени люди находились за барьером, кроме того, он принадлежал к третьему поколению. Но, собрав воедино все сведения, которыми владел, он догадался, что компьютеры были перепрограммированы в течение нескольких лет после ухода людей.

Кто мог это сделать?

Модьун сделал еще одну попытку.

– Вы отказываетесь открыть эту дверь для меня?

– Это невозможно, – был ответ. – Я автомат, а вы не соответствуете требованиям, позволяющим войти.

Заявление компьютера, к несчастью, напомнило Модьуну об ограничениях механического устройства. Проблема была не в машине, а в том, кто и как изменил принцип ее работы.

«Посмотрим, смогу ли я убедить кого-нибудь переехать в большую квартиру и поселиться со мной», – решил он.

Животные-люди, с которыми он познакомился, исчезли в своих маленьких домиках. Модьун вспомнил, что Руузб, человек-медведь, занял квартиру слева от него. Модьун пошел туда и постучал в дверь, игнорируя систему кнопок.

Пауза. Звук шагов. Дверь открылась, и появился красавец-медведь. Он приветливо улыбнулся Модьуну.

– Эй, – сказал он, – вы очень быстро управились. Входите. Я буду готов через минуту.

Модьун вошел, боясь, что дверной компьютер не пустит его и сюда. Но динамики за решеткой молчали; разговор между ни и Руузбом не привел механизм в действие. Очевидно, на него не влиял факт присутствия Модьуна, если дома хозяин.

«Включается при нажатии кнопки», – с облегчением заключил он.

Он собирался предложить человеку-медведю поселиться с ним вместе в двухкомнатной квартире для приезжих. Но теперь в этом не было необходимости. Модьун совсем не знал, когда и что он должен будет делать. Однако было ясно: здесь что-то не так, как должно быть.

Все же он верил в то, что культура животных осталась прежней и не преподнесет ему неприятных неожиданностей. Сердечное приглашение Руузба давало ему еще немного времени, чтобы обдумать положение дел.

«Я попрошу его поселиться со мной вместе… немножко позже».