Текст книги "Голем 100"

Автор книги: Альфред Бестер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

Она знала, что диалоги из сценария читают исполнители, разбросанные по всей толпе зрителей-актеров. Нередко любовный дуэт разыгрывался аудактерами, которых на деле разделяли десятки метров и сотни людей. Как-то по всему залу аудактеры подняли крик, но ее электронный суфлер не подал ей реплики – она не была в этой сцене. Звуковые эффекты и музыка синхронно с изображением подавались на запись.

Она услыхала в бусине компьютерный голос: «Подготовьтесь, скоро ваша реплика. К вам пристает какой– то хулиган. Вы спокойно говорите: «Отвали, мудак». Повторяю. Спокойно говорите: «Отвали, мудак». Приготовьтесь: три, два, один...».

Зазвучал зуммер. Она произнесла свою реплику, гадая, кем же она была по сценарию, кто к ней приставал (а вдруг этот-как-его Джон Уилкс?) и о чем вообще «Конечный счет – двадцать». Но в том-то и состояла захватывающая суть игры в театертоне. И еще в радости от-

крытия, когда на готовой ленте наконец-то увидишь, какие кадры озвучены твоим голосом.

Ей подсказали следующую реплику (произносить уверенно): «Не беспокойся. Я сама о себе позабочусь». Потом еще (с подъемом): «Представление ДОЛЖНО продолжаться!» Потом (испуганно): «Но почему ты на меня так смотришь? ». Потом протяжный вопль, оканчивающийся словами: «Какая ты скотина! ЧУДОВИЩЕ!» Затем следовал стон. Затем, гораздо позже (надломленный шепот): «Это был ужас. Я не хочу говорить об этом».

Из толпы к ней направился Джон Уилкс Как-его– там. Он ничего не говорил, но выразительное лицо – лицо актера – ясно показало, что его притянула музыка ее голоса и безупречность игры. Он улыбнулся и положил руку ей на плечо. Она поняла, что он сказал ей. С ответной улыбкой, вся во власти его магнетического обаяния, она накрыла его руку своей.

А потом, все так же молча, так же улыбаясь, он сорвал с нее всю одежду. Она пыталась сопротивляться, кричать, воззвать о помощи к оцепеневшей в ужасе толпе, но он взял ее прямо там, очень драматично, очень

основательно, прямо на полу театертона.

* * *

Она совершила больше, чем преступление, – она поступила как последняя идиотка. Эта хорошо воспитанная девственница из прекрасной семьи, которую бдительные охранники легко пропустили в Пассаж, попыталась украсть изысканную янтарную подвеску– слезку, которую легко могла бы купить. В шелковистой глубине янтаря была заточена крошечная радужная стрекоза. Девушка за всю свою жизнь ничего не украла, и ее заворожило ощущение сладостной теплоты в паху. Она за всю свою жизнь ничего не украла, отсюда, разумеется, и отсутствие ловкости.

Сигнализация сработала немедленно, и девушка утратила всякую способность соображать. Она даже не попыталась выкрутиться, отболтаться, заявить, что произошла дурацкая ошибка. Ничего. Она бросилась наутек. Охранники Пассажа и не пытались ее задержать.

Они передали по связи сигнал тревоги и описание воровки. Ее не выпустят с бульвара. Ей всю жизнь не удастся развязаться с уголовным судом.

Дальше она поступила подобно любой хорошо воспитанной девице в состоянии паники: укрылась в церкви Св. Иуды, покровителя в случае Безвыходной Ситуации. Там никого не было, кроме высокого, в черном облачении священника подле алтаря. Это мог быть и сам святой Иуда. Он обернулся, услышав, как она несется по проходу центрального нефа – ей представлялось, что за ней по пятам топочет сотня вооруженных охранников. Девушка рухнула перед священником на колени, взывая о защите и убежище. Иуда осенил ее крестным знамением, распростер над ней полу своей рясы и накрыл ее с головой. Неожиданно она обнаружила, что ее лица касается его чудовищная нагота, и снова ощутила в паху горячий прилив.

* * *

Аристократия Гили могла сказать в пользу КПССБ только одно: Корпорация преобразила заброшенное дитя Нью-Йорка – Стэйтен-Айленд[41]41
   Остров, на котором установлена статуя Свободы и где происходит прием иммигрантов.


[Закрыть]. Безусловно, это было очередным мошенничеством в погоне за новыми прибылями: Корпорации потребовалось получать энер– го-концентраты от солнечной станции с минимальными таможенными пошлинами; все же потребители получили ощутимые выгоды. Одной такой новинкой был ресторан «Франко-Порт», славившийся кулинарными изысками.

Взять, к примеру, жесткого светляка с Венеры, формой и размерами с угря. При земных температурах его свечение усиливается, и когда подают суфле из него под бордосским соусом, да еще спрыснутое винцом Пуйи, то блюдо испускает морозное сияние и неоновый аромат. На вкус Anguille Venerienne[42]42
   Угорьвенерианский (фр.).


[Закрыть] напоминает си-

бирское мороженое молоко. Или вот марсианская плесень, которую необходимо соскребать возле самой границы изморози (интересно, кем был тот благословенный придурок, который первым осмелился это попробовать?). Terfez Martial[43]43
   Марсианская Шапочка (фр.).


[Закрыть] подается так же, как черная икра, и пользуется таким спросом, что черноморские севрюги заявили протест, а ССКуР (бывший СССР) распускает гадости о Стэйтен-Айленде.

А знаете ли вы, что камни могут служить экзотической приправой? Представьте себе. Взять один фунт астероида Видманштеттена, размолоть до размера дробленого перца и посыпать этим свежую жареную кукурузу. (Упаси вас Бог от масла, соли, перца и вс. пр.) Вступая в связь с сахаром самой кукурузы, эта приправа создает необыкновенное вкусовое ощущение, природу которого все еще не могут разгадать химики-органики. Занятно, что от смеси с обычным сахарным песком ничего не происходит, что радует фермеров Канзаса. Куба тоже распускает гадости о Стэйтен-Айленде.

Ресторан «Франко-Порт» громаден, а кухня, где готовят всю эту экзотику, больше, разумеется, чем у обычных ресторанов, но есть в ресторане небольшой закрытый зал для особо утонченных гурманов, попасть куда сложнее, чем в кладовые Британского Банка. Сюда и привела Мадам своих гостей. Ее неприятно поразило, что их встретил не тот официант, что всегда, а новый и незнакомый тип. Она не опустилась до разговора с ним, а вызвала метрдотеля.

– Где мой Исаак?

– Мне очень жаль, Мадам, но Исаак обслуживает другие столики сегодня.

– Я привыкла к Исааку! Без него ужин – это всего лишь прием пищи.

– Он неделю работает в главном зале, Мадам.

– Его бросили толпе? Но почему? Он опозорился и заслужил наказание?

– Нет, Мадам. Он проиграл пари.

– Проиграл? Пари? Объяснитесь, сударь!

– Очень неохотно, Мадам. Официанты в кухне играли в «двадцать одно»...

– На деньги?

– Oui, Мадам. Исаак полностью проигрался – вот этому новичку. Тогда он поставил на кон вас.

– Меня?

– Oui, Мадам. На одну неделю. И снова проиграл. Поэтому Исаак в большом зале, а вас заполучил новый официант.

– Возмутительно!

– Но это комплимент, Мадам.

– Комплимент? Каким образом?

– Всем известна ваша благородная щедрость.

– Она не будет известна этому новому субъекту.

– Безусловно, Мадам, как вам будет угодно. Вы, однако, убедитесь, что он услужлив и почтителен без меры. А теперь, могу ли я piquer[44]44
   Дразнить, щекотать (фр.).


[Закрыть] вкус Мадам с tour de force[45]45
   Вершина, шедевр (фр.).


[Закрыть] только сегодня сотворенным нашим выдающимся шеф-поваром?

– Что это?

– Queue de Kangourou aux Olives Noires.

– Как?

– Тушеный хвост кенгуру с маслинами. Оливковое масло. Коньяк. Белое вино. Бульон. Приправы: лавровый лист, тмин, петрушка, апельсиновая корка, обилие тертого чеснока и черных маслин без косточек. Обливается коньяком и поджигается – чтобы выжечь избыток жира и усилить аромат кушанья. Великолепнее блюдо, удивительное в своем роде.

– Боже мой! Нам необходимо это попробовать!

– Вы не пожалеете, Мадам, и вам это подадут первой. Если вы одобрите и оцените кушанье, оно будет почтено вашим именем.

Метрдотель поклонился, обернулся к двери и щелкнул пальцами. Возник услужливый и почтительный без меры. Мадам подумала, что вид у него отменно изящный и утонченный.

– Освободи место под Queue de Kangourou, – приказал метрдотель.

Новый официант, выигравший Мадам, поклоном выразил ей свои извинения, встал бок о бок с ней и очистил центр стола быстрыми точными движениями. Он подготовил ровно столько места, чтобы поместилось ее тело, которое он подхватил, распростер на столе и подверг отменно изящному и утонченному изнасилованию с торца, одновременно услужливо и почтительно без меры наполняя бокалы оцепеневших гостей.

* * *

На треке в Овечьем Логе проходили гонки старинного городского транспорта, и стартовые площадки пестрели троллейбусами, автобусами, трамваями; там были даже прекрасно восстановленные угольные и рудничные вагонетки Союза горных рабочих. Украшали место старта и сотни зрительниц – их притягивали гонки и смерть. Этих женщин роднила манера одеваться – jpour le sport[46]46
   Спортивная (фр.).


[Закрыть] и общее для всех выражение лица – типа «а пошло оно все к черту».

Она сидела на бочке из-под горючего между стартовыми площадками «Мэдисон – Четвертая Авеню» и «Этуаль-Плас Блан-Бастилия», уделяя поровну внимание и время командам Гили и Парижа – те и другие все время сновали мимо нее, обмениваясь запчастями и советами. Все они были чем-то схожи – на всех измаранные tuta, из кармана сзади торчит любимый инструмент, по которому единственно и можно было их различать: разводной ключ, торцевой ключ, кувалда, пассатижи, штангенциркуль и даже домкрат. Старшие механики инструментов не носили – они были выше этого. Tuta водителей сверкали безупречной белизной.

Ее позабавил один из ребят, у которого здоровенный ломик оттягивал задний карман. Этот, с ломиком, столько времени толкался на обеих площадках, что она никак не могла угадать, он из Гили или Парижа; здоро-

венный крепкий парень, но лицо гладкое – еще молодой. Он забавлял ее тем, что, проходя мимо, не говорил ей «Tres jolie[47]47
   Милашка, красотка (фр.).


[Закрыть]» или «Привет, крошка, куколка». Вместо приветствия он врезал своим ломиком по бочке, которая отвечала мощным басовым гудением, – у нее прямо мурашки по спине бежали.

Объявили старт. Машины заняли места на треке. Гонщики и их помощники (теперь на всех была традиционная форма водителей и кондукторов) выстроились перед машинами. Раздался выстрел. Водители и кондукторы ринулись к своим трамваям, вскарабкались на сиденья, тронулись с места в яростном дребезге звонков, сопровождаемые азартными воплями и свистом членов команд и болельщиц.

Вдруг бочка загудела, мурашки побежали – ах, вот и он, с ломиком в руках, молча улыбается ей. Она улыбнулась в ответ.

Он легонько постукал ее по плечу ломиком и потянул к стоявшему на замену вагону «Этуаль-Плас Блан– Бастилия». Помог ей забраться внутрь, и она [всему очень радовалась, пока не обнаружилось, что он —f женщина, которая и принялась надругиваться над ней с помощью ломика (вместо дилдо).

Ее вопли слились со свистом, воплями и грохотом гонки.

* * *

В «ВГА», на Студии Двадцать-два Двадцать-два, ПоДи работала моделью для настройки съемочных камер. Она терпеливо сидела на высоком табурете, а вокруг наезжали и откатывались камеры, ловя в фокус ее кожу: под теплый тон которой они подстраивали цвет. Она была страшилкой, но с великолепной кожей и рыжими волосами. Если она не позировала перед камерой, то ее посылали по разным поручениям работников Студии 2222, так ее и прозвали госпожой ПоДи. Только в бухгалтерии «ВГА» знали, как ее на самом деле зовут.

Она спокойно ждала, восседая на своем табурете, пока ее пошлют за кофе, едой, бутафорией, костюмами – за чем угодно. Она скучала. Ей не особенно нравились постановки студии. «ВГА» принадлежала Армии Оледенения, и все ее программы были посвящены грядущему Судному Дню. «Как Ему пчела предстанет, коли Божий Хлад нагрянет?» (Авторские права зарегистрированы в 2169 Музыкоделами Скрябина-Финкеля – подразделением Музыкальной Компании Оледенения.) Все Хорошие Парни в постановках были надежными, верными, готовыми помочь, дружелюбными, вежливыми, добрыми, послушными, бодрыми, бережливыми, отважными, добродетельными и богобоязненными. Всех Плохих Парней Боженька поражал в языках пламени, и они умирали, выражая горькое сожаление о своей гнусной жизни в Гили.

На съемочной площадке находился дрессировщик. ПоДи так решила, потому что на руках у него лежал карликовый спаниель, да и вообще Студия 2222 постоянно распиналась о привязанности к животным и чистой любви мальчишки к своей собаке. Другое дело, что по виду этого парня ему больше бы пристало баюкать на ручках тигра. Его ростище и могутное сложение даже орангутанга заставили бы призадуматься, стоит ли с ним связываться.

Этот живой башенный кран подошел к ней и поклонился. Она кивнула в ответ. Табурет, на котором примостилась ПоДи, был высокий, но все равно макушкой она была как раз ему по грудь. Она слышала ровный рокот его дыхания – как океанский прибой. Спаниель тявкнул. От пульта завопил режиссер:

– Эй, там, у переговорника, вашу мать, скомандуйте выход долбаным в богу-душу монашкам!..

Замороченный помреж вывел на площадку двенадцать непорочных смиренных монашек, где они стали в круг, – вознести непорочные и смиренные моления Боженьке, дабы Он поразил этих грязных аморальных поганцев из Гили.

Башенный кран поднял табурет вместе с ПоДи, которая покачнулась и была вынуждена, хихикнув, обхватить его за шею. Он перенес табурет к мишени, помеченной для Боженьки в центре круга, поставил его, со

все еще восседающей ПоДи, развел ее потрясенные колени и приступил к непотребству, ужаснув ПоДи, студию и всю Армию Оледенения до полного остолбенения с разинутым ртом. Операторы в это время (ребята туго знали свое дело) то наводили, то откатывали камеры „фокусируясь на теплых тонах ее великолепной кожи. Тишина нарушалась только тявканьем спаниельки и режиссера.

* * *

Термокупальня потрясала, ошеломляла новизной; последнее чудо, выдуманное для развлечения обезумевшей Гили. Бассейн был заполнен нестойким соединением Н2О¹¹, и этой странной водой можно было дышать. Очень характерно для Гили, что диво пошло на увеселение публики. Бассейн сиял лазерной симфонией, так что пловец купался в волнах son et lumiere[48]48
   Звука и света (фр.) – аллюзия к пометке на «Поэме экстаза» Скрябина.


[Закрыть]. За такое шикарное времяпровождение нужно было выложить порядка ста золотых в час.

Деньги эти ничего для нее не значили, но было необходимо расслабиться в тепле и невесомости. Она вела десятка два крупных заказов на рекламное обслуживание, все непростые и требовавшие полной отдачи; услуги ее оплачивались такими запредельными суммами, что у нее просто недоставало духу отказаться от како– го-то заказа. Что еще оставалось, как не погрузиться в жидкий свет и качаться, мечтая, на волнах, и мечтать, качаясь на волнах.

В термокупальне она была одна (за это ей приходилось каждый раз выкладывать кругленькую сумму), однако он вдруг выплыл к ней из глубины, как неторопливая золотистая акула, принялся обхаживать ее так нежно, непривычно, изящно, как удается только морским обитателям. Она была очарована, и ее отклик вылился в изумительно прекрасный pas de deux[49]49
   Танцевальный дуэт (фр.).


[Закрыть] на волнах.

Внезапно он овладел ее нагим телом – с такой животной страстью, какую самки этой породы могут переносить только качаясь на волнах и мечтая, с наслаждением и болью, удовлетворением и яростью.

* * *

– Я не воспользуюсь моего чина бесцеремонностью, чтобы вас потревожить в дому, не предупреждая, мадам, – произнес субадар Индъдни, – но возлагаюсь на симпатию у нас. И к вам, доктор Шима.

– Вы так любезны, субадар, – улыбнулась Гретхен.

– И очень хитроумны, – с улыбкой дополнил Шима.

– Ну, мы все трое это имеем, – ответил им улыбкой Индъдни, – это есть основание в нашем взаимопонимании. Мы знаем, где стоим или не стоим относительно друг друга. А в одном вопросе у нас полное сотрудничество от общей ненависти и ужаса.

– Голем?

– Если угодно, мадам. Я называю его про себя Сторуким – одушевленное безумие, воняющее бездушной злобой, разящее направо и налево, принимая для того сотни обличий.

– Гретх, субадару известно что-то для нас новое.

– Новые преступления, господин Индъдни?

– Я не могу ответить на этот вопрос, пока не узнаю, почему он мне задан, госпожа Нунн. – Он в точности привел ее ответ Отцу-Оопу.

Гретхен покосилась на Индъдни – в его глазах был явный смешок.

– Да-да, я все знаю о походе в Оазис ООП. Я ведь предупреждал, что у меня не без возможностей. – Он повернулся к Шиме. – И о поездке к Салему Жгуну я знаю. Я восхитителен от ваших умений скрывать и защищать. Моя вера к вам обоим весьма укрепилась.

– Ему что-то от нас нужно, Гретх.

– Лишь сказать, что да, новые преступления свершились, жуткие деяния, которые, бесспорно, только Сторукому можно приписать.

– Что это было?

– Истязания и Смертельные. И есть удивительные свидетельства – устные показания видов, принятых Сторуким во время совершения. – Индъдни на мгновение запнулся и продолжал, как ни в чем не бывало: – Очень вероятно, но самое интересное – описание насильника из новой термокупальни.

– Да?

– Это доктор Шима.

– Что!

– Это были вы, доктор Шима.

– Не верю.

– Увы, придется. Жертва описала преступно напавшего на нее – безошибочно все узнали. Чтобы еще увериться, ей показали много стереоснимков разных лиц. Она без малейшего сомнительного колебания сразу выбрала ваш.

– Индъдни, черт бы вас побрал, это подставка!

– Нет, уверяю. Она вас описала точно.

– Невероятно! Преступное нападение!.. Я и близко не подходил к термокупальне. Знать не знаю даже, где это. Когда было нападение? Я докажу, что я...

– Перестань, Блэз, – оборвала его Гретхен. – Охолони, парень, пока мы не выясним все до точки. Субадар, сложилась зверски неприятная история с самого начала, и чем дальше, тем хуже. Давайте играть честно. Предоставьте нам все сведения об этих новых кошмарах – всех до одного.

– О них еще не оповестили общественность.

– Это так важно? Если доктор Шима связан со Сторуким – как вы, я уверена, уже заподозрили, – тогда вы не откроете ему ничего нового.

Индъдни отсалютовал ей, подобно фехтовальщику, признающему попадание.

– И это меня назвал хитроумным доктор Шима! Я преклонен, мадам. Вот что произошло...

Когда субадар покончил с подробнейшим докладом, они посидели молча, усваивая полученную информацию, затем Шима сдавленно произнес:

– Бог мой, Гретхен, думаю, нам пора...

– Закройся! – отрезала она.

Душераздирающий рассказ Индъдни поначалу ужаснул ее, но потом влил в нее новые силы, к ней вернулись уверенность и напор.

– Субадар, почти наверняка у вас есть ключ к тайне Голема-100. Просто вы этого не знаете. Блэз, уверена, сможет собрать головоломку, когда у него пройдет шок. Я это знаю – не потому, что умнее вас обоих, просто я сталкивалась с тем лицом и с теми структурами личности, которые вам недоступны. Интуиция психотеха. Я верю, что вся конструкция у меня на ладони.

Индъдни опять посмотрел на нее со смешинкой в глазах.

– Вы уверены, мадам? И что же?

– Я основываюсь на первичном состоянии психики по Фрейду. – Она чеканила слова. – Прорыв инстинктов! Энергетический взрыв! Эротическая энергия и энергия смерти. Эрос! Танатос!

– Ну-ну. По работе мы должны знакомы быть с психиатрией.И что?

– Сначала я должна знать, в каком положении доктор Шима. Ему предъявят обвинение и арестуют на основе Опознания той потерпевшей?

– Он заявляет, что невиновен.

– Да Боже ж мой! Конечно! – взорвался Шима.

– Тогда что вы хотели сказать мне, когда вас оборвала госпожа Нунн? Уже поздно сейчас. Вы ему верите, мадам?

– Да.

– И возражаете, значит, против ареста?

– Безусловно.

– Основания? Личные?

– Нет, сугубо по работе – мне нужна его помощь.

– Трудно очень с вами, госпожа Нунн, когда мы сотрудники-люди-коллеги. – Субадар нехотя улыбнулся и задумался. – Так, доктору Шиме предъявлено такое же, что и вам, Преступление-Пять. Он под арестом внутри Гили.

– Благодарю вас!

– Так окажите мне, будьте добры, ответную любезность. Чем он вам поможет?

– Меня не спрашивайте, – буркнул Шима. – Нет меня! Я – пустое место. Боже милосердный! Преступное нападение! Изнасилование!

– Что вы собираетесь делать, госпожа Нунн? Какой тот ключ, что, по-вашему, вы знаете?

Гретхен покачала головой.

– Ни опыт, ни деликатность, субадар, не приблизят вас к пониманию психодинамики интуиции.

– Все же любезно испытайте меня.

– Вы никогда мне не поверите.

– Культура индусов допускает веру в невероятные вещи.

– А «Знаток Убийств из Гили» никогда не допустит.

Индъдни передернулся.

– Как нелюбезно с вашей стороны навешивать этот ярлык, госпожа Нунн, – сказал он с укоризной. – Вы собираетесь совершать вне закона?

– А это, субадар, зависит от того, что вы определите как незаконное. Скажем так: нам запрещено покидать район Гиль без вашего ведома и Согласия, верно?

– Моего hukm[50]50
   Соизволения (хинди).


[Закрыть]. Да. Это наложение по изобретен– ' ной статье Преступления-Пять.

– Ну, а если мы уйдем, не уходя?

– Парадокс.

– Нет, это возможно исполнить.

– Уйти? Не уходя? Не можете вы, подтвердите, отбыть посредством смертоубийственного самоуничтожения?

– Нет.

– Тогда как и куда отбыть?

– В ту реальность, которую не распознала и не признавала ни одна культура. В тот мир, где таится неведомая часть айсберга – восемь девятых истории человечества: Суб-мир, Sous-monde, eine Unterwelt, Инф– рамир, Фазма-мир.

– Ах так. От греческого phainein – выявляться. Вы озадачиваете меня на разных языках, мадам.

– Тогда вот вам еще задачка, – Гретхен трясло от волнения. – Я считаю, что этот сокрытый, укромный Фазма-мир прорвался сквозь верхушку айсберга и вышел наружу.

– А вы хотите ответный визит ему нанести? Таково ваше отбытие?

– Да.

– Как отбывать?

– По паспорту прометия.

– Ах да, радиоактивная соль в тех костях, которые произошли от... вашего «заказного» оружия? – Прежде чем Гретхен отреагировала на иронию, субадар повернулся к Шиме. – Моих экспертов ваш впечатлил профессионализм, доктор. – Никогда еще его мягкость не скрывала, кажется, такой угрозы.

– Если хотите, то вот вам еще, – подавленно сказал Шима. – Это ¹⁴⁵РтгОз с периодом полураспада в тридцать лет.

– Благодарю, – поклонился, улыбаясь, Индъдни и снова повернулся к Гретхен. – От меня потребно содействовать вашему предприятию, такому зыбкому?

– Нет, всего лишь дать ваше hukm.

– Это будет опасно?

– Не исключено.

– Для кого?

– Только для нас. Больше ни для кого.

– Тогда зачем постижно проникать тайный этот Фазма-мир из ваших грез, госпожа Нунн? Вы на что надеетесь, проволочки эти зачем?

– Так вы мне не верите, субадар?

– Мне очень жаль, но уверенно ответить могу —

нет.

– Тогда вы не поверите и тому, в чем я твердо убеждена: именно там живет Голем-Сторукий.

"4 !>' ' t V ■ ■ ■■. г– !>. , , ■ **r'.> л» Г.

Глава 12

Гретхен с нежной насмешкой поглядела на остолбеневшее пустое место.

– Нечего тебе у меня делать, – сказала она. – Отведу-ка я тебя обратно в твою стекляшку. Там ты скорее оклемаешься.

– Le pauvre petit, – пробормотал Шива.

– Возможно, но сейчас, мальчик мой, придется управляться самому. Мы влезли во что-то грандиозное. Так что давай, пошли.

Когда они добрались до пентхауза, Гретхен раздела Шиму и втолкнула в облицованную зеркалами римскую ванную. Воду она напустила такую горячую, как только можно было вытерпеть.

– С комплиментами оу всей мощи «ФФФ», – заметила она. – Клево-здорово, когда тебя тетешкает вся элита.

– И ты залезай, а?

– Сейчас не до баловства. Сейчас я тебя ошарашу кофе с коньяком по собственному рецепту – да мне бы за него Нобелевскую премию дали, открой я только секрет состава!

– После того, чем накормил меня Индъдни, мне в горло ничего не полезет.

– Подожди, пока я тебе преподнесу свою версию Голема, – ты пожалеешь, что не в дурке с маньяками– хрониками.

– Куда меня еще пугать!

– Просто хочу тебя подготовить. Мокни. Балдей. Расслабляйся. Скоро вернусь.

Когда она вернулась с подкреплением на блюдечке, то поняла, что ему уже лучше, – он сел в ванне, прикрывшись полотенцем. Шима, который вел себя без малейшего стыда в постели, встав с нее, сразу делался застенчивым.

«Французы, японцы, ирландцы кровь, – думала Гретхен, – все они помешались на этом Евином фиговом листочке. Забавно, что в старушке Библии ни слова о лифчике». Вслух же она сказала:

– Выпей это.

– Твой секретный состав?

– Остерегайтесь подделок.

– Я погибну для работы.

– Ни в какую лабораторию ничего нюхать не пойдешь. Я тоже сегодня не работаю. Нам нужно управиться с чертэнает каким клубком.

Она присела на крышку унитаза, лицом к нему.

– Ты меня слушаешь?

Он кивнул, отхлебывая из чашки.

– И можешь понять? Нужно пораскинуть мозгами – такая выходит смесь из Фрейда и фактов.

– Я о старике что-то слыхал.

– А помнишь, я сказала субадару, что ключ к загадке Сторукого-Голема находится в первичном состоянии психики?

– Да. Только ничего не понял.

– Он так плавно это спустил на тормозах, что, кажется, тоже ничего не понял. Так слушай, Блэз, это один из краеугольных камней учения Фрейда. Он назвал это Пси-системой, или, вкратце, П-системой.

– Пси? Экстрасенсорное восприятие, хочешь сказать?

– Нет, жулики в двадцатом веке взяли себе Пси и обозначили им экстрасенсорное восприятие. Они, вероятно, и не слышали об определениях папы Фрейда. Короче, старик утверждал, что П-система, первичные состояния психики, является определяющей для любого человеческого существа и направлена только на одно – высвобождение возбуждения.

– Гос-с-с-доди!

– Именно.

– А не объяснишь поподробней?

– Хорошо, слушай. Все мы обладаем половой возбудимостью – либидо. Это П-система, которая служит источником всякого творчества: литературы, любви, искусства, чего угодно.

– Наука?

– Конечно, наука тоже. Это динамо вырабатывает всю наполняющую нас энергию, которая направляется на соединение и укрупнение каких-то проявлений жизни. Так психдоктор разъясняет процесс творения. Мальчик встретил девочку – они соединились и создали любовь и семью. Ученый, например ты, соединяет химикалии и создает духи. Я соединяю факты и создаю решение проблемы. Все это – либидо, психическая энергия в действии. А теперь врубайся, парень: дамы– пчелки направляют свои потоки энергии в одно русло, соединяют все либидо улья и создают большое целое – Голема¹⁰⁰.

– Как это?

– Как! Ну... представь себе... Да, вот хотя бы – кондитерский шприц для крема. Ты смешиваешь все продукты, взбиваешь, варишь, закладываешь в шприц и давишь. Крем выходит из насадки. Так и перемешай либидо дам, взбей, приготовь, перенеси в шприц сатанинского обряда и надави. Выходит Голем.

– Но я же... Послушай, а Голем – настоящий или только тень, проекция?

– А что такое настоящий? Если в лесу падает дерево и никто это не слышит, то звук падения будет настоящим? Другими словами, обязательно ли стороннее восприятие для объективного существования?

– Ни сном, ни духом...

– И никто не знает.

– Но слушай, Гретхен, раз Голем смог совершать свои жуткие нападения, то он настоящий. Только он все время другой. Значит, он ненастоящий.

– Верно – если пользоваться нашей терминологией.

– Но что же он?

– И то, и другое – псевдожизнь. Адам на втором часу творения – бесформенный и без души. Нам нужен

новый словарь, чтобы дать ему имя. Он, как Протей, может принять любой облик, какой захочет.

– А что заставляет его захотеть принять то или иное обличье?

– Ага! Наконец-то добрались! Вот теперь мы пришли к самой доподлинной сути – придется заняться личностями и лицами. Ты знаешь разницу?

– Наверное, да. Личность – это то, что ты есть внутри. А лицо – как тебя воспринимают другие.

– Вот именно. Общественное лицо – это маска, которую мы носим. Вот так! – И прежде, чем Шима успел поднять крик, она схватила его полотенце и кинула ему обратно.

Пристраивая его на место, он ворчал:

– Позволь женщине перейти на дружескую ногу, и она утрачивает всякое понятие о приличиях!

– Нет, мы просто-напросто снимаем маску... Если хватает сил бухтеть, значит, ты пошел на поправку. Давай рассмотрим факты. Возьмемся за все ужасы по порядку.

– Попрошу без подробностей – для такого неженки, как я, одного раза хватило.

– Никаких подробностей – только рисунок личностей, чем внутри были жертвы. Девушка с биржи и Голем – механик по компьютерам...

– Та, которая хотела заравиться гениальностью?

– Да. Кто она?

– Откуда я знаю! Индъдни не называл имен. Он даже не описал их.

– Но внутренне она была близнецом другой девушки. Ты не знаешь кого?

– Ну... знаю только, что она была дурочкой и хотела поумнеть.

– Именно так! А о ком я тебе рассказывала, кто всегда была дурочкой и хотела поумнеть?

– О ком ты мне?.. – Шима сосредоточенно принялся вспоминать, и наконец до него дошло. – Боже мой! Улей! Да. Белокурая балерина с волосами как шлем.

– Мери Наобум, верно.

– А что, жертвой была сама Мери, та, кого ты видела?

– Нет, просто тот же типаж. Мы не уникальны; у всех нас есть психологические и/или физические двойники. Так, теперь второе надругательство в театерто– не – Голем-актер.

Шима начал разбираться в том, как она разложила свою конструкцию.

– Ну конечно же, Сара Душерыжка, непризнанная актриса.

– Девица, искавшая спасения в церкви Св. Иуды?

– Та хорошо воспитанная, которая возражает против скверных слов, кажется, барышня Ган?

– Нет, барышня Гули, как в слове «хулиган». Светская львица, принимавшая гостей в ресторане «Франко– Порт»?

– Сама царица Реджина, разумеется. А девица на гонках, которую трахнул Голем-лесбиянка, напоминает Енту Каленту. Но кто соответствует ПоДи в Студии 2222?

– Нелли Гвин.

– Ильдефонса? Невозможно! Илди красотка, ты и сама так сказала. А эта ПоДи была страшилой.

– Но двойник по складу личности.

– Откуда это видно?

– Подожди, потом скажу. И последняя – деловая дамочка в термокупальне?

– Та, которую я уделал, по мнению Индъдни?

– Да, потому что опознала тебя.

– Не понимаю, как она могла так ошибиться.

– Она не ошиблась. У Голема было твое лицо.

– Откуда?

– Потому что деловая дамочка – это я.

– Ты!

– Разумеется, по рисунку личности. Так я и догадалась. – Гретхен уверенно кивнула и наклонилась к нему, чтобы лучше войти в контакт. – А теперь старайся изо всех сил, Блэз, это будет непросто. Мы уже разобрались с фактами и входим в психику Фазма-мира.

– Твой Суб-мир. Ладно, постараюсь.

– Дано: аморфное, изменчивое существо, выступающее в самых разных человеческих обличьях. Дано: семь его жертв, каждая из которых – психологическая копия одной из дам-пчелок.

– Ты собрала левую сторону уравнения, но что будет после знака равенства?

– Каждую из жертв атаковало создание, порожденное и сформированное потоком либидо одной из дам-пчелок.

– О Боже!

– Ода!

– Ты хочешь мне всучить твою фазма-фантазию?

– Я ничего тебе не всучиваю! Посмотри на факты. Мери Наобум страдает по мужчине, который поможет ей поумнеть. Сара Душерыжка – подвижная, артистичная. Барышня Гули – богомольная, приличная, влюбчивая. Реджина – лорд Нельсон. Нелли Гвин – это жеребец Карл II[51]51
   Король Англии Карл II Стюарт (1660 – 1685), прославившийся обилием любовных похождений. Одной из его любовниц была актриса Нелл Гвин.


[Закрыть]. Я так и поняла, что ПоДи – это Ильдефонса, ведь у Голема на руках сидел карликовый спаниель[52]52
   Эту породу собак завез в Англию король Карл II, и по-английски она так и называется «спаниель короля Карла».


[Закрыть]. Ента – активная лесбиянка. Я – ты. Q.E.D.

– А как насчет близнецов с русскими именами? Почему их не тронули?